Однако на другой чаше весов стояла роль Кенариуса в расколе эльфов, в создании Лесного союза и обвинении меня виновником раскола мира. Забыть об этих событиях я не мог, да и не хотел. Но мог ли за это ненавидеть полубога? Ведь не только Кенариус плел в те годы интриги — мой друг Ремар и я сам не отставали от него ни на шаг, так можно ли было обвинять полубога в проступках, которые лежали и на наших плечах? В конце концов раскол не привел к войне между эльфами, и возможно даже дал обеим сторонам именно то, что они желали, так стоит ли из-за этого копить ненависть? Девять тысяч лет назад я был уверен в ответе, сейчас — нет. Вот и тогда, при встрече меня обуревали очень противоречивые чувства, из которых сложно было вычленить что-то одно.

— Здравствуй, Иллидан, — начал разговор Кенариус в то первое свое посещение, — как ты себя чувствуешь?

Выглядел полубог в точности так же, как и во времена моей юности. Статный, полный силы и уверенности в себе. В нем, как и прежде, нельзя было заподозрить сомнений в выбранном пути, однако сейчас я уже не готов был в это безоговорочно поверить.

— Благодарю за заботу, лучше, чем могло бы быть. Впрочем это вы и сами должны знать, так как принимали участие в лечении.

Кенариус склонил голову в знаке согласия, а затем обратил взгляд в сторону окна, погрузившись в молчание. Удивительно, когда-то эта манера меня раздражала, а вот сейчас воспринималась совершенно спокойно, мне ведь и самому было, о чем подумать.

— Я благодарю тебя за поддержание мира между нашими народами, — внезапно произнес полубог, вновь обратив свой взор на меня.

— Но моя роль в этом не столь и велика, — неуверенно произнес, больше из растерянности от столь неожиданной оценки, чем в действительности выражая свое мнение.

— Ты отправился послом во враждебную страну, прекрасно осознавая угрозу для своей жизни. Ты доверился Тиранд и даже не стал мстить Мафуриону за его нападение и все прежние поступки. И тысячи лет ты продолжал укреплять связи между нами, — Кенариус вновь замолчал, неподвижно уставившись в окно, а затем произнес тихо, почти шепотом, — увы, но ты оказался во многом умнее Малфуриона. И почему только он был так глуп?

Мне сложно было что-то на это ответить. Я попросту не мог разобраться в своих чувствах к брату. Лишь явственно осознавал, что испытывал сожаление по поводу его смерти. Но почему? Предательство Малфуриона во время войны, его роль в расколе мира, обращение с Тиранд, разве я об этом забыл? Нет, определенно помнил, но кажется более не воспринимал так остро. Возможно потому, что все обиды потускнели, все чувства остались в прошлом, по крайней мере для меня. Ведь Малфуриона в последний раз я видел именно тогда — девять тысяч лет назад, слишком давно, чтобы лелеять обиды, а затем мы старались не попадаться друг другу на глаза. Возможно и напрасно. Достаточно было поговорить и вполне возможно, что отношения были бы налажены. Ведь при всех недостатках Малфурион не являлся сволочью и оставался моим братом. И помнил это всегда, и в этой реальности и в той, другой. А ведь в том будущем он оставался жив даже после вторжения Легиона. Выходит, именно я виноват в его смерти? В том, что изменил историю? Эта мысль приходила ко мне не в первый раз, однако и не думала отпускать, была все назойливей. Как получилось, что я даже не подумал о таком исходе, не принял меры? И кто станет следующим? Майев, Тиранд, Ремар? Малфурион, какого демона имея такие познания в магии я не могу воскресить ни его, ни кого-то иного?

— Он умер в бою, сражаясь ради всего того, чем дорожил. Думаю эта лучшая участь из тех, что возможно выбрать, — наконец нарушил тишину Кенариус.

— Верно, — через силу произнес, после чего поспешил сменить тему на другую, не столь личную. — Скажите, а зачем еще вы пришли сюда, с какой целью?

— Просто хотел поблагодарить за все, что ты сделал, Иллидан, и попросить и дальше хранить мир между нашими народами. Я очень ценю созданный мной край, — произнес полубог и улыбнулся, печально, словно извиняясь за свои слова, — мне он видится лучшим, что могло быть воплощено в Азероте и более всего я страшусь, что Лесной союз будет разрушен. Ты ведь придешь на помощь вновь?

— Я приду на помощь, — произношу твердо, глядя полубогу в глаза, — один, а лучше возглавив армию. И никогда не забуду о том, что вы спасли мою жизнь.

На этом тот разговор не был завершен. Еще долго мы просто беседовали, делясь впечатлениями о прошедших тысячелетиях. Ни о каком доверии между нами говорить не приходилось, но и без того тем для общения было много. Так что о тех часах я нисколько не жалел.

Ну а сейчас я оказался прикован на долгие месяцы к постели, без возможности контролировать работу цехов, участвовать в работе совета, либо тренировать иллидари. Внезапно на меня обрушился отпуск, и, если уж иного выбора нет, я предпочту получить от него удовольствие.

Посчитав так, я потянулся к свежей газете, на которой на меня взирало лицо одного хорошо знакомого принца. "Блистающего" на восточном фронте. Было очень интересно узнать, какие еще невзгоды обрушились на него. Вот только подпись под заголовком гласила совершенно другое. Крупными, вызывающими буквами в ней задавался вопрос: "Потери на восточном фронте — вина Иллидана и Майев?"

Конец первой части книги.

Часть 2. Враг за спиной.

Глава 1.

Девять тысяч лет я жил в ареоле уважения и славы, как убийца Маннорота, создатель двух Источников и надежда на возрождение эльфов. Девять тысяч лет всюду я встречал почет, преклонение, порой даже обожествление. По большей части такое отношение вызывало раздражение. Не умел я пользоваться своей известностью, не умел получать удовольствие от подобострастия. Да и не мог, согласно нашему с Ремаром договору. Впрочем, привыкнуть к подобному отношению мне удалось, и тем более ошеломляющими были прочитанные строки. После тяжелой кампании на восточном фронте, после битвы с Древним, вместо почета и уважения в газете звучали обвинения. И демон с ними, если бы они касались только меня, однако критика распространялась и на Майев, на ту, кто вовсе был не виновен в решении высадиться в Красном заливе! Если обвинения в свой адрес я еще мог простить и даже признать в них зерно истины, то ложь в отношении моей жены... Глубоко вздохнув, я постарался взять себя в руки, успокоиться, не наделать глупостей здесь и сейчас. Очень хотелось крушить обстановку, выхватить глефы и порубить к черту мебель палаты. Хотелось, однако я опасался даже не гнева врачей, а того, что мое здоровье такого усилия не выдержит. Да и не дело сейчас срываться, необходимо понять что происходит. И для начала дочитать статью.

А в ней обвинениями в понесенных потерях, авторы не ограничивались. Они посчитали возможным повесить на нас провалы во внешней политики нынешнего времени. Как оказалось, мы были виновны еще и во вторжение людей на земли Амани и, как итог, потере значительной части плодов победы в восточной компании. Как нас можно было обвинять в этом, учитывая то, что ни я, ни Майев уже месяц, как не руководили армией в Восточных королевствах? А еще не отвечали за внешнюю политику, контакты с Королевством Аратор и другими землями людей? Согласно мнению авторов статьи, именно тяжелые потери в Красном заливе и снижение темпа наступления на восточном фронте, послужили причиной вступления людей в войну. Стоило признать, что в этом даже была логика, особая, но была, если не думать о настоящих виновниках случившегося. А ими были Ремар и его сын. Первый отдал приказ о высадке, а второй за месяц так и не смог подчинить земли Амани, более того, погряз в партизанской войне с троллями, и теперь медленно и упорно продвигался вглубь материка. Достаточно медленно, чтобы армия людей, подкрепленная волшебниками Даларана и дворфами, продвинулась не менее далеко, занимая территории ослабленных соседей. Если кто и был виноват в нынешней внешнеполитической обстановке, то это были Ремар и Килат, однако в статье правительственной газеты они оправдывались как только возможно. А ведь это была королевская газета, полностью подчиненная правительству. Желая проверить догадку, я включил приемник и поймал одну из телепередач*. И с горькой улыбкой прослушал все тоже, что прочитал совсем недавно.

Значит ты решил нарушить договор, Ремар? Устал от моего и Майев влияния за девять тысяч лет? Да еще воспользовался моментом, когда я не смогу достойно ответить. Умно, как раз в твоем духе, старый друг. И все же впутать в это противостояние Майев, облить ее грязью? Сжав челюсти от злости, я огляделся по сторонам и понял, что не выдержу бездействия, не смогу просто лежать, позволяя супруге самой защищать нашу честь. Я должен разобраться со всем сам, это моя обязанность. И какая-то болезнь здесь не является оправданием.

А значит надо действовать. Но как? Распоряжения я могу дать и отсюда. Амулет связи при мне, я могу связаться с любым из иллидари, Майев, множеством боевых товарищей, что всегда готовы протянуть руку. За прошедшие годы у меня установились связи с очень широким кругом лиц. Ведь в качестве командующего иллидари и главы инженерных цехов мне приходилось общаться с бесчисленным числом эльфов, дворфов и драконов. Я редко к кому обращался за помощью, почти никогда, если припомнить, но оказывал поддержку многим. И сейчас могу реализовать приобретенное влияние. Однако, прежде чем начинать действовать, все же необходимо полностью разобраться в ситуации, поговорить с Ремаром, для чего требуется покинуть целительские покои. Сам я если и смогу куда-нибудь уйти, то недалеко. До ближайшего целителя, что скрутит меня словно младенца. К счастью подчиненные для того и нужны, чтобы выручать в трудных ситуациях. А это была именно такой.

Всего спустя десять минут после обращения к Меларону, я уже покинул целительские покои. А через двадцать минут оказался в Джеденаре, в сопровождении сотни закаленных в боях иллидари. Весь путь до королевского дворца я проделал в носилках, но уже там вынужден был их покинуть. Проявлять слабость перед своим возможным врагом я не хотел. К счастью в моем распоряжении была верная подруга — злость, всегда помогавшая в такой ситуации. Она вечно придавала мне сил, не подвела и сейчас. Утвердившись на ногах, я тяжело оперся на трость и пошел ко входу во дворец, где на меня уже в напряжении смотрели гвардейцы. Несколько десятков гвардейцев, многим больше того числа, что должно было находиться в обычное время. Однако и вооруженные до зубов отряды к королевской резиденции подходят не каждую ночь.

— Генерал! Что привело вас сюда? Мы думали, вы находитесь в больнице, на исцелении. Кажется оно нужно вам и сейчас? — спросил командующий гвардейцев, тоном приторным до отвращения. Как только его мог Ремар терпеть?

— Мне нужно переговорить с королем, срочно!

— Его величество не был извещен о вашем визите. Но мы обязательно передадим ему...

— Я сам ему передам, — перебиваю гвардейца, и делаю шаг вперед. — Как член Совета Альянса, я не нуждаюсь в приглашении.

Однако дорогу мне не освободили.

— Возможно, вы и не нуждаетесь, однако ваши спутники...

— Со мной пойдут пятеро. Также буду рад, если кто-нибудь из вас составит мне компанию.

Так и не представившийся командир гарнизона нахмурился, пытаясь понять, что значила моя последняя просьба, однако были среди его подчиненных син`дораи более сообразительные, а главное — имеющие нужные мне взгляды.

— Буду счастлив сопроводить вас, генерал, — вышел вперед высокий эльф, с волосами красного оттенка. Явно родился уже после создания Источника ста отражений и возможно впитал тогда рассказе о таком герое как я.

— Позвольте и мне присоединиться к вам, — проговорил его напарник, а вскоре вызвались и еще десяток гвардейцев. Пятая часть, в возможном конфликте с королем ясно показавшая, на чьей они стороне. Показавшая даже несмотря на то наказание, что может за их дйствиями последовать.

Командир гарнизона, Дерен, как его назвал один из подчиненных, попытался взять под контроль своих эльфов, но ничего не смог добиться. Даже те из син`дораев, что не перешли на мою сторону, оказались в смятении и не готовы были препятствовать признанному герою Королевства. В результате, в сопровождении пятерки иллидари и десятка гвардейцев, я вошел во дворец.

До кабинета Ремара удалось добраться только спустя десять минут и в приемной нас встретило уже полсотни воинов. И что-то мне подсказывало, что никого из них на свою сторону я перенять не смогу. Впрочем этого и не требовалось.

— Я хочу переговорить с королем. Его величество сейчас не занят? — спросил я у командующего стражей, отдаленно знакомого мне син`дорая, участвовавшего еще в войне с демонами.

— Он готов принять вас, — ответил тот, однако без сопровождения.

Прозвучавшее предупреждение было излишним. Я и сам не намеревался входить в кабинет Ремара вместе с отрядом сопровождения. Уж слишком бы это походило на мятеж. Нет, я зашел один, тяжело опираясь на посох, чувствуя, как возбуждение начинает покидать разум, как иссякают силы, как становится сложнее переставлять конечности. Мне совершенно не хотелось заходить в кабинет, в котором я бывал так часто, говорить с эльфом, который являлся, а может быть теперь уже был моим другом. Другом, на протяжении более девяти тысяч лет. Но все же я зашел, застав Ремара не в кресле, а расхаживающем по комнате с крайне мрачным видом.

— Иллидан, ты все же пришел? — спросил он, замерев на полушаге. Было в его тоне беспокойство, тревога и, кажется, покорность судьбе.

Ремар не спросил о причинах моего появления. Это было ему и не нужно. Газета, та же, что получил и я, лежала у него на столе.

— У меня есть вопросы.

— Я не причастен к этому, — не дослушав, ответил он.

— Однако это правительственная газета, а по приемнику можно услышать правительственную телепередачу.

— Верно.

— Так значит Килат?

— Он попросил у меня больше власти. Я ему не отказал, ты должен понимать почему.

Конечно, я понимал. О наследниках мы говорили часто. Его и моем. Ремар уже давно думал о том, чтобы передать престол сыну. Он вложил немало труда в подготовку Килата к правлению и в последние годы считал, что наследник готов к большему. Возможно к тому, чтобы возглавить Королевство. Однако все эти мотивы не отменяли факта того, как Килат распорядился властью. Того, что сейчас газеты стремились очернить имя Майев и мое собственное.

— Что ты собираешься сделать с этими статьями? — спросил я Ремара.

— Ничего, Иллидан, ничего.

— Ты не остановишь сына?

— Я не могу это сделать, иначе он не получит урока.

— А учиться он будет на нас. Ты же надеешься выйти сухим из воды? — зло спросил я.

— Боюсь, у меня не получится.

— Верно, не выйдет. Я не оставлю все как есть.

— И этому я также не стану препятствовать, — с грустной улыбкой ответил Ремар. — Можешь смело выходить за рамки нашего договора, единственное мое условие — не доводи до пролития крови.

— Даже так? — я действительно удивился, не ожидал от Ремара такого шага.