Архивы Конгрегации - 2

Пронзительный, морозный взгляд Добрыни пригас: он смежил веки. Только теперь стало заметно, как устал этот человек, несущий на своих плечах невыразимую ответственность власти и могущества — пускай и в не самой развитой и известной, но все же занимающейся серьезными и важными делами организации.

Секундная слабость, впрочем, тоже была способом дать понять собеседнику, что предстоящий разговор и связанное с ним расследование будут непростыми. Потому что ровно через упомянутую секунду гость начал рассказывать. Вернее, спросил:

— Скажите, вы слышали когда-нибудь про Меч-Кладенец?

* * *

"Братство Троицы" было основано в незапамятные времена на территории тогда еще разрозненных русских княжеств легендарными рыцарями-богатырями: Ильей из Мурома, Алексеем, сыном ростовского священника, и Добрыней, воеводой князя Владимира. Нынешние Грандмастера, к слову, все являлись прямыми потомками отцов-основателей ордена — о чем свидетельствовали традиционно даваемые им при рождении имена, с присовокуплением номера на семейном древе и сохранением прозвища или отчества. А занималось "Братство" на протяжении всех этих многих веков сначала отражением татаро-монгольской угрозы, потом — остужением интересов европейских правителей... И все это сопровождалось неустанным противодействием работающим на супротивную сторону колдунам, шаманам, магам и алхимикам, в свою очередь призывавшим, заклинавшим, создававшим и начаровывавшим различных чудовищных тварей, демонов, духов и прочую нечисть.

Сами богатыри явно принадлежали к числу одаренных — нечеловеческая сила и выносливость Ильи, способность проникать в суть вещей и чуть ли не управлять животными Добрыни, ловкость, скорость и умение предугадывать действия противника Алексея... За харизматичными, творящими чудеса на благо своего народа лидерами потянулись и прочие талантливые личности, и простые воины, и разный иной люд. Так в итоге дело и пришло к основанию "Братства".

Одним из артефактов, обретенным буквально накануне упомянутого основания, был тот самый Меч-Кладенец. Оружие, которое чуть ли не само поражало врагов, подчиняясь при этом воле владельца; лезвие, прорезавшее любой доспех, как тряпку; молитва над мечом даровала силы, крепость духа и исцеляла раны. Бесценная вещь была добыта в битве со страшным врагом...

И вот, спустя несколько веков, она пропала.

Переместившись в кабинет директора, который вызвал их с Добрыней буквально посреди разговора, Курт внимательно слушал окончание рассказа:

— Мы не поддерживали революционных тенденций, но и не противостояли им. При этом, конечно же, не обошлось без перегибов на местах: трения возникали, люди погибали, небольшая, но заметная часть спецхранов оказалась разграблена... Правда, Кладенец находился в очень, очень хорошо засекреченном и охраняемом месте, — Грандмастер хмыкнул, и улыбка его была исполнена недоброго предвкушения в адрес похитителей. — Совершенно невозможно представить, как они справились. Но они справились. И мы порядка двадцати лет искали нашу реликвию.

Директор Бенедикт, которого за глаза все называли "отцом Бенедиктом", полулежа в своем удобнейшем кресле, повел кистью.

— Раз вы обратились к нам, значит, ниточки вашего собственного расследования ведут сюда, в Ной-Амстердам[89]. И как вежливые люди, вы не стали лезть в чужую игру на чужой территории, решив сотрудничать с местными специалистами. Это похвально и предусмотрительно. Курт, что ты думаешь?

— У вас есть подозреваемые? — вместо ответа уточнил детектив. Добрыня медленно качнул головой.

— Есть. Ровно с момента обретения нами Меча им настырно, но безуспешно интересовалась одна темномагическая группа... Можно сказать — наследники тех, у кого сие опасное оружие было в свое время изъято. Во главе ее стоял некто Кащей.

— Кащей, — перебил Курт. — Но разве он не выдумка? Я слышал, был такой сказочный малефик, изыскавший способ обрести бессмертие.

— И он действительно его изыскал, — мрачно отрезал гость. — Потому что, по данным нашей агентурной сети, предельно схожая личность тайно пересекла океан в ближайший после похищения срок. К слову, паре человек эта информация стоила жизни.

Он посуровел, нахмурился и снова прикрыл глаза. Теперь его голос звучал глухо:

— Именно потому мы приняли решение обратиться за помощью к "Конгрегации". Скорее всего, Кащей заручился поддержкой ваших местных темнокнижников: иной причины для отъезда в Колонии я не вижу. А посему наше сотрудничество и в ваших интересах. Вы не представляете, что можно натворить с помощью Кладенца, попади тот в неблагонадежные руки...

— Наш уважаемый клиент прав, — голос директора Бенедикта был окрашен неподдельным волнением. Ну и раз речь пошла не просто о госте, а о клиенте... — Мы должны взяться за это дело. И кроме тебя, сын мой, поручить его некому.

За подобное обращение к сотрудникам Бенедикт и получил приставку "отец". Да он и считал их всех своими детьми, не всегда разумными чадами, нуждающимися в отеческом наставлении. Курт кивнул, и тут Добрыня положил ладонь на директорский стол, обозначая потребность во внимании.

— У меня есть одна просьба. Я бы хотел участвовать в расследовании на правах напарника. Со своей стороны обязуюсь соблюдать все условия и требования майстера Гессе. Гарантирую свою полезность: и Меч, и Кащей — источники опасности, с которой вы можете быть не вполне знакомы.

— Это разумно, — пресекло любые возражения начальство. — В отсутствие Бруно все равно пришлось бы брать кого-то из своих, отвлекая того от иных, не менее важных дел. А так — мы еще и обеспечим задел для будущего сотрудничества на уровне организаций.

Не удержавшись от ухмылки, Курт снова молча кивнул. Спорить с директором было бесполезно: кажущаяся мягкость голоса скрывала несгибаемую волю и упорный характер. Совсем как у самого Гессе — только Молот Ведьм и не думал прятать эти свои качества. И, кажется, Добрыня тоже хорошо понимал ситуацию, потому что слегка развел руками и напомнил:

— Обузой обещаю не быть. Ваше слово — мое дело, майстер Гессе.

— Хорошо, — окончательно сдался Курт. — Ну что, мы можем приступать?

— Благословляю вас, дети мои, — не удержался директор Бенедикт.

Дверь в его кабинет мягко закрылась.

— У вас уже есть какие-то идеи? — полюбопытствовал бородач, когда они оба спустились во двор, на стоянку служебных авто. Курт, огибая свой любимый Ford V8 со стороны водительской двери, выудил из кармана тряпочку, протер слегка запылившуюся линзу фары и ответил под звуки мотора, зарычавшего после пуска:

— Если в Ной-Амстердам прибыло что-то ценное и магическое — есть один человек, который никогда не пропустит слухов об этом событии. Прошу вести себя сдержанно: информаторы — народ капризный. Как бы он после появления чужого не сбежал...

— Понимаю, знакомо, — покладисто кивнул Добрыня. Он покосился на черное пальто детектива, оттопыривавшееся подмышкой, и заметил: — Но без оружия вы к нему все-таки не ходите.

— Не хожу, — подтвердил тот, выруливая со двора на Брайтвег[90] и ныряя в оживленный трафик. — Потому что бдительность превыше всего.

Очередной кивок нового "напарника" показал, что тот подобный подход одобряет.

* * *

Пролетев по Брайтвегу, энергичное и агрессивное авто свернуло на Каналштрассе[91], а затем углубилось в переулки и закутки Хинаштадта[92]. Остановив машину возле не самого приметного дома, Курт посмотрел на Добрыню.

— Насколько я понял, вы безоружны. Может, подождете здесь? Я не предполагаю проблем, но, сами понимаете...

— Рыцарь "Братства" никогда не бывает по-настоящему безоружен, — на этот раз улыбка Грандмастера отображала не то чтобы снисходительность, а, скорее, легчайшую долю гордости собой. — Не склонен себя переоценивать, но уверен, что справлюсь с бОльшей долей возможных сюрпризов.

— Тогда пойдемте, — по-простому дернул подбородком Курт, и дверцы авто по очереди хлопнули.

Прачечная располагалась традиционно — в подвале. Сделано это было, с одной стороны, чтобы гул и грохот стиральных барабанов не мешал жильцам верхних этажей, отделенным от цоколя еще и магазинчиком всяких разностей. С другой стороны — из подвала вела уйма потайных и не очень лазов, ходов и тоннелей, что было хозяину сильно на руку.

— Здравствуй, дедушка Ляо, — поприветствовал детектив старого китайца, приветливо развернувшегося к посетителям от груды какого-то металлолома, непонятно, как оказавшегося посреди прачечной.

— И твоя не болей, увазаемая! — казалось, от энтузиазма старик сейчас выпрыгнет из-под традиционной кепки. — Не забыть недостойное Ляо! Зайти в самая неудобная момента, как всегда.

Становилось понятно, что с "металлоломом" дело нечисто. Но Курт решительно махнул рукой, присаживаясь на уголок стола для сортировки белья. Добрыня остался стоять при входе, старательно не "отсвечивая" — он даже как-то весь ссутулился, визуально отощал и более не сверкал проникновенным взором. Стоило восхититься таким искусством мимикрии, но — потом.

— Твои неудобные моменты меня не волнуют, пока они не пересекаются с моими делами, — напомнил детектив. — Но разговор действительно есть. Здесь или отойдем?

Ляо кинул быстрый взгляд на безучастно подпиравшего косяк рыцаря. Поняв его правильно, Курт повел ладонью по воздуху.

— А это не то, что должно волновать тебя. Человек со мной и по делу.

Вздохнув, китаец поклонился и обеими руками указал на одну из дверей.

— Просу увазаемая господа...

В "кабинете" Ляо было изобильно. Стены практически не просматривались за шкафами, стеллажами и полками, на которых стояли, лежали, прятались или, наоборот, выпячивали себя разномастные предметы порой весьма смутного назначения. Добрыня украдкой заинтересованно повел носом, но потом снова вернулся к образу "я не я и шкура не моя".

— Сейчас будет очень непростой вопрос, — с ходу заявил детектив, присаживаясь на сомнительной крепости табурет. Собеседник разместился на циновке, поджав ноги и всячески демонстрируя свою безобидность. — Постарайся сосредоточиться и припомнить: я уверен, уж ты-то должен быть в курсе.

— Незаслузенный похвала, но старый сердца грей! — не шибко ободренно пробурчал китаец. Курт хмыкнул.

— Незаслуженно не хвалил бы. Так вот. Двадцать или около того лет назад в наш город прибыл один... человек. Очень сильный колдун. Легендарная личность, считающаяся, строго говоря, не существующей. И он привез с собой некую вещь, бывшую до того момента в собственности иной организации. Я понимаю, что прошло достаточно много времени с того момента, но также верю, что твоя память гораздо надежнее любых архивов. Если ты что-то об этом слышал — ты должен мне сказать. В счет все того же старого долга.

Ляо застыл, уставившись в пол. Добрыня, "ожив" с молчаливого согласия детектива, вытащил из внутреннего кармана два аккуратно сложенных листа бумаги.

— Вот это, — низкий голос богатыря звучал мягко и убедительно, — предполагаемый портрет человека. Его зовут Кащей, но, естественно, имя могло и смениться. А это, — бумага прошуршала снова, — фотография предмета, который он похитил. Тот самый Меч, да.

Узнавание в глазах китайца подметил и Курт. Узнавание — и страх. Впрочем, информатор пришел в себя быстро. Он поднял взгляд, сжал тонкие губы; кожа его посерела, но видно было, что старик полон решимости.

— Моя долга перед твоя расти. Должна быть сама ходи "Конгрегасия", когда узнавай. Но шибко-шибко страшно. Теперь понимай: карма приведи тебя и твоя друга. Все вставай на своя места.

Замолчав, Ляо сглотнул, закашлялся, ухватил цепкой птичьей лапкой кувшин, стоявший неподалеку. Промочив горло, китаец продолжил:

— Кошчи[93] действительна провезти Гоуцзянь[94] в города. Но она быть не одна: ему помогай. Ты знай, которая.

Курт подался вперед. Под перчатками, которые детектив не снимал ни днем, ни ночью, заныла кожа, давно, казалось бы, затянувшая старые ожоги. Добрыня с некоторым недоумением покосился на детектива, но промолчал. А тот медленно, с расстановкой, уточнил:

— Зараза... Ты уверен, старик?

Молчаливый кивок и окончательно утратившая здоровый цвет физиономия собеседника были ответом. Никак это не прокомментировав, Курт встал, одернул пальто, сощурился и вышел вон.

На улице он не пошел к машине, а завернул за ближайший угол, где ничего не было, кроме пары мусорных баков. Последовавшего за детективом Добрыню встретил тяжелый, пытливый взгляд.

— Я знаю, о ком идет речь. Кащею помог Каспар. Мой старый, очень старый знакомый...

— Простите мне эту ремарку, майстер Гессе, — рыцарь был сама тактичность, — но я наслышан.

Курт, будучи невеликого роста, вдруг оказался совсем рядом с "напарником" и надвинулся на него так, что тот отшатнулся к стене.

— Каспар, — роняя слова, как пули в барабан револьвера, изрек Молот Ведьм, — сумасшедший, но крайне одаренный малефик. Его основной интерес — языческие боги, и он всегда, в любых ситуациях находит для этого интереса выгоду. А теперь скажи мне, — он перешел на "ты", не заметив бестактности по отношению к клиенту, — как может пригодиться убежденному культисту артефакт, который, по слухам, способен оживлять мертвых?

Последнее звучало, словно шипение рассерженной змеи. Лицо Добрыни на мгновение утратило уверенный вид — он словно наконец убедился в том, что читал и слышал о легендарном детективе, и это неприятно поразило. Но должность Грандмастера ордена накладывала свои требования и обязательства. Быстро придя в себя, рыцарь одернул костюм и ответил не менее строгим тоном:

— Понятия не имею! Уверяю тебя, — переход на "ты" состоялся с обеих сторон, — наше "Братство" не проводило никаких экспериментов, имеющих отношение к подобной... ереси и богохульству. Да, порой сила Меча позволяла буквально поймать умиравшего на грани окончательного ухода. Но не с той стороны! Некромантия запрещена! Об этом есть международное соглашение, а до него — всегда действовал здравый смысл!

Поймав себя на том, что голос начинает опасно повышаться, Добрыня повел плечами и продолжил излагать уже спокойнее:

— Кладенец действительно не просто меч. Он, как следует из названия, по факту умклайдет[95]. То есть "изменяющий суть". При его изготовлении был использован философский камень...

Курт хлопнул в ладоши.

— Вот. Вот зачем он Каспару.

Покосившись на детектива, рыцарь осторожно уточнил:

— Ты что-то понял?

— Конечно, — развернувшись в сторону Ford"а, бросил через плечо "напарник". — Даже доля силы магистерия[96] способна пробивать упомянутую тобой грань. И очень хорошо так пробивать... глубоко и мощно.

Пораженный внезапным осознанием, Добрыня устремился следом. А Курт продолжал, ныряя на водительское сиденье и гремя ключами под рулем:

— Пока не очень ясно, зачем это Кащею... Но Каспар явно вознамерился втащить к нам кого-то из самых Древних.

* * *

— Мне срочно. Нужны. Все. Наработки по Каспару, — продолжал твердить Молот Ведьм, нависая над директорским столом. Бенедикт устало вздыхал и тоже повторял сказанное полминуты назад: