Кто-то оставил кувшин сидра рядом с нами. Я наполнила кружку Джейми, потом свою собственную. Сидр был замечательным, темный, переливающийся на солнце, словно янтарь, сладкий и пикантный, таящий в себе опасность полностью отключиться, если выпить его слишком много. Я позволила прохладной жидкости стечь в горло и тихо распуститься в моей голове, подобно цветку.
Было много разговоров и смеха, и я заметила, что, в то время как новые арендаторы все еще придерживались своих собственных семейных групп, теперь компании смешивались более охотно, поскольку мужчины, которые работали бок о бок в течение прошлых двух недель, сохраняли теплые отношения, эти социальные знаки внимания, подпитываемые сидром. Новые арендаторы относились к вину с насмешкой, крепким напиткам — виски, рому, или бренди — с яростью, но все пили пиво и сидр. Сидр полезен, сказала мне одна из женщин, вручая кружку своему маленькому сыну. Я дала им полчаса — при условии, что сидр будет выпиваться не спеша — прежде чем они начнут падать, как мухи.
Джейми издал небольшой веселый звук, и я посмотрела на него сверху вниз. Он кивнул в сторону крыльца, и я увидела, как Бобби Хиггинс выскользнул из круга своих поклонниц, и, используя невообразимую сверхъестественную ловкость и точность движений, сумел увести Лиззи из поля зрения МакГилливреев. Они стояли в тени каштановых деревьев и разговаривали.
Я оглянулась на МакГилливреев. Манфред прислонился к стене дома, склонив голову над своей тарелкой. Его отец свернулся калачиком рядом с ним на земле и мирно похрапывал. Девушки болтали вокруг них, передавая еду по кругу, над поникшими головами своих мужей, всех в разных стадиях надвигающейся дремоты. Юта переместилась к крыльцу и беседовала с Джозефом и его спутницей.
Я оглянулась. Лиззи и Бобби только разговаривали, и между ними сохранялось достаточно уважительное расстояние. Но было что-то в том, как он наклонился к ней, и в том, как она развернулась вполоборота к нему, а затем обратно, разглаживая складку юбки одной рукой...
— О, Боже, — сказала я, затем немного сместилась, поджимая под себя ноги, но не уверенная, должна ли действительно пойти и прервать их. В конце концов, они были на виду, и...
— Три вещи, которые меня удивляют, нет, четыре, говорит пророк, — рука Джейми сжала мое бедро, и я увидела, что он тоже наблюдает за парой под каштанами, полуприкрыв глаза. — Пути орла на небе, пути змеи на скале, пути корабля в море и пути мужчины к женщине.
— О, так значит, мне не показалось, — сказала я сухо. — Ты думаешь, что мне лучше что-то предпринять?
— Ммфм, — он глубоко вздохнул и выпрямился, энергично качая головой, чтобы разбудить себя. — А.... Нет, Сассенах. Если малыш Манфред не заботится о том, чтобы охранять свою женщину, не твое дело, выполнять это за него.
— Да, я совершенно согласна. Я только думаю, если Юта увидит их... или Джозеф? — я не была уверена, что мог бы сделать мистер Вемисс, но думаю, фрау Юта закатила бы громкий скандал.
— О, — Джейми моргнул, немного покачиваясь. — Да, я полагаю, ты права, — он повернул голову в поисках Йена, и, наконец, увидел его, затем поднял подбородок, подзывая его.
Йен расслабленно лежал, развалившись на траве в нескольких футах от нас рядом с кучкой жирных реберных костей, но тут же перевернулся и услужливо подполз к нам.
— Мм? — сказал он. Его густые каштановые волосы почти высвободились из-под ленты, и несколько вихров торчали вверх, остальные смешно падали на один глаз.
Джейми кивнул в сторону каштанов.
— Пойди и попроси малышку Лиззи, чтобы она занялась твоей рукой, Йен.
Йен растерянно глянул вниз на свою руку, там была свежая царапина, растянувшаяся по всей длине, хотя кровь на ней давно свернулась. Затем он посмотрел в ту сторону, куда указал Джейми.
— О, — сказал Йен. Он продолжал стоять на четвереньках, глаза задумчиво сузились, затем медленно поднялся на ноги и стянул ленту со своих волос. Небрежно заправляя волосы за ухо, он зашагал по направлению к каштанам.
Они были слишком далеко, чтобы мы могли услышать что-то, но зато мы все могли видеть. Бобби и Лиззи разошлись, как волны Красного моря, когда высокая, нескладная фигура Йена целенаправленно встала между ними. На мгновение показалось, что эта троица просто дружески общается, затем Лиззи и Йен отправились в дом. Лиззи буднично махнула рукой Бобби и. обернувшись, бросила краткий прощальный взгляд. Бобби с минуту стоял, глядя ей вслед, задумчиво покачиваясь на пятках, потом покачал головой и допил сидр.
Сидр брал свое. Я ожидала, что каждый мужчина в усадьбе уже к сумеркам отключится; во время сенокоса мужчины обычно засыпали у своих тарелок, просто от усталости. Хотя еще долго звучали разговоры и смех, но мягкий свет сумерек начал заливать палисадник и осветил большое число тел, разбросанных в траве.
Ролло удовлетворенно грыз выброшенные Йеном кости. Брианна сидела чуть в стороне; Роджер лежал, положив голову ей на колени, и крепко спал. Воротник его рубашки был раскрыт, рваный шрам от веревки до сих пор виднелся на его шее. Бри улыбнулась мне, ее руки нежно гладили его глянцевые черные волосы, выбирая из них кусочки сена. Джема нигде не было видно, так же, как и Германа, насколько я могла убедиться, бросив быстрый взгляд вокруг. К счастью, фосфор был под замком, на верхней полке моего самого высокого шкафа.
Джейми, теплый и тяжелый, положил свою голову на мое бедро, и я зарылась рукой в его волосы, улыбаясь Бри. Я услышала, как он слегка фыркнул, и посмотрела в направлении его взгляда.
— Для такой крошки, как Лиззи, эта маленькая девчушка, действительно доставляет много неприятностей, — сказал он.
Бобби Хиггинс стоял рядом с одним из столов, пил сидр и вполне очевидно не подозревал, что он, под наблюдением близнецов Бёрдсли. Оба подкрадывались, как лисы в лесу, едва различимые, окружая его сразу с двух сторон.
Первый — Джо, наверное, — появился вдруг рядом с Бобби, настолько неожиданно, что тот разлил свою выпивку. Бобби нахмурился, вытирая мокрое пятно на рубашке, в то время как Джо придвинулся, очевидно, бормоча угрозы и предупреждения. Выглядя оскорбленным, Бобби отвернулся от него, только для того, чтобы тут же столкнутся нос к носу с Кезаей.
— Я не уверена, что это Лиззи вызывает неприятности, — бросилась я на ее защиту. — Она только поговорила с ним, в конце концов, — лицо Бобби заметно покраснело. Допив, он поставил кружку и приподнялся, сжимая руку в кулак.
Бёрдсли наступали все ближе, с явным намерением затащить его в лес. Переводя взгляд с опаской от одного близнеца к другому, он сделал шаг назад, почувствовав твердый ствол дерева за спиной.
Я глянула вниз: Джейми смотрел сквозь полузакрытые веки, с выражением мечтательной отрешенности. Он глубоко вздохнул, его глаза полностью закрылись, и внезапно его тяжелое тело полностью обмякло.
Причина этого поспешного "бегства" замаячила мгновением позже: МакДональд, разрумянившийся от еды и сидра, его красный мундир напоминал тлеющую золу в свете заходящего солнца. Он посмотрел на Джейми, мирно дремлющего возле моих ног, и покачал головой. Он медленно повернулся вокруг, наблюдая за происходящим.
— Ну, ей-богу, — сказал он мягко. — Скажу вам, мэм, я видел поля сражений с гораздо меньшим кровопролитием.
— О, в самом деле? — его появление отвлекло меня, но при упоминании кровопролития, я оглянулась. Бобби и близнецы Бёрдсли пропали, исчезли, как клочья тумана в сумерках. Ну, если они измутузят друг друга до состояния лесного компоста, я уверена, что услышу об этом в недалеком будущем.
Слегка пожав плечами, МакДональд наклонился, взял Джейми за плечи и отодвинул его от меня, положив в траву с удивительной нежностью.
— Вы позволите? — вежливо спросил он, и после моего кивка головой в знак согласия, сел рядом, по другую сторону, сцепив руки вокруг коленей.
Он был аккуратно одет, как всегда, парик и все такое, но воротник его рубашки был измазан, и мундир потерся на подоле и был забрызган грязью.
— Много поездок в эти дни, майор? — спросила я, чтобы завести разговор. — Вы выглядите довольно уставшим, если мне будет позволено сказать об этом.
Я удивила его этой фразой прямо посреди зевка; он проглотил его, моргая, а затем рассмеялся.
— Да, мэм. Я провел в седле весь последний месяц, и видел кровать, не чаще одного раза в три ночи.
Он и правда выглядел изможденным, даже в мягком свете заката, линии его лица были изрезаны глубокой усталостью, мешки под глазами явно проступали на лице. Он не был красавцем, но, как правило, имел нахальную самоуверенность, которая добавляла ему привлекательный флёр. Сейчас он выглядел тем, кем и являлся: солдат на полставки, которому стукнуло пятьдесят, без полка или постоянной службы, добывающий любые небольшие связи, которые могут содержать некоторые надежды на продвижение.
Я обычно не обсуждала с ним его дела, но сочувствие заставило меня спросить:
— Вы много работаете по поручению губернатора Мартина сейчас?
Он кивнул и сделал еще глоток сидра, глубоко дыша после него.
— Да, мэм. Губернатор был достаточно любезен, обязав меня обеспечивать его новостями об условиях в отдаленной местности, и время от времени оказывает большую честь, принимая мои советы.
Майор поглядел на Джейми, который свернулся в клубок и начал похрапывать, словно ежик, и улыбнулся.
— Вы имеете в виду, что это касается и назначения моего мужа индейским агентом? Мы благодарны вам, майор.
Он махнул рукой, отметая мою благодарность.
— Ах, нет, мадам, это не имело ничего общего с губернатором, разве что косвенно. Такие назначения — в компетенции начальника Южного отдела. Хотя это, конечно, вопрос, представляющий интерес для губернатора, — добавил он, делая еще один глоток, — чтобы знать новости об индейцах.
— Я уверена, он расскажет вам все утром, — уверила я его, кивнув на Джейми.
— Разумеется, мэм, — он заколебался на мгновение. — Знаете ли вы... Мистер Фрейзер, возможно, упоминал в своих рассказах в деревнях — была ли какая-нибудь информация о... поджогах?
Я выпрямилась, хмель от сидра исчез из моей головы.
— Что случилось? Были еще?
Он кивнул и устало провел рукой по лицу, почесывая бакенбарды.
— Да, два, но один — это сожженный сарай, ниже Салема у братьев-моравов. И все, что я смог узнать об этом деле, — скорее всего, это были какие-то ирландско-шотландские протестанты, которые поселились в округе Сурри. Там есть один проповедничек — настоящая заноза в заднице, который вывел из себя всех моравов, своими воплями, что они — язычники и безбожники, — он усмехнулся, и еще раз вздохнул. — Эта беда назревала в округе Сурри несколько месяцев. Дошло до того, что братья подавали прошение губернатору об изменении границы, чтобы поместить их всех в округ Роуэн. Граница между Сурри и Роуэном идет прямо через их землю, понимаете? И шериф в Сурри... — он взмахнул рукой.
— Возможно, не настолько сильно стремится выполнять свои обязанности, как должен бы? — предположила я. — Во всяком случае, там, где замешаны моравы?
— Тот проповедничек — его двоюродный брат, — сказал Макдональд, и залпом осушил кружку. — У вас не было никаких неприятностей с вашими новыми жильцами, кстати? — добавил он, опуская ее. Он криво усмехнулся, оглядывая палисадник с небольшими группами женщин, которые мило болтали, в то время как их мужчины спали у их ног. — Кажется, вы радушно их приняли.
— Ну, они пресвитерианцы, и довольно яростные, но, по крайней мере, они пока не попытались поджечь дом.
Я бросила быстрый взгляд на крыльцо, где по-прежнему сидели мистер Вемисс и его спутница, уйдя с головой в беседу. Сдается мне, что мистер Вемисс был, наверное, единственным мужчиной, который еще пребывал в сознании, за исключением самого майора. Дама явно была немкой, но думаю, что не из Моравии; они очень редко заключают браки вне их сообщества, и при этом женщины редко уезжали далеко.
— Если только вы не думаете, что это протестанты создали банду, с целью очистки сельской местности от папистов и лютеран. Вы же так не думаете, правда?
Он коротко улыбнулся в ответ на это, хотя без особой радости.
— Нет. Кроме того, я сам воспитывался в протестантизме, мэм.
— О, — сказала я. — Эм... еще капельку сидра, майор?
Он протянул кружку без возражений.
— Второй пожар кажется похожим на другие, — сказал он, любезно проигнорировав мое замечание. — Изолированная ферма. Человек, живущий один. Только вот он проживал за Линией Договора.
Это последнее замечание было сказано со значительным взглядом, и я невольно посмотрел на Джейми. Он сказал мне, что чероки были рассержены на поселенцев, вторгшихся на их территорию.
— Конечно, я спрошу вашего мужа утром, мадам, — сказал МакДональд, правильно интерпретируя мой взгляд. — Но, возможно, вы знаете, слышал ли он какие-либо упоминания этих событий?..
— Завуалированные угрозы от вождя племени Зимней Птицы, — призналась я. — Джейми писал Джону Стюарту о них. Но ничего конкретного. Когда случились эти последние поджоги?
Он пожал плечами.
— Никто не знает. Я слышал об этом три недели назад, но человек, который сказал мне, слышал о них за месяц до этого, и он сам не видел, а только слышал от кого-то другого, — он задумчиво почесал челюсть. — Кто-то должен пойти и осмотреть место, пожалуй.
— Мм, — сказала я, не пытаясь скрыть скептицизм в голосе. — И вы думаете, что этим "кто-то" должен быть Джейми, не так ли?
— Я не настолько самонадеян, чтобы объяснять мистеру Фрейзеру его обязанности, мэм, — сказал он с намеком на улыбку. — Но я скажу ему, что ситуация может представлять интерес, да?
— Конечно, вы это сделаете, — пробормотала я. Джейми планировал еще одну быструю поездку в деревню племени Зимней Птицы, втиснутую между сбором урожая и наступлением холодной погоды. Идея пойти в деревню и опросить Птицу-Что-Поет-По-Утрам о поджогах ферм казалась более чем слегка рискованной, если исходить из моей точки зрения.
Легкий холодок заставил меня вздрогнуть, и я залпом допила остаток своего сидра, желая, согреться. Солнце полностью село, и воздух стал прохладным, но не это холодило мне кровь.
Что, если подозрения МакДональда были верны? Если чероки поджигали усадьбы? И если чероки сочтут Джейми человеком, задающим слишком неудобные вопросы...
Я посмотрела на дом, стоящий твердо и спокойно, окна, освещенные свечами, бледный оплот на фоне темнеющего за его пределами леса.
"Мы получили печальную новость о смерти в огне Джеймса МакКензи Фрейзера и его жены Клэр, от пожара, который уничтожил их дом...".
Появились светлячки, дрейфующие, словно холодные зеленые искры во тьме, и я невольно посмотрела наверх, чтобы увидеть красные и желтые искры, вылетавшие из трубы. Всякий раз, когда я вспоминала об этой ужасной газетной вырезке, я старалась не отсчитывать дни, которые отделяют меня от 21 января 1776 года, думая, что пожар возникнет случайно. Такие случаи были более распространенными, начиная от пожаров, случившихся от разбушевавшегося очага, до опрокинутых подсвечников и загораний, вызванных летними грозовыми молниями. Мне ни разу не приходило в голову, что это может быть преднамеренным актом убийства.
