Москва Атакует

Их снова ждала дорога.

Москва. Кремль. 23 июня 2015 г. Триумвират

Трое генералов сидели за длинным столом и разговаривали о судьбе России. Раньше в этом кабинете собирался совет безопасности под руководством президента, ничего не изменилось кроме того, что из совета исчезли все прежние члены. Большинство из них уничтожили киллеры Ястребова, несколько человек, понявших, что происходит, скрылись, ещё двое умерли, подхватив вирус. Теперь за столом сидели правители Москвы и Московской области.

Во главе восседал тучный генерал (его между собой называли Бульдогом за обвислые щеки и три подбородка). Генерал командовал центральным федеральным округом. Он чудом избежал расправы в первые два дня; пуля пробила китель на груди и застряла в старинном серебряном портсигаре, сбив командующего с ног, а киллер, решив, что дело сделано, не стал производить контрольный выстрел, невольно сохранив жизнь будущему диктатору. Киприянов железной рукой подобрал брошенную власть и принялся наводить в Москве свой порядок.

Два других генерала выглядели более презентабельно. Первый, крепкий, подтянутый, с пронзительным взглядом, командовал дивизией имени Дзержинского, которую переименовали в ОДОН. Генерала по нелепому совпадению звали тоже Феликсом, и Феликс Эдуардович Дорохов предпочитал называть свою дивизию по старинке — Дзержинцами. Второй был среднего роста с седым ершиком волос, слегка за сорок, атлетического сложения и карими глазами. Он до сих пор бегал с солдатами марш-броски, три раза в неделю ходил на стрельбище, не курил и не пил, но грешок все-таки был — карты и женщины. В 2009 году Кантемировская дивизия была переформирована в Четвёртую Отдельную Танковую бригаду, но для простого народа, бойцов и офицеров осталась Кантемировской. Солдаты назвали Ивана Михайловича Дугина просто: Отец или Михалыч.

Сейчас на базах этих частей формировалась новая армия. С московской области туда перебазировали то, что осталось от мощной группировки, к кантемировцам перебросили остатки Пятой мотострелковой бригады Московского военного округа или, проще говоря, бывшую Таманскую дивизию. Теперь в Наро-Фоминске квартировались почти все части, оставшиеся от огромной военной подмосковной группировки.

— Что мы имеем на сегодняшний день, Иван Михайлович? — потребовал отчета Киприянов.

— В нашем распоряжении, не считая добровольцев, двадцать четыре тысячи человек, — ответил Кантимировец. — Если считать тех, кто у нас стоит под ружьём, то группировка насчитывает около пятидесяти тысяч вместе с полицией и добровольцами, большинство которых расквартировано у Феликса Эдуардовича. При этом, последние составляют почти пятьдесят процентов от общего состава. Огромные запасы обмундирования и техническая база позволяет нам без проблем обеспечить в десять раз больше, чем названное мной число. К сожалению, мы не располагаем кадровым резервом. Конечно, люди будут идти, но тоненьким ручейком.

Диктатор всея Руси кивнул.

— Что ж, это лучше, чем ничего. Часть этих войск понадобится нам для экспансии на Урал. После того, как был устранён Таранов, некому больше противостоять нашей группировке. Оставшихся сил вполне хватит, чтобы удержать Москву и взять под контроль ключевые точки на окраинах. Нельзя терять ценные производства, расположенные на территории центральной части России.

Генералы согласились. Драка за власть кончилась. Ключевые фигуры, которые могли оспорить действия Киприянова, были устранены. Под гребёнку попали два генерала от полиции и ФСБ, директор внешней разведки, несколько крупных чинов из ГРУ. Гэрэушникамвообще не повезло, сначала в Москве не осталось никого старше подполковника, а после чистки — никого старше майора.

После того, как триумвират закончил с чисткой конкурентов и скопил мощный ударный кулак, родился план под кодовым названием "Завод". Собрать под своей рукой наиболее значимые производства по всей стране, обеспечить их охрану и работоспособность. Но реализации плана препятствовало множество факторов, первым из которых был развал страны и появление множества удельных "княжеств", более не желавших кормить ленивую, ничего не делающую Москву, далёких политиков и золотую элиту. Сейчас Киприянов контролировал только несколько областей, причем не самых значимых, оттуда уже перебросили остатки войск, оставив небольшие гарнизоны для поддержания порядка. Отказались присоединится туляки и владимирцы, именно у них в руках оказалось производство стрелкового оружия. Нижегородцы тоже послали самопровозглашенного диктатора куда подальше, в Рязани окопался генерал от ВДВ, который грозил любому, кто к нему сунется, дать по морде с помощью ребят в тельняшках и беретах, там уже шли активные приготовления к обороне. Владимир вообще был лакомым кусочком, один тракторный завод чего стоил. Ещё до эпидемии там возобновили производство техники, закупили новое оборудование, отремонтировали цеха. За три года сделали то, что не удавалось последние двадцать лет — завод стал приносить прибыль, трактора пошли на экспорт, в них, как и в автоматах Калашникова, ценили баланс цены и качества, недорогая надежная техника, которую можно починить посреди поля. Но Калюжный, который подмял под себя область, дал четко понять — никого не пустим.

Киприянов вынырнул из размышлений.

— Нужно действовать, и действовать быстро, — поторопил он генералов. — Заканчивайте переформирование, не позднее конца месяца группировка должна выдвинуться на обозначенные направления.

— Есть. — Генералы встали и строевым шагом покинули кабинет.

— Ну, что думаешь? — спросил Феликс у Дугина, когда за ними закрылась дверь кабинета.

— Ничего хорошего, — отозвался кантимировец, — опять нашими задницами будут амбразуры затыкать.

Командир ОДОНа кивнул, дальше пошли молча.

— У меня была прославленная дивизия, — сказал Иван Михайлович Феликсу, когда они спускались по огромной мраморной лестнице, — а теперь сборная солянка из всего, что только можно. Каждой твари по паре.

— Ты думаешь, у меня лучше? — поинтересовался Феликс. — Тоже самое, плюс батальоны "Кавказ" и "Чёрная сотня". Парни на них волком смотрят, уже несколько раз вспыхивали потасовки. Половина моих раньше бегала за этой мразью, а теперь мне с ними бок о бок в бой идти.

— Ко мне их вообще нельзя, — отозвался Дугин, — мои их просто загрызут. Если зэки ещё ладно, то кавказцев на куски разорвут, у меня девяносто процентов прошли чеченскую, а есть ветераны, что прошли все три. Понятно, что не все они бандиты и террористы, по которым вышка плачет, только бойцы разбираться не будут.

Феликс согласно кивнул и распахнул двери на улицу, два автоматчика, стоящие возле дверей, проводили генералов ленивым взглядом.

В штабе Кантемировской дивизии уже несколько часов шло совещание.

— За десять дней мы сможем только закончить переформирование, — заявил довольно молодой полковник, на вид ему стукнуло не больше тридцати пяти, — нереально сосредоточить войска на направлении удара.

— Все это очень сильно напоминает мне первую чеченскую, — заметил пожилой майор-танкист, который служил под началом Дугина почти тридцать лет. — Нагнать техники и солдат, выдать карты и бросить в город, не значит захватить его. Когда мы входили в Грозный, нам обещали прямую дорогу до дворца Дудаева и звезды героев тем, кто поднимет знамя над городом. И что? Три месяца кровопролитных боев, у нас не было ни преимущества, так необходимого при штурме города, ни обученных солдат. Я тогда потерял танков пятьдесят, и это только те, что безвозвратно.

— Сейчас немного другая ситуация, — заметил генерал кантимировцев.

— Иван Михайлович, — твердым голосом произнёс майор, выражая своё несогласие, — никакой другой ситуации нет, есть приказ — быстро и любой ценой взять город, не жалеть старую технику, её на складах госрезрва много. Проще говоря, Киприянов приказал взять город, завалив улицы трупами.

Дугин склонил голову, признавая правоту танкиста. Генерал кантимировцев отлично помнил, как кувыркался в этом долбанном Грозном, как пробивался из окружения с остатками майкопцев, полегших на железнодорожном вокзале. Как броня давила гусеницами тела солдат, которыми были завалены улицы, прилегающие к вокзалу. И понимал, что будет то же. Владимир приказано взять быстро и по возможности без потерь мирного населения. Город нужен Киприянову, это крупный промышленный узел, а значит, опять никакой артиллерии и авиации. А ещё он знал полковника Калюжного, хорошего военного, классного фортификатора и грамотного командира, который привык ценить жизни бойцов, и, судя по данным разведки, этот город так просто не сдастся.

Михалыч глянул на сидящего в уголке Гавриила. Тот прошел от Москвы до Нижнего Новгорода и везде видел приготовления, все понимали, за что в новом мире будет война. Можно за пару дней сравнять Владимир с землей, но тогда он на хрен будет никому не нужен.

— Ускорить переформирование, — приказал Дугин. — Начинайте слаживание подразделений, которые полностью укомплектованы. На данный момент в расположении дивизии и окрестностях двадцать пять тысяч солдат и офицеров, около семи тысяч добровольцев. По данным разведки, Калюжный может выставить не больше пяти. Думаю, пятнадцатитысячной группировки будет вполне достаточно для взятия такого небольшого города.

При этом генерал умолчал, что эти двадцать тысяч собраны со всей Московской области, с миру по нитке. От его бригады уцелело около трёх тысяч человек, ещё столько же у таманцев. Численность сильно сократилась не только из-за эпидемии, но и дезертирства. Как ни странно, вирус ударил по военным гораздо слабее, чем по гражданским, наверное, сказывалось физическое состояние человека.

— Три к одному, — хмыкнул полковник, поставленный командовать отрядами добровольцев. — Конечно, чуть больше, чем в Грозном, но недостаточно большая для штурма с наименьшими потерями. Баланс сил, необходимый для штурма укрепленного района, должен быть не меньше пяти к одному.. Этот вариант позволит избежать ненужных жертв.

— У нас нет двадцати пяти тысяч подготовленных солдат, — отрезал Михалыч, — и каждый лишний день даёт лишний шанс нашим противникам.

— Противникам? — поинтересовался кто-то из угла.

Все присутствующие повернули головы.

В углу, удобно развалившись в кресле, сидел статный мужчина, высокий, с белым ершиком волос и шрамом, пересекающим лоб наискосок к левому глазу.

Его мало кто знал лично, этот человек ликвидировал самых именитых полевых командиров. Его знали под позывным Кривой. Это звучало иронично, поскольку он был профессиональным стрелком. Редко из тех, кто попадал к нему в прицел, уходил на своих ногах. Последние несколько лет он возглавлял школу снайперов.

— Кривой, ты что-то хотел сказать? — слегка напрягшись, спросил генерал.

— Да, Иван Дмитриевич, вы ничего не замечаете?

Генерал покачал головой.

— Вы совершенно отупели, — презирая субординацию, произнёс Кривой. — Вы называете людей, которые не дали Владимиру превратиться в бандитский притон, врагами. Готовите планы захвата города, вы готовы развязать войну против своих братьев по оружию, с которыми одной стране присягали. Вы готовы ради двух заводов начать новую бойню, когда мир ещё не успел отойти от той, что устроил Таран. До сих пор в Москве горы непохороненных трупов, а вы уже к другим лезете. Они, в отличие от вас, о людях позаботились. В Москве голод, а там полевые кухни на перекрестках, налажено снабжение, люди получают необходимое. Как вы думаете, они будут драться? Да вам просто придётся сравнять этот город с землей, потому как вы и метра не получите, не залив его кровью.

Этот монолог вызвал в присутствующих бурю эмоций. Все уже были ознакомлены с данными разведки и понимали, что владимирцы будут биться за свой город до конца, как будто на них напал внешний враг. Дугин поморщился. Генерал прекрасно понимал, что такое Москва для остальной страны, государство в государстве. Для провинции, куда они скоро бросят солдат, не будет актуально то, что агрессоры с ними одной крови. Они будут жадными москвичами, которые гребли последние тридцать лет всё, что можно. И не важно, что чиновников в Москве осталось не больше пары тысяч, важно другое, что это Москва, и что она снова гребёт под себя.

— Вы разыскали оставшихся членов вашего отряда? — прервал свои размышления Дугин.

Кривой ухмыльнулся.

— Вы будете смеяться, но двое последних бойцов из моего отряда окопались во Владимире. Это Вадим Токарев и Марк Топазов. И знаете, что я думаю? — Он окинул внимательным взглядом молчавших офицеров. — Мне с вашей шайкой не по пути. Гнусность вы затеяли, договориться не можете, хотите кровью землю умыть. Так не будет этого. Во всяком случае, я вам больше не помощник. — Кривой поднялся, дошёл до выхода, обернулся. — Я солдат, и не собираюсь участвовать в гражданской войне, во всяком случае на стороне тех, кто идёт за тем, что ему не принадлежит.

— А приказ? — хмурясь, спросил Дугин.

— Засуньте себе в жопу ваш приказ. Честь имею, — и, щелкнув каблуками, Кривой вышел.

Никому из присутствующих даже мысль в голову не пришла, его задержать, никто на тот свет не торопился. Восемь человек пристально смотрели на закрывшуюся дверь.

Дугин подошел к окну и выглянул наружу, бывший ликвидатор уселся в свой собственный уазик и погнал к проходной.

— Остановить его? — спросил молодой полковник.

— Уже не сможем, — рассеяно заметил генерал. — Если караул его станет задерживать, он все равно уйдёт, а мы получим пять трупов. Для него эти солдатики на один зуб.

— Как вы думаете, куда он пойдет? — спросил Танкист.

— А тут и гадать нечего. Покров взят, дорога до Владимира свободна. Через город он не поедет — там усиленная группировка, один выстрел из танка, и нет Кривого — он обойдет пост. А дальше опасаться нечего, Петушинским блокпостом командует Марк Топазов.

— Он знает планы операции, — возразил лётчик, командир вертолётного полка.

— Этот план — бумажка, — заметил Дугин, — нормальным мы ещё и не занимались. Всё, что знает Кривой, фактически пустышка. Гавриил, тащи проектор, будем кино смотреть.

Никто из присутствующих не задумался, а пойдут ли солдаты на подобную войну. Захотят ли они стрелять в таких же добровольцев, которые просто защищают свой дом.

Город Владимир. 24 июня 2015 г. Вадим Токарев

Город жил своей жизнью, и как показалось Вадиму, эта жизнь становилась всё меньше похожа на мир апокалипсиса. Как приятно вернуться и видеть вместо разоренных городов и вымерших деревень привычную цивилизацию. Конечно, магазины ещё были закрыты, по улицам разъезжали уазики и "нивы" с патрулями, на ключевых перекрестках стояли бэтээры, рядом дымили полевые кухни. Но все равно по сравнению с тем, что видел Токарев последние десять дней, Владимир был образцово-показательным мирным городом со светом, горячей и холодной водой, относительно безопасностным.

— Дома, — поправив автомат на плече, довольным голосом произнёс Илья. — Неужели скоро смогу выспаться в нормальной кровати и вымыться под горячим душем?