Часть первая. Искусство прясть нити.

С возникновением нового типа оружия была связана относительно недавняя история.

После очередного семинара Дубтах приложил все усилия, чтобы остаться наедине с Гарвом Торгалом. Эксперт по вооружению был человеком крайне занятым и попросил изложить его дело по дороге и, по возможности, экстрактно. Дубтах поморщился и тихонько вздохнул:

— А экстрактно моя проблема сводится к двум вопросам. Не существует ли в настоящий момент оружия воздушного боя, оснащенного компенсирующими поверхностями вроде моей машины? А если не существует, то нельзя ли нечто подобное сделать?

— А более определенно ты можешь?

— Да мне бы нарисовать на чем— нибудь...

— Ну— ка — зайди, покажи что там у тебя...

Торгал привычно набрал код на двух замках, и когда тяжелая дверь сдвинулась в сторону, скользя по гладким массивным пазам, посторонился, пропуская Дубтаха вперед.

— Дайте какой— нибудь листок...

— И не подумаю. Извольте пройти к пульту, дикарь...

— Идея проста, — проговорил Дубтах, оживив дисплей и начавши, ничтоже сумняшеся, чертить на экране некое подобие крылатой ракеты, довольно— таки неуклюжее, — взять готовую аэродинамику, горючее заменить на накопитель, а уже появилось новое поколение, покомпактней... Та-ак... И поставить двигатель вроде "АДВ", только поменьше... А все поверхности также сделать компенсирующими, это должно быть куда легче, чем у самолета.

— М— м— да— а... Должен доложить вам, Людвиг, что художник из вас — аховый. И способности конструктора к вашим многочисленным достоинствам тоже, к сожалению, не относятся. Зато идеи есть. А вот не скажете ли мне, — зачем?

— Запустить издали, самому оставаясь вроде бы как не при чем, в то место, где объект атаки будет находиться через некоторое время, и пусть, пусть ждет, находясь прямо в воздухе... Во-от таким, приблизительно, образом...

— Ох, беда с вами... — Торгал подошел ко второму пульту. — Ежели все так, то к чему, скажите на милость, эти в— вот крылышки? К чему вообще, ради такого случая, классическая схема? Лучше всего будет сделать этакий вот бли-ин... Вот... — Он мастерски вывел на экран изящное изображение. — Точнее, — что— то вроде ясеневого семечка... Или ската... Рассеченный и достаточно обширный тонкий эллипс, посередине которого будет располагаться ваше любимое все остальное. Хотя что это я? Если хорошо расположить компенсирующие поверхности, то допустима схема поперечно— дифференцированного расположения узлов... Вот та-ак...

Казалось, что его пальцы движутся по пульту с безошибочностью инстинкта, делая комплекс прямым продолжением своих мыслей, и уже вылезла на экран цепочка диковинных знаков "Манигласса", — своего рода адаптированного под человеческое восприятие варианта Безусловного кода, весьма пригодного для конструкторских задач, и уже округлый абрис на экране подернулся вдруг разноцветной штриховкой топологического членения формы на разнокачественные участки. И тогда, неожиданно мигнув, очистился экран Дубтахова дисплея. На ровном желтом фоне разом вспыхнули интенсивные, налитые мрачно— зеленым строки: "Суть задания уяснена. Базовые конструктивные решения — на достаточном уровне для начала априорной доводки. Заказ на изготовление и натурные испытания размещен." Продержавшись около двух минут, надпись медленно погасла. Глядя Дубтаху в глаза, оружейник с не гораздо— умным видом хлопал глазами, а потом высказался:

— Вот так— то вот! Вон оно как теперь— то бывает...

— Да что произошло— то, на самом— то деле?

— Похоже, что мы с вами удостоились высочайшего внимания: сдается мне, что сам Его Величество Центральный Комплекс по своей инициативе принял твою затею к первоочередному исполнению. Так что получите вы свою бонбу. Непременно. Месяца не пройдет.

— Неужто так быстро?

— А вы не удивляйтесь. Поберегите удивление для чего— нибудь другого. А лучше сказать, — не притворяйтесь. Просто ждите.

— А хотелось бы побыстрее.

— Мне тоже. Не то, чтобы хотелось, а любопытно было бы взглянуть.

... Поднявшись на высоту, соответствующую высоте движущегося прямо на них "Геллы", они аккуратно построились в хвост друг другу и начали закладывать безнадежные, безостановочные, бесшумные, широкие круги. Переключаясь с одной головки теленаведения на другую, Дубтах меланхолично разглядывал проплывающие перед ним по дуге огромного радиуса серое небо, редкие облака и далекий-предалекий горизонт в самом низу. И вдруг, — прямо на этот дьявольский хоровод прущую, прогонистую, обширную тушу "Геллы". Лайнер шел метров на двести выше безмолвных плоских снарядов, и реакция Дубтаха была мгновенной. Не мудрствуя лукаво, он активизировал двигатель снаряда и столь же примитивно направил его в фюзеляж лайнера снизу, чуть впереди крыльев. В самоубийственном рывке двигатель сорвал "четвертую" с циркуляции и ракета взорвалась в полуметре от китовьего брюха "Геллы". Изображение пропало, но Дубтах активизировал потом еще "первую" с "третьей". С пугающей медлительностью разломился пополам гигантский фюзеляж, вывернулось с куском обшивки обломанное правое крыло. Чрево убитого самолета вдруг извергло громадное количество обломков и всякого рода предметов, Дубтах воспользовался сумятицей, направив действие двух оставшихся снарядов на тут же поспешно отысканного "р — второго". Атаку нельзя было бы назвать вполне удачной, потому что юркий, модифицированный "Оззер" увернулся от действия смертоубийственно-близкого взрыва, но, сильно поврежденный, начал терять скорость и высоту, так что оба члена экипажа были вынуждены покинуть разбитую машину. А злоумышленник сидел, зажмурившись, и ждал, когда оставшимся без хозяина и без поводыря разом истребителям надоест искать неизвестно какого злоумышленника, и они, спалив топливо, отправятся, наконец, куда— нибудь подальше отсюда, а ждать, по его расчетам, оставалось минут пятнадцать от силы... Ждать. Ждать, и да пребудет с ним Владычица Четырех Бездн, все ее силы чохом и Пресветлые Силы всем гамузом . И даже глядя на неспешное ползание зелененьких огоньков по экрану, он почти физически ощущал их теоретическую растерянность и весьма практическую, сосредоточенную ярость. Но, господа, количество горючего — вещь все-таки объективная, и вам, по-моему, пора... Вот та-ак... И когда они удалились вслед за первой группой, миновав "точку зеро" на полтораста километров, он развил бурную деятельность, собирая вынесенное оборудование и крепя его внутри. Эти самые "дисфлекторы" он сунул в карман рубахи и поклялся себе страшной клятвой, что самолично расплавит эти штучки на газовой горелке. Посидели здесь, — он оглянулся , разглядывая безобразные черные проплешины в траве, — напакостили, пора и честь знать... С этой мыслью, чуть слышно свистя сквозь сомкнутые зубы, он с подчеркнуто— мышиным проворством шмыгнул в кресло. А ну-ка, ну-ка, — сколько ж это нам времени понадобится, чтоб взлететь? Жаль, что ТТС нельзя сбросить сразу же, ну да ладно... Менее, чем через две минуты машина его была вполне уже в воздухе. На спутник был подан соответствующий сигнал экстренного сброса информации за последний час, а "Ночной Дождь" полз к границе, как крылатая ракета, в пятидесяти метрах над поверхностью, на грани скорости срыва и маскируясь складками рельефа, по мере возможности — без двигателей. Он сбросил штангу ТТС аж спустя полтора часа полета — в горную речку, облегченно вздохнул , поднялся еще на полсотни метров относительно субстрата, чуть разогнался и окончательно выключил двигатель. Однако, — границу Конфедерации преодолевать будем, это понимать надо... А это там кто такой? А это, ваша честь, натурально, "рейс1912" Ульсин — Канбрат — Ахо, отечественной авиакомпании "Юго-Восток-Вектор инк.", так что воспользуемся мы старым, как воздушный шпионаж, приемом: замаскируемся большим самолетом держась вблизи и чуть выше. А заметят — так и ладно, "я — свой".

ХХ

Скандал, понятное дело, разразился чудовищный, и много довелось ему наслушаться официальных, а потому особенно невообразимых нелепостей. Чего стоил, хотя бы, специальный корреспондент КЛК, который, стоя аккурат на фоне превращенного в сито правого крыла, с серьезным видом толкал что— то такое о технических неполадках и о "не исключенной возможности диверсии". Потом, в ходе стремительно начавшейся и успешно развивающейся заварухи эти, равно как и другие гипотезы трагической гибели Одруманью— да были как— то позабыты или, точнее, отставлены в сторонку, туда, где традиционно погуще тень. Отсидевшись около месяца, он снова начал выполнять задания и в ходе комбинированной операции успел угробить молодящегося политика на модном горнолыжном курорте, когда тот вдруг, на глазах бдительной охраны уехал с трассы, как на трамплине, подлетел на скате отбойной стены и улетел в пропасть. Один раз он выступил даже в роли воздушного извозчика, увезя как— то ночью, на четыре с половиной тысячи километров, через три очень серьезных границы одного малоразговорчивого, очень красивого мужчину с тяжелым чемоданом, и это было, физически, чуть ли не самым тяжелым заданием из всех, бывших в его практике. С некоторых пор его одолевало особого рода беспокойство, знакомое только профессиональным игрокам: слишком долго у него все сходило уж слишком гладко, а так не бывает. Как ни осторожничай, а то, что называют "пятым тузом" при игре в старый джуттский "квадрат" так или иначе тебя не минует. Придет, когда не ждали, на фоне, само собой разумеется, роскошной карты и среди полного благополучия. Это неизбежно, и весь вопрос только в том, что будет поставлено на карту, когда он явится.

— Скажите, сын мой, — проговорил торжественно доктор М*Фуза, — что это так вас гнетет в последнее время? Долги, несчастная любовь, дурная компания или венерическая болезнь? Что из этого набора, облегчите душу, не стесняйтесь...

— Знаете, господин инструктор, одолеваем я в последнее время предчувствиями беспочвенными, но вполне тем не менее хреновыми.

М*Фуза кивнул с таким видом, будто это ни капли его не удивило. Вообще делом абсолютно невозможным было — угадать, как именно отреагирует на то или иное со— общение чернокожий доктор.

— У подобных тебе людей это бывает, порой, очень серьезно. Что именно? Чувство безнадежности? Сонливость? Упадок сил?

И, в ответ на серьезное отношение собеседника, Дубтах и ответить решил по крайней мере наполовину — всерьез:

— К сожалению — нет. А ощущаю я, как, по слухам, редкие счастливцы в преклоннейшем возрасте, некое просветление, легкую грусть и желание уладить все свои дела. Понимаете?

— У тебя не тот все-таки возраст, и поэтому я не думаю, что это обреченность на заклание. Скорее, — предстоят тебе, юноша, невзгоды да испытания тяжкие, и выйдешь ли ты из них невредим или же вовсе сгинешь, — единственно лишь от тебя зависит. Постись, уплати все денежные долги, очисть ум свой от гордыни, злобы и зависти, помирись с теми, кто стоит мира, сходи на день в горы...

— Боюсь, отец мой, — воздержаться от плотского греха будет для меня совершенно невозможно. Потому что первый раз в жизни люблю... Я отвечаю за свои слова, потому что влюбленность — дело для меня совершенно невозможное, а для платонических отношений возраст мой — самый, что ни на есть, неподходящий.

— А вот ты скажи мне, сынок, — разве я говорил тебе о чем— то подобном? Только грязные умы белых людей постановили считать грязным — святое. Дело любви, выполненное в любви, есть та же молитва. Так что можешь к прописанному тебе рецепту присовокупить и этот ингредиент.

Дело, которое ему надлежало выполнить на этот раз, имело чрезвычайно— сложную мотивацию, как— то связанную с дискредитацией неких политических сил, но с точки зрения технической выглядело простым, как грабли: некий грузовик, направляющийся к южной границе Конфедерации и принадлежащий определенной транспортной компании должен был упасть в пропасть. Расследование обнаружило бы в фургоне тайник, забитый промышленными изделиями, безусловно запрещенными к вывозу. Раздуть дело, дать следствию определенное направление, устроить громкий процесс — было уже исключительно делом заказчиков. Самый южный член Конфедерации, — Петхиорети, — обладал, в значительной мере, особым статусом. По сути дела, — это было можно сказать о любом члене Конфедерации, но все-таки не до такой степени. Например, — даже вооруженные силы ДСРП были обязаны подчиняться командованию вооруженных сил Конфедерации только в случае войны. Правда, еще они брали на себя обязанность поддерживать совместимость систем вооружения со всей остальной Конфедерацией. Граждане ДСРП служили только на территории республики, зато не граждане в количестве, составляющем ровно пятьдесят процентов личного состава, могли служить только в системе ПВО, но даже и этой малости удалось добиться в результате Бог знает каких усилий, затратив массу времени. Место, в котором можно было бы с максимальным эффектом выполнить задуманное, было выбрано после тщательных консультаций со специалистами по топографии и горному строительству.

— И опять-таки, — почему не самая обычная, классическая диверсия? Например — радиофугас в надлежащем месте и один— единственный наблюдатель...

— Знаете, господин Людвиг, — проговорил, раскачиваясь на стуле, молодой человек с томными глазами, бывший секретарем лидера партии "Соглашение", — вы просто не можете себе представить, насколько жестко, оперативно и умело могут действовать наши контрагенты. Вам покажется, что я вас пугаю, и вы мне просто не поверите. Заверяю вас, — что бы я вам ни рассказал, дело может оказаться и еще хуже... Разумеется, вас будут страховать... Наземные группы. Учтите, что у нас нет практически никакой опоры в спецслужбах петхов, и бегать со взрывчаткой там похуже даже, чем за рубежом...

Секретарь сидел та-ак откинувшись в кресле и говорил с ним лениво— лениво, полузакрыв от небрежности глаза. У секретаря была румяная, — кровь с молоком, — физиономия, густейшие медовые волосы и холеная окладистая борода. Свысока поучая собеседника, он непрерывно сжимал-разжимал кистевой эспандер, и Дубтах мысленно поклялся себе убить его при первой же возможности.

— Вам, надеюсь, все ясно?

Изволил, наконец, осведомиться, значит. Ладно.

— Вполне, — приглушенным голосом проговорил Дубтах, пристально глядя собеседнику в глаза. Выдержав паузу до того момента, пока секретарь не начал проявлять некоторую нервозность, он ласково поинтересовался, указывая на эспандер, — дурная привычка? Это вы чтобы отучиться сосать палец? Или попросту в качестве дешевого суррогата мастурбации?

— Д— да как вы с— смеете!?

— А кто здесь, простите, кто? И я бы, на вашем месте, не угрожал. Ну что вы мне сделаете? От моих услуг откажетесь? Я сам склонен попросить начальство отказаться от этого дела. И знаете, почему? Потому что серьезные люди не пошлют на переговоры заносчивого сопляка, не способного договориться даже со шлюхой. А ежели в морду желаете мне дать, так милости просим. Со всем нашим удовольствием.

Секретарь угрожающе зыркнул на него ярко-синими, хорошей кинозвезде впору, глазами, но промолчал.

Все прошло и впрямь проще простого. Ни капли не таясь, поскольку шел он все-таки над своей территории, Дубтах летел почти вдоль республиканской границы. Встроенное в РЛС устройство посылало через короткие промежутки времени короткие пакеты импульсов, составлявших секретнейший одноразовый код. Момент вылета был рассчитан таким образом, чтобы и цель, и черный самолет оказались бы в за— данном районе одновременно. По его расчетам, он оказывался на эффективной дистанции несколько раньше времени и, соответственно, малость скорректировал свой маршрут. На экране, сопровождаясь коротким гудком, вспыхнул красный блик тщательно размещенного взрывного устройства, откликнувшегося на кодовый им— пульс, и тогда Дубтах чуть— чуть довернул к горной дороге. Автомобильчик на дороге двинулся под уклон, одновременно приближаясь к повороту, и тогда пилот набрал еще один код. В дальнейшем он так и не узнал, дублировал ли его действия какой-нибудь бедолага в камуфляжных лохмотьях, пропитанных антисобакином, устроившийся в зарослях во-он той горушки, или нет, был ли радиолюбитель один, или же несколько радиолюбителей почти одновременно нажали кнопки, чтобы потом тщательно, любовно, но и со всей поспешностью ликвидировать все свое оборудование. А потом продолжить свой законный отпуск в горах.