И из-за этих 'модниц' надо опять разворачивать текстильную промышленность. Старые ткацкие станки мы отдали в Воронеж, там должны наладить производство простых тканей. Мастер уже заканчивает новый станок уже для нас — конструктивно он почти такой же, только почти полностью из металла — стали и бронзы. Вот на нем будем комбинировать нити разных цветов.
Но одежда — это еще не все. Некоторые мастера, военные и гражданские чины, зарабатывают очень неплохо. У такого два-три мундира, у жены — пять нарядов. А дальше что? Надо срочно искать куда тратить деньги, но так, чтобы не на импорт. Решил производить украшения для своих. Зря я, что ли, плачу зарплату ювелиру, которой хватило бы на отделение солдат. Хотя отдача от него большая — он делал шрифт для типографии, сложные радиодетали — такие как конденсатор переменной ёмкости. Ученик его только и занимается таким радиодеталями и арматурой радиоламп.
Сам же ювелир иногда тоскует по 'настоящим драгоценностям'. Вот тут и интересы сошлись. Но делать украшения из серебра не очень выгодно, их все норовят по весу оценить. Золото слишком дорого для моих. Вот на драгоценных камнях делают большую маржу. К тому же тут перекосы с ценами. Рубины и изумруды высоко ценятся, а Еремей купил недавно горсть, скорее щепотку, мелких 'самоцветов' недорого, и среди них я обнаружил небольшой не огранённый алмаз. Надо бы из него стеклорез сделать. Но мне кажется, тут алмазы даже гранить не умеют. С ювелиром этот процесс мы обсудили, но алмаз — самый твёрдый материал, и шлифовать его можно только алмазом.
Но алмаз у нас только один. Но есть ещё один способ обработки алмазов. Из-за которого и не используют алмазы в качестве режущего инструмента для обработки сталей, несмотря на всю его твердость. Эльбор и победит им точить можно, а сталь — нет. При нагреве алмаз вступает в химическую реакцию с железом с образованием карбида железа — 'сгорает', превращается в пшик. В конце двадцатого века, с использованием этого метода, изготавливали из алмазов мелкие детали сложной формы. Только там технология ещё сложнее, место обработки продувают горячим водородом, и алмаз переходит не карбид, а в метан. Чистота поверхности получается намного выше.
Нам сложная форма не нужна, нам бы с одной стороны почти шарика сделать пирамидку. Закрепили алмаз в медной оправке, и осторожно прикоснулись к нагретой до 600С полированной стальной пластине. На алмазе появилась плоская 'лысина', на пластине — темная точка. Ювелир понял принцип, и довольно быстро получилась четырехгранная алмазная пирамидка — 'Как легко и быстро!' — поразился он.
С одной стороны — очень расточительно делать стеклорез из алмаза весом почти в карат. Но другого применения ему я не придумал. Не делать же из него бриллиант. А стеклорез получился хороший, на стекле оставляет глубокую царапину. Поэтому получается резать даже наше волнистое стекло.
Но драгоценные камни для наших это тоже дорого. Я почему в эту сторону стал думать — вспомнил про цветное стекло и про гениальный маркетинг — 'кристаллы Сваровски'. Нам тут такие изыски не нужны, крупные 'стекляшки' простой огранки но интенсивного окраса, надолго займут головы жен мастеров, командиров и консулов.
Но начинать надо не с ювелира, а со стекловара — придумал я такую должность. Было у меня несколько человек, которые стеклом занимаются. Но как-то не стабильно у нас со стеклом. В Чернореченске вроде наладили производство, поташа было много, но не хватало топлива для больших объёмов. В Адлере перешли на каменный уголь, топлива вдоволь, но поташа нет. Одно время был жесткий дефицит — оконные стекла переплавляли на оптику и лампы.
И вот недавно купили в Египте соду. Причем хорошо так купили, наши приказчики иногда путают пуды и килограммы — тридцать пудов — это почти полтонны. Хорошо, там, в Египте, эта сода дешевая. Там где-то целое засохшее озеро, просто бери и грузи. И сода хорошая и нужная оказалась, так что даже не стал никого наказывать, сделал вид что так и задумано.
Для известково-натриевого стекла надо 15-17 процентов соды, получается, что этого хватит на три тонны стекла! Вот так просто — пошел и купил. А мы со сбором и скупкой золы и поташа мучились. Кварцевого песка и извести на побережьях Средиземного моря в избытке. За известь платить надо, но совсем мало, зато ее они сами и грузят.
И начали стекло делать, в третий раз производство запускаем. Но мастера уже ученые — чтобы стекло было прозрачным, надо тщательно очистить все компоненты. Правда, стекло делаем примитивным методом — в тиглях. Надо бы построить для выплавки стекла правильную большую печь, но для нее много кирпича надо, а весь кирпич на острове привозной, нормальной глины тут не нашли. Да и много стекла нам пока не надо, тигельного варианта хватает. Больше угля расходуется, так его сотнями тонн сюда привозят.
Сделали несколько порций, самую прозрачную отдал стекловару. Выбрал его из группы мастеров по варке стекла, он там учеником был, но способным. В меру амбициозный, самостоятельный, химию понимает. Сделали ему отдельную мастерскую с печкой, режим секретности — ну как обычно. Тут больше секрет от своих, не надо пока никому знать как мы 'самоцветы' получаем. Хотя цветное стекло делают чуть ли не тысячу лет, но такие секреты держат в тайне до последнего, и часто утрачивают.
И, чуть ли не единственными носителями секретов сейчас, являются мастера с венецианского острова Мурано. Насколько я помню, производство там сейчас на подъёме, и в следующем век мода и цены на муранское стекло достигнут пика. Еремей был в Венеции в такой лавке, насмотрелся на красивую посуду, но покупать я ему не разрешил — неоправданно дорого.
Направленность производства у них несколько другая, делают почти исключительно посуду. Но очень красивую и разнообразную, иногда очень вычурную. Про иной кубок и не подумаешь что из него пить надо — статуэтка настоящая. Цветное стекло используют мало, больше придают значение форме.
И засели мы со стекловаром за эксперименты. Ну как засели — я ему написал рецепты, какие знаю, выделил химикаты. Утром и вечером к нему захожу — оцениваем результаты, думаем что делать дальше.
Существует два основных способа окраски стекла в массе — ионный и коллоидный. Ионное окрашивание сходно с легированием стали, в качестве красителей выступают оксиды некоторых металлов.
Коллоидное окрашивание делается с помощью мельчайших частиц некоторых металлов, там размеры частиц в десятки нанометров. Вот получение этих коллоидных частиц — не простая задача. Хотя археологи находили образцы стекла, не просто окрашенные таким способом, а с применением двух разных металлов в коллоидном состоянии. При этом на просвет стекло давало один цвет, а при отражении света — другой. Причем сделано это было еще до нашей эры.
Ионный метод проще — начали с него. И начали с металла, из-за которого я и вспомнил про цветное стекло — с кобальта. Многие помнят такую посуду — темно-синего, фиолетового цвета. Этот цвет стекла так и называют — кобальт. А у нас он есть — получаем из гальванического шлама, весьма чистый. Пока немного — несколько сот грамм, но для окраски стекла его надо совсем мало — полграмма на килограмм. Но такая пропорция создаёт другую проблему — эти полграмма надо распределить по килограмму стекла очень равномерно. Это поняли, увидев первый образец с очень неравномерным распределением цвета. Раскрошили образец в песок, перемешали, и опять расплавили. Это испытанный метод повышения качества стекла.
Полученный результат удивил нас обоих неестественной чистотой цвета — такой однородности, такой монохромности в природе не бывает. Глубокий, темно-синий цвет. Но я думал, что цвет будет более фиолетовым. Или я путаю, или мы что-то напутали с техпроцессом. Но и так получилось здорово, из этого можно делать 'драгоценности'.
Зеленое стекло само получается, из-за примесей оксидов железа. Тут поигрались с соотношением двухвалентного и трехвалентного оксидов железа — получили оттенки от голубовато-зеленого до желто-зеленого. Знакомый бутылочный цвет. Не надо злоупотреблять этим оттенком. Чистый зеленый цвет не получается, для этого нужен оксид хрома.
Но нам, в первую очередь, нужен красный цвет — самый главный цвет для русских. Его можно получить разными способами, но все они с использование коллоидов. Получение металлических наночастиц механическим способом сопряжено со многими трудностями, но есть 'обходные технологии'.
Самое простое — работать не с металлами, а с солями металлов. Например, нитрат серебра легко измельчается в тонкий порошок, а при нагреве в стеклянной массе восстанавливается до металла и окрашивает стекло в ярко-желтый цвет. Но желтый цвет можно получить еще проще, для этого можно брать даже стекло с примесями железа. Если добавить в шихту серу и угольную пыль, то она образует с железом сульфид, только сначала из угля образуется угарный газ, который участвует в реакции. Получается янтарно-желтый цвет, но если железа и серы слишком много, то цвет становится темно-коричневым — аптекарские пузырьки помните?
Но это желтые оттенки, а где же красные? Тут несколько рецептов. Есть очень красивый, малиновый: золотой 'рубин', получаемый с помощью коллоидного золота. Ладно, есть способы попроще. Увидел рецепт кадмиевого 'рубина' — обрадовался, кадмий у нас тоже есть. Но мимо — без селена сульфид кадмия дает коричневый цвет. Коллоидная медь тоже дает медный 'рубин', но там не нашел варианта с солями, а металлический коллоид пока не знаю как делать.
Хотя что-то такое вспоминаю с электролизом. Если между двумя медными электродами часто менять полярность и снижать напряжение, то в электролит должны уходить мельчайшие частицы меди — коллоид. Но тут нужны эксперименты, параметров много: как часто менять полярность, какая должна быть плотность тока, какое напряжение — от всего этого зависит размер частиц. А от этого зависит цвет. Еще надо коллоид стабилизировать, а то наночастицы любят слипаться.
Вот четвертый вариант красного стекла понравился — сульфид сурьмы. Сурьмы у нас немного есть, но тут и нужно несколько грамм пока, нужна концентрация сорок грамм на килограмм шихты. Сразу начали с толченого стекла — получили темно-красное стекло, интенсивного окраса. Рубин — не рубин, но красиво. Можно начинать пробовать отливать 'кристаллы'. Отливать — чтобы меньше возится с огранкой. Из шлифовальных абразивов для стекла у нас только кварцевый песок, так что быстрой шлифовки, как на алмазном инструменте, не получится.
Сначала думал наделать серебряных колечек с камнями, ввести моду на обручальные кольца с 'рубинами'. Но стекло много мягче настоящих драгоценных камней, на руке оно будет подвергаться постоянному механическому воздействию — грани быстро сотрутся. Поэтому пока решили делать серьги. Крупный 'кристалл', пятнадцать-двадцать миллиметров длиной, серебряный крючок. Сложная огранка не нужна, тут больше важен 'просвет', чтобы был виден интенсивный цвет. Можно даже вытянутый параллелепипед делать.
Заказал стекловару отливать 'кубики', а ювелиру поставил задачу обучить еще одного ученика шлифовке стекла. Красных и синих 'камней' надо больше, зеленых и желтых — немного.
Пока делают, подумаю над ценообразованием. У меня нет задачи на этом обогатиться. Мне надо чтобы люди могли тратить свои деньги на что-то ценное, чтобы деньги не копились неясным грузом. Купить недвижимость или крупные средства производства у нас нельзя. Но мелкий бизнес есть — два сапожника. И каждая баба имеет право шить для других за деньги. Но надо отдавать 'десятину' государству.
Избыток денег на руках, без возможности реализации их покупательной способности, может вызвать перекос цен и дефицит некоторых товаров. Вот эти 'драгоценности' и должны этот избыток немного подчистить. Ну и людям красота — в радость. Мужикам тоже польза, аргумент хороший: 'Я тебе серьги купил? Купил. Вот сиди молча и красуйся' А то других аргументов кроме слова и кулака не знают.
Вот только серьги тут мало встречаются, проколотые уши у женщин в редкость. У гречанок встречал, у славянок — очень мало. Надо будет наладить прокол ушей в больнице, чтобы не было осложнений. А для тех кто не захочет, надо предложить альтернативу — кулоны. Но кулонам нужна красивая цепочка, а это довольно трудоёмко. Тогда брошь, но дороже серег. А пиком роскоши будет колье. Надо с ювелиром обсудить, а то я тут нафантазирую.
Товар этот не должен быть очень дорогим, но и совсем дешевым тоже — пусть будет ценным подарком. Восьмое марта, что ли, придумать? Не, обойдутся пока. Есть же именины и церковные праздники, хватит поводов.
Получается, что на всякие глупости отвлекаем людей и ресурсы. Но чем более сложной мы делаем свою культуру и цивилизацию, тем больше будет пропасть между нами и остальным миром. И потенциальный предатель будет тщательно думать над соблазном богатства в другой стране, пусть даже в прекрасной Венеции. Эта бижутерия всего лишь небольшая деталь, но из таких кирпичиков и создается 'град на холме блистающий'.
Утром испортили настроение радисты — ночью у них радиолампа в передатчике лопнула, прямо во время работы. Ну как можно сжечь лампу!? Разбить — да. Но чтобы лопнула от работы? Пошел смотреть.
У нас два передатчика на Лампедузе, два на Родосе. На два и двадцать мегагерц. 'Двадцатка' днем связь устанавливает. Не всегда, но часто. Ночью ионизации атмосферы нет, должна связываться 'двойка'. Передатчик Поулсена связывается стабильно, как часы — но у него около пятисот ватт. У ламповой 'двойки' — восемь ватт, связи нет.
Радисты знают — чем больше анодное напряжение лампы, тем больше выходная мощность. Упрощают, но такая зависимость есть. Передатчик работал на напряжении двести вольт, от трансформатора с ртутным выпрямителем. Они с электронщиками сделали еще отводы вторичной обмотки трансформатора — на двести пятьдесят и триста вольт.
Подключили передатчик — моща пошла, пытаются связь с Родосом установить. Контур выходной подстраивают, померили выходную мощность — говорят, что было пятнадцать ватт. Вдруг — щелк! Внутри лампы вспышка, лампа лопается, предохранители в цепях питания сгорают. По инструкции все отключили, ничего не трогают — это эксперимент, тут не нужна связь любой ценой.
Смотрю — в лампе явное короткое замыкание в районе цоколя изнутри. Думал — мастера по лампам бракоделы — сварка разошлась, электроды соприкоснулись. Но нет — все электроды были целыми до момента КЗ, в районе цоколя сварки нет. Но вокруг 'эпицентра' налет белесый. И на стенке лампы, внутри, еле заметная полоска. Геттер потек. Он из металлического натрия, получен методом электродиффузии сквозь натриевое стекло. На этой лампе, видимо, слой натрия был заметно толще. Когда дали большую мощность, лампа стала нагреваться сильнее.
Между геттером и электродами — вакуум, тепловой конвекции нет. Есть тепловое излучение, натрий блестит, пытается отразить инфракрасные лучи. Но температура плавления натрия всего около ста градусов, и капля расплавленного натрия стекла вниз. Замкнула электроды — дуга, вспышка — лампа треснула. Лампу жалко. Но эта жертва не напрасна — оценили предельные режимы наших тетродов. И лампы надо ставить цоколем вверх.
