Зет-2 лежал на бетоне, но что-то острое, неясное, по-прежнему отражалось в эмпатическом эхе. Из-под неплотно прижатых рунных колец выкатилось несколько красных капель, и я растер их между пальцев:
— Что там внутри?
— Как и во всех накопителях. Соединительная ткань, костный мозг... — Шеннейр внезапно остановился, подозрительно приглядываясь ко мне, и отрицательно потряс головой: — Нет, вы не чувствуете его эмоции.
Я опустился на колени и сочувственно прижал ладонь к теплому железу. Пусть эту вещь создали злой и страшной, но это вовсе не значит, что мы не можем поговорить.
— Светлый магистр, что вы делае... Кэрэа, хватит. Я сказал, хватит. Вы еще скажите, что вы эмоции боевого посоха ощущаете!
Вообще-то...
Шеннейр молча отобрал у меня оружие.
* * *
То, что мы пересекли границу Аринди, я заметил сразу. Холмы стали выше, облака ниже, признаки жилья растаяли в тумане, а дорога превратилась в невнятную колею. Но спутники считали, что если ехать быстро, то она не обвалится. Настоящие темные маги не могут закончить жизнь, сверзившись в пропасть, и потому этого, разумеется, не случится.
Пропасть со свистом проносилась рядом. Это могло бы меня беспокоить, но не беспокоило.
Машину вел незнакомый маг, и Шеннейр не торопился начинать разговор. Он мог бы поставить заглушающую печать, если бы хотел; но все-таки у темного магистра были иные занятия. Я на всякий случай делал вид, что сплю. Путешествовать с Шеннейром в одной машине было морально тяжело; в прошлый раз он уговорил меня сесть за руль, и мы въехали в реку.
Ни цель, ни причины вылазки в приграничье Шеннейр так и не раскрыл, подняв меня на рассвете и огорошив известием:
— Мы несколько дней будем далеко от цивилизации. Вашему заарну требуется что-то особенное? Маска, защита от солнца, зелья?
Изумление от внезапной внимательности перебило даже вопрос, где он зимой в Хоре видел солнце. Устойчивость к дневному свету у Матиаса была выше, чем у обычного жителя иномирья, защитную маску подарил Норман, и я уже узнал, где находится склад и как получить там хороший плащ-дождевик. О Хоре можно сказать много вещей, но плащ-дождевик — дело решающее. С едой дело было сложнее — человеческую пищу Матиас за еду не считал. Но пробники заарнских зелий тоже прислал Норман, и я с улыбкой припомнил, как Миль заперся с ними на несколько дней в лаборатории, создавая копии, и долго ругался с заарном о вкусовых качествах.
— Вам? — добавил темный после короткого перечисления.
Мне? Мне что-то требуется? Шеннейр помахал ладонью у меня перед лицом, но, если честно, это не слишком помогло.
Сейчас заарн лежал на сиденье и подбрасывал металлический шарик — обычный, не запретное заклятие. Шеннейр протирал тряпочкой боевую цепь, я краем глаза следил за тем, что мелькает за окном — в основном мелькала белая пустота.
Статус Хоры до сих пор оставался туманным. Когда-то она была богатой и процветающей, и за ее рудники и знаменитые мощные источники боролись три страны — Аринди, Ньен и Загорье. За время войны Хора стала чуть менее богатой и уже не особо процветающей, но Аринди победила. А потом оказалось, что магические бои нарушили баланс и заарнские навигаторы сумели вывести врата прямо к этим знаменитым источникам.
Вторжение прокатилось по всему южному берегу, принося опустошение. Когда наша страна очнулась и обнаружила, что отхватила себе огромный бесполезный кусок земли, который требуется защищать и восстанавливать, то быстро выдала предгорьям независимость. Под правлением Аринди Хора пробыла от силы месяца четыре, но в памяти это осталось. Люди так ее и принимают — как наши дальние дикие рубежи
Машина подпрыгнула на ухабе, и Матиас упустил шарик. Шеннейр поймал игрушку в воздухе и кинул обратно.
Основным перевалочным пунктом на севере служило поселение под названием Ель. Ель была большой деревней — в основном это значило, что состояла она из тех же сараев, но сараев было много. Деревянные угрюмые дома вросли в склоны, прячась за ветхие заборы; за время, пока я здесь не был, они мало изменились. Только ограда, когда-то защищавшая поселение, стала еще реже — жители растаскивали ее на доски.
Главным и единственным признаком присутствия магов были широкие улицы, по которым проедет машина. Светлые в свое время еще пытались отстроить Ель и привести ее в порядок, но махнули рукой, поняв, что местным это не надо. Темным окружающая разруха тоже была не по нутру, но стремление к благоустройству — все снести и отстроить заново — накатывало на них редко. В остальное время наши недруги стойко переносили невзгоды.
Центр общественной жизни, как обычно, располагался на главной площади. Здесь уже стояло несколько машин и грузовик пограничной службы, и среди темных разгуливал Михаэль Наро в щегольской шапочке с пером. Пауки гроздьями висели на грузовике, не торопясь пачкать в грязи лапки.
— Пауков мы возьмем с собой на вылазку. Будут охранять лагерь, — пояснил Шеннейр, спрыгивая на землю и на ходу здороваясь со своими.
— Я знаю. Мы тоже брали... в наши экспедиции.
На севере всегда неспокойно — но делить опасный путь с другими светлыми не страшно. Мы прошли все предгорья, и никто не пережил первый месяц войны и резню под Тамариском. Им повезло. Они умерли быстро.
Один из пауков взобрался по стене, зависнув над нашими головами. Шеннейр не оборачиваясь сбил его заклинанием, и вместо того, чтобы прыгнуть на меня сверху, смертокосец подбежал по земле, ткнувшись в колени.
— Ничто так не обесценивает старания, когда ты создаешь разумное оружие, а светлые начинают с ним дружить, — заметил темный магистр.
Теперь у него с этой темой что-то личное.
— Зет-2 мне тоже очень понравился. Спасибо, что вы нас познакомили, — я усилием воли заставил себя не развивать тему. О новых вооружениях гильдии хотелось бы знать, а такими темпами мне Шеннейр больше ничего не покажет.
Насколько я помнил, на ельской главной площади находилась гостиница, где маги ночевали, если хватало храбрости. Перед ней, прямо в грязи, на коленях стояло несколько человек — охраняли их Эршенгаль, суровый и странно чужой, и двое таких же спокойных молчаливых магов.
— Удачная охота? — Шеннейр обменялся с Эршеном рукопожатием и остановился напротив пленников. Прибывшие темные сгрудились за ним, и тишина на площади была тяжелой и тягостной.
Даже со своего места я видел, что одеты пленники гораздо лучше, чем местные жители. А один из незнакомцев носил потрепанную и латаную зимнюю форму темных с черной звездой.
На лице захваченного мага горела угрюмая злоба, страх и вряд ли раскаяние. Если ты — одаренный среди обычных людей, и тебя отправили на окраины, оставив безо всякого контроля, то вполне закономерно желание взять жизнь в свои руки. Зато стало ясно, где пропадал Эршенгаль — как это назвали, производственное соревнование?
— Удивительно, как быстро безнаказанность превращает людей в скотов, — негромко произнес темный магистр. — Но еще больше меня удивляет то, что скот продолжает носить знаки гильдии.
Амариллис что-то прошипела сквозь зубы; на лицах магов читалось презрение. Эршенгаль сорвал с формы пленника звезду, и Шеннейр раздавил ее в пальцах.
— Я думал, вы сделаете это... более торжественно, — вырвалось у меня, и Шеннейр не оборачиваясь бросил:
— Ради грязи не устраивают ритуалы, светлый магистр. Грязь вычищают.
Я отошел в сторону, решив, что дальнейшее не для посторонних глаз.
— Это правда вы? — недоверчиво спросил кто-то. Михаэль Наро, глава пограничников, подошел ближе, вглядываясь мне в лицо. — Значит, слухи не врали. Я сопровождал в Аринди настоящего магистра... Я имею в виду — магистра гильдии. Темной.
Кажется, он не мог решить, гордиться или расстраиваться.
— Вам уже пытались за это отомстить?
— Пускай, — отмахнулся он, и озадаченно пробормотал: — То есть я теперь вам подчиняюсь?
Понятия не имею. Темные по привычке еще продолжали считать себя одной гильдией, но, по сути, гильдия развалилась на две части. Наша большая удача, что они пока работают вместе, а не соперничают — хотя каждая часть наверняка считает истинной гильдией себя, а всех остальных — отступниками. Я бы предсказал, что темные разделятся на собственно магов и армию, а Шеннейр станет главнокомандующим. Но пока никто не решался сделать шаг и признать это вслух.
— Сейчас, по крайней мере, границами занимается Шеннейр.
Михаэль не выглядел особенно счастливым.
На другом конце площади стояли несколько столов под навесом. Все пустые, кроме крайнего, который занимали двое пограничников и следили, чтобы в беседу не влез посторонний. Наро провел меня в дальний угол, и перед нами как по волшебству появились дымящиеся кружки. Я сделал глоток и блаженно зажмурился — тот самый вкус специй, который стал мне родным за время скитаний. Интересно, откуда Наро узнал — нет, не так. Кто осведомитель Наро из внутренней службы?
Матиас соткался буквально из воздуха, пройдя мимо дозорных и тенью нависнув над пограничником. Не стоило и ожидать, что он забудет свою поимку и стеклянный саркофаг. Но в эмоциях Михаэля звучал не страх, а исследовательское любопытство:
— Так значит, и это правда? А нам говорили, что твари не поддаются человеческой дрессуре.
— Это Матиас, мой секретарь, — я тронул заарна за руку, успокаивая. — Он вступил в светлую гильдию добровольно и готов служить для вящей ее славы.
Матиас торжественно поклонился, с мерзким скрежетом подтащил соседний стул и сел между нами, нагло присвоив чужую кружку. Пограничник обескураженно покосился на нового соседа и сложил руки на столе, сцепив их в замок.
Жизнь — удивительная штука. Вчера ты схватил красноглазую тварь и продал ее в подпольную лабораторию, а сегодня красноглазая тварь сопровождает твоего начальника.
— У меня к вам дело деликатного свойства, светлый магистр. Мы, семья Наро, и еще несколько человек, которые пожелали остаться неизвестными... сами понимаете — не все у нас признавать безопасно... готовы дать средства на корабль, который вывезет ссыльных с Островов, — Михаэль чуть сгорбился, словно ожидая осуждения, и легко всплеснул руками: — Ну да, моя родня светлые, так что — бросить их за это?
А вы как думали?
Не сказать, что предложение оказалось неожиданностью. Я сам искал людей, связанных с изгнанниками, и Михаэль Наро вошел в список. Но те, кто пожелал остаться неизвестными, имели вполне оправданные сомнения, что мне позволят построить корабль. У меня получится построить корабль. У меня хватит времени это сделать.
— А вы не боитесь, Михаэль?
— Мы — Наро, — ответил темный как само собой разумеющееся. — Про нас и так все знают.
Пограничники встали из-за стола, и Михаэль вежливо откланялся. Шеннейр столкнулся с ним буквально на пороге, проводив долгим взглядом, и от души выдал, подходя ко мне:
— Семейка Наро. Кошмар любого магистра. По два десятка человек с каждой стороны, все мямлят, что верны гильдии, но сражаться друг с другом не хотят.
Наро превосходно подходили под закон о светлости. Половина семьи светлая — это приговор. Но другая половина была темной. Наро не были сильными магами, не занимали высокие посты и не старались стать магическим родом — обучение в гильдиях просто было их семейной традицией. Полагаю, темные Наро выжили только потому, что с них нечего взять.
— Ведь лояльность мага принадлежит гильдии.
— Всегда и во всем, — подхватил Шеннейр.
В поселении Ель мы задержались еще на несколько часов — и когда уезжали, четыре головы уже торчали на штакетнике. Почти разобранная ограда еще раз послужила благому делу. А черепа из них сделают потом.
После деревни мы свернули на второстепенную дорогу, круто карабкаясь на холм. Места казались смутно знакомыми, но точнее определить я не мог — за прошедшее время в Аринди случилось столько, что прошлое отступило в тень.
— Пограничники говорят, что видели у наших границ кое-что интересное, — счел возможным поделиться Шеннейр. Нетерпение взвивалось в его эмпатическом поле вихрями, обрываясь резкими нотами диссонанса, и я мог бы поспорить, что темный маг ухватился за первую возможность вырваться из рутины. Именно для этого правителю гильдии и нужен высший совет — люди, которые сидят на месте и занимаются скучными делами.
— И там пригодится эмпат? — я с усмешкой подумал, что привлечь внимание темного магистра довольно просто: достаточно быть чем-то интересным.
— У того, кто считал эмпатов бесполезными, была слабая фантазия, — Шеннейр отзеркалил насмешку. Хотя он не мог этого сделать, и, наверное, мне показалось.
Дождь со снегом привычно залеплял окна. На середине подъема головная машина застряла, и темные, решив, что сделали все, что могли, без возмущений пошли пешком. Благо, цель виднелась совсем рядом — одинокое дерево на вершине.
Я остался у машины, поглядывая сквозь стекло на спящего Матиаса, то зажигая, то гася проявляющую печать. Многократные тренировки переломили отторжение, и обращаться к дару даже стало приятно; конечно, когда я не пытался сотворить нечто незнакомое. Кроме того, игры с печатью помогали сосредоточиться. Эмпатия говорила, что в округе нет никого разумного, кроме темных.
— Не так, — Эршен осторожно перечеркнул символ слова, не нарушая структуры печати, и вывел вместо него символ "дом". — Попробуйте эту. Построить и удержать ее гораздо сложнее, справитесь — справитесь со всеми остальными.
— Не слышал об этом, — измененная печать мгновенно просела, словно вместо булыжника я пытался удержать гранитный валун, и распалась. Все печати делились на категории по простоте символики и стабильности — но не по легкости создания. Символ "дома" составлял печать первой категории или основу печати обороны крепостей и подходящим для учеников не считался.
— По личному опыту. Это упражнение помогает, если нарушена концентрация. Шеннейр... — Эршенгаль странно повел рукой, словно не зная, как объяснить. — У него никогда не возникало трудностей. Если бы он занимался испытаниями, у нас бы не осталось неофитов. Понятия не имею, чему темный боевой маг может научить светлого хранителя.
О, многим интересным вещам — кроме, разве что, магии. Но Шеннейр вряд ли планировал опираться на нее. Связываясь с хранителем, необходимо помнить некоторые константы развития. У меня нет еще десяти лет, чтобы мой дар раскрылся полностью, чтобы моя магия хотя бы перестала вызывать у посвященных насмешливую жалость. Дело-то вовсе не в этом.
— В любом случае, я — уже творение Шеннейра.
Порой мне казалось, что Эршенгаль молчит и не задает вопросы потому, что не всегда желает услышать ответ.
Я коснулся ошейника, на пробу отгибая одну из застежек, и сразу поймал эхо искажения. Старое, размытое, но знакомое. Где-то рядом в прошлом открывались врата, и дерево стояло не просто так.
И темные, кольцом окружившие дерево, тоже стояли не просто так.
— Светлому нечего делать, — один из магов вытянул руку, и я остановился, с недоумением глядя на него.
