Живая кукла

Митяй из своей лаборатории выбирался редко. Да и меня чтение увлекло. Начала я со сказок — они читались легче всего, хотя многие слова и устарели. Так нашла разные словари и сидела, обложившись книгами. Света белого порою неделями не видела.

Прошли годы. Я округлилась, появилась грудь. Волосы были длиннее, чем у мужа. Просто он свои волосы ниже лопаток не отращивал, а моими волосами восхищался. Гладил их, нюхал, трогал. Хоть такое внимание оказывал. Я любила его слушать, но сама ничегошеньки не понимала в точных науках. Разве что самые основы математики. А я ему рассказывала сказки. Ему нравилось. В них он видел вовсе не волшебство, а технические устройства. Так змей Горыныч стал железнодорожным пассажирским составом, в который входили люди, путевой клубочек — gps-навигатором, ну и много чего ещё. А я всё же верила, что в нашем мире помимо науки существует и магия.

— Настён, ты пойми, магия — это то, что наука не может объяснить, потому что пока не доросла до этого. Но это не значит, что со временем не сможет.

— Но ведь это же скучно! Почему нельзя просто представить и материализовать свою мысль?

— В том-то и прикол, что можно. Только это можно объяснить научно. Есть звуковые фантомы, голограммы у живых объектов. И мысль на самом деле материальна. Просто если ты не слышишь ультра высокие или низкие частоты, это не значит, что их нет. Так же,как если не видишь свои клетки или днк.

Я тут же полезла в словарик узнавать новые слова и сделала себе пометки, какие книги посмотреть.

— Значит, всё объяснимо?

— Всё, с точки зрения Бога.

— Ещё скажи, что Бог есть! — рассмеялась я, уже зная, что наука и религия не совместимы.

— Смотря кого понимать под этим понятием. Но есть высший разум и это научно доказуемо. Причём в лёгкую! Почитай книги про микро— и макрокосмос, числа Фибоначчи. Потом, если тебе ещё понадобится доказывать, что высший разум есть, я докажу, просто сравнив нас со Вселенной и наши клеточки с той же Солнечной системой. А теперь хватит сидеть и плесневеть, пойдём, сегодня замечательная погода. Рассосались облака над нашей горой. Получим витамин Д.

Сделала себе ещё пометку про загадочный витамин и пошла.

Солнышко светило так ярко, что хотелось зажмуриться. Но при этом я подставляла ему щёки и улыбалась, сняв с себя футболку и штаны.

Муж так странно на меня смотрел, и вовсе не на солнышко.

А потом уложил меня на лопатки.

— Что? — не поняла я.

— Сколько тебе лет?

— Восемнадцать! — солгала я. Восемнадцать мне исполнится только через полгода. Но он так ни разу не смотрел. Хотелось узнать, что будет дальше.

Но мои надежды не оправдались. Всё закончилось слишком быстро. Оказалось больно. Но мужу, похоже, понравилось.

— Больно лишь в первый раз, как заживёт, надо будет повторить.

Не стала уточнять, что должно зажить. За эти несколько лет жизнь до Митяя будто стёрлась. Казалось, что он всегда был в моей жизни. И я ему привыкла доверять.

Спустя неделю близость повторилась, а потом стала едва ли не каждый день. А потом у меня начал расти живот, меня стало тошнить по утрам, и Митяй от близости отказался. Стал больше выводить меня на двор, гулять со мною.

В одно прекрасное утро мы стали родителями. Тогда я впервые видела, как он плакал.

— Разве это не волшебство? — спросила я, держа это маленькое чудо.

— Это наука, милая.

— Да ну тебя!

— Но всё равно, наш сын — это чудо.

Этими простыми словами он подарил мне такое долгожданное счастье. Душа запела.

Он стал замечательным отцом.

— Иногда я даже завидую... — пробормотала, глядя, как Митяй подбрасывает сыночка.

— Чему?

— Что ему так много внимания уделяешь.

— Я просто дарю ту любовь, нехватку которой всегда остро ощущал.

— Почему?

— Отец бросил мать, когда она отказалась аборт делать. Правда, стабильно, на мой день рождения являлся. Дарил мне конструктор и сваливал опять на целый год.

— Ты его любил?

— Не знаю. Он дарил мне конструкторы. Вот их я любил. Мама же дарила книги.

— Только не забалуй малыша!

— А для этого мне нужна дочка! Так что... Ты уже поправилась, пора...

— Да я разве против,— улыбнулась, понимая его намёк.

— Тогда, как только уложим...

— Митяй...

— Что?

— Я люблю тебя.

— Любовь — это всего лишь химия.

— Митяй! А потребность? Не представляю своей жизни без тебя.

— Просто мы все одиноки и нам хочется жить с человеком, с которым можно поговорить, прикоснуться... Ещё и самовоспроизведением заняться.

— Вот, мы же можем самовоспроизводиться...

— Мы — биороботы.

— А душа?

— Сознание!

— Значит, ты меня не любишь, — сделала я грустный вывод.

— Я счастлив с тобой. У меня есть только ты и Коля. Можешь считать это любовью.

Я вздохнула. Учёный до мозга костей!

Прижалась к нему.

— Скажи это!

— Я испытываю потребность в человеческом общении противоположного пола, мне хорошо с тобой!

— Митяй, можно я возьму скалку и ударю тебя?

— Нет у нас скалки.

— У меня ж была...

— А, пластмассовая. Тогда можно!

Я улыбнулась. Даже шутит. Здорово! Прижалась к нему, как же люблю. И он тоже любит, хотя это слово произнести не может.

В эту прекрасную картину врывался чей-то посторонний мужской голос:

— Асёнок! Асёнок, пора вставать.

Губы накрыл поцелуй. Незнакомый такой поцелуй, слишком нежный.

Я отпихнула нарушителя спокойствия, и стала отползать от чужого мужчины.

— Т-ты к-кто так-кой?

Я осмотрелась, не понимая, где я и как сюда попала. Только ведь была с Митяем и сыном.

Вокруг всё белое, будто в пещере какой, только снежной. И что это на мне надето?

— Ась, ну что с тобой опять такое?

— Кто такая Ася? И кто ты? Как я здесь очутилась? Где Митяй? Где мой сын?

— Кто такой Митяй? — спрашивает этот мужчина.

— Кто ты?

— Ты, правда, не помнишь? Хотя ужас в твоих глазах неподдельный. Миша я. А ты?

— Настя.

Мужчина сел на пол и схватился за голову.

— Где Митяй? Я хочу видеть своего мужа! — я встала и пока мужчина выглядел растерянным, пошла в атаку.

— Сперва давай к Максу наведаемся.

— К Максу? — и я вспомнила этого мужчину. — Я тебя знаю... Ты Макса под купол забрал. Где мой брат?

— Всё с твоим братом хорошо. Поехали, он тебя осмотрит. И когда ты успела головой удариться? Или это жизнь за куполом так на тебя повлияла?

— Пойдём! — он приказывал, не просил. Не привыкла я к такому обращению. Муж, правда, командовал, но ему это простительно. И больше никому!

— Ты чего раскомандовался?! Сам затащил меня не пойми куда, ещё и главным себя сделал?

Я не успела высказать всё, что думаю, как меня прижали к стене. И поцеловали. Его поцелуй мне бы понравился, если б не само осознание, что целует незнакомый мужчина. И я занята! И я его укусила.

Михаил отошёл от меня на шаг. И столько боли в его глазах.

Он молча начал подниматься по снежным ступеням. И я рванула за ним, боясь остаться не пойми где одна.

Когда же мы выбрались из этой норы, вид представился белоснежный, но холодный и какой-то печальный. Незнакомый. И лишь с одной стороны виднелся купол. Мы у купола? Но как? Почему зима? Зима, конечно, иногда бывала, просто... Просто... Не могла подобрать слов.

— Почему сейчас зима? — почему я не помню, как она наступила?

— Потому что тут теперь всегда зима.

И Михаил пропал. Я кинулась к тому месту, где он только что был и увидела, что он сидел на куче снега под землёй. Огляделась ещё раз и кинулась за ним.

Переодевшись, мы сели в какую-то машину и начали двигаться какими-то проходами, причём на очень большой скорости. Я оглядывала своё платье с длинным рукавом. У меня такого отродясь не было. Всегда штаны носила. Но в книгах встречала. Правда, никому не говорила о своей мечте. Даже Митяю. Но иногда клала книжки именно разворотом с платьями. Муж намёк не понял.

Меня укачивало. Не привыкла я к такому. Что же произошло? Ничего не понимаю. И чего этот мужчина лезет ко мне целоваться?

— Почему ты меня целовал? — нарушила молчание. — Я ведь замужем и верна своему мужу.

Он поджал губы. Похоже, неприятна эта тема.

— Я тебе совсем противен? — вместо ответа задал свой вопрос.

— Ты не красавчик, но мужчине это и не нужно. Худощав, правда. Так зачем целовал? И кто такая Ася?

— Ася — моя невеста.

— А зачем целовал меня?

Разозлился, но быстро взял себя в руки.

— Ты и есть Ася.

Я рассмеялась.

— Насмешил!

— Ася беременна. От меня, — почему-то прозвучало так, что я поверила.

Беременна? Я? Под грудью неприятно засосало. Сыночек...

— Что с моим сыном?

— Я не знаю. Пообщаешься с Максом, он подтвердит. Может, что знает о "твоём" сыне...

— А что с моим мужем Дмитрием?

Сжал кулак. Похоже, не чисто тут.

— Поговорим после встречи с Максом.

— Значит, это ты Макса забрал...

— Откуда знаешь?

— Я видела вас. Когда он уходил под купол. Правда, в куполе была дверь. Почему мы в этот раз ею не воспользовались?

— Купол больше не открывается. И мусор больше не выкидывается, а перерабатывается.

— Правда? — не знаю, меня эта новость порадовала или огорчила. Что же едят люди, живущие за куполом?

— Людей за куполом больше нет, — он откуда-то узнал, о чём я думаю.

— Как нет? — удивилась я.

— Они перебрались под купол. Правда, живут нелегально, но живут. Возможно, среди них ты найдёшь своих родственников.

— Родственников? У меня, кроме Макса, нет родственников.

— Давай отложим этот разговор.

— Почему?

— Я боюсь тебя шокировать. Прошло много лет. Макс — уже взрослый мужчина.

— А, ты о детях Макса... — обрадовалась я.

— Настя, — он подсел ко мне. Я шарахнулась. — Не бойся, прошу, — и положил свою руку на мою. Горячая рука. И прикосновение, будто щекотка. — В нашем мире насилие запрещено. Просто знай, что я тебя не обижу. К тому же, я люблю другую женщину и тоже верен ей.

— Поэтому ты целовал меня.

— Я пытался её вернуть. Но, вижу, это бесполезно. Поэтому давай договоримся, что никаких больше поцелуев. Ладно?

Руку так и держит. Даже поглаживает.

— И никаких поглаживаний! — эти слова дались с трудом. Прикосновения были не просто приятны: я никогда раньше такого не ощущала. И всё тело отзывалось на них. Поэтому поспешила добавить: — Без моего на то разрешения.

— Хорошо.

Руку он отпустил. А место прикосновение даже заныло, как чесотка. Хочется почесать это место и всё тут.

Приехав, мы пересели в какую-то стеклянную коробку. А когда двери распахнулись, ноги подкосились. Никогда не видела столько зелени, столько растительности. Лишь на картинках в книжках. И животные... Они были повсюду.

Михаил подхватил меня на руки. Наши взгляды встретились. В его глазах плескалась надежда и... борьба.

— С тобой всё хорошо? Токсикоз? — а в голосе сквозит беспокойство.

— А животных можно потрогать? — никогда их не видела вживую.

— Только взрослых. Но лучше не трогать.

Но когда он поставил меня на пол, я подошла к лениво лежащему большому светло-коричневому коту. Погладила его головку. Он на меня так посмотрел. Мол, тётя, что тебе надо?

А я почесала за ушком, под мордочкой. В книгах именно так описывали любимую ласку кошек. Коту, похоже, ласка понравилась. Он встал и потёрся о мои ноги мордочкой, что я не удержалась на корточках и упала.

— Пуся, зачем толкнул меня, — обиделась я. А кот вновь потёрся. Я засмеялась. — Ах ты шалун!

— Ты ему понравилась. Пума довольна.

— Это девочка?

— Нет, самец.

Я смутилась. Ну вот, а такое имя дала...

— Ну что, пойдём к Максу или сперва позавтракаем? Мне на работу надо. Как раз там с Максом и встретимся.

Живот заурчал, требуя еды.

— Пойдём? — Михаил пошёл обратно. Но стеклянной коробки там уже не было, лишь огромное дерево.

— Пойдём, — решилась я.

Когда же лифт (Михаил объяснил, что это такое) открылся во второй раз, то я вдвойне удивилась. Кровать в траве. Деревья... Но меня повели не в сад, а на кухню.

— Умеешь синтезатором пользоваться?

Я подошла и стала разглядывать его. Странный какой-то. Такого ещё не видела.

Михаил стал объяснять, как выбирать блюда.

— Ася как-то иначе готовила, не по инструкции,но я не знаю, как.

— Ты жил с Асей?

— Да.

— Но если ты видел её голой, разве она не стала твоей женой?

Он усмехнулся. Грустно, как мне показалось.

— Тогда считай, что Ася — моя жена.

— Но... Выходит, у меня два мужа... Если я и она — одно и то же.

— Забудь про это. У Аси только один муж — я.

— А у меня муж Митяй, — захотела оставить последнее слово за собой.

Вздохнул, ничего не сказал.

— Что тебе приготовить? — перевёл тему.

— Без разницы. Что-нибудь.

Еда понравилась, хотя было в ней что-то неестественное. Будто химии наелась.

— Не понравилось?

— Такое ощущение, что я с голодухи пластика наелась.

— Ася не жаловалась.

— Пойдём к Максу, надо поторопиться. Быстро переодевайся. Такси уже ждёт.

— Такси?

— Увидишь.

Переоделась в золотистое платье. Оно напоминало солнышко. Стала перед зеркалом. Я выглядела иначе. Женственной. Михаил неслышной походкой оказался сзади. На шею легли украшения.

— Это Асино, но всё её — твоё, раз уж вы делите одно тело на двоих, — пока надевал, едва прикасался к шее, я же испытывала неописуемые ощущения. Закрыла глаза, наслаждаясь такой мимолётной лаской, в которой можно найти оправдание.

— Ты пытаешься меня очаровать?

Я повернулась к нему, оказываясь в его объятиях. Если я — его жена, значит, ничего страшного не будет, если мы всего лишь поцелуемся?

Я сама прикоснулась к его колючим щекам, встретилась со взглядом серых глаз. Он закрыл глаза.

— Что не так?

— Чувствую себя предателем. И выглядишь ты в точности, как она. И даже на прикосновение так же реагируешь, но ты — не она.

— Что это — реинкарнация?

Он вздохнул. Глубоко так.

— Давай, ты с Максом пообщаешься. Прошу!

— Поцелуй меня! — сказала раньше, чем успела подумать. — Так, будто я — Ася.

Сглотнул.

— Я не вижу её в твоих глазах. Прости.

Я поджала губы. Обида. На себя. Обещала быть верной женой Митяю, а сама готова целоваться с другим.

Михаил отстранился.

— Пойдём. Такси ждёт.

Томить не стала, пошла. Волосы оставила распущенными.

В такси я заглядывала в окна. Но потом они затонировались.

— Почему я перестала видеть? — имела в виду, обзор почему убран.

— Мы подлетаем к правительству. Это — секретный объект. Даже члены семей членов совета не знают, где находится правительство.

Ого! Это — местные цари? А почему их много? Но спрашивать не стала. Михаил изменился. Стал отстранённым и далёким, холодным каким-то.

— На людях выражать чувства не принято. Поэтому постарайся тоже не проявлять их.

— Тоже?

— И я не стану.

Кивнула. Внутри разгоралось нетерпение. Хотелось увидеть братишку. Каким он стал?