— При расчистке территории обрушилась одна из стен, примыкавших к порталу,— ответил тот.— Давам оказалось не под силу расчистить завал. Но теперь, когда подошли нуры, дело пойдет быстрее.

— Проследи, чтобы никто не отлынивал от работы!— приказал он, и погонщик снова пересек границу между мирами.

Заруф посмотрел на Димер-Шера, скользнул взглядом по цепи, задержался на тупо смотревшей в никуда полонянке и брезгливо поморщился.

— Зачем она тебе нужна?— спросил он.

— Нравится?— усмехнулся сын Сулун-Тара.— Если хочешь, я подарю ее тебе.

— Оставь ее себе,— снова скорчил рожу Заруф.— Очень скоро у меня будет много женщин, нечета этой безумной.

— Я в этом нисколько...— начал было Димер-Шер, но осекся, увидев человека, показавшегося на краю оврага, нависавшего над площадью перед вратами.

— Внимание!— подал голос один из огавонов, и остальные потянулись к оружию.

Незнакомец, демонстрируя пустые руки, сказал что-то на непонятном языке.

— Что он говорит?— спросил Димер-Шера Заруф.

— Он спрашивает, кто мы такие, откуда пришли и что нам здесь нужно?

— У меня тоже есть к нему немало вопросов... Тащите его сюда!

Один из огавонов сунул руку в висевшую на поясе боевую длань, похожую на обезображенную опухолью конечность, после чего резко протянул ее в сторону стоявшего на краю оврага человека. Раздался щелчок, и миг спустя незнакомца накрыла прочная ловчая сеть, плотным коконом опутавшая тело. Он не устоял на ногах, пошатнулся и рухнул на площадку. К нему тут же устремились двое воинов, готовые доставить командиру первую добычу в новом мире.

Однако на том месте, где стоял незнакомец появились несколько новых. Они были вооружены примитивным метательным оружием, но повод для драки был дан.

— Бой!— коротко крикнул Заруф, и сунул руку в зажим боевой длани...

Их было не больше двух десятков — уродливые создания, утратившие человеческие черты. Лишь один из них выглядел привычно, хотя и был облачен в неведомые этому миру доспехи, словно вырезанные из толстой древесной коры. И принцесса Гинера была с ними: почти голая, грязная, безучастная. Судя по цепи, тянувшейся к ее шее, она стала пленницей пришельцев, и первым побуждением Жарэда было напасть на чужаков. Но Шторн решительно остановил его первый порыв:

— Мы не знаем, что от них ожидать. Как бы хуже не вышло.

— Что ты предлагаешь?

— Для начала выяснить их намерения.

— По-моему, они итак яснее ясного,— пробормотал Жарэд.— Но хорошо. Я пойду к ним...

— Не ты — я,— тут же заявил Ганеги.— Если что-то пойдет не так... в общем, кто-то должен будет командовать отрядом. Если не ты, то кто?

— Шторн...— попытался было образумить друга Великий Мастер, но тот уже поднялся во весь рост и шагнул к краю оврага.

Задушевного разговора не получилось. В ответ на безобидные и вежливые вопросы Ганеги прилетела сеть, опутавшая тело бывшего цанхи, и он упал вниз...

— Шторн!— воскликнул Жарэд и первым бросился на выручку товарищу. За ним последовали остальные.

На ходу Жарэд взялся за жезл левой рукой и протянул правую к увесистому камню, лежавшему на краю оврага. Тот самостоятельно оторвался от земли — и тут же Мастер швырнул его в одного из приближавшихся к Шторну монстров, не дожидаясь результата, спрыгнул на площадку и бросился к другу. Снаряд угодил в голову, защищенную необычным шлемом. Доспех выдержал мощный удар, но урод не устоял на ногах и опрокинулся навзничь. В его тело тут же впились молнии, посланные из жезла одним из сопровождавших Великого Мастера цанхи. Это было совершенно новое оружие, созданное Мастерами-ремесленниками, трудившимися на благо Ории. Образцом послужили жезлы, обнаруженные в пимперианском подземелье, и одному из Мастеров удалось разгадать их секрет. Оружие вышло не таким мощным, как оригинал. А против пришельцев оно и вовсе оказалось бессильным: необычный доспех был непроницаем для молний.

Второго пришельца, спешившего к обездвиженному бывшему Мастеру, Жарэд смел с пути мановением руки. Она даже не коснулась неприятеля, но его тело оказалось отброшенным назад на добрых десять шагов.

Однако и чужаки умели кусаться.

Один из них протянул руку, облаченную в странную уродливую, как он сам, перчатку, и с нароста на тыльной стороне ладони вылетела толстая игла длиной с ладонь, пробившая грудь Великого Мастера и сбившая его с ног.

С возвышенности прилетели три арбалетных болта, попали, но не смогли пробить причудливые доспехи чужака. Зато стрела, выпущенная одним из охотников, угодила прямо в левый глаз незащищенного забралом лица, доказав, что и пришельцы тоже смертны. Но повторить удачный выстрел лучнику не удалось: со стороны неприятеля прилетел выпуклый с одной стороны диск, и, сверкнув огоньком, взорвался, разметав на куски меткого охотника...

Дикари владели примитивным оружием, но отваги им было не занимать. Смерть четверых товарищей не послужила примером остальным, и они бросились в ближний бой.

Что ж, посмотрим, кто кого!

На Заруфа набросились сразу двое, угрожая мечами. Первого огавон пристрелил из игольника на боевой длани, на второго не хватило времени, пока происходила перезарядка, поэтому пришлось отражать мощный рубящий удар, подставив перчатку. Клинок угодил между большим пальцем и ладонью, манипуляторы сжались в кулак, круша прочную по местным меркам сталь. Опешивший воин замешкался лишь на мгновение, которого оказалось достаточно опытному Заруфу, бывшему одним из лучших бойцов Огвонтера. С щелчком из щели между пальцами перчатки выскочил клинок длиной с ладонь, который тут же пронзил грудь противника, защищенную металлическим нагрудником...

Димер-Шер не лез в бой. Он по-прежнему стоял у портала, играясь позвякивавшей цепью, тянувшейся к шее принцессы Гинеры. Он мог бы активировать стража, но не спешил, хотел посмотреть, на что способны в сражении огавоны. Несмотря на явное преимущество в силе, вырожденцы серьезно уступали своим далеким предкам и в плане боевого искусства, и в мощи оружия. В этом не было ничего удивительного. Последнюю сотню лет их противниками были в основном неблещущие разумом мутанты, заполонившие поверхность единственного уцелевшего континента посреди огромного мертвого и несущего смерть океана. А технические разработки эпохи упадка и вовсе остались на уровне трехсотлетней давности. Впрочем, и того, что имелось в наличии, было бы вполне достаточно, чтобы покорить Патэприен.

Так думал Димер-Шер до тех пор, пока огавоны не вступили в бой с туземцами. Теперь же, глядя на битву со стороны, сын Сулун-Тара не был как прежде уверен в скорой победе...

Жарэд лежал на земле рядом со своим опутанным сетью другом. Вырвав обессиленной рукой засевший в груди металлический шип, он постепенно приходил в себя. Боль медленно отступала, рана затягивалась — Дар, полученный Великим Мастером в пимперианском подземелье. Еще немного, и он уже смог привстать, чтобы окинуть взглядом поле боя.

Острые гвардейские мечи и тяжелые булавы не могли прибить, сокрушить доспехи пришельцев, а те в ближнем бою легко кромсали стальные латы варголезцев своими короткими клинками. Их необычные перчатки сыпали иглами, запущенными с силой мощного арбалета, легко пробивавшими тела бесстрашных защитников Варголеза. А от тех, что вылетали из палок, отдаленно похожих на копья, невозможно было укрыться даже за прочными щитами. Утешало разве то, что и противник нес потери. К первому, подстреленному из лука, добавился еще один покойник. Он стал жертвой Дара Утлофа, который силой мысли остановил сердце пришельца. Тут не могли спасти никакие доспехи. Большего цанхи не успел сделать: запущенный одним из чужаков вращающийся зубчатый диск, похожий на плоскую шестерню, снес ему голову. Третьего достал гвардеец, вонзивший противнику в глотку кинжал, выбивший попутно несколько крепких зубов. Пир навалился на урода, споткнувшегося о камень, сунул под шлем свой жезл. Этот не пускал молнии, а на расстоянии испепелял все, на что указывал его кристалл. Очень скоро физиономия пришельца превратилась в обугленную головешку...

Жарерд бросил взгляд на Шторна. Его друг, опутанный сетью, выглядел беспомощнее младенца. Великий Мастер достал кинжал и попытался рассечь сеть, но она оказалась слишком прочной и с трудом поддавалась остро оточенной стали.

— Оставь это, спасай своих людей,— слишком уж спокойно сказал Ганеги, словно смирившись с незавидной участью.

Жарэд замер, немного подумав, кивнул, поднял оброненный жезл и встал во весь рост.

Пришельцы брали верх, превосходя варголезцев в силе. На площадке перед Вратами уже лежали бездыханные тела восьми гвардейцев, трех охотников и пятерых подчиненных Великого Мастера. Еще несколько человек на земле подавали признаки жизни, но не могли продолжать сражение. Остальные расплачивались за свою стойкость новыми ранами и болью. На расстоянии пришельцы имели явное преимущество благодаря своему необычному оружию, но в ближнем бою силы несколько выравнивались. Впрочем, исход битвы мог бы предсказать даже человек, далекий от боевого искусства. И он был неутешителен для варголезцев.

Великий Мастер поймал за руку единственного уцелевшего стражника Ории, сражавшегося кинжалом:

— Освободи Шторна!

А сам, крепко сжав в руке жезл, направил его на ближайшего противника, стоявшего к нему полубоком. Палец лег на запаянный в бронзу фрагмент дароносицы, и в тот же миг пришелец выронил из рук свое "копье" закорчился в страшных муках, когда неведомая сила начала сминать его тело под непробиваемыми доспехами. Он заревел, упал на землю, сорвал с головы шлем, обнажив уродливую голову. Сейчас она, сдавливаемая со всех сторон страшным Даром Великого Мастера, выглядела еще ужаснее. Трещали и сминались кости черепа, сквозь полопавшуюся кожу текла кровь вперемешку с мозгами... Сконцентрировавшись, Жарэд приложил последнее мысленное усилие, и голова пришельца взорвалась, разлетевшись на куски.

А цанхи обернулся к следующему противнику и протянул в его сторону жезл.

Зажатый двумя гвардейцами чужак почувствовал неладное, но было слишком поздно. Его прочные доспехи не могли защитить их владельца от Дара могущественного цанхи. Тело пришельца охватило пламя, из редких щелей прыснули языки всепожирающего огня. Монстр заметался на месте, заскреб пальцами по груди, словно пытался процарапать нагрудник, чтобы добраться до источника внутреннего возгорания. Наверное, он задействовал какой-то механизм, потому что необычные латы кусками посыпались к его ногам, открывая дымящееся, почерневшее тело. Один из гвардейцев прервал его муки, пронзив грудь мечом.

На Жарэда бросился следующий пришелец, только что расправившийся со своим противником, однако цанхи успел отреагировать, взмахнул жезлом, отшвырнув неприятеля назад. На упавшего тут же набросился один из гвардейцев, навалился коленом на грудь, схватил увесистый камень обеими руками и принялся лупить им по голове, прикрытой шлемом. Хваленый доспех пришельца не смог выдержать такого натиска. Сначала он пошел трещинами, потом лопнул, осколки впились в плоть верещащего чудовища из другого мира. А гвардеец продолжал бить до тех пор, пока голова не превратилась в кровавое месиво...

Победа была так близка, но неожиданно вмешался человек, у которого из оружия имелся лишь кинжал на поясе. Однако он им даже не воспользовался, взяв в руку продолговатый цилиндр, похожий на длинную рукоять меча без клинка. Однако с помощью этой штуки он творил настоящие чудеса. С момента его появления на поле боя трое огавонов распрощались с жизнью, а обреченный противник, ободренный поддержкой незнакомца, пошел в атаку, тесня разведчиков к порталу. Они огрызались, пытаясь использовать игольники и дискометы, но дикари быстро учились, несмотря на тяжесть примитивных доспехов, ловко уходили из-под обстрела, всячески сковывали движения огавонов и искали их уязвимые места, пытаясь добраться до податливой плоти. В таких условиях невозможно было своевременно менять боезапас и источники энергии, и огавоны быстро лишались возможности использовать свое смертоносное оружие. Поэтому им приходилось рассчитывать только на прочность штурмовых клинков и мощь боевой длани. Противник понес существенные потери, но и огавоны тоже. Из двадцати двух разведчиков, пришедших в Патэприен вместе с Заруфом, в живых осталось не больше половины...

"Где же давы, где нуры!!!"— думал Заруф и бросал блики в сторону портала.

Там, на прежнем месте, стоял сын Сулун-Тара вместе со своей рабыней и отстраненно наблюдал за тем, как умирают огавоны. Его спокойствие внушало уважение, а безучастие вызывало гнев...

Впрочем, кто он такой, чтобы осуждать сына легендарного правителя Огвонтера, которого до сих пор чтили огавоны?

Но неприятный осадок все же остался.

Перед Заруфом вырос новый противник. Разведчик выстрелил из игольника, но снаряд застрял в щите нападавшего, которым тот врезался в огавона, пытаясь сбить с ног. Заруф выдержал натиск, дотянулся боевой дланью до горла дикаря и легким нажимом манипуляторов сломал шейные позвонки.

Индикатор показывал, что необходимо сменить источник питания. Вынужденно выйдя из боя, он совсем уж было собрался поменять энергетический элемент, когда почувствовал неприятное жжение в груди, а мгновением спустя заметил пристальный взгляд человека, сжимавшего в ладони продолговатый цилиндр.

Почувствовав опасность, Заруф действовал молниеносно: он согнул руку в локте и активировал закрепленный на предплечье дискомет. Энергии должно было хватить на один выстрел. Устройство отправило в полет стремительно вращающийся смертоносный снаряд, но и незнакомец обладал отменной реакцией. Цилиндр в его руке лишь слегка изменил направление, и зубчатый диск остановился, словно наткнувшись на непреодолимую преграду. Он продолжал бешено вращаться, повиснув в воздухе, но с места не двигался. Это длилось лишь мгновение, после чего, истошно взвизгнув, снаряд все же вырвался на свободу, но резко ушел в сторону, пролетев над краем оврага.

Только сейчас разведчики обратили внимание на то, что был атакован их командир, и они сместились так, чтобы защитить его, прикрыв своими телами.

И в этот момент в проеме портала появились первые давы.

Заруф облегченно вздохнул.

— Убейте их!— крикнул он, указав боевой дланью в сторону противников...

Возвращение на поле боя Жарэда внесло перелом в ход сражения и приободрило упавших духом гвардейцев. Они надвинулись на противника и стали теснить его к вратам. Как вдруг сквозь исказившуюся каменную стену на Пустошь повалили...

Ничего подобного жителям Варгоеза не приходилось видеть в своей жизни. Противники, с которыми они только что сражались, выглядели уродливыми исчадиями Центалы, но все же это были люди. А те, что появились теперь, когда победа казалось такой близкой... Они не могли быть людьми — эти металлические чудовища сродни тем, что охраняли подступы к Вратам. Однако сходство ограничивалось исключительно материалом, из которого были изготовлены их тела. Вновь прибывшие были вдвое меньше замерших у Врат стражей. Большую неестественно приплюснутую по горизонтали и заостренную спереди голову украшали шипы, которыми можно было разить потенциального противника. Передние конечности выглядели еще более угрожающе. Правая представляла собой длинный прочный обоюдоострый клинок, достигавший локтевого сустава. Левая заканчивалась тремя гибкими пальцами, увенчанными изогнутыми стальными когтями. Предплечье украшало знакомое уже устройство, метавшее смертоносные иглы. И при этом, несмотря на кажущуюся массивность, они передвигались с резвостью почувствовавшего запах крови хищника, издавая характерное жужжание.