Король на радостях закатил пир для всей столицы и большую охоту для своих гостей, по окончании которой в столицу привезли огромную голову секача, утыканную стрелами, причем из глазниц и рта торчало по стреле. Вновь отличившуюся Александру, по подсказке короля удочерил безземельный граф Титоба Ахтурский, обеспечивший себе беззаботную старость, сделав ее своей наследницей и носителем титула.
— И вот теперь наш взрослый сын, отправился за мечтой своей юности, за женщиной всей своей жизни! Молодой офицер из ненормального посольства необычной страны. Александра Вайбар, графиня Ахтурская, вдова князя Сантимирского... Все же были увлечены этими "девушками-солдатами"! А это повсеместная страсть к стрельбе из лука! — Леоса усмехнулась. — Впрочем, ничем не помешавшее "бобровым" стрелкам Уральского князя побеждать во всех последующих состязаниях.
— Ты же помнишь, как они одевались, эти послы? Они даже на прощальный бал пришли в своем черном облачении, в доспехах и с мечами. Тогда по залу шутка пошла, что копья и щиты они сложили под парадной лестницей, и половина фрейлин королевы заглянули под нее, проверяя так ли это.
Король помнил все. Остров завладел умами молодежи королевства и не только. Переговоры о мире затянулись, Белавар не хотел уступать своих земель. Но королева, устав слушать разговоры своих детей и мужа, своих фрейлин и придворных об всевозможных достоинствах островитянок, убедила мужа и Уральского князя, главных союзников Белавара, что пора заканчивать эту войну, и мирный договор на 15 лет между Островом и Белаваром был подписан.
По случаю подписания мира, и отъезда посольств и гостей, королевская чета устроила прощальный бал. Посольство Острова пришло в полном составе, такие же гордые и неприступные, облаченные в свою неизменную форму, но вот ряды посольской охраны разомкнулись и сквозь строй, под стук каблучков бальных туфелек, проскользнули радостные девушки с короткой стрижкой, в прекрасных бальных платьях, и закружились ликующе по залу. Со всех сторон раздались возгласы изумления, и раздавшиеся одинокие хлопки переросли в бурную овацию.
— Не все, не все! — возразил король веселым голосом. — Их младшие офицеры были очень милы в своих чудесных бальных платьицах.
— Фи-ии! Михо! Мои внучки никогда не оденут такое! — в придворном испуге она посмотрела на короля и весело рассмеялась, немного успокоившись, она взяла короля за руку и вздохнула.
— За столько лет брака у нее родилась одна дочь! — Леоса с тревогой посмотрела на короля.
— Хвала небесам, у нас есть внуки! А у Бажена есть сын. Но не будем сейчас гадать, давай подождем немного. У нас есть хорошие лекари, покажем ее им, на все воля богов, лишь бы наш сын был счастлив с ней!
Королева кивнула, соглашаясь, они не раз уже касались этой темы, и все уже было давно обговорено и решено.
— А помнишь тот танец? На том балу?
Король молча качнул головой. Еще бы он не помнил, это было настолько завораживающе и невероятно, никто в том зале никогда не видел ничего подобного, вокруг них распространялось чувство вызова, мощи, угрозы и ...
— Мне было страшно! — припомнила королева, разглядывая картину. — И не мне одной!
Бал уже подходил к концу, музыка стихла, король-юбиляр удалился с уставшей королевой, оставив гостей на наследника и его супругу. В центре зала прыгали акробаты, и носились неугомонные ручные белки, под шумок тянувшие угощение со столов в соседних залах. Гости, насытившиеся танцами и зрелищами, разбились на кучки, и делились впечатлениями-сплетнями, когда со стороны посольства Острова прозвучали удары барабана:
— Тук — тук — ту — тук, тук — тук — ту — тук.
Через некоторое время барабан заговорил снова, привлекая внимание гостей:
— Тук — тук — ту — тук, тук — тук — ту — тук.
По залам прокатилось заинтересованное оживление, удивленные возгласы, и на звук барабана пошли люди:
— Тук — тук — ту — тук, тук — тук — ту — тук.
Наследный принц Атариба, весельчак и любитель шумных посиделок, извинившись, прервал разговор с наследником трона Кафирлата, и склонился к начальнику охраны, что-то торопливо зашептавшему ему на ухо. Выслушав верного стража, принц разрешающе кивнул. Михо удивленно увидел, как тринадцать охранниц Атарибского принца, уступив свои места офицерам из свиты принца, направились к голове посольства Острова, перед которой уже стояла небольшая очередь. Во главе которой наследник узнал графиню Крайсавскую.
Известная нарушительница основ порядка и подстрекательница молодежи к неразумным поступкам, в свое время сосланная отцом в училище на Остров, участница войны против Белавара, слегка приподняв подол своего шикарного платья, приблизилась к голове посольства, и обратилась к ней:
— Прошу разрешения встать в строй!
Высокая, стройная женщина, со звездами полковника на красно-черной куртке, облаченная в штаны из черной плотной ткани, широкие штанины которых были заправлены в блестящие, черные сапоги с ремнями на голенищах, поправила красивые ножны с саблей, и улыбнулась давней знакомой:
— Разрешение дано!
Изумленная публика увидела, как вслед за графиней просили разрешения другие дамы, разодетые для бала, получали его и становились в строй за спинами офицеров Острова. Как потом узнал Михо, это были супруги приграничных баронов Кафирлата и маркизов Дагоберта.
— Прошу ...
— ... дано!
— ... дано!
Неожиданно поднялись, сидевшие в стороне, за охраной свирепого вида, родственницы посла эмира Багут — Вияла, с ног до головы укутанные в облегающие, белоснежные одежды. Пытаясь их остановить, надменный посол схватил одну из девушек за руку. А потом, осознав свой нелепый поступок, забежав вперед, рухнул им под ноги, скуля, полз следом, подметая пол ухоженной бородой на глазах у обомлевшей публики, пока младшая, короткой фразой, не подняла и не отправила его вон из зала. Под гробовую тишину, до наследника Кафирлата дошло, что это жены или дочери эмира Багут-Вияла, иначе бы посол не стал так унижаться. В затихшем зале снова прозвучал звонкий женский голос:
— Прошу разрешения встать в строй!
— Разрешение дано!
Построение закончено, барабан молчит, гости замерли в ожидании. В углу зала выстроен квадрат, по десять человек в каждой из сторон. В первом ряду застыли голова и охрана посольства, вся одетая в черное. Во втором ряду старшие офицеры, и охрана принца Атариба в блестящих красно-белых одеждах. В последнем, третьем, ряду младшие офицеры в своих роскошных эфирных платьях и вставшие в строй гостьи бала. В центре квадрата начальница охраны посольства, отдающая команды всему построению и барабанщик, задающий ритм движения квадрата.
— Ту — ту — ту — тук! Раз — два — три — топ! — все просто, притоп на каждом четвертом шаге. Квадрат двинулся по залу, топая каблуками сапог и бальных туфелек, повинуясь командам и ритму. Ушел влево, потом качнулся вправо, встал на середину зала и, двигаясь вперед — назад, раскачиваясь словно маятник, стал приближаться к делегации Белаварского княжества.
Старый князь Белавара покинул Праун и Кафирлат сразу после подписания договора, оставив вместо себя старшего сына. Княжич Ипатий сидел в кресле, на возвышении, и смотрел, стиснув зубы, как к нему, с притопами, приближается черный строй.
— Ту — ту — ту — тук! Ту — ту — ту — тук! Ту — ту — ту — тук! — повысил темп барабан, и квадрат, двигаясь с увеличивающейся скоростью взад — вперед, начал напоминать раскачивающийся черный таран, нацелившийся на беловарцев.
Кто-то, из придворных, ощутив угрозу раньше других, поднял тревогу, и наследный принц Кафирлата увидел как вдоль стен, за спинами оцепеневшей публики, начали выстраиваться гвардейцы, а в дверях показался начальник дворцовой охраны, за которым виднелся отряд стражи, заполнявший коридор.
— Ту — ту — ту — тук! — качнувшись еще раз, черный маятник прекратил движение. Первый ряд квадрата маршировал на месте, упираясь грудью в охрану беловарского княжича, держащуюся за рукояти мечей.
— Раз — два — три — топ! — громовой удар со всей силы десятками подкованных каблуков сапог и каблучков дамских туфелек заставил вздрогнуть застывший зал и наследника.
Напротив головы посольства, марширующей на месте, оказался воевода удела, отобранного Островом. Боярин, потерпевший позорное поражение, жаждал мести, еле сдерживал себя, и, буравя полковника глазами, налитыми кровью, был готов выхватить клинок. Но голове посольства, было не до него, она смотрела поверх доведенного до белого каления беловарца, на сидевшего за спинами многочисленной охраны княжича, которой, кипя от ярости, взбешенно уставился на нее. Взгляд никто из них не отвел. Квадрат по команде развернулся налево, прошел мимо беловарцев, отодвинув толпу к стене, развернулся, и снова промаршировав мимо княжича и его людей, стеснил зрителей у другой стены. Еще один разворот и дойдя до беловарцев, на ходу развернулся и начал удаляться к центру зала.
Беря свою супругу за дрожащую руку, наследник услышал, как за его спиной, облегченно выдохнул второй секретарь, глядя на черный квадрат, марширующий под бой барабана на середине танцевального зала. Квадрат на ходу свернул налево, увеличив скорость, лихо повернул еще раз, и пошел вдоль зрителей, заставляя их в спешке отпрянуть назад, освобождая путь движущемуся черному четырехугольнику. Еще поворот направо, оказавшись на середине зала квадрат, произвел несколько перемещений, в итоге оказался там, откуда началось это вызывающее неукротимое движение.
— На месте! Стой! Разойтись! — одна за другой прозвучали команды головы посольства, и черный монолит четырехугольника, подаривший незабываемое окончание бала, распался.
Оживленный принц Атариба, наблюдавший за эмоциями на лицах гостей, и получая удовольствие от смятения, царившего в зале, встретил хлопками своих возвращающихся стражниц:
— Это было интересно, как и обещали, но совсем не весело...
И спустя почти два десятка лет, король Миха Первый, подводя итог совместным воспоминаниям, повторил те же слова:
— Было интересно, но совсем не весело.
И сразу же заявил, не давая вставить слово королеве:
— Я прикажу повесить эту картину здесь, в его кабинете!
— А как же это? — королева качнула ногой, острым носиком изящной туфельки указывая на низ картины.
Эту картину, так разозлившую старого короля, доставили во дворец, через два месяца после бала. Кто прислал картину, было неизвестно, предполагалось, что это сделал князь Белавара, в отместку за давление, оказанное на переговорах, но спросить об этом у него не могли, так как он никогда более не приезжал в Праун, а ставший великим князем Ипатий пожимал плечами и не желал говорить на эту тему.
Все дело было в шкурах под ногами девушки в доспехах, в одной из них безоговорочно узнавали медвежью, а другую приписывали белому льву, то есть шкуры принадлежали зверям, изображенным на гербах Уральского княжества и королевства Кафирлат.
— Портрет повесят здесь! И я прикажу разыскать и принести из охотничьего зала сюда голову того кабана! Им будет приятно!
Он подумал и уверенно повторил, шагая по кабинету, и размахивая руками:
— Ей будет приятно! А Бажен будет рад за нее и за нас! И я сделаю все, что бы наш сын был счастлив! Он получит свою женщину, свою мечту, и свой трон! И этому не помешают ни старая мегера, ни ведьмы с Острова, ни князья-соседушки!
Леоса внимательно поглядела на мужа, у него явно хорошее настроение! С чего это он так разошелся, воспоминания прежних дней подействовали?
А короля, уловившего знакомые лукавые искорки в глазах супруги, было уже не остановить, он резко распахнул двери, напугав служанок и фрейлин, и громко заявил столпившимся в конце коридора придворным:
— А теперь главное! Куда это все повесить и кто мне скажет, где найти правильного толкователя охотничьих картин?
3 мая 1236 года от сотворения потопа.
Торговая Гряда. Земли Новоторга. Саттарова поляна.
Третий день разгона.
До того как сесть за стол Арсен и Ласкарь переговорили с жигами, Северином, Александром. Оглядели опаленные пятна на пологах повозок. Стоя возле повозки с раненным Гришей, выслушали Карася, покивали головой. По приказу жиг, белогорцы вытащили из бочки пленных. Чем сильно разозлили Северина:
— Матвей вы ошалели, всю бочку загадили! Начинайте ее сразу отмывать, и чистить. Потом водой свежей наполните.
Взяли налетчиков на каком-то заброшенном хуторе, всех шестерых, дождались, пока уснут. Причем их по одному, связанными, из дома выносили жиги. Часовых не было. Неожиданно в хлеву на Даляна набросился с топором седьмой, чудом охраняй успел отклониться, но получил ранение. Спасла его одна из жиг. Прида влетела в хлев, одним ударом разобралась с напавшим громилой. Обыскали хутор после допроса пленных, подняли тайники. Взяли наиболее ценное, согнали в табун разноклеймёных лошадей на берегу пруда. Налетчиков связали, и чтоб не разбежались по пути, по приказу Лезны, засунули в бочку. Забрали лошадей, телегу, водовозку и не спеша, поехали в сторону Новоторга. Нашли брод, переправились.
Выехали на тракт, по дороге увидели за собой пыль, отправили вперед повозки, сами встали в засаде. С радостью Далян распознал по гербам на щитах и значкам на копьях отряд дружины воеводской из Кандраша. А когда встретили Иреня, Арсена, помощника посадника, решили сделать небольшую остановку, больно много вопросов к жигам было. Тут же допросили ещё раз пленных, уже под запись.
Половина пойманных злодеев оказались белаварского купца Тагана люди. Трое было с Подворья Белаварского из Новоторга. Сами напали, никто их не посылал. Отомстить решили за обозы, за земляков. Пошуметь, напугать, угнать лошадок, волов. Смерти не хотели никому. Ткнувшего ножом Гришу в драке налетчика, подельники наказали уже. Тот признался, что не сдержался, уж больно крепко его приложил Григорий. Не мог он долго кровь из носа унять, Гришу ткнул не глядя. Кто накануне, ночью, пытался товару поджечь, не знают.
Ирень с жигами обедали отдельно. Лива через охраняя, еще раз напомнила, что выход через два часа.
Рядом с телегой Александра, возле Гриши, почти вся товара собралась, всем про ночные приключения послушать хочется. Матвей и Арт успели взахлеб рассказать, как выследили по ночному следу угонщиков. Как полночи шли за Заряной, плутая при свете звезд. Как боялись отстать и потеряться, как несколько раз благодаря красноглазке, которая находила их, возвращались на тропу и догоняли основной отряд.
Обедали в теньке, обдуваемые ветерком, гуляющим под тентом. Арсен начал выговаривать Северину, прямо за обеденным столом:
— Что ты за побоище на мостках устроил?
— Там, — он махнул сторону Кандраша, — Все с ума посходили, вон Мирона спроси.
Тот кивнул головой, и начал вставать из-за стола:
— Попал ты Волына, посадник рвёт и мечет. Старшина купеческая вся поднялась. А как же, возле града столичного, обозы жгут и грабят. Воевода вон полусотню послал супостата нагнать и покарать. Пойду к новоторжским схожу, узнаю, чего хотят...
