Зеркало надежды

А пока степняки тупо обстреливают крепость дряными стрелами, которые даже поджечь не жалко, не дают покоя, тревожат, раздражают... насколько могут раздражать силы неприятеля, стоящие под твоими стенами.

Шарельф не собирался раздражаться попусту.

На 'черепаху' нашелся камушек. Против осадных башен у него тоже было средство. Безумно дорогое, и откровенно ненужное в пограничной крепости, но купил, вот, по случаю...

Обычно 'жидкий огонь' применяется против кораблей. Снаряд закладывается в катапульту, поджигается перед выстрелом, и горят невезучие корабли. Горят так, что даже вода загорается под ними.

Шарельф прикупил это зелье по случаю. Вез его купец, ввез в тот же Равель, продавать корабелам против пиратов...

Не довез. Слег с лихорадкой, и вынужден был задержаться в Ланроне.

Так-то дорого, но Шарельф по такому случаю купил злое зелье с большой скидкой, даже казначей не сопротивлялся, хотя в обычное время выцарапать у этого скряги хоть медяк — удавиться проще. Зато сейчас оценил...

Пока гром не грянет, мужик нигде не перекрестится, ни на Руси, ни в Аллодии. Но Шарельф был предусмотрителен, и именно поэтому сейчас прохаживался по крепостной стене, разъяряя степняков.

Пусть бесятся, пусть злятся, пусть...

Люди видят всю эту свору шакалов под своими стенами, и боятся. Они знают, что с ними сделают, когда эта орда ворвется в крепость.

А степняки видят обратное.

Спокойствие, безразличие и презрение. И Шарельф собирался сделать так, чтобы они видели это до самого конца. Его ли, войны ли, крепости ли....

Неважно!

Его дело — стоять насмерть, но не пропускать врага. Или хотя бы предупредить, задержать...

Шервули бы тех степняков сожрали! И чего им у себя не сиделось? С-сволочи!

Его величество Остеон.

Безумно болела голова.

Болела, да так, что хотелось шарахнуться ей о стену. Казалось, что корона стягивает виски, с каждым часом становясь все уже и уже... Остеон и не помнил, когда он себя так плохо чувствовал.

— Ваше величество, — сунулся в дверь секретарь...

— Да?

— Отец, это я.

Найджел выглядел великолепно. И чувствовал себя тоже великолепно, сразу видно. Его величеству даже захотелось отвесить затрещину родимому чадушку.

Степняки напали, донесения идут со всей границы, и с каждым днем они все более панические, от Артана ни слуху, ни духу, от Рида тоже...

А Найджел доволен и счастлив.

— Для бала почти все готово.

— Замечательно, — остеон отложил перо, потер виски. — Что-то затылок ломит... к дождю, что ли?

Найджел посмотрел в окно. Погода была замечательная, солнышко светило...

— Вроде, нет...

— Значит, устал.

— Хочешь, помогу чем-нибудь?

Остеон с благодарностью посмотрел на сына. Ну хоть так-то....

— посиди со мной, хотя бы недолго...

— Вина налить?

— Нет. Вон там, в кувшине травяной отвар...

— Отвар? — искренне удивился Джель.

— Найджел, мне уже не двадцать лет...

— И все же? Отказываться от вина? От красивых женщин?

Остеон покачал головой.

— Придет и твое время.

— Лучше сразу умереть, — убежденно высказался сын и принялся разливать настой по кубкам. — попробую, чем тебя пичкают.

Его величество фыркнул. Но кубок с отваром из рук Найджела принял, и сделал несколько глотков.

Трава травой. Гадость редкостная...

Найджел тоже скорчил рожу.

— Фу. Пошел я отсюда, пока тебе лекари ослиную мочу не прописали.

— Иди-иди...

Остеон отослал сына и подошел к окну.

Голова болела все сильнее, тошнило...

Прилечь, что ли? Хотя бы на пару часиков?

Его величество позвал личного слугу и побрел в спальню

— Разбуди меня через часик, а лучше — через два.

— Слушаюсь, ваше величество.

Глаза Остеона закрылись, как только его голова коснулась подушки. И сон короля был тяжелым и тошнотным.

Лэ Стиорта, ведьма с улицы Могильщиков.

Та же комната, созданная для запугивания доверчивого клиента. Но в этот раз ее стены выслушивают совершенно другие звуки.

Вздохи, стоны,, вскрики плотской радости...

Наконец под потолок взлетает совместный стон высшего наслаждения — и любовники раскидываются на ковре.

Колдунья выглядит растрепанной и усталой, краска на ее лице размазалась, придавая ей нелепый и даже клоунский вид, но женщина не обращает на это внимания. Она трется щекой о плечо мужчины, оставляя на нем след краски.

Любовник видит это, и в глазах его мелькает тень брезгливости, но дело — прежде всего. Можно и потерпеть немного, тем более, партнерша старалась. Ладно уж...

Потом просто помыться. Тщательно.

— Мой господин...

— Лэ, ты была великолепна. Если ты будешь еще лучше — я просто умру рядом с тобой.

— О, нет!

— Но это будет счастливая смерть.

Лэ смеется грудным глубоким смехом, и впечатляющая ее грудь колышется так, что мужчина даже забывает про краску. Зачем женщине, столь богато одаренной — еще и красивое лицо? Вовсе даже ни к чему...

— Я спасу вас, мой господин.

Женщина сползает ниже с явным намерением начать спасательные работы. Но мужчина чуть придерживает ее.

Лучше всего получать информацию после сеанса любви, хоть от мужчин, хоть от женщин. Тут выигрывает та сторона, которая оставляет голову холодной, а мужчина...

Он-то влюблен не был! Одной дурой больше, одной меньше...

Слова 'люблю', 'женюсь', 'дам денег' начисто отключают у женщин логическое мышление. И редкие исключения тут только подтверждают правило.

Для Лэ Стиорта годятся два первых выражения, только надо произносить их в постели и с нужной интонацией...

— Лэ, милая, скажи, как скоро начнут действовать твои травы? Которые ты продала блондинчику?

Женщина подумала пару минут.

— Месяц. Может, чуть больше, это зависит от нескольких факторов.

— Каких именно?

— Сколько раз в день, в каком количестве принимать, употребляет ли клиент вино, или нет...

— Если — нет? — насторожился мужчина.

— Тогда хуже. С вином они действуют быстрее, почему-то.

— А с травяными отварами?

— Там надо смотреть, — надула губки Лэ. — что за отвар... к примеру, зверобой или ромашка ослабят действие моего снадобья...

Мужчина задумался.

— Или березовые почки. Земляника, опять же...

Землянику Остеон как раз уважал, и мужчина нахмурился.

— Ослабят? Или сведут на нет?

— Нет! Вот второе — как раз нет! — возмутилась Лэ. — мой господин, как вы можете сомневаться в моей любви?

Как-как... спокойно. Как и во многом другом. И сомнениям подвергается вовсе даже не любовь, а квалификация. Идиотка...

Но на лице мужчины эти мысли, как и прежде, не отразились. Наоборот, оно было исполнено любви и понимания.

— Я не сомневаюсь, милая, — мягко произнес мужчина. — Но хочу учесть все факторы.

Лэ улыбнулась, показывая, что любовник прощен.

— Если бы я знала, что именно пьет... тот человек, я бы сказала точнее. Но так — месяц, может, два. Три — это крайний срок.

— Это хорошо. Очень хорошо...

Лэ улыбалась.

— Когда все это закончится, я смогу, наконец, вывести тебя в свет. Знаешь, тебе пойдут рубины... мои, фамильные...

Ластара Стиарошт счастливо улыбается.

— Мой господин... как же я люблю вас!

Темная головка спускается вниз, к чреслам любовника, и тот расслабляется, отдаваясь ласкам умелых рук и губ. В конце концов....

Потом эта дура все равно умрет, так что надо наслаждаться здесь и сейчас.

Но она так наивно верить, что ей можно увлечься всерьез, что ее можно ввести в свой дом... ублюдка от степняка, из плохой семьи... ха!

Дура, несчастная дура. Но жалеть Лэ мужчина не собирался, с чего бы?

Пусть делает свою работу. А потом...

Какой дурак оставит за спиной предателя? Отравительницу? Убийцу?

Только полный и безвыходный дурак. Который безусловно заслуживает удара в эту самую незащищенную спину.

Мужчина себя к таковым не относил. Так что...

* * *

О чем не знали ни мужчина, ни Лэ...

Они знали, что комната оборудована глазками, с помощью которых можно наблюдать за происходящим. И подслушивать, и подсматривать.

Но оба они не знали, что за любовными утехами наблюдает Вешер Трипс.

Белый от злости, со стиснутыми кулаками... каково это — видеть, как твоя любимая женщина занимается любовью с другим?

Не просто спит, не использует свое тело, это бы он понял... именно — занимается любовью. Отдает и тело, и душу, любит, пресмыкается...

А он?

Чутьем влюбленного мужчины Вешер улавливал эманации брезгливости, надменности, презрения в голосе партнера Ластары. И — не верил, не верил...

Вешер был слишком практичен для высоких мечтаний, он отлично знал свой потолок и не собирался зарываться. Если ему обещают десять золотых — их отдадут.

Сто золотых?

Убийца стоит в пять раз дешевле. А то и в десять раз дешевле.

Обещать Лэ могут многое. И даже кое-что дать. А вот исполнить все свои обещания...

Нет, на это аристократ не пойдет.

Вешер с удовольствием нанял бы для него убийц, но...

Аристократия, этим все сказано.

К Лэ он приезжал без свиты, но Вешер знал, что охрана за ним следовала. Просто вдалеке, не приближаясь. Все равно, убить или похитить подонка не получится, нет у Вешера таких денег. И были бы...

На дыбу неохота.

Это аристократ, и не из последних, приближенный ко двору, к королю... его убийц будут искать со всем тщанием и могут найти. Вешер не стал бы недооценивать Королевский департамент, или, как их называли, ищеек Короны.

Искать они действительно умели. И копать, и спрашивать, и...

Вешер попадется.

И Лэ вместе с ним...

Доказать, что этот подонок устроил заговор против короля?

Как?

Ваше величество, вот, ваш сын у нас купил яд, чтобы вас травить и сводить с ума.

Замечательно! После такого заявления радости в жизни Вешера не ограничатся дыбой, нет. Наверняка король что-то интересное придумает.

Ваше величество, этот человек хочет вас убить! И ваш сын по его наводке купил яд, который приготовила моя любимая женщина...

Еще лучше.

Что так, что этак, все вилы в спину. Все плохо...

Вот и остается по крошкам собирать информацию, копить, складывать листочек к листочку... найдется время, когда за эти знания можно будет выкупить и свою жизнь, и жизнь Лэ. Но...

Надо, чтобы Лэ сама разлюбила этого подонка. А иначе все бессмысленно....

Вешер бросил взгляд в комнату. И отвернулся, стиснув зубы.

С-сволочь блондинистая.

Рубины, говоришь?

Чтоб они у тебя из глотки вылезли... ничего, доберусь я до тебя, обязательно доберусь...

Мария-Элена Домбрийская.

Все было готово и ожидало дорогих гостей.

Девушки нервничали.

Им впервые предстояло не спать.

То есть Матильда оставалась без чуткого руководства Марии-Элены, а у нее тоже сложная ситуация. И как быть?

Сомнения разрешил Карст.

Оглядел все, приготовленное для Лорана и компании, покачал головой и вынес свой вердикт.

— Ваша светлость, как хотите, а только вы отсюда уходите.

— Почему? — искренне возмутилась Матильда, которая и управляла сейчас телом.

— Потому что. Ваша светлость, там, где будут присутствовать испуганные, вооруженные и опасные мужчины, девушкам не место. Вообще...

— Но вы же не сможете...

— Да неужели? — прищурился Карст. — вы все хорошо придумали, ваша светлость, тут и последний дурак справится. И я справлюсь.

— Вы уверены?

— Полностью...

Матильда вздохнула. Посмотреть очень хотелось, а то и поучаствовать, но Карст, наверное, прав... это в кино мальчик может низводить и курощать. А в жизни так никогда не получается, слишком уж опасно. Обязательно что-то пойдет не по плану...

Карст вдруг расплылся в широкой улыбке.

— Ваша светлость, будь вы мужчиной, я бы вас в свой отряд взял.

— А?

— С такой фантазией... наши враги сами бы вешались. Уж простите, коли не так сказал...

Матильда прищурилась в ответ. В серых глазах рыжика вспыхивали веселые искорки. Неизвестно, что о ней рассказала Ровена, но вопрос явно тестовый.

Как-то ты себя поведешь?

Герцогесса — или боевой товарищ?

Конечно, не совсем товарищ, и не очень боевой, но отношение разное. Что ж...

— Извиняю, любезнейший. Я понимаю, что вы не хотели принизить мои таланты...

Не такова Матильда Домашкина, чтобы шутку в ответ не отсмеять.

Карст почесал в затылке. Но развивать тему не стал.

— Покажите мне все еще раз, ваша светлость, и пусть ребята вас проводят. Потом вернетесь, выйдете через задний двор — и в безопасное место. От греха...

Матильда вздохнула.

— Хорошо.

И повела мужчину по дому.

Многое она сделать за такое время не могла, а потому...

Сюрпризы были в тех местах, которых незваные гости не могли избежать.

Гостиная.

Лестница.

Две двери и комната Марии-Элены. Было бы время, она бы весь дом заминировала и нашпиговала ловушками, но что ты сделаешь за два часа? Пока отправишь всех из дома, пока граф договорился с тетушкой Бертой, пока всех эвакуировали... Петарды она, кстати, никуда не приспособила. Решила, что и так сойдет.

Ей же не нужны трупы.

Ей нужно, чтобы негодяи ушли на своих ногах, только сопротивляться не смогли и злости прибавили, а если еще Лорана пришибут по дороге — вообще замечательно будет.

Карст еще раз все осмотрел, покачал головой.

— Да, ваша светлость, не хотел бы я вас иметь во врагах. Никак не хотел бы...

Мария-Элена улыбнулась.

— Посмотрим, что будет ночью.

Карст кивнул. Ему тоже хотелось посмотреть. Вот уж чего он не ждал от герцогессы — это такой... извращенной фантазии. Но раз уж ее проявили...

Можно бы просто порубить нападающих в капусту, но сколько их будет?

Сколько своих он при этом потеряет?

А сколько будет объясняться со стражей?

Неприятные вопросы возникают. А если сработает хотя бы половина из придумок герцогессы...

Шервули нападающим потом котятами покажутся. Однозначно.

Матильда наблюдала за рыжиком из-под опущенных ресниц.

— Кажется, он нас зауважал, — решила Матильда.

— То ли еще будет...

— Что именно будет, — мы, к сожалению, не увидим.

— Но надеюсь, нам расскажут, — согласилась Малена. Еще раз показала, что и как работает, попросила Карста повторить — и откланялась.

Герцогессе предстояло осваивать новое упражнение. Называется — лазить под забором.

* * *

Другого выхода у девушек не было.

Возможно, за домом наблюдают. Возможно, они кого-то не заметили. А потому...

Тетушка Берта решительно осталась в доме. Остались и все слуги, просто они все запрутся у себя в комнатах. Ну и оружие возьмут... хоть бы и те же сковородки. Здесь над ними смеяться не принято. Тяжелые, чугунные, с длинными ручками... один раз такой приложишь, и никакая реанимация не поможет.

А вот граф Ардонский с семьей эвакуировался. Тем же путем, через задний двор, под живой изгородью, к соседям, с которыми договорились на одну ночь. За хорошие деньги те с удовольствием и приютят, и наблюдательный пункт предоставят...