Он замолчал и несколько секунд в округе царила тишина... а потом девушка, по прежнему уставившись в землю, вдруг произнесла:
— Эх, Айдо-Айдо... Вот что ты со мной делаешь?..
— Э-э-э?..— округлил глаза красноволосый.
— Смотри сам: единственный во всей вселенной человек — сильный, умный, жесткий, целеустремленный, одновременно добрый и способный защитить меня даже от себя самой — мало того, что занят, так еще и является моим собственным отцом! Вот как я теперь, по-твоему, должна парня себе искать, а?!
— Стоп! А не рано ли?!. — возмутился было Айдо, но девушка, с легкостью вырвавшись из его объятий, вскочила на ноги, выпрямилась во весь рост... и внезапно оказалась, на глазок, чуть ли не на голову выше него.
Повзрослевшая Йоко тряхнула волосами и задорно улыбнулась, мгновенно проведя ладонью по лицу, стирая дорожки слез. Она была до жути похожа на Кушину... и в то же время совершенно от нее отличалась, настолько, что, поставь их рядом — перепутать было бы невозможно.
— Возлагаю эту задачу на тебя! — воскликнула она и рассыпалась красными искрами, втянувшимися парню под рубашку.
Айдо лишь тяжело вздохнул, делая шаг в подвал госпиталя, только что пополнившимся еще одним пациентом. Кажется, только что излюбленные шуточки его дочки скачком вышли на новый уровень. И что-то подсказывало ему, что теперь отделаться одним перевернутым ведром — ну никак не получится!
Интерлюдия. Пробуждение
Карин пришла в себя мгновенно. Не было никакого медленного всплытия из беспамятства, просто — только что ее не было, и вот она уже есть. Но ее по-прежнему окружала темнота
Девушка попыталась пошевелиться, но у нее ничего не получилось. И более того, она с ужасом осознала, что не чувствует своего тела ниже живота. Она было судорожно дернулась, но вдруг рядом с ней прозвучал голос:
— Успокойся, Карин, не двигайся. Я отключил тебе почти все нервы, потому что... м-м-м... ощущения могли свести тебя с ума, но дергаться все равно не нужно. Да и сейчас ты лежишь совсем без ничего, только под тоненькой простынкой. Ты же не хочешь ее с себя скинуть? Таюя обещала что-то сообразить из тех лохмотьев, которые остались от твоей одежды, но... Твоя любимая курточка, как минимум, укоротится до солнечного сплетения. Ниже — лоскуты, — по голосу чувствовалось, что Айдо Узумаки, находившийся рядом с ней, улыбается, болтая обо всякой ерунде.
— Айдо... — горло девушки исторгло хрип, который лишь под конец сложился во что-то членораздельное и к губам тут же прикоснулся край кружки с водой.
Дождавшись, пока она напьется, парень, прячущийся в окружающей темноте, продолжил:
— И говорить много тебе тоже не рекомендуется. Верхнюю часть мы вроде уже совсем собрали, но должно пройти время... Упс. Ты ничего не слышала, а я не говорил! Никак не привыкну к тому, что врачебная этика, оказывается, придумана не для того, чтобы прятать ошибки лекарей. Вернее, не только для этого...
— Айдо... — напившаяся Карин смогла произносить слова уже более уверенно. — Что... со мной?..
— Ты попала под... м-м-м... пожалуй, я мог бы назвать это биджудамой, не рыдай настоящий Шар Хвостатого Зверя после такого в уголке от осознания собственной неполноценности. Там всего-то поражающих факторов — ударная волна... Тебе бы хватило и этого, но у меня очень талантливая дочка... В общем, с днем рождения тебя, Карин. Но, чтобы оно наступило — пришлось очень сильно постараться!
— Айдо, скажи... Йоко... что с ней?
Если бы на глазах девушки не лежала повязка из бинтов, скрывая от мира ее обожженные веки, она бы смогла увидеть выражение изумления, перекосившее лицо Айдо. И, более того — его правый глаз вдруг вспыхнул красным, а правая сторона лица вдруг превратилась в солнечный свет. И этот свет тоже был удивлен до крайности.
Скривив лицо, Айдо одной гримасой загнал свет обратно внутрь и посмотрел на девушку:
— Почему? Почему ты спрашиваешь?
— Я... виновата. Я... не должна была так поступать. Я... специально провоцировала ее, чтобы посмотреть на реакцию, чтобы понять, кто она такая... И разобраться, почему ты ее так любишь, что ни один из местных жителей даже не сомневается в том, что она твоя родная дочь... — Правая половина лица парня вновь вспыхнула светом, на этот раз счастливым и радостным, но красноволосый опять сморщился, заталкивая неуместную иллюминацию туда, где ей и место. — А когда им предъявляешь факты вроде вашего возраста, отмахиваются и говорят: 'Ну это же Айдо!' Но все равно... я не должна была... теперь, наверное, ты прогонишь меня, но перед этим я хотела бы... извиниться...
Темнота вокруг девушки замолчала, а потом тяжело вздохнула на непонятном языке:
— Господи Боже ты мой Всемогущий, Бог Израилев... — и продолжила уже понятнее. — Ну почему вы все такие дурочки? Вам даны силы, за которые в иных местах люди согласятся дать разрезать себя на куски... Одна может стереть с лица земли город, другая прирастить собственные сгоревшие дотла конечности... Упс... А ведете себя как девочки, задержавшиеся в детстве... Карин, вот скажи у тебя есть мечта?
— М-мечта?
— Да, мечта, — оживился парень. — То, ради чего встаешь по утрам, ради чего заставляешь себя дышать, к чему идешь всю свою жизнь? Вот у меня такая мечта есть!
Карин вдруг почувствовала, что на ее голову легла ладонь. Огладила бинты, проверив, плотно ли лежит повязка... и пригладила торчащие, несмотря ни на что, волосы.
— Я мечтаю, что однажды я проснусь с рассветом от щебета птиц и возмущенных женских голосов внизу. Йоко будет уговаривать всех сходить на пляж и рассказывать, что выбрала всем фасон купальников. Таюя будет возмущаться, что купальник слишком открытый, и спрашивать, пойду ли на пляж я, потом задумчиво разглядывать предложенные ей тряпочки и веревочки и в конце концов согласится... — тут его речь прервал писк: 'Отличная идея!', изданный вроде бы тоже горлом парня... но последующий рык нормальным голосом: 'Цыц!' говорил не в пользу этой мысли. — Йоко, уже сформировав прямо на себе купальник такого же цвета, как и одежда, без задней мысли рванется меня будить, но от самой моей двери ее отгонит полотенцем Кушина Узумаки, посоветовав заходить в комнату к молодым людям в несколько менее откровенных нарядах. Йоко возмущенно схватит в охапку всех девчонок в доме и удерет на берег моря, а мама попросит меня помочь в приготовлении обеда. А затем, когда обед будет готов, Кушина, воровато оглядываясь по сторонам, тоже отправится на пляж, а я засяду в своем кабинете, ломая голову над составлением указа, запрещающего моей матери и моей дочери появляться в пределах Узушио одновременно, потому что после такого работа в деревне замирает сразу и напрочь, а вечерами орды поклонников с цветами угрожают проломить даже барьер Отрицания Реальности, установленный на заборе моего дома... Какими словами этот указ сформулировать так, чтобы меня не подняли на смех во всех остальных Скрытых Деревнях... а пуще того — не прислали своих представителей посмотреть на это своими глазами... Вот именно об этом я мечтаю. А ты?
Все время рассказа ладонь ласково ворошила волосы Карин. В этом жесте не было ни капли чувственности... но тем не менее, девушка, совсем недавно побывавшая на грани смерти, была готова на все, лишь бы этот странный, жуткий, непонятный, но такой... родной — не прекращал гладить ее по голове!
— Я... — тихо начала Карин. — Я хочу быть... сильной. Я хочу получить силу. И с ее помощью добиться власти. Чтобы меня все уважали и подчинялись. Чтобы вокруг меня было много людей. Чтобы я никогда не оставалась одна... И чтобы... больше никто и никогда не посмел бросить меня одну в лесу! И чтобы я... никогда больше не стояла на соседней с дракой поляне и не напрягала все свои чувства, боясь потерять первую добрую улыбку, появившуюся спустя столько лет в моей жизни!
Под конец девушка уже почти кричала, и то, что крик звучал шепотом, делал его только выразительнее. Карин подняла было руку, чтобы прикоснуться к ладони Айдо, но рука, лишь немного мазнув по коже Узумаки, рухнула обратно, и даже этого прикосновения Карин не почувствовала. Девушка вновь замерла неподвижно, а бинты на лице едва заметно намокли от слез.
Айдо хмыкнул и встал, прекратив гладить ее по голове. Девушка почувствовала движение воздуха, поняла, что он наклонился поправить сбитую ее движением простыню и попыталась смутиться. У нее ничего не вышло — на лицо просилась улыбка...
— Вот оно что... ну что ж, пусть будет так, — парень вернулся на прежнее место и вновь погладил Карин по голове. — Хочешь власти? Что ж, бери. По правде говоря, из меня получается довольно никудышный правитель деревни. Если думаешь, что сможешь что-то сделать лучше, объединить людей общим делом, дать дельный совет — действуй, я не буду тебе мешать. И с силой помогу. Но, Карин... Просто запомни, что власть не может быть ради власти, а сила нужна только для того, чтобы защищать своих близких. Не забывай это... и не обижай тех, ради кого я создал все, что ты видишь вокруг, — рука парня вдруг замерла и легонечко сжалась, обхватив голову девушки, а она вдруг вспомнила, что ему ничего не стоит просто раздробить ее череп в кулаке, как трухлявый орех. И что она очень многого про него не знает... — Просто помни, ладно? А теперь тебе нужно поспать.
Карин хотела было возразить, но сон будто бы сам бросился на нее и, уже засыпая, алоглазая подумала, что очень надолго ладонь Айдо в ее волосах — станет единственным в ее жизни воспоминанием, к которому хочется возвращаться снова и снова, по разным причинам. Снова и снова...
Интерлюдия. Последняя горизонталь
Это темное помещение не освещалось солнечным светом, наверное, с момента постройки. Да, по сути, это было и не нужно, ничего интересного в нем отродясь не было. Голый пол, четыре стены, потолок — одна комната из мириадов таких же. Но с недавнего времени на стенах заиграли зеленые отблески, на полу расположилась сложнейшая вязь лечебных фуин, а на потолке возникла одна необычная и незнакомая печать из трех символов. За недостатком времени она пока что не имела названия, насмехающегося над традициями шиноби, выдумывающими для своих техник названия пострашнее, но свою задачу она выполняла безукоризненно. Ведь именно под ее действием тело, опутанное линиями зеленовато-черных печатей, держалось в воздухе, не касаясь поверхности пола.
Такая картина уже была вполне достойна солнечного света, и он не замедлил появиться. Совершенно незаметный среди работающих печатей, которых, по современным воззрениям шиноби, не должно было существовать в природе, парень положил руку на седую голову мощного мужчины. И именно эта рука освещала помещение ярко оранжевой аурой. А от пальцев руки разбегались полупрозрачные когти, впивавшийся в череп мужчины, прочем, без всякого вреда для него.
— Ну здравствуйте, Джирайя-сама. Вот, наконец, я и выкроил время, чтобы с вами поговорить! — произнес парень. Тело задергалось, и он поспешил добавить. — Не разговаривайте, в данный момент вам просто нечем это делать. Просто думайте. Сейчас у нас с вами есть переводчик, она обещала, что после встречи с Саске сможет добраться до чужого внутреннего мира...
Молодой человек запнулся, к чему-то прислушиваясь, а затем улыбнулся:
Айдо Узумаки, Джирайя-сама! Неужели не узнали? А я думал, что уж вы-то, собирающий информацию обо всех, догадаетесь, что на такую глупость, как прыжок Хирайшином в воду за качественно отбитым куском мяса — бывшим Жабьим Сеннином — способен только я! Нет, вы живы и даже с перспективами выздоровления. Вот только время...
Вновь молчание, чтобы выслушать безмолвный вопрос, и вновь монолог красноволосого:
— Потому что было не до этого. Сначала меня оглушило ударом об воду и я, схватив вас, прыгнул в единственное место, которое казалось мне безопасным. Затем пришлось принимать срочные меры — вы были на последнем издыхании. Ну а теперь выдернуть вас из этой груды фуин — значит убить. Жаль, что я не Жабий Отшельник — призвал бы сейчас Фукасаку, он бы включил вам сенмод и через секунду вы бы уже побежали на своих ногах. Самостоятельно вам применить призыв — уж простите, для этого рука нужна. Так что придется потратить время. Впрочем, меня всегда интересовали все особенности лечения шиноби, а мои спутники болеть опасаются, так что вы — шикарный материал...
Тело Джирайи задергалось, а парень вдруг обиделся и надулся:
— И ничего не 'ученый маньяк', 'Спасите!' и 'О, Ками, Куши-чан изменяла Минато с Орочимару'! Лучше спасибо скажи, а не фантазируй, старый извращенец! Не прекратишь обзываться — притащу сюда бабулю Цунаде и скажу, что это ты от Теруми Мей возвращался! Кто она такая, кстати? Ладно, не надо, так не надо, лучше расскажи, как это тебя угораздило?
На этот раз молчание в помещении продлилось гораздо дольше. Зеленая чакра исцеляющих фуин текла по черным линиям, оранжево-солнечная аура вокруг руки парня пульсировала, сжимая и разжимая призрачные когти, и даже, наверное, если хорошо прислушаться, можно было различить шорох растущих костей пациента... Наконец, Айдо вздохнул и чуть выпрямился.
— Вот оно что... Риннеган, значит? Нагато и еще шесть его тел? Любитель причинять людям боль, да? Ну, про призыв всяких изуродованных мутантов я и так знал, остальное тоже не слишком-то... Мне не нужна чья-то дурацкая судьба, я всего могу добиться и сам, — мельком посмотрел он на потолок. — Но вот Божественное Воскрешение... без побочных эффектов, зомби, личей и приказов, к настоящей жизни... Похоже, мне теперь есть чем заняться!
Айдо Узумаки вновь прислушался к мыслям Джирайи. Пожалуй, если бы ЭроСеннин знал, кто именно сейчас обеспечивает их общение, а, главное, если бы он ее увидел — он нашел бы еще тысячу тем для обсуждения, лишь бы не прерывать такой интересный разговор, но, к счастью, судьба Конохи волновала Отшельника гораздо больше собственной жизни, поэтому Айдо, выслушав просьбу, только улыбнулся.
— Да, разумеется. Я и сам собирался в Скрытый Лист, вы просто добавили еще одну причину для этого. Я отправлюсь немедленно и обязательно передам ваше предупреждение. Но вот только оно не пригодится, потому что...
Красноволосый парень вдруг выпрямился, застыл без движения... а потом поднял свободную руку к груди и медленно сжал кулак, будто пытаясь сдавить в нем нечто, лезущее наружу. Не здесь и совсем не из него, но чувства понимать этого понимать не хотели.
— Похоже, эта связь оказалась гораздо крепче, чем я сам готов был признать. Один мой родственник пытается вылезти из второго... — непонятно пробормотал Айдо и посмотрел на мужчину. — Боюсь, ваше предупреждение запоздало, потому что в данный момент Лис пытается подчинить Наруто, и мне приходит в голову только одна причина для этого. Спасибо за предупреждение, Джирайя-сан. Я обязательно разберусь, а вы — постарайтесь выздороветь. Впрочем, можете особо не напрягаться — мне же надо будет на ком-то тренировать Риннеган!
Хлопок — и солнечный свет вновь исчез из этого помещения. И оставшемуся в одиночестве и зеленоватой темноте мужчине, который вдруг впервые в жизни почувствовал себя стариком, оставалось надеяться — что он ушел не навсегда...
