Первым делом, я отыскал сержанта Уильямс. Убедившись, что девушка успела привести себя в порядок и перекусить, я отправил ее сменить Дженкинса на посту возле медотсека. Сам я намеревался пойти с ней, так как все еще чувствовал за собой вину за серьезные ранения Тали. В игре, каноничный Шепард успевал спасти кварианку, до того, как ей причиняли серьезный вред. А вот я не успел! И четко понимал, что это лишь моя вина. Нет, я не собирался посыпать голову пеплом, назначая себя виновным во всех бедах галактики. Но и просто так, не задумываясь о последствиях, я действовать больше не мог. Не хотел. Ранение девушки стало моей первой серьезной неудачей, и я хотел получше запомнить это чувство беспомощности, чтоб в следующий раз, когда придет время принимать решение, лучше думалось головой, а не пятой точкой.

Мои планы нарушил звонок Андерсона. Капитан уведомил, что через несколько минут на борт взойдет группа экспертов СБЦ, которой поручено разобраться с информацией, найденной у кварианки. По его словам, Удина все же смог уговорить советников пойти нам навстречу, хотя они были взбешены устроенной на станции перестрелкой и жаждали моей крови. Дэвид недвусмысленно намекнул, что если в мозгах гета не найдут ничего полезного, меня ждут незабываемые деньки, о чем матерящийся на все лады посол говорил в открытую. Красный как рак Удина заявил, что за всю его дипломатическую карьеру, ему еще ни разу не устраивали такой выволочки, и "чертовому десантнику, с обитой головой" должно несказанно повезти, чтоб выйти сухим из этой передряги. Насколько я понял, в случае неудачи, родное начальство заранее назначило мою ж..пу дежурной по этому вопросу. Собственно, ничего другого я и не ожидал. За два столетия ровным счетом ничего не поменялось, как не менялось тысячи лет до этого. Начальник не может быть виновным! У него для этого есть подчиненный, которого всегда можно принести в искупительную жертву.

Пришлось будить старшего инженера Адамса, и вместе с Аленко устраивать мозговой штурм, где и как все это организовать. В конечном итоге, решили запихнуть всех в дедовскую* берлогу, в которой имелось хоть какое-то оборудование и немного свободного места. Грег, кстати, заявил, что ничего не понимает в том, что будут делать эксперты. Для него этот лес не менее темен, чем для меня. Да и вообще, на корабле нет специалистов и приборов, которые могут контролировать их работу. Даже наши спецы по РЭБ, ничего в этом деле не смыслят. И где, мать их ети, наши доблестные особисты? Почему их тут нет? Почему такими вопросами занимается команда экспериментального фрегата, все потроха которого, та-да-да-дам, секретные!? Как давать кучу подписок о неразглашении по случаю очередной безбожной пьянки начальства, голиком купавшегося в фонтане с кучей обнаженных стриптизерш, так их набегает целый выводок. А как дело доходит до серьезных вещей, так ни одного днем с огнем не сыщешь!

* Деды (или Корабельные деды) — старинное ироничное (без негативного окраса) прозвище офицеров и старшин инженерной службы принятое среди старослужащих флота. Употребляется только во множественном числе по отношению к целой группе военнослужащих, так как на корабле есть только один Дед — старший инженер-механик, по отношению к которому, можно использовать это прозвище персонально, в единственном числе.

Поначалу я хотел поступить, как озвучивал раньше. Думал позвать подружку Гарруса, которой можно довериться хоть в малой степени. Все лучше, чем вообще незнакомые разумные, из которых сформировали группу экспертов. Но, по здравому размышлению, от этой идеи пришлось отказаться. Устраивать еще один прорыв границы было бы слишком, даже для меня. Тем более, безопасники учли предыдущий опыт, и нагнали на пропускной пункт несколько подразделений спецназа с тяжелым вооружением. Теперь, случись что, они могли и по сопатке в ответ двинуть, средств у них вполне достаточно.

В общем, к тому моменту, как на фрегат взошла группа экспертов СБЦ, мы себя изрядно накрутили. Я им прямо в лоб заявил, что если вдруг что-то пойдет не так, я их актирую прямо на месте, так как мне терять абсолютно нечего. Удивительно, но мой пассаж они приняли спокойно. Даже более того, с пониманием. Старший группы — саларианец с непроизносимым набором букв вместо имени, ответил, что их проинструктировали соблюдать все разумные требования принимающей стороны. Проведение экспертизы в присутствии наших специалистов он считает обоснованным, и, в любом случае, все действия будут производиться под запись и только на основе коллективного решения всех членов группы. На том и порешили. Загнав всех внутрь выделенного помещения, включая Адамса и командира БЧ-7 младшего лейтенанта Маркуса Греко, который наравне с Грегом божился, что вообще ничего не понимает в гетских потрохах, я выставил на входе Аленко, снабдив того инструкцией никого не впускать и не выпускать без моего личного приказа.

Разобравшись с текучкой, я направил свои стопы в кают-компанию, намереваясь отхлебнуть еще пару-тройку кружек коричневой бурды из автомата, которую местные по какому-то недоразумению считали кофе. Здесь-то мне и повстречалась спасенная археолог. Обломки артефакта должны были забрать только завтра, точнее уже сегодня, с утра, и женщина наотрез отказалась оставлять их без собственного присмотра.

— Не спится, профессор?

— Доброй ночи, Шепард. Да вот, заработалась, а теперь сон не идет. Смотрю, у вас тут какие-то трудности?

Наполнив мутной жижей пластиковый стаканчик, я уселся напротив Уоррен.

— Не берите в голову. Так, небольшое недоразумение. Уже все разрешилось. Кстати, очень хорошо, что мне удалось вас встретить. Сможете уделить несколько минут своего внимания?

— Своему спасителю, и человеку, который сделал важнейшее за последние лет двести открытие? Вы шутите, коммандер, да я готова выполнить любую вашу просьбу!

Я даже слегка опешил от энтузиазма женщины.

— Это какое же открытие я сделал, профессор? Вы что-то путаете...

— Ну как же, Джон, неужели вы не понимаете?

— Не понимаю...

Я действительно искренне не понимал, что она имеет в виду. Из меня ученый, как из дерьма пуля. Где я, а где открытия? Смешно сказать, я таблицу умножения с трудом помню, а тут меня к яйцеголовым причислить хотят.

Женщина вздохнула, и привычным жестом поправила декоративные очки.

— Понимаете, Шепард. Если бы в тот день, когда вы очнулись после контакта с артефактом, вы не подошли ко мне и не задали свои вопросы, сходу выдав революционную теорию о предназначении маяка и способе коммуникации протеан, на осознание этих обстоятельств могли уйти годы. Да что там, столетия. Поймите, учитывая все обстоятельства дела, данные о вашем контакте с артефактом получили бы гриф "совершенно секретно, сжечь при прочтении", и канули бы в лету где-нибудь в архиве СБА. Никто из ученых не получил бы возможность с ними ознакомиться и сделать выводы. Сами по себе, действующие артефакты протеан чрезвычайно редки. Те, функционал которых работоспособен хотя бы ограниченно, вообще можно пересчитать по пальцам. Иными словами, на повторение случая, подобного вашему, да еще и с участием разумного, способного понять, что именно с ним случилось, могли уйти десятилетия. Все это время, ученые пребывали бы в потемках, не видя перед собой наглядной демонстрации, просто не понимая, что находятся в двух шагах от решения проблемы.

— Вот оно что...

Мда, неожиданно. Я, еще проходя игру, не мог понять, почему никто не верит Шепарду, а ученых не интересуют обстоятельства контакта с артефактом. Почему его видения воспринимают за сны поехавшего крышей солдафона, и никому не приходит в голову, что таким экзотическим способом протеане возжелали передать нам информацию о своей жизни и смерти? Почему никто не видит очевидного? А ларчик открывался просто. Все засекретили в лучших традициях спецслужб, желающих скрыть свои провалы. Компетентные разумные просто НЕ получили доступа к информации, а сами безопасники как всегда нихрена не поняли, так как не имели нужной квалификации и знаний. Соответственно, никто не смог сделать правильных выводов и понять принцип работы протеанских маяков. Ручной же археолог Шепарда, Лиара ТCони, крутила шашни с бравым капитаном и лично крушила супостата, вместо того, чтоб думать головой и заниматься своими прямыми обязанностями. Не сразу сумел въехать в ситуацию даже Призрак, глава всемогущего Цербера, который из-за специфики работы подпольной террористической организации, связанной с гипертрофированной секретностью, был вынужден выдавать своим спецам дозированную информацию. Вот и получилось, что разобраться в вопросе они смогли перед самым вторжением Жнецов, через три года после нападения на Иден Прайм.

— По существу, в распоряжении человечества имеется всего один действующий артефакт протеан — Марсианские архивы. Но он очень сильно пострадал от времени и природных катаклизмов. Особенно сильно разрушены системы внешнего интерфейса, обеспечивающие прямое взаимодействие с массивом данных. Они попросту уничтожены. Долгое время, мы не знали, как подступиться к информации предтеч. Ушли годы, чтобы разработать специальное оборудование, позволившее хоть в малой степени заглянуть в сокровищницу знаний древних инопланетников. Но это лишь костыли. Даже не протезы. С помощью них, нам удалось прочесть крошечную часть того, что имеется внутри маяка. Однако, по ряду признаков, установлено, что Архивы содержат гораздо большие объемы данных, взаимодействовать с которыми мы так и не научились. Грубо говоря, мы их видим, можем потрогать и измерить, но не можем понять, что это такое и как их использовать. С нашей точки зрения, это гигантский массив абсолютно бессмысленного программного кода, крайне специфического и вариативного. Трудность еще и в том, что язык протеан невероятно сложен. По мнению лингвистов, он представляет из себя компиляцию, как минимум из двадцати шести различных языков, принадлежащих к совершенно разным языковым группам, нескольких сотен наречий и диалектов, сленга и целого ряда специфических терминов, прямых аналогов которых у нас просто не имеется.

Профессор сделала небольшую паузу, чтобы сделать глоток чая. Я ее не прерывал, пытаясь не сбить с мысли.

— Но нам еще повезло, у других рас вообще нет ничего похожего на наши Марсианские архивы. Они восстанавливали древние знания по отдельным сохранившимся образчикам технологий протеан. Им приходилось полностью разрабатывать всю теорию и технологические процессы, заново открывая целые отрасли науки. Собственно, этим и объясняется такой резкий взлет человечества, когда мы за считанные десятилетия почти догнали в развитии цивилизации, чьи звездолеты бороздят просторы космоса уже несколько тысячелетий.

Расстраивать Ильзу мне не хотелось. В отличие от нее, я-то точно знал, что действующий архив протеан имеется у азари. И это как минимум, у других рас, скорее всего, тоже что-то есть. Синенькие дамочки, которые громче всех орут о свободе мысли и творчества, знают о нем уже давно, предпочитая умалчивать о такой ценной находке. Именно знаниям из этого маяка, азарийская цивилизация обязана своему раннему взлету, когда они вышли на просторы галактики раньше всех рас своего цикла. Другой вопрос, что воспользоваться информацией в полной мере, они не смогли, предпочитая прожигать жизнь, работая стриптизершами в самых вонючих забегаловках по всем свету. Да и, по ходу дела, правильно его активировать они так и не научились, иначе советник Тевос отнеслась бы к моим "видениям" гораздо серьезней.

Между тем, Уоррен продолжала свой рассказ.

— Проблема еще и в том, что по каким-то причинам, протеане допускали использование в научных текстах, скажем так, художественного стиля. Их научные книги — это не сухая выжимка из формул, терминов и определений, а пространные рассуждения литераторов от науки. Разобраться в этом крайне сложно. Сам Архив построен по принципам Свободной энциклопедии Экстранета, пресловутой Википедии. Имеется статья по определенному вопросу, со страницы которой ведет большое количество гиперссылок на другие странички, на которых находится подробное разъяснение непонятных моментов. Часть этих ссылок активна, но абсолютное большинство ведет как раз на этот непонятный массив бессмысленного кода. И все эти годы мы не могли понять, как это работает. Так что, Шепард, ваше открытие — эпохально, не побоюсь этого слова!

— Понять — это одно, а научиться использовать...

Женщина искренне улыбнулась.

— Ох, коммандер, все не так плохо, как вы думаете. Я уже разговаривала с несколькими коллегами, и они меня обнадежили. Вы ведь знаете, что Альянс сформировал специальную научную группу по этому вопросу? Так вот. Они утверждают, что все не так уж и сложно. Дело в том, что, например, азари, долгое время пытались воспроизвести свои Объятья вечности техническими средствами. А ханары добились значительных успехов, изучая абсолютную память дреллов. Мои друзья с уверенностью утверждают, что все их наработки можно будет использовать. Более того, у нас уже имеются разумные, способные взаимодействовать с артефактами протеан напрямую. Мозг азари, и уж, тем более, дреллов, способен без критических последствий для организма работать с такими массивами данных, даже учитывая их эмоциональную составляющую. Так что, не пройдет и нескольких лет, и сокровищница знаний предтеч станет полностью доступна. Это великое достижение, Шепард! Можете не сомневаться, потомки оценят ваш вклад по достоинству.

Осталась самая малость, чтоб эти потомки у нас были. А то Жнецы имеют на этот счет собственное мнение, никак не пересекающееся с оптимизмом профессора. Но об этом я пока умолчу. Пусть порадуется, пока еще есть такая возможность. Через пару лет всем станет не до археологии.

— Так какая помощь вам от меня нужна, Джон?

— Ах, да. Увлекся вашим рассказом и совсем забыл.

Я сделал небольшую паузу, собираясь с мыслями.

— Скажите, Ильза, на чем основаны утверждения, что ретрансляторы и Цитадель построили протеане? Постойте. Секундочку. Мне необходимо подготовить аналитическую справку, где доступным для непосвященных языком, будут изложены все факты, факты, профессор, а не домыслы, исходя из которых были сделаны выводы о том, что указанные объекты были построены именно протеанами.

Уоррен уставилась на меня распахнутыми от удивления глазами. В них полыхал такой азарт, что мне на секунду стало страшно.

— О Боже... Неужели? Вам что-то известно, Джон? О, конечно. Артефакт, в нем была масса сведений... Расскажите, Шепард. Я хочу знать! Невероятно... Как интересно!

— Ильза, постойте. Я вам все расскажу. Но не сегодня. Не обижайтесь, прошу вас. Но работа, прежде всего. Поймите, мне необходим беспристрастный анализ, максимально объективный и не ангажированный. Над которым не довлеет груз предрассудков и поспешных теорий. Только факты и их оценка, изложенная понятным языком. Прежде чем вступать в борьбу, необходимо досконально изучить противника.

Уоррен шумно выдохнула, пытаясь успокоить растрепанные чувства.