Главная цель

А вон и его пара секирей безмолвно и неподвижно стоявшие в отдалении от разговаривающих, и по их телу прохо... Каково черта, их тела можно сказать 'обнимает' что-то изрядно (очень даже сказать, изрядно) похожее на огонь, и по-видимому, не нанося им никаких видимых повреждений! Стоят они, не шелохнувшись, просто... стоят.

А за парнем находятся четыре девушки, две из которых были окружены со всех сторон льдом, третья стояла оперевшись на нагинату, четвертая сидела на пятой точке в отдалении от остальных. Все они исполняли роль молчаливых зрителей, внимательно наблюдая за разговаривающими мужчинами.

Диалог быстро закончился крепким рукопожатием, и со стоявших неподвижно секирей спал 'огонь'. После чего они безжизненно свалились на землю а парень что-то по прежнему неслышно проговорил им, после чего и ашикаби и его секирей будто ветром сдуло. И все пришло в движение. К парню подскочили девушки и окружив, начали выражать свою радость, кто-то, вон как та девица шумно, а кто почти незаметно, но все безусловно искренне.

И вслед за всем этим произошло еще одно событие — парень подошел к оторопело сидевшей девушки и снова пошел разговор ('ну опя-я-ять эти тары-бары' незнамо почему заныло девичье сердце). И если его слова были третьей неслышно то все что сказало та особа она расслышала, и чуть не испортила все приложила ладонь чтобы не засмеяться. Такой напор, такая экспрессия и такие манеры! И за всеми этим ором именуемым 'женские требования' шумной дурочки (так про себя успела ее окрестить Казехана) обе девушки — и наблюдательница и предъявительница, упустили момент поцелуя. Но волнения и колебания вызванные повторным окрылением прочувствовали все находившееся тут.

В душе у девушки смешались ощущение бездонного наслаждения и дикое желание оказаться на месте крикуньи, желание ощутить это мгновение, запечатлеть навеки этот момент в своем сердце. Вот оно большее, точто сердце ее хотело и желало!

Это было воистину великолепно для нее!

* * *

— Юдзо... Юдзо... Юд-д... зо-о-о-о... чт...— разум слабо улавливал часто произносимые обрывки слов.

— Юдзо-сама, что с тобой! Юдзо-сама! Юдзо-са-ама!! Юдзо-сама!!! — тяжко разлепленным очам предстала донельзя взволнованная и побледневшая Акицу часто повторяющая мое имя как мантру и своими прохладными руками бережно ощупывавшими мое тело. И еще не отошедший разум пронзил страх за меня, ярко ощущаемый, почти осязаемый.

Седьмую сразу же оттеснила не менее растревоженная Цукиеми (и не забыв шикнуть на седьмую), потом вклинились личики Мусуби на пару с Кахо (на коленях последней я и лежал) рассматривавшие меня как вернувшегося с того света.

— Вообще то...— хотел договорить что сначала у потерявшего сознание надо пульс проверить, но меня с радостным кличем знатно заключили в объятья изгоняя воздух из легких.

— Аш-шик-аби — сама, мы испу-пугались, мы думали что ты.... это.... ну...— зарубка в памяти, крайне взволнованные лица девушек были делом красивым и очень препотешным, но надо на будущее обходиться без этих эксцессов. Утешив их, прислушался к внутреннему состоянию — кроме пошевеливавшегося ватного тела и разболевшейся головы, физически вроде в порядке, мана ожидаемо не в норме снова приспосабливаясь к целым... трем нитям. Две я вижу перед собой, а вот кто это у нас подсоединился к главному носителю без его ведома и разрешения?! Да еще и момент так подгадать пока я отключке. А эта третья нить такая прерывистая, такая верткая и странно источающая эфемерный запах чего-то неправильного, не укладывающегося в систему в целом и в планы в частности. И ведет она к одному из так хорошо расположившихся зданий, новострою. Внутри немедленно заскребло подозрение — откуда она взялась? Помимо обычного неверия во всякие совпадения, еще меньше верится, что еще одну из ста восьми секирей в городе с населением в "цать" миллионов привело именно сюда простое любопытство.

— На первый же вопрос что со мной случилось,, сослался на переутомление. Поверили все кроме Акицу, по глазам вижу придется потом объяснять 'что почем и как, иначе сама себя изведет страхами и вопросами за меня.

— Юдзо-сама, все ТОЧНО в порядке? Может что-либо надо, я сейчас же исполню любое твое поручение и приказ — девятая была внутренне готова сорваться куда укажу если вдруг что понадобится. Вцепившаяся в меня медвежьей хваткой Цукиеми, несмотря на всю внешнюю агрессию проявляемую к другим девушкам, внутренне тоже нехило перепугалась и не знала что делать на данный момент — то ли волноваться, радоваться, или закатывать истерику и зверски ругать. И судя по взглядам проскользнувшим между ней и седьмой, намечается последний вариант в крайне утяжеленной форме. Femen logic.

— Цукиеми. — аккуратно, и своевременно прикрыв ладошкой рот надвигающемуся вулкану, продолжил проникновенным тоном.

— Не нужно сейчас разводить панику и истерику на пустом месте. А что касается твоего вопроса насчет девушек, то все они мои секирей. — и не отпуская ладонь с этого Цербера, аккуратно перемещаюсь в сидячее положение. Состояние гудящее и ватное, в мане идет тихий раздрай и болтанка но мана успешно контролируется и критичного ничего нет. А язык в это время продолжал жить своей жизнью, складно строча в ушки новенькой.

— Знакомься — Акицу, Мусуби, Кахо, и не нужно так сильно прожигать их гневным взглядом. Меня тоже. Понимаешь, теперь ты стала моей секирей то пожалуйста, не нужно смотреть на них как на заклятых врагов. И не надо руки в кулаки сжимать и букой надуваться, тебе не идет. И да, дорогие мои, я таки в полном порядке, поэтому можно и отпустить, даю слово не испарюсь и со вздохом не грохнусь о землю (ну, я в это верю) — хух, вроде девятая удовлетворилась тем что крепко схватила меня за правую руку, правую быстренько заключила в свои объятия Акицу. Видя все это, остальные девушки не успев даже толком напугаться, быстро успокоились.

— Поэтому тебе равно как и всем остальным, надо быстро и решительно проверить крыши всех зданий кроме вон этого (тут я самолично буду инспектировать всех и вся), на предмет любой подозрительности. Без вопросов и в темпе, время уходит — через восемь отмеренных минут, пока занимался утихомириваем взбурлившей в себе силы, посланницы вернулись. Первой и главное отрапортовала Акицу.

— На одной из крыш был обнаружен обожжённый часть плаща и прожжённая в груди мужская рубашка. — и продемонстрировала мне кусок темной ткани хранивший в себе отпечаток... Хомура, попробовать догнать? Нет, смылся уже. Ткань аккуратно сложил в карман, пригодится для следующих переговоров.

Цукиеми глядя на нее завистливо фыркнула, ведь ей как и всем остальным ничего не удалось обнаружить, о чем и было с неохотой поведано.

— Ну раз больше ничего не найдено, то за мной.— и понемногу, находясь под четвертным присмотром поскакал по стенке к примерной цели.

* * *

Казехана медленно пробуждалась от сумрака, в который скатился ее разум и из которого неспешно она выбиралась. Ощущение были... неописуемые! Ух, тепло то как, солнышко греет, в теле бодрота какая! Жаль под ней не татами, и верной спутницы бутылки нет под рукой. И кто-то ее бережно тряс за плечо. Затуманенный разум на автомате выдал первое попавшуюся отмазку.

— Мия, я чуть-чуть, я больше не буууудууууу.

— А больше и не надооооо. И, девушка вам помочь? А то лежка на холодном поверхности не способствует здоровому образу жизни. — ехидный голос оповестил ее что отмазон не проканал, по голосу ее будила никак не Мия, и неизвестно сколько она провалялась в беспамятстве.

— Аааааээээээ... — первым кто предстал пред взглядом вскинувшейся девушки, был, да-да, был тот самый объект наблюдения, протянувший ей руку в знак помощи.

— Зачем так взлетать, ведь вам никто не собирается причинять вреда. — спокойно осведомился Он. И ее окончательному прояснившемуся взгляду сразу же предстали темные очки наглухо скрывающие его взгляд и придававшие ему хмурый и чуть нелюдимый облик.

С благодарностью приняв его помощь, она сразу почувствовала что почти сразу ее сердце захолонило, и потом так непонятно и сладостно заныло в груди и... тут же больно резанул по женским ушкам голос шумливой балды, которая в данный момент подскочив к нему вцепилась в спину парня прожигая ее ревностным взглядом.

— ЮДЗО, и сколько же у тебя секирей?— и не дожидаясь возможного ответа от него, гаркнула во всю мощь легких — БАБНИК!!!

— Умерь свой пыл. Ашикаби-сама не должен никоим образом пострадать от действий его секирей. — повеявший от говорившей сродни арктическому холод, в буквальном смысле охладил пыл блондинки. Сам парень, впрочем, решил не дожидаться дальнейшего развития диалога между ними и скомандовал обеим:

— Цукиеми, успокойся. Акицу, пожалуйста, убери лед, он мешает разговору. — лед растаял будто его и не появлялось по всему зданию, а девушка в кимоно послушно и безропотно отступила утаскивая за рука сопротивляющуюся и метающую рассерженные взгляды на всех подряд Цукиеми. Парень снова обернулся к ней.

— Ты... Кто ты? Нет, постой. Как ты тут оказался? Здесь нет лестниц — Казехана тем временем быстро сориентировавшись и не отпуская его протянутую руку, принялась во все глаза рассматривать так близко оказавшегося ашикаби. Первое чисто женское впечатление о нем — держал себя уверенно и, вместе с тем, расслабленно, молчаливый, вежливый, спокойный, очки ему не идут делая похожим его на встрепанного вороненка. А как секирей она ощущала дуновения ветра, ветра который сближает людей даруя им самое главное и ценное в их мимолетной жизни — любовь. И от парня исходил этот ветер, но несколько особо и неуловимо, совсем по-иному, отличаясь даже от Минаки, чуть дурманя ей голову. Что-то за ним скрывалось такое, еще непонятное ей.

— Уважаемая...

— Секирей ветра Казехана, номер три. Но можешь просто звать меня по имени.— он кивнул и отступивши чуть назад, произнес жутко официальным тоном.

— Уважаемая Казехана, позвольте всепокорнейше представиться. Я, как вы уже слышали простой ашикаби Юдзо (простой он ашикаби, ага) увлекающийся паркуром (девушке захотелось захихикать) и просто человек больших достоинств.— и меняя тон на спокойный, — Это если кратко о себе. И хотелось бы познакомить со своими спутницами — коим повелительница ветра почти сразу начала давать клички.

— Акицу, номер семь, ашикаби-сама — Юдзо. — кратко оттарабанила ледяная молчунья, все время глядящая на Юдзо.

— Мусуби, номер восемьдесят восемь. — радостно сжала ее руку в знак приветствия веселая девочка.

— Кахо, восемьдесят семь — подчеркнуто вежливо представилась ее более спокойная и уравновешенная копия.

— Цукиеми. Номер девять. Секирей и жена Юдзо. — в ответ на такие заявки парень прикрыв рукой рот часто закашлял. От всех остальных девушек повеяло ой как недобро по отношению выскочке.

— Мусуби тоже жена Юдзо-сама! — Активно забастовала чересчур активная пигалица.

— Нет, дрянь! Ты не его жена! — Девятая начинает раскручивать водяную плеть перед вставшей в стойку Мусуби.

— Я только за!

— Обе прекратите. Пожалуйста. — голос парня стал суров, грозен. И девушки сразу повиновались, умолкнув и принявшись переглядываться между собой.

— Извините пожалуйста Казехана, они несколько поспешны и импульсивны в принятии решений. Однако, объявляю официальную часть закрытой, а дальнейший разговор предлагаю продолжить в другой, более уютной обстановке. — и слабо улыбнувшись, взъерошил свои растрёпанные волосы.

Секирей ветра в ответ сначала усмехнулась, а затем не сдерживаясь искренне и свободно рассмеялась, принимая условия этой маленькой игры. И манерно протянув руку словно дама из века восемнадцатого, пафосно изрекла:

— Всемерно поддерживаю это предложение, уважаемый Юдзо-доно — и шутливо задрала носик.

'Ну что же, он полностью в курсе всего происходящего здесь, и это здорово облегчает и одновременно усложняет все' — эта мысль, проскочившая среди множества роящихся в голове вопросов, заставило сердце повелительницы ветра забиться еще чаще.

— Ура-а, Юдзо-сан нас будет кормить!— веселая девочка торжествующе вскинула руки, подытожив тем самым весь недолгий разговор.

Примерно через полчаса.

Обосновавшись в расположенном в тиши и глухомани ресторане, сразу и полностью арендовал на сегодня весь верхний этаж. С деньгами естественно проблем не возникло. К вящей радости Мусуби заказал всему моему изрядно проголодавшемуся Поволжью много вкусной еды, а разом учуявшей халяву третьей — всего чего пожелает. Пожелала батарею бутылок саке самых разных марок и качества. От упорного предложения 'за встречу' вежливо и решительно отказывался ввиду повышенной восприимчивости организма.

Удобно расположившись, лицезрел зрелище жующих няшек и поддерживал разговор с пышногрудой (даже для этих мест) девушкой в фиолетового цвета платье, с глубоким, очень глубоким, примерно до пояса вырезом, нет-нет и бросавшей на меня долгие любопытственно — оценивающие взгляды.

И в процессе этого неспешно начавшегося и столь неспешно продолжающегося разговора выяснил следующие дела: Казехана — секирей базирующая свои силы на активном использовании ветра, активно потребляющая саке в больших порциях, часто наведывается в Идзумо, пансион для гостей. Хозяйкой этого дома гостеприимства и терпимости является ее старая знакомая подруга Мия, женщина справедливая но зело строгая. Со своей стороны рассказал немного о себе, как попал во всю эту историю (чуть умолчав о некоторых подробностях) и прочих мелочах жизни.

И пока слушал да поддакивал, большая часть сознания занималась одним более важным делом. Оно активно отвечал на один важный вопрос который кратко и емко зовется — 'Почему?'. Действительно, почему я долго медлил с окрылением Кахо, почему перерубил начинавший зарождаться канал с девочкой, а выбрал в данный момент насупившуюся Цукиеми, почему не окрылю сегодня Казехану, которая так и просится чтобы я ее поцеловал, и сегодняшний случай с потерей сознания тоже шёл в копилку размышлений. Почему поглаживая разбередившуюся руку сижу тут, а не мотаю к себе в хатку и надолго забурившись, восстанавливаю себя?

В случае с Кахо сработала простая предосторожность на предмет возможных попыток неповиновения и подстройки ее нити под себя. Но это мелочь, поскольку умудрившись дважды за день окрылить девушек, помимо получения двух новых сильных магических источников заработал себе в актив потерю сознания и длящееся уже как несколько часов ватное состояние. Моя магическая основа сейчас бурлит, приспосабливаясь и приспосабливая три новых, непохожих источников под меня. Так что с темой окрыления Казеханы нужно пока повременить хоть на день, пока не устаканится мана.

Что касается мелкой то тут все упиралось в мою демоническую магию точнее в ее характерную особенность о двух концах — приличная но не безболезненная приспособляемость для носителя вкупе с высокой боевой эффективностью против не менее высокой вредности для посторонних с нестабильностью. И именно отрицательная сторона едко показало сегодня свое рыло. Ведь эта кроха слишком, СЛИШКОМ сильно и СЛИШКОМ незаметно начала тянуть к себе множество моей маны что грозило для мелкой в лучшем случае — травмами различной степени опасности, в худшем — возможными неконтролируемыми мутациями с телом и игры с разумом. Для меня же такой отток обернулся бы большими лишениями для маг. основы, и это еще в лучшем случае, а еще обуза в виде малолетки на мою спину. И именно настолько сильная попытка заимствования моей маны отличало ее от всех других секирей связанных со мной. Ведь они при создании нити и последующего окрыления требовали моей маны по минимуму и то, этот самый минимум сглаживали своими объёмами маны. К тому же, чуть погодя уловил как малышка после краткого перерыва снова принялась 'рассылать' во все стороны свои ментальные просьбы. Так, полностью на контроль все внешние и внутренние флуктуации своей силы, разум максимально сосредоточиться на чем нибудь другом и стараясь не потерять нити разговора с Казеханой. А девочки все продолжала с похвальным упорством искать ашикаби.