— Ты прав, многие предпочитают просто сочувствовать, но есть и такие, для которых чёрное — это белое. Вспомни историю самого Риддла: он был лучшим учеником школы, но использовал свои умения и таланты, чтобы подчинять и убивать. Фостер — достойный ученик своего учителя и достойный слуга своего господина. Ещё неизвестно, кого больше любит Риддл, Вергилия или Снейпа.

— Ну, Снейпа Волдеморт не оставит, ведь тот убил для него Альбуса Дамблдора, — проворчал Гарри.

— Этому убийце всё равно не придётся долго жить, — с тихой яростью заверил Доусон. — Его обязательно поймают и жестоко накажут.

— Дядя, лучше отдайте его мне, — хрипло попросил Гарри, сжимая палочку до хруста в пальцах, — и я убью его.

Боемаг поражённо уставился на племянника:

— Нет, Гарри, ты не убийца. Не стоит предаваться ненависти, но, поверь мне, у авроров есть десятки способов, как наказать преступника, чтобы тот молил о смерти... Тихо! Фостер возвращается!

Дверь в ванную быстро распахнулась, и ворвался тот, кого они ожидали. Он был ещё бледнее, чем раньше. Фостер проскочил мимо незамеченных им недругов и стал хватать с полки баночки с косметикой, запихивая их в мешочек. Но удостоил вниманием только те из них, на которых была наклеена розовая этикетка. Потом так же поспешно удалился.

— Кажется, он куда-то собирается, — напряжённо заметил Доусон и добавил: — Знаешь, что это за крем? Неспроста Фостер прихватил с собой столько баночек. Ловко! Я сообщу Министерству, где они прячут ингредиенты чёрной магии. Вергиллий готовит прозелье, то есть его неактивную форму. Нет, этого парня мы так просто отпустить не можем! Теперь нам надо вниз!

Дверь уже знакомой комнаты была приоткрыта, и Гарри увидел, что Фостер торопливо одевается.

— Милая, нам надо ехать. Ты в состоянии подняться? Лекарство помогло тебе?

— Да, мне намного лучше. Почему нам надо ехать на машине, когда мы можем трансгрессировать?

— Сейчас нельзя. Это наверняка министерские ищейки. Они как раз и рассчитывают, что мы совершим магический побег. На машине надёжнее, тем более, что она защищена. Идём, Лилиана... Осторожнее... Держись за меня.

"Лилиана... Лили... — вертелось в голове Гарри. — Он так заботится о ней. Неужели он способен убивать?"

Муж и жена поспешно, как только могли, покинули дом. Лилиана Фостер оказалась хрупкой болезненной девушкой с большими зелёными глазами в обрамлении пушистых рыжих ресниц, с венцом золотистых волос. Чем-то она и правда напомнила Гарри мать. Когда супруги вышли, Доусон сказал:

— Главное — не покалечить девушку. Она верит ему, потому что любит его и хочет жить. Гарри, сейчас мы трансгрессируем, и я попробую на ходу нейтрализовать заклятие на машине, чтобы проникнуть в её салон. Твоя задача — отвлекать Фостера и заставлять его крепко держаться за руль. Идем за ними. Быстро.

Они трансгрессировали на улицу. Машина, большой джип серебристого цвета, уже завелась. Когда она тронулась с места, Доусон торопливо достал два флакончика.

— Я предвидел это... Бери и сделай два глотка. Будь очень осторожен со скоростью. Когда почувствуешь что действие подходит к концу, повтори прием зелья. Пей! Мы не можем медлить!

Гарри сделал глоток. Зелье было сладковато-обжигающим на вкус и вызывало желание пить ещё и ещё. И в то же время почувствовалась необычайная лёгкость во всем теле, будто бы ты вдруг стал пушинкой, влекомый всеми ветрами...

Доусон парил рядом.

— Старое доброе Levioso, заключенное в жидкость, — довольно пояснил он. — А теперь усилием воли представь что тебе надо вон за той машиной.

Гарри не ожидал, что может летать с такой скоростью и, тем более, контролировать полет так легко. Мимо мелькали деревья и другие машины, но взгляды преследующих были прикованы к серебристому джипу.

Доусон приблизился к машине и что-то зашептал: это было видно по его губам. Карман его мантии изнутри осветился золотисто-оранжевым.

Фостер резко обернулся и что-то крикнул — слабое оранжевое свечение окружавшее машину, сконцентрировалось в луч и ударило по Доусону. Боемаг, кувыркаясь отлетел по воздуху назад. Гари остановился и в ужасе глядел, как учитель выравнивает полет. Доусону удалось удержаться, и, глотнув ещё зелья, он вновь кинулся за машиной, бросив встревоженный взгляд на племянника. Гари почувствовал что тело его тяжелеет и поспешно схватился за флакончик...

Доусон догнал машину и обернувшись, отчаянно поглядел на спутника. Гарри сделал на собой усилие, выполнил, словно прыгун на соревнованиях, два великолепных броска и, слегка ударившись, приземлился прямо на джип, вцепившись в багажник. Судя по рывку, последовавшему за этим, Фостер нажал на газ.

Рассвело быстро, несмотря на отсутствие солнца, которое пряталось за плотной завесой серых облаков. Сумасшедшая скорость машины рождала ветер сопротивления, бивший Гарри в лицо упругими злыми порывами, от которых коченели судорожно сжавшиеся руки. Действие Хамелеоновых чар закончилось. Доусон успел снова наложить их на себя но племянник был от него далеко и теперь являл собой удивительнейшее зрелище для ранних магглов, изредка мелькавших по обочинам дороги.

Руки Гарри совсем занемели, и он уже был готов взяться за зелье, когда машина осветилась ярким светом. Всё тело пронзила неимоверная боль. Пальцы отказывались расслабиться и он был вынужден сжимать зубы чтобы не закричать. "Джип" снова засветился, но боль на этот раз не появилась. Гарри смог, наконец, оторваться одной рукой от холодного железа багажника. Два глотка — и вновь воздух — его стихия.

Доусон осторожно приблизился к машине.

— Сейчас мы трангрессируем, — сообщил он, стараясь перекричать ревевший вокруг них воздух, и схватил Гарри за руку. Прошла мучительная минута. Боемаг крепче сжал ладонь племянника и долгожданная темнота, наконец окутала их обоих...

В салоне было тепло, но усталость и напряжение не позволяли оценить уют обстановки. Кроме того, глупо было расслабляться перед врагом.

— Вер, кто-то пошевелился сзади! — воскликнула Лилиана.

— Я знаю, — прорычал он в ответ, — кто-то очень ловко снял мою защиту. Нет, это не хогвартсовские слабаки, я узнаю этот почерк... Здравствуй, Фаби. Давненько мы не виделись. Кто это с тобой? Ого, неужели...

— Да, это Гарри Поттер, — холодно отозвался Доусон. — Согласен, Вер, мы не виделись давно. Мог бы по старому знакомству и не пытаться убивать парня.

— Да ну? По старой же памяти и пытался! И что же ты хочешь он меня, Шерлок Холмс?

— Я думаю, понятно, что Министерство узнает о твоих делишках с Волдемортом. Вер, чего же ты вздрогнул? Ты его боишься? Он тебя мучает, да?

— В чем дело, Вергилий? — строго спросила Лилиана. — Ты что-то недоговаривал мне? Почему мы вообще должны скрываться?

— Все хорошо, — сердито процедил Фостер. — Мистер аврор что-то напутал... У тебя нет доказательств, Фаби.

— Ты уверен? — спокойно, однако сдерживая раздражение, осведомился Доусон.

— Абсолютно, — видно было, что Фостер занервничал. — А теперь будь другом, мотай отсюда. Тебе не справиться со мной.

— Вер, если ты покаешься, твое пребывание в "Рагнароке" не будет долгим. Обещаю ради твоей жены и нашей, так сказать, "школьной дружбы".

— С какой это стати ты собираешься меня миловать если не сможешь посадить? — ядовито спросил Форстер, свернув направо. Казалось, он отдает всё своё внимание дороге, но судя по напряжению Доусона, это было не совсем так.

— Ты думаешь, я не знаю, как ты убил Екатерину Смирнову? — голос аврора был холоден и жесток. — Дэннис Джексон тоже на твоей совести!

Лицо Фостера перекосила болезненная гримаса:

— Ты не знаешь, Фаби, что это такое, когда ОН просит... Он... мог бы убить меня! А так он дал жизнь мне и моей Лилиане!

— Ещё не поздно освободиться от страха, — неожиданно мягко проговорил Доусон. — Те, кто служит свету, сумеют вам помочь.

Фостер молчал. Машина уже дважды вильнула, оставив — Гарри был в этом уверен — два чёрных волнистых следа от нагретой резины шин. Однако прошла мучительная минута, и борьба на лице Фостера сменилась отчаяньем.

— Они не простят мне того, что я сделал! — закричал Фостер так, что все вздрогнули. — Они отвергнут меня, только Лорд защитит меня! Стоит мне появиться рядом с Министерскими придурками, как меня упекут за решётку на всю жизнь! Я тебе не верю, Фаби. Ты давно продался этим дешёвым позёрам, изображающим правопорядок. Ты либо дурак, либо фанатик. Они и тебя надуют, уж поверь! А теперь убирайся из моей машины, или я...

— Вер, — тихий голос Лилианы заставил Фостера замолчать, — значит, ты правда убивал?

— Ну ты же знаешь, что Тёмный Лорд не терпит возражений! Зато мы с тобой живём, а не существуем! У меня не было выбора, к тому же я убивал только нечистокровных и магглов... Доусон, убирайся отсюда, или я в первый раз в жизни убью чистокровного!

— Вер, подожди угрожать, — похоже, в голову миссис Фостер пришла какая-то навязчивая мысль, а лицо её было печально. — Если ты на самом деле совершил преступление, ты сможешь отсидеть. Я буду ждать тебя, что бы ни случилось.

Фостера переполняла злость, и он не оценил порыв жены.

— Да, конечно! — огрызнулся он. — Ты не будешь жить с тем, кого считают преступником. Да ты меня и не дождёшься, потому что эти твари упекут меня в "Рагнарок" пожизненно!

— Это неправда... — обиженно начала Лилиана, но договорить не успела.

Фостер, дрожащие руки которого уже не справлялись с управлением, как-то неловко крутанул руль, и машина, буквально влетев на мост, куда и вела дорога, снесла ограждения и с шумом шлёпнулась в реку.

Гарри услышал глухой резкий хлопок, похожий на взрыв — звук удара о воду. От толчка голова ударилась о потолок, потом наступил странный давящий полумрак, и из невидимых щелей в салон стали просачиваться струйки ледяной воды.

— Вергилий, мне плохо! — отчаянно взмолилась Лилиана. — Кажется, действие лекарства закончилось... Я не могу трансгрессировать!

— Всё будет хорошо, любимая, — засуетился Фостер. — Дай мне руку.

Доусон сидел, закрыв глаза, не реагируя на тормошения племянника, а его карман слегка светился.

— Машина скоро взорвётся! — громко и неожиданно сообщил он. — Разница в температурах была... — и Доусон провёл рукой по лбу, — слишком сильной... Гарри, — уже тише добавил он, — мы уходим. Держись за меня.

Тяжёлая минута, полная отчаянья и ожиданий — и онн оказались на пустынном пляже возле реки, которая вблизи оказалась грозной: она быстро несла вперед тяжёлые свинцовые волны. Хорошо, что час был ранним, а то здесь уже кишмя бы кишели магглы.

Доусон был бледным и взволнованным:

— Надо спасти девушку... Сейчас... если успею...

Но сразу после его слов на середине реки прогремел взрыв, сопровождаемый зеленоватым свечением — или это так показалось Гарри?

— Всё... кончено, — тяжело сказал учитель, опустив голову. Пряди серых спутанных волос, которыми играл порывистый ветер, хлестали его по плечам...

— А теперь умри, придурок!

Доусон вздрогнул, и маленькая слезинка мгновенно оставила на его щеке блестящую дорожку. Гарри, отвернувшийся, чтобы скрыть слёзы, выхватил палочку...

На песке, метрах в пятнадцати от них, стоял Вергилий Фостер. Он был страшен: разметавшиеся мокрые волосы, безумные глаза, искривленные губы, в дрожащей руке — ярко светящаяся палочка.

— Дерись, гадина! — задыхаясь от ярости, крикнул он.

— Гарри, отойди! — резко бросил Доусон, выхватывая своё оружие.

Ослепительный луч света ударил в боемага, отбросив его на несколько ярдов.

Гарри, дрожа от гнева, наставил палочку на Фостера, желая обезоружить его, но тот отбил чары с безумным хохотом. Однако этих мгновений хватило для того, чтобы Доусон поднялся. Лицо его было в ссадинах, на щеке алела кровавая полоса царапины, но в глазах словно бы горел огонь, и какая-то сила исходила от учителя. Гарри почти физически ощущал её.

Заклятия замелькали с невероятной скоростью. Гарри боялся вступить в поединок, потому что мог задеть Доусона. Пока ни одна чара не достигла цели.

К сожалению, первым стал не боемаг.

— Crucio! — взревел Фостер. Досон упал на колени, и лицо его исказила гримаса боли. Было видно, что он пытается бороться всеми доступными способами, но не может избавиться от невыносимой муки.

— Expelliarmus! — заорал Гарри, и палочка Фостера отлетела от хозяина на пару метров.

Племянник подбежал к Доусону:

— Дядя...

— Я... в порядке, — еле слышно отозвался боемаг и, вскочив на ноги, прокричал заклинание:

— Incendo!

Фостера, уже подобравшего палочку, охватил огонь. Слуга Волдеморта закричал от боли и бросился в реку. Вылез он из неё ещё более жалким, дрожащим от озноба, в драной, обгоревшей одежде.

— Avada Kedavra!

— Вот как ты заговорил! — зарычал Доусон, отскочив от зелёного луча. — Frango, палочка!

Фостер отклонил свою палочку от заклятия, и оно прошло сквозь него, не причинив вреда.

— Avada Kedavra!

— Pello!

— Percucio!

— Protego!

— Expelliarmus! — Гарри уже несколько раз позволял Доусону отдышаться, обезоруживая противника, но вот парализоваться Фостер никак не хотел. Кончилось тем, что он парализовал Гарри сам и поджёг его заклинанием Incendo. Тот почувствовал неимоверную боль, гораздо страшнее, чем от ожога, хотелось кричать, но горло не слушалось...

— Остолбеней! — и Доусон оказался единственным из них способным двигаться. Он вызвал водяной столп и потушил горящую одежду племянника. Гарри закашлялся от воды, попавшей в лёгкие, но это было ничто по сравнению с болью, которую причинял огонь.

Противник же недолго оставался в лежачем положении, однако было поздно: палочка Доусона упёрлась ему в грудь.

— А теперь вставай, Вер, — тяжело дыша, приказал боемаг. — Я не хочу, чтобы ты подхватил простуду. У меня есть ордер на твой арест, подписанный самим Александром Злобиным, Болгарским Министром Магии, если ты ещё не забыл... Отдавай мне свою палочку. Ты пойдёшь с нами.

— Да пошёл ты! Crucio!

Гарри почувствовал, что его разрывает на части. Где-то сбоку трепетало оранжевое сияние. Спустя очень короткое время он очнулся на земле. Болели усталые руки и ноги, ныла спина... А Доусон и Фостер продолжали сражаться. Они несколько раз обезоруживали друг друга, отвоёвывая каждый своё: один — право на побег, другой — право на справедливость. Они довели друг друга до того, что, казалось, кто-нибудь упадёт от усталости.

Фостер несколько раз пытался добраться до Гарри, но безуспешно.

— Убирайся, Доусон! — наконец, крикнул он. — Или я убью Поттера! Убью и тебя! Мне помогают такие силы, что неведомы тебе, жалкая шестёрка Министерства! Я никогда не склоню голову перед тобой!

Лицо Доусона потемнело от гнева:

— А ты Вергилий Фостер, никогда не притронешься к моему племяннику!

— Так ты — родственник Гарри Поттера! Это очень подходит к такой мрази, как ты! Я буду мучить маленького Поттера, и ты будешь умолять меня о пощаде!.. Вот будет славно, а, Фаби?

— Но твой грязный язык уже никому об этом не расскажет! AVADA KEDAVRA!..