Элемент Вордарога

— Специи с градусами, — пожевал он губу, — стоит мне по чаще наведываться к геллам, чтобы не пропускать такие рецепты сквозь пальцы.

Эйдан сопел, из-под стола торчал адамантовый кончик его хвоста, вздымающийся и опадающий в такт драконьему дыханию. На всеобщее удивление заплатил за все Натти и, даже ничего не пискнув по этому поводу, предложил отправляться дальше, чтобы его приятели геллы наконец смогли отдохнуть от нашего назойливого присутствия, и под конец по своей обычной манере с умным видом добавил:

— Естественно, к дочерям Уриэля мое замечание не относится!

Все начали выколупываться из "Платка кухарки", а я решил разбудить Эйдана, чтобы проследить еще раз, как на него отреагирует местная публика, и сделать для себя несколько выводов по этому поводу. Я тряхнул моего дракончика за плечо, когда сумел до него дотянуться, тот отрыл глаза и пробурчал себе под нос:

— Такой сон загубил!

— Прости, Эйдан, но нам пора в одно очень интересное место, — зная, чем завлечь дракошу, сказал я.

Он вылупился нам меня:

— Ты прав, мне как раз надоело считать их напуганные взгляды, геллы такие трусишки.

— Отлично, тогда пойдем! — произнес я и в благодарность за горячий прием кинул на стол еще одну отливающую серебром глянцевую монетку.

Под конец произошло нечто совсем неожиданное: три подавальщицы и господин хозяин вышли из своих укрытий, улыбнулись мне и помахали руками на прощание Эйдану.

Горизонт потемнел, на небе все чаще и чаще стали проступать заслоняющие светило крылатые облака, на улицах стало более малолюдно, постройки вокруг нас начали расти. Вскоре мы обнаружили высокий арочный проем в белоснежной стене, разделяющей город на очередной квадрант. Мы направились туда, два охранных гелла, увидев нас отсалютовали нам, мы поприветствовали их, стражи исчезли за нашими спинами, оставшись на своих постах.

Нас встретила совершенно пустая округлая площадь, со всех сторон запертая обручем из белых каменных стен с изображенными на них вычурными барельефами четыреклылих и шестикрылых небесных созданий, на свитках Материи именуемых ангелами. Посреди окольцованной площади стоял некий голубой шар, сдерживаемый только поймавшими его в заключение мягкими алебастровыми ладонями.

— Вот это да! — раздался чей-то, казалось, пораженный до глубины души голос.

Я не понял, кто говорил, потому что в этот момент всецело принадлежал данному месту и обстоятельствам, приведшим меня сюда. Невообразимо легкие изображенные на стенах существа взглядами немигающих глазниц, казалось, пытались проникнуть в мой разум. Протянутые руки этих детей мироздания тянулись ко мне и, кажется, даже прикасались к коже своими обжигающими прикосновениями. Ноги их топтали небосвод, развивающиеся по ветру времен одежды словно оживали у меня на глазах. Но звали меня вовсе не они, а сосредоточенный в центре центров голубой объект, что в бликах опускающихся на него золотистых лучей виделся мне абсолютным совершенством.

— Правда, впечатляет? — спросила Айлинель, будто заслоняясь от потрясающей красоты данного места своими руками. — Не могу забыть тот момент, когда еще ребенком меня сюда впервые привел отец.

— Ничего подобного не видел! — воскликнул Нари, смиренно подождав, пока Айлен закончит свой монолог.

— Чудо! — сказал я, прикованный к месту одним единственным голубым островком.

— Невероятно! — произнесла будто прозревшая на глазах Вервина.

— Ушитуши-муши! — открыл рот Карад. — Не понимаю, как такое может существовать.

— Может! — усмехнулся Натти.

— Красиво, и в тенях, и в свете присутствует красота, — выговорила Юнсол.

— Да, ерунда! — выстрелил словами один единственный не задетый этим всем Эйдан.

Лив и Келлери просто промолчали, возникшими на спинах крыльями да и всем существом словно проникаясь в изображенные на стенах полеты чей-то невероятно высокой фантазии.

Я уже лицезрел нечто подобное в Оборотном Хранилище Слез, но эффект от этого ни на йоту не ослабел, все в местах переплетения Материи выглядело душераздирающе прекрасным и необычайно пугающим. И не понять, реальность это все или сон. От одних только взглядов ангелов волосы на затылке встают дыбом, а ноги бросает в нервную дрожь. Мне уже сейчас хотелось упасть на колени пред могуществом этих существ и молить их о снисхождении. А что будет, если они вынут из ножен мечи, натянут тетивы луков, покажут свету наконечники копей и обагрят оружие в крови? Ведь танец небесный созданий намекал мне на следующую главу, главу, в которой не будет места состраданию и сердоболию пощад, а только горю и отчаянию, постигшему сердца, войне, разверзшейся на осколках вселенной и трещинам, прорезавшим души миров.

Я словно воочию увидел эту картину, как когда-то ранее ожившую у меня на глазах. Битва ангелов у подножья Артефакта Раскола, бесчисленные лезвия, бурлящая кровь, опадающие тела падших и чью-то тень, надзирающую над всем.

— Говорят, что при свете звезд здесь порой можно увидеть очертания лейдраков, а в сфере возгорается огонь, формой походящий на копье, — в подтверждение моих домыслов донесся голос Ливиэль, нагоняющий еще большую интригу на происходящее.

— И не врут, мы с Лив, братьями и сестрами часто наведывались сюда ночью и видели все собственными глазами, — вымолвила Айлен, — и это было потрясающее зрелище.

Развернувшаяся со всех сторон картина накладывали все новые и новые мазки на мое восприятие вселенной. Их было несколько! Можно увидеть... Утром при свете солнца созванный ангелами, а ночью при свете луны созванный лейдраками. Вот, что я понял, разглядев скрытый смысл этой картины. Значит, у ангелов был точно такой же совет, как и тот, который созвала Пир. Это их отражения здесь изображены, вот почему в руках миров мне чудится оружие, а не протянутые руки мира. Я видел последствия такого события, показанные мне Гриндисом у его сердца, и что-то подсказывало мне, что и совет ангелов не увенчался успехом. Сфера и копье, сфера и копье... Третий Раскол? Был ли зажжен их Артефакт? Что стоит за тенями прошлого?

— Ро, ты будто призраков увидел, — отвлекла меня от раздумий Айлинель.

— Да, так оно собственно и есть, — ответил я и закусил губу, — потом кое-что интересное расскажу.

Айлен от меня уже знала о совете, его последствиях и о том, что собой представляют миры, а теперь пониманию ее вселенной грозит еще один переворот и неизвестно столько их будет потом. Еще в детстве пущенный на воду кораблик нашего понимания до сих пор плывет к осознанию чего-то нового.

— От куда это все? Снова геллы? — рассеянно поинтересовался Эйдан.

Ответил ему Келл:

— Это место было здесь еще до появления Улиссана, и именно на месте таких храмов, имеющих в своей сердцевине сферу, произрастают города геллов, но сделали их не мы.

— Ясно, что дело темно, — подмигнул Эйдан, — а мне нравится это местечко.

— Определенно нравится... — как-то странно посмотрел на дракошу Нари.

— Изысканное зрелище, — сыграла в поддавки Эйдану Верви.

— Это место все же не сравнить с здешними красавицами, — хихикнул думающий об одном Натти.

— Благодаря сваренным тобой шампуням, — усмехнулась Ливиэль.

— Знаешь, возможно, ты и права, надо взять это себе на вооружение, — ухмыльнулся Натти, переведя взгляд на Айлен. — Мыть их — это такое удовольствие...

— Спокойствие, только спокойствие, Натти, — взглянул я на мысленно полоскавшего волосы Айлинель алхимика.

Глаза Айлен прикованы только к тяготящему ее душу центральному предмету площади, волосы трепыхались на ветру, плечи слегка вздрагивали от их прикосновений, узоры на ее спине поочередно вспыхивали и затухали, а ноги застыли не в силах сделать очередной шаг. Она с трудом отвела взгляд от сферы и повернулась ко мне:

— Идем, ты должен кое-что увидеть, — улыбнулась Айлинель, взяв меня за руку, и, обведя всех растерянным взглядом, громко добавила. — И вы тоже должны, самое интересное посреди этой архитектуры.

Глубина, пульсирующий свет на дне океана, немыслимые просторы, тянущие взгляд на дно, ареол в окружении пузырьков, плывущие среди них тени и ожившие золотистые отблески. Я вглядываюсь в это чудо, пытаясь понять, что же все-таки там внутри. Все расплывается на глазах и теряется в каскадах зовущих свет пузырьков, снова проявляется и снова исчезает. Кажется, проходит время, утекает сквозь пальцы и уносится прочь. Кажется, я стою тут уже целую вечность и все наблюдаю и наблюдаю за феерическими огоньками, колышущимися на дне, как паруса медуз, как мантия вознамерившегося похитить ветер кудесника, как колосья в побелевших для жатвы полях. Кажется, я возрождаюсь и умираю, рождаюсь и погибаю и все смотрю, смотрю...

— Ронет! Ронет... — затикал в ушах чей-то настойчивый голосок.

Я отвел взгляд от таинственной сферы и посмотрел на белокурую прелестницу, говорившую мне на ухо эти слова:

— Я здесь, — улыбнулся я и аккуратно поправил ей выбившуюся из прически лучезарную прядь.

— И я здесь, — где-то на периферии сознания заслышался выцветший голос Натти.

— Я хотела сама тебе все показать, но они такие мелкие... Как теперь быть? — задумчиво произнесла находящаяся в десяти сантиметрах от меня Айлинель.

— Мелкие кто? — спросил я, приближаясь еще ближе к ее губам.

— Ммм-ва, — сквозь поцелуй выдавила она и через несколько удивительно долгих мгновений продолжила. — Древние письмена, о которых я тебе говорила в Хранилище Слез — они мелкие.

— Не велика беда, — вымолвил Натти, достав из кармана какой-то предмет и присев подле нас на корточки, вгляделся сквозь линзу в ранее незамеченную мной табличку или скрижаль из какого-то бирюзового металла.

— Флайвэри, да, именно оно, дурацкое пророчество, — пробормотал он.

— Ах ты, негодник! — рявкнул я. — Ты все-таки украл его из хранилища.

— Что украл? — подошла к нам Лив, посмотрев на ковыряющего взглядом пол Натти.

— Микроскоп, линзу из хранилища, — буркнул я, от эмоций невольно распустив пару перьев на своей спине.

— А ну ка, дай сюда, — вымолвила Лив, — хотя нет, сначала прочти остальным.

Парень повозился в пыли, почесал зеленовласый затылок и вклинил взор в пол, предварительно кшекнув, настраивая голос на театральный тон:

— До коле не придут к согласию миры, не вспыхнет Флайвэри любви, не станут двое одним целым, не взвизгнет в колыбели послание Пантеи. До тех всех пор царит смертей Ксаркшин, Беду и бедствие Линтра несет, изльет Хикари свою скорбь, Селестиум утонет в лжи, Беладра интриг шьет паутину, Патма накроет страстью твою спину, а Блайд зияет словно боль.

Хм, что-то мне подсказывает, что после речей Натти, я эти строки забыть не смогу.

— Ну, поэтичности тебе не занимать, — похлопала в ладоши Верви.

— Ушитуши-муши! — взбрыкнул Карад. — Ничего не понимаю...

— Палазники расшифруют, — посетовал возникший слева от меня Нари, почему-то хитро взглянув на Келла, — найдут лазейку, и все поймут, если нужно, как всегда...

— Я в Палазники не хочу, — понял намек палазника Келл, зачем-то жалостливо посмотрев на Лив, — мне и здесь хорошо.

— А тебе и не нужно к ним, ведь все у тебя на лице написано, мотивы... — хлопнула его по плечу Юнсол.

К нам подлетел дракон:

— Фу, как же с вами скучно, даже стишки тут выучивают, скряги да и только.

— А не хочешь, я скрашу твое томящееся в меланхолии драконье ожидание? — подкралась к Мутари Вервина и подмигнула ему левым глазком. — Пускай еще осмотрятся тут внизу, а мы с высока.

— Давай, — оживился Эйдан, — вскарабкивайся мне на спину, голубей шугать будем.

— Ага, и бедных геллов тоже пугать будете, — хмыкнул Нари.

— Ну и пусть! — зашипел Эйдан, принимая себе на спину груз.

— Я за всем прослежу! — выкрикнула Верви, возносясь в полет вместе с Эйданом. — Мы будем придерживаться высоты стен. — сверху донесся ее отдаляющийся в сторону ветров девичий голосок.

— Хочешь оставить прибамбас себе? — хитро прищурилась Лив, глядя на зеленоволосого парня.

— Да, конечно, разумеется, Лив, я ради него на многое готов, он мне необходим для моих целей, — затараторил алхимик.

— Ух, тогда давай прогуляемся немного, — поманила его пальчиком Ливиэль.

— Согласен! Выгодная сделка, — пожал плечами парень и пошагал за ней.

— Я прослежу, чтобы он не переусердствовал в своих экспериментах и не вовлек в них Лив, — сказал Келл, направившись за ними.

— Я с тобой, — вписался в его тему палазник, — поговорим по душам.

— Мы с Карадом посмотрим фрески по ближе, — довольно тихо произнесла Юнсол, уводя лоста следом за собой.

— Вот мы и остались одни, — усмехнулся я, как ранее уже не раз на долго углубляясь в ее глаза.

— Я ждала этого, — просеяла Айлен, закинув мне на шею едва ощутимые бархатные ручки.

— И я ждал, — промолвил я, уже буквально проваливаясь в их зелень без дна.

Став еще немного ближе и ощутив аромат ее спелых губ, я глубоко задумался о происходящем: Мне не хотелось больше ее терять, сердце щемилось при мыслях о разлуки с ней. Все клеточки тела вздрагивали от воспоминаний, что остались в душе после того видения. Это была не правда — я знаю, однако воспоминания о том ужасном моменте будут тяготить меня до скончания времен. Воочию видев смерть любимой и самолично побывав за гранью, я о многом задумался. Мир может погибнуть в любой момент, расколоться на тысячи частей и навсегда померкнуть, а мы так и не успеем стать с ней по-настоящему близкими людьми. Такой дебют должен обратить солнце на сторону луны — Пора! — решил я, доставая из кармана в эти мгновения самый ценный предмет из всех. Я упал перед ней на колени и раскрыл свою ладонь:

— Айлинель, согласна ли ты, принять мою руку и сердце? — воссоздал я самые главные слова.

Принцесса геллов отворила дверь в свое сердце, слезы радости проступили на ее лице:

— ДА! — ответила она, подавив вырывающийся из горла всхлип и протягивая мне свою беззащитную ладонь. — Я согласна, Ронет, Согласна!

Колечко соприкоснулось с пальцами девушки и село на свое законное место.

— Оно прекрасно! — всхлипнула Айлинель, бросившись мне на шею.

Я покрепче обнял ее и от радости раскрутился вместе с ней по своей оси, приподымаясь над землей при помощи крыльев:

— Ты самая прекрасная девушка на свете, — говорил я ей.

— Ты еще не все знаешь, — утихомиривала она меня, помогая нашему движению своими белоснежными крыльями.

Несколько невесомых мгновений перешли в Танец фей, обернувшийся в головокружительный каскад передаваемых нами чувств. Мы осели на землю, как осенние листья, я отпустил малышку и уставился на нее изучающим взглядом:

— Правда не знаю? — переспросил я, с задумчивым видом придержав себя за подбородок.

— Ага! — расплылась в улыбке она, покачивая у меня перед лицом неизвестно от куда взявшимся серебристым перстнем и мерцая золотом своего кольца. — Вот так сюрприз, да, Рон?

— От куда у тебя?... — начал я, но сразу же спохватился. — Так вот, что ты прятала от меня и не хотела показывать!

— Как удачно все сложилось, не находишь? — вымолвила она, наконец остановив движение колец и надев перстень с громадным сапфиром мне на палец.