— Перед тобой Мюзик-холл — самое первое здание Центра искусств. Его построили в 1988 году, и с этого началось создание этого выдающегося места. Он состоит из трех концертных залов разной величины. Основной зал — самый большой, славится великолепной акустикой. В нём, как правило, проходят концерты классической музыки. Второй — камерный зал, предназначен для более скромных концертов и мероприятий. И третий — сольный зал. Он самый маленький. В нём очень уютная почти домашняя атмосфера, предназначенная для сближения музыкантов и зрителей.
Пока он рассказывал, я рассматривала здание Музыкального зала. Заметно, что оно было построено в конце прошлого века. Несмотря на полукруглый фасад, ощущалась некая угловатость, резкость линий характерная для того времени.
— Замёрзла? — обеспокоенно спросил Ён Ун, наконец, взглянув в мою сторону. — Остался ещё Сеульский музей каллиграфии. Такого точно нет в России...
Последнюю фразу он тихо пробурчал, но я всё-таки расслышала, улыбнулась и хмыкнула, подумав: "Чем бы дитя не тешилось, лишь бы не плакало". Я пошла за Ён Уном к другому ярко освещённому гиганту.
Парень широким жестом руки указал на внушительное здание с многочисленными арочными окнами и продолжил своё повествование:
— В музеи хранится уникальнейшая коллекция корейских и китайских иероглифов написанных известными мастерами каллиграфии. Также в нём демонстрируются наиболее выдающиеся современные каллиграфические работы.
— Обязательно нужно будет на них посмотреть, — поддакнула я, желая его порадовать и отчасти потешить его патриотические чувства. На самом деле каллиграфия необычный и выдающийся вид искусства, требующий большой выдержки, сосредоточенности и мастерства.
Возвращаясь обратно к музею "Хангарам" мы прошлись по тропинкам, фоткаясь на каждой дорожке. Ён Ун всё время шутил, улыбался. Мне с ним было весело, легко и спокойно. Возможно, я просто успела к нему привыкнуть...
Войдя внутрь, мы расстегнули свои пальто, чтобы совсем не запариться. Не знаю, гардероб тут не предусмотрен или мы до него не дошли? По крайней мере, посетители музея ходили в верхней одежде.
Мы, как и все вокруг, стали медленно лавировать, рассматривая и обсуждая полотна великого художника. Ни одна репродукция не сравниться с самим полотном! И дело не в точности передачи картины. А в уникальной энергетике. Художник, день за днём, создавая картину, вкладывает в неё свою душу. И этот след остаётся навсегда в каждом штрихе. Поэтому когда ты отрешённо вглядываешься в полотно мастера, то соприкасаешься с его душой и осознаешь, что коснулся великого и бессметного. С каждой секундой картина всё больше захватывает тебя, начинает звучать своей необъяснимой мелодией. И ты начинаешь восхищаться ей...
Я отошла от Ён Уна, остановилась перед картиной "Танец в городе". Встала чуть ближе разглядывая мазки, мешанину цветов. Отступила полшага назад и свершилось волшебство — они превратились в шедевр, искусно отражающий живое в неживом. В фотографиях почему-то нет такого эффекта. Возможно, хитрость заключается во времени и силах, вложенных художником в картину.
— Хочешь купить? — внезапно над ухом прозвучал вкрадчивый голос Ким Чжо Вона.
— Нет, — я обернулась и слегка наклонила голову, приветствуя его.
Чуть поодаль, у другой картины стоял Ён Ун с незнакомой мне девушкой.
— С кем ты пришла на выставку? — он неформально обратился ко мне и оглядел зал, пытаясь вычислить моего спутника.
Я иронично изогнула бровь, намекая на появление панибратского "ты". Чжо Вон проигнорировал невысказанный вопрос.
— С Хан Ён Уном... Вы наверно знакомы?! — предположила я, как никак в одной сфере работают.
— Да. Подающий большие надежды актёр и модель. Однако быстро ты заводишь знакомства! — недовольно проговорил он. — Пойдём. Я представлю тебя своей спутнице. Она совсем замучила меня вопросами о "дочери", — он нахально улыбнулся.
— Я тоже могу обращаться на "ты"? — уточнила я на всякий случай, устремляясь вслед за мужчиной.
— Только без свидетелей. Мы же не в Европе и тем более не в России!
Мы подошли к оживлённо беседующей парочке. Я заметила, что, несмотря на разговор, они оба следили за нами.
— Ча До Хви, это Ким Лин Мэй. Мы вместе снимались в фильме "Белый страж", когда она была ещё совсем маленькой девочкой. Ким Лин Мэй, это Ча До Хви — актриса и моя подопечная.
— О, мне так приятно, — защебетала девушка. — Оппа... Гм, саджанним Ким говорил... — она округлила глаза, словно случайно оговорилась. Но и ежу понятно, обозначила свою территорию, — что вы чудесно сыграли дочку императора. Как замечательно стать актрисой в столь юном возрасте, — слова сопровождались милыми ужимками.
Хан Ён Ун грустно взирал на меня. Получалось, что я скрыла от него моё актёрское прошлое, несмотря на наши доверительные отношения. Проигнорировала возможность признаться ему, когда он рассказывал о своей актёрской деятельности. Я попросила взглядом прощения, пообещав всё объяснить. Его взгляд потеплел в ответ. Зато в глазах Ким Чжо Вона, наблюдавшего за нашими переглядываниями, отразилось недовольство.
— Саджанним Ким много раз приводил вас в пример, когда я была трейни. Так чудесно познакомиться с вами, — со стороны казалось девушка излучает нежность и мягкость.
— Он преувеличил мои таланты, — отодвинулась я подальше от эмоционально нависшего надо мной Чжо Вона.
— Ничего подобного! Я рассказывал о том, что видел своими глазами. Ким Лин Мэй, вы ставите под сомнение мою честность?! — он укоризненно посмотрел на меня.
Тут к нашей группе подошёл высокий парень в пижонском клетчатом костюме.
— Здравствуйте, — поприветствовал он всех скопом. — А я не поверил своему помощнику, когда он сообщил, что в галерею пожаловали сразу три знаменитости, — он пожал руку Чжо Вону, затем Ён Уну. — О, я вижу Чжо Вон вы пришли с "дочерью"! — он внимательно осмотрел меня с головы до ног, хитро улыбаясь при этом.
— Перестань так шутить, — вступился Чжо Вон. — Ким Лин Мэй, разреши тебе представить Чхве Шин Хёка, инвестора нынешней экспозиции Ренуара и крупнейшего акционера...
Парень не дал ему договорить, перебил: — Хён, ну зачем ты пугаешь девочку громкими заявлениями, — произнёс он, чуть растягивая слова. — Я просто Шин Хёк, — подошёл он совсем близко и протянул мне руку.
Я удивлённо протянула свою, чтобы пожать, но он взял и поцеловал её, смутив меня своим жестом. Немного задержав мою руку в своей, он исподлобья понаблюдал за произведённым эффектом и наконец отпустил. Я растерялась и ища поддержки посмотрела на Ён Уна, но увидела лишь негодование в его глазах. Он ревновал как безусый юнец, выдавая себя с головой. Хорошо, что все остальные смотрели на целование руки Ча До Хви.
— Весьма рад, что и вы, Ча До Хви, посетили моё скромное мероприятие, — деланно небрежно отметил Шин Хёк. — Я сам покажу вам самые лучшие полотна. У Огюста Ренуара много возвышенных и эпических картин на которые хочется любоваться и любоваться, — он шутливо поклонился, приглашая нас следовать за собой.
Примерно час мы толпой бродили по залам галереи. Шин Хёк прекрасно разбирался в выставленных полотнах. Он вдохновлённо вещал об истории создания, потерь и обретения той или иной картины. В его высказываниях проглядывалась немалая любовь к искусству и роскоши, которыми он, по-видимому, окружён с детства.
Мы как-то сами собой разделились на пары — я и Ён Ун, Чжи Вон со своей спутницей и впереди всех энергично расхаживающий и жестикулирующий Шин Хёк. "Интересно, ради чего весь этот спектакль? Он же не экскурсовод и не служащий галереи", — мелькнула мысль и пропала.
Я задержалась у портрета Ренуара Младшего. Мальчика с длинными пшеничными волосами я вначале приняла за маленькую девочку. И лишь прочитав, название картины на табличке поняла, как ошиблась. Оглядевшись по сторонам, заметила, что на нашем этаже нет других посетителей, а у лестницы выставлена охрана. "Знаменитостей изолировали от назойливых поклонников", — подметил внутренний голос, а я ощутила себя не в своей тарелке.
— Почему вы хмурите бровки? Вам больше к лицу улыбка, когда появляются чудесные ямочки на щёчках, — Шин Хёк стоял в шаге от меня. Я почему-то не расслышала его приближения. Стушевавшись, я не знала, что лучше сказать. Ощутив как заалели щёки, прижала к ним ладони невольно скопировав жест милашки Ча До Хви.
— Вы мило смущаетесь, Ким Лин Мэй. — улыбнулся он, подойдя чуть ближе. — Вас расстроила охрана, не пропускающая прочих посетителей на этаж? Поверьте, так гуманнее, нежели, если бы сюда ворвалась толпа ошалевших женщин — у Ким Чжо Вона много поклонниц всех возрастов и он не часто жалует их своим вниманием. — Он подошёл к стеклянному ограждению в центре зала и посмотрел вниз на другие этажи.
— Я понимаю, — наконец выдавила я.
Он медленно повернулся, прислонился к перилам и сложил руки на груди: — Мы с Чжо Воном договорились вместе поужинать. Надеюсь, вы присоединитесь? Ён Ун сообщил по секрету, что у вас не было планов на вечер, — сказав это, Шин Хёк довольный, пошёл к остальным.
Едва я подошла к остальным, Ён Ун отвёл меня в сторону и попрощался, сославшись на срочные дела. Между тем я прекрасно понимала — его вынудили уйти. Во время импровизированной экскурсии все время ощущалось, что он ощущает себя неловко рядом с Шин Хёком и Чжо Воном.
Мне очень хотелось покинуть галерею вместе с Ён Уном, оставив с носом избалованных господ. Но отказываться было уже поздно...
После ухода Ён Уна Шин Хёк проводил нас к выходу через служебный коридор.
— Каждый внезапный визит в галерею знаменитости вашего уровня, Ким Чжо Вон, подобен бедствию, — шутя проговорил он.
— Шин Хёк, я тоже человек и иногда хочу побыть простым смертным, который посещает выставку по своему желанию и когда ему удобно, — заметил в ответ Чжо Вон.
— Хорошо, что охрана быстро среагировала. Иначе как бы я избавлялся от всех женщин, набежавших на вас поглазеть?! Галерея не вокзал! Здесь появление вопящей толпы поклонниц недопустимо, — Шин Хёк по-дружески пожурил Чжо Вона.
— Ладно тебе! В будущем обязательно буду предупреждать заранее, — примирительно проговорил Чжо Вон и сел в синюю машинку Ча До Хви.
Чхве Шин Хёк распахнул передо мной дверцу своего автомобиля, приглашая сесть в неё. Автомобиль был подстать хозяину, такой же пижонский на вид — ярко-жёлтый спорткар с откидной крышей. Садиться в машину с низкой посадкой оказалось неудобно.
В следующую минуту спорткар, управляемый твёрдой рукой Шин Хёка, низко урча, выехал на дорогу вслед за юркой синенькой машинкой.
— Каково стать дочерью Чжо Вона? — внимательно глядя на дорогу, поинтересовался Шин Хёк.
Сейчас, когда мы остались наедине, он производил иное впечатление: не шутливого угодника и шалопая, а зрелого умного мужчины.
— Не знаю! Я побывала дочкой лишь на страницах газет, — в тон ему ответила я.
— — Между прочим, он примчался в галерею из-за вас. Видимо опасался, что вы столкнётесь с репортёрами, — посмотрел он на меня, ожидая ответа.
— Я не подумала о репортёрах... — пробормотала я растерянно, начиная осознавать, как моя авантюра с именем стремительно превращается в снежный ком способный поглотить меня.
— Не переживайте! Чжо Вон наверняка опубликует опровержение, не раскрывая вашей личности.
— Откуда он мог узнать, что я в галерее? — задала я вопрос больше себе, чем парню за рулём.
— Я вот тоже ломаю голову. Наверное, приворожили его своей красотой, и он устроил слежку за вами, — он лукаво мне подмигнул.
— У вас слишком богатое воображение!
— Не только... Я и сам по себе богат... — заметил Шин Хёк, довольно лыбясь. Он успевал на большой скорости лавировать между машинами и посматривать на меня. — Он, правда, стремиться вас защитить. Обычно Чжо Вон настолько щепетильно относится только к своим подопечным из агентства. Вы подписали с ним контракт?
— Нет. Я собираюсь вначале получить образование.
— Надеюсь, вы передумаете. Дайте мне знать, если решите снова сниматься в кино, я с удовольствием проспонсирую фильм с вашим участием, — красноречиво посмотрел он, одной рукой достал из кармана пиджака визитку и протянул мне.
Заученно взяла её двумя руками, и не читая, убрала в сумочку. "Я, очевидно, что-то не допетриваю по поводу спонсорства", — подумала я, смотря на довольного Шин Хёка. — Камса хамнида, буду иметь в виду, — на всякий случай поблагодарила я.
Парня явно удивило моё безразличие к его статусу, обозначенному на визитке, но он промолчал лишь тихо хмыкнув.
Мы подъехали к большим деревянным воротам с крышей пагодой. Шин Хёк помог мне выйти. Я осмотрелась вокруг. Ресторан сильно напоминал большой частный дом в традиционном корейском стиле.
За воротами нас поджидала женщина средних лет, в ханбоке. Раболепно поклонившись нам, она пошла впереди, показывая куда идти. Мы прошли к строению сильно похожему на те, что я видела в горном храме. Женщина снова поклонилась, раскрыла перед нами раздвижные двери и отошла в сторону. Мужчины сняв обувь вошли в комнату, я и Ча До Хви за ними. Все разместились на полу, усевшись на специальные подушки. На них удобно сидеть по-турецки. Но как назло я была в платье. Пришлось подсматривать как выкрутиться Ча До Хви в мини-юбке. В итоге присела на ноги также как она.
Мужчины разговорились, но я не прислушивалась. На душе скребли кошки. Всё складывалось как-то не правильно. Вскоре в дверь постучали. Зашла та же женщина с огромным подносом на руках, уставленным пиалами и чашами. Она сноровисто выставила их на стол и удалилась.
Я молча взирала на яства, не зная, какие из них мне можно съесть без особых последствий.
— О, вы, наверное, не кушаете острую пищу, — догадался Шин Хёк. — Я вам подскажу, что тут не очень острое. Можете попробовать вот этот салатик, — он указал палочками на одну из чашек.
Все приступили к трапезе. Чжо Вон взялся рассказывать о смешных выходках моей тёзки на съёмках "Белого стража".
— Ким Лин Мэй в детстве была большой проказницей, — заявил он, хитро поглядев на меня. — В нескольких сценах её переносили на носилках, так она выскакивала из них с дикими воплями, каждый раз пугая всех вокруг.
— Зато выросла и стала скромной девушкой, — одобрительно посмотрел на помалкивающую меня Шин Хёк.
Ча До Хви тихой мышкой сидела между мужчин прислуживая им за столом — доливая в пустеющие рюмки спиртное. Надо сказать, получалось у неё мастерски! "Придётся и мне научиться", — невесело подумала я. "Гораздо приятнее, когда мужчины ухаживают за тобой, а не наоборот", — отметил привередливый внутренний голос.
Разговор перетекал с одного на другое. Шин Хёк поделился, каких нервов ему стоило организовать выставку. К концу своего повествования он добавил, что зарёкся больше в такое не влезать.
Я и Ча До Хви в основном слушали разговор мужчин, при этом она хитро улыбалась. Девушка при каждом удобном случае старалась показать мне, что Ким Чжо Вон — её мужчина. Шин Хёк, соответственно отдавал предпочтение мне, то и дело, сыпля комплиментами и подшучивая над моим смущением.
