Закон Мерфи

— Хе, это что же ты такое удумал, а? — неожиданно хихикнул дедок, все это время стоявший ко мне спиной и уж точно не видевший моих приготовлений. — Удар Цин-Го приготовил? Последние крохи энергии собрал? Молодец. Кто твой учитель, мальчик? И не бойся, в монастыре архатов тебе никто не причинит вреда. Не для того мы тебя спасали.

— Монастырь архатов? — удивленно спросил я. Про странных монахов, посвятивших себя поиску истины и изучению внутренней магии, наставник Рунс как-то упоминал, когда в очередной раз хорошо залил за воротник. Но я тогда решил, что это что-то вроде сказки или легенды, которую рассказывают детям на ночь, и уж точно не думал, что архаты — это люди.

— Ну да, — повернулся ко мне старик. — А ты думал, что попал в лапы ордена Света?

— Я вообще не знаю, куда попал, — осторожно произнес я. Странный этот старикан, очень странный. Как он увидел, что я готовлю удар? Как он его назвал? Цин-Го? Ведь он стоял ко мне спиной, да и я практически не шевелился — для прокачки внутренней энергии не нужно совершать какие-то особые движения, здесь все зависит от внутреннего сосредоточения. — А учил меня один старый библиотекарь.

— О, так ты обучен грамоте? — живо откликнулся старик, шагнув к деревянной стойке, на которой лежала книга, и взял ее в руки. — Очень интересно. Что ж, сейчас проверим...

Дедок открыл книгу в тяжелом кожаном переплете, забранном по краям металлическими уголками, и пролистнул несколько страниц.

— Где же оно... А, вот. Можешь это прочитать?

Старик поднес книгу к моему лицу, ткнув сухим пальцем в каллиграфически выведенные столбцы странных значков, идущих сверху вниз, как в японской или китайской письменности. Где-то такие письмена я уже видел... А, точно! Очень похожие были выдавлены на лезвии древнего клинка, принадлежавшего роду Птичек. Те знаки так и остались для меня загадкой, и даже сам Оливер ничего не мог про них сказать. Но сейчас... Непонятные закорючки, напоминавшие дикую смесь китайских иероглифов и шумерской клинописи, трансформировались в знакомые символы, и перед глазами сами собой возникли вспыхнувшие огнем строки, которые я и прочитал:

— Явится тот, в ком тень предстала мраком,

Чужой, прошедший тропами миров.

Столкнется свет со светом,

И только от него зависит,

Останется мир или исчезнет без следа.1

# # 1 Стихи автора.

Тень предстала мраком? Прошедший тропами миров? Это что, обо мне? Что за бред... Книга, которую держал старик, была явно старой, потертой, с выцветшими от времени чернилами, которыми она была написана. Там никак не может быть про меня, я в этом мире еще и года не провел!

— Что ж, вот все и сошлось... — печально вздохнул дедок, захлопнув книгу и аккуратно ставя ее обратно на стойку. — А я надеялся, что это все ошибка, и что у нас есть еще пара сотен лет в запасе.

— О чем вы говорите? — не выдержал я, дернувшись и вновь скорчившись от боли, прострелившей грудь.

— Я объясню. — Подошедший старик осторожно перевернул меня на спину, вновь укрыв одеялом, которое я успел скинуть. — Но после. Тебе нужно отдохнуть, все вопросы потом. Спи, Ксандр Нолти. Или лучше называть тебя Александром?

Я открыл было рот, но не успел сказать ни слова — маленькая сухая ладонь старика легла на мой лоб, и я погрузился в мягкую, уютную пучину беспамятства.

Я проснулся резко, будто меня кто-то пинком вышиб из сна. Бр-р-р... Приснится же такое... Я неосторожно пошевелился и зашипел от боли в груди. Вот дерьмо... Куда подевалась моя регенерация, будь она неладна? Сейчас она бы мне точно не помешала. Закон подлости, похоже, одинаков во всех мирах — когда что-то есть, то тебе и не нужно, а когда срочно нужно, то этого нет. Ну да ладно, выкарабкаемся, не в первый раз. Я уже давно не тот Александр Боровиков, ботан и заучка, обходящий неприятности за три версты. Школа Везунчиков многому меня научила, и прежде всего — не сдаваться ни при каких обстоятельствах. Как говорится, даже если тебя проглотили, есть как минимум два выхода.

Я огляделся по сторонам. Ничто не изменилось, та же келья, та же странная книга на подставке. Только сейчас уже, похоже, день. Ставни закрыты, но яркие полосы света проникали сквозь щели. Старшее светило было в зените.

Старика сейчас нет, и у меня есть время разложить те крохи информации по полочкам. Судя по всему, я действительно нахожусь в монастыре, обстановка и внешний вид старика это подтверждают. Он же говорил что-то об ордене Света, что косвенно свидетельствует, что я нахожусь на территории врага. И дедуля назвал мое имя. Причем не только то, что я получил в этом мире, но и настоящее. Откуда он его знает? Ах, вот оно что... Я лишился всей своей силы и давно перестал впитывать магию. А значит, меня можно просканировать. Магам высшего уровня это сделать просто, а дедуля явно не из простых, вон как лихо меня выключил.

Но зачем я ему? Ведь старикан говорил, что меня спасли? Неужели по доброте душевной? Я не так долго пробыл в этом мире, но веру в бескорыстную помощь ближнему из меня выбили основательно. Похоже, опять из меня пытаются сделать послушное орудие. Да еще и текст тот в книге, что я прочитал. Ведь явно речь шла обо мне. Тень, мрак, чужак, прошедший тропами миров... Пророчество? Ох, вот всегда так. Даже один ответ порождает новые вопросы, и так по кругу. Опять от меня мало что зависит, придется положиться на добрую волю этого странного старикана, а дальше видно будет. Здесь поневоле станешь фаталистом и поверишь в судьбу. Еще бы, ведь именно она раз за разом макает меня лицом в грязь, начиная с той самой роковой встречи в парке.

— Эй, ты проснулся! — Задумавшись, я пропустил момент, когда в келью кто-то вошел.

Голос был не старика. Наоборот, он был звонок и по-мальчишески задорен.

— Привет, меня зовут Лан! — В ногах моей лежанки на нее плюхнулся... Подросток. Лет четырнадцати-пятнадцати, одетый в полотняную, грубого сукна, серую одежду свободного покроя, чем-то напоминавшую одежду китайских крестьян века так семнадцатого. Да и лицом молодой нахал весьма походил на земных китайцев или корейцев — раскосые глаза, круглое смуглое лицо. Да и прическа была под стать — участок головы ото лба до макушки был выбрит, и там я увидел уже знакомую татуировку в виде четырех заходящих друг за друга кругов, зато с затылка через плечо свисала шикарная коса иссиня-черных волос. Интересно... Сколько здесь находился, из людей встречал только представителей европеоидной расы. Как же мало я знаю об этом мире...

— Привет, — настороженно ответил я. — Я — Ксандр.

— Да, я знаю, одан-настоятель говорил, — непосредственно почесав нос, ответил Лан и белозубо улыбнулся. — Он сказал, что ты должен уже проснуться, и послал меня, чтобы я тебе помог.

— В чем?

— Ну, — смутился паренек. — Вот с этим, например.

С этими словами Лан нагнулся и вытащил из-под лежанки деревянную бадью, плотно закрытую крышкой. М-да... А вот об этом я как-то не подумал. Кишечник и мочевой пузырь уже подавали сигналы о том, что пора бы их освободить, но...

— Я и сам справлюсь, — твердо ответил я. Еще не хватало, чтобы из-под меня утку выносили. Позор-то какой...

— Ты еще слишком слаб. — Улыбка на лице Лана погасла, и он сурово сдвинул брови. — Упадешь еще, одан-настоятель мне потом палок всыплет. А мне и так прошлого раза хватило... — Мальчишка поморщился и инстинктивно потер спину ниже поясницы. Я не выдержал и хмыкнул. Паренек, похоже, был той еще оторвой. Но с ним мне обязательно надо найти общий язык, он точно знает, что здесь и как, и такой источник информации — просто подарок. Все новости и сплетни куда лучше знают слуги, чем их хозяева.

— И ничего смешного, — буркнул мальчишка, шмыгнув носом. — Вот подожди, сам еще узнаешь...

Делать нечего, пришлось прибегнуть к помощи Лана. Похоже, он не в первый раз занимался подобным, опыт в этом деле у него явно имелся. Да и силы в худом, но жилистом теле было достаточно. Во всяком случае, с лежанки он меня поднял легко и придерживал, пока я делал свои дела. Туалетной бумаги здесь тоже не было, вместо нее в наличии имелись пучки каких-то высушенных трав. Но и то хорошо, об элементарной гигиене в монастыре, судя по всему, понятие имели. Лан аккуратно опустил меня на место, укрыл одеялом, поднял бадью, уже плотно закрытую крышкой, и вышел из кельи, сказав, что скоро вернется, чтобы сменить бинты.

Отсутствовал он и в самом деле недолго. Минут через пять Лан вернулся, неся в руках большой поднос, на котором были разложены скрученные валиком бинты из какой-то тонкой, похожей на льняную, ткани. Там же стояла широкая миска с водой, пара губок и небольшая баночка с резко пахнущей мазью. Лан вновь приподнял меня над лежанкой, прислонив спиной к стене, и начал аккуратно разматывать бинты, стягивающие мою грудь. Последние слои были пропитаны засохшей кровью, они прилипли к ране, и их пришлось сначала отмачивать, для чего в дело пошли губки и вода. Эх, сейчас бы дора Шарука из лечебницы Школы Везунчиков сюда... Судя по всему, лечебной магией в монастыре не владели, обходясь по старинке мазями да припарками.

Наконец бинты были сняты, и я с ужасом уставился на свою грудь. На левой половине груди, заходя на плечо и ключицу, был страшный воспаленный ожог, напоминавший своими очертаниями четырехлучевую звезду. Прощальный подарок от лже-Бишопа, едва не отправивший меня на тот свет, оставил на мне свою страшную метку. Похоже, надо ждать этого старика и задать ему несколько вопросов. Как его там Лан назвал? Одан-настоятель? А имя у этого настоятеля есть? О чем я и не преминул спросить у мальчишки, в этот момент осторожно наносящего мазь из баночки на края раны. Мазь успокаивала боль, после нее на коже оставалось чувство прохлады. Похоже, я был неправ и местные монахи все же разбираются во врачевании раненых.

— Лан, слушай. А как зовут настоятеля? — спросил я мальчишку, уже закончившего с мазью и теперь заматывающего мою грудь чистыми бинтами.

— А? — отвлекся Лан от работы. — Настоятеля-то? Гарунис. Только он не любит, когда его так называют. Лучше просто — одан-настоятель.

— А, понятно. Он здесь самый главный, да?

— Ну да. Самый главный и самый старый. — Лан разрезал бинт вдоль маленьким ножиком, как из воздуха появившимся в его руке, и связал концы в узелок. — Его еще мой дед таким помнил. Он вообще-то хороший. Но лучше его не злить. — Мальчишка смешно наморщил нос, вновь почесав спину пониже поясницы.

Да, похоже, с дисциплиной здесь все нормально.

— Лан, скажи, а как меня нашли?

— Тебя крестьянин в ущелье Дракона случайно нашел, у него коза от стада отбилась. Сам он тебя вытащить не смог, послал соседского мальчишку в монастырь. Вот одан-настоятель несколько братьев в ущелье и отправил. А это почти полдня пути по тропам. Хорошо, что ты живой остался, туда лучше вообще не соваться. А уж ночью... — Мальчишка сделал 'страшные' глаза. — Там однажды целый отряд наказующих пропал. Просто исчез, и даже следов не нашли. Они беглецов искали и сюда тоже пришли, но одан-настоятель их даже на порог не пустил!

— Наказующие? — непонимающе посмотрел я на Лана, который встал и, подойдя к окну, раскрыл настежь ставни, впустив яркий свет, от которого я после полутьмы кельи невольно сощурился. — Беглецы?

— Ты откуда вообще свалился? — удивленно округлил узкие глаза мальчишка, вновь присев рядом. — Или ты еще и головой ударился, что про наказующих не знаешь?

— О, я вижу, вы уже познакомились? — раздался от двери голос настоятеля, и Лан тут же вскочил с лежанки, не дождавшись ответа на свой вопрос. И, наверное, хорошо. Я понятия не имел, что это за наказующие такие, а Лан, судя по всему, не догадывался, что я 'свалился' сюда из империи Тарун, и более того, вообще из другого мира. — Это хорошо. Лан, можешь быть свободен. И не опоздай на дневную тренировку, мастер Лю и так недоволен твоими успехами.

— Слушаюсь, одан-настоятель, — поклонился мальчишка, схватив поднос, и быстро выскочил из кельи, тихо закрыв за собой дверь. Похоже, авторитет в монастыре старикан имел железный.

— Как ты себя чувствуешь, Ксандр? — спросил настоятель, заложив руки за спину и глядя на меня сверху вниз.

— Уже лучше, благодарю вас, — вежливо ответил я. Мне действительно стало лучше. Уж не знаю, из чего монахи делают эту мазь, но эффект он нее был просто фантастическим. Боль почти утихла, и я уже мог шевелиться, не ожидая резкого приступа боли в груди.

— Вот и хорошо, вот и замечательно. — Настоятель поставил табурет, на котором до этого стоял поднос, рядом с лежанкой и сел, внимательно вглядываясь в мое лицо. — Так как мне тебя называть?

— Лучше Ксандром, — ответил я. — Я уже привык.

— Что ж, хорошо, будь по-твоему, — кивнул старик. — Но боюсь, что и это имя тебе вскоре придется забыть.

Вот как? Это еще почему? Он что, собирается стереть мне память?

— Не волнуйся, — поднял ладонь в успокаивающем жесте настоятель, видимо, почувствовав мои метания. — Куклу из тебя никто делать не собирается, в империи Света некромантия запрещена под страхом смертной казни. Ты ведь уже догадался, куда попал, не так ли? — проницательно глянул на меня настоятель.

— Да, — не стал я скрывать. — И благодарен вам за спасение.

Вежливость никогда не бывает лишней, а в том положении, что я сейчас оказался, тем более. От этого старика сейчас зависит моя жизнь, это я знал абсолютно точно.

— Честно говоря... — Взгляд настоятеля потяжелел, и на меня пахнуло силой, на мгновение просочившейся из его глаз. Я почувствовал себя песчинкой рядом с огромной скалой. Такой мощи я еще ни в ком не чувствовал, даже в аристократах, сверху донизу увешанных магическими усилителями. — Честно говоря, у меня был большой соблазн вернуть тебя туда, где нашли. И дело не в жестокости, хотя и сам этот мир жесток. Пророчество, будь оно неладно...

Настоятель тяжело вздохнул и указал рукой на противоположную стену, на которой был изображен тот самый странный символ из четырех заходящих друг в друга кругов. — Ты знаешь, что означает этот знак?

Я отрицательно помотал головой.

— Это знак единства пяти начал. Четыре стихии по краям — Воздуха, Воды, Земли и Огня. И пятая, в центре — основная, соединяющая в себе все остальные — стихия Духа. Ею нельзя сжечь город или устроить землетрясение или потоп. Но без нее стихии могут только разрушать, и человек или нечеловек, полностью отдавшийся одной из четырех стихий, может лишь разрушать и убивать. И, в конце концов, убивает самого себя. Впрочем, — прервался настоятель, — не буду читать тебе лекцию. Захочешь — сам узнаешь. А то, что я сказал по поводу твоего имени... Ты попал в монастырь архатов, и находиться здесь могут лишь монахи. А они, приняв постриг, получают другие имена, отбросив мирские. Впрочем, ты можешь уйти из монастыря, у нас не застенки Ордена, и никто никого силой здесь не держит. Но сколько в империи Света протянет чужак, от которого за лигу несет Тьмой, да еще не умеющий закрывать свой разум? Да, я просмотрел твои воспоминания, Александр. Прости, я должен был понять, кто ты и как сюда попал. Нет-нет, не беспокойся, — видя, как я вскинулся, успокоил меня старик. — Никаких интимных тайн я не видел, только самые общие сведения.