Тиэль: изгнанная и невыносимая

— Не понимаю связи, — честно признал запутавшийся барон. — И если порошок не подействует, то надо ли спрашивать?

— Знаешь поговорку: эльфы никогда не лгут? — напомнила юноше эльфийка. — Это действительно так. Мы можем умалчивать, не договаривать, оборачивать ответ шуткой, но лгать не станем. Если Злитаэль не эльфийка, ты получишь свои ответы благодаря снадобью, если эльфийка, она будет вынуждена ответить честно или промолчать. Что до второго вопроса... Полагаю, ты слышал о связи эльфов Дивнолесья и сердца леса — рощи мэллорнов, именуемой также Роща Златых Крон?

— Да, — охотно согласился барон, получивший приличное образование, куда входил немалый объем сведений о множестве рас Мира Семи Богов. Вот только, увы и ах, передать парню науку понимания женского пола ни один самый искусный учитель не смог бы, а отец ограничился тем, что проводил отпрыска в дом веселых девиц.

— Эта связь — не только традиция и глубокая эмоциональная привязанность детей леса к родному краю. Зависимость от Рощи настоящая. Изгнанные и отрезанные от силы Дивнолесья обречены влачить жалкое существование. Их краса увядает, а век сокращается. Ни один эльф надолго не покинет лесов добровольно. Конечно, есть специальные ритуалы, способные продлить время разлуки и снять большинство эффектов, но они многотрудны и ради простой эльфийки их вряд ли стали бы проводить, — коротко поведала Тиэль собеседнику. — Именно потому я и предложила поинтересоваться расой девушки. Если она изгнанница, то, возможно, нуждается в помощи.

— Благодарю, я понял необходимость, — коротко кивнул посерьезневший более прежнего Кинтер. Сейчас он четко ощутил грань между сердечными недоразумениями и опасностью для жизни. В следующий момент, разрушая все положительное впечатление, с потрясающей наивностью Кинтер спросил: — Мы сможем отправиться немедленно?

— Мы? — изумилась в свою очередь Тиэль. Она-то рассчитывала на полную оплату заказа и экипаж до дверей собственного особняка, а не на визит к красотке, вскружившей голову клиенту.

— Конечно, я опасаюсь использовать средство без должной подготовки. Пожалуйста, лейдин Тиэль, я оплачу все труды! — очень горячо попросил юный барон, растопив сердце практичной эльфийки не страстными взглядами, а одним единственным словом. И словом этим было 'оплачу', а вовсе не 'пожалуйста', как могли бы подумать наивные обыватели, лелеющие в мечтах идеальные образы невесомо танцующих на лесных полянах благородных эльфов.

— Хорошо, — согласилась девушка, раздумывая над тем, стоит ли в ближайшее время повторно навестить Криспина, чтобы приобрести еще один набор для питательной смеси, оказавшейся столь полезной юному мэллорну. Параллельно Тиэль пыталась припомнить план проклятого особняка. Ее интересовало расположение оранжереи, вернее того, что находилось под и над комнатой, отведенной для растений. Пока мэллорн не просил помощи. Корни растущего великого древа легко дробили камень, замещая его, но все-таки, практическую пользу каменной крошки преувеличивать не стоило. Скорее всего, дерево могло использовать камень для своих нужд лишь ограниченно. Эльфийка прикидывала, не получится ли заполнить оставшимся мешочком земли из Дивнолесья комнату под оранжереей. Вот где корням будет просторно. Ну а крона — тут уж травница не сомневалась — все равно будет разрастаться так, как пожелает. Захочет, оформится сводом над оранжереей, пожелает — пронзит камень и примется оплетать особняк снаружи. По большому счету Тиэль, истинное дитя Дивнолесья, не имела ничего против, если через век-другой весь особняк обратится в причудливое сочетание камня и живого древа. Цветущий Дом звучит куда приятнее, чем Особняк Проклятого Графа. Уведомлять о своих мечтах призрак Адриса девушка, разумеется, не спешила. Сам все увидит со временем и, если верить тому, что Тиэль успела узнать о людях, увидит уже тогда, когда что-то менять будет поздно.

— А ведь ты и самого мальчишку сейчас проверяла, — проницательно отметил Адрис, стоило юноше умчаться раздавать приказания. — Помню себя влюбленным балбесом, у которого от одной мысли о Крисмилле в голове звенело и кипела кровь. Если б мне кто о ней такое сказал, в порошок бы на месте истер и ей под ноги высыпал.

— Истинная любовь одновременно мнительна и не терпит сомнений, — согласилась Тиэль. — Он мог бы сомневаться в чувствах Злитаэль, но не в ней самой. Мне показалось, старшая баронесса все поняла правильно, потому так спокойно приняла новую затею сына.

— Тебе-то откуда об истинной любви знать? Ты же вроде совсем по вашим меркам молоденькая, вред ли успела вдосталь пострадать, — хмыкнул Адрис. — Или ты это также по цвету вокруг и запахам определяешь?

— Девушку, даже эльфийку, о возрасте спрашивать неприлично, граф, даже призракам, — едва заметно улыбнулась девушка, обходя тему своих младых лет и сердечных привязанностей. — Что до любви настоящей, призрачной или фальшивой... Определить такое безошибочно почти невозможно. Одного цвета и запаха на всех, как у спелых ягод, не бывает. Кинтер очень молод, он весь пляшет цветами, словно оставленное на ветру полотнище гигантской палитры. Но одно доказательство, данное ощущениями, у меня все-таки есть. Когда истинно любящий говорит о любимой, даже если ругать ее вздумает или смеяться, от него теплом веет или жаром пышет. Сегодня так горел Нартар, поминая свою Кшихсу. От барона же и дуновения легкого не исходит.

— Значит, можем съездить к девице для проверки. Мне уже самому любопытно взглянуть на ту, из-за которой все завертелось.

Призрак увлеченно закружился по приемной и был бесцеремонно прерван в своем танце ударом двери о стену. В комнату ворвался юный барон с выпученными от возбуждения глазами и не одним неизменным хохолком на голове, а целой дюжиной, не меньше.

— Она приехала! — выпалил он. — Злитаэль приехала ко мне! Ко мне! Сама!

— Отлично. Ее уже провожают сюда? — обрадовалась Тиэль возможности провести проверку, не покидая особняка.

— Э... о... сейчас! — притормозил, встряхнулся, как щенок после купания в речке, и снова умчался Кинтер.

Адрис не успел выдать язвительного комментария, послышался торопливый топот и чуть запыхавшийся барон снова ворвался в приемную с вестью:

— Нартар ее проводит! Что мне делать?

— Идти в кабинет, ждать, слушать, — невозмутимо выдала пошаговую инструкцию Тиэль и после короткой паузы добавила: — Кроме того, неплохо было бы причесаться.

Рука юноши привычно взметнулась к голове, ощупью определила степень царящего там безобразия, потратила несколько секунд на попытку тщетного приглаживания и бессильно опала. Вытаскивая на бегу гребень, Кинтер поспешил скрыться за дверями кабинета.

— М-да, если содержимое черепушки у парня в таком же состоянии, как прическа, печально. Ее расческой в порядок не приведешь, а розгами уже поздновато действовать.

— Жизнь научит, — философски повела плечом Тиэль и, скользнув задумчивым взглядом по призраку, еще более философски присовокупила: — Или не жизнь.

-Ты на что намекаешь? — почти обиделся Адрис.

— Не намекаю, прямо говорю, — открестилась эльфийка, заново раздувая потухающие угольки в жаровне. — Ты предпочитал действовать без долгих размышлений и жил потому, что везло. В конце концов начал считать свой стиль поведения единственно правильным, а когда везения не хватило, чтобы выжить, из-за недостатка времени на осмысление ситуации превратился в привидение.

— А одна умненькая маленькая эльфийка всегда действует после размышлений о сути бытия и своем месте во вселенной? — съехидничал дух.

— Нет, конечно, я живу, как чувствую. Но вы, люди, так путаетесь в чувствах, что мой метод никому кроме меня не подойдет, — рассеянно объяснила Тиэль, смахивая со лба золотую прядь.

Уж у нее-то все волосы были самыми настоящими цветом и длиной. Честно сказать, длину бы девушка предпочла поменьше, и раньше ее косы были втрое короче, не чета златому плащу самовлюбленного владыки Диндалиона. Но перед изгнанием, когда дева обнимала на прощанье Перводрево — самый большой мэллорн Рощи Златых Крон, она получила в дар не только его саженец, а и отросшие волосы. В них, как чувствовала враз потяжелевшая голова, патриарх Дивнолесья перелил существенную порцию силы.

Этот запас девушка решила оставить на черный день и пока не позаимствовала ни капли. Скупердяйкой Тиэль не была, однако, понимала: мир вне родных лесов может преподнести не слишком приятные сюрпризы, к которым надо быть готовой. Потому силу, хранимую в тяжелых прядях волос, сочла запасом нужным. Да и голова быстро приспособилась к тяжести.

Врут, когда говорят, будто эльфы с трудом привыкают ко всему новому. Может, среди старых, после первой тысячи лет, так и есть, но в целом эльфы тоже слишком разные, чтобы мерить их одной меркой. Да, резких и неожиданных неприятностей Тиэль, как любой разумный, не жаловала, зато перемены в целом, пожалуй, любила. Они представлялись девушке прохладной быстрой струйкой воды в теплом тягучем потоке великой реки времени. Ей бы, наверно, и странствовать по Миру Семи Богов понравилось, останься возможность возвращаться домой и насыщаться силой великой рощи. Увы, этого права девушку лишили вместе с роскошью видеть родных и друзей...

С той стороны двери, которая открывалась в коридор, послышался басовитый гул Нартара и цокот каблучков. Адрис на всякий случай юркнул за ширму с Тиэль. Вдруг эта самая Злитаэль медиум и устроит сцену, завидев призрака.

В приемную вплыла ОНА, обожаемая эльфийка барона Кинтера. В первые мгновения Тиэль узнала ответ на второй из еще не заданных вопросов. Ехидный голос призрака продублировал его над ухом:

— Если это — эльфийка, то я танцовщица из борделя.

Так и сказал 'ЭТО', не удостоив красу неземную права именоваться в женском роде. Пусть граф и был несколько несправедлив в суждениях, но травница пассаж оценила.

Вообще-то Кинтер не соврал в трепетно-влюбленных описаниях. Злитаэль была прелестна. Тонкий носик над капризными губками, из тех, что в пору юности кажутся умилительно-трогательными, а с годами приобретают брюзгливое выражение, лицо изящным сердечком, большие глаза и золотые волосы, собранные в мудреную прическу — такую, чтобы казались одновременно распущенными и заплетенными с изяществом. Острые ушки девицы, выглядывающие из прически, и все иные места, доступные для украшательства, были отягчены ювелирными изделиями. Вроде бы тонкой работы, но в таком количестве безделушки превращались из аксессуаров в вульгарный обвес.

Тому, кто никогда не находился в обществе эльфов сколько-нибудь длительное время, внешности Злитаэль вполне хватило бы для обмана. Крашеные волосы сделали девушку почти неотличимой от чистокровной эльфийки Дивнолесья. Но только почти. Ощущения близости леса, интуитивно позволяющего чувствовать сородичей, не было и в помине. А уж цвет и аромат красавицы не оставили для Тиэль никаких сомнений в происхождении красотки. Запашок подгнившего мяса и треснувшая тусклая стекляшка! Злита была смеском вампира, оборотня, человека и орка. Внешность девушке досталась от клыкастого предка, а зубы от человеческого.

От кого именно из родни Злитаэль унаследовала склонность к мистификациям, или же то было ее личное, приобретенное в процессе жизни свойство, эльфийке было не особенно интересно. А вот каким образом раскрыл обман Адрис — об этом Тиэль обязательно хотела спросить друга позднее. Неужели призраки более чутки, чем люди? Или граф при жизни общался с эльфами и смог унести за порог часть своих способностей, а не только разум?

— Вот, лейдин, не соблаговолишь ли присесть, покуда лейдас Кинтер спешит на встречу? — вежливо предложил Нартар гостье и тут же уточнил, выполняя инструкции барона: — Возможно, ты пожелаешь сообщить о причинах визита?

— Нет, — сморщила носик Злитаэль, пройдясь по приемной с надменно-хозяйским видом и присев в предусмотрительно расположенное в непосредственной близости от ширмы кресло. При этом ноздри девушки зашевелились, неосознанно втягивая воздух с нужным снадобьем, чей аромат был практически неощутим. — Пропал на три дня, а меня Римсин должен сильнее ревновать. Думаю, когда твой дурашка-барон предложение сделает, граф, наконец, решится.

— То есть, ты не любишь барона Кинтера? — рубанул вопросом с плеча гоблигном.

— Милый мальчик, ему стоило родиться песиком, — переливчато рассмеялась Злитаэль. — Он так виляет хвостиком, что все время хочется почесать за ухом или кинуть палочку. Но Римсин более крупная рыбка. И он уже не молод, у меня есть все шансы стать счастливой вдовой без лишних проблем и трудов...

— Гхм, а я думал, эльфийки только по любви замуж выходят, — сметливо подбросил дровишек в огонь разговора малость охреневший от поворота беседы Нартар.

— Так это эльфийки, идиотки с цветочками вместо мозгов, — фыркнула меркантильная красотка. — Я — нормальная девушка. Мне не любовь нужна, а титул, положение в обществе и достаток. Но прикинуться любительницей зеленки было чудесной идеей! Почти чудесной, если бы ты только знал, лейдас, как я устала от цветов в горшках, которые мне шлют и шлют поклонники. Так и хочется разбить их о головы каждого из глупцов, решивших порадовать очередной пакостью эльфийку, обожающую живые цветочки! Букеты — трупы цветов никогда не примет ни одна дева из Дивнолесья. Чокнутые остроухие, помешанные на траве! — напоследок в сердцах выругалась девица.

— Спасибо за откровенность, Злитаэль, — дверь в кабинет барона Фрогиана резко распахнулась, и на пороге явился бледный Кинтер с яркими пятнами несимметричного румянца на скулах. — Боюсь, я больше не смогу являться к тебе с визитами, потому как не желаю вилять хвостом. Да, горшков с живыми цветами не пришлю. Не беспокойся.

— Ты... ты, Кинтер, это все наваждение, я одурманена, не верь ничему услышанному, — крупные слезы навернулись на чудные глазки и заструились по щекам. Девушка вскочила с кресла и пошатнулась, будто от удара, незримо пронзившего трепетное сердце.

— Какова актерка! — восхитился Адрис над ухом Тиэль и даже изобразил пару хлопков в качестве аплодисментов благодарной публики.

На миг, всего на миг, уверенность юного барона дрогнула. Тот, кто рад обманываться, готов ухватиться за малейший шанс сохранения любимой иллюзии. Увы, ни малейших шансов на самообман окружающие юнцу не оставили. Из-за ширмы выплыл глумливый призрак и прямо на ручку кресла, с которого только что вскочила лже-эльфийка, сноровисто выпрыгнула маленькая паучиха.

— А теперь ты видишь прозрачного мужчину и большого паука с лиловыми глазами? — участливым тоном лекаря осведомился у интриганки Адрис.

— Д-д-да, — пискнула Злитаэль, отступая к стенке и вжимаясь в нее спиной. Ротик красавицы непроизвольно приоткрылся и раздался сдавленный писк, чудная прическа попыталась встать дыбом — золотая сеточка-плетение не пустила волоски в свободный полет.

— И будешь видеть до конца дней своих, обманщица, коль лгать продолжишь! — провыл дух, нависая над красоткой.

Практически в тон с ним завыла и перепуганная до смерти девица, сделав единственное, что могло оградить ее от подступающего ужаса — зажмурилась.