Ангел Небес молчал, но не роптал на судьбу, пытаясь понять — почему с ним это произошло — в чём его ошибка — вина?
Огненный демон продолжал совращать его на свою сторону, сбивая со света во тьму.
— А вот ещё один характерный пример. Что счастье для одного, то обязательно несчастье для другого! Богатеям даруется иной раз рай, а нищим — ад! Где справедливость? Если человек мучался при жизни на грешной и бренной земле, стало быть, достоин рая! А его в ад! И за то, что он пытался спастись — украл мелочь у богача, а тот, нажив богатства за счёт людских страданий, спекулянт, идёт в рай, вовремя сумев замолить грехи! Построил церковь Богу на земле — и искупился! А нищий и немощный страдалец загнулся от голодной смерти, не отмоленный, забытый и позаброшенный всеми! И мы его обязаны приютить — это наш долг! Но богача так и не простил, как и мы! Сумели доказать ценой невероятных жертв и усилий, дабы его низвергли в ад, изгнав из рая. И теперь тот, кого он мучил — его надзиратель-истязатель. Это ли не справедливость? Истина!
Ангел не сдавался, не поддаваясь на увещевания и уговоры огненного демона. Но тот не прекращал досаждать ему.
— А вот ещё! Сколько не делай людям добра — в ответ всё равно только ненависть и злоба! И это так! Привожу пример! Человек безгрешен и непорочен, а на него злые языки наводят навет — вешают ярлыки и приписывают на словах то, в чём он невиновен при жизни. Но Небеса — Небесная Канцелярия Спасителя — собирает всю информацию, порой, не проверяя данные сведения. И что же! Праведник оклеветан. И за него некому даже заступиться! Суд Божий ссылает его в ад! Вот как, например, это произошло с тобой — и не грешной душой из бренного мира, а Ангелом Небес! Какой-то человек бросил в сердцах тень на тебя — твоё светлое имя ангела-хранителя. И всё — ты у нас — практически низвергнут! Тебе одна дорога в ад — отныне тьма и мрак твой дом и мир. Где справедливость? О чём можно говорить? Не молчи, а то я расценю это немым знаком согласия! Я прав?
Ангел Небес не сдался и не поддался на провокацию огненного демона.
— Я имею своё мнение относительно всего происходящего и верю в Спасителя! Он истинный Судия, и видит всё посредством Всевидящего Ока!
— Оно слепо! И видит только то, что выгодно! Тебя осудят! Вот увидишь! А сказать почему?
Демон не стал дожидаться ответа.
— Чтобы иные ангелы боялись и почитали Бога, а не пытались свергнуть его, как мой хозяин и мы с ним! Мы — за справедливость, как и ты! Ты с нами?
— Я против вас был всегда, и это будет неизменно, где бы ни находился!
— Глупец! Ты ещё наивнее, чем я думал! Простак! Тебя не выпустят отсюда, и не мы! Мы-то готовы отпустить, но там — на Небесах — знают: мы откроем тебе истинную правду. Они уже боятся тебя, сослав к нам! Ты не нужен им! Тебе больше не найдётся места на Небесах! На тебе пятно! Если хочешь, я выжгу его, и ты, возможно, будешь прощён, но с условием: сделаешь кое-что в ответ для меня там!
— Нет! Я не поддамся! Тебе не совратить меня, окаянный!
— Простая наивность! Я не обольститель! Он у нас здесь один — мой господин! Но для слуг он равный, а вот для грешников — Сатана! Они заслужили этого! Но не ты! Прими его дар от меня!
— Не искушай, искуситель! Я узнал тебя! Ты сам — он — первородное зло! Не огненный демон! Слуги твои неспособны на подобные увещевания! Мстишь Спасителю за то, что он попрал тебя и отправился к Отцу на Небеса?
— Тварь! — изменился голос у демона. Он воспламенился, разрастаясь и увеличиваясь в размерах, освещая геенским огнём ад. — Смотри, что ждёт тебя, как и души тех грешников, которые томятся в моём царстве мрака и тьмы! Зри все ужасы моего мира, который вручил мне Бог! Он неспособен на любовь! Иначе бы не было меня и этого адского места!
Отовсюду послышался невыносимый и нестерпимый ор. Бесплотная душа ангела затрепетала, разрываясь на части. Все грешники просили у него об одном и том же, как у заступника от имени Бога дать им прощение или хотя бы шанс для искупления грехов.
— Видишь! Слышишь! Им не нужен рай, а вновь их бренные тела на грешной земле! И ты думаешь: они там одумаются и исправятся?
— Да...
— Нет, вновь бросятся с головой во все тяжкие грехи. Будут мстить вам — Ангелам Небес — за то, что вы покинули их — не дали рая, а сослали в ад. Ведь это они начинают войны там, в бренном и грешном мире. Из-за них гибнут целые народы ни в чём неповинных и мирных людей, души которых стремятся на Небеса, а зачастую оказываются у нас, ибо являются грешниками, поскольку, стремясь спасти жизнь, грешат и сильно из-за того, что не ведают ничего о наших мирах! Не верят в Бога! Считают: он покинул их! А ведь Он говорит и повторяет: любит их как родных детей. Так зачем же мучает? Проверяет? Не верит им? Сомневается? Разве это справедливо? Почему Око молчит? Ах да, забыл: оно всё видит — и только! А говорят за него в Небесной Канцелярии, и не только Ангелы Небес, но и падшие — из тьмы! А мои слуги алчны и злопамятны. Они не могут простить, что Бог отвернулся от них, не дав возможности искупить свою вину перед ними за бунт! Да, они стремились свергнуть Его! Но виноват я — один! Они же марионетки! Не разобрались, что это была обычная борьба за власть! И победи я — всё могло повернуться иначе!
— Нет, ибо ложь, как и измена — наказуема! Зло никогда не победит добро! — выдал Ангел Небесный.
— Простая наивность! У меня скоро будет столько душ, что не хватит места в аду, и тогда я заставлю Бога дать мне на откуп часть вашего мира. Небеса погрязнут со временем во мраке! Их поглотит тьма!
— Нет! Бог умеет миловать и прощать! Сам говорил: Он способен принять грешника и простить ему всё ради одного доброго деяния даже под конец жизни лежащего на смертном одре. Для этого и существует чин исповедания в грехах — их признание и покаяние перед Его Божественным Ликом!
— И что это за рай, коль душе окаянного даруются Небесные Блага и Вечное Царствие, как и жизнь в нём? Опять — где справедливость? Ведь иной человек всю жизнь живёт по законам Божьим, а раз оступившись, и сам того не заметив, попадает к нам в ад!
— Мы говорим с тобой на разных языках, искуситель.
— Но об одном и том же! Согласись?
— Нет! Ты не ведаешь, что творишь!
— Не я, а твой хозяин! Тебя запятнала грешная душа, заключённая в бренное тело! И Он отвернулся от тебя, как и его слуги — твои сподвижники и друзья! Вот она цена расплаты за чужие грехи, а не свои!
— Нет, чужих грехов не бывает! Я виноват, ибо недоглядел, не сумел защитить данного мне Богом человека, превысив свои полномочия!
— Всего лишь один раз! И то по воле и зову души, молящей о пощаде. И при этом при всём праведницы! Ты не мог поступить иначе, ибо Бог отвернулся от неё. И в том постарались мои слуги. Они у меня такие старательные, что из кожи вон лезут, и готовы вывернуться на изнанку, не то, что у Бога на службе в Небесной Канцелярии. Для них это работа, а моих слуг — призвание души! Но я готов извиниться перед тобой за них, и просить прощения, предлагая взамен свою помощь. Ибо ты достоин большего! И не ада! А вот готов ли твой хозяин простить тебя, не говоря уже о том: признать свою неправоту — вопрос на засыпку! Хотя ответ прост. Он на это неспособен!
Ангел Небесный остался при своём сугубо личном мнении.
— Хватит порочить и поносить имя Бога при мне, окаянный! Он такой же и твой Хозяин, как и Мой!
— Да. Но ты пресмыкаешься перед ним, а я — нет! Я с ним общаюсь на равных, просто не подаю вида, пусть Он думает при этом иначе. Но это не так! И это знают все мои слуги, и даже Его в Небесной Канцелярии — приближенные к нему. А такие как ты — хранители человеческих душ — рабы, о том даже не задумываетесь! У вас нет на это времени. Вы спасаете своих подопечных, коих гнобят бесы и демоны. И нас — тьма, а наш дом — мрак! Вам не совладать с нами! И ты не один такой падший ангел...
— Пока нет!
— Знать в будущем. Ибо есть иные с тех незапамятных времён, как и я сам был низвергнут сюда. И я дам тебе время и возможность общения с ними. Отправляйся назад в Чистилище к соседу, что точно так же как и ты, отныне будет дожидаться Божия Суда в надежде на оправдание. Но его случай — дохлый! Как и сам он!
— Почему?
— Мне некогда! Сам об этом спросишь у него при встрече.
Огненный демон исчез, растворившись неожиданно во тьме, и ангел встрепенулся. Крылья не удержали его, и он полетел в невидимую пропасть, стремясь вниз в чертоги адского отчаяния, когда душа рвалась наверх к Небесам, и куда были обращены все его помыслы.
Падения он не ощутил, зато услышал голос соратника по несчастью.
— Кто здесь? Демон или бес?
— Ангел я, и как ты — небесный.
Они встретились, отреагировав на голоса один одного, излучая тусклый едва заметный свет в царстве мрака и тьмы, замерев едва ли не впритирку. Осмотрелись. Они не были знакомы, но сомнения в том: оба являются Ангелами Небес — не было.
— Ты кто?
— Я — хранитель.
— И я! Вот так удача, брат! Давай держаться вместе?
— Я готов, но вряд ли у нас это получится. Мы в Чистилище и не для грешных душ, а Чертогах для падших ангелов. Тебя тоже оклеветали, как и меня? Или есть провинность?
— А у самого?
— Взял грех, — вспомнил ангел, общавшийся с искусителем. — Спас подопечную мне душу больше чем позволено нам. Демоны с бесами словно ополчились и не на грешную душу в бренном теле, а на меня. Похоже, ими ведётся целенаправленная охота на нас. Их хозяин стремится истребить нас. Ты этого не заметил — не почувствовал, брат?
— Да-да. У меня возникало данное чувство с ощущением и не раз. Они наваливаются и не по одиночке, а целым скопом, и сложно отбиться и удержать подопечного от совращения. Что я мог, как и ты, сделать в одиночку! Нынче люди разобщены — не верят один одному, а защитить их против своей воли — подопечных — не можем, даже когда у них просят об этом родственники — и тогда не протягивают руку помощи, а насмехаются, злорадствуя! Люди разучились прощать обиды. На бренной земле балом правят бесы!
— И не говори. Поэтому я сделал всё что мог — дозволено! Три раза спасал тело и душу подопечной, а пришлось это сделать ещё и в четвёртый! И что же получил в ответ...
— Что?
— Проклятье!
— От иного человека?
— Если бы только от него, а то он наградил меня тёмным пятном, несмываемого позора, и на меня пала тень подозрения! Так я оказался в Чертогах Чистилища в ожидании Божьего Суда.
— Вот и у меня почти аналогичная история. Только ты своего подопечного от смерти спасал, а я своего — от грехов. Бесы совсем замучили. Они сделали из него сначала убийцу, а затем самоубийцу или наоборот! Уже точно и не скажу, что было первично! Кажется одновременно.
— Как так? Разве это возможно?
— То-то и оно: оклеветан! Если бы мой подопечный убил родных преднамеренно и сам после этого покончил жизнь самоубийством, а то произошла авария — случилась катастрофа! Он разбился с семьёй на машине, сидя за рулём. А ведь катастрофу подстроили бесы в сговоре с демоном. Они сделали так, что их подопечный нарушил правила. И погибли люди!
— А что же хранители семьи твоего подопечного? Неужели они не заступились за тебя?
— Они напротив обвинили меня — моего подопечного во всех смертных грехах.
— Как? Почему?
— Бесы с демоном постарались — подставили. Мол, недоглядел за подопечным — не смог удержать от желания приобрести автомобиль. Это вменили ему в алчность, а затем упрямство получить права, и то не с первого раза. Но это бесы заставили его дать взятку заблудшей душе в милиции. Их подопечный специально гнобил моего.
— Понятно. Практически одно и то же в общих чертах.
— Если бы! Тебя ещё могут оправдать, а меня...
Явился демон, выскочив из мрака точно чёрт, держа в косматой лапе пылающий факел.
— Надзиратель, — заверил тот ангел, что беседовал с искусителем. — Ты за кем явился, окаянный? За мной?
— Нет, за твоим напарником.
— Уже забираешь? — встрепенулся оппонент.
— Почти! Смотри и мучайся, хранитель!
Демон выставил напоказ душу человека — водителя.
— Его не оправдали, а значит, и тебе отсюда нет пути! Чистилище станет твоим пристанищем, а адский Чертог — домом!
— Не-а-ат... — пытался заступиться хранитель за оклеветанную душу подопечного.
Лукавый демон противопоставил ему факел. Опалил. Ангел воспламенился.
— Не дай погибнуть моему подопечному, брат! Замолви за него слово на Суде перед Спасителем! Мне уже не поможешь, но ему-у-у...
Адское пламя геенского огня пожрало ангела-хранителя. И вновь наступила тьма. Как вдруг мелькнул свет и...
14. СУДИЛИЩЕ.
...Серафим очнулся. Перед ним предстали до боли знакомые лица людей — три женщины и один мужчина — врач олигарха. Он был бледен, а на лице проступил пот, плюс складки прорезали лоб, заменяя извилины мозга.
Врач спал с лица, а не его подопечный, пытаясь подняться с кровати.
— Лежи! Я прописываю тебе постельный режим!
— С чего вдруг? Всё хорошо. Я чувствую себя вполне сносно — нормально!
— И это ты говоришь мне, ненормальный! Хи-хи... — занервничал больше прежнего доктор. — Нет, ну это надо же! Вы только послушайте, что он говорит!
— Правду, — ляпнула Надя.
— И о чертях с привидениями из параллельного мира? Так вы сами ничуть не лучше его! Заодно! Сговорились! Вам всем следует дать успокоительного!
— Ага, ты ещё скажи: ввести сразу лошадиную дозу, — буркнула Люба.
— Точно! Не мешало бы!
— По-моему, кто из нас немного не в себе — это вы, доктор, — подхватила Вера.
— Нет!
— Да...
— Нет, я сказал! И не спорьте со мной, женщина! Я — врач! И это в первую очередь, а во вторую — мужчина!
Пока мама с бабулей обрабатывали врача олигарха на словах, заговаривая зубы, Надя предпочла действовать. Она заглянула в саквояж врача, и обнаружила там ампулы снотворного — вскрыла их и набрала в шприц.
— Думаю, десять кубиков будет в самый раз!
— А в глаз? — отреагировал врач, заметив воровство медикаментов. Слишком поздно. Он схватил Надю, стремясь отнять шприц, почувствовал укол в область передней части бедра. — Ты что наделала-а-а...
Хватка врача ослабла. Он отпустил Надю, и осунулся, на кровать, заняв место Серафима.
Воцарилась тишина. Надя прильнула поспешно к двери — прислушалась, а Люба к окну — осмотрелась.
— Порядок, девки. Мы одни.
— Работаем, бабоньки.
— Не стоит спешить, родные мои, — заверила Вера, взглянув на Серафима. — Ты как — не врал, когда заявил, будто в норме? Точно: ничего страшного не случилось?
Серафим молчал и не отвечал Вере, не реагируя на вопросы. Он остолбенел. Вера мгновенно определила причину его временной растерянности с рассеянностью. Серафим вновь узрел собственное отражение телесной оболочки человека в зеркале, которой был наделён при низвержении на бренную и грешную землю за грехи прошлой жизни.
— Это же ты! Неужели забыл? Что с тобой, Серафим?
— Я-а-а... — приблизился он к зеркалу, продолжая рассматривать свой лик, отражённый в нём. — Не я-а-а...
