Подземка

Как вы­ру­бил­ся — не пом­ню. За­крыл гла­за и все, бух­нул­ся в чер­ный ко­ло­дец. За­то ут­ром нас ждал при­ят­ный сюр­приз, на­чал­ся ко­то­рый с ви­зи­та са­мо­го Ашо­та Амая­ко­ви­ча, уг­рю­мо­го как зна­ме­ни­тая ре­ка. Мне его пе­ча­ли-го­ре­сти бы­ли до фе­ни, но гла­ва ад­ми­ни­ст­ра­ции так со­кру­шен­но со­пел но­сом, что у ме­ня не­про­из­воль­но на­ча­ло за­ро­ж­дать­ся не­ко­то­рое со­чув­ст­вие. Что-то серь­ез­ное вол­но­ва­ло то­ва­ри­ща май­о­ра, и, по всей ве­ро­ят­но­сти, при­чи­ны его тре­во­ги бы­ли свя­за­ны с на­ми. Я в по­след­нее вре­мя стал за­прав­ским ин­туи­том, жаль толь­ко, ко­ро­чек нет.

— В об­щем, так, Ло­сев, от ли­ца ад­ми­ни­ст­ра­ции при­но­шу те­бе на­ши из­ви­не­ния, — не под­ни­мая глаз, про­буб­нил Ашот Амая­ко­вич. — Мы во всем ра­зо­бра­лись. Вы­яс­ни­ли, что те­бе до­ве­ре­но от­вет­ст­вен­ное за­да­ние. Мо­жешь быть уве­рен, пре­пон те­бе чи­нить не бу­дем. Да­же на­обо­рот, по­мо­жем.

— Из­ви­не­ния при­ни­ма­ют­ся, — кив­нул я. — Толь­ко ска­жи­те, что про­изош­ло?

Май­ор по­жа­ло­вал­ся:

— Хва­ти­лись вас на Цен­траль­ной, те­ле­фо­но­грам­мы по всей вет­ке ра­зо­сла­ли. Тре­бу­ют, что­бы ты по­то­ра­п­ли­вал­ся.

— Ни­че­го се­бе, — при­сви­ст­нул я. — Толь­ко не го­во­ри­те, что вам ука­зив­ка от са­мо­го Ге­не­ра­ла при­шла.

— Вот имен­но, что от не­го-то и при­шла, — вздох­нул Ашот Амая­ко­вич. — Он на ме­ня пол­ча­са в труб­ку орал. Я чуть не ог­лох в ито­ге. Что за сыр-бор, не по­ни­маю. Че­го он в вас та­ко­го на­шел?

— А мы его род­ст­вен­ни­ки, — по­шу­тил я. — Двою­род­ные брат и се­ст­ра.

Вы­шло, ко­неч­но, как про де­тей лей­те­нан­та Шмид­та (я книж­ку Иль­фа и Пет­ро­ва раз два­дцать чи­тал), но Ашот Амая­ко­вич по­че­му-то по­ве­рил. Он по­блед­нел, нерв­но сглот­нул и упал ду­хом еще силь­нее. Ве­ро­ят­но, Ге­не­рал обе­щал спус­тить на не­го всех со­бак.

— Так что, мы сво­бод­ны и мо­жем ид­ти даль­ше? — спро­сил я.

— Вы со­вер­шен­но сво­бод­ны, но вот од­них вас я от­пус­тить не мо­гу. Ге­не­рал ска­зал, что вы­шлет груп­пу со­про­во­ж­де­ния. А вы по­ка пе­ре­дох­ни­те, в по­ря­док се­бя мо­же­те при­вес­ти. Ве­ле­но соз­дать все ус­ло­вия.

— От­дых это хо­ро­шо, тем бо­лее за­слу­жен­ный. С пре­ве­ли­ким удо­воль­ст­ви­ем.

— То­гда со­би­рай­тесь. Пе­ре­ве­ду вас в нор­маль­ное ме­сто. Там и по­мыть­ся мож­но и по­ку­шать. Что ска­же­те?

— Ска­жем спа­си­бо.

Так что уго­ва­ри­вать ему не при­шлось. Мы с ог­ром­ным удо­воль­ст­ви­ем по­ки­ну­ли опо­сты­лев­ший изо­ля­тор. Ашот Амая­ко­вич по­се­лил нас в ком­на­те при ад­ми­ни­ст­ра­ции. Там бы­ли две нор­маль­ные кро­ва­ти и да­же по­стель­ное бе­лье. При­зна­юсь, я дав­но за­был, что это та­кое, и с бла­го­го­ве­ни­ем по­тро­гал бе­ло­снеж­ную про­сты­ню и на­во­лоч­ки.

— Жи­вут же лю­ди ...

Две жен­щи­ны на­но­си­ли те­п­лой во­ды. Я бы­ст­рень­ко по­мыл­ся, вы­тер­ся пу­ши­стым по­ло­тен­цем и, ис­пы­ты­вая не­опи­суе­мый кайф, при­сел на крес­ло. Ско­ро поя­ви­лась Ли­ло в бан­ном ха­ла­те, рас­крас­нев­шая­ся и от­то­го еще бо­лее со­блаз­ни­тель­ная.

— С лег­ким па­ром!

— Спа­си­бо, — от­ве­ти­ла она. — Те­бя то­же с лег­ким па­ром.

Я по­бла­го­да­рил.

Она при­се­ла к зер­ка­лу и при­ня­лась рас­че­сы­вать­ся. Я об­лиз­нул­ся, как кот на ва­лерь­ян­ку. Эх, хо­ро­ша Ма­ша! Жаль, что не на­ша. Хо­тя бу­дем по­смот­реть. Вся ночь впе­ре­ди: вдруг по­ду­ет ве­тер пе­ре­мен и на баш­не не­при­ступ­ной кре­по­сти поя­вит­ся бе­лый флаг. С дру­гой сто­ро­ны, кто зна­ет, чем оно все за­кон­чит­ся. Вдруг втю­рюсь по уши, а нам на Цен­траль­ной про­щать­ся. Дан при­каз ему на за­пад ...

Я за­ста­вил се­бя пе­рей­ти на ней­траль­ную те­му:

— Ско­ро при­не­сут по­ку­шать. Зна­ешь, я бы тут, на­вер­ное, ос­тал­ся. По срав­не­нию с мои­ми апар­та­мен­та­ми на Два­дцат­ке это про­сто рай.

— В рай по­пасть ни­ко­гда не позд­но, — на­ста­ви­тель­но про­из­нес­ла де­вуш­ка. — Вот толь­ко вряд ли нам раз­ре­шат здесь за­дер­жать­ся.

Я кив­нул.

— Да, по­хо­же, Ге­не­рал и впрямь то­бой не на шут­ку за­ин­те­ре­со­вал­ся. Не зна­ешь, с че­го это он вос­пы­лал та­ким лю­бо­пыт­ст­вом?

— А ты у не­го спро­си, — по­со­ве­то­ва­ла Ли­ло.

Я фырк­нул:

— Ага, так он мне и от­ве­тит.

Де­вуш­ка по­жа­ла пле­ча­ми:

— Из­ви­ни, я те­бе боль­ше ни­чем по­мочь не мо­гу.

— Слу­шай, Ли­ло, от­ку­да та­кая сек­рет­ность? Ку­да ни ткни, сплош­ные за­гад­ки, и, за­меть, без от­ве­тов.

Де­вуш­ка мол­ча лег­ла на свою кро­вать и на­кры­лась одея­лом.

— Не хо­чешь го­во­рить, не на­до, — про­бур­чал я, злясь на соб­ст­вен­ное бес­си­лие.

Ну не пы­тать же ее в са­мом де­ле?

Я взбил по­душ­ку, по­удоб­ней уст­ро­ил­ся на ле­жан­ке и мо­мен­таль­но от­клю­чил­ся.

День вы­дал­ся хо­лод­ным. Ле­дя­ной ве­тер об­жи­гал ли­цо, ко­сые струи до­ж­дя уда­ря­ли по про­ре­зи­нен­но­му кос­тю­му хим­за­щи­ты. Отец ко­гда-то в та­ком хо­дил на зим­нюю ры­бал­ку. Я по­ка не вы­рос, и ме­ня с со­бой он не брал. Воз­вра­щал­ся крас­ным не то от мо­ро­за, не то от при­ня­тых бое­вых ста грамм, ко­то­рых на са­мом де­ле мог­ло быть го­раз­до боль­ше. Мать вспле­ски­ва­ла ру­ка­ми. Отец це­ло­вал ее, по­том под­зы­вал нас с се­ст­рой, по оче­ре­ди брал в силь­ные ру­ки, при­жи­мал к се­бе, под­ни­мал до по­тол­ка. Он был очень силь­ным. Лю­бил шут­ки, ве­се­лье, ком­па­нию. Мы час­то при­ни­ма­ли у се­бя гос­тей ...

— Ты че­го за­стрял? — толк­нул ме­ня в спи­ну То­лик.

— Да так, вспом­ни­лось кое-что, — за­чем-то стал оп­рав­ды­вать­ся я.

— Иди, не­че­го до­ро­гу за­го­ра­жи­вать, — за­бур­чал То­лик.

— Рас­ко­ман­до­вал­ся тут!

Я хо­тел вы­ра­зить­ся по­креп­че, но по­том пе­ре­ду­мал. В сущ­но­сти, То­лик прав. Вре­ме­ни ма­ло, на­до спе­шить.

На­вер­ху ды­ша­лось на­мно­го лег­че, воз­дух здесь, хоть и от­рав­лен­ный, но на­мно­го вкус­ней затх­лой ат­мо­сфе­ры под­зем­ки. Ин­те­рес­но, по­че­му так? Циа­ни­стый ка­лий, к при­ме­ру, от­да­ет мин­да­лем, а ведь страш­ный яд. Не­у­же­ли чем опас­нее вещь, тем она при­вле­ка­тель­ней в гла­зах че­ло­ве­ка? Не все­гда, ко­неч­но. Боль­шин­ст­во тва­рей на по­верх­но­сти не вы­зы­ва­ют ни­че­го, кро­ме стра­ха и от­вра­ще­ния. Хо­тя при­чи­на тут мо­жет быть в дру­гом. Мы смот­рим на них с бо­лее низ­ко­го зве­на пи­ще­вой це­поч­ки. Те, кто по­вы­ше, воз­мож­но, на­сла­ж­да­ют­ся сей­час гра­ци­оз­ным по­ле­том гар­пий, со­кру­ши­тель­ной си­лой го­рилл-йе­ти. А мы... мы смот­рим на них, как за­жа­тый в угол мы­шо­нок на веч­но го­лод­но­го по­мой­но­го ко­та. Еда не мо­жет лю­бить то­го, кто на­ме­рен ее съесть. А гар­пии не едят, они не сма­ку­ют пи­щу, они раз­ры­ва­ют ее на час­ти и от­вра­ти­тель­но жрут. Ме­ня пе­ре­дер­ну­ло.

Я по­во­дил гла­за­ми по ок­ре­ст­но­стям. По­ка все глад­ко, путь от­крыт. По­че­му-то я был уве­рен на все сто, что так оно и долж­но быть. Ни­ка­ких опас­но­стей, — се­го­дня мой, вер­нее, наш день.

И вдруг что-то за­со­са­ло у ме­ня под ло­жеч­кой, ма­хонь­кий та­кой чер­вя­чок со­мне­ния.

— Стой­те, — при­ка­зал я.

По­ис­ко­ви­ки, при­выч­ные к лю­бой си­туа­ции, по­слуш­но за­мер­ли. Да­же Дим­ка Бот­вин­ник под­чи­нил­ся, хоть и был стар­ши­ной ка­ра­ва­на. Ста­ло ти­хо, поч­ти без­звуч­но: я слы­шал толь­ко ды­ха­ние вет­ра и па­даю­щую ка­пель.

— Ты че­го па­ни­ку на­гне­та­ешь? — ед­ва ше­ве­ля­щи­ми­ся гу­ба­ми спро­сил Дим­ка.

— Что-то не так, — по­яс­нил я. — Пой­ду, про­ве­рю.

— Хо­ро­шо, — со­гла­сил­ся Бот­вин­ник и пре­ду­пре­дил: — На ро­жон толь­ко не лезь.

Вме­сто от­ве­та я кив­нул и, ста­ра­ясь не вы­дать се­бя не­ча­ян­ным шу­мом, стал очень мед­лен­но вы­дви­гать­ся впе­ред.

Да­ле­ко отой­ти мне не уда­лось. Тон­кий, по­хо­жий на ко­ле­ба­ние стру­ны звук при­влек мое вни­ма­ние. Он был лег­ким и воз­душ­ным, как пе­ние рай­ских арф. Я на­сто­ро­жил­ся, ед­ва не уто­пил паль­цем пус­ко­вой крю­чок ав­то­ма­та и уси­ли­ем во­ли по­да­вил же­ла­ние раз­ря­дить обой­му в то ме­сто, от­ку­да ис­хо­дил этот звук. Не­мно­го по­го­дя я осоз­нал, что ме­ло­дич­ное ко­ле­ба­ние на­чи­на­ет скла­ды­вать­ся в сло­ва. Смысл их не до­хо­дил до ме­ня. Я на­пряг­ся, за­ста­вил се­бя при­слу­шать­ся и тут со­об­ра­зил, что слы­шу не про­сто ме­ло­дию, а зов, при­чем на­прав­лен­ный на ме­ня. Кто-то про­сил ме­ня ус­по­ко­ить­ся, не пе­ре­жи­вать, ни­че­го не бо­ять­ся и по­дой­ти.

Я по­ве­рил это­му зву­ку, по­шел на не­го. Упер­ся в кир­пич­ную сте­ну ржа­во-крас­но­го цве­та. Пре­гра­да бы­ла не­пре­одо­ли­мой. Я про­тя­нул ру­ку, за­чем-то за­хо­тел по­тро­гать шер­ша­вые кир­пи­чи, но она про­шла сквозь клад­ку как нож сквозь мас­ло. Я уди­вил­ся, по­до­шел по­бли­же, сде­лал шаг впе­ред и ... вы­ва­лил­ся, буд­то че­рез ок­но.

Из-за спи­ны по­слы­ша­лось:

— При­вет, Лось. Рад, что ты ме­ня ус­лы­шал.

Я обер­нул­ся, уже по­ни­мая, ко­го уви­жу, при­чем эта до­гад­ка ед­ва не за­ста­ви­ла ме­ня по­се­деть.

Иго­ря­ха Бе­лых, це­лый и не­вре­ди­мый, сто­ял воз­ле ок­на. Он вы­гля­дел как жи­вой, хо­тя уж ко­му, как не мне бы­ло из­вест­но, что с ним про­изош­ло. Я свои­ми ру­ка­ми убил дру­га, об­лег­чив тем са­мым его участь.

— Все вер­но, это я, — он улыб­нул­ся. — Не ожи­дал?

— Точ­но, не ожи­дал, — со­гла­сил­ся я. — Вот сюр­приз, так сюр­приз. Ска­жи, толь­ко по-че­ст­но­му, ты жи­вой или как?

Он раз­вел ру­ка­ми:

— Да­же не знаю, как те­бе объ­яс­нить. Не жи­вой и не мерт­вый. Не бе­ри это в го­ло­ву. Лось. Луч­ше ска­жи, как моя де­воч­ка? Ты ее ви­дел?

— Ви­дел. С ней все в по­ряд­ке. Она ду­ма­ет, что ты на не­бе­сах вме­сте с суп­ру­гой.