— Да, госпожа.
Знахарка, кланяясь, засуетилась, подавая куноичи запасное кимоно жрицы. Прежнее, рваное и покрытое кровью, теперь годилось только на половые тряпки.
Хизако поежилась от холода. Ветер, проникая через пробитые и покрытые трещинами стены, свободно гулял по храму.
Кицунэ забралась сидящему гиганту на колено и устроилась, поджав ноги.
— Какой же ты большой и сильный! — сказала она, нагло подлизываясь. — А как тебя зовут?
— Штурмовая боевая биоформа номер двадцать четыре, живая мобильная крепость, Нова.
— Нова?
— Когда взрывается далекая звезда, кажется, что в небе зажигается еще одна маленькая световая точка. Когда-то давно люди думали что это действительно новые звезды. Но это не звезда, а взрыв колоссальной мощи от далекой и потому ранее невидимой звезды. Астрономы, разобравшись, что к чему, назвали такие взрывы вспышками Новы. Я взрываю и жгу все на своем пути с мощью, никому больше недоступной. Поэтому мне дали такое имя.
— А я — боевая биоформа номер четырнадцать, Кицунэ, — представилась оборотница, хоть великан ее ни о чем не спрашивал. — Кицунэ — это такие лисицы, которые меняют свой облик, управляют огнем и творят разное волшебство чтобы обманывать врагов! Я совсем как они, и поэтому хозяин назвал меня Кицунэ. А Генерал — это твой хозяин? Или отец?
— Оба этих термина мне незнакомы. В твоей речи очень много незнакомых слов. Генерал... Генерал был руководителем проекта по моему созданию. Ему было приказано создать штурмовую боевую биоформу, способную разрушить стены вражеского города и расчистить путь для армии захватчиков. Генерал говорил, что потратил тридцать пять лет на эту работу. Он пробовал разные методы. Растил отдельно части тел и вмешивался в генетический код клонов для увеличения их роста. Применял сильнейшие мутагены, пытался использовать ДНК различных животных. Он вкладывал в работу все силы, но его постоянно преследовали неудачи. У Девятого было слишком слабое сердце, не способное выработать достаточное количество Ци для питания печатей на доспехах. Мышцы двенадцатого из-за врожденной патологии, не выдерживали веса тела. Пятнадцатый умирал от раковых опухолей. Интеллект шестнадцатого не понравился комиссии. Восемнадцатый был слишком агрессивен. Двадцатый был тяжело ранен при несчастном случае на полигоне. Двадцать первый попытался сбежать. Двадцать второй нашел могильник своих братьев и впал в апатию, а маленькие решили что пережив потрясение, он обязательно будет мстить. Двадцать третий оказался слишком миролюбив и добр. Всех их, Генерал ликвидировал по приказу с главной базы маленьких, которая называется Военный Совет. Он убивал нас, своих детей, своими же руками. Я — двадцать четвертый объект работ. Последний и, как говорил Генерал, вершина технологий. Полностью готовый к боевому применению. Наверное, меня скоро должны были отправить на войну, но... но двадцать дней назад Генерал пришел в мой бункер и рассказал о моих братьях, которых он убил. Рассказал все, а потом сказал, что Военный Совет приказал остановить проект и уничтожить все материалы, вместе со мной. Сказал, что после поражения в войне на многих базах происходит ликвидация объектов работ, на которые больше не будут выделяться средства. Он назвал происходящее "разоружением". Мы, боевые биоформы, — оружие, которое вдруг стало лишним. Понимаешь? Маленькие терпели нас и даже совершенствовали, пока нуждались в нашей силе. Пока мы были нужны им. А потом... потом необходимость в нашей силе исчезла, и терпеть соседство с потенциально опасными для них существами, маленьким стало больше не нужно. Нас тотчас начали уничтожать. Подло, боясь напасть открыто, присылая тех, кому мы доверяли, чтобы он убил нас введением дозы яда. Вот только Генерал не смог этого сделать. Я — труд всей его жизни, я — его сын и он, потерявший слишком много своих детей, взбунтовался против власти маленьких, потребовавших смерти последнего.
— Он выпустил тебя?
— Да. Снял сторожевые печати, открыл замки на кандалах и запрыгнул мне на спину, сказав, что где-то далеко есть земля, где мы могли бы укрыться от преследования. Другая Страна, так он ее назвал, должна была стать новой для нас с ним базой. Но... но маленькие ожидали, что Генерал может их предать и встретили нас на выходе, обрушив на меня удары множества мощных дзюцу. Мои доспехи выдержали. Но генерал меньше меня, всего метра три ростом, и его доспехи были гораздо тоньше моих. Он получил удар и сгорел. Сгорел так, что не осталось даже пепла. Он просто исчез во вспышке взрыва, а маленькие на стенах базы принялись кричать и размахивать оружием, радуясь, что убили его. Они думали, что сильнее меня. Думали, что я испугаюсь, что заплачу и буду просить пощады, как это сделал ты, когда я тебя поймал, но... но они не знали, что я сдерживал свою ярость только потому что мне приказал это Генерал. Генерал защищал маленьких от моего гнева, и, убив его, они не напугали меня, а потеряли своего единственного защитника! Я уничтожил их всех. Испепелил базу вместе с учеными, подсобными работниками и охраной. Расплавил и взорвал скалу так, чтобы даже от подземных убежищ не осталось ничего! Никто из маленьких не выжил, а я... а я сложил большой курган камней над местом гибели Генерала и ушел.
Кицунэ жалостливо всхлипнула, утерла глаза и снова съежилась.
Нова посмотрел на нее внимательно. Температура тела необычного маленького упала до опасных значений.
— Тебе холодно? — спросил великан.
— Холодно. — Кицунэ хлюпнула носом. — Та злобная тетка, в храме, разорвала взрывами всю мою одежду, а ты сжег последние лохмотья. Замерзла совсем. Так ведь и умереть можно!
— Ты весьма уязвим для боевой биоформы. — Нова подставил Кицунэ ладонь и поднял указательный палец, на котором активировалась силовая печать и вспыхнуло, медленно вытягивая Ци из тела гиганта, жаркое пламя.
— Я еще хорошо держусь, — обиженно проворчала Кицунэ и, благодарно кивнув Нове, перебралась ему на ладонь, поближе к огню. — Многие бы давно умерли, оказавшись в одном костяном доспехе на морозе. А ты хороший, Нова-кун. Жаль, что Генерал погиб. Я тоже... тоже потеряла близкого человека и видела смерть многих хороших людей. Это было ужасно.
— Ты был на войне?
— Да. Там множество боевых биоформ убивали друг друга. Друзья и враги гибли у меня на глазах... но все было не напрасно! Война закончилась, и теперь мы все сможем жить нормальной жизнью. Хочешь пойти со мной, Нова? В другую страну.
— Ты знаешь, где она?
— Да. Там все с радостью примут тебя, и нам больше ничего не надо будет бояться.
— Я никогда ничего не боялся. Это маленькие меня боятся, а я их нет. Там, куда ты идешь, живут боевые биоформы? Среди них много больших?
— Нова, ты немного неправильно представляешь себе мир, — сказала Кицунэ. — Маленькие и большие, боевые биоформы и обычные люди, все мы представители одной расы. Мы — человечество. Ты — человек, и я тоже. Наши способности не важны, главное то, каково сознание. Знаешь, я читала одну книжку...
— Что такое "книжка"?
— Ну... это такой нарисованный рассказ... — Кицунэ помедлила и, убедившись, что эти слова Нове знакомы, продолжила пересказывать вычитанную фантазию из манги. — Про то, как один мальчик нашел человекоподобную машину давних, которая выглядела совсем как девочка и вела себя как человек. Даже в школу потом с ним ходила...
Нова слушал, относясь к словам собеседницы вполне серьезно. Это было очевидно, что маленькая боевая биоформа знает мир гораздо лучше него, и послушать ее будет полезно. Даже если половина слов незнакома.
— Что такое девочка? — спросил он, ведь это понятие явно было важно для понимания сути сказанного.
— А ты этого не знаешь? — удивилась Кицунэ. — Вот я, например, девочка.
— Из-за костяной брони? Человек с такой защитой — девочка?
— Нет! Погоди минуту, я сейчас. — Кицунэ замерла, и сенсорная печать Новы показала великану многократное усиление тока Ци в голове собеседницы. Что еще она задумала? Если какая-нибудь ловушка...
Кицунэ потребовалось почти пятнадцать минут.
— Вот, смотри! — сказала оборотница, вставая на ладони Новы и снимая с себя отслоившийся костяной шлем.
Каскад шелковистых золотых волос рассыпался по ее плечам. Кицунэ встала в горделивую позу и легким жестом провела ладонью по своей прическе. Донельзя кокетливый взгляд ее устремился на могучего великана. Смотри, мол. Вот какие мы, девочки!
— И что? — с сомнением произнес Нова. — Девочки — это люди с длинными волосами?
— Нет! Ты что, только волосы разглядел? Смотри на лицо. Разве я не красивая?
— Хм-м-м... — Нова погладил свой закованный в сталь подбородок. — Я не присматриваюсь обычно к лицам. Для меня все маленькие одинаковы, как камни у дороги. Представь себе камни. У одного скол справа, у другого слева. Один мхом оброс, второй на солнце лежал и растрескался. Может, они и отличаются друг от друга, но для меня эти отличия несущественны. Понимаешь?
— Вот ведь! — Кицунэ обиделась и насупилась. — Ну ладно, неудивительно, что трудно объяснить, ведь я в обгорелой и грязной броне! Было бы у меня красивое платье с кружевами и бантиками, ты бы все сразу понял! Эх, так как бы тебе объяснить... ты знаешь, что такое кошечка?
— Нет.
— А собачка? А зайка?
— Нет. Это звери такие? Я знаю лошадь и корову.
— Неудачное сравнение! Ну ладно, представь себе, кх-м... лошадь. У них тоже есть мальчики и девочки...
— И чем же они отличаются?
Кицунэ задумалась.
— Ну... на вид, может быть, и не очень...
Нова ждал. Кицунэ краснела и мялась, не зная, что сказать.
— Еще и коровы есть, — с сарказмом напомнил великан.
— Да! Есть коровы и быки. Ты знаешь, чем они отличаются?
— Конечно. В корове мяса меньше. В тебе что, мало мяса?
— Нормально во мне всего! Да что ты все не о том? А! Знаю как объяснить! Чтобы родился ребенок, почти каждому из видов живых существ нужно найти пару. Это сделано, чтобы геномы смешивались и рожденный ребенок отличался от своих родителей, создавая разнообразие! Вот когда такая пара создается, то один из этой пары — мальчик, а второй — девочка. Чтобы родился теленок, нужен бык и корова! Теперь понятно?
— То есть ты — вторичный донор генома для создания клона. Так бы и сразу и сказал, а не морочил мне голову длинной волос, горелой броней и прочими глупостями.
— Почему вторичный? — Кицунэ обиделась еще больше. — Все равны!
— Безразлично. — Нова не стал спорить, хотя был глубоко убежден что первичный донор генома для создания гигантов — Генерал, а холодильник с образцами биоматериалов — вторичен. — Ну, продолжай. Что там про железного донора? Не знаю, кто рисовал этот рассказ, но, по-моему, он сумасшедший. Металл и пластик не несут генома, и называть машину донором...
— Ты так и не понял, что такое девочка! — выкрикнула Кицунэ и топнула ногой. — Девочка — это самое красивое, что есть в мире! Та машина была очень красивая и добрая, так что она — девочка! Понял?
Нова возвел сенсорную печать к небу и обреченно вздохнул.
— Вот, раз теперь ты все понял, я тебе скажу то, что думаю о той ситуации. Я считаю, что та машина достойна отношения со стороны людей как к равному. Не важно, какой ты. Даже если из железа и пластика, если ты ведешь себя по-человечески, то ты — человек!
— Хочешь сказать, что, несмотря на все различия, ты и я — люди?
— Да.
— Так же, как и маленькие?
— Да. Я же тебе говорю.
— И Другая Страна населена людьми? И среди них тоже нет больших?
— Нова, рост не имеет значения.
— Ты ошибаешься. Мой рост — моя сила. Для поддержки огромного сердца, которое вырабатывает Ци для подпитки доспеха, необходимо большое тело. Увеличив меня в размерах, Генерал подарил мне сокрушительную мощь, напугавшую маленьких настолько, что они создали вокруг меня зону отчуждения, которую пересекал только Генерал. Моя сила мгновенно поставила меня в ряд иных существ, нежели маленькие. Даже если для моего создания использовался их геном, я больше не человек. Маленькие решили так. А раз я не человек, значит, меня можно посадить в клетку, навесить кандалы и сторожевые взрыв-печати. Значит, меня можно убить, если надобность во мне исчезнет! Я — боевая биоформа. А люди — трусливая мелочь, не способная к такому простому чувству, как доверие! Сенсорная печать, — Нова указал на пластину, закрывающую его лицо, — позволяет мне различать движение губ по току Ци меж живыми клетками. Даже если говорящий находится за стеной. Я научился читать эти движения и много что видел. Например, прочел слова, когда один из ученых говорил Генералу о том, что будет, если я взбунтуюсь. Они до дрожи в коленях боялись меня, и слова того ученого до сих пор звучат у меня в сознании. О том, что монстр слишком опасен и необходимо стереть мою личность, а затем внедрить управляющие телом силовые схемы в мозг. Генерал ударил того ученого и пригрозил убить его, если кто-то попытается превратить меня в безвольную куклу. Наверное, та машина, о которой ты говоришь, была безопасна для людей, и потому они приняли ее. А я... а я иной. Я — сильнее их, поэтому маленькие безумно меня боятся. В этом страхе суть моего к ним отношения. Именно он заставляет меня глубоко презирать их. Они готовы на все, чтобы убить того, кто сильнее их, и стать самыми сильными. Даже если этот сильный не желает им зла, они не уживутся с ним, объявят врагом, монстром и уничтожат... или погибнут в попытках убить всех до единого.
— Неправда! Вот я, например, сильнее многих людей, но они меня не боятся. Может быть, и боялись бы, если бы я не показала им, какая я хорошая! Хочешь, пойдем со мной? Среди людей много злодеев и сумасшедших, которые убивают и грабят всех вокруг. Если ты покажешь, что ты не бандит, что твоя сила направлена против злодеев, то хорошие люди не будут тебя бояться!
— Хочешь сказать, что я должен доказать свою полезность, чтобы маленькие позволили мне жить? С какой стати я должен перед ними выслуживаться? Почему ни один из них не доказал свою полезность мне? Только Генерал, который сам был большим и сильным, понимал, как мне было плохо, и заботился обо мне искренне, с доброжелательностью. Он требовал от меня полезности только потому, что этой полезности от него требовал Военный Совет! Я подчинялся Генералу в ответ на его уважение и заботу. От маленьких я получал только ненависть и страх. Поэтому... не желаю считать их равными! Ненавижу их и никогда не смирюсь. Если правда то, что ты говоришь, и даже Другая Страна населена маленькими, я буду продолжать уничтожение их баз, пока они не убьют меня. Одна из моих целей утрачена, больших мне не найти, я верю в это, но маленькие... я слишком хорошо знаю их и не хочу жить в мире с этими чудовищами. Мое отношение к ним и стремления на их счет остались прежними.
Кицунэ задумалась.
— Ты говоришь, что подчинялся Генералу в ответ на его уважение и заботу? Я уважаю тебя. А что если я начну о тебе заботиться? Ты будешь мне подчиняться?
Кицунэ представила перспективы и просияла, но...
