— ...здравствуйте, Григорий Михалович!
— ...здравствуйте, Григорий Михалович!
— ...доброго вам утречка, Григорий Михалыч! Как здоровьичко?
— Доброе утро. Моя фамилия Троха, я...
— Здравствуйте-здравствуйте, Вадим Янович, а мы вас уже ждем. Вахтер с проходной звонил, вы уж простите старого балбеса, что на территорию не пускал. Он хороший дед, да только без понимания. Я ему выговор уже объявила, чтобы запомнил начальство в лицо. Да мы как-то не ждали, что вы на трамвае приедете, вот он и растерялся. Вот, проходите, у нас уже и стол накрыт...
— А вы, собственно...
— Да меня Аллой зовут. Ну, для всех прочих, конечно, я Алла Владимировна, Грубина моя фамилия, ну да нам можно и без формальностей, правда, Вадим? Я ведущий экономист. Директора вдруг срочно на совещание в министерство вызвали, но мы обойдемся и без нашего противного старикашки, правда? Прошу к столу, прошу, прошу!..
— Погодите, Алла Владимировна, со столом. Я сюда не просто так приехал. Давайте сначала с делами...
— Да никуда они не денутся, дела, Вадим... Янович. Давайте уж перекусим сначала. Вот и коньячок мы откупорили! Вы ведь с производством приехали знакомиться, правда? С людьми? Ну как же, начальство, оно всегда должно подчиненных в лицо знать, все правильно. Вот и познакомимся заодно!
— Подождет коньячок. Вы, Алла Владимировна, девушка красоты невыразимой, и в другой раз я бы с удовольствием с вами за столом познакомился. Да только, боюсь, вопросики у меня неприятные, колбаса в горло не полезет с такими вопросиками. Да и не начальство я вам в прямом смысле, и с людьми знакомиться мне надобности нет. О подчиненных пусть директор Пищеторга волнуется, меня другое занимает. Так что давайте-ка мы для начала не в банкетный зал отправимся, а в каком-нибудь кабинете уединимся. На пару с документами.
— Что... что вы такое говорите, Вадим Янович! Да неужто у нас недостача какая выявилась? Наш мясокомбинат всегда в числе передовых числился, премии за перевыполнение получал.
— И перевыполнение тоже обсудим. Вы, госпожа Грубина, уверены, что директор ваш на совещании? Что-то я ни о чем таком не слышал. Может, перепутали вы, не сегодня совещание, а завтра? И господин Опрелов еще не успел в Моколу выехать? Боюсь, не похожи вы на человека, который в состоянии на вопросы по существу отвечать.
— Я... я могу поискать... позвонить... но он может рассердиться... ой, что я говорю!.. Может, пока все же к столу?
— Не надо к столу, Алла Владимировна. Я не ревизор, которого шматом колбасы и бутылкой коньяку купить можно. И не младший следователь, которого можно начальством запугать. Здесь, как я понимаю, директорский кабинет? Вот я в приемной и подожду, пока вы Опрелова разыскиваете. И упомяните невзначай, что есть у него хороший шанс под суд пойти за приписки и воровство. Надеюсь, это его гнев утихомирит.
06.04.1582, пятница
— Читай, — Треморов раздраженно толкнул по столу лист плотной, чуть желтоватой бумаги. Дровосеков подхватил его на лету.
— Его превосходительству Народному Председателю Народной Республики Ростания господину Тре...
— Про себя читай! — рявкнул Народный Председатель. — Или думаешь, что я сам не умею?
— Да, шеф! — директор Управления Общественных Дел вытянулся в гостевом кресле, словно намеревался вскочить по стойке смирно. — То есть нет, шеф! Я...
— Читай... — процедил Треморов. — Про себя. И быстро.
Дуболом углубился в чтение. Преодолевая зудящее нетерпение, Нарпред смотрел на него, поигрывая желваками и представляя, как здорово было бы заехать ему по лысине чем-нибудь тяжелым. Массивной пустой чернильницей, например, которая за каким-то хреном уже много лет стояла на столе. Дурак он. Патентованный. Впрочем, затем и держим. Выполнит свое дело — подумаем, кем заменить, на сей раз навсегда. Вот только проклятые Хранители спутали все планы, и теперь будущее стало еще более туманным. Пока его придется оставить.
— Совсем черножопые обнаглели, шеф! — директор УОД наконец оторвал взгляд от ноты. — Вконец обнаглели! Они бы еще мне прямо указали, кого выпускать! "Противозаконно удерживаемые узники совести" — да я бы их всех...
— Уймись! — коротко приказал Нарпред. — И без тебя тошно. Что предлагаешь?
— Послать на х...й! — с готовностью предложил Дровосеков. — Не, ну не так буквально, у спецов Иванова язык подвешен, пусть и сочиняют. Вмешательство там во внутренние дела, то-сё...
— Дурак.
Народный Председатель поднялся со своего кресла и принялся нервно шагать по кабинету, с яростью топча ни в чем не повинный ковер.
— Помнишь доклад, который мне на прошлой неделе передал? Отчет твоего агента в Маронго?
— О разговоре банкиров? Да, шеф. Помню.
— Шварцман подтвердил своими источниками. Нам и в самом деле собираются перекрывать кислород. Пока только обсуждают по углам, но все может измениться в любой момент. А у нас спецы Смитсона плохой урожай прогнозируют второй год подряд! Если не дадут очередной транш продовольственного кредита, да еще и откажутся от расширения нефтяного контракта, уже к осени в северных городах жрать нечего станет. В особенности в Каменном Поясе и дальше на восток. Твои внутренние войска сумеют сдержать голодные бунты двухсот миллионов человек?
— Ну, надо подумать... — Дровосеков задумчиво поднял глаза к потолку. — Если отмобилизовать дивизии, которые сейчас с половинным штатом, да еще и вояк Тропинкина привлечь, можно справиться. Да точно справимся, делов-то!
— Идиот! — рявкнул Треморов, уже не сдерживаясь. — Бестолочь! Дебил, башкой о стенку ушибленный!
Он ухватил директора УОД за лацканы кителя, выдернул из кресла и с наслаждением принялся трясти. Ох, чернильницей бы его по башке!.. Дровосеков не сопротивлялся, и его зубы дробно стучали в такт встряхиваниям. Слегка успокоившись, Народный Председатель оттолкнул его, так что Дуболом неловко упал на ковер, и остановился, переводя дух.
— Встань, — наконец сказал он уже спокойно. — Сядь на место.
И он сам вернулся на место, чувствуя, что вспышка ярости помогла сбросить напряжение и очистить ум от ненужных эмоций. Дровосеков с готовностью вскочил и снова сел в кресло. Привычный к таким встряскам, он, кажется, даже душевного равновесия не утратил. Тупой как пробка. Песик ты мой верный, послужи пока что как умеешь. Вот ведь незадача: и тупые вроде Дуболома опасны из-за своей бездумной исполнительности, и умные типа Шварцмана опасны ничуть не менее. Никому верить нельзя, кроме себя самого. Да и себе-то не всегда можно...
— С голодными. Бунтами. Мы. Не справимся, — раздельно и отчетливо произнес Треморов, чтобы вбить каждое слово в башку директора УОД. — Войска, если мы их пошлем, тоже взбунтуются. И аналитики и у тебя, и у Шварцмана, и даже у самого Тропинкина едины: армия ненадежна, да и внутренние войска немногим лучше. Мы не можем дать народу поводов для бунта. Спокойствие следует сохранить любой ценой. Сдохнуть, но сохранить. Понял?
— Ну... — Дуболом почесал в затылке. — Понял, чего ж не понять. И что делать, шеф? С кредитом?
— Кредит не твоего ума дела. Комитет зарубежных связей уже озадачен. У ребят Иванова, как ты верно сказал, язык подвешен, они не зря свои зарплаты получают. Твое дело — с диссидентами разобраться. Работать станешь на пару со Шварцманом, он уже получил указания.
— Выпускать, что ли? А негры ж еще и на Юг отпускать требуют.
— Требуют. А когда наши горластые туда свалят, начнут про нас нести такое, что возмущенная сахарская общественность точно потребует ввести санкции. И тогда выйдет, что хрен редьки не слаще.
— И что делать, шеф?
— А ты сам придумаешь, — ласково сказал Народный Председатель. — У тебя голова для чего? Чтобы в нее есть, и только? Я тебя зачем вообще держу? Думай, Петя, думай. Потянуть время месяц-другой еще можно, но не дольше. Выпускать придется, хотя бы некоторых. И эмиграцию облегчать — тоже. А вот самые активные уехать туда не должны. Как — сам думай, для того кучу дармоедов в пятом департаменте и держишь. Вопросы есть?
— А Хранители?
— Они же ясно сказали — не намерены вмешиваться в политику! Хотели бы про болтунов поговорить, заявили бы явно.
— Но они...
— Свободен! — отрезал Треморов.
Дровосеков внимательно посмотрел на хозяина страны, и тому вдруг показалось, что в его глазах мелькнуло необычное выражение. Проблеск ума? Нет, все-таки померещилось.
— Да, шеф! — отрапортовал директор УОД, вскакивая. — Сделаем, шеф. В лучшем виде!
— Вот и иди, делай.
Когда за Дровосековым закрылась дверь, Треморов какое-то время сидел, уставившись в пасторальный пейзаж на стене, и постукивал пальцами по столу, немузыкально насвистывая. Нет, все верно. Приказ отдан однозначно, но так, что в случае чего не придраться. Если что, дурак Дуболом неправильно понял и перестарался.
Внезапная вспышка ослепительной ярости заставила его с размаху врезать кулаком по столу. Б...ть! Да кто бы мог подумать еще месяц назад, что он, всесильный и единовластный Народный Председатель, начнет бояться говорить прямо! Даже мысли такой прийти в голову не могло. А сейчас — вот, пожалуйста!
Треморов тряхнул головой. Вспышка ярости, смешанной с приступом панического страха, прошла так же мгновенно, как и возникла. Определенно, с нервами следует что-то делать. Он достал таблетку из ящика стола, налил из графина воды и запил.
— Кто там следующий? — нажав кнопку, хрипло произнес он в решетку интеркома. — Давай его сюда.
11.04.1582, среда
— Поздравляю с очередным покушением.
Хранитель Тилос стоял, прислонившись плечом к стене, и рассматривал что-то за окном. За две недели знакомства Олег так и не понял, как к нему относиться. Иногда Хранитель казался ему давним другом, которому не страшно довериться даже в самых жутких своих тайнах, все понимающим и прощающим. Но чаще он выглядел настолько снисходительно-высокомерным, что Олегу хотелось убраться от него как можно дальше. Например, на Камчатку. Нет, лучше на Австралы, там все-таки потеплее, да и креветки водятся. В любом случае Хранитель обожал изъясняться загадками и шарадами, как сейчас, например.
— Вы о чем?
Олег вяло тыкал в клавиши терминала, пытаясь понять, как можно везти десять тонн груза семью грузовиками на расстояние в полсотни километров в течении недели. Пусть даже дороги грунтовые, все равно явная лажа. Разве что водилы беспробудно квасили всю неделю. А если расход бензина проверить? Теплый и пропитанный запахами зелени апрельский воздух, втекающий через настежь распахнутое окно, отнюдь не располагал к умственной работе.
— Колесный грузовик сегодня утром на перекрестке. Тот, что чуть ноги вам не отдавил. Белый молочный фургон. Помните?
Олег оторвался от экрана и изумленно посмотрел на Тилоса.
— Покушение? На меня? С чего бы вдруг? Я же даже толком в курс дела вникнуть не успел. Да ведь сам Шварцман пообещал, что еще за первое покушение прижмет кого надо!
— Знаете, Олег, — собеседник грустно покачал головой, — быть начальником Канцелярии Народного Председателя не слишком-то легко. Шварцман хоть и влиятельная, но не единственная сила в государстве, и даже такую диспозицию ему сложно удерживать. Так что не слишком-то надейтесь на его защиту. Да и я ведь, кажется, объяснял, что не он вас выбрал, а мы сами указали, кто нам нужен.
— Угу, — откликнулся Олег, — решили что национальный герой и борец с террористами как нельзя лучше подходит для вас. А кто все-таки покушался?
— Зачем вам знать? — Тилос меланхолично поднял бровь. — Меньше знаешь, крепче спишь. Главное, что вы очень вовремя споткнулись и не успели сунуться под колеса. Впрочем, могу объяснить в общих чертах. Сработал один из ваших старых февральских отчетов. Вы, сами того не зная, вскрыли одну из транспортных цепочек поставки наркотиков. Оперативный отдел Канцелярии ее обрезал, но кто-то слил о вас информацию на сторону. Вероятно, нынешнее покушение совершено сотрудниками СОД, замешанными в наркотранзите. Они еще не осознали, что означает наша защита, и решили одновременно отомстить и ликвидировать потенциальную угрозу. Фургоном управлял недавно выпущенный уголовник, сейчас мы прослеживаем его связи.
— Ничего себе... — Олег поежился. — Поработаю я, значит, на вас, разгребу кучу дерьма, а потом меня в темной подворотне... того, и я становлюсь дважды национальным героем. Посмертно. Веселенькая перспектива.
— Нет никакой перспективы. Сегодня-завтра мы намерены устроить показательную экзекуцию. Вы не первый из наших экспертов, на которого покушаются таким образом, и наше терпение лопнуло. Господин Дровосеков не может или не хочет контролировать своих костоломов, да и господин Шварцман немногим лучше. Мы тряхнем оба ведомства так, что мало им не покажется.
— А помимо них?
— А помимо них у меня для вас подарок. Вот, возьмите, — Тилос подошел к столу и протянул Олегу вороненую бляшку на длинной цепочке. — Ваш личный оберег.
— Оберег? — Олег повертел диск в руках. С обеих сторон он казался абсолютно гладким. Несмотря на характерный металлический отблеск веса и холода стали в нем не чувствовалось. — На бронежилет не тянет, да и не спасет бронежилет от очередного грузовика. Даже от разрядника не прикроет... — Он вопросительно посмотрел на Хранителя.
— Не беспокойтесь, Олег Захарович, — Тилос опять вернулся на свое излюбленное место у окна. — Эта штука прикроет вас и от грузовика, и от разрядника, и даже от взрыва, пусть и не слишком сильного. Защита не абсолютная, но все же лучше, чем прежняя полулонжа. Называется данная разновидность "персональным стражем", "пээс" на нашем жаргоне, и носить ее можно хоть на шее — видите цепочку? Впрочем, место ношения значения не имеет. Пээс может принимать любую форму: и серьги в ухо, и кольца в нос... Вообще-то он изначально рассчитан на форму электронных часов-браслета. Соответственно, обладает полным набором функций, связанных со временем — ну, там календарь, будильник, таймер... собственно часы... еще что-то забыл, наверное. В общем, пользуйтесь.
— И как сделать его часами? — поинтересовался Олег, осторожно рассматривая бляшку под разными углами. На ней не замечалось и намека на кнопки или рычажки.
— Мысленно. Не только вы изучали наш терминал — он тоже изучал вас. Вот сейчас и проверим, насколько далеко зашел процесс адаптации. Просто посмотрите на пээс и мысленно произнесите "стань часами".
Олег пристально уставился на бляшку, и вдруг ее очертания замерцали и заструились. Через секунду у него на ладони лежал обычный безразмерный часовой браслет. На его верхней пластинке помигивали цифры. Олег машинально взглянул на свои наручные часы.
— Спешат ваши часики, — заметил он, пытаясь справиться с удивлением.
— Наоборот, Олег Захарович, ваши отстают. У нас все точно, как в кассе, — Хранитель уже вернулся к окну и снова что-то пристально рассматривал снаружи. — Поэкспериментируйте с ними. Образы большинства мелких предметов, вроде часов, в нем уже заложены, но если вам захочется чего-то оригинального, просто скажите про себя "превратись в это". Не беспокойтесь, испортить пээс таким образом нельзя, как максимум он откажется превращаться. Потерять его, кстати, тоже невозможно. Теперь он станет предупреждать вас о любой опасности, но довольно своеобразно. Сейчас проведем полевое испытание. Подойдите к окну, пожалуйста.
