Божественная любовь

— Несколько позже, Злат. Сейчас все завершают личные дела перед открытием сезона балов, — возразила Элия.

— О, нет ничего важнее светской жизни, особенно танцев, — ехидно согласился собеседник, слегка удивленный расстановкой приоритетов. Уж принцессу-то он никогда не считал пустышкой, чья голова забита нарядами, танцами и кавалерами. Все эти аспекты жизни Богиня Любви, разумеется, не упускала из виду, но на самом деле, по-настоящему ее интересовало совсем другое.

— Особенно тех, в которых впервые примет участие Бэль, — спокойно закончила изложение мыслей женщина, доказывая, что не зря зовется Богиней Логики.

— Это меняет дело. Извини, такие семейные дела важны. У вас любят малышку, — сдал назад Злат, опять упустивший из виду ключевой момент — родственные узы королевской семьи Лоуленда и налагаемые в связи с их наличием обязанности.

Для вечно одинокого демона это было слишком в новинку, чтобы пенять, поэтому Элия не стала обижаться. Она лишь кивнула и объяснила:

— Да, кузина становится взрослой. После первых балов я непременно устрою общее сборище на пару-тройку часов в честь Бэль. Перед появлением малышки обговорим и вопрос с картой, ну а посмотреть ее братьям придется позже.

— Не обязательно, драгоценная, — подхвативший от чокнутых лоулендцев как насморк манеру обращения к Элии, возразил Злат и пояснил: — Ты ведь будешь собирать братьев у себя? В гостиной есть хорошее зеркало, мне не составил труда отразить в нем эту безделицу. Пусть полюбуются.

— Отличная идея, лорд Ферзь, — поблагодарила богиня мужчину.

— Это все ваше вдохновляющее присутствие леди Джокер, — усмехнулся Злат и поклонился так низко, как никогда не кланялся Элии прежде.

Сделал он это в шутку или всерьез, наверное, не смог бы ответить и сам Повелитель Межуровнья. Потому, чтобы не оправдываться и не разбираться, поступил просто: толкнул богиню назад, в свою тень, взметнувшуюся с каменных плит пола черным водоворотом. Горячие губы каким-то чудом еще успели сорвать крепкий поцелуй, а в следующее мгновение богиня уже сидела на ковре своей гостиной у ног Элтона и Клайда, нетерпеливо ожидающих явления сестры. Конечно, ждали они именно ее, но не ради восхищения неземной красой Богини Любви и даже не ради дележки добычи наследия светлокрыло-парящих. Куда больше всех легендарных магических побрякушек Бога Сплетен интересовала информация — самое главное из сокровищ, ценимое в любом из миров.

— Элия! — завопил рыжебородый, подхватывая сестру в объятия и чуть ли не подкидывая к потолку. — Ну не томи же, обожаемая! Я же сейчас помру от любопытства, по-быстрому разложусь и стану вонять, отравляя тебе жизнь! Ну же, ну???!!!

Элтон, глядя на родичей, весело похохатывал.

— Уймись, перестань меня трясти и запугивать аромо-ужасами, а то язык прикушу или заикаться от страха начну! — пригрозила принцесса и была мгновенно самым бережным образом, точно сделанная из хрупкого фарфора статуэтка, опущена на диван рядом с летописцем. Клайд тут же плюхнулся рядом чуть ли не вплотную. Наверное, опасался, что Элия может сбежать в какую-нибудь ванную или спальню, и тогда ответа придется ждать еще несколько часов. Особенно, если следом за кузиной туда рванет Нрэн.

— Наш Энтиор — Всадник Ловчий, — задумчиво оповестила принцев сестра, не забыв прищелкнуть пальцами, активируя дарованную Златом защиту от подслушивания.

Даже несмотря на ее наличие, боги старались детально не обсуждать вести о Колоде Либастьяна, но парой-другой слов перекидывались запросто.

— Ну это само собой, а карта чья? — протараторил Клайд торопливо, тут же притормозил и вперив в сестру недоверчивый взгляд переспросил:

— Или ты хотела сказать, что он заслужит портретик знаменитой кисти?

— Именно это я и хотела сказать, хотя, пока портретик и брат две о-о-чень большие разницы, — задумчиво согласилась Элия и велела: — Подробности обсудим на совете в ближайшие дни, а пока не болтай.

— Что, даже намекнуть никому нельзя? — взвыл буквально убитый вестью сплетник, чуть не разрывая на мохнатой груди рубашку вместе с кожаной жилеткой. Одна изумрудная пуговица издевательств не выдержала и уныло обвисла на кончике нити.

— Можно сказать, что мы собираемся в честь вступления Бэль в светскую жизнь, — многозначительно намекнула богиня, отрывая бедолажку с концами и вкладывая ее в карман брата.

— Ага, — кивнул Клайд, соображая, как ему в это известие ухитриться вставить намек на будущий Семейный Совет и появление новой карты.

Что у рыжего это запросто получится, Элия даже не сомневалась, а потому выставила братьев за дверь с легким сердцем. Сплетник понесся разносить вести, Элтон записывать хронику путешествия. Сама принцесса собралась переодеться и навестить кузину. Следовало передать малышке подарок и подбодрить перед первым выходом в свет.

Глава 16. Первый бал Мирабэль

Мирабэль, ее высочество, принцесса Лоуленда, коей предстояло нынче впервые быть представленной светскому обществу и веселиться на балу, пыталась скоротать время за чтением. Нет, не научных трудов, подброшенных перед отъездом Элтоном и Клайдом. Их она уже успела начитаться до такого состояния, что почувствовала себя одной большой, распухшей от информации головой на тоненьких ножках. Впитав в себя столько, сколько была способна, еще столько же и немного сверху, юная богиня специальную литературу отложила в сторону. Следовало дать возможность знаниям улечься по полочкам сознания и слиться с интуитивными ощущениями. Поэтому сегодня с утра Бэль забрала из библиотеки припасенный Оскаром сборник легенд из новых поступлений.

Зная, как принцесса любит красивые сказки, легенды и истории, барон всегда откладывал для нее новинки и вручал с таким же умиленным удовольствием, как Кэлер пирожки. Проказливое дитя никогда не шкодило в библиотеке, за что Оскар, впечатленный рассказами Лейма о диверсиях чудо-ребенка, был искренне признателен.

Так вот, юная принцесса изрядно нервничала по тысяче и одному поводу в связи с грандиозным событием — первой ласточкой грандиозных перемен в жизни. Она взяла книгу, чтобы отвлечься и так увлеклась, что едва не пропустила обед. Если бы Орин и Мартила не вытащили ее к столу насильно, пожалуй, Бэль даже не вспомнила о странном ритуале регулярного поглощения пищи, изобретенном созданиями из плоти и крови. Самой-то ей хотелось кушать далеко не всегда, и часто бывало достаточно булочки или фруктов да стакана сока, однако все остальные вокруг считали иначе, и бороться с чужим мнением девушка давно устала.

Теперь эльфиечка поступала хитрее. Отобедав, вернее худо-бедно запихнув в рот несколько кусочков (остальное она украдкой телепортировала в Сады, на радость зверушкам), Бэль прихватила книгу и выскользнула из покоев.

Хотелось убраться подальше от парочки горничных, суетящихся так, будто это они сегодня должны были выйти в свет. Принцесса устроилась в крыле второго этажа, в уютном уголке на козетке рядом с большим окном и погрузилась в волшебный мир удивительных историй. Большой том прекрасных легенд неуклонно приближался к последней трети, когда вежливое покашливание вкупе с мощным излучением чужого волнения выдернуло девушку из волшебной реальности.

Она подняла взгляд на высокого голубоглазого мужчину, красивого той отстраненно-прохладной, жесткой красотой, которая так нравится многим дамам, и так не нравилась самой Бэль. Слишком уж сильно она напоминала о противном Энтиоре. Но поскольку принц Дельен ничего плохого ей не сделал, сбегать, не поддержав разговора, было невежливо — раз, и с точки зрения этикетного общения с послами могущественных государств вовсе оскорбительно — два. А юная принцесса, пусть и проказничала частенько, безответственной вредительницей не была.

Поэтому, когда лорд Мэссленда поклонился ей и промолвил:

— Прекрасный день, ваше высочество, какая дивная нежданная встреча!

Бэль ответила легким изящным наклоном головки и вежливой фразой-отражением:

— Прекрасный день, ваше высочество.

Насчет дивности нежданной встречи девушка промолчала, поскольку врать в глаза с честным лицом, подобно старшим родственникам, не считавшим формальные вежливости враньем, так и не научилась. Может, пока, а может, как временами думала Бэль, никогда не научится вовсе.

— А я ношу ваш браслет, принцесса, он до сих пор не увял, — ласково продолжил принц.

Он неосознанно властным движением положил руку на спинку козетки и немного наклонился в сторону Бэль. Вторая рука — сильные изящные пальцы, на указательном перстень-печатка, на запястье венок из цветов, сделанный эльфийкой, — опустилась на книгу, которую девушка держала на коленях.

— Говорят, цветы не вянут долго лишь тогда, когда сплетающий травы вложил в работу частицу силы и нежности, — голос принца стал ниже и мягче, похожим на едва слышный шорох малого прибоя. Рука на спинке сместилась в сторону неподвижно замершей девушки. Та неосознанно поежилась и правдиво ответила, разнося вдребезги интимность обстановки:

— Да, с моими венками всегда так. Тот венок, что я Орин сплела, моей горничной, она и сейчас иногда надевает к платью.

Сравнение с горничной настолько явно 'польстило' самолюбию мэсслендского принца, что демонстрирующая браслет рука покинула территорию распахнутых страниц книги.

Однако, Дельен не думал отступать, он зашел с другой стороны:

— Вы любите легенды, принцесса?

— Да, — односложно ответила Бэль и невольно улыбнулась.

Правда, улыбка эта, мечтательная и лукавая одновременно, в гораздо большей степени относилась к книгам, нежели к собеседнику. Но тот все равно счел ее своей победой и поспешил развить наступление, доверительно поведав:

— В пору юности я тоже любил сказания и волшебные легенды.

— О? — удивилась Бэль.

Образ безукоризненно вежливого, но такого холодного, а за этой маской жесткого, зачастую жестокого, одинокого и равнодушно-злого мужчины (это-то эмпатка чувствовала ясно) никак не вязался с привязанностью к романтической литературе. Пусть даже в далекие юношеские годы.

— Да, ваше высочество. В моей библиотеке, в замке близ Топей Хеггарша до сих пор хранятся эти книги. Особенно мне нравилась одна легенда. Кажется, вы сейчас читаете именно эту историю о деве, сорвавшей цветок силы, питавший жизнь форвлака-оборотня.

— Эта история про дракона, — поправила, едва заметно нахмурившись Бэль, упоминание о кровожадных волках-оборотнях, биче многих эльфийских миров, были ей неприятны.

— Форвлак, дракон, мантикора, у этой истории много версий, — ответил Дельен, действительно владея темой беседы, — но суть одна: лишь от девы, бескорыстно подарившей свою любовь, зависит жизнь и преображение чудовища.

Спорить с очевидными выводами Мирабэль не стала, а воодушевленный молчанием бог продолжил:

— Я до сих пор иногда любуюсь замечательными иллюстрациями к той легенде, сделанными разными художниками. Они великолепны, и знаете, особенно мне нравится одна, где нарисована прекрасная Дое — спасение, любовь и проклятие оборотня. Между прочим, эта красавица похожа на вас, принцесса. Те же лучистые карие глаза, открытый взгляд, медный отлив каштановых локонов, милый носик, воплощенная грация и изящество. Быть может, вы когда-то пожелаете взглянуть на книгу...

Дельен рассыпал перлы комплиментов. Энтиор, наведший мэсслендца на укромное пристанище Бэль, торжествовал маленькую победу. Сама эльфийка усиленно пыталась сообразить, каким образом ей сбежать от принца, не обидев его чем-нибудь так, чтобы дядя-король начал ругаться за оскорбление посла. И тут свершилось чудо — сестренку нашла Элия. Разумеется, Богине Любви не составило труда понять, что происходит.

— Бэль, это форменное безобразие! — возмутилась старшая принцесса, заставив Дельена вздрогнуть от неожиданности и обрадованно засиять кузину, никогда не считавшую нотации Элии бесполезными и глупыми. — До бала всего пара часов, а тебе еще прическу делать, выбирать украшения и одеваться! Закрывай книгу и марш в покои! Или твое представление обществу стоит отложить еще на год, чтобы ты успела все сказки перечитать?!

— Я уже иду!!! — подлетела с козетки Бэль, захлопывая книгу в прыжке так, что едва не прищемила нос отшатнувшемуся кавалеру (честное божественное, не нарочно!). — А ты мне поможешь!?

— Конечно, пойдем, родная, — сменила гнев на милость принцесса Элия и извинилась перед дипломатом небрежным кивком со словами: — Она еще сущее дитя! Спасибо, что развлекли малышку, принц.

— Для меня это было наслаждением, — формальная фраза была сказана с таким пылом, что Богиня Любви не удержалась от недовольной гримасы. Впрочем, мэсслендец этого не увидел, поскольку Элия уже телепортировалась вместе с сестренкой в покои.

Сказки и приставучий неприятный посол Дельен были мгновенно позабыты. Первые поставили на полку, второй, по счастью, остался в коридоре и навязывать свое общество не стал. Перед юной принцессой во всем страшном великолепии встало ожидание первого бала. Бэль поняла, что трусит, в чем сразу призналась любимой сестре, глядя на роскошное и какое-то жутко чужое платье цвета слоновой кости с золотым кружевом:

— Эли, я боюсь, — остренький носик ткнулся в грудь Богини Любви.

— Не удивительно, малышка. Первый шаг порой сделать очень страшно, но ведь нет ничего важнее его, открывающего любой путь, — ответила Элия, ласково проведя по спине кузины. — Кроме того, мы все сегодня будем на балу, а значит, будем с тобой.

— Правда? А разве претендентов не представляют королю по одному? — озадачилась эльфиечка.

— Творец с тобой, детка, зачем тебя представлять дяде Лимберу? Полагаю, он не успел позабыть собственную племянницу с позавчерашнего обеда, — хихикнула Элия. — Ну а если вдруг, так мы еще успеем намазать ему клеем рабочее место для освежения памяти.

— А как мы угадаем, куда он сядет? — на миг отвлеклась, заинтересовавшись практической стороной шалости Бэль.

— Под словами 'рабочее место' я имела в виду то, которое садится на любые поверхности, — степенно пояснила богиня, и сестренка заливисто рассмеялась, сбрасывая напряжение.

— Ты будешь представлена дворянам Лоуленда Нрэном, твоим официальным опекуном, в присутствии его величества, а потом сможешь развлекаться на балу в свое удовольствие, — растолковала Элия технологию вступления в высшее общество для принцесс.

— И они все будут смотреть на меня и колоться, — нашла новый повод для ужасания Мирабэль, представив себя под давлением взглядов сотен глаз и излучения сотен эмоций. Девушка прижала руки к заалевшим щекам и задрожала.

Богиня Любви нахмурилась и потерла подбородок, принимая к сведению ощущения сестренки, и подумала о том, что страхи ее небеспочвенны. Юной эмпатке под давлением личных переживаний будет трудно удерживать общие блоки, препятствующие восприятию буйства эмоций окружающих. И если защита рухнет под давлением страхов, Бэль придется по-настоящему туго. Значит, следует позаботиться о том, чтобы сестренке было максимально спокойно и комфортно в торжественный миг представления высшему обществу.