Часть третья

Глава 30

Венецианский шпион поселился в Мавролако, под видом купца, несколько месяцев назад. Первое время ничего не предпринимал, только собирал информацию. Это уберегло его от нашей основной ловушки.

Разделить Адлер и Мавролако было очень правильным решением. К нам часто приезжают подсылы, но все они попадали 'на карандаш' в порту с вопросом 'как добраться до Адлера?'. Те, кто немного сообразительней, умудрялись нанять судно. Но все местные знали, что в Адлер и Лияш могут ходить только корабли Дожа, поэтому деньги брали вперед, и сдавали пассажира патрульной шхуне, на подходе к Адлеру. Чужие суда просто останавливали на подходе. Ради закрытости Лияша, мы даже бесплатно возили местных купцов на шхунах в Мавролако по расписанию. Весь этот год система надежно работала.

Венецианец докопался до этой информации, и пошел другим путем. Стал искать контакты с солдатами военной учебной части, что в Мавролако. Не сразу, но нашел 'клиента'. Сержант Ладислав служил в учебке уже давно, занимался обучением новичков, особенно хорошо у него получалось обучать строевой подготовке. Ладиславу очень нравилось командовать, а если какой неумеха слишком медленно выполнял команду, то его можно подгонять стеком. Новички у него быстро осваивали шагистику, за это Ладислава хвалили. Но и только — звание не прибавлялось, деньги тоже.

С заморским купцом в таверне разговорились на смеси русского и латыни. С купцом встречались несколько раз, тот ни о чем не просил, только угощал и рассказывал о самом красивом городе на свете — Венеции. А какие там возможности для людей с деньгами — и красивые дома со слугами, и красивые женщины. Потом разговор зашел про то, как эти деньги заработать. Вот тут купец тоже был убедителен, и то, что предстояло сделать, не казалось опасным.

Разработали план, довольно сложный, но выполнимый. Но купец потребовал выполнить первый этап за выплаченный аванс. Ладислав часто получал и сдавал оружие в оружейке. Винтовки, карабины и револьверы пересчитывали каждый день, это можно забрать только в последний момент. Но был еще резерв старых однозарядок под револьверный патрон, на случай мобилизации. Их тоже периодически проверяли, проверки должны быть внезапными. Но сержант заметил, что эта 'внезапность' происходит раз в полтора-два месяца.

Столяр сделал по заказу деревянные копии винтовок. 'Железные' части покрасили битумным лаком, деревянные — пропитали маслом. В полутьме арсенала не отличить, пока не прикоснешься. Когда прошла очередная проверка, Ладислав сумел отвлечь дежурного и подменил шесть винтовок. В тот же день ценный груз отправился на корабле в Венецию.

Вот с патронами так не получится, они под жестким контролем. Правда, еще была 'норма по утрате гильз', Ладислав этим раньше не пользовался, а сейчас смог выкружить по этой норме только двенадцать патронов. Купец сказал что этого очень мало.

Сержант записался на тренировки по быстрой стрельбе из револьвера. 'Мечтаю стать штурмовиком'. Это одобрил даже командир учебной части капитан Игнат. Если обычный сержант должен был носить с револьвером дополнительно двенадцать патронов, то на тренировки давали еще пятьдесят. Их надо было сдавать обратно в виде гильз, но на каждую тренировку можно было списать одну гильзу. Получаешь пятьдесят, сдаешь сорок девять.

Но это еще не все. Ладислав познакомился с другими стрелками, и однажды оказал одному из них услугу — сдал за него стреляные гильзы, тому было лень идти в оружейку. Сдал все точно, даже пятьдесят, а не сорок девять. Сдать за другого оружие или боеприпасы — нарушение, но очень небольшое. Ну что там — всего лишь гильзы. Через две недели он сдавал гильзы уже за троих знакомых.

Параллельно продвигалась другая операция. Ладислав стал чаще ездить в Адлер — то сопроводить туда солдат из учебки, то получить груз. Раньше он этого не любил — суматошно это, читать бумаги надо, считать груз. А теперь вроде как на штурмовика выслуживается.

У экспедитора в Адлере только вечер и ночь в распоряжении, на утро транспорт обратно. Поэтому встретиться с одним из рабочих закрытого цеха нитрования удалось только с третьего раза. Ладислав сразу понял, что если получиться, то только с ним. По вечно недовольному лицу догадался, в людях уже сам разбирался неплохо. Теперь уже он рассказывал про красивые дома, про Венецию, про красивых дев. В этот момент подошла жена рабочего. Она, конечно, молодка и крепка телом, но по лицу рабочего сержант понял, что все получится.

Они встречались еще несколько раз, обсуждая варианты ухода. А две тысячи винтовочных капсюлей, сотню артиллерийских капсюльных втулок и детали ударного взрывателя рабочий уже приготовил. Рецепты у него в голове.

Но все испортил султан — перекрыл Босфор. Ладислав запаниковал — обратного хода нет, винтовки в арсенале деревянные. Да еще в любой момент может начаться мобилизация резерва. Но купец заверил его, что есть проход по Дунаю. Так дольше, но тоже надежно, тем более — корабль у него свой. Сержант побывал с оказией в Адлере, и договорился с рабочим о дате операции. Тут надо было все синхронизировать.

Работникам закрытого цеха без охраны выходить никуда нельзя. Но тяжело тщательно охранять, когда целый год ничего не случается. Рабочий давно понял, в какой момент он может пройти в Лияш незамеченным для охраны. Еще его жена ложилась спать рано, а он последний месяц специально приходил домой очень поздно, так что раньше утра его не хватятся. Уже стемнело, он прошел через весь Лияш, и на северной окраине сел на приготовленную надежным черкесом лошадь. Ехать недалеко, меньше десяти километров, но в темноте это очень медленно. Когда тропа стала узкой и каменистой, он бросил коня и пошел пешком. Так быстрее, чем верхом.

Дошел до условленного места и разжег там небольшой костер, дрова и смола были уже заготовлены. Место для костра было обложено камнями так, что огонь виден только с моря. Время шло, ничего не видно. В какой-то момент захотелось домой, но вспомнил, что его отлучку обнаружат, и будет очень неприятно. Рабочий загрустил. Наконец в море мелькнул тусклый огонек, и вскоре к берегу подошла лодка. В лодке, кроме гребцов, сидел сержант, которому рабочий обрадовался как родному. Лодка отвезла на судно, купеческий парусник средних размеров. Начинало светать.

Командор.

Рано утром будит сержант из ГСБ — 'Пароход нужен! Спешно! Уходят!' Бежим с ним к причалу, он на ходу рассказывает, тяжело дыша.

— Ночью была секретная радиограмма — в учебке Мавролако пропал сержант с револьвером, карабином и двумя сотнями револьверных патронов. В тот же момент ушел чужой торговый парусник, ушел южным каботажем. На этом пути Адлер первый. Выслали ночью шхуну, она встала в нескольких километрах. А вдруг и правда, пойдут у берегов. На рассвете еле заметили неф на севере, он отходил от берега на запад. Вот шхуна сообщила ратьером и пошла дальше следить, у них абордажной команды на борту нет. Я, под свою ответственность, дал команду разводить пары на 'Спартаке', и грузится штурмовикам. Правильно?

— Молодец. А почему 'Спартак'? Ах, да, больше пароходов нет. Ну 'Спартак' после ремонта, ходит неплохо. Во! Давай на борт, нас ждут.

Пароход вышел из бухты и взял курс на парус шхуны вдали, чуть позже разглядели парус нефа. 'Спартак' шел довольно резво, ему не только корпус подлатали, но и машину перебрали. Кстати, капремонт такой паровой машины отличается от ремонта ДВС. К поршню тут идет не шатун, а шток, от него нагрузка на поршень всегда направлена вдоль оси цилиндра. Кроме того, давление цикла в паровике намного ниже чем в двигателе, и оно равномернее по ходу движения поршня. В результате износ цилиндра сравнительно равномерен, и даже при сильном износе поверхности геометрия сохраняется. Так что ремонт цилиндро-поршневой группы сводится к установке новых поршней и колец ремонтного размера. Ну еще слегка хонингование цилиндра ручной приспособой по месту сделают. Но это совсем перфекционизм, можно и без этого. В паровой машине условия смазки зеркала цилиндра намного лучше, нежели в ДВС.

А замену бронзовых вкладышей подшипников скольжения у нас и за ремонт не считают, это приходится делать весьма часто. У механиков целый набор вкладышей, на складах снабжения они получают новые в обмен на старые. Цех бронзового литья постоянно производит всю эту номенклатуру.

'Спартак' разогнался под машиной, но никакой остросюжетной погони не получилось. Скорость нефа много ниже скорости парохода, и мы подошли к паруснику как к буйку, еще и ветер для купца был не самый удачный.

Штурмовики приготовились — надели кирасы и шлемы. У противника не просто огнестрел, наши же револьвер и карабин. У первой волны штурмовиков по два револьвера, у второй волны — карабины. Сближаемся.

Венецианец.

Не удалось уйти незамеченными, в Адлере уже знали о произошедшем в Мавролако, и усилили наблюдение. Ведь место, куда мы пристали, не видно из Адлера. Значит, эта система быстрых сообщений у них действительно работает, и никакие это не голуби. Этот 'сержант', воин-перебежчик, рассказывал про эту систему, но там все слова незнакомые, и он сам плохо понимает как это работает.

А ведь все хорошо получалось — и мушкеты скорострельные получили, и заряды к ним. И самое главное — мастер по изготовлению секретных 'капсюлей' будет на нас работать. И тут погоня. Но мы отобьемся. Они попытаются взять нас живыми, и мы на этом сыграем — вот стоит под парусиной хорошая бронзовая пушка, заряженная картечью. И у меня много отличных воинов, многие из них успешно отбивались от пиратов. Сейчас почти все спрятались, мы делаем вид, что не оказываем сопротивления. Вот только этот сержант может все испортить. Этот дымный корабль приблизился, и тот занервничал. Надо было раньше его убить, но я хотел это сделать так, чтобы мастер не видел. Придется сейчас, а то преследователи совсем близко.

Когда Ладислав увидел вдали черный дым приближающегося парохода, ему стало плохо. Он понял, что не пройдет и часа, как произойдет что-то ужасное. Но венецианцы спокойно готовились к обороне. Все матросы и грузчики на корабле оказались вдруг опытными воинами, у каждого кроме сабли один или два пистоля. По меркам других стран команда вооружена очень дорого.

Эта уверенность успокоила сержанта, но теперь его терзали другие сомнения. Ему очень хотелось спуститься в трюм, но еще хотелось и выслужиться перед новым хозяином. Еще он понимал, что его участие в обороне повысит шансы отбиться.

Вдруг сразу трое воинов синхронно повернулись к нему и шагнули, доставая оружие. Сразу несколько мыслей пронзило мозг, и одна ужасней другой. Но тут еще рефлексы сработали.

Ладислав сходил на курсы быстрой стрельбы всего раз пятнадцать. Но рефлекс уже выработался — рука сама вырвала револьвер из кобуры, он лишь успел подумать — 'стрелять в голову, они в кирасах'. Три быстрых выстрела, и вся троица валится на палубу. Огляделся. Понял, что все люди на корабле хотят его убить, и еще несколько человек начали двигаться к нему с такими намерениями. Бах! Бах! Бах! Но падают только двое, один выстрел мимо. А вот быстро перезаряжать револьвер не научился! Аааааа!

Командор.

Когда 'Спартак' почти приблизился к нефу, раздались выстрелы. Я присел от неожиданности, но стреляли не по нам. Рефлекторно определил — 'револьвер'. Что-то там не хорошо, рисковать людьми не буду. Заорал:

— По второму варианту!

И через секунду на неф обрушился град пуль. У нас по уставу три варианта штурма. Третий — освобождение заложников. Второй — штурмуем с минимальным риском для себя, а освободить — как получится. Первый вариант звучит совсем просто — 'убей их всех'

Корабли заскрипели, прикоснувшись бортами, не все кранцы повесили. 'Эх, только отремонтировали!' — мелькнула глупая мысль. Штурмовики начали перепрыгивать на другую палубу. Делают это осторожно, контролируя ситуацию на палубе. Но там стоячих уже нет, выживших тоже мало. А вот под палубой противника много, из трюма высунулось сразу двое и стреляют из пистолей. Один штурмовик падает — кираса не пробита, но встать пока не может.

В люк закинули сразу две шумовых гранаты, и сразу после взрывов, ударили внутрь из трех карабинов. Потом подумали, и кинули туда еще 'колотушку' — осколочно-фугасную гранату на длинной ручке. Включили светодиодные фонари и полезли вниз.

Вот это время пережидать — самое трудное. Что там в трюме происходит — неизвестно, а выстрелы звучат не только наши, еще четко слышны выстрелы из дульнозарядного оружия. Не часто, но есть. И каждый такой выстрел отдается в сердце.

Из люка выскочили четверо штурмовиков, тащут пятого — раненого. Перепрыгнули на пароход, доктор уже ждет. Но все это бесполезно, пуля попала в шею. Кровь льётся ручьём, пульс не прощупывается, дыхания тоже нет. Эх!

Стрельба стихла. Идет досмотр судна, проверяют раненых — подозрительных связывают. Зовут меня посмотреть.

На палубе лежит убитый в нашей форме. Кобура расстегнута, револьвера нет. В левом кулаке зажат патрон. Опознали — сержант из учебки, кто-то даже начинал под его командованием. Но поверх формы на нем суконная куртка. Это что, он хотел скрыть свою принадлежность к нашей армии? Похоже, что предатель. Надо разбираться. Тем более есть легкораненые, уже что-то говорят на латыни.

Опять зовут. Из трюма, на куске паруса, подняли раненого. Это же рабочий из цеха нитрования! Как он тут оказался? Им даже с территории выходить без присмотра нельзя. Предстоит серьёзный разбор полётов.

А он весь в крови. Ему живот саблей проткнули глубоко, доктор говорит — не спасем, да я и сам понимаю. Даже до операционной не довезем, вон он какой бледный от потери крови. Сел на палубу рядом с ним, склонился. Мне надо услышать все что он говорит.

Вокруг движение — таскают трофеи на пароход. От взрыва фугасной гранаты открылась течь. Можно залатать, но не будем, несколько часов судно на плаву продержится. Оружия на борту много, даже короткая пушка есть, нам повезло, что выстрелить из нее не успели. Нашли наше оружие — кроме револьвера и карабина две однозарядных винтовки. А ГСБ об этом не докладывало. Еще один пункт.

Важной информации рабочий рассказал не так уж много. Но тут все понятно — соблазнился посулам заморским, завербовал его сержант. Ну и рассказал про уязвимости нашей системы безопасности в Адлере. Все больше сокрушался что бросил своих, жену свою жалел, и прощенье у всех просил. Доктор ему молитву прочитал. Так и отошел.

С собой еще забрали четверых пленных, кто ранен не сильно — для допросов. Жалко, что главарь не выжил. Неф пошел на дно, а мы в Адлер.

Сначала разобрали тактические ошибки штурма. У нас один убитый, один ранен в руку, у другого сломаны ребра. Как выяснилось, этот предатель Ладислав нам непроизвольно здорово помог. Его хотели ликвидировать, он им был уже не нужен, а он смог отстреляться — убил то ли троих, то ли пятерых. Из-за этого они не успели выстрелить по нам картечью. Ну еще из-за стрельбы Ладислава я изменил вариант штурма с третьего на второй.

Я даже попытался проанализировать, как это произошло, решение я принял подсознательно. Я услышал шесть выстрелов из револьвера в быстром темпе. Причем паузы характерные для 'быстрой стрельбы'. Это значит — стрелял наш человек, один. А потом пауза затянулась — скорее всего не успел перезарядиться. Но противников явно больше шести, и независимо от причины невозможности продолжать стрельбу, во враждебном окружении стрелок будет убит. У нас была информация, что там один наш, скорее всего. И подсознание мне выдало основную версию происходящего — 'спасать там сейчас некого'

Мы же думали — это купеческое судно, а тут пушка с картечью. Знали бы — сами картечью по палубе прошлись. А то, что в трюм полезли против вооруженной толпы — так штурмовики у нас парни горячие, им побегать-пострелять хочется. Я предлагал кинуть внутрь гранату со слезогонкой, но они говорят, что потом туда сутки не сунешься, а наши кожаные противогазы неудобные. В них ничего не видно, газ пропускают и на всех не хватает. А вот так, в штурме, товарища своего потеряли. Неоднозначно все.

Потом пошли доклады от ГСБ и армии. Нашли деревянные муляжи винтовок. Получается, что четыре винтовки 'ушли'. Видимо, отправили другим судном ранее. Но почти все похищенные патроны были на этом нефе, не сошлось количество всего штук на двадцать.

Картину произошедшего практически восстановили. Сейчас следствие занимается выяснением кто виноват, и что делать с безопасностью. Четверо арестовано, будем судить. Но вина не только на них, есть явные прорехи в наших системах. Безопасники и армейцы строчат предложения по усилению контроля и изменению процедур. Но я сделал один важный вывод. В существующей системе, катастрофическая утечка технологий рано или поздно произойдет. Тысячи людей преданы мне, но двое предателей — нашлись. И, судя по легкости их поиска, таких тут много. Но этот вывод я никому не озвучил. Рано пока, надо все обдумать.

Адлер изолирован совершенно недостаточно. Контакт с Лияшем и Мавролако надо контролировать еще жестче. Вот как раз в Чембало это будем делать заново, надо все заранее продумать.

Эта шпионская история меня совсем отвлекла, а ведь тут у нас война с османами. Тут на днях дипкурьер привез ноту из Порты — султан соизволил объявить войну официально.

В районе Ло Вати командует Аким, каждую ночь приходят от него отчеты, сел их читать.

Османская группировка войск вблизи Ло Вати обосновалась у реки, вне досягаемости нашей артиллерии. Османы обосновались, и стали усиленно разведывать окрестности. И в первую очередь их интересует проход на север. Но севернее Ло Вати горы подступают почти к самому морю, только у берега полоса в пару километров. Но эта полоса легко простреливается с кораблей. Дальше — горы, заросшие лесом. Пройти там может только пеший — ни обозу ни артиллерии там не пройти. Верхом очень тяжело, и их конница туда не пошла. Кавалерии у осман около двух тысяч, почти все остальное войско — пешие азапы, почти что ополчение. Янычар в этом войске не видно, что-то не самые лучшие войска против нас султан выставил.

Послали они сотню конницы искать пути. Те пошли назад, вверх по реке Чорохи, а потом по ее правому притоку. Прошли километров пятьдесят, а там проход к реке Супса, по которой можно спуститься к морю. Но не доходя устья можно пройти в долину реки Риони, в устье которой стоит наш пост Поти.

У нас есть карты местности, пусть и не очень подробные. Когда разведка доложила, что конница пошла вверх по реке, Аким понял, где они выйдут к Риони. Конница в горах это не то что конница в степи. Путей, пригодных для лошадей в горах немного. А если сюда добавить, что ближе десяти километров к берегу они подходить не будут, то проход обозначился однозначно.

В засаду послали всего один взвод. Не драгуны, но поедут верхом, от Поти там километров двадцать пять. И два сапера с минами. Место для засады хорошее, в горах такие места часто встречаются. Дорогу дальше заминировали под головной дозор. Растяжки для этого мы ставим высоко на шестах или деревьях, против конных. Мина похожа на ПОМЗ-2. Через полсотни метров поставили еще такую же растяжку, вдруг уйдут вперед прорываться.

Этот взвод вооружен уже по новой норме. В каждом отделении пять магазинных винтовок и два карабина. Стрелять в засаде будут из винтовок, карабинеры прикрывают. Это на случай если османы попрут на засаду, из карабинов вблизи можно создать высокую плотность огня. Но это вряд ли. Взвод расположился на пригорке, и лошади на такой крутой склон, да сквозь кусты, не пойдут. Человек пройдет, но это надо спешиваться. Под огнем всадники этого делать не будут. Скорее всего попытаются рвануть куда-нибудь. Кроме как вперед или назад, могут податься вправо, удалиться от засады к противоположной стороне ущелья. Тогда расстояние стрельбы увеличится со ста двадцати метров до двухсот пятидесяти.

Наблюдатель доложил — идут османы. Наконец-то! Заждались. Командир взвода еще раз пробежался вдоль залегших бойцов. Тут все нормально. А вот лагерь, где остались лошади и два карабинера далеко, километра два, не проверить. 'Без приказа не стрелять' еще раз напомнил подпоручик. 'Да слышали уже' подумали солдаты.

Опять потянулись долгие минуты ожидания. Но вот движение — появился головной дозор. Четверо всего. Пропустили, опять ждем. Вот появилась колонна. Расстояние между головным дозором и колонной небольшое, а мы мины поставили намного дальше, чтобы тревога у осман раньше времени не случилась. Это легкая конница — акынджи, по оснащению ближе к татарам, доспехов почти нет.

Колонна все тянется, но уже пора. 'Огонь!' — залп двадцати винтовок разорвал тишину. Перезарядка, прицеливание — и снова залп, но уже не такой стройный. Каждый стреляет по готовности. Сто двадцать метров для такой винтовки — совсем близко, если есть время прицелиться. Попадает почти каждая пуля, если не во всадника, то в коня. А у самих осман огнестрела почти нет — пики, сабли, луки. Только несколько пистолей, тюфенков-мушкетов нет совсем.

После первых выстрелов османы остановились, и даже рванулись было к врагу на звук. Но остановились перед крутым склоном. Лучники собрались стрелять, но не видят — куда. Солдаты в оливковой форме залегли среди кустов и камней — разглядеть сложно. Особенно, когда не знаешь, что надо искать лежачих и зеленых, а не разноцветных, стоящих в полный рост.

По замершим на месте всадникам попадать еще легче, колонна стала таять на глазах. Крики раненых, ржание лошадей — такие знакомые признаки боевого хаоса. Тут убили командира сотни — еще бы, такая яркая цель. И османы рванули — те, кто в хвосте колонны — назад, остальные — подальше от звуков выстрелов. Но и у дальнего склона ущелья пули их настигали, только целится стрелкам надо тщательней. Османы это начали понимать, и тоже ушли назад, те, кто смог уйти.

Всего несколько минут стрельбы, и на поле боя не осталось ни одного всадника. Были лошади, потерявшие седоков, были раненые на земле — верхом ни одного.

У подпоручика было два основных варианта окончания боя. Первый — обстрелять, в случае интенсивной контратаки османами — отступать к поляне с лошадьми и уходить к Поти. Лес тут густой, верхом не пройдут, а пешие пока поднимутся в гору — можно успеть оторваться. Но тут явно был второй вариант — враг понес большие потери и отступил. Так что лежим, наблюдаем.

Сейчас две опасности — османы могут попытаться вернуться и обойти с фланга. Но там тоже густой лес и скалы — верхом не пройти. И где-то слева бродит головной дозор. Подпоручик послал третье отделение усилить дозор правого фланга, а первое — дозор левого. А сам стал рассматривать поле боя. Да какой это бой! Османы стреляли по ним из луков, но ни одна стрела даже близко не упала. Значит, османы их даже не видели. Вот что значит — винтовки. Лежи и стреляй. Никто тебя не видит. А если даже увидит — попробуй попади в лежачего. А из лука лежа не постреляешь, надо хотя бы на колено встать.

У осман большие потери — больше полусотни тут лежит. Особенно в том месте, где первая половина колонны остановилась в первые секунды стрельбы. Там более тридцати убитых цепочкой лежит — как ехали, так и попадали. И по всему полю раскиданы. А лошадей убитых совсем мало, солдаты хорошо стреляют.

Тут как громыхнет, подпоручик аж подпрыгнул от неожиданности. Это мина сработала. Вот и дозор нашелся. Интересно, весь? Посидели еще немного, никто не появляется. Можно уходить, задание выполнено.

Наблюдатели доложили Акиму, что в лагерь вернулись всадники. Меньше трех десятков вернулось, хорошо стрелки в засаде отработали. Из этого похода османы сделают однозначный вывод — надо послать больше войск. Большое войско нам не остановить, и мы решили провести диверсию, чтобы еще потянуть время.

Создание пулемета давно буксует, и я решил сделать хоть какую-то замену ему. Единственный приемлемый вариант — 65-мм орудие с картечными выстрелами. Но тут надо много доработок, прежде всего не устраивает эффективность чугунной картечи — она крупная, 19 мм, и поэтому ее в выстрел помещается мало, всего около сотни штук. Тут я не пожалел ресурсов, и решил применить свинцовую картечь. Зря я, что ли, свинцовый магнат. Чугунная картечь весит 25 грамм, свинцовая, того же веса, будет уже 16 мм в диаметре. Но меньший диаметр будет иметь меньшее сопротивление воздуха, при том же весе. Свинцовая картечь будет эффективней чугунной. Чтобы сравнять эффективность, свинцовую картечь можно еще уменьшить. Уменьшили до 14 мм — 16 грамм. В тот же вес теперь помещается полторы сотни пуль при той же эффективной дальности. Это уже лучше.

Хочу попытаться использовать картечницу на манер тачанки, но совсем буквально повторять не надо. Нужен легкий лафет, с хорошим ходом и такой же передок. Быстро выехать на позицию, отстреляться, быстро удр... отступить.

Сварные стальные колеса, как для сельхозтехники, только диаметр больше. Спицы из тонкого уголка, легкие получились колеса. На осях бронзовые втулки с масленками, если смазывать перед боем — отлично крутятся. Лафет из тонких уголков и двутавров, передок тоже очень легкий. Лафет пушки прицепили к передку, возница уселся на место, и одна лошадь потянула это все по ровной дороге. А пара лошадей потянула рысью.

Но один возница из пушки стрелять не сможет, посадили на лафет и передок весь расчет — лошадям стало тяжело. Решили, что остальной расчет поедет верхом, нельзя снижать скорость. Вот такая конная артиллерия получается.

Еще оказалось, что пушка при выстреле сильно отскакивает, легкая слишком. Первый испытатель теперь лежит со сломанной ногой. Стрелять надо только с длинной веревочкой.

На полигоне обкатали — действительно, можно быстро выйти на позицию, быстро уйти. Медленней, чем тачанка, еще уходит время чтобы отцепить-прицепить передок. Но, зато, это пушка. Можно и фугасным забабахать, пулемет так не умеет.

Но одну пушку так применять — смысла мало. Вот если выкатить батарею — шесть штук, то можно создать очень неплохую плотность огня. Не всякая конница сможет прорваться к такой батареи. Хотели испытать эту пушку близ Ло Вати, но Аким написал, чтобы не присылали.

Оказывается, нет там таких ровных мест, чтобы можно было лихо подкатить пушку. Это не степь. Там даже кони под седлом ходят, в основном, шагом. Чтобы ноги не переломать. Есть отдельные дороги, по котором арба проходит. Но привязывать бой к дорогам — тактически не правильно. Тем более, в районе османского лагеря хоть и почти ровная долина, но ее пересекают множество ручьев. Пушка там пройдет с трудом, ни о каком внезапном нападении речи нет.

Это что получается? Даже если б у нас были тачанки с пулеметами, то мы бы их там не смогли бы использовать. Нет, конечно, можно использовать в обороне. Либо провести общевойсковую операцию — наступление. С выдвижением на позиции, и их удержанием. С использованием пехоты и артиллерии. Можно, но не при таком катастрофическом численном преимуществе врага. А вот наскочить, обстрелять, нанести серьезный урон личному составу, и быстро отступить — не позволяет рельеф местности.

Поэтому решили применить уже проверенное оружие. Один пехотный взвод участвовал в разгроме конницы близ Поти, они уже приехали в Ло Вати. Другой, такой же взвод тут уже был. Лагерь осман стоит на другом, правом берегу реки. Через реку — заливной луг, за ним лес. До леса чуть меньше километра. Большая часть луга заросла травой и кустами, у самого берега галечный пляж. От кромки травы и кустов до осман метров триста через реку.

Вечером оба пехотных взвода доехали верхом до края леса, переночевали. Перед рассветом прокрались по траве и кустам до открытого места. Дождались, когда хорошо рассветет, и османы начнут ходить по лагерю. В лежачих попадать трудно. И по команде дали залп из сорока винтовок. Османы повскакивали уже все, лагерь забурлил. По такой толпе и промахнуться трудно, отстреляли в быстром темпе по магазину — четыреста патронов ушло.

Сменили магазины, тут к реке всадники подались, на звук. Река в этом месте неглубокая, конь по дну переходит. Но поток сильный, вода холодная, на дне большие камни лежат. Очень неохотно кони лезут в реку. Всадники начали заходить в реку, стрелки перешли на прицельный огонь. Триста метров для стрельбы лежа из такой винтовки — не сложная дистанция. Десятки всадников так и попадали из седел на самом берегу. Отступили османы от берега. Стрелки добили магазины по толпе и опять перезарядились.

Недалеко от берега начала выстраиваться большая группа всадников для атаки, более двухсот сабель. Командир стрелков решил не рисковать, в быстром темпе отстреляли магазины по лагерю — на кого пошлет. И бегом в лес. Там на коней и в крепость, преследователей даже не видели. Таким образом, отстреляли по османом почти прицельно тысячу двести патронов. Полтысячи убитых и раненых должно быть, как минимум.

Третий корвет максимально достраивали в эллинге, там теплее, чем на воде. Но там слишком низкая крыша, и не помещаются носовые орудийные башни и передняя часть надстройки. Но зато было время доделать почти все основные системы, и на воду его спустили почти готовым к эксплуатации. Из крупных недоделок, кроме носовых орудийных башен, ещё недоделанный капитанский мостик. Ну и соответственно — часть систем управления кораблем. Мелкие недоделки даже не считаем, будут доделывать в процессе освоения, мастерами вместе с матросами.

Чуть было не назвал третий корвет по инерции 'Ураном', после 'Юпитера'. Но вспомнил про неприглядную судьбу бога неба Урана, и отказался. Пошёл другим путём, Юпитер, Марс — бог войны. А его греческий вариант — Арес. Этим именем когда-то хотел назвать второй речной корабль, но выбрал для него более мирное имя — 'Гермес'. Но имя бога войны неплохо подходит для четырех пушечного корвета. Так что на волнах в нашей бухте закачался корвет 'Арес'.

Ещё он заметно отличается от своих старших братьев — он чёрный. У нас опять дефицит льняного масла. Летом купцы с Руси привозили масло бочками, но даже с учетом добавок других масел с сиккативами, на все наши новые корабли не хватает. У 'Ареса' масляным свинцовым суриком окрашена только подводная наружная часть борта. Все остальное чёрным каменноугольным лаком, битумный нефтяной тоже кончается. Так что 'Арес' у нас — чёрный корабль.

У Фёдора в Воронеже есть льняное масло, несколько бочек, но Дон пока скован льдом, ждём. А для Федора у нас готов паровой колесный катер. Сделали для него два редуктора на конических шестернях. Теперь его трансмиссия работает так — на выходном валу паровой машины два шкива ременных передач, крутящий момент разделяется на два потока — левый и правый. От ведомых шкивов идут две карданных передачи, внутри деревянного короба, чтобы никого на валы не намотало. Шарниры Кардана мы используем давно, самый первый вал трансмиссии от водяного колеса в Чернореченске соединялся такими шарнирами, только деревянными. Сейчас у нас валы из стальных труб, вилки и крестовины литые, на крестовинах бронзовые втулки. Вот только консистентных смазок у нас нет, смазываем жидкой смазкой. При интенсивной эксплуатации это надо делать каждый день.

Карданные валы вращают ведущие шестерни угловых редукторов, которые уже с большим моментов вращают гребные колеса на корме. Штурвала и пера руля на катере нет. На ременных передачах стоят натяжные ролики на рычагах, к ним ведут тяги рычагов управления с капитанского места. Управление как на тракторе — если потянуть один рычаг, натяжной ролик ослабляет ремень, передача перестает передавать момент, катер поворачивает.

Катаются на катере по бухте, когда сильного ветра нет. Катер у нас явно речной, борта низкие, большой волны боится. Но зато не боится мелей — специально пробовали зайти на мель с мелкой галькой, чтобы камнями дно не пробить. Если мель не сильная, катер себя протаскивает, гребными колесами. Со скрежетом, обдирая краску. Можно частично выползти носом на берег, а потом сползти в воду. То что нужно для верховий Дона, вот и ждет катер отправки в Воронеж.

Запустили вторую установку по переплавке свинцово-цинковой руды. Ну установка — громко сказано, стальной куб внутри печи. Внутрь закладывают руду с толченым углем, и сильно нагревают. Через трубочку пытаются выйти пары цинка, конденсируются, высыпаются блестящими дробинками. Внутри остается свинец с большим содержанием серебра.

С помощью двух установок, работающих в три смены, стали уверенными темпами сокращать кучу руды. Но черкесские купцы периодически еще привозят. Не так много, как осенью, все-таки тут зима была, Кубань иногда замерзала. Привозят, а я отказать им не могу, в этой руде и свинец, и цинк, и серебро. Когда уйдем из Адлера, буду руду складировать в Матреге, вывозить большой баржей. Это серебро сейчас наш основной источник дохода. На складе уже лежит около пятнадцати тонн свинца, это только то, что не увезли на продажу. Около двенадцати тонн цинка — его никому не продаем, но начали интенсивно расходовать. Много уходит на оцинковку — болты и гайки для кораблей используем только оцинкованные, цистерны для воды еще. Стали делать орудийные гильзы из латуни. Наконец-то пришли к нормальному статусу цветных металлов — латунь стала для нас доступнее бронзы. Хотя бы из-за меди, ее в бронзе около девяноста процентов, а в латуни около шестидесяти.

Лить латунь сложнее чем оловянно-цинковую бронзу, но мы этот метод еще на маленьких гильзах отработали. А с большими гильзами даже проще — стенка толще. Но зато гильзы лучше — латунь пластичная, не трескается, гильзу можно переснаряжать многократно.

В техпроцессе получения серебра узким местом у нас является гальванический аффинаж. Я уж думал, что придется уезжать с большим количеством 'серебряного' свинца. Но там еще один этап, довольно простой. В расплав свинца добавляется точно отмеренная порция цинка — получается серебряно-свинцово-цинковый королек и чистый свинец. Цинк опять отгоняется в железной реторте, серебряно-свинцовый сплав идет на аффинаж.

Так что на склад пошли массово пудовые слитки свинца с клеймом 'Ч', а под охрану — серебряно-свинцовые слитки. Так уже проще, потом постепенно электролизом переработаем.

После достройки баржи 'Церера', корабелы-плотники заскучали. Досок много, а строить больше нечего. Занялись они ремонтом мавн, которые мы используем как баржи. Как я уже говорил, баржи из них неудобные — борт высокий, сами узкие — но что есть, нормальных барж у нас только две: 'Деметра' и 'Церера'. Для ремонта деревянных судов доски расходуются мало, тут больше в дело пошёл битум низких марок. Промежуточный продукт, полностью не очищенный от жидких углеводородов. Он до конца не твердеет, очень хорошо борта герметизировать.

Эти мавны сейчас в бухте стоят, прошедшей зимой мы грузоперевозками почти не занимались, зимой в море плохо — холодно и штормит. Уголь и руду запасли до конца осени, и зимой работали уже спокойнее.

В Адлере уже тепло, а на Дону ледоход ещё не начинался. Скоро надо начинать переезжать в Чембало. Все думаю, как поселить своих мастеров изолированно. Чембало больше Лияша, и соблазнов там ещё больше. Гликерию вспомнил — надо съездить к ней.

Так, не отвлекаться. Своих надо поселить отдельно, изолированно. Может на этом 'плавдоме', что делали для шахтеров, на базе все той же мавны? Поставить в бухте, контроль контактов неплохой получается. Только тесно там, их надо селить с семьями, комфортно. Воображение рисует круизный лайнер, каюты-комнаты для каждой семьи. Все живут комфортно и счастливо...

Мавна вполне себе лайнер этого времени — без малого, полсотни метров длиной. Только узкая как пирога, мало полезного объёма. Идея! Я понял! Я на чем сюда по Дону прибыл? На катамаране, из двух стругов сделанном! Сделаем катамаран из двух мавн — вот он, круизный лайнер. Только без двигателя — брандвахта, плавдом.

Побежал в конструкторское бюро, сели проектировать. Пацаны тут тоже за новыми проектами соскучились. Теперь мавны — это поплавки катамарана. Починим, врежем водонепроницаемые переборки. Внутри грузовой трюм получается — склад припасов, танки для пресной воды. Грузоподъёмность мавны около восьмидесяти тонн, но это мы опасались что волна через борт захлестнёт, недогружали. Теперь в основной части они будут накрыты надстройкой, нос и корму накроем палубой. Волны будут не страшны, можно нагружать гораздо больше, тонн сто двадцать — сто сорок.

Получается очень большая нагрузка на балки-соединители поплавков. При волнении их будет вырывать из корпусов поплавков. Чтобы все не развалилось, балок надо много, их надо ставить почти по всей длине, оставим метров десять на носу и метров семь на корме. Чтобы длина надстройки была тридцать метров. Поплавки шириной около шести метров, это мы гребную палубу убрали, из-за неё галера казалось широкой. Пролёт назначили восемь метров, получается полная ширина жилой надстройки двадцать метров. Сами балки будут в виде ферм, хорошо врезанные в корпуса поплавков, верхний пояс ферм — бимсы корпусов.

Общая площадь жилой надстройки — шестьсот квадратных метров. Это один уровень, надстройка будет двухэтажной — тысяча двести квадратных метров. Часть уйдёт на общие и служебные помещения — столовая, санузлы, душевые, коридоры. Жилые комнаты будут разной площади, от пятнадцати до двадцати пяти метров, для семей разного размера. Получилось сорок четыре каюты. Сама надстройка — большой, двухэтажный каркасный дом. Внутренние перегородки из тридцатой доски, наружная стена — из пятидесятки. Да, такое все тонкое, но иначе очень тяжело получается, одного леса уже больше сотни тонн.

У нас досок второго, третьего и четвертого сорта очень много. Но это не ГОСТовские сорта, первый сорт у нас идет на ответственные конструкции кораблей — доски идеального качества. Второй сорт идет на вспомогательные судовые конструкции, тоже очень хорошие доски. Так что эту надстройку можно строить в основном из третьего и четвёртого сортов. Второй сорт пойдет на перекрытие второго этажа — это будет палуба — и пол и герметичная крыша одновременно. Будет иметь слегка выпуклый профиль, чтобы вода быстро сходила. На самом верху получается огромная площадка, по периметру леерное ограждение. Вот пусть там люди отдыхают, и не надо даже будет на берег сходить.

В каждую комнату, или каюту, нужно окно. Иллюминатор. Они будут небольшими, все-таки иллюминаторы. Но прямоугольными, тридцать на сорок — как окна. Или форточки. Это мы стекла такого размера сейчас льем. Поэтому жилые комнаты располагаются по периметру, в середине служебные помещения. Но их как-то тоже надо освещать. На втором этаже проще. По центру крыши сделаем световые фонари.

Боковые стенки надстройки заподлицо с бортами поплавков, не будет прохода вдоль бортов снаружи. Это не только выше защищенность от абордажа, но и усиленный контроль за контактами с внешним миром. На уровне палубы поплавков получаются две площадки на баке и одна поперечная на корме. Вот как раз между баками поплавков очень удобно будет принимать шлюпки, там и волна меньше, и можно грузовой кран установить.

Всю ночь до утра рисовали эскизы, считали, спорили. Хорошо получается, и вправду, круизный лайнер. Деревянный. Вот это немного вызывает опасения — пожароопасность, отвыкли от этого со стальными кораблями. Под камбуз сделаем отдельный отсек из листовой стали, и печь будем топить только там. Ставить печи в каждую каюту нельзя, сгорит корабль быстро. Скорее всего придется делать водяное трубопроводное отопление. Это же сколько труб! Металлический камбуз прирос такой же котельной. Ладно, до зимы далеко, пока судно будет без отопления. А пока прохладно, можем сшить всем спальные мешки из овчины — очень удачные получились. Хотя, пока построим, лето начнётся.

Опомнился. Пошёл проверять остальные дела, у нас тут война, а я кораблики рисую.

Почитал доклады Акима. После диверсии с обстрелом из винтовок, османы перевели часть лагеря на левый берег. Выставили караулы, конный патруль ходит кругами. Видно, чувствительный урон им нанесли. А, может, убили какого-нибудь эфенди или агу. Больше недели османы ничего не предпринимали, наши предложили повторить диверсию. Но изучив позиции, поняли, что добиться значимого результата без потерь не получится.

Предлагали привезти из Порт-Перекопа трёхдюймовку на полевом лафете. Подкатить ее ближе, и обстрелять лагерь шрапнелью. Но побоялись контратаки осман. Они могут попытаться захватить орудие, невзирая на потери. Да и такое орудие только одно, артобстрел получается жиденький.

Наши бронетранспортёры на воловьем ходу сюда тоже не годятся. Они по ровной степи ходят небыстро, избегая ямок. А тут они только до первого ручья дойдут.

Сейчас бы сюда бронетранспортёр настоящий! Мне только двигателя не хватает. Резина для колес не нужна, на стальных колесах поездим. В броне и пулемет не нужен, конницу можно подпускать вплотную и расстреливать из карабинов. Гусеницы тоже не нужны, тяжелые и сложные, мне проще многоколесный полный привод сочинить, шестерни у нас уже неплохие получаются. Вот только броневик выйдет тонн на пять весом, не меньше. И чтобы он передвигался по не сильно пересечённой местности, двигатель нужен на сотню лошадей. А лучше на две сотни.

Достал чертежи двигателей — я уже несколько вариантов нарисовал. Нее, до броневиков еще очень далеко. Пока все только на бумаге, даже экспериментировать не начинали. А чем заправлять? Как назло, из продуктов нефтепереработки остаются только керосин и соляровое масло. Бензиновые фракции почти все расходятся на красители, тнт и растворитель для лака. Мало нефти добываем. Может, надо там скважину пробурить? Но буровая установка это тема не на один месяц. Раньше надо было. А я корабли строил. Но с кораблями у меня возможность маневра. Так что придётся воевать без броневиков, мешать продвижению осман. А новыми разработками будем заниматься уже в Чембало.

Но ночью пришло еще сообщение с фронта. Утром лагерь осман пришел в движение, и более половины войск двинулось вверх по реке. По тому же маршруту, каким ходила конная сотня. Это значит, дня через четыре они выйдут к Риони и Поти. А часть войск, где-то одна треть, осталась на прежнем месте.

Устраивать двумя взводами засаду на десятитысячное войско мы не рискнули. Только поставили мины на пути, первая — растяжка, потом еще пяток нажимных мин, через большие, неравные промежутки. То, что при этом происходило на марше в османском войске, можно только вообразить. Но вместо четырех дней, они выходили к Риони девять. Вышли в долину реки, стали спускаться к морю, а там корвет стоит. Хотя никакой крепости там у нас нет, на одном берегу реки — рыбацкая деревушка, на другом — три домика, пост Поти. Гарнизон — одно отделение, и те уже на борту корвета. Но 'Юпитер' охраняет не эти три домика, у нас тут поля. Самые большие наши посадки картофеля и пшеницы. Вот только не знаю, стоит ли бороться за них. До времени сбора урожая еще около двух месяцев. Но ранние сорта картофеля уже созревают, можно будет убирать через месяц или даже раньше. Вот этого есть шанс дождаться.

Османы стояли на реке два дня, играли с корветом в гляделки. Так и не поняв, что он тут охраняет, пошли на север. 'Юпитер' двинулся параллельным курсом, оставив шхуну охранять огород. Около полусотни километров османы двигались нормально, но потом горы приблизились к самому морю. Нет, у моря еще можно было пройти, но корвет создавал возможностями своей артиллерии запретную зону. Османам приходилось двигаться по горам, заросшим густым лесом, где каждая речка — ущелье. За день войско не проходило и десяти километров. Телеги пришлось бросить, припасы везли во вьюках, артиллерия с небольшим войском повернула обратно к Ло Вати. Кавалерия превратилась в обоз. Старший механик 'Юпитера' ворчал, что можно было бы встать на якорь и котлы не топить. Все одно османы за сутки не уходили из поля зрения стоящего на одном месте корабля.

Одно из ущелий с речкой было особенно тяжело для переправы. Если люди, простимулированные командирами, отважно шли в холодную воду, то кони отказывались ступать в бурный поток. Османская кавалерия попыталась схалтурить, спуститься ниже, туда, где переправа проще. Но всего лишь один выстрел фугасным снарядом из трехдюймового орудия убедил осман вернуться к ранее выбранному маршруту.

До Себастополиса оставалось менее тридцати километров, но утром, османское войско не свернуло лагерь и не двинулось дальше. Так они стояли почти неделю, жгли костры даже днем. Разведчики сходили посмотреть, вернувшись — доложили: 'Много осман с горячкой слегли, сотни уже похоронены, еще могилы копают'.

Когда я прочитал эти строки отчета, подумал — 'Надо же, генерал Мороз умудряется помогать русским даже тут, на юге, при плюсовой температуре'. Вода в речках ледяная буквально, на вершинах этих гор еще снег не растаял. В этих горах заметно холоднее, чем в долине Ло Вати.

Наконец-то османы вывалились в долину северо-восточней Себастополиса. Место для лагеря тут удобное, пушки корвета не добивают. Деревня на берегу реки, но вот только пустая.

Когда мы поняли маршрут османов, послали во все деревни, на их пути, солдат. Они объяснили жителям, что идут османы, будут их грабить. Уходите с припасами в лес, уводите скотину. Ага, так они и послушались. Ушло в лес только около трети деревни. Послали солдат снова, сказали: 'Даем два дня. Потом придем, все, что съедобное тут останется — заберем'. Наблюдатели доложили — через день еще часть жителей ушла, но и осталось еще много. Наутро послали отряд солдат. Солдаты шли не спеша, и когда подходили к деревне, увидели жителей, уходящих в другую сторону. Опустела деревня. Ну не верят люди словам.

Османы встали лагерем, грамотно встали. Караулы выставили, конные дозоры пошли. Подскочить и обстрелять уже не получится. Можно обстреливать из винтовок метров с 600-800, но на это жалко патроны, а артиллерию не подтянешь.

В этом районе у нас одна серьёзная крепость — Себастополис-Сухум. Остальные — Песонко, Никопсия, Какари — это фактории, укреплений нормальных там нет.

Османы постояли так три дня, видимо, отдыхали после трудного перехода. Затем большая часть войска двинулась дальше. И тут я понял одну из задумок великого Визиря. Напротив каждой нашей крепости он ставит небольшое войско — две-три тысячи. Небольшое для него, но у нас в крепостях гарнизоны — не более взвода. Приходится усиливать гарнизоны, а то и корвет добавлять. Растягивает нашу оборону, с его численным превосходством, и нашей географией городов, это не сложно. А корветы так кончаться очень быстро.

Послал пароход с баржей, из трёх соседних факторий забрал гарнизоны, приказчиков, товары. Все что можно было забрать ценного — забрал. Солдат в Себастополис, остальное в Мавролако и Адлер.

Османы пошли дальше, профиль местности тут позволяет нормально идти, не приближаясь к морю. Прошли Песонку и уткнулись в край Большого Кавказского хребта. Через самые горы им не пройти, там даже снег ещё не растаял, несмотря на весну. Можно было бы пройти у самого моря, там даже тропа есть. Но в море корвет маячит — только сунься. Остался один вариант — подниматься по реке Бзыбь и искать там перевал. Узнали у местных — проход там есть.

Но мы к этому почти год готовились. Егеря тут всё изучили, нашли много подходящих мест для засад. И как только колонна войск втянулась в ущелье, начались обстрелы. Группы егерей небольшие, одно отделение — пять винтовок, два карабина. Но стреляют метко, и места для засад выбирают такие, что контратаковать их совершенно невозможно. Первая же засада убила и ранила около сорока осман, казалась бы — совсем немного. Но невозможность добраться до стрелков на горе, общая беспомощность — сильно повлияла на настроения осман. Воины пытались быстрее выйти из зоны обстрела, прятались за деревья. Войско забилось в лес и выползло подальше от опасного места.

Двигаться по лесу такому войску тяжело — очень медленно получается. Вышли на тропу — взорвалась мина на дереве, опять встали. Прошли ещё несколько километров — опять засада. Чем дальше по ущелью, тем труднее и уже дорога. Колонна войска вытянулась на несколько километров. Войско дошло до стрелки, где в реку впадает приток, по которому и надо идти к перевалу. Место тут относительно открытое, османы встали лагерем. И во все стороны, через лес, полезли небольшие отряды осман, по два-три десятка — то ли разведка, то ли дозоры. Один из отрядов напоролся на отделение егерей. Егеря перебили чуть ли не половину отряда, османы обратились в бегство. Самозарядный карабин в лесу очень эффективен, ещё стрелки с винтовками добавили.

Но таких отрядов много, получается, что егеря воюют с этими отрядами, но подобраться и обстрелять основной лагерь не могут. Через несколько дней такие отряды целенаправленно начали продвигаться к перевалу. Но там продвигаться ещё труднее, а устраивать засады ещё удобнее. Пока что ни один отряд не достиг перевала, сотни осман убито на берегах этой речки. Появились потери и среди егерей, единицы, но у нас и егерей немного. После нескольких дней упорного штурма горных троп, напор осман стих. Такое впечатление, что они разведали путь и готовятся к настоящему штурму.

Но прошло несколько дней, ничего не происходит. Османы обустраивают лагерь, строят шалаши вдобавок к шатрам. Тут ещё наши гонца перехватили, донесение переправили в штаб, в Адлер. Там у нас есть несколько знатоков османского.

Но в письме только описание пройденного пути, и засад, что мы устраивали. Видимо, это не первый такой гонец, и не последний. Такое впечатление, что это разведка. Вот это да! Эта семитысячная группировка в полусотне километров от Адлера — разведгруппа? Какое же будет основное войско?

Тем временем, штаб разрабатывал еще одну операцию. Для диверсий в Мраморном море надо прорваться через крепость Румелихисар. Планировали без меня, и насочиняли. Посчитали, что для нейтрализации каждой из четырёх башен надо сто 76-мм фугасных снарядов, и поставили план производственникам 450 штук, 50 запас. Отлили корпуса, но то мелочи — три тонны чугуна. Но они залили уже двести двадцать штук тротилом! Потратив почти все наши запасы — сто пятьдесят килограмм. А я планировал снарядить этим толом 65-мм снаряды, хватило бы на семьсот штук. Этих снарядов надо много, для войны на море они оптимальны, преимущество на море нам терять нельзя. Запас снарядов есть, но этого недостаточно.

Сырьё для производства тола есть — и селитра, и сера, и толуол. Хотя селитра интенсивно расходуется на черный порох. Но производство кислот и само нитрование происходит медленно. Чтобы наверстать планы по 65-мм ОФСам надо ещё месяц работы химикам. Что-то опять маячит снарядный голод, но уже на другом уровне. Надо ещё что-то иметь для войны.

У нас же есть еще одно взрывчатое вещество, которое мы можем производить — хлораты. Мы производим в небольших количествах хлорат калия для капсюльных составов. В свое время я отказался от массового производства хлоратов, они требуют большого количества электроэнергии. Но тогда и энергия у нас была в дефиците. Сейчас только электролизеры меди и серебра потребляют на порядок больше электричества, чем мы производили тогда. К тому же генераторы для электролизеров имеют очень большой выходной ток при низком напряжении, это так же подходит и для установок для производства хлоратов. Которые тоже являются электролизерами, даже более простыми по конструкции. Для этого мы используем высокие кувшины с графитовыми электродами, электролит и сырье — раствор хлорида натрия. Кувшины высокие чтобы хлор не улетучивался и успевал прореагировать. Очень простой техпроцесс, если есть электричество. Есть тонкости с разрушением электродов, но все решаемо, просто больше возни с очисткой продукта.

Если не нужны капсюля, а нужна взрывчатка, то можно обойтись хлоратом натрия вместо хлората калия. Это хорошо, так как запас хлорида калия у нас есть, но он не безграничен, как источник хлорида натрия. Хлорат натрия более гигроскопичен, но его можно защитить от влаги, пропитав просушенный порошок соляровым маслом и парафином. Получается шеддит, популярная взрывчатка конца девятнадцатого века. Шеддит по мощности не уступает динамиту, и при этом гораздо менее чувствителен к удару. Натриевый шеддит даже мощнее калиевого.

Пособирали по Адлеру кувшины и амфоры. Около генераторов, имеющих излишки мощности, появились разномастные электролизеры. Обучили троих рабочих, установки работают круглые сутки. Еще операции по очистке и перекристаллизации, но это проще. Стали получать несколько килограммов хлората натрия в сутки.

Замесили взрывчатку. Взрывается отлично, даже немного сильнее тринитротолуола. Но вот чувствительность к удару довольно высокая. Не динамит, но взорваться от удара может. Долго спорили, можно ли стрелять из пушки снарядами с шеддитом. Испытать не рискнули — пушку жалко. Ведь шеддитом можно снаряжать ручные гранаты. Так и решили — будем производить шеддит, теперь можем расширить производство гранат без ущерба для производства снарядов.

Для артиллерии есть еще один вариант. Шрапнельные снаряды не требуют дефицитных ресурсов, только сталь, немного меди на ведущие пояски и чёрный порох. Даже сделали литьевые формы для бронзовых деталей дистанционной трубки, можем производит ее массово. Но работает она ненадежно, примерно каждый пятый выстрел или срабатывает не вовремя, или не срабатывает совсем. На заседании совета решили — ну и фиг с ним, пусть не все срабатывают, полетит болванка во врага. Поставили производственникам план — двести штук 76-мм шрапнельных снарядов. Ещё и сотню гильз заказали. Переснаряжать мы можем быстро, но чтобы меньше зависить от логистики и других случайностей, надо иметь резерв гильз. Бронза тоже кончается.

Но это только один из моментов этой операции. В самом начале мы думали провести диверсию силами одного 'Зевса', но мы не знаем, насколько опасна крепость Чанаккале в Дарданеллах. И рисковать единственным приличным кораблем Средиземноморской флотилии не хочется. Но и без его участия в операции обойтись тоже сложно.

А ведь он ещё 'привязан' к Лампедузе, на нем запас пресной воды, и он там главный водовоз. Мы на остров навезли бочек и цистерн, и теперь запаса пресной воды хватает на месяц. А если корвет не успеет вернуться за месяц? Умрут от жажды. Думали, крутили — никак не получается. Единственный выход — уменьшить количество потребителей воды. Решили перевезти сербов на Родос, мы там арендуем большой участок земли, плодородной земли там немного, а для строительства жилья — сколько угодно. Там уже живут несколько семей крестьян, сажают картошку и другие культуры из будущего. Кроме красного перца — его посадили на Лампедузе, чтобы лучше контролировать. На Родосе по нашей земле течёт ручей, есть хороший причал. Это все, плюс еще по одной лире каждой сербской семье — и сербы охотно согласились переехать. Оставили на Лампедузе только четыре семьи для ведения работ по хозяйству.

В бухте стояла старая мавна с углем. Уголь сербы выгрузили, баржу почистили, немного благоустроили. Тем временем, 'Зевс' сходил на Сицилию, залился водой в реке, заправил ею все емкости на водяном терминале. Сербский табор погрузился на баржу, маленьких детей с матерями поселили на корвете. 'Зевс' с прицепом отправился в путешествие.

На Лампедузе кроме нескольких сербских семей остались гарнизон и команды двух шхун, что патрулируют окрестности. С уходом корвета остров без связи не остался, теперь тут есть свой передатчик с локомобилем. Людей стало намного меньше, запасов воды теперь хватит месяца на три. А с учетом колодца и сбора дождевой воды — и того больше.

Но речь шла об операции 'Румели'. Раздолбать фугасами башни крепости можно, но как-то затратно и тупо. И снарядов может не хватить. Стрелять придется с расстояния более двух километров. Пушки стоят на башнях без особой защиты, но попасть в эти площадки фугасным снарядом довольно сложно. Гораздо проще накрыть шрапнелью. Но это выбьет только расчет, орудия остануться целыми, скорее всего. И в любой момент к пушкам могут выйти новые расчеты и неожиданно открыть огонь. Надо взорвать пороховые склады, это нейтрализует крепость на длительное время. Но порох в подвалах башен, долбать их фугасами — не хватит и пятидесяти штук на башню.

Надо штурмовать. Стены там заметно тоньше стен башен, проломить фугасными — реально. А на штурм позову Родосских рыцарей — у нас с ними договор как раз на случай войны с османами. Придется делиться добычей, но это не важно. Тем более — Румелихисар гораздо беднее столицы, там и гражданского населения очень мало, можно рассчитывать только на военные трофеи. Но рыцари должны согласиться, пушки и порох им тоже нужны.

Третий корвет мы спустили на воду, и у нас освободился первый эллинг. Османы продвигаются довольно медленно, но построить еще один корвет мы точно не успеем. Надо что-то попроще, чтобы быстрее закончить. Строить систершип 'Гефеста'? Так он хоть и небольшой, но по сложности постройки не сильно корвету уступает. Строить катер? Совсем мелочь, да и не нужен нам второй катер. Баржу построить? Баржу успеем. Она чем хороша — у нее рекордное соотношение грузоподъёмности к металлоёмкости. Там вспомогательные части из дерева делаются, из стали только каркас и 'мокрая' часть обшивки. Баржу быстро варить, только металла много надо. Что как раз и хорошо — корвет мы на воду спустили, фрегат заканчиваем. Потребление сталепроката сильно упало. Был расход на снаряды, кровельную жесть и цистерны, но там совсем мало, в сравнении с кораблестроением.

Плановый отдел засбоил — я не поставил стратегической цели. Я не знаю, сколько у нас есть времени до прихода осман. Металлурги погнали номенклатуру деталей корвета, чтобы стан не простаивал. Прокат идет на склад, там начинается — 'Куда ставить-то!' Опять бардак. Все, стоп! Делаем баржу.

Вот только это будет третья баржа, а пароходов для них только два — 'Гефест' и 'Гермес', неудобно. Надо делать самоходную баржу — вот чего нам не хватало. Только это уже не баржа, а сухогруз, точнее — балкер. Балкеры у нас уже были, парусные, из галер переделанные. А этот будет настоящий, стальной, на паровом ходу. Корпус как у проверенной баржи, только в корме отличие. Углубления для сцепного устройства не будет, будет нормальная корма с рулем и винтом. Из-за этого длина судна увеличится метров на пять-шесть, что хорошо. Водоизмещение и грузоподъёмность тоже подрастет тонн на двадцать-тридцать.

Вот только какую машину и винт ставить? От корвета — слишком большой винт, у баржи-балкера осадка заметно меньше, такой винт под водой даже не поместиться. Поставит решение от 'Гефеста'? Так там два винта, две машины — слишком сложно. Слишком жирно для баржи. Сочинять что-то новое — нет времени, надо комбинировать из того, что есть. Поставить один комплект от 'Гефеста'? Слабовато. Хотя это для военного корабля слабовато, для транспорта может и пойдет.

Посчитал ходкость на бумажке. Груженый балкер должен давать четыре-пять узлов. Я думал — будет хуже. Длина у него увеличилась, число Фруда уменьшилось, вот и прибавка. Пойдет. Медленно, зато сам, потихоньку дотелепает. Все, решено. Металлурги запустили номенклатуру проката для баржи, конструктора дорисовывают корму. Но для металлургов это работа недели на три, что им производить после этого — надо подумать. Та продукция в дело сразу не пойдет, надо будет с собой увозить.

Пейзаж Адлера стал меняться. Исчезло несколько сараев-цехов. Это уже свернули производства, без которых можно обойтись. Сами сараи аккуратно разобрали на доски, из досок вынули гвозди, гвозди выпрямляют и складывают в ящики. Даже при нашем железном изобилии, выбрасывать гнутые гвозди нельзя — люди не поймут.

Большинство машин и агрегатов для кораблей построено, но механический цех еще работает, для токарей и фрезеровщиков всегда найдётся дело. Но начали разбирать самые старые станки вместе с центральным валом трансмиссии. Мелкие части станков пакуют в ящики, крупные части — станины обкладывают брусками и досками, получаются 'бочки'. В таком виде их удобно грузить — можно просто закатить, не используя кран. Тут, в Адлере, у нас кран есть, а в Чембало и Воронеже не будет, выгружать надо вручную. Да и от завода до причала тоже надо как-то доставить. 'Бочки' удобнее.

К изготовлению радиоламп подключил ученика ювелира. Изготовление арматуры лампы — работа очень тонкая. Только вместо серебра — чистейшее железо, вместо драгоценных камней — пластинки слюды. Еще катод из вольфрамовой проволоки. Но результат не менее драгоценен серебряных украшений. Еще ювелиру сделали маленькую контактную сварку на аккумуляторе, стало очень удобно соединять тонкие проволочки и пластинки. Не сразу, конечно, стало получаться. Пришлось сделать несколько вариантов небольших электродов, регулировать-уменьшать мощность. А то тонкие проволочки прогорали моментально. Ну и навык немного надо выработать — подавать дозированный импульс тока, чтобы хорошо проварилось, но не прогорело. Зато арматура стала получаться ровной, жесткой. Сетки натянуты, не болтаются, зазор между катодом и сеткой удалось еще уменьшить.

Вот теперь каждый занимается своим делом, и работа пошла веселей. Бывший стеклодув, ныне мастер по лампам, теперь сосредоточился на правильном баллоне, качественной впайке электродов, продувке водородом, вакууме и отпайке. Еще нанесение натриевого геттера сквозь стекло. Там, где процессы медленные, откачка и электродиффузия, следит рабочий-подсобник.

Смотрю — с таким разделением труда они уже могут делать две-три радиолампы в день. Расход материалов на каждую лампу — копеечный. Только кусок вольфрамовой проволоки — артефакт. Но у меня только этого диаметра проволоки еще метров сто пятьдесят, и еще две катушки других диаметров. А зарплату я этим мастерам и так плачу не малую. Так что пусть делают экспериментальные варианты тетродов.

В конструкции радиоламп есть такой параметр — густота намотки сеток. Но как параметры лампы зависят от густоты этих двух сеток — я не знаю. Знаю только, что экранирующая сетка должна быть более редкой, нежели управляющая. Нарисовал эскизы вариантов комбинаций сеток, получилось двенадцать штук, пусть делают. Будем снимать вольт-амперные характеристики, узнаем зависимости характеристик от конструкции.

Тем временем экспериментировали с триодом, вторым — 'водородным'. Бросили попытки сделать из него приемник, транзисторные приемники у нас хорошие, чувствительные и экономичные. Двести транзисторов позволяют сделать пятьдесят приемников, нам пока хватит. Приемники стал делать на четырех транзисторах, работает надежней и громче, меньше требований к наушникам. Но всегда можно перейти на трех транзисторные приемники, тогда их можно будет сделать шестьдесят шесть штук.

Из триода сделали телеграфный передатчик на 10 МГц, при 120 вольтах анодного напряжения, он выдает два с половиной ватта. Лампа получилась довольно мощная. У них просто — увеличил площадь электродов и сеток — мощность увеличилась, ну еще катод должен обеспечить необходимую эмиссию электронов. Еще можно увеличить анодное напряжение, мощность вырастет соответственно. Но на аккумуляторах это сложно, тут надо делать трансформаторное питание с выпрямителем на игнитронах или кенотронах. И опять будет нужен генератор с локомобилем, от чего мы пытались уйти.

Сделали антенну — четвертьволновый вибратор, семь с половиной метров, настроили согласование. Совсем просто, по сравнению с сорока метровыми чудовищами старых передатчиков. И начали исследования по распространению радиоволн длиной тридцать метров. Настроили приемник на эту частоту, и отправили шхуну с исследовательской миссией. По расписанию включаем передатчик, радист работает ключом. Еще в этом диапазоне намного меньше помех, а то на частоте 1,8 МГц было слышно каждую грозу на сотни, если не тысячи, километров.

Результаты получаются интересные. Километров на пятнадцать все работало четко — это такой горизонт видимости для этой высоты подъема антенны. Потом все пропало. Но, как оказалось, только ночью. Днем связь появилась! Сигнал был немного слабее, но он был. Радиоволны этой частоты отражаются от ионосферы, и обратно попадают на поверхность земли. А ионизация атмосферы происходит под воздействием солнца. Солнце взошло, под воздействием солнечного излучения в верхних слоях атмосферы появились заряженные частицы, радиоволны стали отражаться от этого слоя — появилась связь.

И это продолжалось на протяжении сотен километров, потом сигнал стал ловиться нестабильно, потом почти пропал. У берегов Крыма ловился только иногда. Но это при мощности всего два с половиной ватта! Вот что значит более высокая частота и ионосферное отражение! Причем частота в десять мегагерц не оптимальна для дальней связи, надо повышать частоту. На 15-20 мегагерцах прохождение еще лучше, а вот 30 МГц уже не подходит. Радиоволна такой частоты от ионосферы отражается очень слабо, дальняя связь почти не устанавливается. Прохождения бывают, но не из-за ионосферы, и очень нестабильно. Дальнейшее увеличение частоты нужно только для ближней связи, для большей компактности антенн. Хотя и тут бывают дальние прохождения, но тут зависимости более сложные, для нас практической ценности в этом нет.

Так что надо работать над увеличением частоты и мощности. Вот тут у нас и надежда на тетроды.

Из Килии прибыл один из наших развед... дипломатов. Перед самым началом войны с османами они не стали рисковать, и просто перешли на нелегальное положение. Здание посольства в Костантиниэ опустело, а дипломаты поселились в неприметном домике в бедном греческом квартале. Одежду сменили на соответствующую. Так что бегать по крышам и отстреливаться из револьверов не пришлось.

Сразу уезжать они тоже не стали, опасались, что их могут перехватить при выходе за стены города, есть некоторый риск быть обнаруженным в момент прохода ворот. Кроме того, сейчас у них в разработке был чиновник, вхожий в круг Великого Визиря. Правда, этот чиновник к военным делам отношения не имел, но иногда приносил интересную информацию в обмен на серебро.

Вторую неделю посольские изучали обстановку, продумывали варианты путей ухода. И тут объект принес интересную информацию. Информацию посчитали важной, и один из сотрудников отправился в путь. (Как же не хватает батарейной радиостанции!) Удачно вышел вместе с работягами через западные ворота, в противоположную от Босфора сторону. Пешком дошел до черноморского побережья, нанял рыбацкую лодку. И так, с пересадками, добрался до Килии.

Информация, которую донес агент, помещалась в одной фразе. 'Великий Визирь ведет переговоры с господарем Молдавии Стефаном'. Вот так. Я то думал... А он ... Никому нельзя верить.

Если бы османы хотели завоевать Молдавию — они бы просто напали. Значит, султан не хочет сейчас с ним воевать. Хочет, чтобы Стефан пропустил османские войска через свою территорию. Я больше не вижу причин для переговоров. После Молдавии живут Ширины. Если они за осман, то присоединятся к войску, если против — помешать не смогут. Две тысячи ногаев, что живут перед перешейком — тем более не смогут помешать османам. Даже десять тысяч осман осадят Порт-Перекоп, и их проходу в Крым я тоже не смогу помешать.

Можно было бы собрать все свои войска, и попытаться удержать этот рубеж. Хоть он и слишком большой — восемь километров, можно было бы успеть частично восстановить укрепления. Но у нас в тылу Менгли Гирей, со своим войском. В такой ситуации у нас нет шансов.

Это султан готовится к нашему переезду в Чембало. Наверное, уже знает о наших планах, мы их особо не скрываем. Ловушка захлопывается. Черное море — ловушка для Дожа.

Надо уходить на Дон. В Шахтинск или Воронеж? До Воронежа османам точно не добраться. Но в Воронеже нет никаких ресурсов, кроме леса, рек и чернозема. Картошку растить? А ведь ты об этом мечтал пять лет назад. Но по Дону не пройдут корветы и фрегат, слишком мелко. А для фрегата и Азовское море под вопросом. Самый сильный в этом мире флот окажется без единого порта.

Флот. Какой Дон! О чем это я! Прорваться через Босфор можно. Прорваться и уходить в Средиземное море, на острова. Все секретное на Лампедузу, остальное — на Родос. Вот оно! Вот теперь все сходится, на Лампедузе будет легче держать секретоносителей под контролем. А это один из самых важных моментов, как я понял в свете последних событий. Османы на острове не страшны, пусть у султана хоть сто тысяч войска, но пока я сильнее на море — ничего он сделать не сможет. Как раз остров небольшой, легче контролировать побережье, на предмет неожиданной высадки вражеского десанта. Патрулировать море вокруг острова надо будет круглосуточно и в несколько эшелонов.

Торговать там будет проще, основные рынки сбыта близко. Особенно торговля с Арагоном станет удобнее, торговать окрашенными тканями — та еще морока, этим надо одно, тем — другое. Не то что торговля красителями — отвез в Венецию сколько надо, забрал серебро, и все. Хотя и там не очень. Цены на краситель заметно падают. Мне кажется, они там картель против нас устроили.

Недостатки у этого варианта тоже есть. На острове нет источников пресной воды. Водяной терминал надо будет увеличивать в несколько раз. Но делать стальные цистерны с внутренней гальванической оцинковкой мы уже умеем. На фрегате общий объём водяных танков более пятидесяти тонн. Корветы и фрегат будут работать водовозами. Справимся.

Далеко от Воронежа, да и есть риск, что сообщение с ним оборвется. Надо готовить Воронеж к возможной автономке. Военные риски — Орда, Литва, да и русские князья могут за зипунами прийти. С пушками и винтовками Воронеж в обороне будет очень эффективен. Надо только чтобы было достаточно войск, оружия и боеприпасов. Запас серебра и продовольствия. Картошку посадить, рожь купят. Некоторые производства передать.

Но надолго сообщение с Доном терять нельзя. Там Шахтинск, уголь. Без угля у нас встанет и флот и производства. Автономность Шахтинска тоже надо повышать, там и угрозы выше — враги ближе. Нет, проход в Черное море терять нельзя. Будем 'пробивать' Босфор пока султан мира не запросит. Ведь у нас в 'заложника' весь его флот, и военные и торговый.

Железную руду будет дальше возить. Но теперь у нас есть новые большие баржи. Это 'Деметра' из Шахтинска возила по двести тонн за рейс, там мелко. А когда нет ограничения по осадке, Железный мыс прямо в море выходит, то можно и триста тонн грузить.

И так плохо, и так. Но уходить на остров надо, ни в коем случае нельзя допустить утечку стратегических технологий. Опять нас спас случай. Раньше за нашими секретами охотились только османы, а теперь в Мавролако подсылы из самых разных стран. Все-таки от наших мер безопасности толк есть, выкрасть носителя технологий непросто. Это какую-нибудь диверсию провести намного легче, убить или отравить кого-нибудь. Отравить. Что-то подташнивает меня. Что я ел на ужин? Вроде все как обычно, этот повар мне давно готовит. Так они могут и подкупить кого-то из персонала! Вон сколько тут неблагонадёжных! Неужели!?

Нет, показалось. Водички попил, и все прошло. Но уже скоро утро, а я никак не могу уснуть. Насочинял повышенные меры безопасности, для меня самого, сижу пишу. Тут правил и процедур много всяких, по книгам и фильмам помню. И в средневековье и в двадцатом веке. Но в искусстве больше описывается не защита, а, так сказать, 'модель угроз'. А как от этих угроз защищаться, и какие из этих приемов защиты реальные — думай, соображай.

Надо увеличить численность своей личной охраны. Охрана должна быть не только явная, но и тайная, тут одной ГСБ недостаточно. Я уже присмотрел нескольких человек, искренне преданных мне, но над этим еще надо работать. Надо забрать Ивашку из Воронежа, пишет, что скучно там ему. В личной охране ему тоже будет скучно, но еще один верный человек рядом — мне сейчас очень нужен. И придется мне сидеть на Лампедузе безвылазно, или на корвете кататься — все остальное опасно. А я думал — устрою себе круиз по странам Средиземноморья.

Хорошо, что у нас есть радиосвязь, переговоры можно вести через своих представителей, вон как Еремей остров у Арагона купил. С Венецией не очень удачно получилось — они там с ним 'через губу' разговаривали, и результатов серьезных мы не достигли. Но тут объективная ситуация — нас мало кто серьёзно воспринимает, считают выскочками. Тут нельзя прийти и сказать: 'Здрассте, я политик, давайте вести переговоры'. Политик без армии за спиной — или болтун, или мошенник. 'А сколько у него дивизий?'

Вот я и пытаюсь стать значимой силой, с которой нужно считаться. У меня теперь самый сильный флот, но на суше я пока могу только в крепостях обороняться. Да и флот невелик, на Черное море его с трудом хватает, на Средиземное — не хватит точно. Пока это будет оборона двух островов. Все явственней скатываюсь к проекту 'мелкобритания'. Как и у Англии того периода, у нас большая часть населения делится на три группы — армия, флот и рабочие, которые делают корабли и оружие. Та же проблема — малочисленность армии, даже более острая. Тоже есть свой источник серебра. Но править морями пока еще рано. Кораблей мало, матросов и солдат мало. Сейчас бы выжить.

Чтобы не напортачить в политике надо понимать политическую ситуацию, но целостное представление о происходящем у меня пока не сложилось. В моем совершенно секретном историческом справочнике одни даты: когда какая война началась, когда какой король умер. Тонкостей взаимоотношений между странами там нет. Еремей путешествует, собирает для меня информацию, но этого пока мало.

Чем больше пытаюсь разобраться, тем больше возникает вопросов. Я думал, что тут католический мир, и Римский Папа в меру возможностей пытается этим управлять. Но воюют католики меж собой запросто. Вот недавно португальский король Жуан Второй пошел на Кастилию, вопрос наследования престола обсудить. Ну и разгромили кастильцы португальцев, католики католиков убивали, кровь рекой лилась. А католики венецианцы вовсю торгуют с мусульманами мамлюками, лучшие партнеры. Так что католическая вера тут — инструмент, кто может, тот использует. Но все равно, нам надо осторожней с православием, а то мало ли. На Лампедузе можно будет спокойно, там все свои.

Я тут пытаюсь повысить свой военно-политический статус, а эта война с османами может все это свести на нет. Ведь по формальным признакам я эту войну проигрываю: сбежал, оставив территорию. Так что брать Румелихисар надо обязательно, чтобы была демонстрация силы. А то появится много желающих добить проигравшего.

Не, мне сейчас погибать никак нельзя. Тут столько на меня завязано — чуть тронь — рассыплется карточный домик. Если все оставить как есть, то ситуация для Руси может даже стать хуже, чем до моего вмешательства. Татары ослабли, и в 1480 году не смогут отвлечь на себя Казимира, и тот пойдет на Русь вместе с Ордой. И вместо стояния на Угре может случиться поражение Ивана III. А сколько еще процессов запустилось, последствия которых я даже просчитать не могу. А про иные я даже не знаю. Фуф! Как все сложно! Я же хотел картошку сажать под Воронежем. Но заварил кашу — теперь расхлёбывай. Умирать ты теперь не имеешь права.

Но плохие варианты тоже надо предусмотреть. Надо продумать, с чем я оставляю Воронеж. Это мое завещание, можно сказать. Очень вероятно, что город и без меня долго будет существовать. Но технологий в секрете не удержит. Туда пойдут в первую очередь 'общечеловеческие ценности'. Пошлю туда часть нашего 'университета'. Откроем там большую школу, будем максимально детей собирать и учить. А вот каким наукам учить — тут у меня давно есть решения. Я с самого начала книги делили по уровню допуска. Как раз самые несекретные учебники туда и пойдут. Они и размножены на мимеографе, хотя бы по десятку экземпляров есть. Еще сами смогут размножить — технологии печати им посылаю.

Из учебников первого уровня допуска я исключил большую часть химии и часть физики. Все, что связано с взрывчатыми, отравляющими веществами, анилинами — передавать не буду. Только черный порох. Электричество — только самые основы, без электролиза и радио. Ну и другие опасные технологии пока подождут. А медицину, биологию, математику и литературу — по максимуму. Географию дальних стран и 'историю грядущего' я никому не показывал.

Технологию черного пороха передаю полностью. Там с лета работает начинающий мастер по селитре, пока только бурты заложили. Как потеплеет — попробуют первую селитру получить. Золу для поташа тоже копят. Серы там своей нет, пошлем полтонны, надолго хватит. Одного мастера по пороху пошлю со всем оборудованием — наш старый комплект: мельница, сита, валки для спекания, весы. Производительность комплекта невысокая, но им хватит.

Черный порох — штатный заряд для нашей артиллерии. Картечь они могут хоть в кузне сделать, вопрос трудоемкости. Стреляные гильзы они смогут перезаряжать картечью, пока будут капсюльные втулки. Вот их количество надо рассчитать точно, с одной стороны — чтобы им хватило, но, если что, чтобы потом против меня бы это не использовали. Винтовочных капсюлей и нитропороха для стрелковки у них на десять тысяч выстрелов хватит.

Локомобиль с генератором, передатчиком, электросваркой, лесопилкой, мельницей у них есть. Пошлю еще два старых локомобиля со сварочными генераторами, тогда они смогут чинить друг друга. Пошлю старый комплект станочного парка, те станки, что с механическим приводом от общего вала трансмиссии, сами переходим на станки с электроприводом.

Типографию и производство бумаги разделю на две части — половину в Воронеж. Сейчас ювелир льет дополнительные литеры для наборного шрифта. Тут важно еще мастеров поделить, чтобы и там, и там технологии сохранились. Закончили печатать тираж 'Сказок' Пушкина по технологии наборного шрифта — красивая книга получилась. Тысяча экземпляров. Посылаю в Воронеж большую часть всех трех тиражей. Сказал Федору, чтобы продавал первые два издания по минимальной цене, а зарабатывать будет на красивом издании. Ну если теперь все Московское княжество о Пушкине не узнает...

Прядильные и ткацкие станки пошлю в Воронеж. Сейчас мастер работает над двумя новыми станками — один под простое полотно, но производительный. А другой с возможностью смены переплетения нитей, я ему нарисовал принцип, идею он понял. Вот эти новые станки уже для нас.

Про переселение на Лампедузу я пока никому не говорю, боюсь утечек, а то османы что-нибудь придумают. Пока основная версия — переезд в Чембало, а Босфор мы штурмуем для восстановления связи с нашими островами и для наказания осман. Тут, правда, одна нестыковочка — почему в Чембало ничего не готовим к переезду? Попробую сместить акцент на 'круизный' катамаран, что на базе галер строим — на нем с комфортом доберемся, и на нем с комфортом будем жить, и не спеша строить жильё на суше. Почти правда.

Вот только мало его, сорок четыре семьи поместится всего. Надо второй строить, и это только для семейных, и то не для всех. Остальные на кораблях и баржах поедут, так не только весь Адлер поместится, а еще почти вся армия. Ну это от уровня комфорта зависит. В такую даль ехать — лучше не пихать всех, как сельдь в бочку.

У нас еще три мавны есть — две галеры отдаю на второй катамаран. Уж очень удачное решение получилось. Не столько технически, сколько организационно — семьи мастеров и рабочих как в Адлере поселятся в каютах 'лайнера', так и будут там жить довольно долго. Так и надо будет им объяснить, что это их дом на долгое время. А куда этот 'дом' поедет, это уже другой вопрос. Путешествуя с таким комфортом меньше роптать будут.

Пошел смотреть на постройку катамарана. Уже поплавки соединили балками, частично настилили палубу первого яруса надстройки. Даже начали ставить вертикальные стойки каркаса. Грохот молотков стоит. Стройка каркасного дома — вот что напоминает.

Поплавки палубой пока не закрывают, там ведутся работы — ставят водонепроницаемые переборки. Еще там разместятся танки для воды, четыре цилиндрических цистерны по пять кубометров. Их уже сварили и даже покрасили черным лаком снаружи. Но нужно цинкование изнутри, танки для питьевой воды.

Цинкование производим гальваническим способом, процесс небыстрый, только первую цистерну закончили. И второй процесс гальванизации параллельно не запустишь, очень много электролита, раствора хлористого цинка, надо на один процесс. Он не расходуется, расходуется цинк с анода, но чтобы уверенно накрыть участок стенки цистерны, туда надо налить сотни литров электролита. В нем плавает цинковый анод на поплавках, идет осаждения цинка на сталь. Цистерну постепенно перекатывают, обрабатывая все новые участки, меняют электроды. Процесс не быстрый, муторный, здоровья рабочим тоже не добавляет. Но зато результат — сварная оцинкованная цистерна, такую из оцинкованного листа не сделаешь, сварка цинк сожжет. Вальцевать из оцинкованной жести — большую бочку не сделаешь, да и нет у нас листа, не получается. Проволоку и метизы оцинковывать получается, а вместо листа фигня выходит. Ладно, это потом, а сейчас у нас в производстве лучшие емкости для хранения питьевой воды.

Метин прислал данные по крепости Чанаккале. Оказывается там две крепости. Вторая, на европейском берегу, даже на крепость не похожа. Башня, и вокруг неё стена сложной формы, поодаль ещё башня поменьше. Тут хоть и самое узкое место Дарданелл, но расстояние между берегами больше, чем в районе Румелихисар, километра полтора. Для гладкоствольных пушек это слишком большое расстояние, поэтому османы построили две крепости на обоих берегах.

Крепости хоть и небольшие, вторая совсем маленькая, но построены совсем недавно, уже с учётом применения артиллерии. Стены толстые, ворота расположены так, что их трудно обстреливать с воды. 'Зевсу' будет сложно справиться с такими, основной боезапас его артиллерии — 65-мм фугасные снаряды, для 76-мм орудий фугасных и шрапнельных совсем немного. И помочь тут ему не можем — больших фугасных снарядов привести. С нашей стороны Румелихисар, для нейтрализации которой нам нужны родосские рыцари, которые с той стороны. Вот задача.

Над задачей думаем, решения пока нет. Тут другая проблема обнаружилась, в соответствии с договором, госпитальеры предоставят нам полторы тысячи воинов. Тут все строго, как договаривались — война с османами. У нас даже подтверждающее письмо султана есть. Рыцари — воины отличные, в хороших доспехах, в основном вооружены мечами и щитами, есть арбалетчики. Настоящие рыцари, только пешие. Но вот перевозить их не на чем, корабли у Ордена есть, но совсем мало — самим нужны.

'Зевс' только что перевез на Родос на барже-галере сербов — один транспорт есть. На такую мавну османов набивалось вместе с рабами до четырехсот человек. Но рыцари — люди приличные, больше трехсот не сядут. И то — на небольшое расстояние, а тут километров шестьсот. Значит — двести пятьдесят. Нужны еще суда.

Но у нас же война с Портой. Ничто не мешает нам захватывать османские корабли. На корвет погрузилось три отделения пехоты, и все матросы, что были в резерве. 'Зевс' отправился на север. Османы тут рядом совсем — за проливом.

Глава 31

Фрегат я назвал 'Бореем'. Борей — это бог северного ветра. Выбирал бога с благозвучным именем и приличной репутацией. А официальная версия в том, что у этого корабля будут самые большие мачты, высота грота — тридцать шесть метров. Большие мачты — большие паруса — много ветра. Как раз сейчас ставят эти мачты, в эллинге на фрегат смонтировали большую часть машин, оборудования и деталей, но вот мачты точно в эллинг не помещаются.

Спуск на воду фрегата проходил феерично. Во-первых — новая, упрощенная конструкция слипа — 'рельсы' и шпалы из бревен, статическую нагрузку от веса корабля держала хорошо. Но когда фрегат стал сходить, разгрузившаяся часть стала подпрыгивать, выдирая крепления 'рельс' к шпалам. Но на движение самого корабля это не влияло, вот только слип получился одноразовым.

Во-вторых — угол наклона слипа сделали чуть больше расчетного, побоялись что корабль может остановиться при спуске. А это будет не конфуз, это будет беда. Никаких сил не хватит сдвинуть такой корабль. Сейчас, в недоделанном виде, он весит более трехсот тонн. Поэтому фрегат бодро разогнался и воткнулся в воду кормой, подняв фонтан брызг и волну. При этом затормозился он не сильно и стал удаляться от берега, разматывая якорные цепи, разложенные на берегу.

Мы это предвидели, мужики предлагали к цепям пристегнуть якоря. Но такой рывок может легко порвать цепи, якоря слишком тяжёлые для этого. Это когда корабль стоит на якоре, он дергает цепь на небольшой скорости, а тут он разогнался очень прилично. Поэтому просто повбивали колья в звенья цепей, колья небольшие, с черенок лопаты или чуть толще. Но цепи, убегая за фрегатом, ломали эти колья как спички. 'Борей' замедлялся, но неохотно. Уже колья все срезало, цепи ушли в воду и ползли по дну, я уже думал, фрегат уткнется винтами в подводную косу, что ограничивает нашу бухту. Но цепи вытянулись во всю длину и затормозили корабль в нескольких десятках метров от косы.

Две шлюпки подошли с двух сторон к кораблю и матросы взбежали по штормтрапам на борт. Пошла проверка корпуса на течи и осмотр общего состояния корабля — не оторвалось ли чего при спуске. 'Борей' отбуксировали к достроечному причалу — в эллинге построили много, но далеко не все. Хотя все основные системы корабля работают, если сильно надо — можно выйти в море хоть сейчас. Но пока у нас есть время — будем доделывать все что успеем.

На фрегате у нас две орудийных башни, они полноразмерные, и туда хотели поставить 65-мм орудия. Но поскольку недавно мы наладили производство 76-мм шрапнельных снарядов приемлемого качества, то начались споры. Но фугасных 76-мм у нас все еще мало — для них надо слишком много дефицитного тринитротолуола, основной боеприпас против вражеских кораблей — 65-мм ОФС. Там всего 200 грамм тротила, и обычно 'достаточно одной таблэтки'. Нельзя забывать про большое количество промахов даже на средних дистанциях.

Сторонники трёхдюймовок на этот аргумент ответили шрапнелью — как раз на расстояниях в один-два километра можно довольно эффективно накрыть галеру пятном шрапнельных пуль. Ну и может возникнуть случай, когда очень нужен мощный фугас. Как можно догадаться, пришли к компромиссу — в носовую башню поставили трёхдюймовку, в кормовую — 65-мм орудие. Казалось бы, такое решение затрудняет логистику снабжения боеприпасами. Но фрегат — самый большой наш корабль. Это вообще сейчас самый большой корабль в мире. И в составе полной эскадры он будет артиллерийским складом для остальных кораблей, вопрос снабжения тут не стоит.

Второй эллинг освободился, и его тут же начали разбирать. Уже разобрана большая часть домов в Адлере, остались, в основном, избы из кривого леса. Их повторно использовать — смысла нет, разве что на дрова. А вот дощатые конструкции почти все разобрали, лучшие доски пустили на строительство второго 'круизного' катамарана. Нет, хорошие доски в Мавролако есть, но они еще не просохли до конца — это сейчас пилят на доски древесину твердых пород, что мы скупили у черкесских купцов в виде плотов. Поэтому палубу на крыше надстройки второго катамарана сделали только на задней половине, переднюю часть надстройки просто накрыли кровельной жестью. Герметичный палубный настил делать довольно трудоемко, и доски туда нужны хорошие. Но площадка на крыше все равно нужна — сделаем там навес от солнца, будет очень удобное место для обедов и общих собраний. Так что второй катамаран вышел классом пониже, и часть досок 'бэушные', и палуба третьего яруса в два раза меньше. Зато построили его гораздо быстрее.

Но как распределять — где кому жить, мы даже не обсуждали, у нас это регулируется автоматически. Сначала определили норму — какая площадь каюты для семьи какого размера. Затем право выбрать первым каюту получили те, у кого выше гражданский класс. Кроме того, высокий гражданский класс позволяет немного увеличить норму, если на то есть возможность.

Каюты заметно теснее жилья на суше, но большая часть кроватей — двухъярусные, это позволило использовать пространство более рационально. Несколько больших кают отвели под общежития подростков.

Оба катамарана уже достроены и заселены, ведь большинство домов в Адлере уже разобраны. Остановлены и упакованы почти все производства, гальваническое рафинирование меди и серебра мы остановили давно, а перегонку руды в свинец — недавно, как только 'добили' кучу руды. Свинцово-цинковая руда у нас теперь копится в Матреге.

Металлургическое производство сжимается как шагреневая кожа. Как закончили номенклатуру проката для балкера, стали выпускать прокат по придуманному мною ассортименту. Это я пытался продумать, какой прокат нам понадобиться на новом месте. Затем пришла пора остановить прокатный стан, его долго разбирать и упаковывать. Металлурги перешли на производство стальных слитков, как фасонных отливок для заготовок, так и простых слитков для переплавки. И вот на днях, в очередной раз, прогорел конвертер. Мы такое не восстанавливаем, проще сделать новый, а этот порезали на куски и в домну. Очищать конвертер от футеровки очень трудоёмко, а футеровка послужит в домне флюсом.

Теперь металлурги производят исключительно чугун. Отлили множество корпусов снарядов, мин, гранат. Не все ли равно, что лить. Но оказалось — не все равно, рабочие, что готовили формы для литья в землю, работали почти без отдыха. Я прекратил это безобразие, теперь льем простые слитки. Домна будет работать до последнего, руды и кокса еще много, а когда мы запустим следующую домну — не известно. И забрать эту с собой ее мы не можем.

Разобрана большая часть цехов, осталось только несколько станков, необходимых для завершения постройки кораблей. Станки с механическим приводом, что предназначены для Воронежа, упакованы и перевезены на склад в Мавролако. На Дону еще ледоход не закончился. Северский Донец уже очистился ото льда, но с верховий Дона льдины еще идут, и в Шахтинск добраться мы тоже не можем. В Мавролако перевозим все подряд, что не понадобиться в первую очередь на Лампедузе. Но название этого острова я пока не произношу, тяну до последнего.

В Мавролако на берегу построили временный причал, огородили территорию. Кроме транзитных грузов для Воронежа и Шахтинска, туда пришлось перевезти почти все склады из Адлера, и продолжаем возить слитки чугуна и стали, доски. Овец перевозим — вот это мешкотно, потом баржи все в навозе — моряки ворчат. Даже картошку прошлых урожаев возим, много ее еще в погребах. Много работы грузчикам, но что делать. Не сошлась у нас логистика, уходить из Адлера пора, а Босфор еще перекрыт. Баржи хоть и вместительные, но они постоянно нужны, груз держать на них не будешь.

Так что эвакуироваемся мы из Адлера мы по графику, а вот османы в график совсем не укладываются. Они до сих пор не смогли пробраться к перевалу. Это ущелье, ведущее к перевалу, довольно легко оборонять. Наши егеря подготовили несколько удобных мест для засад. Даже не сколько для засад, а для постоянной обороны. Неприступные снизу площадки на склонах гор, там можно долго сидеть и отстреливаться из винтовок. Как будто маленький замок в горах, или форт.

После неудачных попыток османы послали дозоры в другие стороны, и это принесло им результаты. Нашли и 'съели' два горных села, и нашли удобный проход через горы. Не настолько удобный, чтобы прошли телеги, но теперь вьючный участок снабжения уменьшился всего до шестидесяти километров. Кроме того, этот путь пролегал вдалеке от моря и крепостей, и диверсии против османских обозов нам стало проводить намного труднее.

После этого они даже свернули лагерь около крепости Себастополис, он им стал не нужен. А ведь мы уже начали эвакуацию из Себастополиса. А раз угроза ему уменьшилась, оставим там минимальный гарнизон. Все равно тут рядом корвет дежурит.

Эвакуацию задумали после анализа, проведенного штабом. У нас сухопутная армия около девятисот человек, а собрать две роты пехоты в одном месте мы не можем. Много солдат на островах, остальные размазаны по нашим городам, угрозы увеличились, и мы усилили гарнизоны. Причем это не только про города черноморского побережья Кавказа, в Черном море стали замечать крупные парусники, которые обычно используют как военный транспорт. Так что есть риск неожиданного десанта рядом с любым городом побережья. Надо искать и уничтожать эти парусники, но у нас нет свободных пароходов. Выделил на это две шхуны, но на них нет радиостанций, и поиск ведется случайным образом.

Мы думали что мы контролируем море, но у нас слишком мало кораблей, часть флота осталось за Босфором. Выход из пролива мы контролируем плотно, там всегда есть кто-то из пароходов и пара шхун. Но есть еще верфи и есть Дунай. В части нижнего течения река полностью контролируется османами, затем она проходит по границе с Молдавией. Но у Стефана почти нет речного флота, а река широкая, и с берега повлиять на судоходство он не может. Наша Килия перекрывает только один проток дельты Дуная, так что провести суда из Дуная в Черное море скрытно от нас османы могли.

Вот и получается, что имея, кроме двух десятков различных кораблей, три корвета, каждый из которых может потопить целый вражеский флот, мы не контролируем полностью небольшое изолированное море. То есть, мы можем выиграть любой морской бой, но исключить высадку вражеского десанта мы не можем.

Деньги у нас есть, могли бы поставить 'под ружьё' еще тысячи три. Но стрелковки у нас чуть меньше восьми сотен стволов. Да и доходы бюджета сейчас нестабильны, может оказаться, что через полгода будет нечем платить солдатам. Не та сейчас ситуация, чтобы идти ва-банк. Мы можем напрячься и уничтожить эту османскую группировку войск, понеся при этом значительные потери, израсходовав много боеприпасов. Но у султана воинов раз в восемь больше этой группы, он просто пошлет еще. Так что пока просто сдерживаем в меру сил.

Придется немного менять стратегию. В такой войне нас не хватает на все города, и мы оставим эту цепь южных крепостей и факторий. А вот до Мавролако османам добираться будет очень трудно. Через Большой Кавказский хребет они перейти смогут, но там они столкнутся с черкесами, и остануться практически без снабжения. Остается идти вдоль моря по горам. Но даже один корвет колоссально затруднит это продвижение. Быстрее, чем за год, им не пробиться. Учитывая, что проблемы снабжения, в отсутствии морских перевозок, при этом будут только прогрессировать, то еще дольше. А на полдороге черкесы подключаться. Два года — минимум.

Можно было бы переехать в Мавролако, было бы очень удобно. Но мне надо беречь свои секреты. И хуже чем в Мавролако, с этой точки зрения, будет только где-нибудь в Венеции. Нет, только на остров. Ни из Крыма, ни из Адлера острова не получилось. На Лампедузу. А в Мавролако можно перевезти все несекретное.

'Зевс' пошел к ближайшему портовому городу на османском берегу. Город назывался то ли Фискос, то ли Амос — единого мнения у родосских рыцарей на этот счет не было. Вошли в большую удобную бухту, и к ним наперерез кинулась фуста — галера средних размеров. Пока в закрытой по-боевому капитанской рубке обсуждали, что такая галера для трофеев слишком мала, на фусте прогремел выстрел и, со страшным грохотом, в борт ударило небольшое каменное ядро. Все аж подпрыгнули от неожиданности, и через пару секунд капитан прокричал 'Огонь!', очень вовремя, а то галера была уже слишком близко.

Фугасный снаряд 65-мм пушки прошил борт и взорвался внутри галеры. Ее перекосило, она стала тонуть и трещать одновременно. 'Зевс' стал приближаться к причалам, там стоит еще одна такая фуста, и несколько торговых парусников, не считая рыбацкой мелочи. По мере приближения, люди на берегу стали понимать истинный размер корабля — длиной с мавну, но явно тяжелее ее. А когда еще один снаряд взорвался на носу второй фусты, все кинулись прочь от причалов.

— Командор сказал топить все военные корабли, а торговые — по возможности — пояснил старпом.

— Подожди, надо же определиться, какие из нефов брать будем.

— Мы не будем купцов топить, снаряды жалко. А брать надо только самые большие, вон те два, вроде, подходят.

Подошли к выбранным кораблям, абордажные команды на двух шлюпках, поднялись на борт одного нефа, потом другого. Обшарили парусники, из трюма вытащили человека, и пинками выгнали его на берег. 'Чисто!' Теперь очередь матросов. Решили не возиться во вражеской бухте с рейковым парусом — завели буксировочный трос, обрубили концы, и оттащили один неф от причала, для безопасности. То же самое проделали со вторым нефом, но его уже потащили из бухты. Оставили корабль в открытом море разбираться с парусом, вернулись за первым парусником.

Долго возились с латинскими парусами, в конце концов на одном нефе парус встал как надо, и корабль двинулся примерно в нужную сторону. Но на другом паруснике что-то не в порядке с такелажем. Матросы, привыкшие к гафельным парусам, так и не смогли разобраться с рейковым парусом. Корвет опять взял неф на буксир, половину команды пересадили на тот корабль, который идет под парусом сам. Ну вот кто придумал такой парус неудобный! Чтобы просто сменить галс, надо снимать тяжеленную рею с парусом, и поднимать ее с другой стороны.

Потихоньку добрались до Родоса, тут всего полсотни километров, а шли почти сутки. В следующий поход взяли с собой 'Архимед', пусть буксиром поработает, так быстрее будет. Пошли вдоль побережья на север. Тут крупных портов рядом нет, но все изрезано бухтами. А меж остров заблудиться можно. Надо все это проверить, торговые нефы тут часто мелькают.

Довольно быстро нашли еще один большой неф, 'Архимед' потащил его на Родос. А потом пошли совсем мелкие суда. Дошли почти до Дарданелл, потопили две боевые фусты по дороге. В одном городке у причала увидели большой неф, так обрадовались! Как будто свою пропажу нашли. Даже не стали никого убивать — постреляли в воздух, охрана разбежалась. Купца вытолкали с корабля, но удалось задержать часть команды. Наняли шестерых греков-матросов, всучили каждому по лире аванса — те согласились на нас поработать. Не очень охотно согласились, но оружие и серебро более убедительно, чем просто серебро.

Добавили на неф своих матросов, и корабль пошел самостоятельно. Хотели пойти на поиски еще одного корабля, но Командор уже ругается — надо начинать операцию. Родосские рыцари сказали так — на мавну поместится двести пятьдесят человек, на нефы по двести. У нас четыре нефа и галера, получается тысяча пятьдесят человек, примерно. Вот осман, или любых других воинов, туда полторы тысячи влезло бы запросто. Но рыцари — не простолюдины, им подавай некий комфорт. Это еще хорошо, что простые орденцы без оруженосцев обходятся, только у офицеров слуги-денщики есть.

Так что решили, что обойдемся тысячей союзников, хотя по договору нам полторы тысячи положено. Но Адлер торопит, пора начинать.

Когда планировали операцию 'Румели', возник вопрос — использовать ли для этого Родосских рыцарей. Тут еще и организационные сложности — их надо провести через Чанаккале, а один 'Зевс' с этим не справиться, у него мало боеприпасов к 76-мм орудию. Да и вести в одиночку через вражеское Мраморное море почти беззащитный караван транспортов — довольно рискованно. Надо будет еще один корвет посылать ему навстречу, с максимальным вооружением и запасом снарядов. При этом как-то временно нейтрализовав крепость Румелихисар.

Так может сразу и взять эту крепость своими силами? Там хоть стены и толстые, но пробить фугасными снарядами — реально. Через стену мы войдем, но вот бой внутри будет непростой. Гарнизон там большой, кроме артиллеристов-топчи там есть и пехота, и лучники, и стрелки с тюфенками-мушкетами. Без потерь с нашей стороны никак не обойтись. Причем штурм надо проводить быстро, чтобы не успели помощь прислать, там от столицы несколько часов ходу. Значит надо какой-то отвлекающий маневр применить. Вот как раз и сымитировать атаку на Костантиниэ, а для этого тоже надо заранее прорваться мимо Румелихисара.

По этой же причине и отказался от идеи применить по крепости хлорпикрин. Наши газовые мины 'коптят' долго, противогазов у нас считай что нет. Значит надо будет ждать пока все выветрится, за это время туда столько войск набежит, что штурм теряет смысл. Не, надо быстро войти и уничтожить дальнобойные орудия. Их всего четыре. Так что лучше если в крепость войдут рыцари, а то, что они хотят за это половину добычи — это мелочи.

Тут еще одна причина есть. Хочу я госпитальеров кровью повязать. А то они с османами давно не воевали, надо взаимные чувства обострить. Надо показать, что я не один против султана. А рыцарей на это дело уговаривать не надо, они очень хотят эти пушки, ну и порох и ядра соответственно. Больше с ними торговались про условия, мы обязались устроить пролом в стене, и обеспечить минимальное количество врагов на стенах во время штурма. Рыцари отнеслись к этому с недоверием, но Еремей озвучил нашу позицию так: мы их привезем, обеспечим пролом, прорядим защитников на стенах. Если то что мы сделаем их не устроит — можем увезти рыцарей обратно. Вот на этих условиях они согласились на половину добычи. Они хотели было увеличить свою долю, но с Еремеем тяжело торговаться. Он бы их и ниже 'нагнул', но я ему это запретил. Нам важно престиж соблюсти — равенство партнерства, а не добычу ухватить.

В помощь 'Зевсу' посылаем корвет 'Юпитер'. На нем хороший боезапас, ему с 'Зевсом' еще делиться. Два взвода пехоты, саперы, минометчики. Два 90-мм миномета, один 120-мм.

Из проводов 'Юпитера' устроил пропагандистское шоу, в своем времени я таких насмотрелся. Был и военный парад, и фейерверк, и чтение стихов. Патриотический подъем, но посыл не 'все умрем за Родину, в борьбе с коварным врагом', а в соответствии со строками песни:

Мы войны не хотим, но себя защитим,

Оборону крепим мы недаром,

И на вражьей земле мы врага разгромим

Малой кровью, могучим ударом!

На земле на реках и на море,

Наш напев и могуч и суров:

Если завтра война,

Если завтра в поход,

Будь сегодня к походу готов!

Правда, песня получилась короткой, пришлось из нее выкинуть много неподходящего, а кое-что переделать. Немного коряво получилось, но размер и рифма соблюдены.

На волне патриотизма было много желающих повоевать с османами, как солдат, желающих попасть на 'Юпитер', так и пацанов, желающих стать солдатами. Всех пацанов, имеющих научно-производственные перспективы, я аккуратно тормознул, в армию пошло только трое. А на 'Юпитер' больше не помещается, если только на палубе спать, но сейчас не сезон. И так эти два взвода спят посменно, кроватей не хватает.

Отдельно разъяснил про уход из южных городов — в Адлер мы приходили на время, сейчас нашли вариант лучше. А в городах, что южнее Адлера — плохой климат — малярийные болота, уже есть несколько заболевших. Болезнь та вредная и опасная, не лечится. Хинина у нас нет, да и тот малярию не лечит, а только тормозит развитие болезни и уменьшает некоторые симптомы.

В общем, сами уходим, османы тут ни при чем. Так и сообщим в традиционных радиограммах по обмену новостями с другими нашими городами. Рассылка новостей. Почти что средство массовой информации, для внутреннего пользования. А мне и важно, что подумают мои граждане. Подумают они, в основном, то, что им официальная власть скажет. О победах своей армии думать гораздо приятнее, нежели думать о поражениях. И тогда правдой будет является та версия, которую озвучили, а не то, что произошло на самом деле. Только тут надо действовать точно, чтобы эта постправда соответствовала сложившейся в головах картине мира и сильно не противоречила другим сообщениям.

Согласовали время операции. Как круто иметь радиосвязь! Расстояние тут небольшое, связь держим круглосуточно. 'Зевс' с караваном транспортов у входа в Дарданеллы, 'Архимед' в эскадре замыкающим. 'Юпитер' у входа в Босфор. Операция 'Румели' началась.

У нас было несколько вариантов прорыва 'Юпитера' через Босфор. Основной — обстрелять все четыре башни, выбить расчеты и спокойно пройти. Но потом, перед штурмом, это придется делать еще раз, и второй раз это будет сделать сложнее. Румелихисар — необычная крепость. Она построена совсем недавно, в 1452 году. Причем за очень короткий срок — менее пяти месяцев. Как это можно сделать, не имея бетона, я не представляю. Но султан Мехмед это сделал, причем стройкой занимался лично. Как говорили в мое время — 'в ручном режиме'. Эта крепость демонстрировала кому на самом деле принадлежит Босфор. У этой крепости есть еще другое название — Богаз Кезен, 'Перерезанное Горло'.

И по размерам это уже не крепость, а небольшой город, огороженный стеной. Стена высотой в пятнадцать метров, толщиной у основания более шести. Три больших круглых башни расположены треугольником, одна у воды, две на возвышенности. На самом берегу еще одна квадратная башня поменьше, много мелких башен. Вот в этих четырех башнях расположены стратегические дальнобойные орудия, и на каждой башне коническая крыша, прикрывает орудия и расчет.

Я то думал что это легкое дощатое перекрытие от стрел. Но Метин прислал подробное описание конструкции — прочные стропила обшиты досками, и все это накрыто листовым свинцом. Может выдержать попадание небольшого ядра. Так что обстрелять шрапнелью не получиться, шрапнельная пуля может даже не пробить такую крышу.

Но даже если бы крыши и не было, поразить расчеты на двух дальних башнях шрапнелью все равно бы не получилось. Башни высокие, стоят на возвышенности, зубцы все скрывают. И как раз эти крыши дают шанс поразить расчеты. Но второй раз это лучше не пытаться повторить. Поэтому решили прорываться используя скорость и дымовую завесу.

Заметили, что в определенные часы тут ветер дует вдоль Босфора с севера на юг. Корвет приблизился к крепости и кочегары начали кидать уголь в топки, черный дым из трубы стал еще чернее и гуще. 'Юпитер' идет быстро, но ветер еще быстрее, и черные клубы идут впереди корвета, скрывая его. Машины работают на максимальной мощности, корабль разогнался очень хорошо, да еще по течению. Но дым все-таки горячий, и клубы поднимаются вверх. Видно! И крепость видит корабль, и с корвета видят крепость. Теперь только надежда на скорость, и то, что топчи не смогут рассчитать правильно упреждение.

Первое ядро упало далеко за кормой, второе примерно также. А вот третье ядро, с грохотом, попало в надстройку корвета. Легко пробило тонкую стальную стенку жилой каюты, но хрупкий чугун ядра раскололся от такого удара. В следующую стенку прилетели уже куски чугуна, пробили стальную переборку, но их энергия на этом закончилась.

Но по боевому расписанию на палубе и в надстройке никого нет. Только в бронированной боевой рубке, и в орудийных башнях. Еще сигнальщики есть, и они без брони. Остальные в трюме, за броней борта. Аварийные команды побегут на палубу только для тушения пожара, или устранения опасных неисправностей. Вот и сейчас, на палубу выскочил матрос, нашел пробоину, и побежал докладывать, что важные системы корабля не повреждены, течи не обнаружены.

Четвёртое ядро пролетело мимо, две пушки успели перезарядиться и еще выстрелить по разу. Но это были недолеты, корвет выходил из зоны обстрела. И тут еще один выстрел со стороны крепости. Могучий такой. Очень большая пушка стоит на берегу, снаружи, около квадратной башни. Пушка выбросила большое облако дыма и соответствующее ядро. Но ядро пролетело далеко за кормой и ударило в азиатский берег пролива, подняв облако пыли. Это тот самый камнемет, которым османы перекрывали пролив двадцать пять лет назад. Он такой большой и тяжёлый, что поднять на башню его невозможно, поэтому стреляют с земли. И наводить его очень тяжело, вот османы и промахнулись по быстро идущему корвету. Но могли и случайно попасть. Опасно.

Впереди Костантиниэ, там на башнях тоже есть пушки, но Босфор там шире, и пушки не такие дальнобойные. Они предназначены для обороны города, а не для перекрытия пролива. Так что можно просто взять левее, и проскочить у азиатского берега.

Но под самыми стенами крепости вход в бухту Золотой Рог, там должна быть сосредоточена элита османского флота. Хотя, с другой стороны, у этого флота сейчас много работы, и, возможно, там только охрана. 'Юпитер' сбавил ход, винт почти не вращается, корабль несет течением. Как раз в этом месте течение самое быстрое — шесть-восемь километров в час.

В Чёрное море впадает множество рек, от горной Риони до могучего Дуная, часть воды испаряется, а часть вытекает из Черного моря в Мраморное. Плюс на это еще накладываются два встречных потока — сверху более пресная вода вытекает из Черного моря, а в глубине, более соленая вода, течет из Мраморного обратно. При этом общая скорость течения сильно снижается из-за большой ширины и глубины Босфора, тут глубины от двадцати до ста метров. В узостях, как вблизи Румелихисар, поток усиливается. Дарданеллы заметно шире, там течение слабее.

'Юпитер' несет течением. Отсюда до входа в бухту всего два километра. Ну? Есть кто дома?

Вот они — две галеры вышли из бухты и идут наперехват. Обстреляли их шрапнелью, одна встала, другую понесло боком, развернуло. Добили фугасами из 65-мм пушки. На глазах у столицы.

Корвет еле ползет, но из бухты больше никто не появился, хотя там виден лес мачт. Но мачты — это парусники — купцы. Есть ли там еще боевые галеры — неизвестно. Так что надо иметь в виду, могут попытаться ударить в спину. Уже почти вышли из Босфора, как с одной из башен ударила пушка. Но ядро пролетело чуть больше половины расстояния до цели.

Радировали 'Зевсу' и 'Гефесту' что прошли Босфор. 'Гефест' дежурит с черноморской стороны пролива, ночью передаст информацию в Адлер. Эскадра 'Зевса' перешла в следующий этап готовности. Теперь штурм Чанаккале неизбежен, они стали подтягиваться ко входу в Дарданеллы, хотя это будет только завтра утром.

У 'Юпитера' еще одна задача — по возможности 'зачистить' от военных кораблей Мраморное море. Но лишнего времени на это нет, хотим, чтобы штурм Чанаккале для осман был неожиданным. Корвет пошел вдоль европейского берега, обычно тут больше всего галер. Но в море пусто — только рыбацкие лодки разбегаются с пути. У многочисленных причалов нет ни галер, ни нефов. Максимум — фелюки, ну и мелочь рыбацкая. Потом заметили — есть галеры — и фусты, и мавны. Вытащены на берег, рядом ни воинов, ни гребцов — будто брошены.

И как их топить, если они на берегу? 65-мм ОФС легко пробьет борт, сделает полуметровую дыру. Османы придут и починят, если киль не поврежден. Жалко на это снаряд тратить. Кроме того, галеры вытаскивают на отлогий берег, а там обычно мелко. У корвета осадка большая, близко к такому берегу не подойти. С такого расстояния с первого выстрела попасть трудно, опять жалко снарядов.

Хорошо бы зажигательным снарядом! Зажигательные 120-мм мины у нас есть, отличные, с капсюльным воспламенением заряда, с дистанционной трубкой. Красиво раскидывают шарики из крупнозернистого черного пороха. Но по 'стоимости' как пяток ОФСов. Пробовали сделать зажигательный снаряд, но у снарядов большие нагрузки при выстреле, корпус надо делать прочный. Вышибной заряд создает большое давление, пороховые шарики разрушаются — получается просто вспышка. Максимум чего добились — струя огня из донца снаряда. Но чтобы таким поджечь корабль, надо чтобы снаряд один борт пробил, а второй не пробил, остался внутри. Маловероятно. Не приняли на вооружение. Тут фосфор нужен, а его нет.

А у минометных мин это отлично получается — огненный дождь. Но этих мин мало — жалко тратить. Лежит мавна на берегу — ну и пусть лежит, успеем еще. Только одну фусту в море встретили — расстреляли тремя фугасами. Командир БЧ-2 получил замечание от капитана за перерасход боеприпасов.

Мраморное море только на карте небольшое. Но что там происходит у азиатского берега — не видно. К вечеру дошли до входа в Дарданеллы, повернули обратно, покрутились у островов. Та же картина — нефов нет, галеры на берегу, только рыбацкие лодки в море. На ночь встали в дрейф подальше от берега.

Наутро два корвета стали сближаться в Дарданеллах. У 'Зевса' за спиной куча деревянного транспорта, так что решили, что первым удар нанесет 'Юпитер'. У него и снарядов больше.

Но какую атаковать крепость — так и не могли решить заранее, по описанию и воспоминаниям — непонятно. Шхуны столько раз ходили мимо — нет, чтобы заранее план составить. Так многие даже и Килитбахир не заметили, что на европейском берегу.

Чанаккале больше чем Килитбахир, но орудийные площадки на башнях там широкие, с невысокими зубцами, от шрапнели плохо защищают. Килитбахир это полторы башни, сбоку простая, а вот центральная необычная, зубцы высокие и широкие. Верх зубцов скошенный, зубцы как бы внутрь загибаются. Орудийная площадка неширокая. Шрапнелью расчет не достать.

'Юпитер' встал посреди пролива, подрабатывая винтом. Офицеры внимательно осмотрели обе крепости в подзорные трубы. Решили — штурмуем Чанаккале.

Подошли к левому берегу, приблизились к крепости на полтора километра. В оптику видно как на двух ближайших башнях развернули пушки, приготовились. Но не стреляют, понимают — далеко.

Носовая трёхдюймовка стала не спеша расстреливать крепость шрапнелью. Обстрел выглядит странно — выстрел из пушки, в небе маленькое облачко срабатывания вышибного заряда. И все. Будто больше ничего не происходит. Только над крепостью еле заметное облако пыли поднимается. Стальные шарики пыль из камней выбивают. После шестого выстрела капитан задробил. Капитан и командир БЧ-2 подошли к орудийной башне.

— Точно накрыл верхушки башен?

— Точно! И не по одному разу.

— Сейчас будем приближаться, отсюда ничего не понятно. Будь наготове. Дальномерный пост! Докладывать дальность каждые двести метров. Орудие вспомогательного калибра! Зарядить ОФС, если на башнях кто шевельнется — тоже стрелять.

'Юпитер' пополз вперед. Километр до крепости. Полкилометра. 'Стоп!' В трубу пушки хорошо видно, а вот людей там рядом нет.

— Давай стену на прочность поверим. Боковая стена хорошо видна, давай в середину пять фугасных.

Первый снаряд попал в самый низ стены, подняв в воздух кучу земли. Остальные четыре легли точно в стену, оставляя заметные выбоины.

— Не, так мы долго долбить будем. Толстая стена, снаряды жалко. Как там Командор говорил? 'План Б?'

— Тогда ближе надо.

— Малый вперед. Два отделения с винтовками — на палубу! Занять позиции по левому борту. Если кого увидите на стенах — стреляйте!

Подошли, встали напротив крепости, до берега полтораста метров, ближе опасно — мелко. Тут выстрелила крепость на европейском берегу — недолет метров четыреста. Начали появляться люди на стенах, но с этим винтовки управляются.

Тут к капитану подошел минометчик.

— Крепость эта маленькая, меньше сотни метров квадрат. Я могу 120-мм фугасную мину прямо в середку закинуть. От такой мины там всем плохо станет.

— Поубивает всех?

— Не, только тех кто рядом. А вот грохот будет такой, что многие оглохнут на время. Еще звук от стен отразится.

— Давай. Только не в середку, там дом большой. Оно, может, только крышу развалит. Чуть левее возьми.

Грохнуло сильно, даже тут было громко — три кило тола это не баран чихнул. Большой столб пыли отметил место попадания.

'Зевс' уже совсем близко, с него передали, что на буксире мавна и два нефа. Остальные нефы под парусом идти боятся, вдруг их вынесет под пушки другой крепости.

Пока миномет готовили, на воду спустили шлюпку. В ней восемь крепких солдат и сапер. Сразу после взрыва шлюпка пошла к берегу.

Производство хлората калия у нас наладилось, стали получать по два с лишним килограмма шеддита в сутки. Столько ручных гранат нам не надо. Попробовали снарядить мину к 90-мм миномету. При выстреле на небольшое расстояние — все нормально, а когда положили заряд на максимальную дальность — мина рванула в стволе, от миномета осталась только плита. Хорошо, что производили выстрел дистанционно, веревочками. А вот для саперных мин это не проблема. Вот и появилось решение для толстых крепостных стен.

Фугас сочинили такой. Из тонкой стали сварили пятилитровую 'кастрюлю' с крышкой. В центре крышки — винтовая пробка от стальной бочки. Помещается одиннадцать кило шеддита. По моим оценкам это пятнадцать килограмм в тротиловом эквиваленте.

Шлюпка пристала у левой башни, но так, чтобы не видеть левую боковую стену крепости. Опять выстрел пушки с правого берега — недолет метров триста. Из шлюпки все выскочили, кроме одного, и побежали за угол крепости. С собой фугас, кусок доски, две лопаты и лом. Под участком стены, поврежденном снарядами, начали копать. Но земли там почти нет, очень каменистая почва. Быстро сменяясь, вкопались всего на полметра, дальше много камней. Сапер открутил винтовую пробку, вытащил деревянную заглушку из углубления в шеддите. Вставил взрыватель. 'Кастрюлю' поместили в яму, расправили огнепроводный шнур, из доски сделали 'тоннель' для шнура. Стали осторожно закапывать землей и камнями. Притащили крупных камней, сложили сверху.

Сапер подал знак, и все солдаты побежали за угол к шлюпке, сели на весла. У сапера специальная зажигалка — лично Командор подарил. Шнур загорелся, и сапер побежал к шлюпке. Запрыгнул в нее, и солдаты стали грести так, что весла гнулись.

Вот это был грохот! Громче любой грозы! Пыли поднялось столько, что солнце потемнело, будто облако появилось. На море появились всплески — камни с неба падают. Но все за кормой — угол крепости удачно отвел от корвета силу взрыва.

Шлюпка подошла к кораблю, им кинули конец, и корвет сразу дал полный назад. Солдаты поднялись по штормтрапу, шлюпку так и оставили на привязи. 'Юпитер' продвинулся назад, и стала видна боковая стена. Есть пролом! Несколько метров стены осыпалось и превратилось в кучу камня, метра три высотой. Дали сигнал на 'Зевс', и он тоже двинулся. Только очень плавно, общий вес морского поезда из четырех кораблей сейчас составляет тонн восемьсот. Вода за кормой корвета кипит от работы винта, а разгон происходит совсем незаметно. Надо было шаг винта уменьшить! Он же регулируемый! Хорошая мысль приходит слишком поздно.

'Юпитер' принял чуть в сторону, ближе к середине реки, пропуская 'Зевса' с прицепом. У 'Зевса' задача архисложная — высадка десанта. Сразу после крепости идет пляж с мелководьем, рыцари в воду лезть не хотят, на них много железа, потом все это надо сушить и смазывать. В двухстах метрах севернее крепости есть причал, вот туда и целит корвет. Но как рассчитать траекторию и инерцию тяжелых судов на гибкой сцепке. Сейчас 'Зевс' сбросил скорость, и весь поезд медленно ползет в сторону причала. Тут еще надо плавно приблизиться по дуге, чтобы мавна встала поближе, и при этом самому не сесть на мель.

Немного ошибся с траекторией, мавна проходит метрах в тридцати от причала. Корвет не буксир, боком ходить не умеет. Спустили шлюпку, отцепили трос от корвета, отвезли его на причал, закрепили. Теперь на галере десятки человек схватили этот трос и потянули. Галера двинулась к причалу.

Носовое 65-мм орудие 'Юпитера' выстрелило по пролому в стене, снаряд взорвался на куче камня. Это чтобы защитников крепости от пролома отогнать.

Галеру пришвартовали под углом к причалу, почти носом. Ну как получилось. Рыцари высыпали на причал и побежали на берег. Теперь к галере притягивали неф уже его пассажиры. Неф пришвартовали уже лучше, как надо, с другой стороны причала. А вот последний неф пришвартовали к галере, места у причала ему не нашлось.

'Архимеду' наконец-то удалось взять на буксир еще один неф, и сейчас они проходят самую опасную точку — линию, соединяющую две крепости. Крепость Килитбахир не преминула этим воспользоваться, но опять недолет метров триста. Похоже, это их предельная дальность стрельбы.

Рыцари изобразили некий строй в ста пятидесяти метрах от крепости. Где-то шестьсот пятьдесят их, площадь, которую занимает их строй, сравним с площадью крепости. 'Юпитер' еще раз выстрелил по проему, и командиру рыцарей передали сигнал — больше стрелять не будем, можно атаковать. Рыцари пошли быстрым шагом, подходя к пролому забегали на кучу камня и скрывались из виду. Толпа рыцарей сначала проникала в крепость быстро, а потом стала замедляться. Снаружи оставалось человек двести, когда процесс совсем остановился. Капитан послал отделение пехоты — проверить. Но вскоре стало понятно — от крепости потянулись рыцари с трофеями. Потом открылись ворота, что были в дальней башне, и оттуда выехала большая повозка, которую толкали османы, подгоняемые рыцарями. Трофеи свозили к причалу, теперь их надо считать и делить.

Из крепости вернулся командир рыцарей, и поделился с капитаном 'Зевса' хорошими новостями.

— Это была легкая победа! Вы хорошо сделали свое дело! Честно говоря, даже боя не было. Сопротивление оказали лишь единицы, большинство осман сидело на земле, и было безучастно к происходящему. Много среди них и оглохших. Сейчас поделим трофеи и пойдем дальше грабить султана!

— Эта крепость была очень маленькая, Румелихисар больше, там будет труднее.

— Отлично! Больше крепость — больше трофеев. А доблести во имя Христа моим рыцарям не занимать! Тут даже многие расстроены — попусту достали меч из ножен. А те два нефа даже не смогли высадиться.

— В Босфоре славы хватит всем.

— О! Я на это надеюсь.

Начали делить трофеи, уже привезли тяжёлые бронзовые пушки. Две были новые — под чугунные ядра, и две старые — под каменные. Поверхность одной из пушек была в отметинах шрапнели, но канал ствола оставался ровным.

Капитаны корветов были проинструктированы Командором. Нам в первую очередь нужна бронза, во-вторую — порох. Османские пушки оказались довольно крупные, каждая весом более тонны. Старые пушки-камнеметы немного тяжелее новых пушек. И мы, великодушно, уступили рыцарям новые пушки под чугунные ядра. Свою долю ядер тоже хотели обменять на что-нибудь нужное. Но пороха было немного, и менять порох на ядра рыцарям не имело смысла. Потом сторгуемся, когда будет больше трофеев.

Надо быстрее все погрузить и отчаливать. Стемнеет скоро, день как-то быстро пролетел. И начали появляться небольшие подразделения осман, из города подходят. Пока их сдерживаем редкими выстрелами 65-мм пушки, но может появиться и большое войско. Еще приходиться сдерживать рыцарей, чтобы грузили трофеи и не отвлекались. А то все порываются покарать нехристей.

Но вот все воины света расселись на судах, погружен последний чугунный шарик и от причала отчалила последняя сцепка. Порядок следования такой — 'Юпитер' тянет два нефа, 'Архимед' тянет галеру, 'Зевс' — еще два нефа. Это чтобы быстрее отчалить и выйти из узостей пролива. В Мраморное море вышли уже почти в темноте, прошли еще немного и встали на ночлег. Рыцари еще полночи победу праздновали, а таврические дисциплинированно спали и стояли вахты. Как-то не по-русски получается.

Но рыцари не просто так пьянствовали, сначала отслужили молебен во славу и за победу. Что интересно, у них нет отдельных священников, каждый рыцарь имеет церковный сан, имеет право на соответствующие церковные таинства. А вот после молебна начали причащаться. Причем так увлеклись процессом, что утром попросили капитанов не расцеплять суда, а следовать далее в том же порядке. Тяжело им с парусами управляться.

Так и телепали через все Мраморное море, но может так даже лучше — никто не отстал. К вечеру приблизились к османской столице. Нам же надо сделать вид, что будем штурмовать Костантиниэ. Как раз со стороны Мраморного моря есть ворота с причалами, вот мы их и выбрали в качестве ложной цели.

Подошли на километр и устроили учебные стрельбы для вспомогательного калибра, по пять выстрелов на ствол. Стреляли по очереди, чтобы было понятно, кто куда попадает и какие делать поправки. Чаще попадали по стене, один раз попали в фелюку у причала. Но к концу стрельб было два попадания по воротам. Пушки на башнях нам отвечали, но ядра летели метров на шестьсот, не более. Стало быстро темнеть, и мы отошли в море ночевать.

Под утро была атака осман. Четырнадцать фелюк попытались незаметно подкрасться, и взять на абордаж. Видимо, хотели напасть ночью, но мы отошли далеко, и они нас долго искали в темноте. Нашли и напали когда уже начало светать. Сигнальщики их тоже заметили, но довольно поздно. Зато от первого же выстрела караульного все пришло в движение. Корветам было легче — у них борт высокий, и много солдат с карабинами, никто даже не смог на борт подняться. 'Архимеду' пришлось труднее, в какой-то момент несколько абордажников запрыгнуло на палубу, но отбились — даже несколько карабинов дают огромное преимущество. Двое раненых.

На нефах был кровавый бой. Попытаться взять штурмом корабль набитый рыцарями — не самая лучшая идея. Как оказалось, госпитальеры люди опытные, спали в доспехах, только ремни ослабили. Так что абордажникам досталось, борта нефов были красные от крови. Тут еще корветы быстро отбились от своих противников, и стали обстреливать из карабинов и винтовок те фелюки, что еще не подошли вплотную. Пушки использовать побоялись, все слишком рядом.

Один раз успешно закинули гранату-колотушку в проходящую фелюку, и это вызвало перелом в ходе боя. Те фелюки, что еще не ввязались в абордаж, стали отворачивать, уходить к берегу. Пока добивали тех, кто был у борта, беглецы были далеко. Бой стих почти также быстро как и начался.

Гораздо дольше разбирались с последствиями боя и наводили порядок. Убитых и раненых осман сваливали на фелюки и отталкивали суда от борта, слабый утренний бриз уводил прочь корабли мертвецов. Борта и палубы нефов отмыли, но оттенок они поменяли, и стойкий запах крови остался.

У рыцарей потери небольшие — около сорока убитых и тяжелораненых, около сотни легкораненых.

Когда вышли к стенам Костантиниэ, стало совсем светло. Немного постреляли по воротам и пошли к Румелихисар, обходя столицу у азиатского берега. Идем на всех парах, но скорость небольшая, у каждого корвета на буксире по два нефа, у 'Архимеда' — галера, еще и против течения идем. В этот раз не забыли уменьшить шаг винтов у корветов, это заметно помогло.

Операцию надо проводить быстро, пока в Румелихисар не вернулись войска из столицы, которые сейчас туда только что прибыли по тревоге. Но отсчет еще не пошел, только когда начнем обстрел Румели, пойдет гонец в Костантиниэ, потом войска обратно. Несколько часов, а то и полдня у нас будут.

Приближаемся. Штурмовать решили боковую стену, чуть левее квадратной башни. Для этого надо нейтрализовать эту башню, и большую левую верхнюю. Правая верхняя башня для этого плацдарма не опасная, а большая нижняя, которая тоже у самого берега, но дальше, опасна только для кораблей. Штурмующих она тоже не видит.

Четыре башни с пушками накрыты свинцовыми крышами. Шрапнель не пробьет. Но если попасть фугасным в крышу, то осколки от взрыва отлично лягут на всю орудийную площадку. Когда эти крыши строили, думали про ядра, причем каменные, а не про осколочно-фугасные снаряды. А если при взрыве удачно подвернется свинцовый лист кровли, то еще добавятся небольшие свинцовые осколки.

Но попасть в крышу с двух километров довольно сложно, можем долго стрелять, вероятность попадания низкая. Тут решили пойти на риск. Османы ждут что мы опять будем прорываться у дальнего берега. Пушки наверняка уже заряжены и повернуты поперек пролива. Южнее крепости, на этом же берегу есть залив. Если встать там, то для османских пушек мы окажемся сильно справа от ожидаемой позиции, примерно под прямым углом. А расстояние будет уже менее километра. Эти пушки тяжелые, их быстро не повернуть. Причем сначала пушку надо будет вытащить из порта, образованного зубцами. Так что от десяти до тридцати минут у нас есть. Рискнем.

Зашли в залив. Как раз в этом месте много причалов, местами стоят фелюки и мелкие рыбацкие лодки. Два корвета почти синхронно приближаются к берегу с прицепами по дуге. 'Юпитер' причаливает боком к торцу причала, а 'Зевс' нашел место между двумя причалами, притягивают и нос и корму — встанет жестко. Готовимся к обстрелу крепости 'по-английски'. Англичане часто в таких случаях нагло становились на якорь, чтобы повысить точность стрельбы. А тут даже меньше километра.

— Дальномерный пост! До правой башни!

— Семьсот двадцать метров!

Это у 'Юпитера', 'Зевс' немного дальше. Корветы встали в пол-оборота, стрелять смогут все орудия главного калибра. Для первого выстрела наводчики целятся тщательно, не спеша. Пока в крепости не понимают происходящего, отсчет времени пойдет после первого выстрела. 'Юпитер' стреляет по нижней квадратной башне, 'Зевс' — по верхней. Но пушки на одном корабле будут стрелять по очереди, чтобы можно было понять где чье попадание. Сначала целятся чуть ниже. По попаданию в стену можно сразу вносить поправки, а при перелете — ничего не понятно. Готовы!

— Носовое огонь!

Попали в стену, уже хорошо.

— Кормовое огонь!

Ритмично стреляют орудия. Тем временем нефы тоже причаливают, рыцари начинают высадку. Километр до крепости — для энергичного рыцаря не крюк. 'Архимед' причалил галеру и отцепился. Готовится к рывку, он высадит десант с саперами под самые стены.

Есть попадание! Шестой снаряд 'Зевса' попадает в крышу башни, ясно видно взрыв и дыру в кровле. Крыши на круглых башнях большие, попадать легче. Теперь надо это повторить для верности. Все, есть два попадания. Теперь надо помочь 'Юпитеру'. Но сначала эта громадная пушка на земле, ее отсюда хорошо видно. Вокруг нее бегают люди, пытаются повернуть многотонную дуру. Не будем рисковать, два выстрела шрапнелью, и уже никто не бегает.

Тут и 'Юпитер' добился попадания. Начинаем следующий этап операции. 'Зевс' начинает обстреливать боковую стену крепости из всех калибров. Вспомогательный калибр — фугасными, главный — шрапнелью. 'Юпитер' уже отцеплен от парусников, и пошел вперед, пересекая пролив по диагонали. Начинает обстрел нижней большой башни из вспомогательного калибра. Попасть по кровле с такого расстояния и на ходу трудно, поэтому стреляют более дешёвыми снарядами по самой башне. Тут важно вызвать огонь на себя, чтобы 'Архимед' мог высадить саперов.

Корвет на максимальной скорости входит в сектор обстрела башни, делает на ходу три выстрела. Вот-вот должна ответить османская пушка. 'Юпитер' дает машиной полный назад, корабль довольно быстро замедляется, и теперь он уже идет задним ходом по течению. Наконец-то пушка на башне стреляет, промах чуть ли не на двести метров, к таким подвижным целям они не привычны.

Сразу после выстрела 'Архимед' выскакивает из-за мыса и идет к стенам, шлюпка с десантом на тросе, чтобы не тратить время на спуск. 'Зевс' уже хорошенько обстрелял стену, в одном месте даже обвалился верх стены. Сначала все обрадовались, но потом поняли, что обвалились только зубцы — тонкая стенка, за которой по верху толстой стены бегают защитники крепости.

Шлюпка отцепилась от парохода и причалила к берегу, солдаты высадились. Три солдата с карабинами тут же начали обстреливать верх стены, чтобы никто не высовывался. Османы, конечно, высовывались посмотреть — 'кто там стреляет?' Но быстро получали пулю в голову. Расстояния для карабина тут плёвые — высота стены пятнадцать метров, вся стена длинной — метров семьдесят. Несколько стрел полетело в нападающих, но все мимо. Остальные солдаты уже копают яму под фугас и стаскивают камни. Толпа рыцарей нетерпеливо гудит в полукилометре от стен. 'Зевс' по стене стрелять уже не может, добавил пару снарядов по верхней башне. Один из снарядов влетел в одну из многочисленных бойниц на теле башне, глухо взорвался внутри, но никаких последствий это не вызвало.

Но вот мина уже заложена, и все бегут за угол, к шлюпке. Взрыв! Облако пыли поднимается выше стен и башен. Немного оглохшие солдаты бегут посмотреть на результаты. От взрыва в стене получилась двухметровая расщелина, по стене побежали трещины, зубцы обсыпались на десятке метров. Но сквозного пролома нет! Штурмующим не пройти! А рыцари уже бегут к стене!

Надо еще взрывать. Вторая 'кастрюля' с шеддитом на 'Архимеде'. Сапер машет пароходу, на пароходе машут саперу. А-а-а! Так шлюпка у берега! Солдаты прыгнули в шлюпку и погребли. На берегу остались три стрелка с карабинами и сержант, он немного говорит на латыни. Он хотел остановить госпитальеров, и отвести их подальше, чтобы еще раз взорвать стену. Ага, остановить тыщу бегущих рыцарей. Эти кони чуть не затоптали наших солдат.

Подбежали, столпились. Передние осмотрели место взрыва, обсудили. Задние напирают, сержант пытается объяснить, его не понимают. Командир не может пробиться к месту событий, тут еще приблизились наши два взвода пехоты, встали позади. Разворачивают миномет, сгрузили с 'Зевса'.

Рыцари немного успокоились, атаки с хода не получилось. Командиры сотен начали наводить порядок, стали видны прямоугольники сотен. Но все слишком близко к стене, так взрывать нельзя. Миномет начал интенсивно закидывать 90-мм фугасные мины за стену. Тут еще очнулись османы на стенах, начали стрелы кидать. Вот они-то и помогли организовать отход, а то сержант уже горло сорвал. Рыцари стали отходить от стены, за ними шел сержант, орал и махал руками, будто отару овец подгонял. Сапер заложил второй фугас, солдаты таскают камни, укладывают сверху.

Союзники встали метрах в двухстах, стрелы сюда не долетают. Наши уложили миномет на землю, отошли на рубеж триста метров, да еще залегли. Рыцари удивленно посмотрели на такой тактический прием и тоже отошли, но ложиться не стали. Тут где-то в крепости выстрелила пушка, каменное ядро пролетело над головами рыцарей, и разбилось о землю в сотнях метрах за строем. Надо быстрее, время теряем.

Командир взвода махнул саперу и лег на землю, зажимая уши. Сапер зажег фитиль и побежал за угол. С зажиманием ушей наши переиграли, грохот тут уже был не сильный, ударная волна мягко ткнула в лицо. Когда немного рассеялась пыль, стало видно, что стена в этом месте просвечивает. Есть пролом! Рыцари с криками бросились на штурм. Снова.

Пока рыцари бежали, солдаты у стены вспомнили про план. Стали кидать в пролом гранаты с интервалами в несколько секунд. Успели закинуть шесть 'колотушек', так что рыцари, вбежавшие первыми, особого сопротивления не встретили, только лучники как-то пытались помешать штурму. И только пробежав по двору крепости пару десятков метров, рыцари встретили толпу живых защитников, успевших построиться в оборонительный строй. Но змея штурмующих неумолимо втягивалась в рану на теле крепости, и железо рыцарей убивало все живое внутри.

С потоком успели заскочить несколько карабинеров, открыли интенсивный огонь по османам, дело пошло веселее. Но эти танки на двух ногах и без нас бы легко справились, у них большие потери были только в самом начале, но они быстро собирались в группы и врубались в ряды защитников. Еще и защитники крепости были не самые лучшие, наша хитрость с ложной атакой столицы помогла. Ночью туда вызвали сотню, причем самую боеспособную, тут же осталось три сотни всяких подсобников да топчи-пушкари.

Группа рыцарей ворвалась в ближайшую башню, в нижней части башни обороняющихся было мало, а пушкарям наверху досталось осколками фугасных снарядов. И вот уже две цепочки рыцарей потянулись по верху стен к другим башням. За ними поднялись наши солдаты, и начали со стен отстреливать наиболее опасных противников — лучников, расчеты орудий.

Следующие башни штурмовали и снизу, и на уровне верха стены. Несколько выстрелов из винтовки через дверь, и никто не мешает рубить дверь топорами. Гранаты использовать побоялись, в башнях порох хранится.

Какое-то время османы во дворе крепости оборонялись ожесточённо, даже два раза по рыцарям выстрелили небольшие пушки, но атакующие превосходили и численно, и по вооружению. И когда весь двор заполонили рыцари, произошел перелом, и османы начали сдаваться.

Начался сбор трофеев. Рыцари тут же наладили пленных осман носить и грузить все на корабли. Подогнали два нефа, у них запас по грузоподъёмности есть, но нужны еще корабли, трофеев намечается много. Эх, сюда бы баржу 'Деметру', но как-то не подумали о масштабах перевозок. Так ведь в Мраморном море много галер на берегах лежит! Но туда возвращаться далековато, времени у нас немного. А может есть где поближе? Османы галеры на отмели вытаскивают, но в Босфоре таких немного. Хотя, вон, на той стороне, устье реки и отмель. А на отмели что-то длинное виднеется.

'Юпитер' подошел ближе — точно, на берегу мавна лежит. Высадились солдаты, отогнали сторожей. Завели канат, корвет дернул — канат порвался. Матросы срастили канат, и 'Юпитер' осторожно потянул, галера пошла. Чтобы ей не пойти, османы их на руках на берег затаскивают, а тут целый паровой корвет. Все, у нас плюс один транспорт, теперь точно все трофеи влезут, важно вес равномерно распределить.

К берегу сейчас носят бочонки с порохом, они небольшие, один человек унесет. И надо освободить от пороха нижние части башен, чтобы спустить орудия. В башнях есть сводчатые перекрытия, но в центре каждого большое отверстие, а в верхней площадке отверстие перекрыто настилом. На балках крыши висит мощный блок, на нем и поднимают грузы на башню, так как лестницы тут крутые, с грузом по ним не подняться.

Собрали систему из веревок и блоков, начали осторожно спускать пушку. Османы и рыцари сами справляются — еще бы, полиспаст уже известен много веков. А для перевозки тяжестей по земле, у них тут арба используется — крепкая, железом усиленная. Опустили на нее пушку, арба заскрипела, но выдержала. Арбу облепили пленные и потащили к причалу.

Еще на стенах крепости было шесть небольших разнокалиберных пушек на старых лафетах. Это даже не лафеты, а деревянные подставки, без колес. Поэтому их не могли быстро внутрь крепости развернуть, а то бы нам хуже пришлось. Но тут гораздо проще, пушки легкие.

А вот что делать с 'супер-пушкой'? Она много тонн весит. Но стоит снаружи крепости, на склоне. Разломали лафет, скинули ствол на землю — покатилась пушка. Вот только она немного коническая — разогналась вниз и стала поворачивать. Хорошо, что вправо поворачивать, от крепости. А то бы прошлась катком по цепочки грузчиков-пленных.

Поддевая кольями, дотолкали бронзовое бревно к причалу. Подогнали пустой неф и по бревнам затолкали на борт, чуть палубу не проломили. Парусник осел на правый борт. Подкатили пушку к мачте — корабль выровнялся. Дальше уже легче пошло, на нефы — тяжелые пушки, на галеры мелкие грузы — порох и ядра, галеры хуже приспособлены к перевозки грузов.

Тут стали подтягиваться османские войска, пока небольшие группы. Пришлось сделать с корвета предупредительный выстрел, чтобы близко не подходили. Надо поторапливаться.

Мы думали, возьмем только пушки, порох и ядра. А рыцари уже тащат всякую рухлядь, на крыше рубят листы кровельного свинца, сбрасывают на землю. Говорят — свинец дорогой, нельзя оставлять. Прикинули — действительно, крыши большие, на каждой больше десяти тонн свинца будет. Ну на четвертой квадратной немного поменьше. Вот только куда грузить? На нефах уже балласт выгрузили, на ядра меняют. Не, говорят — свинец поместится. У нефов большая грузоподъёмность, это людям там тесно, а тяжелого груза много поместится, тем более, если балласт вынуть.

Когда ломали крыши, задумались — как бы крепость посильнее разломать, чтобы османам дольше восстанавливать. Взрывать? Но порох, даже трофейный, жалко, а нашей взрывчатки у нас просто столько нет. Да и большого смысла в этом нет. Султан эту крепость с ноля за пять месяцев построил, отремонтирует гораздо быстрее. Так что просто стащили все доски и бревна, что нашли, в четыре башни и подожгли. Камни не сгорят, но внутри башен много деревянных деталей, а перекрытие под орудийной площадкой по деревянным балкам сделано. Ремонт будет сложным.

Отходили в несколько этапов. Сначала 'Зевс' оттащил два нефа в Мраморное море, встал в двух километрах от берега. Затем 'Архимед' челночил, перетаскивал туда остальные транспорты. Хорошо, что по течению, а то бы долго провозился. 'Юпитер' стоял у крепости, прикрывал отход. Еле успели выйти из Босфора до темноты.

Рыцарей предупредили, чтобы сегодня сильно не причащались, а то опять возможно ночное нападение. Но, оказалось, что вино у госпитальеров кончилось, и в трофеях не нашлось ни амфоры. Еда была, а вино — увы. Молебен отслужили и легли спать, караул многочисленный выставили. Но османы этой ночью не напали. Так что подъем объявили поздно, дали людям выспаться после трудного дня.

Весь следующий день плавающий табор двигался в сторону Дарданелл. Командир рыцарей все находился под впечатлением вчерашнего боя, и развлекал себя беседой с капитаном 'Зевса'

— Так мы могли и не уходить из крепости Румелихисар, когда один из корветов находиться поблизости, османам нипочём не взять обратно свою крепость.

— Оставлять корвет в проливе опасно, будут постоянные попытки абордажа. Да и зачем нам удерживать крепость? Мы показали султану, что можем взять любую крепость на берегу, и запретить нам ходить через проливы он не может. А его флот не может противостоять даже одному корвету.

— Ну если у вас такие цели, то я соглашусь. Но как мы разгромили осман! Об этом походе будут слагать легенды! А какие трофеи ... Кстати, у нас же на пути ещё одна османская крепость, та маленькая, что на правом берегу.

— Килитбахир?

— Да.

— Предлагаете ее тоже взять?

— Если мы это можем сделать легко, то почему бы и нет. К тому же она мешает проходу.

— Не сильно мешает, но без неё было бы лучше.

— Вот и я про что. Берём?

— Есть проблема. Кажется, у нас кончились мощные фугасы для пролома стены. Вечером сходим на 'Юпитер', спросим. Саперы там.

— Зачем ждать вечера? Есть же маленькая лодка.

— Шлюпка.

— Да, шлюпка. Можно на ней добраться. Тем более — 'Юпитер' позади.

— Может ... Ладно, поехали.

На 'Юпитере' собрался целый военный совет. Фугасы-кастрюли действительно кончились, их было только три штуки. С воды видны ворота только в низкой наружной стене. В мощной стене, что окружают башню, тоже есть ворота, но их не видно — первая стена закрывает. Придётся их как-то вскрывать.

Есть мины обоих калибров, можем закидать крепость так, что в живых мало кто останется. Но разрушить минометом стену практически невозможно, даже мощным 120-мм. Но решили попробовать взорвать ворота такой миной, использую ее как фугас. Там все-таки три кило тротила, а ворота в Килитбахире грандиозностью не отличаются.

Даже немного план операции разработали. Нарисовали карту местности, по прошлому бою довольно точно определили дальность стрельбы крепостной пушки. Отчертили по карте циркулем это расстояние, стало сразу понятно, кто где стоит перед атакой.

Переночевали у входа в пролив, подошли к крепостям. Около крепости на азиатском берегу издали заметили довольно большое количество людей. Когда мы приблизились, они спрятались в крепости. Видимо, уже начали ремонт крепости — оперативно. Но мы пристали к правому берегу, рыцари начали высаживаться, корветы подошли к намеченным рубежам. Пушка на башне выстрелила — недолёт, наш расчёт оказался правильным.

'Юпитер' встал на якорь и сделал несколько выстрелов по башне, но высокие зубцы надежно скрывают расчёт орудия. Но мы на это и не рассчитывали, надо найти защитникам Килитбахира другое занятие, помимо обороны. Установили на палубе 120-мм миномет, принесли зажигательные мины. Первая мина ушла с заметным перелетом, а вторая и третья сработали как надо — засыпали крепость горящими шариками из прессованного пороха. Такой шарик горит около минуты, уверенно поджигая горючие материалы, в первую очередь — дерево.

Сначала всю крепость окутал белый дым — зажигательный состав в минах из дымного пороха. Дым рассеялся, но появились ещё два источника более темного дыма. Пока небольших, но эти пожары понемногу разгораются. Ещё появились люди на верху крепостной стены, но как раз у нас следующий этап штурма.

'Юпитер' стал прицельно расстреливать из трёхдюймовки ворота в низкой наружней стене. Расстояние небольшое, и довольно быстро добились нескольких попаданий — ворота в щепки. Причём перелеты попадали во вторую стену, и осколки от разрывов попадали в защитников во дворе и на первой стене. Ещё поднялось много пыли, дым от пожаров и пыль почти совсем скрыли центральную башню. Но орудие на башне все же выстрелило почти наугад — тоже недолёт, но совсем небольшой. Но этот выстрел теперь послужил сигналом — сотня рыцарей и два отделения солдат с сапером ринулись к стенам.

Этот забег на километр наши солдаты выиграли у рыцарей уверенно — наши часто тренируются, а у рыцарей ещё доспехи немало весят. Но госпитальеры — крепкие ребята. Хоть и запыхались, но большинство добежало довольно быстро. На несколько секунд задержались у разбитых ворот, наши закинули в проем ворот три гранаты, и рыцари повалили внутрь.

Османов во дворе перебили довольно быстро, среди них было много раненых осколками. Но со второй стены начали стрелять лучники, пришлось подключиться и нашим стрелкам.

Теперь ворота во второй стене. Хотя стеной ее назвать трудно — она высокая, а площадь, которую она загораживает — очень маленькая. Похоже на низкую и широкую башню, но без верхней площадке. А посреди — уже настоящая башня. Причём стена имеет в плане сложную форму — соединение трёх полукружий, снаружи выглядит как три цилиндра вместе.

Под ворота заложили фугас, сделанный из 120-мм мины, теперь надо убрать рыцарей из опасной зоны. Именно поэтому мы взяли в атаку только сотню, да ещё усиленно инструктировали перед боем. Выгнали всех на другую сторону, сапёр поджег фитиль. Ударная волна отразилась от наружней стены и ударило по ушам. Полуоглохшие пошли посмотреть на результат. Сначала нашли двух убитых рыцарей, они выглянули посмотреть на взрыв. На взрыв пудовой мины с двадцати метров.

Одна створка ворот была почти целая, а вторую створку измочалило осколками мины. Закинули за ворота гранату, и опять — рыцари вперёд. На этом штурм и закончился, во внутренний дворик даже вся сотня не поместилась. На верху башни ещё были слышны крики сражающихся, а из подвала уже выносили трофеи. Потом нашли ещё одну башню поменьше на дальней стороне крепости, но там сопротивление никто не оказал.

Трофеев было немного — одна большая пушка, две поменьше, порох, ядра. Но зато погрузились быстро. Командир госпитальеров немного расстроился, поднялся на борт 'Зевса' и стал оглядывать окрестности. Возможно, высматривал — не затерялась ли где-нибудь поблизости ещё одна османская крепость.

Опять стащили все доски в центральную башню, подожгли. Вот ещё одно неприятное для нас свойство крепостей — их трудно уничтожать. Ломать их трудоемко, в огне не горят. Взрывчатки надо, много. Но это не сейчас.

Отчалили и вышли в Эгейское море хорошо засветло. Отошли от берегов и занялись переформированием 'эскадры'. 'Юпитеру' завтра возвращаться в Чёрное море, а все остальные пойдут на Родос.

Утром караван пошёл в таком порядке — 'Зевс' тянул две галеры, затем все нефы своим ходом под парусами, в арьергарде 'Архимед' подстраховывал. Двигались медленно, нефы и так быстроходностью не отличаются, а тут ещё за паруса взялись рыцари, слегка разбавленные греческими матросами.

'Юпитер' отправился в обратный путь, проливы свободны. Это очень своевременно. Из Ло Вати пришло сообщение, в османский лагерь, что вблизи крепости, вместе с очередным обозом пришло подкрепление. Более четырёх тысяч пеших и конных, и ещё среди них восемь сотен стрелков с тюфенками — янычары.

Глава 32.

Когда приходили радиограммы о взятии османских крепостей, мы об этом торжественно объявляли как о великих победах. В Адлере и Мавролако вывешивали схематичную карту проливов, где отмечали поверженные крепости. Причем выходило так, что мы ходили как хотели, и брали крепости в произвольном порядке. Рассказывали про наших союзников — Родосских рыцарей, с кем мы плечом к плечу били осман. Что трофеи делили пополам — выводы о вкладе в победу каждой стороны делайте сами. Потом это все передавали в новостных рассылках, в радиограммах, во все наши города. Прямо 'от советского Информбюро...' получается. Эх, жалко у нас радио голос не передает, а то у меня в голове это все звучит голосом Левитана.

Все получается как и обещали — и на чужой земле, и малой кровью, и могучим ударом. У нас только двое погибших и семь раненых, у союзников погибло чуть более сотни, раненых они особо и не считают.

А вот когда пришел 'Юпитер', устроили всенародный праздник — с чествованием героев, гуляниями и угощениями, с ночным фейерверком. Всех участников похода наградили новой медалью — 'За взятие Босфора и Дарданелл'. На то, что медали были изготовлены заранее — никто не обратил внимание.

И вот в самый торжественный момент я объявил, что мы переезжаем не в Чембало, а на прекрасный остров, где нет зимы и теплое море (ага, Сахара рядом), где вкусные фрукты. Это Еремей нашел в Магрибе продавцов фиников, по описанию — похоже.

Так что известие о переезде на Лампедузу прошло 'на ура'. Причем буквально, под троекратное — солдаты у нас дисциплинированные. И люди, на радостях, собрались ехать прямо сейчас — жилые катамараны вот стоят. Предложил хорошо подготовиться, и выйти через два дня — согласились.

И началось. Штаб превратился в логистический центр, к ним еще подключили плановый отдел. Но там нужны не только количественные расчеты — куда сколько помещается, очень много качественных условий. Основные перевозчики грузов — 'Гермес' и 'Гефест' с баржами, имеют плохую мореходность. Большую, по черноморским меркам, волну они переносят плохо. В случае угрозы шторма им надо заходить в бухты. Это означает каботаж. Причем у барж мореходность даже лучше, чем у пароходов. Мы же пароходы конструировали под реки, под донские мели. А у 'Деметры' и 'Цереры' винтов нет, осадка зависит от загрузки. По рекам двести тонн возят, по морю — триста. Длина большая, борты нарастили — волну баржи хорошо переносят. Но вот вместе им надо идти вдоль берега.

Идти вдоль турецкого берега можно, но в бухты заходить опасно. Хоть мы их флот в Черном море и подчистили, но риск все равно есть. Еще надо учитывать морское течение, оно в Черном море образует два кольца, вращающихся против часовой стрелки. Баржи тяжелые, и помощь течения будет нелишним. Поэтому пойдут они мимом Мавролако и мимо Крыма.

Так же пойдет и наш новый балкер, недавно спустили на воду. Ему дали имя 'Кронос', в честь бога земледелия. Получился неплохой транспорт — самоходный, берет триста тонн, если нет ограничения по осадке. Похоже, и триста пятьдесят возьмет, но мы не пробовали. Сделан по такому же принципу как и 'Деметра' с 'Церерой' — из стали только несущий каркас и 'мокрая' обшивка корпуса, все остальное — деревянное. Ну еще переборки кочегарки и машинного отделения на корме. Вот кормой он только и отличается от первых барж. Такой 'композит' корпуса позволяет максимально экономить сталь, но стальная обшивка ниже ватерлинии дает стабильную водонепроницаемость, не надо заморачиваться с многослойной обшивкой, конопаткой и смолой.

Деревянные палуба и фальшборт хоть и быстро изнашиваются при погрузочно-разгрузочных работах, зато могут быть отремонтированы простым плотником. В деревянной жилой надстройке жить приятно и без всякой отделки, чего не скажешь о каютах со стальными переборками. И все эти деревянные конструкции обходятся без краски, которая у нас опять в дефиците.

Но при такой конструкции корпуса есть и проблемы. Вот бимсы — поперечные балки под палубой, входят в силовой набор корпуса. Бимсы стальные, а поверх них уже идет слой деревянных балок палубы. Но дерево к железу не приваришь, в каждой точке пересечения бимсов и балок нужно отверстие для крепежа. Тысячи отверстий. У нас есть электродрель, нормально сверлит, только работать лучше вдвоём — тяжелая. Но сверлить столько отверстий, да на весу, надо очень много сверел, они будут ломаться и тупиться. Инструментальный цех такое количество не потянет.

Можно еще пробивать отверстия, но это тоже трудоемко, еще и структура стальной балки при этом портится. Хорошо, что есть электросварка — отверстия просто прожигали. Идеально было бы прожечь кислородно-водородной горелкой, но ею работать не так удобно — гибких шлангов нет. Но надеюсь, что скоро у нас будет резина. Послал в Крым заготовителей, будут скупать этот крымский одуванчик. Вот будет ажиотаж у татарских детей! Интересно, какое объяснение этой наше потребности они придумают? Или будет детская легенда наподобие 'банки табачного пепла' или 'коробки комаров'.

И еще конкретно у 'Кроноса' проблема с пожароопасностью из-за паровой машины. Поэтому кочегарку сместили максимально назад, трубу сделали выше, чтобы искры меньше летели. Корма получилась цельнометаллическая.

Вот только балкер очень тихоходный, при полной загрузки всего восемь километров в час делает, пять узлов. Машина у него слабая — это было готовое решение, сочинять что-то новое не успевали. И парусов на нем нет, мачты ему не делали. Сварили только пятиметровую опору, сделали консольный кран с ручной лебедкой, пока хоть так. Так что использование морских течений для него — обязательно.

У корветов с мореходностью все в порядке. У пассажирских катамаранов тоже неплохо. Поплавки, бывшие галеры, полностью закрыты надстройкой и палубами. Так что несмотря на увеличение осадки и уменьшение надводной части борта, большая волна им не страшна. Ну относительно большая — черноморская. Только при этом катамаран подозрительно скрипит, так что злоупотреблять этой мореходностью не стоит. Но короткий небольшой шторм катамараны должны легко перенести.

Корвет 'Арес' у нас пока остаётся у побережья Кавказа, осман к морю не подпускает. Поэтому катамараны потянут 'Юпитер' и 'Борей'. У фрегата мореходность получилась совсем замечательная — осадка и длина у него рекордные. Черноморскую волну он не замечает, идет как по рельсам. Ну может мне так кажется после всех этих небольших кораблей. Да, я уже и на корвет смотрю немного свысока, после того как впервые вышел на нашем фрегате в море. Восемьсот тонн полного водоизмещения и семьдесят метров длины — это очень много, а по местным меркам — уникально. Когда мы его достраивали, у нас было много кораблестроителей, и тут еще османы 'в график не укладываются'. Балкер конструктивно совсем простой, и много ресурсов на себя не отнимал. А под конец над ним только корабелы-плотники работали. Так что у нас была возможность достроить 'Борей' до приличного состояния, а не так как 'Арес' — 'быстрей-быстрей, и так пойдет'.

Почти все, что задумали сделать на фрегате — сделали. Один из самых важных проектов — механический цех на нижней палубе: два токарных станка, два фрезерных, сверлильный, круглошлифовальный, заточный. Самые новые и совершенные наши станки. Все на электрическом приводе. Еще два сварочных аппарата — один генератор на главной машине, другой — автономный САГ. Электролизерный кислородный резак. В цеху немного тесновато, но работу с крупными деталями мы продумали. Можем отремонтировать любой агрегат на кораблях, хоть гребной вал проточить. Только отлить стальную или чугунную деталь не сможем, а мелкую бронзовую — пожалуйста. Бронзовые вкладыши подшипников — наша постоянная расходка. По всей номенклатуре запас большой, но мало ли что.

Но сделали не только станки. Электрооборудование сделали не все, электродвигателей не хватает. Но освещение двойное — основное на люминесцентных лампах, аварийное — на светодиодах. Связь между капитанским мостиком и машинным отделением — и телефонная и световая электрическая сигнализация. Большие аккумуляторы, на двенадцать и двести двадцать вольт.

В танках более пятидесяти тонн пресной воды. Про Лампедузу я не забываю. Насос с приводом от машины и второй насос от электромотора. Паровые эжекторы для аварийной откачки воды.

Грузовые трюмы на 'Борее' есть, но относительно большой только один, его люк между носовым орудием и надстройкой. Угольные ямы расположены вдоль бортов, на уровне нижней палубы, в районе кочегарок. Загружать их через люки в верхней палубе неудобно — надо сначала поднять уголь на высокий борт, а потом он летит вниз по шахте. Придумали сделать люки в бортах, на уровне среднего твиндека, чтобы было удобнее грузить с баржи. Но проблема герметизации и отсутствия резины нас сильно ограничивают. Поэтому люков только два, в самые большие угольные ямы — слева и справа. Люки приходится затягивать на несколько болтов, так как уплотнитель — промасленный пеньковый шнур, ничего лучшего как-то не придумали.

Жилые каюты даже как-то отделали и оснастили мебелью. Вот только та мебель, что сделана была из бука, от влажности на корабле сильно покоробилась, дубовая меньше. Стены кают отделали ясенем, неплохо получилось. Но для палубного настила никак не подберем древесину. Дуб неплох, но его мало, и от него железо сильнее ржавеет. Ясень и желтая сосна мягкие, быстро изнашиваются и темнеют. Красной сосны и лиственницы тут нет, и в Воронеже нет. Вот бы тик сюда, англичане считали его самым правильным корабельным деревом. Но он где-то в Индии растет. Может мамлюкам заказать? Ага, привезут, по цене специй.

Еще тут белая акация растет, ее татары ценят, для луков используют. Наши плотники заинтересовались, но ни одной нормальной доски из акации я так и не увидел. Пила тупится быстрее, чем допиливается бревно сухой акации. Сырую древесину смогли распилить, но при сушке все потрескалось. Накололи на бруски, топорища из акации получаются очень хорошие. Местные корабелы из акации нагели делают, держат почти как бронзовые.

Но хожу я по отделанному и окрашенному фрегату, все равно не покидает ощущение, что это всего лишь стальные листы нужной формы, сваренные под нужными углами. Много разных стальных листов. Сотни тонн. И все вместе они составляют этот суперкорабль. Какое-то двойственное восприятие. Это потому что я каждый этот кусок металла рассчитывал и чертил. Хотя много рассчитывал когда строили первый 'Гефест', я из сопромата не вылазил. А после, когда понял зависимости, что для такого пролета нужна такая высота ребра, и такая его толщина, стал больше интуитивно назначать размеры. Проверял расчетами — обычно примерно сходиться. Ну еще чаще все в плюс округляешь. Хуже не будет, запас плавучести всегда есть. Рассчитывал чаще ответственные и крупные детали — обшивку и кильсоны. Они сильно на вес корабля влияют.

Кстати, из-за того, что фрегат трехпалубный, с очень высоким бортом, элементы продольной прочности не особо толстые, несмотря на большую длину корабля. Толщина борта всего четырнадцать миллиметров. Этот высокий борт дает очень высокую жесткость и прочность — это как ребро жесткости. А сам корпус с палубами и переборками подобен сотовой конструкции. Убери из него среднюю или верхнюю палубу и переборки — он сложится на первой большой волне.

Вот чего не доделали — так это иллюминаторы на средней палубе. Они должны быть герметичны, волна до них достает, а это очень сложно оказалось сделать. Сделали только два иллюминатора, долго с ними провозились. Моделировали нагрузку от волны — стекло лопается. Уже хотели проемы заварить. В конце концов склеили два стекла ацетилцеллюлозной пленкой — получился триплекс. Но очень мутный, сквозь него почти ничего не видно, только что свет пропускает.

На нижней палубе иллюминаторы даже не пытались сделать — они будут под водой почти все время. Так что на нижней и средней палубах у нас искусственные вентиляция и освещение. Да еще ламп не хватает. В некоторых отсеках у нас только одна аварийная лампа на три светодиода, если надо — ходят с фонарями.

Еще пришлось причал для фрегата удлинить. С полной нагрузкой его осадка ушла за три с половиной метра. Перед отправлением еще все танки залили пресной водой из речки, так что стоит 'Борей' в воде почти по верхнюю марку. Хоть и людей на нем много — все места заняты, но 'железа' на него грузили не очень много. Еще есть запас, если придётся перевозить что-то тяжелое.

Места на фрегате довольно много благодаря большой двухэтажной надстройке, из-за этого фрегат стал похож на пассажирский пароход, на который почему-то поставили две орудийные башни. Всего же на корабле двести тридцать коек. Сейчас мы берем столько же пассажиров, но если надо будет перебросить войска, то можно будет перейти на 'горячие койки', спать в две смены. Тогда войдет около четырех сотен. А в теплую погоду, если спать на палубе, то и пять сотен поместиться. Но будут мешаться работе с парусами.

Но зато каюты довольно большие, а у меня их целых две — одна жилая, там Фрося и Юля обживаются, вторая — кабинет. Юле уже год, недавно исполнилось, вовсю ходит. Говорит непонятно, только Фрося ее понимает. А в кабинете устроили филиал штаба. Штаб сейчас размещается в кают-компании фрегата, но там шум и суета, как в офисе крупной организации. Да еще работают по ночам, потому как дальняя связь только ночью устанавливается. Но если я сижу в своем кабинете, то постоянно ко мне кто-то заходит посоветоваться. Потом к ним присоединятся еще кто-нибудь, и получается заседание президиума штаба. То есть у меня как бы две каюты, а на самом деле ни одной.

У нас в штабе стояла осьмушка глобуса, очень большая. Ни в одну каюту она не помещается по высоте. Пришлось делать ее разборной, разделили на три части. В штабе поставили две нижних, верхняя сейчас даже и не нужна. Но не все геометрические построения на фрагменте глобуса возможны без Северного полюса, так что на Лампедузе надо будет строить большую комнату под штаб.

Вот так мы и обжили и фрегат, и катамараны — хоть сейчас отправляйся в путешествие. Но когда к планированию подключился штаб — всплыло множество неучтенных проблем. Все-таки некоторая системность в их работе уже просматривается.

Один момент я исподволь готовил давно. На катамаранах у нас уходят семьи мастеров и рабочих, среди них есть и те, кто работает на домне. Домна у нас продолжает лить чугун, нельзя упускать такую возможность. Так что для этой работы отобрали и подготовили всех одиноких, несемейных. Они позже приплывут на баржах. Но это было несложно, в основном там загрузка руды и кокса в домну. Льют чугун в простые слитки, около пуда весом, чтобы было удобно грузить. Ни конвертер, ни прокатный стан уже не работают. Так что почти весь Адлер уплывает в дальние края, а домна продолжает дымить.

Еще заранее подготовили стальные буксировочные канаты, потому как пеньковые с буксировкой тяжелых пассажирских катамаранов не справлялись. Стальные канаты мы и раньше делали, но тут надо было получить проволоку на полную длину каната. Сначала мы пытались сплетать канат из коротких проволок, но они жесткие, и вылазят наружу в виде опасных колючек. Из низкоуглеродистый стали проволоку большой длины мы давно умеем делать, но для канатов нужна углеродистая проволока. Тонкая углеродистая проволока плохо переносит термообработку, какая-то у нас технология непродуманная, пришлось увеличить диаметр проволоки — получили три троса по семьдесят метров, один запасной. Пришлось его вешать снаружи одного из катамаранов, в бухту свернуть не получается, слишком жесткий. А крепления для буксировки на катамаранах мы предусмотрели еще при строительстве. Их тоже два, по числу поплавков, от каждого идет по канату к рыму главного каната. Изменяя натяжение этих канатов можно даже немного изменять направление движения катамарана, рулить. Так что на каждый катамаран поставили экипаж из трех матросов, будут рулевыми. Да и сигналы от кораблей надо адекватно отрабатывать.

Еще надо всех собрать в караван, а 'Гефест' с 'Деметрой' ушли в Шахтинск, отвезли туда части коксовой батареи и несколько мастеров по ее сборки и работе. Обратно везут сто пятьдесят тонн угля, в пути будут нашими угольщиками. Почему не двести тонн? В Мавролако будут догружаться более важными грузами. Там на складе куча всего нужного лежит, такое впечатление, что там весь Адлер заскладирован.

После расчетов и обсуждений решили не брать в караван балкер 'Кронос'. Слишком тихоходный, будет всех тормозить. Решили оставить его в бухте Адлера, последним оплотом. А то 'Арес' мотается вдоль всего побережья, может не успеть, если османы вдруг неожиданно прорвутся. Перетащили на балкер несколько изб, которые хотели тут бросить. Кривые, но как временное жильё — пойдет. Поставили два 65-мм орудия на полевых лафетах, так что балкер вдруг стал военным кораблем.

Теперь металлурги 'последней смены' будут жить на 'Кроносе'. Тесно, конечно, надо будет им еще тут сараев построить — доски есть. Тут же будут базироваться егеря, что воюют на перевале. В случае угрозы прорыва осман, все поднимаются на борт, и балкер отходит от причала. При наличии на борту егерей и двух пушек — совсем неприступная крепость. Надо не забывать грузить на балкер остывшие чугунные слитки.

Все, пароход отправляется! Басовитый гудок заглушил шум моря и распугал чаек. Первым отчалил корвет 'Юпитер' и потянул за собой катамаран. Пассажиры радостно закричали — впереди их ждали новые земли и новая жизнь. Следом из бухты вышел гигант 'Борей', с таким же прицепом. Мало того, что это самый длинный и самый тяжелый корабль в мире, на настоящий момент, так на нем еще три мачты, высотой почти сорок метров. Прошли полосу встречного бриза, и стали поднимать паруса на этих мачтах. Гафель на бизани подняли быстро, а прямые паруса поднимали постепенно. Работа не из легких, даже с применением электрической лебедки. Да и подготовка моряков желает лучшего, большинство палубных матросов — недавно нанятые греки, часть — бывалые со шхун. Но ни те, ни эти опыта работы с большими прямыми парусами не имеют. Но последние три недели все они усиленно тренировались, ходили вблизи Адлера. И теперь уверенно бегают по палубе и вантам.

Но работа с парусами на парусно-винтовых корветах и фрегатах имеет свои отличия. По боевому расписанию паруса убирают, чтобы не мешались, бой ведут на машинах. Так что быстро надо только убирать паруса перед боем или штормом, поднимать можно аккуратно и тщательно. Вот и сейчас, усилиями матросов, мачты примеряют на себя гардероб. И все путешественники безотрывно смотрят на растущую вверх гору парусины. Казалось нереальным, что эта конструкция, попирающая небеса, сделана человеческими руками, руками этих же мастеров.

А 'Юпитеру' на ветер наплевать, у него нет ни одного паруса. Одна короткая мачта, но на ней марс сигнальщика, сигнальные флаги и антенна радиостанции. Из всех корветов паруса имеет только 'Зевс', на остальные не успели даже мачты поставить. 'Потом' — как всегда. Зато в этот раз не забыли уменьшить шаг винтов на 'Борее' и 'Юпитере', потому как они буксируют тяжелые катамараны, и с меньшим шагом винта это делать эффективнее.

Еще очень хорошо себя проявил новый котел на фрегате, с принудительной подачей воздуха. Когда он работает с наддувом, пара он производит столько, что фрегату хватает на крейсерский ход, и можно не подключать два обычных котла. И кочегары хорошо об этом котле отзываются — с ним проще работать, шлак на колосниках меньше влияет на тягу, она теперь искусственная.

Система подачи воздуха получилась несколько сложноватой — воздушный насос 'улитка' приводится от главной машины, и расположен рядом с ней. Из машинного отделения идет довольно крупный воздухопровод, около кочегара шибер с ручкой, для управления потоком воздуха. Потому как перед открытием топочной дверцы надо принудительную подачу воздуха отключать. Может этот вопрос как-то на настоящих котлах решили, но у нас, если открыть дверцу без отключения воздуха, в кочегарку летит дым и огонь. Еще пришлось увеличить высоту дымовой трубы, а то искры сильно вылетают. Фрегат выглядит как солидный пароход. Так что поставить 'наддув' на другие корабли сходу не получится.

Фрегат и корвет идут прямо на запад, вдали от берега, чтобы не грести против течения. 'Гефест' и 'Гермес' с баржами загрузились в Мавролако, и уже идут у берегов Крыма. Встреча намечена у входа в Босфор, там сейчас дежурит 'Спартак'. Корвет 'Арес' сейчас около Ло Вати, балкер 'Кронос' около Адлера. Все — больше у нас кораблей нет, только шхуны. Казалось, что у нас целая флотилия, но сейчас Чёрное море мы контролируем только номинально.

Пассажиры катамаранов наслаждаются путешествием. На крышах надстроек сделали навесы от солнца. И если погода хорошая — обедают там. Шикарные условия, круиз настоящий. Только спиртного нет, про черные баллы все помнят.

Но терпеть такое безделье я не стал. У меня же с собой большая часть 'университета', плановые отдел и конструкторское бюро. И мастерам своим я поставил условие — высокое звание мастера N-ного разряда надо подтвердить теоретической подготовкой. Весь круиз они будут изучать математику, геометрию, физику, химию, материаловедение. А некоторым и письмо надо подтянуть. Будут учиться по три часа в день — с завтрака до обеда. Дольше мучить их не буду, это простые мужики и парни, которые читать научились года два назад.

К тому же многим не терпится закончить занятия и заняться интересным делом. На катамаранах у мужиков повальное увлечение рыбалкой. Старожилы, что еще рыбачили с плотины в Чернореченске, показали заразительный пример неофитам. Рыболовные крючки всех размеров мы производим серийно. Они из углеродистой стали, ржавеют быстро. Так это еще вызвало серию экспериментов по антикоррозийному покрытию. Гальваническое покрытие медью результатов не принесло, быстро ржавел кончик крючка, а вот оцинкованные крючки получились лучше. А недавно начали экспериментировать с кадмиевым покрытием, но о результатах говорить пока рано.

А сколько разговоров на катамаранах о рыбалке — какая блесна, как плести лесу из конского волоса. Ну и самое главное — какого размера ставить крючок. Тут еще проблема — мест, удобных для ужения, немного, всем не хватает. Сначала было начали делить по нашему привычному принципу — по гражданскому чину. Но в этом случае это тупиковый путь. Получалось, что те, у кого низкий чин, почти лишаются возможности рыбачить. Поэтому решили распределять места поровну, не взирая на чины. Надо же, сами сообразили. Потому как закон и справедливость не всегда совпадают.

Тут я пошел людям навстречу, и разделили обучение на две смены, чтобы учились и рыбачили по полдня, по очереди. Нагрузка на учителей увеличилась, но уменьшились группы и улучшилась обучаемость.

С учителями тоже непросто оказалось. Преподавать химию я, конечно, поставил Антипа — нашего главного химика. Но, оказалось, что ученый и преподаватель — далеко не одно и то же. Антип не может говорить о химии с тем, кто химии не понимает. Его это злит, ничего объяснить не может, да еще перед большой аудиторией стесняется. Пришлось учителем ставить другого химика, совсем подростка. Вот тот сумел доходчиво все объяснить. А Антип сидит рядом, слушает, поправляет, если что.

Сам я тоже преподавал по мере возможности. Математику и геометрию для продвинутых и физику. Вот такой у нас круиз получается — и рыбалка и обучение. Так что со второго дня плавания у нас стало много рыбы разных пород. Хотя продуктов в путь мы запасли в изобилии. Ну хлеб, сухари, мука, крупы — это понятно. Но больше едим картошки, ее в Адлере были полные погреба. Не везти же ее в Мавролако, а потом обратно. Так что в трюмах каждого корабля стоят корзины с картошкой во множестве.

Мясо тоже запасли много — у нас же в результате уплаты татарами пошлины на перекопе, образовались целые стада овец. Часть мы перевезли в Мавролако, а часть пустили под нож. Ножки солили, а остальную часть съедали в Адлере. Солили по новому рецепту, с нитритом, потом вялили в тени. Получается 'хамон', только более жесткий, чем свиной. Но зато безопасней — овцы травоядные, у них в мясе нет некоторых паразитов, которые бывают у всеядных свиней. Надо только следить, чтобы вяленое мясо не намокло, а то быстро испортится. Так что классическую солонину в бочках в этот раз даже не делали, так вкуснее. И тушёнку я так и не 'изобрел'. Проблему с посудой не решил, да нам и так неплохо.

Этот 'хамон' наши научились очень вкусно готовить. Утром достают такую ножку и лучшие места тонко нарезают — каждому на завтрак по кусочку — деликатес. Остальную часть обваливают до кости, режут кубиками и в кастрюлю — похлебка на обед. А рыбу чаще жарим на ужин, а на обед — уху. И все с картошкой. Но в картошке мало клетчатки, про овощи забывать нельзя. Мы их у греков и черкесов покупаем, в Мавролако специально для нас выращивают в большом количестве. Ассортимент небольшой — репчатый лук, капуста, огурцы и смешная мелкая морковь, белая как редька. Помидоры мы сами выращиваем. Но сейчас весна, поэтомы огурцы и помидоры соленые в бочках, капуста квашеная, лук и морковь — то, что долежало до весны.

Помидоров прошлой осенью собрали много, даже сок пытались выжать. Сок был хороший, но я пытался сделать кетчуп. Добавил молотый чили, соль, мед, крахмал. Все равно получается острый томатный сок, а не кетчуп. И майонез не получается — горчицы не хватает. Котлеты мне даже без мясорубки сделали, из рубленого мяса. Булочку — совсем элементарно. Кольца лука и лист капусты. Картофель-фри сам жарил, а то пока объяснишь. Но без кетчупа, майонеза и кока-колы гамбургер выходит не полноценным. Это у меня приступ ностальгии был.

Так что питаются мои люди хорошо, даже слишком. Смотрю — многие раздобрели. Толстых еще нет, но у некоторых баб дело к этому идет. Мужики-то много работают. Тут надо будет тоже регулирование вводить. Баллы снимать за лишний вес, например.

Ладно, фигня это. Зато как у нас дети растут! Те подростки, что у нас уже несколько лет, так вымахали! У этой акселерации простые причины — когда у растущего организма вдоволь белка — он прет на всю генетику. Вот за это — ничего не жалко.

Так что у нас коллективный отпуск. Погода хорошая — когда солнце светит — почти лето. Только ветер еще холодный.

Но тут пришло сообщение от Метина. Оказывается, когда корветы обстреливали Костантиниэ, изображая ложную атаку, греки в городе подумали, что мы будем освобождать столицу от осман. И когда мы на следующий день штурмовали Румелихисар, в столице поднялся бунт.

Но султан еще с вечера вызвал все войска с окрестностей, опасаясь штурма, и бои с бунтовщиками были нешуточные. Тут еще пришло известие, что Румелихисар, как и Чанаккале, захвачены Родосскими рыцарями и войсками Таврии. И султан срочно собрался ехать вместе с гаремом в Эдирне. Но тут в столицу подошли еще войска, и стало ясно, что бунт будет подавлен. А к вечеру пришло известие, что захватчики оставили Румелихисар. Мехмед остался в столице, сотни бунтовщиков были убиты, сотни казнены на следующий день. Прибыли еще войска, и ситуация в столице стабилизировалась.

Но когда через несколько дней на восток опять прошел этот ужасный корабль с именем римского бога, султан уехал в Эдирне вместе с женами.

Вот так, для меня это был удачный тактический прием, а сотни православных греков погибли в борьбе за свободу. Подавать ложные надежды — это подло. Вот почему так!? Я хочу сделать как лучше, а людям от этого только хуже. Тут же от моего вмешательства возникла большая стратегическая проблема. Я сильно ослабил татар, и в результате Литва себя почувствовала безопаснее. Начинает примеряться к своему соседу — Руси. Скоро мелкие стычки на границе могут перерасти в завоевательные походы по русским княжествам. А ведь первое время татары были союзниками русскому царю, против Литвы 'дружили'.

И там не одна Литва. В Великое княжество Литовское еще Польша входит. Ясновельможные паны мечтают завоевать восточного соседа, не выбирая методов. Смутное время моей реальности это четко показало. А в эту эпоху они это делают еще и под флагом окатоличивания варваров-ортодоксов.

Сдерживая Османскую империю, я только подталкиваю панов к этому. И что мне теперь делать? Идти войной на Польшу? Так под раздачу попадут простые литвины — те же русские. Оставлять как есть — Руси придется очень туго. Поневоле вспомнишь слова Сэмюэля Джонсона про благие намерения.

Ладно, хватит страдать. Надо дело делать. Но и думать надо, прежде чем делаешь. Думать и делать.

Приближаемся к Босфору, связались с 'Гефестом' — они немного отстают от графика. Ну и мы скорость снизили, чтобы их потом не ждать. Мы лучше уголь сэкономим.

К точке встречи, около 'Спартака', подошли почти одновременно, в один день. Утром следующего дня выстроились в колонну и вошли в пролив. Повысили боеготовность — удвоили вахту сигнальщиков, пушкари сидят в башнях. Из надстроек все спустились в трюм, там стало очень тесно. Но на баржах никуда не спрячешься.

В проливе пустынно, только мелькают мелкие рыбацкие лодки. Фелюки есть, но они все у причалов, либо просто у берегов. Нефов нет совсем, галеры лежат на отмелях. Капитан 'Юпитера' говорил, что когда они тут воевали, больших нефов тоже не было. Куда они все делись?

Вот уже и Румелихисар. Хорошо тут они повоевали. На башнях черные полосы сажи указывают из каких бойниц шел дым. Но на крышах уже белеют свежие стропила — идет ремонт. Вот это уже нехорошо. Надо что-то придумать, чтобы османы не могли восстановить эти крепости.

Пока думал, подошли к Костантиниэ. Вот они. Вот за этими стенами только что и произошла бойня, восстание греков утопили в крови. Вот если бы у посольских была батарейная радиостанция, то мы бы ... А что бы мы сделали? Разбить ворота — легко, подавить пушки на стенах — тоже возможно. Их много, но они старые и не такие дальнобойные. Если бы мы вошли за стены утром, когда у султана было все на грани, тогда бы тысяча Родосских рыцарей легко сместила бы чашу весов. Плюс ещё наши два взвода стрелков — очень мощное оружие в городских боях. Вот только у них мало карабинов, а в этом случае карабин лучше винтовки — скорострельность рулит.

Но даже в этом случае нас и рыцарей слишком мало — не мы бы захватили Царь-град, а греки-бунтовщики. А у нас были бы жуткие потери, как и у всех других участников сражения. К этому штурму надо было готовиться целенаправленно, брать больше рыцарей и больше своих, с карабинами и ручными гранатами. Тогда бы успели взять под контроль периметр до подхода подкрепления османам. А сейчас сюда все прибывают войска, несмотря на то, что султан уехал в Эдирне. Кстати, странный поступок, с его стороны.

Ещё и руководство госпитальеров очень неохотно выполняет свои союзнические обязательства. Хотя тот командир группировки, Беранже, очень доволен походом, считает себя великим победителем осман. И очень ему 'Зевс' понравился. Капитан корвета Велислав теперь его лучший друг. А магистр зажал корабли для перевозки войск, хотя корабли у них были. Вот доберусь на Родос, задам вопросы.

Ещё залив Золотой Рог смущает, есть там ещё боевые корабли или нет? Вход в залив очень узкий, метров триста. Даже старые пушки перестреливают его поперёк, и пушек на стенах там много. И подавлять эти пушки не удобно, как раз из-за узости пролива. Наши корветы туда прорвутся, но дырок в надстройках им понаделают. Вон, 'Юпитеру' надстройку прострелили, изуродовали. Новый корабль был, не бит, не кра ... Тьфу! Жалко, в общем.

Можно корабли на причалах издалека расстрелять, но нужен корректировщик огня, и батарейная радиостанция, ратьером связь тут сложно организовать. Да и опасно — разведчика быстро обнаружат. Опять батарейная рация. Вот придем на Лампедузу — сам займусь радиолампами.

Но надо бы разведать — что там за флот в заливе стоит. Пошлю задание Метину и посольским, только это долго, оперативного канала связи нет. А то про крепости они много разузнали, а на причалы только глянуть надо было. Но вот опять не подумали. И что делать с Румелихисаром и другими крепостями? Сказал созвать военно-технический совет.

Совет собрался только в Мраморном море. Военные больше здесь, на 'Борее', а мастера на катамаранах. Привезти их на шлюпках не быстро.

— Так что нам делать с этими крепостями, чтобы османы их быстро не восстановили? Что у нас с фугасными боеприпасами? — начал я заседание.

— Фугасных 120-мм мин всего одиннадцать осталось, трехдюймовых ОФСов почти двести штук. Все что мельче, тут бесполезно? Я правильно понимаю? — ответил начштаба.

— Только жалко это все на каменюки тратить. Сюда бы те фугасы-кастрюли. Мы же опять можем к крепостям подойти, пока османы ошарашены. Больших войск я там что-то не заметил. Там что, шеддита совсем не осталось?

— Не, даже на одну штуку не наберётся — это химик голос подал

— А как быстро мы сможем развернуть производство?

— Для нитропроцессов нужны хорошие условия, помещение. Там же все очень опасное, сам же твердил — безопасность главнее всего. Поэтому и нитротолуола получаем понемногу.

— А шеддит?

— У хлоратов мокрый процесс, там ничего не взрывается, пока не высушишь и не смешаешь. Увеличить производство несложно, только работу низковольтных генераторов обеспечить. Из всех опасностей там только если кувшин какой разбить, или хлором травануться. Если мне генератор запустят, я со следующего дня могу получать два с половиной килограмма хлората натрия в сутки. И могу наращивать на всю мощность генераторов. Кувшины нужны, провода, и мелочь всякая.

— Но это до Лампедузы ждать. А на корабле не сможешь?

— Не, тут наоборот, на сквозняке надо, вдруг хлор попрет. На палубе надо, широкой. Но качка мешает. Только если на причале.

— Так уже Родос скоро, у нас там больших нефов несколько штук.

— На нефе машину с котлами запускать? Сгорит быстро. Надо палубу железом застилать. Даже на большом нефе тесно будет, с локомобилем на палубе. Вот если катамаран. На катамаране и качка меньше всего.

— Так у нас там две галеры стоит. Их как раз сейчас разгрузили — трофеи считают и делят. Там одна мавна совсем старая, она у нас баржей работала. Но ее отдали местным корабелам в ремонт.

— Много они там на ремонтируют. У них ни болтов, ни шурупов нет. Одни гвозди бронзовые. А про битум мягких марок они и не слышали даже — это плотник-корабел влез.

— Ну хоть законопатят, чтобы не текла. Всяко нам меньше работы будет. Сможем быстро из них катамаран сделать. Антип, тебе на химзаводе много этажей делать?

— Не, кувшины и амфоры тяжелые. На второй этаж их резона нет ставить. Навес только нужен, и стенка местами. Ну я нарисую.

— Мы же там все на время встанем? А то у меня мастера по обоим домам раскиданы — это корабел.

— Да, на несколько дней у Родоса встанем. Свежей провизии возьмем, нам там уже приготовили. Экипажи отдохнут. По каким домам, говоришь?

— Катамаран — долго говорить. Мы их домами называем. Морскими. И это. Очень хорошая это вещь. Вот придем на место — можно сразу работать, а не думать где жить, да по шатрам скитаться. Только комнаты-каюты бы чуть просторнее. Или по две комнаты на большую семью. Потому просим тебя, Командор, надо еще людям такие катамараны строить. Капитан, вон, рассказал, что мавны у осман по берегам лежат. Так люди смотрят сейчас по берегам, и все записывают. В Босфоре три штуки заметили, а в этом море их еще сколько будет!

— Хорошая идея. Будем строить. И галер у султана натаскаем. Тут двойная польза, этим мы ещё и осман боевого флота лишаем. Так быстро мы химикам платформу построим?

— Мы с людьми перейдем сейчас на 'Деметру', там досок много. И начнем фермы сбивать. Придем на остров, и если галеры в норме, на второй день будет платформа. Навес, стены, кочегарка — еще дня два, если все навалимся.

— Навалимся. Вон нас сколько. Еще молотков не хватит, гвозди колотить. А леса нам на новые дома хватит?

— То что с собой есть, хватит на два дома и на этот ... химзавод. А в Мавролако еще полно досок четвёртого сорта, для этих целей тоже пойдет.

— Скоро из Воронежа пришлют много леса, корабельного. Но пока напилят, пока высохнет. Еще месяца два.

— Корабельный лес это хорошо.

— Так все, по этой программе работаем, но это долго — пока накопим шеддит. У нас там в трофеях много черного пороха.

— Если считать что наша доля — половина, то выходит около шестисот килограмм. Но это пороховая мякоть — у начальника штаба уже все подсчитано.

— Толку мало от такого пороха. Это сто кило в одну башню, и то не факт, что развалится.

— А если мешать работать османам, если взорвать пока не можем? Из черного пороха легко сделать зажигательные мины для 120-мм. Вон как на этом ... Килитбахире применили. Говорят, что удачно. Корвет будет ходить раз в несколько дней, и обстреливать эти три крепости — оружейник по боеприпасам подал голос.

— Отличная идея. А как с дистанционными трубками быть?

— Я что заметил. Эти мины применяют на типичных расстояниях. Если совсем близко — двести-триста метров. Чтобы османские пушки не доставли — семьсот-тысячу метров. Вот для этих двух расстояний можно сделать фиксированные трубки, это не сложно. А для больших расстояний оставить регулируемые. Их есть немного.

— Давайте, делайте. Вам тоже нужна будет платформа-катамаран? Сразу скажу — на берегу, на Родосе, работать нельзя.

— Не, основную часть работы будем делать на барже, на 'Деметре' или 'Церере'. А трубки тут — в механическом цеху 'Борея'. Для корпусов мин нужна кузня и сварка, но есть запас корпусов — штук сорок, пока хватит, я думаю.

— Все, решено. Работаем по этим двум направлениям.

Вышел на палубу, посмотрел за корму, на морской дом. И вправду, люди стоят у борта и что-то высматривают. И идем мы совсем близко к европейскому берегу — капитаны в сговоре. А что, хорошая идея, с этими катамаранами, людям очень нравится. И стою, весь такой гордый, ведь я это придумал.

В крепостях в Дарданеллах тоже люди возятся, ремонтируют. Надо прекращать это. Зажигалками накрыть такие небольшие крепости легко. А вот сломать фугасами можно только башню Килитбахир. Она высокая, обрушить будет не сложно. Но крепость Чанаккале — низкая, приземистая. Башни особо от стен не отличаются. Но зато вся крепость уязвима и для шрапнели и для зажигалок. Не будем пока фугасы на неё тратить, не продуктивно это. В крайнем случае будем у европейского берега проходить.

Вышли из Дарданелл, идём Эгейским морем. Вроде небольшое море, а берегов не видно. А то что видно — острова. Хотя выглядят как материк. Без карты не поймёшь.

В трюме 'Борея' гудят станки, на баржах стучат молотки. Оказывается, и на ходу можем что-то производить. Еще бы знать заранее, можно было бы инструменты и материалы сгруппировать, а то на ходу, на шлюпках это делать очень неудобно.

К Родосу подходим, вот я и в Европе. Теперь этими европейскими государствами можно заняться плотнее. Но сойти с корабля, и ступить на причал мне не разрешила моя же служба охраны. Ведь сам их натаскивал, учения устраивал. Одного солдата, 'тренировочного' лазутчика, чуть не убили, еле успел остановить. И сам же их учил, чтобы меня остерегали от моих же ошибок. А то мало ли что я вдруг захочу. Так и учил — если опасно, не разрешать мне что-то делать. Пока не смогу убедить их, что это необходимо. В этот раз не убедил. Ничего, с корабля осмотрел остров.

А он большой. Даже нашему корвету за день не обойти кругом, а ночью тут ходить опасно — мелкие острова, скалы в море. Я даже не знаю, сколько нужно кораблей для патрулирования, чтобы не допустить высадки вражеского десанта. Османский берег совсем рядом. Если османы сильно захотят, они имеют шанс высадиться. Но и много шансов, что транспорты с войсками будут потоплены. Неоднозначно тут. Хорошо, что наша Лампедуза не такая большая, и там нет таких близких соседей.

Сгрудились у нашего единственного причала, у устья речки, что течёт по участку, что мы арендуем у рыцарей. Кораблей собралось — как в приличном порту, еще же и трофейные посудины тут стоят. Ещё долго двигали корабли и баржи, чтобы было удобно работать — 'Гефест' и 'Гермес' работали буксирами.

С берега начали возить припасы, что для нас приготовили. Комендант и консул сюрприз подготовили, не просто свежей провизии привезли, а повара наготовили блюд, и прямо в котлах на борт кораблей привезли. Ещё и фрукты, как я заказывал. Апельсины уже подвяли, их собрали больше двух месяцев назад, холодильников тут нет. И это не совсем апельсины, хотя по описанию я подумал на них. Мелкие, форма отличается, и кислые. Так что особого успеха они не имели. Но я всем объявил, что это хорошее средство от корбута. И все начали дружно жевать, раз полезно.

А вот финики — в самый раз, очень сладкие. Только мелкие и слиплись все. Но всем очень понравилось, для первого раза дали по несколько штук. Жалко, что в этот сезон были только финики и эти цитроны. Изюмом наших не удивить. Маслины ещё были, вяленые, в масле. Но тоже большого успеха у наших не имели.

Но праздник удался. Тут даже не сколько вкусная еда подействовала, а сколько новизна еды и новые впечатления. До ночи праздновали, а с утра началась работа. Притащили мавны, осмотрели. Постройку платформы для химзавода одобрили. Надо только водонепроницаемые переборки врезать, но это можно делать параллельно. Корабелов-плотников у нас немного, но плотничать почти все мужики умеют, никого даже заставлять не пришлось. Устали отдыхать, нельзя столько бездельничать.

Привезли трофейный порох, стали испытывать. Решили, что для зажигательных мин можно гранулировать прямо так, без коррекции состава. Собрали установку на барже, начали работать.

На некоторых пароходах на паровых машинах стали менять вкладыши подшипников. Но это у нас даже ремонтом не считается — так, техническое обслуживание. Я же засел с консулом и комендантом Родоса, они мне про ситуацию докладывают.

Комендант рассказал про османские корабли. Когда мы готовились к штурму проливов, 'Зевс' пошел по портам Эгейского моря искать большие нефы и мавны. Эта информация быстро дошла до Порты, и они начали спасать свой флот. Галеры затаскивали на отмели, а большой неф гораздо тяжелее, его на берег не вытащить. Они стали разбегаться по Эгейскому морю и дальше к Афинам. Это море только на карте маленькое, затеряться кораблям там есть где. Еще и берег там сильно изрезан бухтами и заливами, и островов много. Мне кажется, султан об этом и раньше думал, уж очень эта война против нас на авантюру смахивает.

Консул мне рассказал о происходящем на Родосе. Рыцари вернулись победителями осман и с трофеями. Но консул встретил Беранже через несколько дней, хмурого и поникшего. Тот рассказал, что доложил о победе Великому Магистру Ордена и Великому Маршалу. Те сначала слушали благожелательно, но позже настроение сменилось. Его обвиняли в том, что он оставил захваченные крепости, и самое главное — не взял штурмом Константинополь. На что Беранже возразил, что войск было недостаточно. Что Орден не выделили корабли для перевозки войск, все перевозил флот Таврии, в результате рыцари оказались на вторых ролях, несмотря на численное превосходство. К тому же флот Таврии — это небывалая сила, и чей вклад в победу больше — еще вопрос. Но разве с руководством поспоришь. Теперь Великий Магистр хочет требовать от Дожа похода на Константинополь.

Вот так да! И эти туда же. Получается, что госпитальеры на штурм османской столицы могут дать хоть пять тысяч рыцарей, и взять город будет несложно. Надо немного взрывчатки. Но если идти прямо сейчас, когда город полон войск — будут большие потери с обеих сторон. Хороший момент мы уже упустили. Надо немного переждать, усыпить бдительность.

Руководство Ордена тоже хороши. Они не поверили нашим возможностям, и теперь ищут виноватых. И тот командир, Беранже, довольно невысокого воинского звания, как я понял. Примерно командир батальона. К тому же на 'Зевсе' Беранже перенес цивилизационный шок, и оказался под полным влиянием капитана Велислава. А теперь рыцари хотят воевать и захватывать.

К тому же большого урона военному потенциалу Порты мы так не нанесем. Урон политическому имиджу — да. Поживиться трофеями — тоже. Я даже не представляю, чего и сколько там можно будет захватить. И тут тоже есть тонкость — серебро и золото легко спрятать, так что в трофеях, в основном, у нас будет 'богатство' — всякая рухлядь, хоть и дорогая. То, что это надо будет перевозить, не вопрос — у нас баржи вместительные. Но это еще все надо будет продавать — платить солдату жалованье коврами и посудой не очень удобно. А продавать — это дисконт. Много продавать, прямо скажем, награбленное — большой дисконт. А мне сейчас не деньги нужны. Мне нужно чтобы султан ко мне не лез и пропускал через проливы. И взятие столицы его не испугает, а только разозлит. Это будет пощечина, а не отсечение руки. То, что он уже уехал в Эдирне — попытка избежать пощечины.

Но... все-таки захват Костантиниэ — это огромные деньги, соблазн велик. Я бы смог нарастить армию, которой сейчас не хватает. Пытаясь создать сухопутное ударное ядро, я вынужден оставлять города, а это тоже не правильно. И если флот у меня кое-какой есть, то армия, мало того, что малочисленна, так еще подготовка не на высоте, честно говоря. Несмотря на самое передовое вооружение. Из тысячи солдат реальную практику имеет пара сотен, остальные — профессиональные караульные. Их мало, я их жалею, но от этого они сильнее не становятся. Где найти тот баланс? Не хватает времени, не хватает специалистов, не хватает мозгов. Мне нужно было года три передышки, а не один год. И небольшая победоносная война. Две-три штуки. А тут сразу с османами.

Да еще эти неожиданные выводы из моих рассуждений. Получается, что Османская Империя — не самый главный враг. И там не только Польша с Ордой. Я смотрел слишком узко, система гораздо больше на самом деле. Разбивая осман еще сильнее, я нарушаю баланс. И создается ощущение, что мы с султаном воюем не только в своих интересах, но и в чьих-то еще. Кто-то загребает жар чужими руками. Мне не хватает для понимания информации. И времени.

Лампедуза мне даст передышку, не надо будет опасаться утечек стратегических технологий. Это будет одна большая 'шарашка'. Надо только ее сделать комфортной. Ну и информационная обработка людей дает неплохие результаты. И находясь в Средиземном море — колыбели этой цивилизации, я смогу быстрее понять что происходит, и что мне делать. Одно хорошо — Константинополь от меня пока никуда не денется, полгода — точно.

Надо начинать действовать. Информация — разведка. Но сейчас контрразведкой в мире почти никто не занимается, так что купец, живущий в столице, даст очень много сведений. Еремей уже начал этим заниматься, результат по Венеции хороший. Такие 'купцы' нужны в столицах всех ключевых государств. И нужны правильные рации. Нужен отдельный центр по взаимодействию с агентами и сбору информации — со штабом и безопасниками их мешать нельзя. Называться будет ГРУ или ЦРУ. Тьфу ты. Ну что за ...

Я для этого отобрал несколько молодых людей, у которых неплохая латынь и умение работы с радиостанциями. Опытных, зрелых приказчиков использовать для этого было бы лучше, но таких очень мало, и азбука Морзе им даётся с трудом. Пока и молодые для этого подойдут, задачи разбогатеть торговлей у них нет. Будут потихоньку торговать в лавках. Наблюдать и передавать информацию в центр. Спецоперации с их участием проводить пока не планирую, информации из 'открытых источников' для начала — более чем. Но это планы на завтра, сегодня у нас хозяйственно-производственные вопросы.

Строят катамаран для химзавода, а на нефах развернули гранулирование пороха и снаряжение зажигательных мин. Тут же останутся плотники, будут строить ещё морские дома. Выгрузили много леса, материала и инструмента, локомобиль для электролиза. Небольшое плавучее производство на нефах и галерах. Произвели бункеровку всех кораблей с 'Деметры', остаток угля выгрузили на берег. В результате освободили одну баржу — вот и решение проблемы. Надо быстрее отправлять грузы в Воронеж, ледоход давно закончился, а пароход к ним не идёт. Люди волнуются. Теперь 'Деметра' с 'Гермесом' пойдут обратно, в Мавролако. Загрузятся, и пойдут в Воронеж. Грузов туда очень много, один комплект старых станков чего стоит.

В Воронеж пойдёт 'Гермес', он по рекам ходит немного лучше 'Гефеста'. По морю со средней волной они ходят одинаково плохо. Но когда они сцеплены с баржами, качка меньше, баржа как-то помогает. До Черного моря 'Гермеса' и 'Деметру' проводит корвет 'Юпитер', заодно и крепостям профилактику устроит. Десяток зажигательных мин уже собрали, для одного раза хватит.

Причем 'Деметра' идет в Мавролако не пустая, как можно было подумать. Едут два мавролаксих купца, которые сидят тут с момента начала войны. Мы их везем бесплатно, вроде как свои — земляки. Да больше ради пропаганды, что там на них заработаешь. И груза у них мало — вольготно расположились в полупустой барже. Ну вот, отправили корабли домой, наконец. А то Федор мне каждую ночь шлет радиограммы — 'Когда?'

Идут быстро — баржа полупустая, и корвет без прицепа. В Дарданеллах сначала 'Юпитер' подошел к левому берегу, первая мина задела крепость только самым краем огненного пятна, а вторая хорошо накрыла центральную башню. Затем корвет 'перепарковался' к азиатскому берегу, крепость Чанаккале шире, и стены низкие. Удалось нормально накрыть первой миной. Что-то там в крепости интенсивно загорелось, даже языки пламени из-за стены стали видны. Все, можно идти дальше.

Опять ночевка посреди Мраморного моря. Осторожный проход мимо столицы и Золотого Рога. Теперь Румелихисар — уже на всех четырёх башнях видны свежие каркасы стен, и каменщики копошатся вблизи пролома. Стали обстреливать минами. Но не удобно — дальность у дистанционных трубок фиксированная, а башни на разном расстоянии. Приходилось двигаться всему корвету, подстраиваясь под дальность срабатывания мин. Углом стрельбы тоже не сильно сыграешь — из-за изменения высоты срабатывания меняется ширина огненной осыпи. Еще корабль течением сносит. Пока приспособились — мины кончились. Смогли поджечь крыши только двух башен. Но зато знатно накидали горящего пороха внутрь крепости — все затянуло белым дымом. Но уже стало получаться стрелять этими минами. Ладно, и так пойдет.

Вышли в Черное море. 'Гермес' с 'Деметрой' пошли дальше, а 'Юпитер' встал на ночевку недалеко от дежурившего 'Спартака'. Привезли им свежих продуктов с Родоса, залили воды, пообщались с экипажем.

Команда 'Спартака' совсем одурела от безвылазного дежурства у входа в Босфор. Они уже несколько недель никуда не уходят — единственная плавучая радиостанция. Да еще с пушками. Все остальные заняты. Провизию, воду и даже уголь им привозят шхунами. Спасает ротация — каждую неделю четверть экипажа уходит в Мавролако отдыхать. И еще им добавили матросов-новичков на практику, тоже скучать не дают. Сейчас на корабле полуторный экипаж.

У 'Юпитера' с утра другая задача — привезти больших галер на Родос. Когда шли караваном, все места, где лежат мавны, тщательно записали. Вот в Босфоре их три лежат. Для этого прихватили запасной стальной буксировочный канат. Такой от рывка не порвётся, не то что пеньковый.

Нашли первую галеру, два отделения пехоты высадилось на берег. Сторожа сами куда-то попрятались. Завели канат, закрепили. Рывок, и с треском отрывается кусок ахтерштевня. Да, уж. Ремонту не подлежит. Пошли искать следующую.

Другую галеру тянули плавно, и вытащили на воду без потерь. Неподалёку третья мавна лежит. И что делать? Отцепить эту — ее течением унесет, а берега у Босфора в основном каменистые, разобьется галера. Пошли в Мраморное море. Тут течения почти нет, только ветер может унести галеру. Но и море — большое, догнать успеем. Нашли на берегу мавну, тут пришлось немного пострелять — отогнали охрану. Завели канат — если плавно тянуть корветом, то галера сходит на воду нормально. Догнали первый трофей, привязали первую галеру ко второй — поезд получился. Но тогда надо довольно много людей на обе галеры, иначе маневрирует эта сцепка очень плохо, а столько матросов у нас нет.

И так и эдак крутили — а давайте катамаран организуем! В галерах более десятка весел лежит — большие и крепкие. И на мавнах, на верху, ещё гребные палубы, они шире корпуса, на балкон похоже. Когда в баржи переделываем, мы их срубаем, чтобы не мешали. А тут их можно использовать. Свели две галеры до соприкосновения гребных палуб, сверху положили вёсла, привязали их. Получилось шарнирное соединение — подвижное, но прочное. Катамаран получился узкий — зазор между поплавками на уровне ватерлинии около пяти метров. Но нам его вместимость не нужна, надо чтобы доплыл до Родоса.

Попробовали буксировать — так намного лучше, чем поездом. Только приходится подруливать, кривой немного получился. Но рулевое весло закрепили статично, особых усилий оно не требует. А если ещё одну галеру пристегнуть? Вон, лежит на берегу. Ее сдернули на воду отработанным маневром. Собрали тримаран. Буксируется нормально, даже одного рулевого весла хватает, если резких манёвров не делать. Четвёртую галеру брать не стали — это будет слишком. Пошли на Родос.

На Родосе, точнее на борту 'Борея', принимал отчет начальника родосского отделения банка 'Сан Андреас'. Казначей провел у него в отделении ревизию, все нормально, все сходится. Поговорили с ним о перспективах банковского бизнеса. Под конец беседы он вспомнил:

— Тут иногда денежные переводы странные бывают.

— Как это, странные?

— Вот, я выписал: из Мавролако в один день два перевода одному и тому же купцу, на двадцать шесть и девять лир. А он на следующий день обратно в Мавролако деньги посылает — семнадцать и двадцать две лиры. Через время опять такие же переводы, но суммы другие. Потом еще было. Вот зачем им деньги туда-сюда посылать? Банку-то выгодно, а им какой прок?

— Ну-ка ну-ка! Когда это было? А когда последний раз было?

— Вот даты.

— А после этого не было?

— Больше не было.

Это явно секретная переписка. Банк 'Сан Джорджио' для передачи сообщений между отделениями использует шифр. Я видел — сообщения содержат много символов, но позволяют передавать любой текст. А это похоже на кодовую книгу, только совсем небольшую — числа одно-двух разрядные.

По датам похоже на деятельность того венецианского купца-шпиона. После того, как мы его утопили вместе с кораблем, подобные переводы больше не проходили. Если это так, то ... снимаю шляпу. Венецианцы разобрались как наша система работает, и использовали в шпионских целях против нас же. Вот не надо считать людей средневековья тупыми. Физиологически люди точно такие же, как и в двадцать первом веке, мозги одинаковые, отличие лишь в образовании. Ну еще менталитет и традиции накладываются. Ведь великий Фибоначчи творил более двухсот лет назад, в тринадцатом веке. А сейчас, где-то в Польше, растет маленький Коперник. Неоднородное, такое, средневековье.

Я хотел сходу запретить такие переводы, или разрешить только круглые суммы. Но призадумался. Теперь мы знаем об этом, и можем быть на шаг впереди. И тот, кто посылал сообщения в Мавролако с Родоса, может быть еще здесь.

— Кто об этом еще знает?

— Еще приказчик.

— Больше никому об этом, сам понимаешь. Если еще будут подобные переводы — сразу сообщай мне секретной телеграммой. Ты видел того, кто эти переводы посылал?

— Видел. Купец-латинянин такой. Но где торгует — не знаю.

Я вызвал безопасника, коротко ввел его в курс дела, подробно об этом с ним позже переговорим, без банковского работника.

— Выдели одного опытного человека, надо этого венецианца найти. Понимаю, у тебя сейчас работы много, но скоро уйдем на Лампедузу, легче станет. Искать надо осторожно, главное — не спугнуть. Только найти пока, и осторожно следить, более ничего не делать. Только если уезжать соберётся с острова. Если уже не уехал.

Еще на Родосе хотел встретиться с руководством Ордена, в первую очередь с Великим Магистром — Пьером д'Обюссоном, тем более — он приглашал. Но охрана не пускает — обеспечить безопасность не можем — говорят. Ну это они по себе судят — с револьверами скрытого ношения. Ладно, пригласил Магистра в ответ, на корабль. Но у них тут какие-то заморочки — кто к кому в гости ходит. д'Обюссон поблагодарил за приглашение, но послал вместо себя Великого Маршала — главного по войне. Хотя понятно — очень хотят корабли вблизи посмотреть, но принципы мешают.

Великого Маршала встретил на 'Зевсе' — все равно Беранже на нем много дней провел. Пушки вблизи, снаряды, машины ему не показывали — видел только верхнюю палубу, жилые каюты и камбуз. Ну и Маршалу такую же программу покажем. А гигант 'Борей' пусть таинственно стоит вдали.

Но великий гость заинтересовался не сколько пушками, а сколько самой конструкцией корабля — облазил и общупал почти всю верхнюю палубу.

— Он весь из железа? — спросил он, когда мы уселись под навесом.

— Нет, вон настил на палубе деревянный.

— Прелестная шутка. Там — внизу, тоже все из железа? И обшивка?

— Обшивка внизу еще толще, вот такая — показал я пальцами.

— Такая толщина!?

— Да. И ядра разбиваются об эту обшивку.

— Ого. И как с вами ... османам воевать?

— Воевать с нами на море совершенно невозможно.

— И сколько тут железа? Сколько весит этот корабль? Тысячу талантов?

— Несколько тысяч.

— А тот, большой корабль?

— В 'Борее' железа около двадцати тысяч талантов.

— Двадцать тысяч!? — Маршал задумался.

— А вы богатый Орден...

— Ну что вы.

— И сами вы скромный для главы ордена. Ах, простите, у вас же тайный Орден, даже никто не знает как он называется.

— Ну...

— Так вот почему вы не горите желанием взять Византий? Для вас это сущая мелочь. Но вы точно себе представляете, сколько там богатства?

— Мы планируем штурм Византия.

— Так в чем же дело? Идем! Мы сможем выставить более шести тысяч воинов, суда для перевозки, если договоримся о долях. Даем вам одну долю против трех наших.

— Штурмовать Византий через ворота — попасть в ловушку, там продуманная оборона. Надо ломать стену в нужном месте. А у нас сейчас нет больших зарядов.

— Нет зарядов?

— Не, снарядов против кораблей и против сухопутных войск у нас в изобилии — я поспешил заверить гостя в нашей боеготовности — а вот для пролома стен нужны специальные заряды. Они кончились, и нам надо время, чтобы произвести еще. Да и там сейчас слишком много османских войск — это вы и сами знаете.

— И много надо времени? Или вас доля не устраивает?

— Пока даже сам не знаю, у нас тут переезд — ответил я уклончиво, а то не отстанет — А доли обсудим позднее, когда будем готовы.

Но тут подали обед, и мы вернулись к теме 'железности' корвета.

Вечером пришло сообщение от посольских, долго шло. Они все-таки на нелегальном положении, нормального канала связи нет. Рации-рации. Пишут они вот что — бунт греков был, но описывают они этот бунт без особых эмоций. Меньше тысячи бунтовщиков. Только османы не смогли сразу организовать противодействие, была паника в ожидании внешнего штурма. Но когда организовались, то быстро бунт подавили. Султан в Эдирне уехал.

Вот так, хорошо иметь два источника разведданных. Можно сравнить и подумать. Но ... тут 'меньше тысячи', а там 'сотни и сотни'. Что не противоречит одно другому. Дело в эмоциональной окраске. Да и тысяча бунтовщиков в стотысячном городе — это не всенародное восстание. Приукрасил Метин немного.

Но то, что город, имеющий множество имен, мы можем взять штурмом — вероятность высокая. Надо только выбрать момент и хорошо подготовиться.

Сижу в кабинет, и как-то задумался. Есть у нас фрегат, есть корветы. А к какому классу кораблей относить 'Гефест' и 'Гермес'? Они не просто пароходы, они вполне себе военные корабли. Какой корабль меньше корвета? В Российской Империи это была бы канонерская лодка. Как-то не звучит — лодка. А по нормам конца двадцатого века это был бы катер — совсем несолидно, катер у нас уже есть и он намного меньше. Еще по классификации советского флота где-то там есть сторожевой корабль. Уже лучше. Но название из двух слов, да еще не совсем отражает назначение корабля. Еще есть тральщик, но это лучше совсем не произносить, а то возникнут ненужные вопросы и идеи.

Мониторы еще есть, но тут мы калибром орудий не вышли, и назначение совсем другое. Что-то тупик какой-то. Может в парусном флоте есть что-то подходящее? О! У англичан был двухмачтовик, чуть меньше корвета — бриг. Хотя это больше означает парусное вооружение, но как класс корабля тоже использовался. А наши пароходы вполне себе двухмачтовые. Пусть будут бриги — парусно-винтовые. А сторожевыми кораблями пусть будут 'Архимед' и 'Спартак'. Вот и получается линейка — сторожевик, бриг, корвет, фрегат.

И тут заходит капитан 'Юпитера' с матросами. А я капитану:

— О! Корветтен капитан Линдрос!

— А как это?

— Ну это военно-морское звание, у этих ... у голландцев. — путаю я следы. Не говорить же про кригсмарине. Надо же, ляпнул, да еще при свидетелях.

— Голландцы — великие мореплаватели, вот у них на флоте такие военные звания.

— А капитан фрегата — фрегаттен капитан?

— Да — надо же, какой догадливый — пошли, я тут названия для классов кораблей придумал, надо всем рассказать.

Рассказал про бриги и сторожевики, всем понравилось. Правильно, а то корветы и фрегаты есть, а работяга 'Гефест' без класса. Но сбить с толку моряков не удалось — звания пошли в народ. Так и слышно — 'корветтен капитан, фрегаттен капитан'. А вот с бригами пусть сами языки ломают. Бригтен... Бригаттен...

Что-то я и про голландцев лишнее ляпнул. Посмотрел в секретном историческом справочнике — нет еще Нидерландов, великих и морских. Есть графство Голландия, в Бургундском герцогстве. Захолустье.

Мутная история тут какая-то. Территория особыми ресурсами не обладает, переходит то к австрийским то к испанским Габсбургам. И вдруг в середине шестнадцатого века — бурное экономическое развитие, множество торговых кораблей. И раз — Нидерландская буржуазная революция. На ровном месте такого не бывает. Кто-то целенаправленно ломает феодализм в отдельно взятой стране. Кто-то экономически продвинутый, кому феодализм — колодки на ногах. А ведь это произойдет совсем скоро, по историческим меркам — меньше века осталось.

Из всех кого я тут знаю, только одни подходят по параметрам — венецианцы. Феодализма у них нет уже сейчас, большой торговый флот, международная торговля, концентрация капитала, промышленность. И в ближайшие десятилетия их все сильнее будут притеснять османы. Им станет тесно вдвоём, в одном Средиземном море. Еще и испанцы прицепятся — растущие конкуренты. Рванут венецианцы подальше, вокруг Европы, и станут голландцами. Не все, конечно, большинство людей останется, и в будущем они станут итальянцами. А вот элиты с деньгами и другими ресурсами, со своими командами, создадут на новом месте корпорацию внутри государства. Научатся управлять государством, не выходя из тени.

Но испанцы от них не отстанут. Будет несколько войн, по разным причинам, потом будет 'золотой век' Нидерландов. Но в середине семнадцатого века, в 'борьбе за права католиков', испанцы нанесут поражение голландцам. Стороны подпишут мир, без особых территориальных изменений. Видимо, изменения были внутренними, непубличными.

И, почему-то, именно в это время в Англии происходит гражданская война — она же буржуазная революция. Которая хоть и заканчивается реставрацией монархии, но при этом разрушается феодализм, а начинается самый настоящий капитализм. Потом бурный экономический рост, морская торговля — знакомый почерк. Вот так, торгово-финансовый капитал мигрирует из страны в страну, не желая умирать вместе с государством-неудачником.

И с этого момента деятельность государственной машины Англии приобрело осмысленную целенаправленность. Удивительно стабильная прагматичная политика в своих интересах, на протяжении веков. И очень непрозрачные элиты, за спиной монарха. Откуда иногда выскакивает очередной премьер-министр.

Но одну крупную ошибку они допустили. Надо было вовремя, до 1775 года, переносить столицу из Лондона куда-нибудь в Нью-Йорк. Тому самому торгово-финансовому капиталу пришлось исправлять эту ошибку явочным порядком, не сразу и опять не публично.

Может это всего лишь мои домыслы, но уж очень хорошо все сходится.

В горах под Адлером возобновились атаки осман. Это до горного лагеря дошло подкрепление. Больше всего проблем доставляют янычары с тюфенками. Эти мушкеты, конечно, примитив — гладкоствольные, фитильные, да еще разного калибра. Но когда их много — это становиться опасным. Да еще местность такая — горы, покрытые лесом. Янычары быстро освоили стрельбу из укрытий — за деревьями прячутся.

Обычно в бой у них идет одна орта — около полутора сотен. Больше тут просто себе позиции не найдет. Пробираются сквозь лес, стараясь не появляется на открытом месте. Наши егеря их пытаются при этом подстрелить, но потери незначительны. Приблизившись на сто-сто пятьдесят метров к нашим позициям — природным 'фортам', распределяются по фронту, прячутся за деревья. Потом, по команде, одновременно высовываются и стреляют залпом. В этот момент ни о какой ответной стрельбе речи нет, надо как можно лучше спрятаться за укрытия. Пули — довольно крупные куски свинца — крошат камни, разбивают деревья в щепки. Еще янычары стали применять смекалку — разделяться на несколько неравных групп, и стрелять через случайные промежутки времени.

Егеря пытаются отстреливаться, но это малоэффективно, опять начались потери личного состава. Янычар, конечно, убивают больше, но соотношение потерь уже меньше десяти. Османы начали выходить на позиции затемно — неприятные сюрпризы выходят. Уже кажется, что за каждым деревом янычар с мушкетом.

Егеря стали менять тактику, стали партизанить. Янычары стали постепенно продвигаться к перевалу. Пусть медленно и с потерями, но их много. Но пришло сообщение, что Адлер весь уехал, и стоять насмерть уже не надо. У егерей сменился план действий — аккуратно отступать, не допуская потерь. И еще саперы подключились, стали при отступлении минировать лес с фантазией. Еще им много новых мощных мин подвезли.

После нескольких подрывов янычары встали. Но на следующий день послали вперед азапов — вспомогательную пехоту. Егеря отстреливали этих воинов с луками и копьями. Но это могло только замедлить продвижение, но не остановить. Османы вышли к перевалу, а егеря ушли на 'Кронос'.

Погасили домну, погрузили последнее оборудование, балкер отошел от берега к дальнему краю бухты. Лияш совсем опустел, черкесы начали уходить, как только прознали про осман, а с уходом кораблей стали уходить даже самые бедные, у которых то и взять нечего. Но ушли недалеко — километров двадцать севернее.

Адлер теперь представлял собой большую пустошь, усыпанную мусором. Посреди остатков домов возвышается домна — словно башня замка, последний оплот. И на эту пустошь высыпали с гор османы. Два 65-мм орудия на полевых станках, на палубе 'Кроноса' были к этому готовы. Несколько выстрелов — и османы убрались обратно в лес, до темноты. Но ночная вылазка тоже не принесла удачи — после подрывах на минах пришлось вернуться в лесной лагерь. Днем артиллерия 'Кроноса' (ого!) опять не давала османам выйти из леса. Вечером пришел черный корвет 'Арес', и ночью пришел приказ Командора — балкеру уходить по маршруту Мавролако — Родос — Лампедуза.

Нам тоже пора отправляться с Родоса. Зажигательные мины в готовые корпуса мы снарядили, пока хватит. Для новых корпусов надо производство разворачивать. Химзавод плавучий построили, процесс производства хлората начался. Остаются тут только рабочие, которые заучили процесс. Ни химики, ни, тем более, Антип тут не остаются. Еще машинист остаётся, с помощником, за локомобилем следить.

Хотя наш главный химик с интересом осматривает химзавод — удалось организовать производство довольно рационально. Применили большие амфоры, чуть ли не с бочку объемом. Каждую поместили в деревянную подставку, позволяющую удобно выливать жидкость из амфоры, и надежно фиксировать сосуд в вертикальном положении. Сделали целую установку, облегчающую работу с растворами и промывку продукта. Получилось довольно компактно, построили еще жилую надстройку для рабочих, но все равно — на платформе катамарана более половины площади осталось свободной. Вот и ходит Антип, присматривается, какое тут еще производство можно запустить.

Можно запустить электролизную очистку меди или серебра, генератор уже работает. Но уже монтируют дополнительные амфоры, хотим производить хлораты на всю катушку, так что лишней мощности для других процессов у генератора не останется. Да и не будем распыляться, секретное будем делать на Лампедузе. Этот химзавод тут наработает шеддита сколько надо, и тоже его перетащим. Вот морские дома или плавучие заводы можно тут делать — 'Юпитер' сразу три больших галеры притащил.

Но тут плотники с предложениями пришли — надо проект плавучего дома менять. У больших галер есть гребная палуба — большая площадка, почти на всю длину, шире корпуса. Как два длинных балкона по бокам, на два с лишним метра выступают. Из-за этой палубы галера напоминает авианосец. Но если грузить в галеру что-то тяжелое, эти балконы мешают. Мавны мы использовали как грузовые баржи, и эти палубы убирали.

Но для морских домов это наоборот — увеличение полезной площади, тут люди жалуются что тесновато. Вот и засели рисовать новый проект — жилая площадь надстроек увеличилась на четверть, при том же пролете между поплавками, при тех же нагрузках на балки.

Я вижу, что люди стали воспринимать эти морские дома как постоянное жильё. В какой-то степени это подсознательная реакция на очередной переезд. Это меня тоже устраивает — и меньше стресса у людей, и к имуществу аккуратнее относятся. Поэтому этот проект дома будет еще комфортнее — если в первом проекте было общежитие 'система коридорная', то здесь стал рисовать двухкомнатные квартиры. Без кухонь, но с санузлами, совмещенными — унитаз, рукомойник и душ. Этой сантехники еще нет, будут делать из бронзы на Лампедузе. Плотники только помещения запланируют.

Еще и трубы надо делать, водопровод будет. Бронзы у нас теперь опять много. Но водопровод с морской водой получается, пресной воды мало. На Лампедузе так и моются соленой, потом обольются из кружки пресной водой — соль смыть. Лучше так, чем совсем не мыться. Посуду тоже — моют морской, пресной ополаскивают.

'Юпитер' привез галеры, и хочет идти за ними в Мраморное море опять, пока османы не опомнились. А нам надо на Лампедузу. Поэтому второй морской дом потащит 'Зевс', на охране останется 'Архимед'. Но мне кажется, сейчас Родос можно совсем не охранять. На сотни километров вокруг нет ни одного чужого корабля, только рыбацкие лодки. Наши большие и дымные корабли всех распугали. Османский флот не знает уже куда прятаться, а остальные держатся подальше на всякий случай. Наш караван, немного сократившись численно, направился на Лампедузу.

Путешествие наше продолжилось, погода стоит отличная — тут намного теплее чем в Черном море. Опять начались занятия и рыбалка. Но еще начали ко мне мастера приставать. Первыми позвали электронщики — до Родоса они отдыхали, а после — отдых им надоел. Прямо в одной из жилых кают поставили стенд для измерения параметров радиоламп, и прогнали через него экспериментальную партию из двенадцати тетродов с разными конструкциями сеток. Позвали меня разбираться с результатами. Три лампы совсем не работают, но видно на глаз — геттер поменял оттенок, посветлел — герметичность нарушилась. Девять ламп работают — очень неплохой результат. Нерабочие лампы отдали мастерам, что эти лампы делали. Пусть работают над ошибками.

Вольт-амперные характеристики получились все разные, но интересные. У нескольких ламп крутизна ВАХ соответствует коэффициенту усиления около тысячи единиц! Не то что триоды. Но это только на линейном участке характеристики. На всех графиках явно прослеживается 'яма' — противоток электронов от динатронного эффекта. Качественный усилитель звуковой частоты на этих тетродах не сделаешь. Но на работу телеграфом это не влияет. Стал понимать, от каких элементов конструкции это зависит. Если у триода коэффициент усиления сильно зависел от зазора между катодом и сеткой, то у тетродов заметил влияние густоты намотки экранирующей сетки.

Еще один параметр нас интересует — мощность. Тут зависимости проще — чем больше площади катода и анода — тем больше анодный ток, больше мощность — это в первом приближении. Ну еще катодная эмиссия должна этот ток электронами обеспечить. Также надо не допускать перегрев анода, и тут тоже размеры имеют значение.

Для увеличения мощности очень эффективно увеличивать анодное напряжение — при этом растет ток, а мощность растет в квадрате. При питании от генератора увеличить напряжение не сложно, но при батарейном питании это трудно.

Но для усилительных ламп входных каскадов большие мощности не нужны, даже вредны. Лампа расходует больше энергии, падает ресурс. Придется делать тетроды двух типов — с большим усилением, но маломощные, и лампы большой мощности.

Подробные частотные характеристики ламп снять не получилось, приборов у нас немного. Генератора нет, в роли частотомера выступает радиоприемник. Но на двадцати мегагерцах лампы работают, а мне больше и не надо. Все, можно попробовать сделать правильный передатчик. Кстати, а почему у нас нет генератора? Можно же спаять, схема есть. Несколько высокочастотных транзисторов на это не жалко. Нужно будет много конденсаторов и катушек, но у нас радиодетали делает целый цех. Их двух человек. И пока радиоприёмник работает, отградуируем генератор, насколько это возможно таким способом.

И еще можно сделать ламповый вольтметр, с высоким входным сопротивлением. Которым можно измерять напряжение в схемах, не влияя сильно при этом на работу самой схемы. Причем не обязательно делать вольтметр на лампах, можно и на транзисторах. Хотя можно сделать и ламповый, будем пробовать работать без артефактов двадцать первого века.

Ночью пришло сообщение из Килии. Местные рыбаки заметили, что через другое гирло Дуная в Черное море вышло несколько больших фелюк, явно османских. Это десант! Спешно послали все шхуны, что были в этом районе на перехват. Сторожевой корабль 'Спартак' от Босфора убирать нельзя, вдруг османы только этого и ждут.

В напряженном ожидании прошла ночь, за ней день. Ночью телеграмма — 'прочесали западное побережье Крыма, ни десанта, ни чужих кораблей не обнаружили. Продолжаем поиск'

В штабе целый день это обсуждали — в большую фелюку можно до сотни людей напихать. Если недалеко ехать — сто тридцать. Но это без коней и пушек. Даже без запаса воды. Полтыщи воинов это не десант. Диверсанты? Пешие и без пушек. На что они рассчитывают? Порт-Перекоп им такими силами не взять, в Чембало нас нет. Султан это уже должен узнать. До Мавролако им не дойти, мы десять раз перехватим.

Чтобы отвлечься, вернулся к преподаванию физики. А за физику цепляется множество практических применений. И пошло у нас обсуждение — паровоз недоделанный, паровой кран-драглайн, пулемет, и много всего что начинали, но не доделали. В теории, в чертежах все обсуждаем — попробовать сделать пока не могут, в морском доме ни станков, ни инструментов нет.

На второй день притащили пулемет на занятия. Он почти готов, идет отладка подачи патронов из коробчатого магазина. Еще проблема есть — очень высокая скорострельность. Нам это совсем не подходит, патронов мало, производим вручную. Магазин на двадцать патронов — а пулемет 'вжик' — и магазин пустой. Единственно что вижу — энергетика патрона высокая, пружина жесткая. Цикл перезарядки происходит на высокой скорости. Вот они и мучаются то с подачей, то с запиранием.

Предложил увеличить длину ствольной коробки, пружины и ход затвора. Снизить жесткость пружины. Перезарядка будет происходить медленней, нагрузки в затворной группе уменьшатся. Но переделывать много. Мастера подумали и согласились.

Ночью телеграмма — выследили османские корабли. Стали спрашивать рыбаков — те показали, куда пять фелюк ушли. Стоят в днестровском лимане, у левого берега, поднялись километров пятнадцать от моря. Пустые, на борту несколько человек — охрана. И куда пошли?

Там Ширины рядом живут, как раз от Днестра на восток. Тут разведка не нужна, можно просто спросить. У нас в Крыму работает несколько татар на вспомогательных работах. Вот и пошлем кого-нибудь из них к Ширинам, татарин татарину расскажет. На корабле отвезем. Только время надо, но посылать драгунов в разведку — риск, да и времени займет так же.

Глава 33.

Вот она, наша Лампедуза! Фрегат стоит у входа в бухту, подрабатывая винтами. Корабли заходят в бухту в продуманном порядке. Проблема в том, что бухта довольно мелкая. Внутри она ветвится на три бухты поменьше — две слева и одна прямо. Или справа, это как посмотреть. Так вот — фрегат может войти только в центральный проход и в левую бухту, и то не до конца. Подойти близко к берегу "Борей" может только к мысам слева и справа центрального прохода. Полуостров справа от входа в бухту — отгорожен от остального острова забором из колючей проволоки, и на этом полуострове начали строить форт. Вот тут и будет основная стоянка фрегата. Причал тут уже построили, но только пассажирский, никаких приспособлений для погрузочно-разгрузочных работ тут нет. Но на "Борее" и нет тяжелых грузов, так что пока нормально.

Остальные корабли могут зайти еще и в среднюю бухточку, она самая большая по площади из трех, где-то двести на триста метров. Глубины там около трех метров — корветы проходят. Третья бухта, которая прямо-справа, самая мелкая, туда может войти только бриг класса "Гефест", или баржа, разгруженная. Даже сторожевики и морские дома туда не войдут, у них осадка более двух метров.

Поэтому первыми в бухту вошли "Гефест" и "Церера". Баржа осталась у причала под разгрузку, а бриг вышел за плавдомом, ему буксиром теперь работать. Перегнал морские дома в центральную бухту, туда же корвет зашел. Вот удобно с плавучими домами — пока можно поставить как попало, потом переставим как надо. Последним зашел фрегат, встал к своему причалу. Ура! Доехали!

Традиционно вечером отпраздновали окончание дальней дороги, а с утра принялись за работу. Начали с разметки на натуре расположения зданий. План местности вокруг бухт у нас уже был, мы на нем рисовали наши проекты в дороге. Но на местности все смотрится по-другому. Походил-походил я, подумал. Не то мы планировали. И сказал пока заниматься разгрузкой.

Далеко мы забрались. Это по карте были километры, пусть и тысячи. А когда этот путь сам проделаешь, пусть даже на довольно быстром пароходе — воспринимаешь это расстояние уже по иному.

Все бы ничего, но очень далеко мы от Шахтинска. Плановый отдел делал расчеты — транспорт с перевозкой угля для пароходов, домны и завода справляется. Но все впритык, малейший сбой — и будут проблемы. Не сможем мы обеспечить стабильную работу домны на острове. Везти уголь и руду за тысячи километров можно, но тяжело и не эффективно. Еще и руда у нас не слишком богатая железом. Получается, что пустая порода будет более половины баржи занимать. Надо домну где-то там ставить, поближе к Азову. Сюда же возить только металл и уголь для паровых машин.

Можно было бы отбирать руду с бОльшим содержанием железа, ее даже на глаз видно, она темнее. Обогащать, так сказать. Мы так пробовали делать — выход чугуна из домны увеличивается, шлака становится меньше. Но такой руды всего около двадцати процентов, или даже меньше. А наше месторождение — Железный мыс на Тамани, совсем небольшое. И есть признаки того, что мощность пласта стала уменьшаться — возможно, мы уже выработали больше половины месторождения. Если бы мы брали только богатую руду, то она бы уже закончилась. Так что будем забирать всю руду, возвращаться к керченской руде не хочется.

В ней хоть и содержание железа выше, чем в таманской, но и больше серы с фосфором. Удалить эти вредные примеси можно, есть рецепты. Но самая большая проблема — эта руда очень мелкая, практически гранулы. Просто так сыпать в домну эти гранулы нельзя, воздух сквозь эту плотную массу проходить не будет, кокс не загорится. Надо ее спекать в куски — агломерировать. Вот с этой агломерацией мы и намучились, нагревать надо очень сильно. Топлива на это уходило как бы не больше чем на саму домну.

Вот, вспомнил про то, что Таманское месторождение может исчерпаться, теперь спать не буду. Тут еще есть отличное Криворожское месторождение, но оно далеко от судоходной реки, поэтому недосягаемо, в нынешних условиях. Еще это на территории Литвы, так что лучше про него пока молчать.

Ладно, пока таманская руда есть, будем работать с ней. Сейчас надо быстрее домну ставить. Где ставить? И только ли домну? А конвертер? А прокатный стан? Не, прокатный стан на Лампедузе будет нормально работать, вагранку и печи разогрева мы точно тут построим. А вот конвертер. Ладно, пока решаем где ставить домну, но место под конвертер предусматриваем. Может тоже тут сможем экономично переделать чугун. Кстати, можно начинать пробовать — у нас около двухсот тридцати тонн чугуна в слитках, в Мавролако и на "Кроносе". Чугун никому не продашь, и даже нам столько чугуна не нужно, надо его в сталь переделывать. Это кроме стали в слитках и проката, которого около ста шестидесяти тонн. Надо почитать, что там есть про мартены и кислородно-конвертерный передел.

Это потом, а сейчас домна. Мавролако для осман пока еще не досягаем, но туда может дойти Большая Орда, если захочет. В городе там много людей, которые неизвестно как себя поведут, если что-то случится. Еще там ногаи и черкесы мимо шастают большими группами иногда. И не знаешь, куда они повернут, могут напасть неожиданно. В Тане еще хуже.

Остается Шахтинск. Место для домны — одно из лучших — уголь возить не надо. Да еще коксовую батарею там скоро закончат. Руду надо будет с Тамани возить, но это будут делать те же баржи, что вывозят уголь и чугун со сталью. К Орде он тоже близко, но оборонять его даже проще — башни, стены, пусть и невысокие. Посторонних нет, неожиданно напасть на него тоже сложно. Надо целенаправленно к нему идти через степи. И одну атаку ордынцев он уже отбил. Еще пушек и людей в гарнизон добавим, будет совсем хорошо.

Зимой Донец замерзнет, но работать домна сможет, надо будет только руды запасти на полгода, с запасом. А весной металл вывезем. Хороший вариант получается. Насчёт конвертера пока не решил, но домну будем ставить точно. И с точки зрения утечки технологий она опасности не представляет, у осман домна уже работает, чугунные ядра льют вовсю. Про чугунные пушки больше не слышно, после того как та взорвалась. Эксперименты они ведут, но вопрос это очень непростой, результатов у них пока нет.

Все, решено, домну в Шахтинск, а здесь строим вагранку, хорошую, большую. И вокруг вагранки место под "звезду" технологий. Тут и просто литейная площадка будет, и место под небольшой конвертер, и эксперименты по переделу чугуна будем проводить.

И в этом случае Шахтинск становится обычным рабочим посёлком. Для простых работ туда можно будет нанять греков, которых мы уже используем в Мавролако на лесопилке и сельхозработах. И безработных там все ещё много. Наши там будут только бригадиры, мастера, машинисты. И гарнизон для охраны.

Надо будет строить новые стены, площадь города сильно увеличится. Население удвоится, практически, и для самой домны с инфраструктурой нужно будет место. Нужен будет ещё один причал для выгрузки с барж руды и погрузки чугуна. Тот терминал, где грузят уголь, полностью заполнен углём, места там больше нет. Ещё нужно место под склад руды. Много всего надо строить.

Но это все решается деньгами — серебром. Строителей и рабочих можно нанять сколько нужно. Подсчитал — не так уж и много нужно денег, простой труд тут ценится совсем дёшево. Строители для стен и домов и каменщики для домны дороже, но это разовые расходы. Наша казна это даже особо и не заметит.

Зато у меня освободится много людей, кто в Адлере был занят на домне. Часть из них займётся вагранкой, литьем и переделом чугуна, но тут масштаб работ намного меньше, нежели с домной. Десятки людей освободятся, они пока заняты строительством цехов-сараев, но это недолго, каркасные конструкции строить быстро.

Эти люди — простые рабочие, самых умелых и сообразительных из них уже отобрали. Остались "могу копать — кидай дальше". Но зато они уже в системе, имеют гражданский чин, пусть и невысокий. Лояльность, мотивация, трудолюбие — в норме. На многих производствах смогут быть полезными.

И толпа кораблестроителей. Сейчас они строят сараи, потом соберут слип. Некоторые займутся доделкой кораблей, как оказалось, даже на "Борее" много чего еще нужно сделать. А на корветах — тем более, особенно на "Аресе".

На корвете еще обнаружилась довольно сильная течь, в районе ватерлинии. Когда испытывали с неполной нагрузкой, вода до этого не проваренного шва не доходила. А как корабль нагрузили — вода пошла. Не так чтобы сильно, но несколько раз в день из этого отсека откачивают воду ручной помпой. Паровые эжекторы на "Аресе" только в машинном отделении и в котельной. И просто так этот шов не заварить, он у самой воды. Надо спокойную бухту, полностью разгрузить корвет и немного наклонить корабль на другой борт. Потом.

Но большинство корабелов лучше всего умеют сваривать корпуса кораблей. В нынешней ситуации с домной в ближайшие месяцы изобилие нужного проката нам не грозит. Тот запас стального проката, что мы привезли, делался под нужды восстановления промышленности. Есть сталь в слитках, около шестидесяти тонн — надо построить печь для нагрева слитков и собрать прокатный стан.

Что будут строить корабелы? Масштаб производства стального проката уже совсем другой, нам сейчас не только фрегат, нам корвет не потянуть, будет долгострой. Вспомнил про проблему охраны Родоса. Нужно что-то меньше корвета, без брони, для патрулирования. Наши бриги — "Гефест" и "Гермес" — речного класса, по морю ходят плохо. Нужен мореходный, небольшого водоизмещения. Но длинный, чтобы ходкость была нормальная, метров тридцать. Чтобы был экономичен при патрулировании и быстр в бою, раз нет брони. Получается корабль, размерностью близкий к "Архимеду", только стальной и осадка больше. Вот это будет настоящий сторожевой корабль.

Ограничений по осадке нет, в пределах разумного. Есть идеи по обводам подводной части корпуса. Жаль, у нас мощности не те, а то можно было бы вывести на глиссирование. Но у глиссеров еще и мореходность хуже, так что только водоизмещающий.

Только не надо его делать совсем уж легким, катером береговой охраны. Нужна большая дальность хода, и соответственно, запас угля. От Родоса до Лампедузы около полутора тысяч километров, значит нужно иметь запас хода не менее двух тысяч.

Полноразмерные орудийные башни для него будут тяжелы, придётся ставить 65-мм на вертлюге со щитком. Ну это нормально, это не линкор, роль которых у нас корветы исполняют.

Объявил я о новых планах, пошло оживление, стали планировать промзону по-новой. Только мастера по домне загрустили, им теперь обратно возвращаться. И даже еще дальше — в Шахтинск. Поставил им задачу — построить и запустить там домну, обучить людей работать. После этого получат вот столько белых баллов и смогут вернуться на Лампедузу. Вот, интерес у людей появился. Надо же, какая у нас система, люди работают не за страх, не за еду, не за деньги. Все эти уровни пирамиды у них уже исполнены. Но гражданский/социальный статус повысить у нас не так просто. Надо проявлять свои лучшие качества, расти над собой. Исключительно положительный отбор.

Обратно поедут на "Гефесте". В дороге смогут порыбачить вволю — тоже бонус. Подготовительные работы в Шахтинске уже сейчас начнут, еще надо будет нанять греков-каменщиков в Мавролако.

Промзону на острове начали строить — ставят большой сарай под цех. Каркасная конструкция давно отработана, но это южная модификация. Обязательно высокая крыша, и стены до крыши не доходят — остаются большие продухи, более полуметра, по периметру. Лето начинается, на солнце уже жарко. Кровельная жесть сильно нагревается, от нее вниз идет тепловое излучение. Мы потом подошьем стропила снизу бросовой доской для теплоизоляции, но в жару этого будет недостаточно. Эти продухи под крышей будут эффективно отводить тепло из помещения. Получается как бы навес и стены. В жару лучше просто навес, но ветер будет мешать производству. Хотя и не всякому, некоторым производствам навеса от солнца будет достаточно.

А вот серьезный дождь нам ближайшие месяцы не грозит, начался сухой сезон. На острове два сезона — полгода, с апреля по сентябрь, дождей почти нет, а с октября по март дожди идут довольно часто. Это надо учесть в нашем сельском хозяйстве.

Многие мастера затребовали помещения для своих производств, но строители теперь не успевают. Хорошо, что нет особых проблем с жильем благодаря морским домам. Приехали, причалили — утром сошли на берег — на работу пошли. Вечером домой. Пока большую столовую на берегу не организовали, все едят в столовых своих мордомов. Но, похоже, очень большую столовую и не надо делать, жители катамаранов привыкли к своим камбузам и кокам, обсуждают с ними меню, новые блюда пробуют. Столовые у них под тентом на крыше надстройки, там в жару лучше всего. Я там с ними ужинал как-то, ощущение приморского ресторана, люди ужинают не спеша, беседуют. Только самообслуживание — как в столовой. Но красивый вид на море и пляж совсем не столовские. Шикарно живут, даже у меня на "Борее" не так уютно. Если не знать, как они пашут на работе целый день, можно сказать что сибаритствуют.

Через несколько дней жители мордомов решил что стоянка в этом месте не так удобна, и переставили свои жилища, даже не прибегая к помощи буксира. На носу каждого поплавка стоит простейший кабестан, и вблизи суши, жители переставляют плавдома как хотят. Но с разрешения начальника порта — пришлось ввести такую должность. Бухта у нас не сильно просторная, да еще сложности с глубинами. А количество кораблей в бухте только растет.

Но на этих двух домах места хватило не всем, сюда селили в первую очередь семейных, а потом одиноких, в порядке убывания гражданского чина. Далее, в соответствии с чином, селили на фрегат, в многоместные каюты. Но там военных много, так что опять все не поместились. Поэтому много молодых да неженатых ехали на баржах. И в пути парни задумались, что женитьба, ко всему прочему, еще и способ немного улучшить свой жизненный уровень, даже без роста в чинах. Тут еще к Родосу пристали, и сербы им еду на борт несут, и среди них есть девушки подходящие. Но тут прошла новость, что будут еще морские дома строить, и места на них хватит всем, и тема немного поугасла. Но про девушек не забыли, о чем мне было сообщено уже тут, на Лампедузе.

Тут же был еще другой момент с сербами. Мы подошли к Родосу всей эскадрой, красивые и могучие. И завербовали к себе в армию всех неженатых парней из сербов, от пятнадцати до двадцати пяти лет. Некоторые семейные, но не старые тоже в армию захотели. Ушли они на "Деметре" в Мавролако, в учебку. А теперь еще всех незамужних девок заберем в невесты нашим парням. Просто выкуп дадим, и родители с радостью согласятся.

Получается, что из сербских семей мы выгребаем подчистую всю молодёжь, а старшее поколение работает у нас сельхозрабочими. Они радуются, что парни на службу устроились, сами работают за деньги, и выгодно дочек пристроили. Но парни домой вряд ли вернуться, не говоря о девках. Сойдут на нет эти семьи со временем, будет полная ассимиляция.

Так что те, кому не досталось места в морских домах, поселились в домиках, что построили сербы, когда жили на Лампедузе. Разместились все, еще несколько домиков отдал под некоторые производства. В первую очередь разместил электронщиков, им еще в пути не терпелось начать паять передатчик на тетроде, но на плавдоме нельзя разводить открытый огонь, пожароопасно. У нас же паяльник с подогревом от жаровни. Можно на камбузе, но там тесно, люди обед готовят. Дотерпели до острова, в домик занесли верстак, сундуки с оборудованием и деталями, и уже начали паять — теорию мы обсудили в пути.

Так же хотел быстро возобновить производство радиоламп, но мастера расстроили — в пути сломалась трубка вакуумного насоса Шпренгеля. Она очень тонкая, длиной почти в метр. Сломалась, несмотря на железный каркас и тщательную упаковку. Мастер-стеклодув сделал ее далеко не с первого раза, но, надеюсь, что в этот раз он сможет повторить ее быстрее. Все-таки мастерство его повысилось, а применение водородной горелки резко повысило предсказуемость результата.

Так что мы немного откатились назад по технологической лестнице, надеюсь, что ненадолго. Девять рабочих тетродов, сделанных еще в Адлере, это все что пока у нас есть. Электронщикам сказал пока использовать для передатчиков тетроды с меньшим коэффициентом усиления. В режиме генератора это не имеет большого значения.

Наращиваем мощность водяного терминала. Привезли заготовки для трех цистерн по пятнадцать кубометров каждая. Сейчас их сваривают, потом надо будет оцинковать внутри и покрасить снаружи. Для этого строят навес гальванического цеха, локомобиль с низковольтным генератором уже сгрузили с баржи. Там же будем проводить рафинирование меди и серебра.

Собирают новую "водяную" установку. Там кроме большого проточного кипятильника с теплообменником еще и фильтр. Песчаный фильтр, как для бассейнов — на пляже у нас сколько угодно чистейшего песка. На терминале уберем мелкие бочки, будут только стальные оцинкованные — три новых цистерны, и восемь бочек по два куба, которые привезли раньше. Одна бочка промежуточная, под фильтрованную воду, вторая под кипяченую. Остальные — входящая грязная вода. Набираем в реках, мало ли там что. Та речка на Сицилии довольно чистая, но вода в ней немного жесткая. Кипятильник часто очищаем от накипи.

Какая-то тут на Лампедузе у нас атмосфера, слегка курортная. В Адлере у нас то угольная гонка была, то корабли строили изо всех сил. Сейчас же ничего срочного нет. Производства разворачиваем побыстрее, но это каждый мастер для себя делает.

И непрерывно работает станочный цех в трюме фрегата. Постоянно что-то нужно сделать для того или другого цеха. А свободное станочное время выбирают мастера, что занимаются разными проектами. Новая модификация пулемета уже видна в железе, делают детали для паровоза, парового крана-экскаватора. Мастера повытаскивали на свет проекты, до которых раньше руки не доходили. Меня эти проекты с мастерами прямо на части разрывают.

И вопросы задают интересные. Один тут посчитал и сравнил удельную литровую мощность паровых машин — на пароходах и на новой модели локомобиля. Мы этот локомобиль сделали недавно. Небольшая машина двойного расширения, двухступенчатый редуктор, точнее — мультипликатор, и сварочный генератор. Редуктор на косозубых шестернях, это мы довели до ума зуборезный станок и модульные фрезы — работает много лучше, нежели наши старые зубчатые передачи на литых шестернях. Потери в передаче меньше, работает намного тише. Редуктор нужен из-за сильного несоответствия рабочих оборотов паровика и генератора. Паровик работает на сотнях оборотах в минуту, а генератору нужны тысячи. По-хорошему, тут нужна паровая турбина.

Я давно над этим думаю, турбины компактны, имеют КПД больше чем у поршневых паровых машин. Но турбину нельзя сделать "понемножку", она нормально работает, только если линейная скорость лопаток около половины скорости истечения пара, а она — сверхзвуковая. Так что либо большие обороты — либо игрушка с мизерной эффективностью. Первая турбина Лаваля, который "сопло", имела обороты около тридцати тысяч оборотов в минуту. Парсонс, создатель "Турбинии", сделал многоступенчатую аксиальную турбину, это дало возможность снизить обороты до восемнадцати тысяч, а на "Турбинии" уже до двух с половиной тысяч. Но даже при этом, турбину можно было применить только для привода электрогенератора, для всего остального она была слишком быстрой. Тут даже редуктор не поможет — зубчатое зацепление на таких оборотах долго не проживет. И там еще куча проблем от высокой скорости вращения: подшипники, балансировка, уплотнения, резонанс, регулятор. Для таких скоростей вращения нужен другой уровень развития промышленности.

Остается увеличивать диаметр турбины, при той же линейной скорости лопаток, обороты соответственно уменьшаются. Но тогда растет масса и мощность, если пытаться снизить ее за счет оборотов, турбина практически перестает работать. В двадцатом веке на некоторых судах даже комбинировали двигатели: для номинального хода — турбина, для малого — дизель. По мере развития дизелей, при потребной мощности менее нескольких тысяч киловатт, турбины совсем перестали использовать. Но во времена Первой Мировой войны, на крейсерах и линкорах турбины Парсонса стояли во множестве. Так что надо думать дальше, тем более есть время и возможности.

А пока что для привода генераторов используем паровые машины с повышающими зубчатыми передачами. Вот в этом локомобиле сочетание получилось удачным. Правда, не сразу — два раза меняли генератор на более мощный, а последний вариант был еще из меди, легированной серебром — БрСр0,1.

Очень удачный САГ получился, если варить "четверкой" то агрегат "тянет" три-четыре поста. "Пятеркой" — меньше, но и "шестерку" легко обеспечивает. Но нужен присмотр машиниста, автоматика такую неравномерную нагрузку не точно отрабатывает — нет обратной связи по напряжению, не сделали пока. И машинист еще присматривает за щетками, этот генератор на большие токи, как и генератор для электролиза. Только на том около десяти вольт, а на сварочном — около пятидесяти.

Генератор для электролиза с ламелями из серебряной бронзы мы рассчитывали на тысячу ампер. Для этого сделали очень большой коллектор, но щетка такой длины не получилась, и прилегает плохо, и больших кусков графита мало. Надо бы сделать порошковые медно-графитовые щетки, но не было времени. Теперь время есть, и есть рецепт, займемся. А пока щетки сделали из брусочков графита, вплавленного в обойму из серебряной бронзы. Вместо одной длинной щетки поставили три в ряд покороче, каждая со своей пружиной. Ресурс такого узла невелик, щетки надо менять часто, причем все сразу. Но зато шестьсот-семьсот ампер такой коллектор выдает.

Так вот, у этого локомобиля литровая мощность оказалась заметно больше литровой мощности корабельных паровиков на корветах и фрегате. Ну тут первое что можно заметить — у локомобиля двойное расширение, у пароходов — тройное. Третья ступень работает на низком давлении пара, вот и снижение литровой мощности. А по эффективности использования энергии пара от котла — все правильно, у пароходов лучше.

Но по удельной мощности до конца не сходится. Стали снимать мощностную и моментную характеристики. Точно измерить ни то ни другое не получилось, но графики в условных попугаях построили.

В чем отличие моментных характеристик ДВС и паровой машины? У мотора максимальный момент где-то посередине рабочих оборотов, а у машины — максимальный момент на нуле оборотов. Чем ниже обороты, тем выше момент. Поэтому паровоз работает без сцепления и коробки передач.

Мощность — это произведение момента на обороты, если упростить. У мотора график мощности растет до достижения максимальных оборотов. У машины не так однозначно — это произведение двух переменных, одна из которых растет, а другая — уменьшается. Но график показал, что кривая мощности паровой машины заметно растет, по мере роста оборотов. Выходит, что машина локомобиля работает в районе максимальной мощности. Для генератора и так нужны максимальные обороты, вот и машину загнали туда.

Но режимы работы корабельных машин я выбирал по-другому. Сначала рассчитывал оптимальный гребной винт, точнее компромиссный. Потому как идеальный винт будет очень большого диаметра. После этого рассчитываются мощность, момент, обороты, шаг винта. Для большого винта нужен большой момент. У паровой машины момент достигается с помощью площади цилиндра, точнее — его объёма. Потому как тут еще влияет радиус кривошипа в качестве рычага вращения. А удвоенный радиус кривошипа это ход поршня, вот и выходит объём двигателя.

Но большой поршень очень тяжелый, такой двигатель не разогнать до высоких оборотов. Площадь поршня растет пропорционально квадрату диаметра, а масса — кубу. И у нас нет таких станков, чтобы нормально обработать поршень и цилиндр большого диаметра. Увеличивать ход поршня — это тоже путь к уменьшению оборотов. Замкнутый круг. Почти. Вот и получается, что у нас небольшие паровые машины вынуждено работают на пониженных оборотах, чтобы обеспечить нужный вращающий момент, вдалеке от режима максимальной мощности.

Надо либо увеличивать рабочий объём машины, либо ставить редуктор, либо уменьшать винт. Увеличить объем машины мы пока не можем, можем ставить по две машины на один вал, а это сильно усложняет конструкцию. Если уменьшить винт то вырастет его скорость вращения, уменьшится его эффективность, и может появится кавитация на максимальной скорости. Для предупреждения кавитации надо будет увеличивать площадь лопастей гребного винта, переходить на трехлопастной винт. Что сильно усложнит конструкцию изменения шага винта.

Ставить редуктор между машиной и гребным валом тоже не желательно, в двадцатом и двадцать первом веке этого всегда старались избежать. Увеличение шума, снижение надежности и эффективности, удорожание — проблем много. Получается, что все три способа имеют недостатки.

Но есть и положительные выводы из этого исследования. У нас на корветах "Юпитер" и "Арес" нет парусного вооружения. Если мы не собираемся ходить на них под парусами, то можно отказаться от двухлопастных винтов изменяемого шага. И поставить фиксированные трёхлопастные винты меньшего диаметра, увеличить обороты машин, выйти на лучший режим. И надо еще раз винты пересчитать, возможно, уменьшение эффективности при уменьшении диаметра гребного винта будет не таким сильным, как я думаю. Да и до кавитации еще далеко, как мне кажется.

Ночью пришла телеграмма — в Килию добрался гонец от молдавского господаря Стефана. Его письмо передают к нам кусками, через промежуточную станцию на Родосе. Но общий смысл понятен — на уступки султану он не пошел, и османы приступили к действиям. Большое войско прошло по Валахии, по левому берегу Дуная, и встало у Браила. Теперь, чтобы попасть на молдавскую землю им надо всего лишь перейти реку Сирет. Эта река много меньше Дуная, османские войска могут легко переправиться во множестве мест сразу. И у Стефана не хватит сил противостоять этому, потому что со стороны Днестра на него напали татары, уже разграбили Тигину.

Причем султан ему сообщил, что не хочет нападать на Молдавию, ему надо лишь пройти за Днестр, то есть к Крыму. И Стефан требует помочь ему — во-первых, Дож обещал, а во-вторых, Стефан ради него и старается.

Вот такие дела. Зря я плохо думал о Стефане. Но осман это не остановило, нашли другой способ. И ведь они его продавят, надо спасать.

Засели за картой в штабе. Тигина — это Бендеры, насколько я понял, вон куда Ширины добрались. Ширины — вероятнее всего, других татар в этом районе нет, и это как-то связано с тем десантом осман, вероятно договорились. Большая османская армия встала где-то тут — левый берег Дуная, Браила, Галац. Перешли Дунай в безопасном месте, а Сирет совсем мелкий, туда только бриг пройдет. И то не факт, там только рыбацкие лодки ходят. Да даже если пройдет — толку от этого мало. Форсировать Сирет легко, не то что Дунай. Большого урона османам в момент переправы один корабль не принесет.

Османы продолжают придерживаться тактики — подальше от моря и судоходных рек, чтобы избегать столкновений с нашим флотом. И что же делать? ТАМ мы ему помочь не можем. Придется воздействовать на султана в другом месте, там, где можем. Только еще надо объяснить султану причинно-следственную связь.

Если захватить столицу, то это будет тяжелый удар для Мехмеда. Отступит ли он от похода на Крым после этого? А вот не знаю. Я пока плохо понимаю его мотивацию, не простой он человек. Но вот угрожать тем, что уже произошло — нельзя. Надо не захватывать Костантиниэ, а угрожать захватом. Поэтому родосских сюда привлекать нельзя, при нашей поддержке они легко захватят город, но "отмотать" назад уже не получится, они "обглодают" город до голых камней. Да и нет у меня с рыцарями понимания в этом вопросе, похоже, что убивать и грабить осман — цель их жизни. Я же пришел к выводу, что османы — отличный рычаг сдерживания других стран. В первую очередь соседей России — Литвы и Польши. В этом ряду еще Австрия, Венгрия и Венеция, про них тоже забывать нельзя.

Если разграбить крупные османские города на побережье проливов и Мраморного моря, и блокировать там судоходство, то через несколько месяцев Османская Империя развалится на части. Султан рассчитывал на сухопутный блицкриг и стойкость Румелихисар. И помешать ему физически дойти до Крыма я не могу. Но вот нанести тяжелый урон стране можно. Надо остановить поход осман через Молдавию, и при этом действовать аккуратно, чтобы не доломать до конца империю осман, она мне еще нужна. Надо донести угрозы султану.

Но просить мира нельзя, этим признаешь себя почти проигравшим. Надо чтобы османы мира запросили. Нужна демонстрация силы, но контролируемая. Поэтому без участия госпитальеров. Надо взорвать башни крепостей в проливах — и польза, и выглядит страшно. И без родосских обойдемся.

Позвал армейских посоветоваться.

— Стены османских крепостей очень толстые. Наш фугас не всякую берет.

— Надо больше взрывчатки! Вдвое!

— Если башню ломать, то даже двойного заряда может не хватить. Будет дырка — и все.

— А если внутри башни фугас взорвать?

— Вот внутри — это сильнее по стенам даст. Может и развалит.

— Тогда надо быстрее Румелихисар взрывать. Там османы пролом в стене уже расчистили, ремонтировать начнут. Надо туда, пока не заделали.

— Там четыре башни. Сколько там уже шеддита химзавод на Родосе сделал? Они же каждую ночь присылают отчет.

— Если делать фугасы с двойным зарядом, то хватит только на две кастрюли.

— Взорвать две нижних башни?

— Ну хотя бы так. Надо быстрее, а то дырку заделают.

— Хорошо, пусть готовят операцию. Но так, чтобы рыцари не прознали.

Теперь надо донести информацию до султана. Тут у нас все официально, вот только османский дипкурьер Селим в Мавролако сейчас. Отбил туда телеграмму, его спешно доставят на шхуне к "Спартаку", что у входа в Босфор дежурит.

В Шахтинске в этом году новшество — строят коксовую батарею. Металлические части привезли из Адлера, там коксовую батарею разобрали. Но железо довольно сильно прогорело, частично пришлось чинить, а частично — изготавливать заново. Кирпич, как и планировали, весь будет новый. Так что, как оказалось, большого смысла в разборке старой коксовой батареи не было. Разве что учли износ и прогар конструкции, и в новую внесли небольшие усовершенствования. Ну и переделали немного, чтобы работать удобнее было.

Шамотный кирпич для батареи был готов давно. Готовили кирпич для новой домны — там не только доломитовые блоки используются, но еще и шамот. И тот кирпич, что похуже откладывали для коксовой батареи. Там температуры не такие высокие, как в домне, максимум — 1100 С. Так что на горячие участки идет самый простой шамот, а "холодные" участки из простого керамического кирпича кладут. Как раз где "холодные", а где горячие участки кладки увидели при разборке.

Почти построили коксовую батарею, а тут от Командора телеграмма, точнее — целый план. В Шахтинске еще и домну будут строить! Едут сюда на барже мастера по домне из Адлера. На Лампедузу съездили, едут обратно. В Мавролако загрузятся материалами для домны и людей возьмут. Там уже идет набор греков на работу: берут временных на строительство домны и домов, и постоянных на добычу угля и выплавку чугуна. Население Шахтинска вырастет в два раза, а с учетом временных строителей — более чем в три. Нам сейчас нужно распланировать расширение площади города и строительство бараков для приезжающих.

Мы за зиму много леса запасли, сейчас его спешно пилим на доски, но на такую стройку его точно не хватит. Надо будет написать в Мавролако, чтобы досок прислали, любых, хоть горбыля. Решили пока новую часть города стеной не обносить, в первую очередь жилье строить, и домну. Стену в последнюю очередь построим. Если кто нападет — в старом городе поместимся. Да нас никто и осаждать долго не сможет, нам еще шлют солдат и пушки, будет самая неприступная крепость в округе.

Я тут думал — что сначала сделать: башни взорвать или ультиматум султану послать? Дипкурьер Селим на "Спартаке" уже ждет. Решил сначала башни. Во-первых, тут на слово никто не верит, даже союзники, как оказалось. Тут сначала делают, а потом обсуждают сделанное с партнерами и строят планы. А во-вторых, может башни и не развалятся от взрыва, вот будет конфуз. Хотя фугас на двадцать два килограмма шеддита...

Так что "Юпитер", с двумя взводами пехоты и саперами на борту вышел в сторону проливов сразу по готовности.

У крепостей в Дарданеллах пришлось остановиться, систему нарушать нельзя. Надо обстрелять "зажигалками" крепости. Там, правда, пусто — только завидев вдали черный дым корвета, все, кто находится в крепости, срочно покидают ее и отходят на безопасное расстояние.

Обычно на эти маленькие крепости тратим по одной зажигательной 120-мм мине. Минометчики опытные, накрывают одним выстрелом. Но в этот раз мина над Килитбахиром в воздухе не сработала, упала у дальней стены и уже на земле вспыхнул порох и получился большой костер. Пришлось тратить еще одну мину, хотя в целом эти фиксированные дистанционные трубки срабатывают стабильно. Вот крепость Чанаккале накрыли как надо. Но ничего там не загорелось, османы стали ученые.

Подходя к Румелихисару даже увидели, как уныло поднимаются в гору люди, уходя от крепости. Приучили мы их. Как говорит Командор — рефлекс.

Когда планировали операцию, спорили — стрелять перед высадкой по Румелихисару "зажигалками" или нет. Решили не стрелять, а то нам там с фугасами идти, мало ли что. Для высадки на берег мы с собой взяли три шестивесельных шлюпки — одну дополнительную. В каждую два отделения помещается, если недалеко идти. Но причал был на месте, там было несколько лодок каких-то. Несколько солдат спрыгнули, растолкали лодки, и корвет пришвартовался к торцу причала. Десантирование с комфортом.

На берег пошли шесть отделений, два осталось в резерве. Причем бывалые — только два отделения, остальные из "профессиональных караульных". Надо и им пороху понюхать, надо приводить армию в порядок. Последнее время их нещадно гоняли на Родосе — и штурм зданий, и бой на открытой местности, и все виды высадки на берег.

Но штурма не получается, крепость обезлюдела, османы ждут "огненный дождь". Но отрабатывая все действия, прикрывая друг друга, солдаты ворвались через незаделанный пролом во внутрь. За ними бегут саперы, солдаты им помогают нести фугасы. Две ручки, приваренные к цилиндру фугаса, только усиливают сходство с кастрюлей.

Первая группа заняла оборону внутри у пролома и квадратной башни. Вторая группа побежала вдоль "морской" стены к круглой башне. В башнях тоже никого, саперы приступили к закладке фугасов. Закладывают у наружных стен башен, если будет только пролом — легче будет штурмовать. Еще камни таскают, пригружают, чтобы удар больше в стену пошел.

Готово. Взрывать решили по очереди, сначала дальнюю — круглую. Но тут послышались крики сверху — через ворота зашел небольшой отряд осман, их послали посмотреть, что происходит. Наши от неожиданности вдарили из всех стволов — кого-то убили, остальные убежали за ворота. Из круглой башни заорал сапер — "бойся!" и солдаты побежали к пролому, сапер за ними. Хотя огневой шнур длинный, можно убежать втрое дальше.

Между башнями более сотни метров, все столпились у пролома — стоят, ждут, смотрят. Такое большое количество взрывчатки еще никогда не взрывали. Разломает башню, или нет? Взрыв! Но звук глухой — внутри все-таки. Из башни вверх, как из вулкана, вырвалась струя пыли, дыма и обломков. Такой же поток, но поменьше, из проема двери. Башня стоит. Неужели уцелеет?

Но тут верхняя часть башни как будто поплыла внутрь, стала осыпаться. Но облако пыли скрыло дальнейший процесс. Когда пыль рассеялась, башня стала почти вдвое ниже, но нижняя часть стоит, невредимая.

Сапер, что ее взрывал, закричал — "я сбегаю, посмотрю", и умчался. Командир взвода даже не успел его остановить. Но отдал команду занять оборону, тут, в углу крепости, и быть готовыми к подходу осман.

Все стоят, ждут. Поджигать шнур второго фугаса нельзя — вдруг первый сапер как раз побежит сюда. Ждать — а тут сейчас османы повалят в крепость. Но тут из круглой башни выбегает сапер и бежит к своим. Приблизившись, крикнул, тяжело дыша — "нормально, потом расскажу". И не останавливаясь, убежал в пролом. Подпоручик посмотрел ему вслед, покачал головой, но ничего не сказал. Саперы — ценные специалисты, каждого Командор знает лично. Но порядок должен быть.

— Отходим. Третье отделение прикрывает. Саперу приготовиться.

С круглой башней ситуация такая. Конструктивно это сводчатая башня в несколько ярусов. Сначала строят стены первого яруса, массивные, им надо держать распор от свода. Потом строят полусферическую деревянную опалубку для нижней поверхности свода. Точнее — там другая геометрическая фигура, но в первом приближении — сойдет за полусферу.

На доски укладывают каменную кладку, нижний слой самый ответственный. Камни должны быть ровно отесаны в параллелепипед, или слегка в трапецию — "клином". Вертикальная нагрузка от свода будет расклинивать камни, и появятся горизонтальные силы, которые плотно сожмут этот слой со всех сторон. Но только если стены вокруг обеспечат надежный и жёсткий упор для горизонтальных сил. Поэтому стены для опирания сводов и клинчатых перемычек делают прочными и массивными.

Затем укладывают еще несколько слоев кладки свода, они тоже работают на расклинивание, но уже меньше чем нижний слой. Верхний слой только выравнивает перекрытие, делает верхнюю поверхность свода ровной, пригодной для использования в качестве пола.

В конструкциях этих башен еще большие отверстия в центре каждого свода, через них поднимают грузы наверх. Кольцо из камней, вокруг этого отверстия, тоже работает на расклинивание, уже по кругу, что еще повышает требования к квалификации каменщиков. Но конструкция сводов используется уже много веков, опыт строителей передается из поколения в поколение.

Завершив первый ярус сводом, продолжают строительство стены вверх, чтобы увеличить пригруз, чтобы стены лучше держали горизонтальные усилия от свода. К тому же, известковый раствор твердеет очень медленно, это не портландцемент. И только когда вся кладка закончена и кладочный раствор набрал некоторую прочность, убирают все опалубки из-под сводов. Обычно заставляют убирать тех же каменщиков, что клали своды. Если свод обрушится — сами виноваты.

Так что сводчатые конструкции требуют хороших знаний геометрии, строительной механики и других наук. Строитель — одна из древнейших инженерных профессий. Возможно из-за этого масоны выбрали эту профессию себе на вывеску.

Фугас, взорванный внутри башни, не смог проломить толстой стены, только вырвал из нее большой кусок. Но при этом часть большой и массивной стены немного подалась наружу. Буквально — сантиметры. Но при этом нарушилась геометрия нижней поверхности свода — опорный круг стены увеличился в диаметре, и каменной кладке пришлось расклиниться еще больше. Тут еще сильнейшая ударная волна от взрыва слегка приподняла свод и поставила на место. На мгновение зазоры между камнями увеличились, и некоторые пластинки застывшего кладочного раствора выпали. Их выдуло взрывной волной.

Геометрия свода перестала сходиться. Если бы произошло что-то одно: или отошла стена, или выпала часть раствора — свод бы устоял. Но сначала выпало несколько камней, потом обрушился весь нижний слой кладки. За ним обрушился весь первый свод. Внутренняя верста кладки стены, что была выше свода первого яруса, опиралась на краеугольные камни свода, которые тоже выпали. Посыпалась внутренняя верста, за ней свод второго яруса. Выше — стена намного тоньше, и она обрушилась целиком, лишившись части опоры.

Так что нижняя половина круглой башни была целой лишь снаружи, внутри все своды обвалились. Несколько трещин пронизали стену в районе взрыва. Опирать свод на эту стену уже нельзя. Надо разобрать эту башню, и построить на ее месте новую. Эту картину и увидел сапер.

Все солдаты вышли к причалу и вот из крепости выбежал сапер. Взрыв! Вулкан, облако пыли. Командир дал команду грузиться на борт корвета. Все равно у нас больше фугасов нет, и делать нам тут пока нечего, вне зависимости от результатов взрыва.

Пыль рассеялась. Квадратная башня заметно меньше круглой, и стены тут сделали немного тоньше. У плоской стены жесткость меньше, нежели чем у цилиндрической. Тут мало того, что обвалились все ярусы и верх башни, как у круглой. Но еще выдавило камни из стены наружу в месте взрыва. Сквозного отверстия нет, но на плоскости стены, обращенной к воде, выпирает безобразная каменная грыжа. Операцию можно считать выполненной. Но "Юпитер" пошел не на запад, а на восток — к "Спартаку", у нас по плану следующий этап.

Ночью, подпоручик и сапер долго описывали Командору результат использования фугасов, ведь это телеграф, да еще через промежуточную станцию на Родосе. Наконец в штабе решили, что разрушения башен достаточны, и этим можно пугать султана. В обратную сторону пошел текст письма Мехмеду. Там говорилось, что Порта напала на союзника Таврии — молдавское княжество, и за это Таврия будет уничтожать крепости по берегам Босфора, Дарданелл и Мраморного моря. В качестве демонстрации силы сегодня были уничтожены две башни Румелихисара. Писарь, который специально прибыл на корвете, изобразил текст латынью на бумаге. Утром письмо передали Селиму на "Спартак", и сторожевик повез дипкурьера по Босфору. Где-то между Румели и Золотым Рогом гонца высадили. Сигналом об ответе должны были стать комбинация флагов на крайней башне Костантиниэ.

Ответ пришел быстро, уже на следующий день. Султан согласен на переговоры, но армия на Дунае от столицы далеко, и у нее есть приказ и план действий. Капитан "Спартака" быстро сообразил, и предложил Селиму оперативно доставить гонцов морем. На организацию этого ушло еще несколько часов, и вот "Спартак" с двумя османскими гонцами на борту, вышел из пролива и на всех парах пошел к устью Дуная.

Еще в письме было предложение принять посла Исхака бин Ибрагима. На что был направлен положительный ответ, и за послом была направлена шхуна. В районе два парохода — корвет и сторожевик, но ни одного свободного.

Но спешка "Спартака" оказалась почти напрасной. Османская армия уже перешла Сирет, и, не встречая сопротивления молдаван, направилась к Днестровскому лиману. Получив приказ султана армия встала лагерем на берегу, и через два дня медленно пошла обратно. Армия Стефана в соприкосновение с османской армией так и не вступила.

Я отправился на "Зевсе" на Родос, туда же везут на шхуне османского посла. На корвете путешествовать тоже неплохо, только качка больше чем на фрегате. Так и уснул под убаюкивающую волну и монотонный шум паровой машины. Проснулся только через четырнадцать часов — выспался. Последнюю неделю почти не спал — днём работал с мастерами над проектами, по ночам заседал в штабе. Из-за ночной дальней связи они совсем "совами" стали.

С конструкторским бюро успел начертить и просчитать корпус нового сторожевого корабля морского класса. При такой же длине как у "Гефеста" — тридцать метров, он имеет на метр меньшую ширину, всего пять метров, но большую высоту борта и осадку. Ещё у него высокий бак — в носовой части высота борта дополнительно увеличена, для улучшения мореходности, чтобы большая волна не заливала палубу. Киль переходит в ахтерштевень не доходя до кормы, образуя ступеньку, чтобы дать больше пространства гребному винту, не загромождая его. Перо руля консольное, открытое. Тоже для уменьшения сопротивления.

Схема привода простая — один гребной винт, одна машина. Их рассчитаю позже, тут тоже есть идеи, я их уже озвучивал. Одна мачта, значит по парусному вооружению это шлюп или яхта. При патрулировании часто бывает, что надо долго идти с небольшой скоростью. А на большую скорость под парусами тут рассчитывать нельзя, тяжелый корабль выходит, не сильно легче "Гефеста". Около семидесяти тонн полного водоизмещения. Но это если "все карманы" углем и припасами забить. В ближний рейс он сможет ходить в районе пятидесяти пяти тонн.

С одной стороны — простая конструкция, а с другой — довольно совершенные обводы корпуса, тут опыт у меня уже большой. Посмотрим, что получится.

Номенклатуру проката посчитали. Кое-что есть готовое на складе, но большую часть надо катать из слитков. Печь для нагрева слитков уже кладут, а вот прокатных стана собирают два, кроме старого еще и новый.

Мы еще в Адлере сделали новую конструкцию стана для проката полос. Он на листы не рассчитан, поэтому узкий и детали у него не тяжелые. Это отработка новой конструкции. Все нижние валки клетей приводятся шестернями слева, жестко сцепленными между собой через промежуточные шестерни. Верхние валки приводятся по такой же схеме, но справа. Левый и правый ряды шестерен соединены карданным валом, чтобы можно было регулировать зазор между валками. Никаких ременных передач и больших шкивов. Очень жесткая трансмиссия, позволит передавать большую мощность. Все части сделали в Адлере заранее, а теперь собираем новую конструкцию.

Ещё электронщики успели спаять и настроить четыре одноламповых передатчика на новых тетродах. Сразу обучаю мастеров навыкам настройки — схема несложная. Сначала надо подбором резисторов установить режимы работы радиолампы, причем у нас в схеме есть даже сопротивление в цепи накала катода. Разброс параметров ламп большой, но ввести в режим генерации можно. Затем подстройка колебательных контуров — передатчик хотели сделать двухдиапазонным, но не получилось. Нам нужны две частоты: одна частота старая — 2 МГц, чтобы работать с существующими радиостанциями. Другая новая — 20 МГц, наиболее перспективная коротковолновая частота для дальней связи на малой мощности.

Но никак не получается добиться нормальной работы передатчика на двух частотах, несмотря на применение трехполюсного переключателя. Который, в свою очередь, наше очередное технологическое достижение. Хоть и простая схема у однолампового телеграфного передатчика, но для нормальной работы надо тщательно подстроить много элементов для каждой частоты. Переключишь — а на другой частоте все надо перекручивать. Слишком большая разница частот. Проще оказалось сделать еще два передатчика, на каждой стороне будет комплект из двух. Тем более одного источника питания для каждого комплекта достаточно. И переключатель второй не понадобился, а то еще не сделали. С приемниками тоже не стали заморачиваться, взяли два готовых и переделали на двадцать мегагерц, с переключением потом разберёмся.

Мощность этих передатчиков сильно зависит от анодного напряжения. У нас есть одна большая батарея из мелких свинцовых аккумуляторов — сто двадцать вольт. При этом напряжении передатчик выдаёт четыре-пять ватт в антенну. Но передатчиков два комплекта, а такой аккумулятор один, да и мощность небольшая. Но у нас есть высоковольтные источники питания для передатчиков Поулсена. Тысяча вольт нам не надо, у трансформаторов сделали дополнительные отводы, получили напряжения сто пятьдесят и двести вольт выпрямленного напряжения. Мощность передатчика сразу выросла, при двухсот вольтах выдаёт более восьми ватт. Но и напряжение сто пятьдесят тоже будем использовать при испытаниях. На высоких частотах зачастую наличие связи зависит не от мощности передатчика, а от прохождения радиоволн.

В нашем случае прохождение радиоволн формируется отражением от ионосферы. Волны разной частоты отражаются от разных слоёв на разной высоте, следовательно, дальше распространяются под разными углами. Затем происходит отражение от земли, и такое переотражение может происходить многократно. Особенности прохождения на разных частотах хорошо изучены, но элемент случайности тут есть, особенно для высоких частот. Для нашего освоенного диапазона 2 МГц ионизация атмосферы только мешает, но дальность связи в пятьсот километров днём и полторы тысячи ночью — гарантированы. Но для этого нужна большая мощность передатчика — более полутысячи ватт при наших, довольно чувствительных приемниках.

Многократное переотражение на высоких частотах может обеспечить связь на многие тысячи километров, но вероятность этого средняя. При этом даже не нужна высокая мощность передатчика, достаточно пяти или десяти ватт. Особенно это характерно для частот 15-20 МГц. А вот 30 МГц уже отражается очень плохо.

У прохождения путём отражения от ионосферы есть крупный недостаток — зона молчания. До горизонта, зависящего от высоты обеих антенн, есть связь на всех частотах, при достаточной мощности. Низкие частоты ещё и немного "заглядывают" за горизонт. Но вот пространство после горизонта и до места облучения отраженным сигналом оказывается вне зоны приема — зона молчания. При этом, чем выше частота передачи, тем дальше простирается зона молчания. Вот это нам и предстоит изучить в ходе плавания.

Набрал группу радистов на переподготовку для работы с новыми передатчиками. С точки зрения эксплуатации передатчика — так ламповый гораздо проще, хотя принцип действия у него другой, и этот принцип я тщательно объяснил курсантам. Антенна тут тоже другая, но и она тоже проще — гораздо компактнее. Пока применяем четвертьволновый вертикальный штырь — не самый лучший вариант, но зато простой, и не надо думать о направленности излучения. Курсантам и так трудно.

Но самое сложное новшество — теория распространения радиоволн, ионосфера, переотражение. И ещё разные параметры для разных частот. Вижу, многим это даётся с трудом, довожу постепенно, путаются.

Только отошли от острова, как уже в километрах пятнадцати, приём на высокой частоте стал ухудшаться, и вскорости сигнал стал еле различим за атмосферными шумами. Переключились на два мегагерца — связь есть, на двадцати мегагерцах уже зона молчания, а на двух — ещё нет. Но рано радовались, не прошли и сотни километров, как связь на этой частоте сошла на нет. Сначала не поняли в чем дело, но включили передатчик Поулсена — связь есть. Это у лампового передатчика мощности не хватает, восемь ватт против пятисот. Так и шли дальше с передатчиком Поулсена, у курсантов разочарование в новом передатчике, а то сначала обрадовались — простой, компактный. Но я настойчиво заставлял пытаться связаться на двадцати мегагерцах. Несколько дней шли, поддерживая связь только по старому передатчику и только ночью.

И вот у радистов радостные крики — установили связь на двадцати мегагерцах! Это дальше середины пути к Родосу при мощности в восемь ватт! Чем дальше уходили от Лампедузы, тем лучше становился сигнал. Это мы вышли из зоны молчания. Причем эта связь была только днём, а Поулсен работал только ночью.

Но получается, что в этом случае избавиться от старых передатчиков мы не можем, они перекрывают зону молчания лампового передатчика. Надо делать ламповый передатчик на много диапазонов — чем меньше частота, тем меньше зона молчания. Как минимум нужны еще диапазоны семь и три мегагерца. И приёмник надо доработать соответственно. Это все для экспериментов. Надо разбираться с зонами молчания на каждом диапазоне, не думал я что с этим будет так жестко. Ох, а как усложняется антенна! Наверное , проще будет пока сделать отдельные антенны для каждой частоты. Но зато радиостанция, работающая от батарей, становится реальной.

Чтобы нагрузить радистов практикой на новых передатчиках, разрешил мастерам на Лампедузе посылать мне сообщения. Зря я это сделал. Первые сутки радисты работали непрерывно посменно — днем на ламповом, ночью на Поулсене. Потом пришлось ввести ограничение — три часа днем и два — ночью. Они так ресурс передатчиков исчерпают. Хотя непроизвольный стресс-тест и люди и техника выдержали.

Чтение телеграмм от мастеров — само по себе занятие неординарное. Люди писать научились пару лет назад, и большинство из них на бумаге мысли излагают с трудом. Тут еще радисты требуют излагать как можно короче — телеграф все-таки. Некоторые даже пытались рисунки в передатчик засунуть, насколько я понял. А другие мастера тексты сократили до уровня ребусов, пришлось вникать или переспрашивать.

Пишут, что запустили и отладили новый "узкий" прокатный стан. Работает очень быстро — мощность большая, трансмиссия правильная. Полоса "прямо летит". Это они со старым станом сравнивают, это они не видели прокатное производство двадцатого века, где за краем листа не угонишься. Теперь они перегоняют стальные слитки в полосу. Для получения уголка из полосы нужно запустить старый стан с фасонными валками. Этот стан тоже собирают. Но для кораблестроения используют, в основном, полосу разных размеров, и лист. Уголок применяется гораздо реже, небольших сечений и для вспомогательных узлов. А из полос делают почти все в судовом наборе — шпангоуты, стрингеры, их полки. Кильсон фрегата — как вспомню, так вздрогну. Уголок много применялся, когда для соединения деталей использовалась клепка, а при наличии электросварки в этом необходимость почти отпала, конструктив узлов стал проще.

Теперь мастера смотрят свысока на старый прокатный стан — который еще в прошлом году казался чудом техники. Но там ременные передачи со шкивами большого размера — за ремнями надо ухаживать, часто подтягивать. Эти передачи не могут пропустить большой момент вращения, приходилось ставить после каждого шкива зубчатый редуктор, чтобы повысить момент. Новый стан сделан полностью на шестернях и выглядит совершенной машиной. Естественно, теперь они задумали сделать такой же, но широкий — для листов. Но я сказал — сначала изготовить всю номенклатуру для нового сторожевика.

Правда, так они весь запас стальных слитков изведут. Для дела, конечно, но у нас в планах не только сторожевик. Надо много доделывать на других кораблях, металл нужен и для новых проектов. До Лампедузы балкер "Кронос" скоро дойдет, на нем, кроме всего прочего, везут еще слитки — остатки стали и много чугуна. Вот уже надо переделом чугуна заняться.

Было бы идеально запустить кислородно-конвертерный процесс — никакого азота в стали, дутье верхнее, процесс быстрый, стабильный. Но для передела одной тонны чугуна надо около пятидесяти кубометров кислорода. Для получения одного кубометра кислорода надо около двенадцати киловатт-часов электроэнергии. А с нашими "высокими" технологиями — все двадцать. Сто киловатт-часов на тонну стали! Обалдеть! То есть сделать можно, но смысла в этом мало. Хотя небольшую партию качественной стали можно попробовать получить. Без азота, для пружин. Но как будет работать такой маленький конвертер — не знаю. Возможно, из-за масштабного эффекта энергии от окисления не будет хватать для нагрева до нужной температуры. Надо будет разогревать дополнительно.

Но кислород можно получать и другими способами. Например, термодинамическим, на установке — детандере. Воздух сжимают, он при этом нагревается, его охлаждают в теплообменнике. Затем в следующем агрегате он расширяется, совершая при этом работу, и при этом сильно охлаждается. Насколько сильно — зависит от многих параметров, в первую очередь от давления. Хотя наиболее совершенные детандеры работали при давлении менее десяти атмосфер. А нужно получить очень низкие температуры, под минус двести по Цельсию, чтобы получить жидкие азот и кислород. Потому что при этом способе разделение газов происходит в ректификационной колонне в жидком виде.

Не слабая задачка. Но реально — поршневой компрессор высокого давления даже проще чем паровая машина. Второй агрегат — почти тоже самое, но работает в обратную сторону, в энергетическом смысле. Приделаем генератор, будет электричество вырабатывать. Но проблем — масса. Надо все обдумать. Хотя эксперименты уже можно проводить, часть оборудования подходит от паровиков.

Еще есть адсорбционный способ получения кислорода. Некоторые вещества адсорбируют азот лучше, чем кислород. Потом, при нагревании поглощенный азот выходит. Таким способом чистый кислород не получить, но увеличить концентрацию кислорода в выходящей смеси газов в два раза — реально. Уже с этим можно работать, и процесс не сильно энергозатратный. Но искусственных адсорбентов мне не получить, а натуральный — цеолит, не знаю даже где искать. Помню только что есть в Закарпатье и в Грузии. Пока нереально.

Видимо, пока надо доделать очередной томасовский конвертер и работать как раньше, с той разницей, что жидкий чугун будет поступать не из домны, а из вагранки. В таком варианте передела чугуна у нас плохо получается контролировать итоговый состав стали. Если фосфор и серу мы научились удалять довольно хорошо, то получить точное содержание углерода довольно сложно, ведь там важны десятые доли процента. Еще и периодически в сталь попадает относительно много азота. Сталь становится тверже, но при этом делается более хрупкой. Из-за всех этих "свободных" параметров итоговый результат превращается в лотерею. Сначала мы производим партию стали, а потом проверяем — что получилось.

Конечно, наши металлурги набрались опыта, и довольно стабильно получают низкоуглеродистую сталь среднего качества. Потребности кораблестроения это обеспечивает. И среди этой массы встречаются отдельные партии приличной стали — это если нужна низко— или среденеуглеродистая сталь. Для высокоуглеродистой надо науглероживать сильнее, но как при этом сыграет "лотерея" по другим параметрам — неизвестно. Серу компенсируем марганцем, но от азота он не помогает. Для этого нужны другие легирующие элементы: титан, алюминий, ванадий — которых у нас нет. Поэтому получение хорошей пружинной стали превращается в квест с элементами шаманизма. Вот для этого надо попробовать применить кислородно-конвертерный способ передела. Только маленький, много кислорода нам не получить.

В штабе много обсуждали, спорили, думали — что вообще происходит. Османы прошли через Молдавию, не встретив сопротивления — что это: Стефан не стал "вписываться" за Таврию, испугался воевать, или султан с ним договорился? У каждой версии были сторонники, к единому мнению не пришли. Султан должен был запросить мира уже давно, скоро у него военного флота не останется, но он упорствует. Согласился на переговоры только сейчас.

Не хватает информации, не хватает аналитиков. Нужны шпионы в каждую столицу, но шпионов у нас почти нет — так, наблюдатели. И не успеваем мы за происходящим. Вот, пришла запоздалая информация от Ширинов — османы с ними договорились. Прислали на кораблях более пятисот воинов, всадников без лошадей, и деньги. Купили у татар лошадей, и вместе с ними пошли в набег на молдавские земли. Не требуя доли в добычи. Для ширинов двойная выгода, ещё и целый табун лошадей продали за живые деньги. А османы, через эту полутысячу, получили некоторую управляемость набега — в нужное время и в нужном месте.

Получили информацию, хоть и поздно. Но к татарам шпиона не зашлешь. Хотя они "нашему" татарину сами все рассказали, совершенно бесплатно и с удовольствием.

Так что перед переговорами у нас военные, реальные позиции хорошие, а полного понимания военно-политической обстановки — нет.

Османского посла Исхака бин Ибрагима я принял на "Зевсе", у берегов Родоса. Верхняя палуба и кают-компания корвета становится секретом Полишинеля. Только накрыли парусами орудийные башни и боевую рубку. Смотрится как будто так и надо — зачехленные орудия. Но проводить переговоры где-то ещё мне не разрешила моя личная охрана. И даже наедине с послом не дают остаться. Нашли компромисс с начальником охраны — выделил двух бойцов, которые латынь не знают.

— Дорогой Исхак, рад Вас видеть снова, в бодрости и здравии.

— Уважаемый Дож, Вы меня не забыли, я польщен.

— Исхак, мы же хорошо друг друга знаем, давайте к делу и без условностей.

— Давайте.

— У уважаемого султана и великого Визиря есть понимание всей тяжести вашего положения?

— Наша армия сильна как никогда, молдавский князь побоялся с нами встретиться даже на своей земле. Да и вы почувствовали нашу силу в Кавказских горах.

— Но ваш военные флот скоро прекратит существование, а там подойдёт очередь и торгового флота. Без сообщения между европейской и азиатской частями, Порта через несколько месяцев перестанет быть единым государством. Мы начнём разрушать прибрежные крепости. Увидев это, Венеция выйдет из мирного договора с вами. А Родосских рыцарей мы еле сдерживаем. Они могут хоть завтра разграбить Костантиниэ.

— Вы предлагаете мир?

— Нет, это вам нужен мир. Я, как вы знаете, живу на Лампедузе. У вас нет ни малейших шансов даже приблизиться к этому острову.

— Давайте так: мир нужен и вам и нам.

— Хорошо. Условия? "Как было" меня не устраивает. Мы легко можем продолжить войну.

— "Как было" нас тоже не устраивает. Мы захватили много восточного побережья моря. Вы его называете Чёрным.

— Захватили? А к берегу подойти не можете. Один наш корабль не даёт вам это сделать.

— А вы оставили крепость Ло Вати.

— Но и вы не можете ее занять. Так и стоит пустая. Давайте прекратим эти препирательства. Я понимаю — султану нужно продемонстрировать захваченные земли, чтобы объявить войну победоносной. Честно говоря, мне нужно то же самое. Предлагаю вам Ло Вати в обмен на остров в северной части Эгейского моря.

— Целый остров!?

— Окрестности Ло Вати больше по площади любого из этих островов. Это выгодная сделка. Вашим становится все побережье до ваших пограничных сел, это около сотни километров.

— В северной части Эгейского? — Исхак задумался, вспоминая карту — Ну Лемнос не наш, а отдать Лесбос — султан не согласится.

Ну я бы и сам Лесбос не взял — подумал я про себя — а то потомки засмеют. На самом деле я уже выбрал остров.

— А Тенедос?

— Боюсь, что тоже — там хорошая крепость.

А мне он тоже не нужен — всего лишь в нескольких километрах от османского берега, как и Лесбос.

— Ну что там осталось. Евстратиос? Там несколько рыбаков живет, наверное.

— Ну такой ... Это хороший остров! Но я смогу уговорить султана — повеселел посол.

— Остальные условия договора сохраняются?

— Но мы же теперь сможем ходить морем до Ло Вати?

— Разумеется. Скажите, Исхак, а почему ваша армия пошла в Крым? Ведь вы же знали, что меня там нет.

— Наша армия шла не на Таврию. Султану нужно княжество Феодоро.

— О как! Зачем это?

— Вы не поймете.

— Почему же. Постараюсь понять. Расскажите.

— Род нашего светлейшего Мехмеда Фатиха восходит к великому Осману Гази. В честь которого наша Империя и называется Османской.

— Ну это все знают.

— Но мало кто знает, что далеким предком Османа Гази является Алексей Комнин.

— Вот как!

— Да. И в свое время род Османа был оттерт в сторону своими подлыми родственниками. Византийское коварство! Но при этом Осман имел больше прав на престол Императора Великой восточной Римской Империи. Осман Гази своими великими деяниями основал Османскую Империю, и завещал своим потомкам покорить Византию, стать ее цезарями.

Это завещание, вместе с мечом Османа, передается каждому молодому султану. Каждый следующий султан с новыми силами отвоевывал новые земли у Византии. Но только великому Мехмеду Фатиху удалось захватить Византий и стать полновластным цезарем восточного Рима. Он выполнил предназначение великого рода Османа.

— А причем тут феодориты?

— Но после великой победы, этот мелкий княжеский род, породнившийся с Палеологами, объявил себя истинной Византией. И даже взял себе на герб этого двухголового орла.

— И что теперь?

— Получается, что завещание великого Османа до конца не исполнено. Да, сейчас султан отказался от похода на Мангуп. Честно говоря, воевать против Таврии из-за феодоритов слишком тяжело. Опоздали мы, лет на пять.

— Да, я начинаю понимать уважаемого Мехмеда Фатиха. Обидно, когда у тебя воруют победу, добытую с таким трудом. Но я надеюсь, что мир между нами будет заключен. Великой Порте сейчас нужна передышка. Боюсь, что передышка будет слишком коротка. Ваш флот сильно ослаблен, и многие захотят этим воспользоваться. Зря вы на нас напали.

— Я очень сожалею, я был против войны между нами. Сейчас оформим окончательный текст мирного договора, и я отправлюсь к султану как можно скорее.

— Желаю Вам удачи.

Ох и загрузил Исхак! Как у истинного дипломата все смешано — правда, полуправда и ложь. Вот попробуй разберись! Ну то что султан попер на Адлер из-за меня и наших технологий — однозначно. Для султана сейчас не время для войны с абстрактной "истинной Византией". Но эта история про Османа не выдуманная, я это чувствую. Хотя про родство с Комнинами могли и сочинить. Но то, что для них захват Константинополя — великая цель, легко поверить.

Тогда получается, что султан не успокоится, пока не завоюет Мангуп. Не сейчас, так через пять лет, когда наберет сил и технологий. А технологии навсегда в тайне не удержать, будут просачиваться постепенно.

А ведь на моих монетах тоже двуглавый орел. Но посол этого как будто не замечает. Очень не хочется им этого замечать. Это сейчас, а что будет потом.

И пройти по суше сквозь Молдавию османы всегда смогут, это они уже показали. С князем Стефаном не ясно — в сговоре он с султаном или нет. Так что возвращаться в акваторию Черного моря пока нельзя, несмотря на самые миролюбивые намерения осман. То есть можно вернуться прямо сейчас, на год или два. Пока османы не придумают способа надежно перекрыть проливы. Не, не буду рисковать.

Надеюсь, что на ближайшие годы султан от меня отстанет — на Лампедузе я для него недосягаем. И он переключится на других соседей. С флотом у осман опять проблемы, так что против Венеции они вряд ли выступят в ближайшее время. Но могут заняться Венгрией, Австрией и Польшей. Причем у Венгрии мало шансов, насколько я помню историю.

Остров Евстратиос мне нужен только как угольный склад, ничего важного там я держать не буду, слишком близко османы. Он вдвое больше Лампедузы, большая его часть гористая и пустынная, но в долины с гор текут ручьи и там растут тенистые рощи. Есть небольшая бухта, хорошее место для базы подскока. От Родоса до Крыма почти полторы тысячи километров, "Архимеду" этот переход дается с трудом, надо грузить уголь "с горкой" и ловить попутный ветер. А от этого острова до Крыма на полтыщи километров меньше.

Но что-то для поддержки разведчиков там делать придется, это ближайшая точка к османской столице. Нужен форт и радиостанция. Но как их оборонять? Надо думать.

В Воронеже всю зиму не спеша заготавливали лес по берегам Дона и Ворон-реки выше по течению. И для строительства в городе и для сплава в Чёрное море. Но Командор сказал не рисковать со сплавом, а в Воронеж придёт пароход с большой баржей, на ней лес можно будет спокойно увезти.

Потом начался ледоход и половодье, и тут пришлось работать изо всех сил — надо было выводить плоты и кошели из заводей, причаливать их у стрелки. Лодок не хватает, лёд мешает — но справились, упустили совсем немного брёвен. Потом начали брёвна на берег катать, тоже работа не легкая.

Но после ледохода, с верховий Дона стали люди приходить. Весна — время голодное, далеко не у каждого к этому времени жито остаётся. Прознали люди, что есть такой город, в котором всех кормят досыта, только работай. И работа не до упаду, жить можно.

Хорошо, что много провизии с осени запасли: пшеницы, картошки, соли и круп всяких с Таврии привезли, рожь тут скупали. Зимой рыбу ловили подо льдом, крючками и сетями. Крупную ели, а мелкую, что меньше локтя, в бочках солили, тоже хорошо запасли. Вот дичины — кабанов и лосей, не запасли, мало было, все съели.

Так что пришлые кормятся так — хлеб, каша, картошка. И раз в день кусок соленой рыбы. Для весеннего голода — по-боярски кормятся. Два-три дня отъедятся, и вперёд — брёвна таскать.

Иные с семьями приходят, в ноги кидаются — "возьми в закупы, дети голодные!" Тут сложнее — мужикам и парням работа та же, на брёвнах и стройке, начали ещё избы строить, тесно стало. Бабам любую работу, лишь бы не бездельничали. А детей от семи до четырнадцати лет в школу, говорим, что это работа такая, и за это кормят, только стараться надо. Малых детей кормим просто так, как и баб на сносях или кормящих, и даже лучше остальных. Приказ Командора.

Избы строим не где попало, у нас есть план строительства Воронежа. Площадь его сразу втрое увеличится, но старую стену между частями города убирать не будем. Будет закрытая зона, там не только локомобиль с радиостанцией будет. Из Адлера нам целый завод присылают, паровые машины, станки — много! И мастера приедут, но меньше чем станков. Будут наших учить работать.

Но Командор сообщил, что пароход в Воронеж будет позже. Они сейчас переезжают на далекий остров. Получается, что и припасы привезут позже, а мы на них рассчитывали. Тут еще во время ледохода рыба не ловилась, и мы припасы подъели. Сейчас потеплело, рыба пошла, но не так как зимой, из-подо льда. Стали пересчитывать припасы — картошки мало, ведь мы ее еще посадить хотели, уже земля почти прогрелась. Этот заливной луг, что на север от крепости — хорошее место. Мы в прошлом году тут уже сажали немного — хороший урожай был. Хотели в этом посадить много, чтобы на всех хватило и не думать о запасах. Картошка такая вещь — на ней и прожить можно. По мне даже лучше хлеба — ее по-всякому можно готовить. Но когда голодно — то сытнее всего варить и есть целиком. "В мундире", как Командор говорит. Вот так — у картошки мундир есть.

И вот теперь на еду картошки совсем мало будет, на посадку оставляем. А с рыбой она вкуснее всего. Рыбаки ловят днями и ночами, уходят и вверх и вниз по реке, но рыбы немного. Только уху варим, чтобы всем хватило хоть понемногу. Хорошо хоть хлеба и круп хватает. Рожь и пшеницу всю в муку смололи, но хватит еще месяца на три. Командор сказал в этот год ни жито ни пшеницу не сеять, только картошку — рабочих рук мало. Жито лучше покупать, серебра на это много дал.

Дичины тут мало, леса густые. Охотники говорят — надо идти за дичью на правый берег, туда, где луга. Но мы с комендантом им не разрешаем далеко уходить. Опасно уже. Трава выросла, земля подсохла — татары в походы пошли. Про большие набеги не слышно, а дикие всегда по весне тут бывают. К городу они теперь не подойдут даже, а вот таких путников встретят — и все. Наши хоть и с винтовками, но могут и не отбиться, ходят по двое-трое. Да и дичь сейчас тощая — весна. Вот лося недавно охотники взяли — худой, жира нет. Но хоть каждому по кусочку мяса досталось.

И каши едим — ячмень, овес и пшено. Нормально живем. Это по таврическим меркам — постно, а по рязанским — так жируем.

Глава 34

В Воронеж пришли пароход и баржа! Дождались! Баржа 'Деметра' такая громадина — длиннее 'Гермеса' почти в два раза, и тяжелее раз в пять. И это она еще не полная, говорят. Много на нее грузить не стали, а то тяжело пароходу против течения толкать. А вот если по морю ходить, то в нее можно триста тонн погрузить! Это восемнадцать тысяч пудов!

А еще на носу баржи висит маленький пароход — катер называется. У этого катера сзади большие колеса. Его специально нам привезли, он умеет по мелководью ходить — у нас свой пароход будет, хоть и небольшой. Сейчас его спустят, и баржа сможет причалить. Висит он поперек баржи, на балках на носу — как усы в стороны торчат. Моряки рассказали — еле как придумали как его сюда привезти. Сначала взяли на буксир — но 'Гермес' и так еле-еле баржу против течения толкал, а с катером на буксире стало совсем тяжело.

Решили грузить на баржу, открутили от него все что можно, но все равно больше шести тонн весу получается. На борт такое не поднять, если только на балках за бортом повесить. Шлюпбалок таких больших тоже нет, взяли просто большие деревянные брусья, закрепили сбоку, и подняли катер лебедками над водой. Баржу серьёзно перекосило. И куда вешать? На корму нельзя — там сцепное устройство, там 'Гермес' толкает. На сам пароход тоже — катер его перевернет. Остается нос. Закрепили брусья с вылетом вперед, подняли катер, закрепили. Дифферент баржи на нос даже незаметен.

Так и шли всю дорогу, были сложности только при прохождении протоков дельты Дона. Там есть места где и мелко, и узко, и поворот. А пароход с баржей сцеплен, и в этом месте сильно не перегнешь. Помогло то, что вода еще высокая, проскочили. И вот сейчас — сначала сгрузили катер, и только потом баржа встала к причалу.

Катер отогнали к гостевым причалам, он как раз чуть короче малого струга. Там уже стоят струги купцов, но ради катера потеснились. Надо будет для него отдельный причал построить. Все хотели посмотреть как будет катер сам ходить, колесами крутить. Но там много надо на место ставить, что открутили при перевозке. Этим машинист займётся, что с катером приехал. Наши мастера ему, конечно, помогут, у нас тоже есть два машиниста, они локомобилями командуют, и в судовой машине тоже разберутся. Но команда катера должна состоять из четырёх человек: кроме машиниста — капитан, радист и кочегар. Они все прибыли из Таврии, даже кочегар. Этой профессии тоже надо обучаться, простой землекоп с котлом не справится — колосники шлаком сразу забьются. А на катере еще и котел небольшой, с ним аккуратно надо. И это топка ещё увеличенная, чтобы можно было дровами топить.

Да и катер только с виду — маленький пароход. Тут многого не хватает, многое сокращено. Надстройка маленькая и тесная — в задней части кочегарка с машиной, в передней — место рулевого и оно же — капитанский мостик. Как можно догадаться, капитан на катере крутит штурвал. Позади рулевого штурманский столик, и это же место радиста. Дальше — две койки для отдыхающей вахты. Вот и вся надстройка. И внутри надстройки ходят по днищу катера. Бак и ют катера прикрыты палубами, но твиндек очень низкий, около метра. Задний трюм — угольная яма и рундуки с корабельными вещами и припасами, танки с водой. И только в переднем трюме можно перевозить ценный груз или поставить нары. Все остальное — пассажиры и грузы, располагаются на палубе. Но зато этот маленький пароход весьма быстро ходит против течения и не боится мелей.

Тут даже генератор радиостанции отключаемый, так как он заметно нагружает небольшую машину. И пушек на катере нет, еще до переделки сюда пушку ставили, но она могла стрелять только вперед, и не оставляла запаса грузоподъёмности. Поэтому катер вооружен только стрелковым оружием — три карабина и две винтовки на четверых членов экипажа. Еще и револьверы у капитана и радиста.

А капитана катера тут многие знают! Он из Рыбалей. В прошлом году ушел на юг гребцом, и там, в Таврии и остался. Многих из тех гребцов послали во флот, и там их проверяли — кто имеет склонность к грамоте, сообразителен и самостоятелен. Отбирали из местных, чтобы все изгибы и мели верховий Дона знал. Потом его долго учили самым разным наукам, потом на корвете служил на разных должностях. И вот недавно ему присвоили звание мичмана и поставили командовать катером. Мичман — новое звание, ввели недавно морские звания, это соответствует сухопутному подпоручику. На два звания ниже чем корветтен капитан, но и катер — невелик корабль.

Радист же имеет звание всего лишь на один чин ниже — старшина. Потому как не только на рации умеет, но еще и штурманским наукам обучен. Может и пеленг и координаты, карты у него. Да и катером порулить сможет. Так что он еще и старшим помощником на катере. Хотя, зачем тут штурман. Карты есть, а мимо реки не проедешь. Не море, чай. Но тут он больше как радист и старпом нужен. Экипаж небольшой, вахт нету. Кочегар себе сменщика обучит, машинисту на прямом ходу тут работы мало. А вот при штурвале всегда надо быть. Так они вдвоем хоть две вахты рулевого стоять будут. Ну а что, не возить же на катере десяток экипажа. Для грузов и пассажиров места мало останется.

Но это только катер разгрузили, а на барже еще много всего для нас. Станков много! Я даже некоторые помню еще по Чернореченску. Пусть и старые, но зато без электричества, нашим кузнецам будет легче осваивать. И три мастера-станочника приехали. Будут наших обучать. Причем не всех, сначала будут проверять и отбирать, их Командор специально учил — как это делать. Научатся наши, куда денутся. Время у нас есть, особых планов к производству у нас нет. Как нет и больших запасов стали.

Привезли запас стального проката, полос и кругляка, немного по таврическим меркам. Чугун привезли в слитках, чуть более. Приехал один металлург, будем строить вагранку. Но он говорит, что в такой вагранке чугун плавится, а сталь — нет. Но ничего, лишь бы была сталь, а наши кузнецы справятся.

Еще приехало много писарей. Книг в сундуках привезли — страсть! Адлеровский университет разделили на две части, и к нам приехали пять самых наученных писарей, по всяким наукам мастера. У тут нас будет свой университет! Воронежский! Так Командор сказал.

С собой они привезли цех по изготовлению книг — типографию. Там могут печать двумя способами — сквозь дырочки на специальной бумаге, и ещё свинцовыми буквицами. Такими буквицами напечатана самая новая книга Пушкина, очень красиво. Командор сказал продавать эти книги дорого, а старые 'Сказки' продавать совсем дёшево.

А сколько печатники бумаги привезли! Больше четырёх пудов! И ещё тут бумагу будут делать, для этого приехал мастер по бумаге со всеми припасами. Ну не со всеми, конечно. Опилки наши будут, крахмал из картошки будем получать. Известь добываем, канифоли полно. Будет у нас своя бумага.

Прислали два ткацких станка — хитрые и сложные. Бабы было обрадовались, но мастер при станках сказал что эти станки сами ткут, без баб обходятся. А нужен за станками пригляд мастера. Бабы пусть нитку прядут.

Насчёт нитки Командор давно наказы давал. Ещё с осени всем заказали нитку прясть — всякую — и посконь, и матерку. Всякая нужна ткань — и на одежду и на паруса. От этого больше льна сажать стали в прошлом году, а в этом ещё прибавят. Поскольку кроме нити Командор ещё масло по хорошей цене покупает. Краску из масла делают, и той краской железные корабли красят. Иначе заржавеют корабли. Так что без нашего масла, Таврическому флоту — самому сильному и небывалому — никуда.

Масла и ниток уже купили много, на складе дожидается. И купцы съехались в Воронеж, тоже парохода дожидаются. Епифан тут, как без него. Он и масла привёз и закупов. Вот по закупам с ним и торгуемся. Весна — закупы уже тех денег не стоят, что давали за них осенью. Люд голодный, сами идут и просятся. Так что две трети от осенней цены — более не дам. С Командором уже обсудили, он согласился цену сбивать, но при этом добавил — 'чтобы всех людей купил, если не подлые только' И как это сочетать?

А людей много набирается, и за зиму пришло, и сейчас привезли. Командор сказал послать ему большинство бобылей, только не старых и не больных. Армию опять хочет увеличить. А кто туда не годен будет, тоже дело найдет, да хоть кочегаром на пароход. Семейных тут сказал пока оставлять, присматриваться. Детей учить, мастеровитых мужиков отбирать. Девок на выданье хочет на Лампедузу забрать, но позже. Пусть сначала сказок про дивный остров наслушаются, и сами туда захотят.

Бобылей же для армии чуть ли не сотня набирается, если с Епифаном и купцами сторгуемся. Да даже и по осенней цене денег хватит, Командор еще прислал. Но о том продавцам знать не следует.

Это хорошо что такая большая баржа пришла, а то на 'Гермес' столько бы не поместилось. Но мы же еще на баржу хотим лес грузить, он в Таврии тоже очень нужен. Придется как-то совмещать. Сначала думали построить избы на барже, но бревна портить 'чашами' нельзя. Да и бревен на барже очень много получается. Решили делать как бы землянки, среди штабелей бревен, края скобами скреплять.

И еще купцы приехали из Мавролако в Воронеж. Двое — один тульский, другой рязанский. Зимовали в Таврии, мехами расторговались. И приехали без стругов, на пароходе — расходы получаются в несколько раз меньше, чем стругом идти. С ними только малый отряд охраны у каждого, на таврическом пароходе путешествовать безопасно, Воронеж тоже крепость уже приличная. Дальше стругами пойдут, тут их уже ждут гребцы из Рыбалей.

Ну и припасов съестных Командор прислал. Картошки и соли. Картошки много — корзинами все свободное место уставлено. Из Адлера переезжали, картошку из погребов вынули. А там уже лето почти, тепло и влажно. Ростки пошли — так она испортится скоро. Вот нам и прислали множество тонн. Ближайшие месяцы будем на картошке с рыбой жить, и картошки до осени точно хватит, если бобыли уедут. Значит правильно, что мы картошки много посадили — понадеялись на Командора, и он припасы прислал. Зато к осени у нас большой урожай картошки ожидается, большое поле засадили.

И все приходящие к нам картошку едят. Мы даже никого не заставляем — сами едим, и им предлагаем. Хочешь — ешь картошку, не хочешь — не ешь. Но больше есть нечего, кусочком рыбы не наешься.

Соли прислали много, это хорошо. Мы тут привыкли уже соль не экономить. Рыбу в бочках солили — сыпали от души, рыба получилась вкусная, и не воняет. Но других припасов не прислали более. Переезд у них, не до разносолов пока. Позже обещают пшеницы прислать, когда в Египте купят.

Хотя нет — прислали несколько мешочков молотого красного перца. Часть сказали продать купцам, на пробу. А часть — давать своим людям по праздникам. Все одно, большую цену тут за перец не дадут, а воронежцам — в радость, что вот такой дорогой едой их кормят.

И еще на пароходе приехало три собаки, из Адлера. На Лампедузе много собак не нужно, вот их и расселили понемногу — на Родос, Шахтинск и Воронеж. В Мавролако своих хватает.

Отправился на 'Зевсе' обратно на Лампедузу. Но корвет не только моим персональным транспортом работает. Везет пресную воду, заправились в нашем ручье на Родосе. Там, у самого берега моря сделали запруду, получился маленький, но проточный пруд.

Закачиваем воду в танки двумя способами — первый, как и раньше — довольно большой насос с приводом от судовой паровой машины. Качает быстро, но запускать его мешкотно — сначала надо 'пролить' весь всасывающий трубопровод, добиться герметичности. А это сложно, несмотря на наличие обратного клапана на входе — трубопровод состоит из отдельных кусков стальных сварных труб. Трубы соединяются кожаными манжетами, и пока добьёшься того, чтобы воздух не подсасывало, и все было заполнено водой — насос качать не будет.

Поэтому сделали другой насос — с электрическим мотором. Небольшой плот, под водой такой же центробежный насос, но меньше. Над водой — электрический двигатель. Включаешь, и сразу подает воду, все неплотности проявляются брызгами воды. Можно подтягивать хомуты и манжеты на ходу.

Удобно, но воду качает гораздо медленнее, а для работы все также требует работающей паровой машины. У корвета танки тоже большие, более тридцати тонн. Приспособились так — после обратного клапана, на конце трубопровода, поставили тройник и включили электрический насос. Он накачал воду в трубу, указал все неплотности. Хомуты подтянули и запустили большой насос — все, электрический можно отключать. Тоже мешкотно, но удобнее, чем проливать трубу вёдрами.

Заправлялись на Родосе, хотя Сицилия гораздо ближе. Но в этот раз было не по пути — когда шли на Родос, я спешил на встречу с послом. Сейчас идем обратно — везем с собой катамаран-химзавод. Срочную работу он выполнил, теперь его перегоняем на базу. Заходить на Сицилию за водой тоже не с руки.

Кроме катамарана-химзавода у берегов Родоса еще стоят катамараны, жилые — морские дома. Но не доделанные. Пока была война с османами, мы у них шесть мавн утащили, из них три плавдома получается. Плотники начали было строить первый, стали обсуждать с Лампедузой. Но тут разгорелись бурные дебаты по поводу конструкции и планировки. Да еще радиотелеграф вносит ограничение на общение. Пришли к решению, что плавдома будем строить на Лампедузе, при общем обсуждении. Жители первых двух домов накопили много замечаний и предложений, уже нарисовали там несколько проектов. И доверять архитектуру своих будущих домов плотникам они не хотят.

Поэтому плотники только соединили мавны в катамараны балками, и один только первый плавдом частично построен — есть платформа и каркас надстройки. Погрузили катамараны остатки досок, и в таком виде будем перевозить с попутными кораблями на Лампедузу.

Мерно гудит машина, плещутся волны — корвет 'Зевс' рассекает форштевнем воду, тянет за собой катамаран. Черный дым поднимается из трубы и уходит в сторону. Дует умеренный ветер, на мачтах корвет подняты все паруса, и это дает заметную прибавку в скорости.

Календарное лето уже наступило, но тут, в Средиземном море, сезон хорошей погоды наступил уже давно. Ночные холода уже ушли, а сильная жара еще не началась. Но с Лампедузы уже жаловались — подул юго-западный ветер, и стало очень жарко. Это ветер принес горячий воздух из Сахары, там совсем рядом.

На Родосе оставили несколько радистов из группы обучения — для продолжения экспериментов с коротковолновой радиосвязью. Оставили им оба ламповых передатчика, медный провод и детали для построения антенн. Пока будут экспериментировать с тем что есть, но уже понятно, что этих двух частот: два и двадцать мегагерц — недостаточно для стабильной связи. На двадцати мегагерцах большая зона молчания — более тысячи километров, а для низкой частоты нужна большая мощность, наш ламповый передатчик дает менее десяти ватт. Пусть пока поэкспериментируют с направленными антеннами, я им нарисовал несколько конструкций.

Еще надо получше изучить работу частотного диапазона двадцать мегагерц. Связь между островами днем устанавливается довольно стабильно, но уровень сигнала постоянно меняется, и, иногда, падает почти до нуля. Поэтому, в сообщениях часть слов теряется, и приходится важные радиограммы повторять дважды — для верности.

В пути стали приходить сообщения. Война — такая вещь, ее нельзя прекратить в один момент. К чести султана, османы свои обязательства выполнили быстро. Но еще остались татары — Ширины, и они никаких обязательств по перемирию на себя не брали. Вместе с полутысячей османской конницы, еще во время войны, они совершили налет на молдавскую Тигину, захватили там полон. Полон не большой, но 'дорогой' — среди пленных много купцов и даже один барон. После был заключен мир, и группа осман пошла домой через Молдавию. Полон с собой они не брали, он считался татарской добычей. Стефан вынужден был пропустить эту конницу через свои земли.

К этому времени он уже перебросил много войск к Днестру, из-за угрозы татар. Но догнать их не смог, даже не смотря на полон. А может не решился уходить далеко за Днестр — земли там хоть и фактически пустые, но юридически это Великое княжество Литовское. Да еще османы стоят на Дунае, что уверенности не прибавляет.

Ширины пошли на север — по Литве. Как оказалось, часть купцов была из Львова. На сам Львов татары не пошли — силы не те, пошли по ближайшим деревням, обрастая уже полоном из литвин. За львовских купцов удалось получить выкуп, и после этого татары повернули к югу. Но что делать дальше? Полон надо продавать, а Дож в Крыму торговцев людьми не жалует. На Перекопе не проскочить — да и смысла нет в Крым идти. Генуэзцев там нет, а Таврия торговлю рабами запрещает как на море, так и на берегах.

Идти к османам сушей — так армия Стефана только этого и ждет. В Литве уже войско собирается — южные границы защищать. До ширинского берега моря они не дойдут, но в людных местах хозяйничать уже не дадут. А больше соседей у Ширинов и нету. Только далеко на востоке Большая Орда — там точно купят рабов. Но идти далеко, половина полона дорогой помрет. Еще надо идти через ногаев, что на службе у Дожа. Тех хоть и мало, но нападать они будут. Татары полоном отягощены, а ногаи всегда могут уйти под прикрытие крепости Порт-Перекоп. Вот и стоят Ширины с полоном на Южном Буге, не решили пока — куда идти.

Такие новости. Вот что у меня все опять через ... наоборот. Борюсь с рабством, а все больше людей в полон попадает. Из-за моих же действий, хоть и косвенно. Это ж сколько деревень татары разорили! Сколько в плен взяли, а сколько убили! Но только теперь они поняли, что легко продать рабов они не смогут — хоть какой-то толк от моей деятельности есть. Ну татары, ну что за люди! Сначала делают, а потом думают. Или это у них врожденный рефлекс — грабить и брать в плен?

Этого так оставлять нельзя. Надо людей освобождать и Ширинов наказать. Но это сухопутная операция! Так, стоп, без паники. Татар не так уж и много, а сухопутные войска у нас уже хоть какие-то, но есть. Стоят татары в низовьях Южного Буга — а там и ширина и глубина — корвет легко пройдет, или даже фрегат. Мастера сообщили — новая модель пулемета уже работает, вот и применим. Один пулемет, конечно, мало даже в таком, оперативно-тактическом масштабе. Но хоть испытаем в реальных условиях.

На случай обороны от атакующей конницы основной силой будут пулемет, стрелки с винтовками и легкие полевые пушки. Мы уже сделали четыре цельнометаллических облегченных полевых станка. К пушкам есть свинцовая картечь. Она хоть и мелкая, но за счет плотности свинца, на 400-500 метров поражает хорошо. Если попадет. А вот для того и мелкая, чтобы в один снаряд больше помещалось картечин, чтобы чаще во врага попадать. 65 мм для картечницы мало, но трёхдюймовки у нас очень тяжелые, и полевая только одна. У нас это главный корабельный калибр, по сути.

Одних пушек в обороне от такой толпы тоже недостаточно, нужны стрелки с винтовками. Сколько мы их сможем собрать для этой операции — точно знает только штаб. Но не менее сотни. Надо будет еще добавить стрелков с карабинами — последний рубеж обороны. У них дальность стрельбы сравнима с полетом стрелы, но они дают отличную плотность огня, подойти на удар сабли татарам не светит. Опасны будут только лучники.

Войска концентрировать надо будет в Порт-Перекопе, потом кораблями быстро перебросить ближе к татарам. Но это все планирование надо поручить штабу, это они сделают лучше меня. Сейчас же пошлю телеграмму, пока ночь. А то на борту только передатчик Поулсена.

Еще надо сказать мастерам, чтобы приделали пулемету водяное охлаждение, эскизы я им рисовал. И магазины еще нужны, двадцать или тридцать штук — как минимум. Вместимость магазина всего двадцать патронов, пробовали делать больше — плохо получается. Нужна длинная, фигурная пружина, строго определенной жесткости. Если пружина слишком жесткая — при полном магазине первый патрон подаётся криво. Если слишком мягкая — вся масса патронов внутри магазина начинает болтаться вверх-вниз и бывает неподача патрона. Винтовочные патроны много тяжелее пистолетных. Составную пружину ставить тоже нельзя, цепляется, работает еще хуже. Смогли сделать один магазин на 25 патронов, но его надежность заметно ниже магазина на двадцать.

Надо делать ленточное питание, но там совсем другой механизм, это я на потом оставил, пока даже не знаю как подступиться. Сейчас хотя бы с коробчатыми магазинами нормально заработал. Хотя как там у них этот пулемет стреляет, еще надо будет посмотреть.

В Шахтинск, второй раз в этом сезоне, приходил пароход с баржей. Приехало много греков, будут тут уголь добывать, дома и домну строить. На барже привезли доломитовые блоки, шамотный кирпич, доски, инструменты — и еще много всего нужного для такого строительства.

Привезли второй локомобиль, два воздушных насоса и большой аккумулятор. Это для подачи воздуха в домну, тут решили сделать другую схему. Основной вариант — локомобиль крутит 'улитку', воздух идет в трубы предварительного нагрева, далее в домну. Резервный вариант — на локомобиле работает генератор, вырабатывает пятьдесят вольт постоянного тока, от которого питается электродвигатель с другой 'улиткой'. И этот резерв еще раз резервируется аккумулятором, от которого воздушный насос может работать еще некоторое время.

Это потому что одна из основных опасностей для домны — неожиданное прекращение дутья. Домна гаснет, остывает. Застывают, твердеют чугун и шлак внутри домны, образуя большой монолит в нижней части. У металлургов это называется закозлить домну — после этого домну останавливают, ломают/разбирают в нижней части, извлекают 'козла'.

Причем закозлить можно и по другим причинам, например: если фракции руды или кокса будут слишком мелкие, то шихта ляжет в домну слишком плотно, не будет щелей между кусками для прохода воздуха. Но мы с этим столкнулись еще в Чернореченске, когда мучились с агломерацией керченской руды. Поэтому в накопительных бункерах стоят решетки в днищах, все, что мельче пятидесяти миллиметров, высыпается вниз.

Как приехала баржа с греками, так ни одной минуты отдыха не стало. Сначала из баржи все разгружали, а там одного кирпича и доломита тонны и тонны. Потом надо было загрузить углем 'Цереру' в обратный путь, а это двести тонн. Уголь хоть лежит в бункере у самого берега, но поработать тоже пришлось.

'Гефест' с баржей ушел, а работы меньше не стало. Все рабочие и мастера Шахтинска, это считая всех греков, разделились на две части. Одни строят домну, другие строят дома. Так как уголь в ближайшее время не понадобиться, транспорт только ушел. На домне фронт работ быстро сузился: все что нужно выкопали, блоки и кирпичи разложили где надо. Натаскали и намесили глины и всех остальных расходных материалов. А вот дальше уже столько подсобников не нужно, только локтями толкаться. Единственно, разделили каменщиков на две вахты, то есть смены. Людей много, июнь месяц. Будем работать в две смены — так люди меньше уставать будут, а работать будут быстрее и лучше.

Все остальные ушли на стройку домов. Пока людей много, решили пока одну неделю уголь не добывать, надо как можно больше жилых домов построить, уже после — строить стену.

Хорошо, что успели построить большую кухню до приезда рабочих. Теперь успевают приготовить для всех сразу. Едят пока все под навесом — тепло. Но большую столовую начнут строить сразу после жилья.

Тут еще такой случай недавно был. На краю Шахтинска, дальнем от реки, бьет ключ из земли. Вода чистая и холодная. От ключа проложили трубы на кухню — эту воду пьют и на ней готовят. Еще излишки остаются, они в баню идут. Тут как раз недалеко.

Но тут сообщили, что еще рабочие едут — много. Прикинули — воды на еду хватит, а на баню — нет. А было так удобно, а то из реки наверх таскать надо. А может тут еще есть ключи? Бывают такие, под землей. Если река или озеро рядом, то они сразу туда уходят — и не видно. Но как их искать.

Тут один мужик подходит. 'Я — говорит — лозоходец, место под колодец могу найти. Бывает, и ключи находил' Консул обрадовался, говорит: 'Найди здесь ключ', и место показывает. Мужик тот, так осторожно объясняет: 'Вода она или есть, или ее там нет. Если ее там нет, я ее туда не заставлю притечь' Консул подумал и вздохнул: 'Ищи тогда везде, можешь, что найдешь'

И пошел мужик с лозой. Сначала по Шахтинску, потом вокруг. За ним писарь с картой — места отмечать. Еще и колышки втыкают. Три места указал:

— Вот тут колодцы бить можно, вода точно будет. Но на ключ не похоже, вода не совсем рядом.

— Жалко. Но вот тут колодец надо будет выкопать. Это внутри новой части Шахтинска получается, и от нашего ключа тут далеко. Не помешает, а то мало ли что. Но ты еще по окрестностям походи. Колодцы — это дело хорошее.

Обошли они с писарем округу. И лозоходец говорит: 'Нашел я место одно, но на колодезное не похоже. Размазанное какое-то. Может и вправду — ключ. Только без пользы это — далеко, поболее двух вёрст будет' Консулу интересно стало: дал землекопов. Отрыли на сажень вглубь — так земля даже суше других мест.

— Что-то ты не то указал.

— Так и я говорю: не колодезное место.

— А какое?

— Не знаю. Но лоза чует.

— Давай еще копнем, зря, что ли, сажень откопали.

Прокопали еще половину сажени — камни пошли. А камни-то черные.

— Ты уголь нашел, которого у нас и у реки полно. Искатель!

— Эх! Мы то думали ...

Откололи куски заступом — твердые, аж звенят.

— Смотри, а в середке уголь блестит.

— Мокрый небось.

— Не, по-другому блестит. Сильнее того угля.

Набрали этого угля, отнесли домой. У коменданта собрались бригадиры, мастера — смотрят, щупают. Подожгли один кусок — горит.

— Да такой же уголь, что вы тут!

— Э-э не! Чуть тверже и блестит сильнее.

— Ну тверже — так в шахте знаешь какой твердый попадается! Гранит!

— Ну ты сказал — гранит! Еще скажи — чугун!

— А ты помахай кайлом! Скажешь — броня, как на корвете.

— А ты тот корвет видал?

— Да я ...

— Тихо! Спорщики. Есть отличия. Надо Командору писать.

Вот так мы антрацит нашли. Несколько корзин баржами прислали на Лампедузу. Твердый, блестящий — почти кардифф. Но скорее всего, у этого угля зольность выше. Как-то читал, что одно время антрацит из Юзовки пытался конкурировать с английским углем, но англичане предлагали уголь дешевле, и при этом считалось, что он идеальный для паровых машин. Логистика уже была отлично выстроена, уголь добывали совсем рядом с бухтой. И кардифф продавался в каждом крупном порту мира.

Зольность у донецкого угля и вправду была выше, но, кроме того, топки котлов кораблей были оптимизированы под короткопламенный английский уголь. Любое отклонение параметров угля приводило к снижению мощности паросиловых установок. И каждый капитан боевого корабля считал своим долгом заполучить для топок именно кардифф. Брэндоманию не в двадцатом веке придумали.

Мы же топим котлы коксующимся углем — он легче разгорается, у него больше пламя — и топка должна быть выше. Но у него капризный шлак — слипается, может образовывать сплошную массу. Кочегары долго приноравливались правильно им топить. Если зазеваться — шлак забьет колосники, и топка почти погаснет. Поэтому наши котлы имеют удельную мощность много меньшую, нежели котлы начала двадцатого века, из-за большего габарита топок. Но в больших размерах топки есть преимущество — котел можно топить дровами. Мощность еще снизится, но не сильно.

Принудительная подача воздуха в котлы частично решила эту проблему. Уже не надо слишком часто прочищать колосники, из-за чего часть мелкого, но еще горящего, угля проваливалась в зольник. Что вызывало повышенный расход топлива. Увеличилась удельная мощность котлов. Правда, такие котлы пока только на фрегате.

Но вот если перейти на антрацит — можно будет оптимизировать топки под него, кочегарам будет легче. Но тому есть препятствия. Мощность этого пласта небольшая — тридцать-сорок сантиметров. Пробили еще несколько шурфов — горизонт слабенький. Видимо, в моей реальности его быстро выработали, еще в допромышленный период. Но нам бы и этого хватило — несколько тысяч тонн там точно есть.

Вот только расстояние — два километра от Шахтинска в условиях Дикого поля — для нас слишком далеко. Да еще там овраг надо немного объезжать. На телегах возить можно, но от дождей дорога быстро превратится в канаву с грязью. У нас же в Шахтинске все производственные дороги вымощены ... углем. Как-то само собой получилось. А что — другого щебня там нет. Но и расстояния там — десятки метров. Тут же придется строить железную дорогу.

Но как только об этом узнает хан Ахмат, сюда придут ордынцы. Только они не будут осаждать Шахтинск, они будут рельсы из земли выковыривать. И как все это охранять? Еще и шахту? Стоит ли антрацит этого? Пока на это сил нет. Может быть потом.

Но применение антрациту, тем не менее, нашли — в электротехнике. Там его совсем немного надо. Некоторые свойства антрацита близки к свойствам графита. Удельное сопротивление у антрацита выше, в несколько раз, но проводимость такая же — электронная. У жирных углей проводимость смешанная — ионно-электронная. Это позволило заменить дефицитный графит в некоторых применениях. Коллекторные щетки из него не сделаешь, а вот резисторы получаются нормальные.

Тут даже достижение — у нас плохо получались резисторы высокого сопротивления из графита. Резисторы у нас объемного типа — графитовый порошок на карболитовой связке. Чтобы повысить сопротивление массы — уменьшали содержание графита, увеличивали долю смолы. Но, при определенной концентрации, проводимость массы резко падала почти до нуля — отдельные зерна графита переставали соприкасаться друг с другом, изолировались смолой. И чтобы увеличить сопротивление, приходилось уменьшать толщину слоя — а это вызывало уменьшение рассеиваемой мощности, уменьшало стабильность.

Удельное сопротивление антрацита намного больше, сразу получили высокоомные резисторы. Пошло разделение — низкоомные из графита, высокоомные — из антрацита.

Так же улучшением стало использование антрацита в микрофонах. Графит для этого слишком мягкий, постепенно начинает пылить — чувствительность микрофона снижается. Антрацит тверже — работает в микрофонах стабильнее. Но номинальное сопротивление микрофона сильно выросло — телефон стал работать совсем тихо. Подумали-подумали — засыпали в микрофон совсем мелкие гранулы — чуть крупнее песка. Количество точек соприкосновения между гранулами выросло в несколько раз. И, хотя пятна контактов немного уменьшились, сопротивление снизилось почти до нужного значения. К тому же, из-за большего количества точек соприкосновения, характеристика микрофона стала более линейной, разборчивость речи улучшилась.

Телефонов у нас много используется — на кораблях. На сторожевиках и бригах есть телефонная связь между капитанским мостиком и машинным отделением. На корветах телефоны еще есть в башнях главного калибра. А на фрегате, кроме того, еще и в помещении штаба.

Тут как-то на фрегате связисты засуетились. Бегают от телефона к телефону, и даже ржут втихаря. Стал выяснять — говорят:

— Один телефон говорит смешно.

— Как это?

— Да вот: на том конце мужик говорит, а слышно будто девка или пацан.

— Ну-ка, ну-ка. Где это?

— В носовой башне.

Послушал — и вправду, будто запись быстрее прокручивают, голос выше звучит. И неразборчиво. Но скорость речи правильная. И нет тут никакой записи. Как же так?

Разбирался, искал, менял аппараты. Упёрся в наушник на телефоне — он дурит. Доехало — размагнитился магнит на наушнике. В нем подвижная катушка с картонной мембраной, установлена с зазором с сердечником из углеродистой стали — постоянным магнитом. Звук — это переменный ток, если упрощать. Положительная полуволна намагничивает катушку в одну сторону, отрицательная — в другую. Взаимодействуя с постоянным магнитным полем сердечника, катушка движется то в одну, то в другую сторону — мы слышим звук той частоты, что и частота переменного тока в цепи.

Постоянные магниты у нас из закаленной углеродистой стали — ни ферритов, ни, тем более, редкоземельных металлов у нас нет. У стали коэрцитивная сила небольшая, поэтому магнит большой и тяжелый, даже для маленького наушника. Но у таких магнитов есть еще одно неприятное свойство — иногда они размагничиваются, что и случилось с наушником в телефоне орудийной башни.

Катушка осталась без поляризующего магнитного поля. Теперь, независимо от направления тока в катушке, возникающее в ней магнитное поле притягивается к стальному сердечнику. В результате за один период изменения тока в катушке, она притягивается к сердечнику дважды — и при положительной, и при отрицательной фазе тока. Частота звуковых колебаний увеличилась в два раза — тембр голоса стал детским. Пушкари сначала испугались, рассказали связистам — но те успокоили: 'никаких бесов в телефоне нет. Всего лишь неизвестный науке факт' Где они таких фраз набрались? Я, вроде, так не выражался. Но вера в силу науки у них похвальная.

К тому же магнит, похоже, до конца не размагнитился — небольшое поле осталось. При малой амплитуде тока, колебания система отрабатывала нормально, при увеличении тока до номинального — начиналось удвоение частоты. Что еще добавляло веселья. Объяснил, рассказал — кто-то даже понял. И появился интерес к физике у некоторых.

По той же причине, трансформатор, включенный в сеть переменного тока пятьдесят герц, гудит с частотой сто герц — это я уже про свою реальность вспоминаю. У нас же, частота сети переменного тока не фиксирована, ввиду отсутствия сетей. Переменный ток используется локально — от генератора к трансформатору передатчика, частота там — сотни герц. Еще в Адлере пытались запустить промышленную сеть переменного тока, но не удалось сходу добиться стабилизации напряжения, не говоря уже о частоте. Времени на конструирование сложной системы у меня не было, поэтому используем сеть постоянного тока, где стабилизатором напряжения является аккумуляторная батарея.

А ведь у нас есть кобальт. Немного — получаем из шлама при электролизе. Он нужен для легирования инструментальных сталей, для повышения термостойкости. Но без вольфрама или молибдена от кобальта мало толку, так что пока копим. У железо-кобальтовых магнитов очень неплохие характеристики, надо попробовать сделать хотя бы небольшой магнит.

Это я все про антрацит рассказываю. Нашли для него еще одно применение — электроды для производства хлоратов. Электролит в этом техпроцессе очень агрессивный — разрушает многие материалы, особенно трудно найти стойкий материал для анода. Используем графит — он тоже разрушается, но медленно. Задумали заменить дефицитный графит на антрацит, тем более, тут большие куски используются. Но были сомнения — удельное сопротивление антрацита намного больше. Попробовали — работает нормально. Этот процесс ведем на очень низких плотностях тока, чтобы получаемый при разложении хлорида натрия хлор успел прореагировать в растворе, а не уходил в атмосферу. Отсюда и большие размеры 'реакторов' — амфор. И при малых токах, большое удельное сопротивление антрацита особого влияния не оказывает. Тем более, на размерах электродов теперь можно не экономить. В результате вышла большая экономия графита.

Но вот что не может антрацит, так это превращаться в кокс. Он почти полностью состоит из углерода, углеводородов почти не содержит. При нагреве в коксовой печи выделяет очень мало веществ, и рассыпается порошком. Нам повезло, что мы нашли коксующийся уголь, более тысячи тонн полученной стали тому результат. Хотя, если бы нашли только антрацит, все равно попытались бы запустить домну. Может, даже что-нибудь получили. Но это была бы другая история.

Лозоходца того наградил за антрацит персонально. Сначала узнал его чин, и сколько есть неиспользованных баллов. Выдал ему белых баллов на полторы ступени, чтобы из рабочего второго разряда, стал мастером первого. Негоже такому таланту в пособниках ходить, пусть поиском всего подряд занимается. Сам я не очень верю в лозоходство. Это почти что экстрасенсорика. Но результат на лицо.

Предписал ему обследовать окрестности Шахтинска еще шире. Но в сопровождении двух драгунов и с лошадьми, на случай экстренной эвакуации. Все равно патрулировать местность надо. Выдали ему револьвер, учат стрелять.

Отсыпал белых баллов и консулу Шахтинска, за то что не остался равнодушным, за радение интересам государства. Вижу, что человек на своем месте. Город у него хоть и маленький, но непростой — очень много через него всяких людей прошло. И тут не сколько надо быть 'крепким хозяйственником', тут надо в людях разбираться — одно из главных качеств управленца.

Вернулся на Лампедузу, вроде как домой. Сгонял туда-сюда на Родос, а три недели прошло. Что они тут без меня понастроили — даже пейзаж на острове поменялся.

Все цеха и здания что планировали — построили. Каркасники из досок и жести — дело не мудреное. Ну кроме форта, конечно. Его стены еще даже на метр не поднялись, последние кто его строил — сербы. Что-то я после Чернореченска ни одного каменного здания не могу построить. Надо проект 'Цемент' перезапускать. Но вот проблема — домны на острове нет, а от вагранки шлак совсем другой. Надо думать. Записал в блокнот.

Пошел по новым цехам. Из старых досок. Механический цех работает в полную силу — цех в трюме 'Борея' остановили. Там темно, жарко, и незачем его ресурс тратить. В цеху на суше работать много приятнее. Работает цех в две смены, еще много чего надо сделать и для производств, и для кораблей.

Вагранку закончили, пробное чугунное литьё провели. Теперь доделывают томасовский конвертер, пока будем сталь по старому методу получать. А то уже стальные слитки кончаются, на новый корабль почти все извели. Оставили только ценные сорта стали и резерв для производственных нужд.

А вот и он — стальной сторожевик морского класса. Пока на слипе только ребра шпангоутов и немного листов обшивки, но уже видна узкая и длинная форма корпуса. Конструктора вычерчивают на натуре очертания очередного шпангоута. Обводам подводной части корпуса я придаю важное значение, хочу сделать корабль быстрым и экономичным.

Темпы строительства корабля совсем не те, что были в Адлере. Там мы не знали куда девать 'лишний' прокат, а тут считаем каждую полосу. Может это и к лучшему, пусть делают качественно. А то начали привыкать делать быстро — 'и так сойдет'.

Хотя сварщики, работая быстро, особых огрехов не допустили. Только один шов явно бракованный — на 'Аресе', где течь приличная. Мелких течей на кораблях много, но некоторым хватило краски, другие сами 'закоксовались'. Но почти во всех трюмах вода понемногу накапливается. То ли конденсат, то ли скрытые течи. Но для того и предусмотрены льяльные колодцы, чтобы эту воду собирать. Боцман периодически эти колодцы проверяет, воду вычерпывает. Если вдруг воды там много — разбираются, осматривают корпус — вдруг где течь появилась. Но в чем преимущество стального корпуса — если течи сразу не было, то она вряд ли появиться еще несколько лет. Если, конечно, корпус не повреждать скалами да ядрами. Стальная обшивка, в отличии от деревянной, не рассыхается, не расшатывается, червь ее не грызет, конопатить не надо. Если красить правильно, то и ржавеет медленно.

Так что корабль варят самые квалифицированные сварщики. Остальные работали на развертывании цехов, но там работа почти закончилась. Нет фронта работ для такого количества сварщиков. Надо варить цистерны для новых морских домов и бочки для всего, но для этого нет проката пока, сталь экономим, ждем когда конвертер заработает. И сварщикам низких разрядов приходиться работать подсобниками. Бездельников у нас не терпят. Работают подсобниками там же, 'на корабле', у старших сварщиков. Там они друг друга с полуслова понимают.

Но это все я глянул между делом, надо спешно пулемет проверить, да отправлять его на Ширинов. Пулемет выглядит непривычно. Ствол в кожухе водяного охлаждения выглядит как пулемет 'Максим', только сделан кожух из листовой меди и не покрашен — сияет как самовар. Похоже, они его еще и специально начищали. А ствольная коробка совсем не максимовская — как у наших пистолет-пулеметов, но покрепче, и длиннее раза в полтора. Такой же приклад, пистолетная рукоять управления огнем, такой же УСМ от калашникова. Коробчатый магазин. Гибрид 'Максима' и ручного пулемета. Сделали трехногий станок по моим эскизам. Можно стрелять с колена или сидя на табуретке — как сейчас. Как-то все это не совсем правильно. Но что сделали, то сделали. Если стреляет хорошо, то пусть едут воевать с этим.

Стреляет неплохо. Отстреляли для меня, с перерывами, два магазина — ни одной задержки. Первый ствол, без водяного охлаждения, они уже 'расстреляли'. Сменили ствол. На новый ствол напаяли водяной кожух, но много стрелять теперь боятся — экономят ресурс ствола для войны.

Но темп стрельбы все еще высоковат: 700-800 выстрелов в минуту где-то. С магазином 'двадцаткой' сочетается плохо — две-три коротких очереди. Длинная очередь по фронту атакующей конницы не получается, до ленточного питания пока очень далеко.

Как я им рекомендовал, длину ствольной коробки они увеличили, жесткость пружины снизили. Но тут получается два варианта: если ставить пружину помягче, то затвор колотит по задней части ствольной коробки, и резко отскакивает обратно, увеличивая темп стрельбы. Если ставить пружину пожёстче, чтобы затвор не доходил до конца, то темп стрельбы растет уже из-за жесткой пружины.

Остановились на таком варианте: в торце ствольной коробки организовали место для деревянного вкладыша. С мягкой пружиной затвор бьет не по стали, а по дереву — отскок намного меньше. Лучше всего держит удар кубик из белой акации — более двухсот выстрелов. Но вкладыш и меняется легко, и запасли их с десяток.

По-хорошему, тут надо буфер ставить — грузик с пружиной, как у АRки. Причем также в приклад, чтобы коробку сильно не переделывать. Или попытаться вспомнить, как работает замедлитель в УСМ АКМ.

Да что я тут привередничаю! Мастера пулемет сделали! И он стреляет как часы! Сколько было уже попыток, и то что в этот раз вроде как все работает — большого удивления не вызвало. Буднично как-то.

Все, пусть едут, обкатаем в боевых условиях. Не мастера едут, конечно. Расчет они тут уже подготовили — в двойном количестве. Два наводчика, два заряжающих. Заряжающие отработали смену магазина до автоматизма. Магазинов тридцать штук сделали, как я говорил. Но к расчету еще двух солдат добавим, будут магазины сразу набивать. Стрелять можно будет бесконечно, пока есть патроны.

Отправляем экспедиционный корпус против Ширинов. Едут на 'Борее', фрегат специально и планировался для быстрой переброски войск. Но с Лампедузы уходит почти пустой — два пехотных отделения и расчет пулемета, тоже на отделение тянет. Всего же на фрегате двести тридцать спальных мест, но солдат можно перевозить и поболее. На Родосе еще три отделения подберет, но основное войско сейчас собирается в Чембало. Шхуны собирают войска со всех городов побережья, по одному, по два отделения. Ну и из учебки в Мавролако много будет. Надо было бы собирать в Порт-Перекопе, он ближе к Ширинам, но там тоже проблема с пресной водой.

На охране Лампедузы остается 'Зевс', корвет занял причал ушедшего фрегата. Я думал что буду теперь жить в каюте корвета, и Фрося с Юлей переселятся сюда. Но на острове ждал меня сюрприз. Точнее — в бухте.

Две недели назад 'Архимед' притащил сюда заготовку морского дома — две галеры, соединенные балками. Причем мавны выбрали новые — были такие в трофеях. Собрались все плотники и столяры, и начали строить плавучий дом специальной планировки. Первый этаж — как и планировали в новом варианте, а на втором этаже — четырехкомнатная квартира для Командора. Расположена в передней части — хороший обзор, окна увеличены вдвое. Конечно, квартира занимает далеко не весь этаж, всего около сотни квадратных метров. Но по меркам морских домов, и, тем более, кораблей — просто шикарно. Еще недалеко выход на 'крышу' — верхнюю палубу надстройки. Заметили, что мне понравилось там ужинать. Так что по ощущениям — пентхаус. С видом на море со всех сторон.

Но, конечно, за две недели весь морской дом построить не успели. Сделали только мою квартиру и почти весь второй этаж. Несколько соседних комнат — для няньки и охраны. Остальное — пока только каркас с заполнением. Еще надо ставить двери, окна, много работ по отделке. На первом этаже даже еще не все стены досками набили, сквозняк гуляет.

Несколько санузлов сделали на втором этаже. Унитазы, раковины, душевые поддоны — из бронзы. Сделаны по скульптурной технологии — тонкие оболочки. Цех бронзового литья уже работает вовсю. Вот только эта сантехника в процессе использования звучит не как скульптура, а как музыкальный инструмент.

Так что с 'Зевса' я переселился в апартаменты, которые Фрося уже обживает несколько дней. Мебель с фрегата перетащили. К запаху моря прибавился запах недавно обработанной древесины. Запах сложный — тут не только сосна, тут еще дуб, бук, граб, ясень. В каждой комнате разное сочетание отделки стен и пола, видно, что делали разные люди. Рассказывают, что еще и соревновались, кто лучше сделает. Приятно, что люди так относятся. И я тоже всех столяров и плотников поблагодарил лично.

Но попросил, чтобы и остальные комнаты для наших людей делали также хорошо. Пусть благородной древесины на всех и не хватит, но строить и отделывать жилье надо со всем тщанием. И людям жить там будет в радость, и вам будет не стыдно за свою работу.

Фрегат ушел, и у меня теперь появилось время обстоятельно заняться производством и проектами. Еще и плавучий химзавод с нами прибыл, с Антипом теперь решаем приоритеты химпрома. Теперь у нас работает два низковольтных генератора для гальванических процессов, каждый дает более шестисот ампер, и мы думаем, на что направить эту мощность в первую очередь. Наиболее прожорливые процессы тут — производство хлоратов, электролитическое рафинирование серебра и меди. И что из этого важнее? Да все нужно, и побольше. Даже собрался импровизированный совет.

Военные взрывчатку хотят. Но шеддит в снаряды не идет, на гранаты много не надо, и взрывать стены в ближайшее время нам не потребуется. Так что можно не делать хлораты как минимум месяц, а там посмотрим.

Из Адлера мы привезли много неочищенного серебра, загрязненного свинцом и цинком. Это мы в спешном порядке черкесскую свинцовую руду перерабатывали. Серебро надо очищать, делать из него монеты — это деньги, которые всегда нужны. Сейчас еще расходы увеличились — много наняли греков для Шахтинска, в Воронеж денег послали. Еще надо продолжать добычу руды в Тамани, в этом году военнопленных для этого нет, опять греков нанимать. И за эту же свинцовую руду с серебром и цинком надо черкесам платить, тоже немало набегает. Но это первостепенные расходы, серебро из руды это наш главный доход сейчас. Причем не требующий сбыта товара, такое даже в моем времени было бы невозможно. Все равно надо было бы менять серебро на денежные знаки, а тут — сразу монеты печатаю.

Но плохо что другие статьи доходов сократились. Из-за этой войны и миграции торговлю красителями почти забросили. А там надо что-то предпринимать — в Венеции нам цену сбивают, а в других странах предпочитают окрашенные ткани, просто красители плохо продаются. И персы куда-то запропастились. Да еще дорога к ним теперь под вопросом, османы хоть Поти и не заняли, но кроме Ло Вати заняли еще одно село, восточнее Поти. Которое и моим-то не было, так что османы даже и не спрашивали.

Так что одни расходы кругом. Ну вот не надо прибедняться — получаешь серебро из руды и привередничаешь. Но вот что это сейчас чуть ли не единственная статья доходов — это большой риск. Пришлось в Матреге увеличить гарнизон. Там, в устье Кубани, теперь большой склад свинцовой руды. Очень удачно, что руда считается свинцовой — это хорошее прикрытие. Для всех все ясно — мы скупаем руду, делаем из нее свинец. Это на первом уровне понимания. На втором уровне, многие купцы понимают, что выгоднее было бы перерабатывать руду в черкесских горах, а сюда везти готовый свинец. Но считают, что я пытаюсь монополизировать торговлю свинцом, и заработать уже на этом.

Ну а если кто-то копнет глубже, то увидит третий уровень — получение цинка, который стратегически важен для нашего стрелкового оружия. Докопаться до получения серебра будет довольно трудно, у нас в эту тайну посвящены всего человек пять.

Но резерв денег у нас пока еще очень приличный. Я понимал, что переезд вызовет большие траты, и готовился к этому. Так что решили 'на серебро' поставить одну смену, как и ранее. Пусть работают тщательно, не спеша. Тут еще важен присмотр Антипа, чтобы 'микроэлементы' из шлама извлекались правильно, не смешивались.

В таком режиме этот процесс заберет от силы двадцать процентов мощностей генераторов. Все остальное решили пустить на очистку меди. Чистая медь вдруг понадобилась кругом. В первую очередь для производства тех же генераторов и электромоторов. Нужен хотя бы еще один низковольтный генератор, чтобы уже так не мучиться с выбором производственных приоритетов. Электромоторы нужны — а их у нас единицы. Провода нужны — тут и электрификация промзоны, и электричество нужно на морских домах. А на деревянных судах располагать генераторы с паровыми машинами и кочегарами не желательно. Поэтому генератор надо ставить на берегу, а к домам тянуть провода — линии электропередач.

Но решили, что это может подождать. Сейчас июнь, световой день максимален, искусственное освещение в домах пока не нужно. Но спрос на продукцию цеха медного провода от этого не снизился, а тот простаивает без очищенной меди. Так что будем медь рафинировать, благо, сырье для этого есть. В эту войну с османами мы получили в трофеях более двенадцати тонн бронзы. Это мы так с родосскими рыцарями трофеи делили — им пушки поновее и получше. А нам потяжелее — и все довольны. И всю свою долю ядер мы им отдали, в обмен на часть бронзовых пушек. Но половину пороха мы забрали, тут уж никто уступать не хотел. Пусть это пороховая мякоть с нестабильным составом, но это как минимум — ценное сырьё.

Но электрохимия, как ее называет Антип, это только один из секторов нашего химпрома. Ведь есть еще и другие: нитрохимия, фенолформальдегид, анилиновые красители и получение кучи других, нужных в хозяйстве веществ.

С анилинами проблем нет — мовеина еще приличный запас, так же как и черного красителя с зеленым. Очищенного бензола еще две с половиной двухсотлитровых бочки. Скоро в Шахтинске запустят коксовую батарею, будет еще сырье.

— Лабораторию опасных веществ скоро закончим собирать, можно будет формалин вырабатывать. Но из него твердый формальдегид не получить, жарко слишком. Тут же нет речки с ледяной водой. Или опять зимы ждать.

— Антип, так на этом острове зимы не бывает. Ниже пятнадцати градусов температура не опустится, ни в январе, ни в феврале.

— Ох ты! И что делать будем? Холод не только формальдегиду нужен. В рецепте нитрования толуола нужна температура не выше пяти градусов. Мы же тоже летом в речке охлаждались, а там плюс восемь, если в горы подняться. Совсем мелкими порциями реакцию вели, а это еще медленнее. Армейцы каждый день приходили — 'Тротил давай!'

— Вот же незадача! А запасов у нас много?

— Ну по тротилу ты лучше меня знаешь — все в снарядах. Так что можем только гранаты из шеддита делать. Смола карблитовая еще есть, но цех, что провода делает, стал много смолы забирать. Так что производство фанеры лучше пока не возобновлять. Электричество нужнее, как я понимаю.

— Правильно понимаешь. Карболит не только для проводов нужен, для радиодеталей тоже. Еще для текстолита нужен.

— Это который как фанера, но из тряпок?

— Ну можно и так сказать. Это для радиостанций. На пластину из текстолита детали крепятся — плата называется. Это ладно, а с чем у нас еще возможны проблемы?

— Когда нитропорох делаешь, холодная вода тоже нужна. Но если мелкими порциями нитровать, то так обходимся. Для винтовок его не так много надо. Ты же не собираешься его в снаряды пихать? Сам же говорил, что ...

— Не, не! Это я так, просто спросил. А остальное как?

— Ну из важных производств остальное все будет работать. Может мелочь какую забыл. Но с формальдегидом и тротилом проблема. Я уж придумал накопить формалин в бочках, да отвезти осенью в Тану. И успеть до ледостава формальдегид вывезти. Но нитровать толуол в Тане, это как-то... не это.

— Да, проблема. Будем думать. Но ты пока остальное налаживай.

У нас еще одна статья расходов увеличилась. Я же хотел, чтобы переезд на остров вызвал как можно меньше негатива у людей. Остров, по сути, необитаемый, надо чтобы уровень жизни людей не падал, а лучше — поднимался. В Адлере у нас были таверны и пекарни. Люди в столовых наедаются, но у них еще должно быть ощущение изобилия и нужны приятности, на которые хочется тратить деньги. В виду закрытости Лампедузы, не всех 'предпринимателей' я смог сюда допустить. Две пекарни уже открылись, а вместо таверн открыли буфеты, уже государственные. Там торгуют выпечкой, сладостями, сухофруктами, напитками. Буфетчикам пригрозил, что качество их работы буду оценивать лично, а приход-расход есть кому проверять и без меня.

Но все эти вкусности надо импортировать, мы это не производим. И двинулись приказчики на рынки Средиземноморья. В основном в османскую Грецию и в Магриб.

Но для ощущения изобилия, одной еды недостаточно, какой бы сладкой и вкусной она не была. Еще нужны 'товары народного потребления'. Но тут мы давно ведем работу. На заводе делают ножи, ножницы, иголки, рыболовные крючки. Недавно стали делать бронзовые расчески — гребни, как их тут называют.

Одним из главных статусных символов для большинства людей в эту эпоху является одежда. В нашей социальной системе, эту статусность у мужчин удалось сублимировать в ношение мундира. Система ношения форменной одежды развивается и усложняется. Цвет перестал быть признаком высокого или низкого чина. Даже у простых матросов тельняшки с сиреневыми полосками из дорогого мовеина. А все армейцы без исключения носят одинаковую форму, окрашенную дешевым экстрактом кожуры грецкого ореха. Весной дополнительно подкрашиваем 'зеленкой', получается цвет хаки. Но 'бриллиантовый зеленый' — краситель нестойкий, за лето выцветает. И получается 'койот' — цвет осенней грязи.

У моряков разнообразнее: повседневная роба из неокрашенной парусины, а парадная форма черная, есть и такой анилиновый краситель, весьма стойкий. Но в обоих вариантах — неизменная тельняшка.

Мундиры у гражданских окрашены мовеином, но по-разному. Если у мастеров это пиджак сплошного сиреневого окраса, то у писарей и консулов на френч идет особая ткань. Она из разных нитей — сиреневой, черной и белой. Получается цвет ближе к фиолетовому. И у мастеров бляхи на груди, а у писарей — шевроны на рукаве.

Даже у рабочих — форменные спецовки, коричневые, кожура ореха. И тоже бляхи с именем и чином. У рабочих бляхи медные, у мастеров — бронзовые. Мастерам четвертого и пятого разрядов бляхи покрыли серебром. Шестого и седьмого разряда пока ни у кого нет.

Получается, что каждый мужчина в Адлере, а теперь на Лампедузе — носит форму. Пришлось даже вводить школьную форму для пацанов — коричневые штаны и светлая рубаха. На груди значок — нет, не с профилем вождя, с номером класса.

Но это все мужики да пацаны. Женщины, те которые на службе, тоже носят форму. Лекарки, поварихи, писари. Швеи себе сочинили спецодежду. Но если мужики и после работы ходят в том же мундире, или в парадном варианте. Да даже рабочие себе завели 'парадные' спецовки. То женщинам вне работы надо одеться красиво и не как все. И по этому пришлось в государственном магазине открывать отдел — 'ткани'. Если раньше были варианты — лен или шерсть, толстая и тонкая, и трех цветов. То после экспериментов с ткацкими станками, когда в одну ткань идут нити разных цветов — количество видов ткани пошло на десятки. Еще и хлопок прибавился.

С хлопком, правда, не очень получилось: волокно неправильное — нить толстая, ткань получается 'теплая'. Так что для местной жары лучше всего подходит тонкий лен.

И из-за этих 'модниц' надо опять разворачивать текстильную промышленность. Старые ткацкие станки мы отдали в Воронеж, там должны наладить производство простых тканей. Мастер уже заканчивает новый станок уже для нас — конструктивно он почти такой же, только почти полностью из металла — стали и бронзы. Вот на нем будем комбинировать нити разных цветов.

Но одежда — это еще не все. Некоторые мастера, военные и гражданские чины, зарабатывают очень неплохо. У такого два-три мундира, у жены — пять нарядов. А дальше что? Надо срочно искать куда тратить деньги, но так, чтобы не на импорт. Решил производить украшения для своих. Зря я, что ли, плачу зарплату ювелиру, которой хватило бы на отделение солдат. Хотя отдача от него большая — он делал шрифт для типографии, сложные радиодетали — такие как конденсатор переменной ёмкости. Ученик его только и занимается таким радиодеталями и арматурой радиоламп.

Сам же ювелир иногда тоскует по 'настоящим драгоценностям'. Вот тут и интересы сошлись. Но делать украшения из серебра не очень выгодно, их все норовят по весу оценить. Золото слишком дорого для моих. Вот на драгоценных камнях делают большую маржу. К тому же тут перекосы с ценами. Рубины и изумруды высоко ценятся, а Еремей купил недавно горсть, скорее щепотку, мелких 'самоцветов' недорого, и среди них я обнаружил небольшой не огранённый алмаз. Надо бы из него стеклорез сделать. Но мне кажется, тут алмазы даже гранить не умеют. С ювелиром этот процесс мы обсудили, но алмаз — самый твёрдый материал, и шлифовать его можно только алмазом.

Но алмаз у нас только один. Но есть ещё один способ обработки алмазов. Из-за которого и не используют алмазы в качестве режущего инструмента для обработки сталей, несмотря на всю его твердость. Эльбор и победит им точить можно, а сталь — нет. При нагреве алмаз вступает в химическую реакцию с железом с образованием карбида железа — 'сгорает', превращается в пшик. В конце двадцатого века, с использованием этого метода, изготавливали из алмазов мелкие детали сложной формы. Только там технология ещё сложнее, место обработки продувают горячим водородом, и алмаз переходит не карбид, а в метан. Чистота поверхности получается намного выше.

Нам сложная форма не нужна, нам бы с одной стороны почти шарика сделать пирамидку. Закрепили алмаз в медной оправке, и осторожно прикоснулись к нагретой до 600С полированной стальной пластине. На алмазе появилась плоская 'лысина', на пластине — темная точка. Ювелир понял принцип, и довольно быстро получилась четырехгранная алмазная пирамидка — 'Как легко и быстро!' — поразился он.

С одной стороны — очень расточительно делать стеклорез из алмаза весом почти в карат. Но другого применения ему я не придумал. Не делать же из него бриллиант. А стеклорез получился хороший, на стекле оставляет глубокую царапину. Поэтому получается резать даже наше волнистое стекло.

Но драгоценные камни для наших это тоже дорого. Я почему в эту сторону стал думать — вспомнил про цветное стекло и про гениальный маркетинг — 'кристаллы Сваровски'. Нам тут такие изыски не нужны, крупные 'стекляшки' простой огранки но интенсивного окраса, надолго займут головы жен мастеров, командиров и консулов.

Но начинать надо не с ювелира, а со стекловара — придумал я такую должность. Было у меня несколько человек, которые стеклом занимаются. Но как-то не стабильно у нас со стеклом. В Чернореченске вроде наладили производство, поташа было много, но не хватало топлива для больших объёмов. В Адлере перешли на каменный уголь, топлива вдоволь, но поташа нет. Одно время был жесткий дефицит — оконные стекла переплавляли на оптику и лампы.

И вот недавно купили в Египте соду. Причем хорошо так купили, наши приказчики иногда путают пуды и килограммы — тридцать пудов — это почти полтонны. Хорошо, там, в Египте, эта сода дешевая. Там где-то целое засохшее озеро, просто бери и грузи. И сода хорошая и нужная оказалась, так что даже не стал никого наказывать, сделал вид что так и задумано.

Для известково-натриевого стекла надо 15-17 процентов соды, получается, что этого хватит на три тонны стекла! Вот так просто — пошел и купил. А мы со сбором и скупкой золы и поташа мучились. Кварцевого песка и извести на побережьях Средиземного моря в избытке. За известь платить надо, но совсем мало, зато ее они сами и грузят.

И начали стекло делать, в третий раз производство запускаем. Но мастера уже ученые — чтобы стекло было прозрачным, надо тщательно очистить все компоненты. Правда, стекло делаем примитивным методом — в тиглях. Надо бы построить для выплавки стекла правильную большую печь, но для нее много кирпича надо, а весь кирпич на острове привозной, нормальной глины тут не нашли. Да и много стекла нам пока не надо, тигельного варианта хватает. Больше угля расходуется, так его сотнями тонн сюда привозят.

Сделали несколько порций, самую прозрачную отдал стекловару. Выбрал его из группы мастеров по варке стекла, он там учеником был, но способным. В меру амбициозный, самостоятельный, химию понимает. Сделали ему отдельную мастерскую с печкой, режим секретности — ну как обычно. Тут больше секрет от своих, не надо пока никому знать как мы 'самоцветы' получаем. Хотя цветное стекло делают чуть ли не тысячу лет, но такие секреты держат в тайне до последнего, и часто утрачивают.

И, чуть ли не единственными носителями секретов сейчас, являются мастера с венецианского острова Мурано. Насколько я помню, производство там сейчас на подъёме, и в следующем век мода и цены на муранское стекло достигнут пика. Еремей был в Венеции в такой лавке, насмотрелся на красивую посуду, но покупать я ему не разрешил — неоправданно дорого.

Направленность производства у них несколько другая, делают почти исключительно посуду. Но очень красивую и разнообразную, иногда очень вычурную. Про иной кубок и не подумаешь что из него пить надо — статуэтка настоящая. Цветное стекло используют мало, больше придают значение форме.

И засели мы со стекловаром за эксперименты. Ну как засели — я ему написал рецепты, какие знаю, выделил химикаты. Утром и вечером к нему захожу — оцениваем результаты, думаем что делать дальше.

Существует два основных способа окраски стекла в массе — ионный и коллоидный. Ионное окрашивание сходно с легированием стали, в качестве красителей выступают оксиды некоторых металлов.

Коллоидное окрашивание делается с помощью мельчайших частиц некоторых металлов, там размеры частиц в десятки нанометров. Вот получение этих коллоидных частиц — не простая задача. Хотя археологи находили образцы стекла, не просто окрашенные таким способом, а с применением двух разных металлов в коллоидном состоянии. При этом на просвет стекло давало один цвет, а при отражении света — другой. Причем сделано это было еще до нашей эры.

Ионный метод проще — начали с него. И начали с металла, из-за которого я и вспомнил про цветное стекло — с кобальта. Многие помнят такую посуду — темно-синего, фиолетового цвета. Этот цвет стекла так и называют — кобальт. А у нас он есть — получаем из гальванического шлама, весьма чистый. Пока немного — несколько сот грамм, но для окраски стекла его надо совсем мало — полграмма на килограмм. Но такая пропорция создаёт другую проблему — эти полграмма надо распределить по килограмму стекла очень равномерно. Это поняли, увидев первый образец с очень неравномерным распределением цвета. Раскрошили образец в песок, перемешали, и опять расплавили. Это испытанный метод повышения качества стекла.

Полученный результат удивил нас обоих неестественной чистотой цвета — такой однородности, такой монохромности в природе не бывает. Глубокий, темно-синий цвет. Но я думал, что цвет будет более фиолетовым. Или я путаю, или мы что-то напутали с техпроцессом. Но и так получилось здорово, из этого можно делать 'драгоценности'.

Зеленое стекло само получается, из-за примесей оксидов железа. Тут поигрались с соотношением двухвалентного и трехвалентного оксидов железа — получили оттенки от голубовато-зеленого до желто-зеленого. Знакомый бутылочный цвет. Не надо злоупотреблять этим оттенком. Чистый зеленый цвет не получается, для этого нужен оксид хрома.

Но нам, в первую очередь, нужен красный цвет — самый главный цвет для русских. Его можно получить разными способами, но все они с использование коллоидов. Получение металлических наночастиц механическим способом сопряжено со многими трудностями, но есть 'обходные технологии'.

Самое простое — работать не с металлами, а с солями металлов. Например, нитрат серебра легко измельчается в тонкий порошок, а при нагреве в стеклянной массе восстанавливается до металла и окрашивает стекло в ярко-желтый цвет. Но желтый цвет можно получить еще проще, для этого можно брать даже стекло с примесями железа. Если добавить в шихту серу и угольную пыль, то она образует с железом сульфид, только сначала из угля образуется угарный газ, который участвует в реакции. Получается янтарно-желтый цвет, но если железа и серы слишком много, то цвет становится темно-коричневым — аптекарские пузырьки помните?

Но это желтые оттенки, а где же красные? Тут несколько рецептов. Есть очень красивый, малиновый: золотой 'рубин', получаемый с помощью коллоидного золота. Ладно, есть способы попроще. Увидел рецепт кадмиевого 'рубина' — обрадовался, кадмий у нас тоже есть. Но мимо — без селена сульфид кадмия дает коричневый цвет. Коллоидная медь тоже дает медный 'рубин', но там не нашел варианта с солями, а металлический коллоид пока не знаю как делать.

Хотя что-то такое вспоминаю с электролизом. Если между двумя медными электродами часто менять полярность и снижать напряжение, то в электролит должны уходить мельчайшие частицы меди — коллоид. Но тут нужны эксперименты, параметров много: как часто менять полярность, какая должна быть плотность тока, какое напряжение — от всего этого зависит размер частиц. А от этого зависит цвет. Еще надо коллоид стабилизировать, а то наночастицы любят слипаться.

Вот четвертый вариант красного стекла понравился — сульфид сурьмы. Сурьмы у нас немного есть, но тут и нужно несколько грамм пока, нужна концентрация сорок грамм на килограмм шихты. Сразу начали с толченого стекла — получили темно-красное стекло, интенсивного окраса. Рубин — не рубин, но красиво. Можно начинать пробовать отливать 'кристаллы'. Отливать — чтобы меньше возится с огранкой. Из шлифовальных абразивов для стекла у нас только кварцевый песок, так что быстрой шлифовки, как на алмазном инструменте, не получится.

Сначала думал наделать серебряных колечек с камнями, ввести моду на обручальные кольца с 'рубинами'. Но стекло много мягче настоящих драгоценных камней, на руке оно будет подвергаться постоянному механическому воздействию — грани быстро сотрутся. Поэтому пока решили делать серьги. Крупный 'кристалл', пятнадцать-двадцать миллиметров длиной, серебряный крючок. Сложная огранка не нужна, тут больше важен 'просвет', чтобы был виден интенсивный цвет. Можно даже вытянутый параллелепипед делать.

Заказал стекловару отливать 'кубики', а ювелиру поставил задачу обучить еще одного ученика шлифовке стекла. Красных и синих 'камней' надо больше, зеленых и желтых — немного.

Пока делают, подумаю над ценообразованием. У меня нет задачи на этом обогатиться. Мне надо чтобы люди могли тратить свои деньги на что-то ценное, чтобы деньги не копились неясным грузом. Купить недвижимость или крупные средства производства у нас нельзя. Но мелкий бизнес есть — два сапожника. И каждая баба имеет право шить для других за деньги. Но надо отдавать 'десятину' государству.

Избыток денег на руках, без возможности реализации их покупательной способности, может вызвать перекос цен и дефицит некоторых товаров. Вот эти 'драгоценности' и должны этот избыток немного подчистить. Ну и людям красота — в радость. Мужикам тоже польза, аргумент хороший: 'Я тебе серьги купил? Купил. Вот сиди молча и красуйся' А то других аргументов кроме слова и кулака не знают.

Вот только серьги тут мало встречаются, проколотые уши у женщин в редкость. У гречанок встречал, у славянок — очень мало. Надо будет наладить прокол ушей в больнице, чтобы не было осложнений. А для тех кто не захочет, надо предложить альтернативу — кулоны. Но кулонам нужна красивая цепочка, а это довольно трудоёмко. Тогда брошь, но дороже серег. А пиком роскоши будет колье. Надо с ювелиром обсудить, а то я тут нафантазирую.

Товар этот не должен быть очень дорогим, но и совсем дешевым тоже — пусть будет ценным подарком. Восьмое марта, что ли, придумать? Не, обойдутся пока. Есть же именины и церковные праздники, хватит поводов.

Получается, что на всякие глупости отвлекаем людей и ресурсы. Но чем более сложной мы делаем свою культуру и цивилизацию, тем больше будет пропасть между нами и остальным миром. И потенциальный предатель будет тщательно думать над соблазном богатства в другой стране, пусть даже в прекрасной Венеции. Эта бижутерия всего лишь небольшая деталь, но из таких кирпичиков и создается 'град на холме блистающий'.

Утром испортили настроение радисты — ночью у них радиолампа в передатчике лопнула, прямо во время работы. Ну как можно сжечь лампу!? Разбить — да. Но чтобы лопнула от работы? Пошел смотреть.

У нас два передатчика на Лампедузе, два на Родосе. На два и двадцать мегагерц. 'Двадцатка' днем связь устанавливает. Не всегда, но часто. Ночью ионизации атмосферы нет, должна связываться 'двойка'. Передатчик Поулсена связывается стабильно, как часы — но у него около пятисот ватт. У ламповой 'двойки' — восемь ватт, связи нет.

Радисты знают — чем больше анодное напряжение лампы, тем больше выходная мощность. Упрощают, но такая зависимость есть. Передатчик работал на напряжении двести вольт, от трансформатора с ртутным выпрямителем. Они с электронщиками сделали еще отводы вторичной обмотки трансформатора — на двести пятьдесят и триста вольт.

Подключили передатчик — моща пошла, пытаются связь с Родосом установить. Контур выходной подстраивают, померили выходную мощность — говорят, что было пятнадцать ватт. Вдруг — щелк! Внутри лампы вспышка, лампа лопается, предохранители в цепях питания сгорают. По инструкции все отключили, ничего не трогают — это эксперимент, тут не нужна связь любой ценой.

Смотрю — в лампе явное короткое замыкание в районе цоколя изнутри. Думал — мастера по лампам бракоделы — сварка разошлась, электроды соприкоснулись. Но нет — все электроды были целыми до момента КЗ, в районе цоколя сварки нет. Но вокруг 'эпицентра' налет белесый. И на стенке лампы, внутри, еле заметная полоска. Геттер потек. Он из металлического натрия, получен методом электродиффузии сквозь натриевое стекло. На этой лампе, видимо, слой натрия был заметно толще. Когда дали большую мощность, лампа стала нагреваться сильнее.

Между геттером и электродами — вакуум, тепловой конвекции нет. Есть тепловое излучение, натрий блестит, пытается отразить инфракрасные лучи. Но температура плавления натрия всего около ста градусов, и капля расплавленного натрия стекла вниз. Замкнула электроды — дуга, вспышка — лампа треснула. Лампу жалко. Но эта жертва не напрасна — оценили предельные режимы наших тетродов. И лампы надо ставить цоколем вверх.

Фрегат 'Борей' вошёл в бухту Чембало, такого большого корабля тут никогда до этого не было. Последнюю неделю сюда приходили шхуны, привозили солдат из разных мест, по одному отделению, по два. Теперь обратно — идет погрузка войск на корабль. Смогли собрать шесть взводов — две роты — сто шестьдесят восемь солдат и сержантов. Сто двадцать с винтовками, сорок восемь — с карабинами. Две трети батальона.

Еще командиры взводов, два командира роты. Полковник Аким, как тут без него. Четыре 65-мм орудия на облегченных полевых лафетах. Расчеты были по шесть человек, увеличили до семи, конной тяги тут нет. Еще пехота помогать будет. И пулемет с двойным расчетом — тоже отделение. Еще медики. Но обоза нет, далеко от корабля отходить не планируют. Конную разведку на место уже выслали.

Корабль немного переполнен, дефицит коек около тридцати штук. Но это для солдат не проблема — есть караул, ночные вахты наблюдателей. Да и идти не далеко.

На фрегате путешествовать приятно — качка слабая, ход от ветра не зависит. Куда надо — туда идет. И две сотни солдат везет.

Зашли в лиман Южного Буга, идем у западного берега. Вот и разведка — высаживаемся тут. Но берег без причалов, надо шлюпками. Для этого на фрегат даже дополнительные шлюпбалки поставили — шесть шлюпок висит. Но этого оказалось мало, ещё и фрегат не может близко к берегу подойти, осадка большая. Из-за этого высадка заняла несколько часов. Орудия перевозили по частям — ствол весит около сотни, а лафет без колес — и того меньше.

Конная разведка доложила — большой стан татар у другой реки, это более двадцати километров на запад. Даже если татары сейчас узнают про прибывшие войска, то раньше утра сюда не успеют. Вот только большого полона там не замечено.

Разбили лагерь на берегу, выставили эшелонированный караул с секретами и дозорами. По периметру зажгли костры в специальных ямах — так, чтобы пламя не было видно из лагеря, чтобы оно освещало тех, кто подходит и не слепило часовых.

Ночью связались со штабом, решили утром выступить против Ширинов. Надо точно узнать про полон, для этого нужны языки. Надо нанести татарам урон, в наказание за торговлю людьми. И нужно испытать в деле пулемет и придуманную тактику противодействия коннице.

На рассвете выступили в поход. Тут же выявилась проблема — артиллерия отстает. Хотели запрячь лошадей дозорных, но их мало, а разведка нужна еще больше. В каждую пушку запрягли по два отделения солдат — стали двигаться быстрее.

С переброской лошадей надо что-то придумывать, на фрегате и так тесно, еще лошадей там не хватало. И загружать их туда трудно — борт у фрегата очень высокий. Да и куда выгружать в такой ситуации? В шлюпку? Нужна десантная баржа.

Либо воевать совсем без артиллерии, но это только если пулемет себя хорошо проявит, и их будет много. Вон, расчет легко несет пулемет по частям, только воду из кожуха слили, а то протекает. Из фляжек зальют, если что. Один несет сам пулемет, второй — станок, остальные — патроны, припасы, винтовки у подносчиков патронов. Еще и меняются. У пулемётчиков только револьверы, чтобы длинноствол не мешался. Пулемет получился не тяжелый, без воды и с магазином на двадцать. Вот так на ремне можно от бедра очередь дать. Так что на марше — четыре человека на пулемет — с запасом.

Вот такую пехоту с пулеметами фрегат может быстро перебросить к любому морскому берегу, и поддержать высадку огнем артиллерии. И полевые пушки сюда вписываются плохо. Надо думать.

Не прошли и десяти километров, как примчался головной дозор — идут татары. Да их и видно уже — вдали что-то пылит, но очень далеко. Местность ровная как стол. Но слева есть большой овраг — двинулись к нему, все меньше у конницы маневра будет.

Овраг не сильно глубокий, но верхом такой точно не преодолеть. Разве что в поводу, и коня на кручину руками тянуть. Расположились рядом — будет тыл прикрыт. Или фланг — это смотря как татары на нас пойдут. Расположились и так и эдак — татары все приближаются, далеко были, оказывается. Мы даже успели поставить флажки — отметки дальности.

И приближаются татары не спеша, силы экономят. Много их — больше трех тысяч точно. Наверняка еще вчера 'срисовали' что тут всего две сотни пеших. А тут мы еще им сами в лапы двинулись, от опасного корабля отошли.

Еще ночью продолжались споры о тактике этого боя. Было бы правильным заранее, с километра, начинать их обстреливать фугасными снарядами. Но Акиму очень надо пулемет в деле испытать, а вдруг татары пушек испугаются, и сразу отступят — лови их потом. Поэтому решили, что первым начнет пулемет по одному флангу с пятисот метров — прицельная дальность. А если татары попрут — тут уж и пушки и винтовки подключаться, а со ста пятидесяти еще и карабины.

Вот только страшновато — их в пятнадцать раз больше. Быстро подскочат, стрелами закидают. Хорошо бы, метрах на трехстах их притормозить, чтобы обстрелять хорошенько. Надо бы колючую проволоку как то там расположить, чтобы коням мешало пройти. Надо у Командора будет спросить.

Татары выстроились в лаву и приближаются совсем медленно. Уже меньше километра, а они все идут шагом. Но вот характер движения поменялся — начали разгон. Флажок на пятьсот скрылся под конскими копытами, и Аким махнул пулеметчику. Две короткие очереди прогрохотал над степью. Быстрая смена магазина, и еще две очереди. Пулемет засевает смертоносным свинцом левый фланг, у оврага. Желтые блестящие гильзы летят потоком. Под пулеметом расстелен кусок старой парусины, чтобы было легче собирать гильзы. Да и пыли так меньше.

Но татары только быстрее разгоняются. Эх, сомнут!

— Пушки, огонь! Винтовки, огонь!

Нестройный залп винтовок заглушил пулеметную стрельбу, а выстрелы пушек перекрыли всех. Пушки заряжены свинцовой картечью — на четыреста метров самое то, и осыпь широкая, и у шестнадцатиграммовой пули еще много энергии.

Стрелки с винтовками стреляют с колена, трава высокая. Но точности достаточно по такой массе стрелять. За ними карабинеры стоят, приготовились. Еще далеко, но кони быстро приближаются.

Пушки быстро перезарядились, и дали второй залп, в разнобой.

— Уууу! Ааа!

— Отворачивают!

Вся конная масса уже движется уже вправо, от оврага. Стрелки продолжают стрелять, а пушкарям надо пушки поворачивать. Татары пошли дугой, и вот уже видны их спины. В этот момент и ударили пушки — убегающих не только рубить удобно, но и из пушек расстреливать.

— Дрогнули! Отвернули!

— Да, не тот татарин пошел. Не то что ордынцы.

— У этих ясы хана Чингиса нет, вот и отвернули.

— А если бы не отвернули? Стоптали бы?

— Могли бы и стоптать. Много их.

— Давай, бей их в догон! Мало их побили!

Стрелки ставят прицел на предельные пятьсот, и целят чуть поверх голов убегающих.

— Хватит, километр уже!

Татары ушли километра на три и встали тучей.

— Мало мы их побили — сотни три лежит.

— Еще раненые.

— Тех кто еще в седле сидит — много, кто же их считал.

— А если они сейчас опять на нас попрут! И не отвернут! Их много еще!

— Слушай меня! — командует Аким:

— Кто с винтовками — строиться тут в две шеренги. Пушки остаются, с ними два десятка карабинеров. Подпоручик — старший. Остальные карабинеры — в третью шеренгу. Оружие снарядить полным магазином. Пулеметчики?

Только тут заметили, что пулемет последние минуты боя не стрелял. На пулемете нет крышки ствольной коробки, пулеметчик сидит обалдевший. Лоб и левая щека в черных оспинах от пороха. Командир расчета:

— Пулемет, он эта... бахнул. Вот тут вспышка была, и крышка улетела — вот.

— А пулеметчик?

— А я успел зажмуриться, крышка по шлему только звякнула — и потер кулаками глаза еще раз, проверяя — на месте ли.

— Ясно. Остаетесь здесь — повернулся к шеренгам:

— Построились?

— Так точно!

— Батальон! Слушай приказ! Атакуем татарскую конницу. Идти далеко, спешить не надо. Шагом! Марш!

Шеренги двинулись вперед. Командиры взводов командуют — держат линию. Прошли двести метров, под ногами стали попадаться убитые и раненые кони и люди. Но батальон упорно держит линию. Тонкая оливковая линия.

Татарское войско заметило наше продвижение, зашевелилось. Вот сейчас все и решится. Куда они двинутся — к нам или от нас?

Шаг вперед. Еще шаг. Назад дороги нет, отвернем — всех порубят. Еще шаг. Мы идем, они стоят.

Двинулись татары. Куда!? Уходят! Ура!

Маршировали еще полчаса, пока татары удалялись. Конные дозоры пошли за ними проследить. Батальон встал. Антип выдохнул.

— Разойдись! Через двадцать минут строиться в походную колонну. Обратно пойдём. Надо к вечеру до берега дойти. Ночевать лучше около корабля.

Глава 35

Наконец запустили конвертер, начали получать сталь из чугуна. А то дефицит стали действует на Лампедузе всем на нервы. Столько всего стального надо сделать, а за распределением стали чуть ли не к Командору идти надо. Но запуск томасовского конвертера — это полумера, теперь мы сталь получаем из запасов чугуна, полученного из домны еще в Адлере. Это отсрочка дефицита стали, если домну в Шахтинске не запустят. Но отсрочка приличная, чугуна в слитках у нас чуть более двухсот тонн еще. Чугун плавим в вагранке, расход кокса оказался не таким уж и большим — примерно десять процентов от веса чугуна. Кокс пока тоже из адлеровских запасов. Так что схема — получать чугун в Шахтинске, и возить сюда слитки, может оказаться действенной, перерасход угля очень небольшой. А если учесть что не везем сюда пустую породу в руде, флюсы для домны, то выгода очевидна.

Появилась сталь, и вся промзона радостно задвигалась, а за ней и у всех жителей Лампедузы поднялось настроение. Можно подумать, что сталь — наш наркотик, плохо без стали. Еще и неприятное ощущение, что тратишь запасы, а новых поступлений нет.

Первые партии стали получали низкоуглеродистые, для проката. Потому как от дефицита страдал крупнейший потребитель — строящийся корабль, точнее — его корпус. Несколько тонн стали для узлов и агрегатов найдется, а десятки тонн для корпуса — подождут.

Получилась необычная для нас ситуация — корпус корабля весь пока из ребер шпангоутов, только на четверть закрытый обшивкой. А внутри уже стоят дейдвуд с гребным валом и винтом снаружи, паровая машина. Котлы уже почти готовы, скоро начнем ставить на место.

Концепция силовой установки сторожевика такая: один винт, одна машина, два котла. Причем машина наша 'стандартная', одна из двух от корвета, половина его мощности. А сторожевик легче корвета втрое. Кроме того, машина будет работать на более высоких оборотах, в зоне максимальной мощности. Для этого сильно уменьшили диаметр винта, он стал трехлопастным, с широкими лопастями. Конечно, изменять шаг винта уже будет нельзя.

Чтобы обеспечить такую машину паром на максимальной мощности, двух стандартных котлов может не хватить. Третий ставить не хочется, трюм у сторожевого корабля небольшой. Но у нас положительный опыт эксплуатации котла на фрегате с принудительной подачей воздуха. Сделали такой же, но компактный, второй котел поставили стандартный. Все поместилось в задней части трюма, только угольные ямы получились очень небольшие. Дополнительные угольные ямы получаются в носовой части, нос и так надо донагружать для выравнивания дифферента. Туда же водяные танки добавили с теми же целями.

Будут таскать уголь с носа к кочегарке, но это можно будет делать в удобное время, без аврала. Но иначе не получается, узкий и длинный корпус корабля ограничивает. Еще же надо разместить крюйт-камеру и небольшой грузовой трюм.

Из-за тесного трюма пришлось делать довольно большую надстройку, кроме команды может понадобится ещё кого-нибудь размещать, дополнительно впихнули еще пятнадцать коек, в два-три яруса.

Небольшое поперечное сечение корпуса и малая килеватость корабля, повышает риск бортовой качки. Мы про это не забыли, сделали дополнительные кили, параллельные основному но почти на скуле. Причем это полноценные кильсоны, они заходят внутрь набора на всю высоту шпангоута. Тут мы применяем комбинированную систему набора: в днище идет продольный набор — основные силовые элементы тут продольные, кильсоны и неразрезные стрингеры. Борт сделан по схеме поперечного набора: главные тут шпангоуты, стрингеры ввариваются между ними. Поперечный набор всего корпуса, применяемый нами ранее, тут использовать непрактично, корабль узкий и длинный.

Интересный получается корабль, хочется быстрее его испробовать в деле. Я специально не считаю, сколько он даст узлов, чтобы не разочароваться. Уже сделали два винта с разным шагом, будем экспериментировать. До спуска на воду осталось не так уж много, прокат пошел, сварщики роют копытами землю, рвутся быстро все сварить. Прочел им нотацию 'главное — качество', но не знаю, на сколько этого хватит.

Пришла телеграмма с 'Борея' — мы победили, татары бежали, потерь нет. Ура! Объявили людям — раздались радостные крики, начали праздновать. А то весь сегодняшний день и вечер вся Лампедуза была в напряжении. Знали, что там, у Южного Буга идет бой, но связь можем установить только ночью.

Все празднуют, а я со штабом жду дальнейших подробностей — телеграф передает медленно, да еще и через промежуточную станцию на Родосе идет информация. Но подробности такие, что я не знаю — радоваться или горевать. Оказывается, весь наш экспедиционный корпус — две роты, чуть не погибли. Спасло только то, что Ширины шли не на 'смертный бой', а за добычей. И получив встречный интенсивный 'свинцовый дождь', отвернули. Потеряв лишь десятую часть людей. И еще Аким повел пехоту без артиллерии в рискованную атаку. Насколько это было оправданно? Тут подробности нужны. Победителей не судят, но разбор полетов предстоит серьёзный. Пусть только вернется на Лампедузу!

Информация продолжает поступать. Допросы раненых татар показали, что полон они уже продали, дожидаться нас не стали. Ведь уже прошло три недели с момента получения нами информации и начала планирования операции. Причем продали валахам, и тут тоже не понятно. Валахию, подвластную османам, от Ширинов отделяет Молдавия. Но по показаниям татар, продажа полона происходила на берегу Днестра, на молдавской территории. Тут надо разбираться, послали телеграмму в Килию, чтобы разведали ситуацию.

Но один вывод уже можно сделать — у нас низкая оперативность реагирования на ситуацию, несмотря на радиосвязь и быстрый морской транспорт. Из-за слишком больших расстояний. Наши владения растянулись на тысячи километров, хотя на карте это еле заметный пунктир. Военную стратегию опять надо менять.

Вот сейчас мы собрали 'кулак' — две роты хорошо вооруженной пехоты, фрегат может быстро их перебросить в нужное место на берегу моря. При этом мы сократили гарнизоны в городах. Но этот 'кулак' мы распускать обратно не будем, мы даже нарастим его до трех рот — одного батальона. Если недалеко идти — на фрегат поместится.

Чембало находится примерно в 'центре масс' Черного моря, делаем там базу. Точнее в крепости Каламита-Инкерман. Эта крепость для татар и сейчас неприступная, а уж с тремя ротами и подавно. Надо только двухэтажные казармы построить, тесно там.

Этим мы прикрываем все наши города в черноморской акватории, плюс еще Босфор. Оперативность доставки войск — менее двух суток.

Есть военно-техническая проблема использования связки 'фрегат-пехота'. Что и было одной из причин коряво проведенного боя, на грани фола. Фрегат годится только для пехоты, легкие пушки тяжело транспортировать, а коней почти невозможно. Тут два варианта. Если пулемет себя хорошо проявил, поломка не принципиальная, то три роты с десятью-пятнадцатью пулеметами будут неприступны для любой конницы. Либо держать под это десантную баржу с буксиром, тогда можно придать батальону десяток легких пушек с конной тягой, конную разведку и т. д. В этом случае оперативность доставки войск ухудшается до трех-четырех суток. Но это не критично, это не три недели, как в недавнем случае. Зато какие возможности — и люди, и кони, и обоз. Но далеко везти войска на барже нельзя, особенно в непогоду. Вот радиус Черного моря в три-четыре дня — терпимо, дальше не надо. Небоевые потери пойдут.

Надо оба вариант развивать, и там и там есть и преимущества и недостатки. Если местность сильно пересеченная, горы — то только пехота. Если дальний рейд по суше — то нужны драгуны, но тогда одной баржи мало будет. В 'пулеметном' варианте еще и расход патронов большой, они с одним пулеметом и сотней винтовок более тысячи патронов истратили за несколько минут. А что будет с десятком пулеметов?

Но пока у нас один вариант — оставляем в Чембало фрегат и обе роты. Аким с пулеметом вернется на корвете.

Еще телеграммы идут, теперь новости приятные. Аким хвастается трофеями, и переживает что не все взял, что можно было.

Когда стреляют по коннице, в лошадей попадают чаще, чем в людей. Лошади просто крупнее, да еще у татар заводные лошади есть, почти у каждого. На поле боя осталось много убитых лошадей, но еще больше раненых. Пули у нас небольшого калибра, а у картечи энергия невысокая, в гильзах орудийных черный порох, он не даёт большую начальную скорость. Были и живые лошади, из под убитых всадников, но таких только около трех десятков.

Аким же еще и запасливый, татар не первый год воюет. Знает, что после боя всегда конина бывает. На фрегате у него было запасено полтора десятка бочек, три из них с солью, для солонины. Но времени было мало, надо было до темна к кораблю дойти. Оружие татарское собрали быстро, часть одежды ободрали — если где лохмотья совсем, даже не брали. Но как мясо тащить? Тягловая сила появилась, а повозок нет. Убитых лошадей пришлось бросить, но с собой повели не только целых лошадей, но и раненых. Много было таких, с одной пулей или картечиной в теле. Такая лошадь помрет через пару дней, но сейчас ходит. Повели их потихоньку к берегу, там их и порезали.

Весь следующий день свежевали туши, солонину набивали на палубе фрегата, варили мясо. Целых лошадей переправляли на шхуне через лиман, там их ногаи принимали, перегонят коней к Порт-Перекопу. Капитан шхуны извелся — ему всю палубу унавозили, но разве против полковника попрешь. Большую часть солонины пришлют на Лампедузу, а то у нас тут даже в какой-то момент рыбный день стал шесть раз в неделю. Доставку овец плохо спланировали, долгий путь опять не учли. Пришлось срочно овец покупать в Арагоне.

У нас не получались передатчики на несколько частотных диапазонов, и я понял, в чем была наша ошибка. Для переключения диапазонов я сделал, вместе с ювелиром, трехполюсный галетный переключатель. Во-первых, это было сложно и трудоемко/дорого. Во-вторых — не помогло. Трех полюсов недостаточно, и от переключателя к плате шли провода, которые сильно влияли на высокочастотные схемы. Но ведь нет необходимости часто переключать диапазон! Поэтому можно применить совершенно другой конструктив переключателя.

В нужном месте на текстолитовой плате ставится мелкий винтик — ось. На этой оси держится бронзовый подвижный контакт. Другой его конец описывает на плате дугу. На этой дуге ставятся пустотелые латунные заклепки — неподвижные контакты. Упругий бронзовый контакт переключается с четким щелчком. Неподвижных контактов можно ставить сколько необходимо, я поставил четыре, на четыре частоты. И такие переключатели можно располагать в нужных местах платы, непосредственно около переключаемых элементов.

Передатчик отключается, отверткой все переключатели на плате переводятся в нужное положение — все, передатчик переключен на нужную частоту. Радиостанция теперь выглядит так: лакированная фанерная коробка, сбоку выключатель, переключатель 'прием-передача' и телеграфный ключ. Открываешь крышку — там обратная сторона платы, детали снизу, навесным монтажом. Сверху только переключатели, и подстроечные конденсаторы контуров. Радиолампу надо ставить кверху цоколем — мы уже поняли. Она идет до самого дна коробки, внизу пружинный упор. Из-за размера лампы в корпусе много пустого места, но так даже лучше охлаждение, лампа сильно греется. Лампа мне напоминает бутылочку от напитков — диаметром. Не пол-литровую, а 0,33, только короче.

С другой стороны — клеммы питания и подключения антенны. Питание двенадцать вольт для приемника и накала, анодное можно подавать сто двадцать вольт от батареи, или сто пятьдесят-триста от трансформатора с выпрямителем. Из артефактов тут — четыре транзистора и два диода в приемнике, и светодиод подсветки рабочего места телеграфиста.

Основная схема передатчика на одном тетроде отработана, новинка тут только в четырех частотных диапазонах. Два, семь, пятнадцать и двадцать мегагерц — и все работают.

Частоты немного плывут, надо крутить подстроечники, кварцевой стабилизации частоты тут нет. Но в чем наше преимущество — не надо особо заботиться об избирательности приёмника, все частотные диапазоны свободны, только грозовые разряды шумят.

Сделали два таких передатчика, испытали, плавали вокруг острова. Теперь надо переходить к настоящим испытаниям большими расстояниями. Тут у нас 'Гефест' с 'Церерой' разгружаются. Привезли более ста пятидесяти тонн угля, около сотни оставили на Родосе. Кокс привезли! В Шахтинске заработала коксовая батарея, прислали на пробу несколько тонн. Все равно пока домна не готова, батарея на склад работает. Только коксовый конденсат нормально разделить, как в Адлере, не получается, собирают две фракции — 'как вода' и 'как смола'. Ничего, тут разделим — разделение бензола, толуола и ксилола — задача очень тонкая.

Думали, что пришлют много леса, который пришел из Воронежа, но его решили пилить и сушить в Мавролако, нам пришлют уже готовые обрезные сортированные доски и брусья. Сейчас лес тоже прислали, но меньше — это тот, что нарубили в окрестностях города и бревна от черкесских плотов. Лес более короткий, нежели воронежский, в среднем четыре метра. Но зато более половины — твердые сорта.

Привезли льняного масла! Наконец-то! Вот же, стратегическое сырьё, никак нам без него. Точнее, без краски. Без краски корабли заржавеют. Это масло мы 'бодяжим' маслом виноградных косточек, сиккативами, свинцовым суриком. Но совсем без льняного либо конопляного масла, масляная краска не получается. Когда масла совсем не было, красили битумным лаком — черный корвет 'Арес', балкер 'Кронос'. Но у лака прочность ниже, он уже много где протерся до металла, приходится часто подкрашивать.

Еще передали из Порт-Перекопа несколько корзин крымского одуванчика, в нем много млечного сока, из него латекс получается. Заготовитель смог объяснить татарам что он покупает, и в центральном Крыму началась охота за одуванчиком.

'Гефест' с баржей разгрузились и отправляются в обратный путь без груза. Несколько командировочных и немного боеприпасов для базы в Чембало — не в счёт. На Родосе захватит коммерческий груз — купцов и их товары, но там и двадцати тонн не набирается. Это мавролакские купцы приспособились так товары возить. Быстро, недорого и безопасно. Из-за этого на Родосе купцов прибавилось. Мы даже с руководством родосских рыцарей договорились сделать таможенный склад для транзита. Чтобы там купцы всех пошлин не платили, если на самом Родосе не торгуют. Все равно рынок на Родосе сильно оживился от этого, и доход от него прибавился.

Но это пока только наши купцы так делают. Купцы других стран на своих судах добираются в Мавролако. Там сейчас аншлаг, в бухте десятки судов стоят. Вот и стал Мавролако международным торговым центром. И не оправдался мой прогноз, Венеция не стала нападать на ослабевшую османскую империю. Повалили венецианские корабли в Черное море, платят пошлину османам за проход проливов, и все. Султан им небольшую пошлину назначил, для него сейчас 'торговать лучше, чем воевать' вдвойне. И венецианцы еще и в османских городах во всю торгуют, а ведь только вчера воевали.

И нам хорошо, налоги пошли от торговли. В основном в Мавролако и в Тане. Килия еще стала прибавлять. А крымские города мы все так же блокируем. Разрешаем только продовольствие туда и оттуда провозить. Но там торговля уже давно захирела. Почти все купцы из Каффы в Мавролако переехали.

Поедут на 'Гефесте' два радиста и новый, четырехдиапазонный передатчик. Продолжаем исследования по прохождению радиоволн. Отправляются утром, нам надо изучить ближнюю границу зоны молчания на разных частотах. Загоризонтная связь на коротких волнах возможно только за счет отражения от ионосферы, а ионизация возникает от солнечного излучения.

Исследовательское плавание началось, и через неделю прибежал довольный радист с исчерченным листом бумаги. Увидел таблицу — расстояние/частота, схемы отражения радиоволн.

— Вот, смотри. Днем на семи мегагерцах зоны молчания нет! Вот тут что-то было, неясно. Но почти всегда есть связь. И не нужна такая мощность как на 'двойке'. Не, Поулсен ночью дает связь железно, с его мощностью. Вот тут, после семи сотен километров стали давать максимальную мощность, двести пятьдесят вольт на аноде, иначе не слышно. Лампа жаром дышит, но работает. А дальше уже 'двадцатка' подхватила, закончилось ее зона молчания. Я правильно понял?

— Да, молодец, разобрался. Вот так эти волны отражаются — показал я на рисунке — Так что, получается что достаточно двух диапазонов: семь и двадцать мегагерц?

— Да, так получается.

— А с Поулсонами как работать? Еще двойка нужна.

— Нужна. Но ...

— Что?

— Так ламповая двойка слабая, мы Поулсена слышим, а они нас — нет. На двух мегагерцах большая мощность нужна. Так что ламповый передатчик на двойке бестолку.

— Надо же, точно. Молодец.

— Семерка лучше всех!

— Э-э-э, не торопись. Смотри — вот тут семерке нужна максимальная мощность, а двадцатка заработала на стандартной.

— Ну да.

— И сейчас на Родосе двадцатка ловится, семерка нет. Так?

— Так. Но не совсем. Ты говорил что будет лучше работать днем, двадцатка днем работает, но еле-еле. А оказалось что на таком расстоянии в полторы тысячи, лучше всего слышно после захода солнца, или перед рассветом. Перед рассветом даже лучше.

— Ну да. А-а-а! Смотри! Я же объяснял что ионизация атмосферы идет слоями. По-простому будем считать что их три слоя. Самый нижний отражает самые низкие частоты, а четырнадцать и двадцать мегагерц отражаются от среднего и верхнего слоев. Но при этом они проходят сквозь нижний слой, и при этом они теряют часть энергии.

Это днем. Но когда заходит солнце, нижний слой исчезает почти сразу, средний чуть позже, а самый верхний исчезает не весь, часть его сохраняется. И вот когда верхнии слои есть, а нижнего нет, волна проходит с меньшими потерями. Вот.

— А-а, понятно.

— Еще и когда волна отражается от верхнего слоя, то на землю попадает дальше, нежели когда отражается от среднего слоя. Вот, смотри, нарисую.

— Ага.

— Ну если понятно, то смотри. Бывает так, что отразится от верхнего, а потом отразится от среднего вверх. И опять отразится от верхнего. И даже не один раз. Представляешь, как далеко может улететь волна!?

— Ого!

— Но такая ситуация не всегда бывает. Такие моменты ловить надо, и надо понимать, как это происходит. 'Гефест' уйдет с Родоса, продолжайте пытаться связаться с ним в разное время суток. Причем на всех диапазонах, но особое внимание двадцати и четырнадцати мегагерцам.

Прибыл 'Юпитер', а на нем некоторые участники недавнего боя. Сначала торжественная встреча — победители, как бы. После, все причастные, накинулись на пулемет — что же там сломалось.

В патроннике оборванная гильза. Донце гильзы в затворе, затвор и затворную раму перекосило и заклинило. Осторожно все разобрали. Похоже, что затвор не закрылся полностью — из-за износа и загрязнения. Выработку видно. Гильза зашла в патронник не до конца. А курок ударил по ударнику, порох воспламенился, гильза без патронника с давлением не справилась — ее разорвало. Пороховые газы пошли в ствольную коробку — сорвало крышку.

Не предусмотрели блокировку выстрела при незакрытом затворе. Это можно обеспечить формой хвостовика затвора и его расположением относительно УСМ, чтобы курок мог попасть по ударнику только, когда затвор находится в крайнем переднем положении. Хотя и этого не достаточно. У нас затвор похож на ДП-27, но боевые упоры раздвигает не ударник, а выступ на затворной раме. Поэтому для возможности выстрела нужно еще добавить условие, что затворная рама тоже находится в крайнем переднем положении. Но это несложно — тоже выступ рамы над ударником.

С мастерами нарисовали эскиз — принцип они поняли, сделают бронзовый прототип. Ну раз все равно переделывать раму и затвор, предусмотрели сзади затворной рамы мощный прилив — он будет бить по амортизатору.

В заднем торце ствольной коробки делаем отверстие, и ставим трубу — это будет основная часть трубчатого приклада. Внутри будут пружина и цилиндр из мягкой стали. Затворная рама в крайнем заднем положении будет ударять по этому цилиндру, и отдавать ему почти всю энергию. Массу этого цилиндра надо будет подобрать. В результате рама должна будет после удара почти полностью остановиться в заднем положении, даже с мягкой возвратной пружиной, не отскакивая. Это должно заметно снизить темп стрельбы. Ресурс же такого амортизатора намного выше, нежели чем у деревянного кубика.

Приклад станет стальным, непривычной формы. Надо будет накладку сообразить, деревянную или кожаную. И хорошо, что рукоять управления огнём пистолетного типа, а не винтовочное ложе, как на том же ДП, которое оказалось неудобным.

Еще остаётся повышенный износ в ствольной коробке, где становятся боевые упоры. Но тут есть резерв — можно увеличить ширину упоров в полтора раза, износ должен сильно уменьшиться. Ну и марку стали с термообработкой внимательней соблюдать. Вот такой список доработок, очередная версия нашего пулемета. Уже сбился со счета — какая.

Технические проблемы оказались не фатальными, пулеметы у нас будут. Но впереди замаячила проблема технико-экономическая — патроны. Точнее — пули. Гильзы хоть и сложные и трудоёмкие, но при правильной эксплуатации они ходят по десять-пятнадцать циклов. Отжигать, править, чистить надо. На донце делаем отметку после каждого цикла. После семи-восьми циклов надо капсюльное гнездо поджимать кернением.

Расход пороха небольшой, на один патрон нужно около трех граммов — кислот и хлопка на это нам хватает с лихвой. Капсюли делаем вручную, при простейшей механизации. Но нам нужны десятки тысяч, а не миллионы — справляемся. Ресурсов они потребляют мало — триста миллиграмм меди и двадцать миллиграмм 'химии' на одну штуку. Но даже эту медь почти полностью возвращаем — при переснаряжении стреляные капсюля не выбрасываем, идут в переплавку.

Пулю же надо для каждого выстрела новую, как ни странно. Для карабинов и револьверов пули полностью свинцовые, их можно лить тысячами — тут проблем нет. Но для винтовок и пулеметов чистый свинец не годится — слишком мягкий, срывает с нарезов. И легированный не годится — нужна медная оболочка. Делать массово настоящую медную оболочку для нас слишком сложно. Делаем гальваническое покрытие свинца медью. Процесс небыстрый — свинцовые пули надо закрепить меж двух медных катодов каждую. Гальванический процесс тоже время занимает, ускорять нельзя — качество покрытия ухудшается. Потом катоды разбирать, пули калибровать. Мешкотно это. Да еще и последнии месяца пули совсем не производили, и этот небольшой бой сократил запасы винтовочных патронов. Надо будет налаживать массовое производство, в гальваническом цеху делать участок по меднению пуль. Единственно — можно частично совместить получение чистой меди с покрытием пуль.

Ну все — по пулемету решили, производственные планы расписал. И вызывал Акима для разговора с глазу на глаз.

Выслушал его подробный доклад, сдерживая себя. Но Аким заметил мое состояние, и скомкал конец повествования.

— Ты понимаешь что чуть не угробил две роты наших солдат? Вместе с собой. Ты почему никаких препятствий татарам не предусмотрел? Только оврагом фланг прикрыл.

— Так ты же сам сказал, что с такой огневой мощью никакая конница не страшна. А они вон как — чуть не стоптали.

— А ты почему их издалека фугасными снарядами не закидал? Спугнуть он боялся!

— Стой, Командор! Тут смотри как: да, я их ближе подпускал, чтобы пулемет спытать. Но и фугасами этими тут стрелять, дело такое — лошадей испугает, а урону — чуть.

— Это почему же?

— Я давно заметил: когда земля мягкая — луг там, или поле — снаряд в землю успевает зарыться. И взрыв только землей кидает — осколков мало. И убивает только одного-двух ближайших. Может еще ранит кого. И все.

— А когда твердая?

— Чуть лучше, но не намного. Раненых больше, а убитых не сильно больше.

— Так ты хочешь сказать что наши 65-мм ОФСы малоэффективны?

— Не! Если перед конницей такие взрывы, то татары завсегда отворачивают. Если взрывов много. Это если не ордынцы. Лошадей пугать — самое то.

— Лошадей пугать...

— Вот картечь их хорошо косит. Если с расстоянием угадаешь. Я там смотрел — по несколько всадников на месте падало, в дырках все. А сколько еще раненых дальше пошло. Картечь — хороша. Жаль, далеко не бьет. Вот из-за этого и близко подпустили.

— И что, татары сразу отвернули? Как пушки стрелять стали?

— Да. После первого же залпа начали отворачивать. Но такую тучу разом не повернёшь. Мы им навстречу еще залп дали, потом они боком пошли, тут пушкари за ними не успевали пушки повернуть. Зато в догон два залпа дали. Всего шестнадцать картечных выстрелов. Правда, третий залп был контейнерами что сразу раскрываются, мы же думали что они ближе подойдут. Но тоже неплохо вышло.

— Странно.

— Что странно?

— Татары идут в атаку, но при первых же выстрелах пушек отворачивают. Они точно шли в атаку?

— Точно, а как еще. Ну собирались как-то долго. И разгонялись медленно.

— А если... После высадки, вы татарские дозоры видели?

— Не, не видели. Но они были где-то далеко. Про нас же они узнали.

— Да-ле-ко. Пушки мы всегда лошадями возим.

— Ну сейчас без лошадей. А ты видел какой высокий борт у фрегата! Попробуй туда коня затащи!

— Да я не про то! Пушки без щитков были?

— Щиток только у одной пушки, но мы его на фрегате оставили, и так тяжело.

— Смотри: вы пушки руками тащили, без лошадей. Татары вас издалека 'срисовали'. Могли они пушек не заметить?

— Да запросто! Пушка без щитка и лошадей как половина телеги. Ну может чуть больше. Передок тоже не брали, снаряды в ранцах несли.

— Они думали, что у вас нет пушек. Легкая добыча. А когда грянул первый залп — тут же отвернули. Про пушечную картечь все знают. Даже не так: они даже в бой не вступили. А то что потеряли три сотни — узнали позже, да и немного это для такого войска.

— Двести сорок четыре. Убитых и добитых.

— Вот. Встали они там, вдалеке, а тут вы на них сами поперли. Татары не стали с вами связываться. Посчитали невыгодным.

— Так что? Мы их победили, а они не воевали?

— Получается так.

— Ты эта... Ты так нашим не говори. Ладно? А то ...

— Да я понимаю.

— Слушай! Что еще заметил! Мы же по татарам в догон стреляли, я стрельбу не задробил сразу. Так солдаты кто как стреляли. Прицел на винтовках на пятьсот можно поставить, дальше — никак.

— Ну да, с открытого прицела на пятьсот метров с трудом во всадника попадаешь. Дальше — оптический прицел нужен, да и кучность у винтовок так себе.

— Ну вот, а я видел убитых в спину татар и на семьсот метров, и на девятьсот. Немного, но есть. Получается, по такой толпе можно и на километр из винтовок стрелять. Или даже дальше. Не обязательно в кого-то целиться, наугад можно. Вот были бы прицелы до тысячи метров размечены, мы бы больше татар побили.

— Э-э-э. Ну да. Можно.

Вот жеж я тормоз! Я же знал про это. Но вот уперся в целевую стрельбу, и раз солдат во всадника далее пятисот метров попасть не может, то и стрелять незачем. А про стрельбу по групповой цели забыл. Это вроде как дальность действительного огня. Еще там была прицельная дальность, но это какая-то формальная дальность. Или я путаю? Ну почему я не мотострелковый офицер был! А люди мне во всем верят — 'Командор все знает!'. Так в этом бое на грани поражения надо меня винить в первую очередь, а я Акима тут хотел 'построить'. Хотя и он тоже хорош. Надо тоже головой думать. Или он приказ выполнял? Что-то голова кругом идет.

'Почему я не офицер был!' А офицер бы паровую машину и не построил бы. И химию бы так не знал. Каждый должен заниматься своим делом. Но это не про меня. Как применять новые оружие и технику — лучше меня никто не знает. А я ... сам толком не знаю, как правильно. Больше по фильмам и книгам.

Что же делать? Надо быть осторожнее в своих приказах и суждениях. Если есть сомнения в своей правоте — не давить авторитетом, привлекать людей, советоваться, думать, моделировать.

Что-то пауза затянулась.

— Ну как тебе пулемет?

— Ух! Жаль сломался быстро! На шестом магазине встал. Но успел поработать. Я ж специально ему левый фланг отдал, ходил потом смотреть. Интересно — стреляет наугад, а попадает. Только патронов жрет! Вот патронов жалко. Если патронов не жалеть, то надо десяток таких пулеметов. Или два десятка. Вот тогда — да! Любую конницу залить свинцом можно. И к пулемету трех солдат хватает. Или даже двух. Это двумя взводами можно обойтись.

— Стоп! Стоп! Мы уже понадеялись так на огневую мощь. Рискованно это. Тут системный подход нужен.

— Но ты же сам говорил!

— Ну ...

Вот они, мои косяки. Интересно, еще будут?

— Ну ... и как свинцовая картечь себя показала?

— Хорошо бьет, лучше чугунной. Даже те картечины, что в пушке сминаются дырявят сильно.

— И сильно сминаются?

— Вот что же и раненых лошадей привёл, из мяса все вырезали. Ну винтовочные пули — то понятно, интересно было на картечь посмотреть. Особливо на ту, что в кость не попала, в мякоти была. Были и совсем круглые, но чаще смятые, как эти ... как кубики стали. И кажется, что картечины, пересыпанные песком, мнутся меньше, нежели пересыпанные опилками.

— Пробивает как?

— Брони пробивает хуже стальной картечи, плющится. Но у татар броней мало. А по мясу разницы нет.

— А слипшихся картечин не было?

— Не, не видел. Может и было, но никто не видел. Песок помогает, наверное. Так что свинец в 65-мм пушках себя оправдывает, картечин и больше, и летит лучше стальной. Вот еще летела бы на километр. Может, крупнее картечь сделать?

— Мне кажется, тут лучше шрапнель применить.

— Ты же сам говорил, сложная она и не эффективная в таком калибре.

Ну когда же закончатся упоминания моих ошибок!

— Сложная, да. Тут смотри, в чем дело. Трубка стоит на переднем конце снаряда, иначе как время-дальность менять. А вышибной заряд в донце. От трубки к заряду идет труба с быстрогорящим порохом, через весь снаряд. Там и так места для шрапнельных пуль мало, так еще эта труба место занимает. И порох этот, хоть и быстрогорящий, но дает заметную задержку. Из-за этого срабатывание на малые дальности не получить.

— Вон что.

— Смотри: картечь бьет до пятисот. Значит первая задача шрапнели — сработать на пятьсот метров и перекрыть расстояние пятьсот-восемьсот. Ну примерно. Но это если опять по такой же толпе стрелять, где большая точность не нужна. Зато какой урон — сотня пуль. Так?

— Ну да, так.

— А трубка с фиксированным временем срабатывания гораздо проще, и ее можно расположить в донце снаряда. Без огнепроводной трубы. Шрапнели влезет больше. Но главное — это много проще.

— А если враги дальше?

— Можно сделать с трубкой на восемьсот. Пока, думаю, этих двух номиналов хватит.

— Эх! Из малой пушки, да шрапнелью! — размечтался Аким — шрапнель она какая, враг ее не чует — взрывов больших нет. Могут стоять под обстрелом, пока раненые не заорут.

— Вот видишь, ты мне рассказал, что фугасы не очень хороши, так тут и шрапнель насочиняли. И про прицелы к винтовкам — правильно. Такие же прицелы и на пулеметы надо — патрон-то одинаковый. Хотя отличия будут. Прицела на километр хватит?

— Может полтора? Или, хотя бы, тысяча двести.

— Можно.

— И еще. Надо преграду в поле от конницы. Чтобы они замедлились, их тогда можно хоть тысячу перестрелять. Метров на триста. На двести могут стрелу докинуть, если луки хорошие будут, как у осман. Кстати, у убитых луки были не у всех.

— Так и раньше так было.

— Не. Когда против Менгли бились, только у тяжелой конницы в гвардии луков было мало. А тут у простых татар — копья. У половины где-то. И у части их — даже луков нет.

— Интересно.

— Вот и мне стало интересно. Поспрашал их. Говорят, что по деревням литовским полон собирать с копьём сподручнее. Воев там почти нет, а смерды могут вилы или топор поднять. Вот тут копье удобнее. Можно даже не убивать, а тупьем вдарить.

— Так они что, на вас как на смердов деревенских шли? Обнаглели!

— Э-э-э, не скажи. От стрел дальних можно щитами прикрываться хорошо. Но когда конница подходит на копейный удар, тут уже от умения каждого воя зависит. Еще и строй нужен, и пикинеры. Даже против таких простых всадников как Ширины. А у них какой перевес был. Но это если против обычного войска. У нас же еще почти полсотни карабинеров стояло наготове. Засыпали бы пулями таких копейщиков. Нам стрелы опаснее.

— Ты же про преграды начал.

— А, ну да. Если бы мы рогатками огородились, то можно было половину татар там же и побить. Но рогаток много надо. Если триста метров...

— Вы у оврага спину прикрывали, то полуокружность в километр выходит. Если в чистом поле встать — то два километра надо.

— Это же полбаржи кольев одних! Вот бы этот забор из проволоки с колючками, что у нас тут полуостров огораживает. Но его строить долго, да и проволоки много надо.

— Да, на такой забор шестикратно колючки надо, а лучше восьмикратно.

— У нас даже столько нету.

— Но можно сделать. Работа частично механизирована, ручного труда много, но справится даже рабочий третьего разряда. Но это не лучший вариант, ты правильно сказал — строить долго. Вот против пехоты есть такой 'спотыкач' — колья до колена, в три-пять рядов, на них колючка. Но не внатяг, а свободно, иные даже петлями. Пехоте такое препятствие пройти быстро не получится. Не натянутую проволоку саблей еще не сразу разрубишь. А под обстрелом совсем плохо им будет. Но как конница по такому пройдет — не знаю. Кто-то точно запнется, а кто-то проскочит. А если их много, то проскочит много. И расход проволоки большой, больше чем на забор.

— Ох! Не, надо другое.

— Есть спираль. Там тоже расход большой, но ставится и снимается быстро. Еще можно на рогатки колючку натянуть. Отличная преграда — но и кольев и проволоки много надо. Можно даже просто ежи из трех кольев колючкой обмотать. Еж — самая простая опора. И его просто так не сломаешь. Кол, вроде, проще. Но его надо вкапывать или вбивать, а это не всегда возможно. И столб можно завалить. А еж поставил — убрал. А если еще немного прикопать или вбить его колья, то сносить его трудно будет.

— Это вот так три кола?

— Да.

— Да, как подпорка — просто и надежно. Но вот проволокой обматывать — много надо.

— Ну тогда самый экономичный способ — ставить голые ежи метра через три-четыре. Если между ними повесить даже одну нитку колючки — конница сразу не пройдет. Пока не порвет. Только если снизу подлезут.

— Не, не подлезут. Татары пешком не ходят.

— Еще лучше. Пустим две нитки — по дальнему и ближнему краю. Одну нитку лошадь просто сходу порвет. Хотя, если не натягивать — может не порвать. Но две нитки точно надо. Вот это минимально рабочий вариант получается. На полное кольцо надо четыре километра колючки и пятьсот ежей. Полторы тысячи кольев. Колья толстые не нужны. А колючки можно больше потом добавлять, как еще сделаем.

— Все равно много дров, несколько возов.

— Но не половина баржи рогаток же! Пробовать надо.

— Надо.

Помолчали. Думаем.

— Знаешь, Аким, ты если какой недостаток увидишь — сразу мне говори. Вот так, с глазу на глаз. Я хоть многое знаю, но не все. Особенно — как воевать.

— ?!

— Да, а это очень важно. Понимаешь, я знаю как сделать эти все винтовки, пушки, корабли. Но как правильно ими воевать — знаю не очень хорошо. А некоторые вещи совсем не знаю. Так что тут надо нам вместе думать. Вот мы солдат тренируем?

— Ну да — тяжело в учении, легко в бою. Ты же сам ска...

— Да, я это сказал. И еще повторю. Но тренироваться надо не только солдатам, но и командирам, офицерам.

— Да мы все тоже бегаем и стреляем. Сам знаешь.

— Я не об этом. Надо тренироваться командовать — руководить своим подразделением в бою. Сначала надо с офицерами смоделировать все основные боевые ситуации. Все продумать — как действовать. Вспомнить весь прошлый опыт, я тут как смогу — помогу. Продумать и со стороны врага, сыграть за него. Надо выявить все возможные уязвимости и недостатки. Потом отработать с солдатами. И если в реальном бою эта тактика успешно себя проявит — записывать и заучивать офицерам.

— Так вот почему ты сказал, что нужна 'маленькая победоносная война'.

— Да. И она показала, что так как было — делать нельзя.

Не стал я наказывать Акима, тут и моей вины много. Это будет урок нам обоим. Такой отрицательный опыт намного важнее опыта победного. И нам повезло что этот опыт мы не оплатили кровью, и сам Аким эти знания получил живым и здоровым. Опыт военного командира — дорогого стоит.

Я как-то слышал выражение, что обучение одного генерала стоит двух дивизий. Жизней двух дивизий солдат! Я тогда очень возмутился этому цинизму. Но сейчас начинаю это понимать. Тренировки и учения — это хорошо, но научится воевать, без реальных боев — нельзя. Опять возвращаюсь к поиску баланса между боевым опытом и потерями.

Акима не наказал, но внимательные люди заметили, что не последовали и награждения. Хотя о победе над татарами было объявлено.

В цеху по производству аккумуляторов пришлось создать участок по их ремонту. Стало появляться много аккумуляторов, которые 'не держат' заряд. Причин тому было несколько. На самых первых аккумуляторах начала осыпаться активная масса. Не так чтобы сильно, но иногда отлетала целыми кусками. Свинцовый лист слишком гладким оказался. Сделали мелкую перфорацию. Только не так просто — после игольчатого валика лист опять пришлось ровнять на гладких валках, чтобы выровнять, и отверстия опять затянулись. Но удалось наладить ровный лист в мелкую дырочку. Активная масса стала держаться лучше, и даже чуть выросла емкость — масса отверстия заполнила.

Аккумуляторы стали работать неплохо, я даже собой возгордился. Но потом пошли в ремонт батареи с мизерной емкостью и совсем без напряжения. Причем это, в основном, мелкие батареи — от фонарей. Сульфатация блокировала часть активной поверхности. А если кристалл сульфата свинца разрастается особо сильно, то он замыкает собой пластины. Сразу минус два вольта в батареи.

Производство аккумуляторов нам дается нелегко. Мало того, что надо изготовить рулон из двух листов чистого свинца и сепаратора, редянки, проклееной карболитом. Еще корпус — керамика или карболит. Но при этом у нас обе пластины получаются отрицательные — из чистого свинца. А у заряженного аккумулятора положительная пластина должна быть покрыта оксидом свинца. Для чего надо провести формовку пластин, путем многократного заряда и разряда. При котором важно контролировать напряжение ячеек и плотность электролита. Процедура длительная, но получить активную массу из оксида свинца другим способом у меня не получилось.

И вот, после стольких усилий, аккумулятор выходит из строя. Нет, образование сульфата свинца это нормальный процесс. Но образование губчатого сульфата. Кристаллический сульфат свинца плохо растворяется, снижается активная площадь. На поверхности пластины он преграждает путь электролиту вглубь активной массы. С такой сульфатацией надо бороться.

Но хорошо, что эта кристаллическая сульфатация — обратимая. Опять циклирование заряд-разряд, но уже в другом режиме. Контроль и корректировка электролита. Это если нет замыкания между пластинами. Сульфатация возникает если сильно разрядить аккумулятор, менее десяти с половиной вольт для двенадцативольтового. А если еще и долго хранить в разряженном состоянии, то кристаллы сульфата свинца начинают расти, что уменьшает обратимость процесса и может привести к короткому замыканию пластин.

За большими аккумуляторами, судовыми или заводскими, присматривают или аккумуляторщики или электрики. Контролируют напряжение разряда, стараются как можно быстрее зарядить после разряда. А мелкие, 'фонарные', аккумуляторы часто разряжаются 'в ноль', долго остаются разряженными. Так батареи 'умирают'.

Но сульфатация обратима как раз из-за нашей примитивной конструкции пластин. Рулонная конструкция позволяет использовать очень мягкий свинцовый лист. Тут не нужно легирование свинца, которое применяют для классической конструкции решётчатых пластин. Там, для повышения прочности добавляли сурьму. Но из-за примеси сурьмы идет усиленное 'кипение' — выделение газообразных водорода и кислорода. Электролит убывает, надо часто доливать дистиллированную воду. Кроме того, идет усиленная коррозия положительной пластины, отложение металлической сурьмы на ее поверхности.

Придумали легировать кальцием вместо сурьмы — 'кипение' сильно уменьшилось, доливать воду можно гораздо реже, уменьшился саморазряд. Но при глубоком разряде образуется не только сульфат свинца, но и сульфат кальция. А он не растворим — процесс необратим совсем. Несколько глубоких разрядов свинцово-кальциевого аккумулятора — и его емкость падает в несколько раз.

Хорошо, что это не про нас. Ни сурьмы, ни кальция в наших батареях нет. Но такая быстрая, хоть и обратимая, сульфатация аккумуляторов — удручает. А ведь я собираюсь делать мобильные ламповые радиостанции. А там анодная батарея состоит из шестидесяти элементов! Мы сделали только одну — труд титанический. Формовать, контролировать, перекоммутировать. Причем заряжать, желательно, не всю последовательную батарею. Надо делить на части, идеально — каждый элемент отдельно. Потому как, при КЗ в одном элементе — остальные будут перезаряжаться, выкипать.

Мы делим на десять двенадцативольтовые батарей, и заряжаем их одновременно, параллельно. Эксплуатировать батареи в параллельном подключении не желательно, но заряжать с контролем напряжения — даже лучше, чем последовательную батарею на сто двадцать вольт.

А ведь при эксплуатации батарейных радиостанций вдали от генераторов, аккумуляторы будут часто разряжаться 'в ноль'. Что-то мне становится жалко таких трудов по созданию таких аккумуляторных батарей. Надо что-то другое.

Тут нужен либо аккумулятор не боящийся глубокого разряда, либо простая 'батарейка', первичный химический источник тока. Причем оба варианта уже нам доступны. ХИТ даже возможен в двух вариантах — угольно-цинковый и воздушно-цинковый. Хотя для угольно-цинкового нужен деполяризатор из оксида марганца, так что он по сути марганцево-цинковый. Но химически чистый марганец мы еще не получали. Для металлургии используем обогащенный шлак — смесь силикомарганца, ферромарганца и кучи примесей. Выделить из этой смеси марганец можно, но это либо электроплавкой, либо гальваническим способом, с расходом серной кислоты. Слишком сложно, не стоит оно того.

Воздушно-цинковый элемент доступнее, но у него большой саморазряд. Воздух, попав на положительный электрод, продолжает 'работу', даже при отсутствии электрического тока в цепи. Положительный электрод пассивный, из графита. Попробуем применить антрацит, у него сопротивление большое, но у анодной батареи токи небольшие, возможно, будет работать.

Но у ПХИТ один общий недостаток — расходуется металл, в данном случае цинк. Цинка у нас уже несколько тонн, но все равно жалко. Хотя цинк там не улетучивается, переходит в оксид цинка, накапливается в активной массе. Можно будет использованные батарейки перерабатывать вместе с рудой, там цинк восстановится до металлического состояния. Но все равно металл жалко.

Если заработает воздушно-цинковая батарея, то применение для нее найдется. Для коротких операций саморазряд не страшен. Можно войсковую разведку с радиостанцией заслать, или артиллерийского корректировщика. Вот здесь сухие батареи помогут, трудоемкость их изготовления должна быть значительно ниже, чем у аккумуляторов.

Хотя такие батарейки будут довольно тяжелыми, учитывая наши 'высокие' технологии. Поэтому надо бы разработать еще один проект — серебряно-цинковый аккумулятор. И цинк и серебро у нас есть, а достоинств у этого элемента много. Очень большие удельные емкость и мощность, высокая механическая прочность, малый саморазряд. Очень важный для нас момент — не боится глубокого разряда и хранения в разряженном состоянии.

Есть и недостатки — серебро это дорого. Еще его надо очень аккуратно заряжать, с контролем тока и напряжения. Но это укладывается в сценарий использования диверсантами и разведчиками. На базе правильно заряжаем, а в рейде можно не волноваться насчет глубокого разряда, лишь бы обратно привезли. Ну и малое количество циклов, менее сотни — для военного применения терпимо.

Вот как раз военные в моей реальности эти аккумуляторы очень любили, они же денег не считали. Причем использовали даже в режиме одноразовой 'батарейки' — например, в торпедах с электроприводом. Серебряно-цинковые аккумуляторы стояли на первом спутнике и на первом луноходе. Если на луноходе аккумулятор подзаряжался солнечной батареей, то на спутнике был опять в одноразовом режиме.

Почитал еще, хороший аккумулятор. Один момент есть — серебряный электрод должен быть отделен от электролита мембраной из целлофана. Цинковому электроду достаточно целлюлозного сепаратора, а вот серебру подавай целлофан. Большинство пластиков водонепроницаемы. А целлофан, без улучшающих добавок, немного пропускает. Вот меняя толщину и количество добавок можно добиться ионной проницаемости. В качестве добавок — глицерин и фенолформальдегид, оба вещества нам доступны.

Целлофан это листовая/ пленочная вискоза. Раствор целлюлозы. Я давно над искусственным вискозным волокном думал, трудная технология. Если первый этап — обработка едким натром, хоть и имеет свои тонкости, но выполним. То на втором этапе идет обработка сероуглеродом. Он мало того что ядовит, так еще и взрывоопасен. Установка должна быть герметичной. И очень много всяких тонкостей во всех процессах — температура, давление, процент отжима, скорость подачи. Фильеру, желательно, из платины. Не, не потяну.

Но целлюлозу можно растворить еще и по-другому — в сложном растворе веществ, где самое ценное — соли меди и аммиак. Ценное, потому как эти вещества уходят в раствор в процессе получения волокна/пленки. И если соли меди, большей частью, можно вернуть в производство, то большая часть аммиака улетучивается. Так что для нас это будет обмен аммиака на целлофан. Аммиак тоже токсичный, но человек чувствует малейшее содержание аммиака в воздухе, так что технику безопасности соблюдать будет проще.

И аммиак у нас есть — несколько бочек нашатырного спирта, один из продуктов коксохимии. Было гораздо больше, часть потратили на эксперименты (азотная кислота не получилась), а остальное просто сливали, бочек не хватало. Вот и пригодился аммиак. Только у нас он жиденький, менее десяти процентов аммиака. Придётся проводить ректификацию, делать колонну специально для него. Для получения медно-аммиачного раствора целлюлозы нужна концентрация около двадцати пяти процентов.

Теперь надо распределить — кому, что делать. У Антипа большой опыт по ректификационному разделению бензольной группы, вот пусть и занимается повышением концентрации раствора аммиака. Но пока целлофана нет, серебряно-цинковым аккумулятором заниматься смысла тоже нет. Попробуем сделать воздушно-цинковый ХИТ, он самый простой получается. Выбрал очередного пацана, у которого химия и физика хорошо идут. Для начала послал его на практику в цех по производству свинцово-кислотных аккумуляторов. Параллельно начал ему объяснять теорию гальванического элемента, и конкретно воздушно-цинкового, максимально подробно. Нарисовали конструктив — классический цинковый стакан. Но пусть сначала всю технологию свинцовых аккумуляторов изучит и пощупает, может хоть какие навыки технолога проявятся.

Но тут вернулся Антип:

— Та же проблема, холода у нас нет. Аммиак при такой жаре улетучивается.

— Как! Опять?

— Ну.

— Где же холод взять? Зимы тут не будет.

— Капитан 'Зевса' говорит, что на том острове, где воду берем, видно гору. На той горе, на вершине, всегда снег лежит. Даже жарким летом.

— Остров. Сицилия? Гора. Этна! Точно! Самый высокий вулкан в округе. Там и вправду снег всегда.

— Во. Значит не врет.

— Не врет. Но как ты себе представляешь это? Во-первых — там высота более трех километров. Туда просто так подняться нелегко. А ты предлагаешь поднять ректификационную колонну и бочки с нашатырем. А во-вторых — там арагонские бароны. Мы там из реки воду набираем, так они норовят с нас оплату за это взять. А попади к ним в руки — до нитки разденут, и ничего им за это не будет. У них там абсолютная власть на своей земле.

— Да уж. И что делать?

— Слушай, а в воде аммиак хранится, не испаряется. Хотя у него температура кипения минус ...

— Минус тридцать три.

— То есть газ, растворенный в воде. Но при нагреве быстро выходит из раствора. Понимаешь?

— Из горячего раствора уходит. А в холодный приходит?

— Приходит, если над раствором будет высокое парциальное давление. Помнишь, я объяснял, что это такое.

— Ну да.

— Берем две реторты, соединяем их трубкой сквозь пробки. В обеих наш жидкий нашатырь. Одну реторту нагреваем, другую охлаждаем. Если ночью, мокрыми тряпками, на ветерке — сколько будет?

— Меньше двадцати пяти градусов, может и двадцать.

— Во. Но первую сильно не греть, чтобы вода не испарялась, градусов шестьдесят хватит. Над поверхностью растворов будет повышенное парциальное давление паров аммиака. Но для холодного раствора это будет заметно выше нормы — аммиак начнет растворятся в холодном растворе. Концентрация будет расти.

— Точно?

— Должно. Надо пробовать. Только не забудь про рост давления от нагрева. И этот газ нельзя выпускать — это ценный аммиак. Попробуй вторую реторту побольше, но нашатырь на донышке. И нагревать медленно. Не забывай про токсичность.

— Да я помню. Воняет он дюже.

У нас же в Поти были большие поля картошки и пшеницы. Когда война с османами началась, мы из Поти свой гарнизон, в количестве отделения, убрали. И старались внимание осман к этому району не привлекать. Но и османы близко к берегу не подходили, опасались нашей корабельной артиллерии.

Но через речку от Поти, древнее поселение Фазис. Османы его разграбили, пока корвета поблизости не было. Но так, по-быстрому, вдруг корабль вернётся. Наши посевы тогда еще только росли, и осман не заинтересовали. Потравили только немного. Расположились османы в другом селе на Риони, в полусотне километров от берега.

Потом заключили мир. А у нас картошка давно созрела, и пшеница на подходе. Подготовили целый десант — собрали всех греков сельхозрабочих, им еще помощников взяли. На барже с конями, косилками, плугами высадили в Поти под прикрытием корвета 'Арес' и начали уборку.

Но в срок не получилось, провозились долго, перестояла пшеница. Еще дожди зачастили. Смогли собрать только четверть урожая, да и то мокрое. Высушили, конечно, но сказали, что такое зерно только на муку, всхожесть будет плохая. Вот так, а ведь это было самое большое наше пшеничное поле. Близ Ло Вати тоже было поле, но его вытоптали в войну, и по условиям мира эта земля османам перешла. Нормально убрали пшеницу только в Адлере и Мавролако, но там мало. Хорошо, что в Адлере была вторая делянка с сортовой пшеницей из двадцать первого века, опять всю на семена пустим, но теперь можно будет ею засеять большую площадь.

А картошка нормально, хоть и около месяца перестояла. Уже вся ботва засохла и упала давно, местами и не видно где росла. Но картошка приличная, вторичных ростков не было. Всхожесть тоже будет хуже, но на посадку у нас другая есть.

Картошки много собрали, более четырехсот пятидесяти тонн. Баржу в Мавролако дважды гоняли. И это только из Поти, а еще в других городах есть посадки, хоть и поменьше. В Шахтинске и в Воронеже только осенью урожай будет, там не субтропики. Причем в Воронеже посадили много — но сколько точно — не известно. Сажали глазками, 'кусочками', золу подсыпали. Вложились максимально — куда столько? Это у Федора много свободных рабочих рук оказалось. Картошку сажать и бабы с детьми могут, надо только научить и присматривать. Так что в этом году у нас картофеля ожидается хорошо за тысячу тонн.

Но с пшеницей плохо вышло. И сеяли мало, да еще и убыль такая. Мы и так планировали закупать пшеницу, теперь придётся закупать много. Самая выгодная в Египте, у мамлюков. В Александрию отправились приказчики на двух шхунах — зерно много места занимает, а пароходов свободных нет. Еще им заказал соды купить — вещь нужная и недорого. Надо правильную печь для стекла построить, непрерывной плавки. И можно будет тоннами производить — хорошая статья доходов.

Окрашенные ткани в Египет повезли. Это только у мамлюков желтая ткань продается лучше сиреневой, это у них цвет флага. Патриоты такие.

Ночью меня будят — срочная телеграмма с Родоса. Это туда вернулись приказчики на двух шхунах из Египта. Рассказывают: пришли они в Александрию, выгрузились, по рынку прошлись. Тут к ним опять подходят таможенники, но уже усиленные воинами. И говорят что у вас, то есть у нас, нет разрешения на торговлю. Никогда такого не было, и тут ... Всегда просто пошлину оплачивали, и торговали. Ну один раз пытались торговать запрещенным там огнестрелом. Но это было давно, после этого не раз тут торговали.

Приказчики их спрашивают — какое разрешение? Кто выдает? Мы сейчас пойдем получать. Сколько стоит? Бакшиш?

Те ни в какую. Хотя поползновения были. Но с ними военный начальник какой-то. Строго отказывает — короче валите отсюда, мы вам тут торговать не дадим. И кто выдает разрешения — не говорит. А остальные толком и не знают о чем речь, только командиру поддакивают.

Думали — мало предлагают, анн нет — неприступен. 'Гребите, говорит, отсюдова'. Вспомнили про вымпел, что получили от венецианцев. Один флаг с собой у них был. Командир глянул на вымпел, задумался на несколько секунд: 'Приходить можно, торговать нельзя'.

Против власти не попрешь. Могли их пострелять там всех нафиг — а смысл? Торговать надо, а не воевать. Решили не обострять, еле договорились купить часть пшеницы — тонн двенадцать. Ни соды купить, ни красителей продать не дали. Поехали домой.

Вот это новости. Я со сна не сразу понял, что за выкрутасы. Мамлюки, а это были точно мамлюки, не разрешают с собой же торговать. Причем у нас желтая ткань, 'якорный товар', ни у кого такого нет. Но проявляют стойкость.

Пока с приказчиками решили идти к османам за пшеницей. У них хоть и немного дороже, но есть на продажу. Еще надеюсь на урожай пшеницы у черкесов, что живут между Таной и Мавролако. Но это позже будет.

Сеанс связи завершили, сели в штабе думать. Что за разрешение на торговлю? Никто не знает. Но по реакции на вымпел, подозреваем связь с венецианцами. У них же чуть ли не монополия на морскую торговлю. У кого бы спросить? Отбили телеграмму на Родос, сказали коменданту сходить к рыцарям, поспрашивать.

В Венеции же у нас есть агент. Купец сидит в маленькой лавке с видом на центральный причал. Просто записывает, что происходит важного или интересного. Периодически к нему приходит наша шхуна, привозит товары и инструкции, забирает отчеты. Еще и серебро забирает, он с прибылью торгует. Резерв денег у него есть, вдруг понадобится.

Но шхуна туда приходит с периодичностью в три-четыре недели, чаще не получается. А вдруг там что важное произойдет, а мы не знаем. Венецианцы для нас сейчас опаснее всех, хотя мы вроде как союзники. Но чувствую, подлость они могут совершить в любой момент, если подумают, что это сойдёт им с рук.

Надо посылать туда радиста с рацией. Мы как раз еще одну такую сделали, но только с двумя диапазонами — семь и двадцать мегагерц. Я думал послать радиста в Костантиниэ, но Венеция сейчас важнее.

Из радистов мы еще отбираем кандидатов для оперативной работы 'на холоде'. Тут важнее психологическая, моральная готовность. А научить стрелять из револьвера нетрудно, если время есть.

К рации прилагается наш единственный аккумулятор на сто двадцать вольт. Заинструктировали радиста не разряжать аккумулятор ниже десяти вольт на блок. Даже выдали стрелочный вольтметр, мы их уже научились неплохо делать. Ну и приняли меры для экономии времени работы на передачу. Взяли полсотни наиболее часто используемых фраз, и присвоили им числовые коды. Фразы надергали из старых радиограмм. А приемник транзисторный, работает на наушник, потребляет очень мало, да и к тому же от двенадцативольтового аккумулятора. Слушай сколько хочешь. В разумных пределах.

А у базовой станции на Лампедузе особых ограничений на время работы передатчика нет. Но связь на коротких волнах посредством отражения от ионосферы имеет неприятную особенность. Постоянно нарушается связь, происходит 'замирание'. Наблюдается две закономерности замираний — 'быстрое', пара секунд несколько раз в минуту. И 'медленное', несколько минут в течение часа или чаще. Но это в среднем, на разных частотах по-разному.

Поэтому радист в Венеции будет работать так: передает код фразы — букву и цифру, если такая фраза есть в кодовом списке. База повторяет код, если радист слышит тот же код, что и передал, то переходит к следующему коду или слову. В обратную сторону проще, база передает каждое предложение дважды, после такого блока радист дает короткий код подтверждения, что фраза понята. Это еще нужно для того, чтобы заметить медленное замирание. Тогда делают перерыв на несколько минут.

Еще радист будет участвовать в исследованиях прохождения радиоволн. Между Лампедузой и Венецией около тысячи километров. Для двадцати мегагерц это граница зоны молчания, а на семи мегагерцах может не хватить мощности при работе от батареи. Но у нас есть еще резерв — при работе с земли можно точно поставить направленную антенну, и на этом получить большой выигрыш в уровне сигнала. Отработали с радистами несколько вариантов стационарных антенн для каждого диапазона. Теперь надо испытать на большой дистанции.

В Венецию ушел 'Архимед'. Но он везет не одного радиста, еще едет Еремей. Сойдут на берег они раздельно, Еремей даже к той лавке подходить не будет. Походит мимо Дворца Дожей, понюхает воздух. Может и узнает чего-нибудь важного. Надо выяснить, кто это придумал — 'разрешение на торговлю'.

А ведь другие приказчики торговали нормально, никто им препятствия не чинил, только пошлины и взятки, как обычно. Из османской Греции много всего привезли: мед, фрукты сушеные и свежие, масло оливковое, масло виноградных косточек, серу контрабандную. Другой ходил в Тунис за финиками и изюмом — купил. И еще купил олова слиток. Олово довольно грязное, не хрустит. Потому и дёшево. Теперь приказчик переживает, что в олове половина свинца — товар не качественный. За такое и черный балл можно получить. Но олово сейчас в дефиците, османы все скупают. Они больше всех добывают меди, но олова на их землях нет, везут аж из Англии. Но тот араб говорит, что олово из Магриба, а это вот — север Африки. Что-то я не помню там месторождений олова, надо секретную карту посмотреть. Антип забрал слиток на проверку, кусок прогонит через электролиз — этот метод довольно точно состав сплава позволяет узнать.

Еще из Туниса привезли пробку, кору пробкового дуба, пластами. Много и недорого, видимо там где-то добывают. А то раньше привозили кусочками, хватало на пробки для химической посуды. Нет, разливать вино по бутылкам я не планирую, пробка имеет еще множество других применений. И первое, что изготовили под моим руководством — спасательный жилет. Из парусины, набитый кусками пробки. Отличная замена пенопласту. Еще и хороший теплоизолятор, более термостойкий, нежели пенопласт.

Спасательные жилеты нужны для абордажников. У нас уже было два случая, когда абордажник падал между кораблями, и камнем уходил на дно. Слишком много на них железа. Плюс еще одежда, и такой вес утянет на дно даже опытного пловца. Причем оба несчастных случая были на тренировках, что обидно. Теперь все будут в спасжилетах. И матросы при проведении швартовых работ тоже.

А меня мастера в промзону тянут, кто советоваться, кто хвастаться. Но сначала надо разобраться в проблеме. Сразу на двух десятках винтовок начались осечки. Причем все они новые, сделанные недавно. Во всех отказах проблема с боевой пружиной, на одних винтовках пружина села, на других — лопнула.

Обычно мы все пружины делаем увеличенные, чтобы не было больших деформаций металла пружины. Если одновременно увеличить и толщину проволоки и диаметр ее навивки, то можно получить те же жесткость и ход пружины, но напряжения в металле будут гораздо меньше. Но в винтовке боевая пружина находится внутри затвора, и габарит пружины намного увеличить нельзя. А получение точных марок сталей для нас все еще лотерея. Видимо, эта порция стали получилась с меньшим содержанием углерода, но это не распознали. Изготовленные пружины сначала работали нормально, но если оставить винтовку со взведённым ударником, упругая деформация пружины начинает переходить в пластическую. Пружина 'садится'.

А те пружины, которые лопнули, явно сделаны из стали с избытком азота. От него сталь делается тверже, но более хрупкой. Вот и лопаются пружины.

Нужно повышать качество стали, хотя бы для таких ответственных деталей. Я же думал про кислородное дутьё. Нужна установка для получения кислорода термодинамическим способом — детандер. И большинство деталей и узлов для его сборки у нас есть. Из простейшей паровой машины делаем воздушный компрессор, тут даже не нужен золотник, достаточно обратного клапана. Сначала надо воздух сжать, он от этого нагреется. Воздух надо остудить в теплообменнике 'воздух-воздух' или 'воздух-вода'. Такие у нас есть — конденсаторы, морские или сухопутные. Но тут пошли отличия, детандеру нужны большие давления, десятки атмосфер. Цилиндры с поршнями такое выдержат, для достижения нужного давления можно применить двухступенчатое сжатие. Но конденсаторы на такое давление не рассчитаны. Но нам не нужна высокая производительность, это не паровая машина. Теплообменники можно сделать небольшими, но из прочных труб.

Сжатый воздух, охлажденный до температуры окружающей среды, надо подать на вход паровой машины вместо пара. Машину надо чем-то нагрузить. Поставим генератор, пусть аккумуляторы заряжает. Воздух, расширяясь и совершая работу, будет охлаждаться. Тем сильнее, чем больше перепад давлений. Наша цель — получить температуру около минус двухсот цельсия, когда азот и кислород становятся жидкими. Тогда их можно разделить, используя разность температур кипения. Вроде не сложно, только вызывает сомнения достижимости столь низких температур. Надо продвигаться по этапам: сначала компрессор, потом теплообменник, далее расширительная машина.

Отличная новость — стеклодув смог сделать тонкий длинный капилляр. Ртутный вакуумный насос Шпренгеля у нас снова работает. Возобновляем производство радиоламп. Те двенадцать экспериментальных вариантов тетродов дали нам некоторое понимание зависимости характеристик от конструктива арматуры лампы. Но, похоже, что мы слишком увлеклись погоней за максимальным анодным током. Большой анод, а главное — большой катод. Который требует много вольфрамовой проволоки, запасы которой тают на глазах. Эти тетроды получились генераторными лампами, применительно к нашим условиям. За счет размеров электродов не только дают большой ток, но и выдерживают относительно большую тепловую мощность. Не ГУ-81М в четыреста-шестьсот ватт, конечно, но это наш самый мощный и удачный вариант. У тетрода характеристики не так критично зависят от зазора между катодом и управляющей сеткой. Еще и в телеграфном передатчике лампа работает в режиме, нетребовательном к ее частотным характеристикам. Теперь попробуем повторить наиболее удачный вариант конструкции арматуры. Одну закономерность сразу заметили — надо экранирующую сетку мотать с тем же шагом, что и управляющую сетку, чтобы витки были точно друг над другом. Похоже, что так уменьшается вредное действие второй сетки.

Но еще хочу сделать и другой вариант лампы. Тоже тетрод, но меньшего размера — усилительный. Не для усиления телеграфного сигнала передатчика, а для усиления слабых сигналов низкой и высокой частоты. Тут большой анодный ток не нужен, соответственно и большие размеры катода и анода не нужны. Сделать лампу более компактной — второй вопрос, мне сейчас важна экономия вольфрамовой проволоки.

На корпусе нового сторожевого корабля морского класса высохла краска, а я, наконец-то, определился с его именем. А то маляры ходят кругами и ворчат — не могут работы завершить. Решил дать ему имя 'Цербер'. Корабль небольшой, на целого бога не тянет. Но Цербер тоже входит в греческий пантеон, трехголовый пес-монстр. Сын Тифона и Ехидны, внук Тартара и Геи. Брат Сфинкса, Гидры и других монстров.

Пес — сторож, все соответствует. Будет патрулировать окрестности Лампедузы, охранять. Покрашен коричневой масляной краской из смеси льняного/конопляного масла и масла из виноградных косточек. Свинцовый сурик является одновременно сиккативом и пигментом, еще он уменьшает обрастание днища. Наша любимая корабельная краска.

Белая надпись сделана масляной краской на чистом льняном масле, потому как цинковые белила — слабый сиккатив. Еще и эта белая краска слегка желтит, но на фоне красно-коричневого борта это не заметно.

День спуска 'Цербера' на воду превратили в праздник с праздничным столом, песнями и фейерверками. Бабы и девки нарядились во все самое лучшее, все увешаны нашей новой бижутерией — серьги, броши, колье из цветного стекла. Ярко, цветасто. Возможно, даже красиво. Через эту бижутерию довольно много денег вернулось в казну. Но и отношения в семьях улучшились, это не менее важно. Еще шляпки и зонты от солнца. Мужики в мундирах. Смотрю я на это все, и совсем не ощущаю пятнадцатый век. Морской курорт конца девятнадцатого века. Только фасоны платьев совсем другие, много проще. Я в сфере моды сильно не прогрессорствую. Обойдутся пока.

Но и манеры сильно отличаются, видно, что из крестьян. Никакого хруста французской булки. Хотя стихи многие знают. Но люди простые и искренние. Улыбаются только если им радостно, а не все время, как 'в европе' двадцать первого века. Но самое главное — нет страха в глазах. Вот этот прогресс — дорогого стоит.

А так — скучно на острове, не хватает людям зрелищ. Если бы не ежедневный обмен новостям между нашими городами, совсем бы закисли тут. Уже целый ритуал сложился. За ночь приходит много телеграмм, их сортируют на служебные и новостные. Я их просматриваю во время завтрака, подтверждаю, какие можно 'отдать в новости'.

Одной общей столовой у нас нет, в центральной столовой на берегу ест всего около четверти населения Лампедузы. Жители морских домов едят в своих столовых на верандах, на самом верху. Но центральная столовая это часть огромного навеса, там стоит много лавок, из расчёта на всех жителей. Это наш зал собраний, без стен. Висит большая карта, где отмечены все наши города, чтобы было понятней. После завтрака все там собираются, и кто-нибудь из писарей зачитывает новости, пришедшие телеграммами ночью. Новости из телеграмм-канала. Еще потом обсуждают. А вечером там же рассказывают что произошло за день на острове, и самое интересное уходит в рассылку. Правда, еще цензура вмешивается. Не все, что происходит на острове, надо знать в других городах.

Сторожевик сошел на воду легко, без проблем. Он раз в десять легче фрегата — такая мелочь. Но люди бурно радовались, это наш первый корабль, построенный на Лампедузе. Пусть маленький и строили долго — но весь такой ровный, красивый и почти законченный. Даже часть кают отделали. Загрузим углем, водой, другими запасами — и можно испытывать. Потом еще месяц доделывать — но там совсем мелочи остались.

Первые испытания прошли у причала — 'бодали' стенку. Машина, вал и винт работают ровно, вибрация в пределах обычного. Мастера волновались за гребной винт новой формы, с тремя широкими лопастями. Мы же можем проводить только статическую балансировку. Но нормально, вибрация от него не чувствуется.

На следующий день 'Цербер' отдал швартовые и потихоньку прошелся по бухте. Бухта наша тесная, тут особо не разгонишься. Но я за этим всем наблюдаю с берега, на новый корабль меня пока не пускает моя охрана. Вот испытают его хорошенько, тогда можно. А пока — слишком велик риск. Ладно — не стал спорить. Так что основную информацию об испытаниях я получил из рассказов и докладов.

Ходили на малом ходу, бухта тесная, а выходить в море в первый же раз не разрешил им. Реакция на руль хорошая, корабль аж кренится на поворотах. Но это при работе от машины, поток воды от винта идет сразу на перо руля, и усиливает его действие. Еще надо будет проверить под парусами. Сегодня все проверят, завтра выйдут из бухты. Проверяют затяжку и работу не только всех узлов и механизмов паросиловой установки. Проверяется вся оснастка на корабле, все должно быть закреплено или надлежаще установлено. Даже такая небольшая качка это все выявляет.

Ходили в открытом море несколько часов, вернулись, наперебой все рассказывают. Самое главное — на полном ходу корабль получился очень быстрым. Еще бы, с частичной нагрузкой у него и шестидесяти тонн нету. Узкий и длинный — пирога. Возвращаемся к обводам галер.

При проектировании столкнулись с противоречием: надо обеспечить хорошую мореходность, сделали относительно высокий борт. Но корабль легкий, осадка небольшая. Увеличивать смачиваемую поверхность и возить лишний балласт тоже не хочется. Поэтому пришлось внимательно поработать с поперечным профилем корпуса, надо было получить достаточный запас метацентрической высоты — это превышение метацентра плавучести над центром тяжести. Но помогло то, что машина, котлы, водяные танки и запас угля являются хорошим балластом.

И первое плавание в открытом море подтверждает наши расчеты. Был весьма свежий ветер и приличная волна. Но 'Цербер' легко шел под любым углом к волне и ветру. Под невыгодными углами появлялись заметные крен и качка, но в пределах. Бортовая качка довольно большая, это не фрегат. Но качка меньше чем на 'Гефесте', хотя тот и тяжелее. Тут и правильный профиль мидель-шпангоута повлиял, и вспомогательные кили.

Вот из-за сильного ветра и волны не удалось точно измерить скорость. Но четырнадцать или пятнадцать узлов есть! С парусом более шестнадцати. Без машины и под парусом — четыре. Мало, но мачта одна. Для патрулирования вокруг острова достаточно. И Прохор говорит, что надо ставить гребной винт с бОльшим шагом, запас мощности у машины еще есть. Еще бы — одна из двух машин для корвета, а 'Цербер' легче его раза в три. И надо будет померить скорость в тихую погоду.

Четырнадцать узлов. Это от Лампедузы до Родоса менее чем за трое суток. Но это в крайнем случае, расход угля большой получается, крейсерская скорость у него одиннадцать-двенадцать узлов, но тоже неплохо. Земной шар стал еще немного меньше.

В Венеции радист построил антенны, произвел согласование с передатчиком. А это не просто, для наших радистов это целая наука. Учитывая, что из приборов у нас только газоразрядная лампа с усиками. Проблема еще усугубляется отсутствием коаксиального кабеля. Энергия от передатчика к антенне предается по симметричному фидеру, двум одинаковым параллельным проводам, разделенными керамическими вставками-изоляторами. Напоминает лестницу.

Волновое сопротивление такой линии намного выше, нежели у коаксиала. 200-600 Ом против 50-75 Ом. Для нормальной работы волновое сопротивление должно быть одинаковым у всех: у выходного контура передатчика, у фидера и у антенны. В простейшем случае применяют согласующий трансформатор, но это не совсем рационально. С передатчиком совсем просто, у него выходной контур содержит катушку для индуктивной связи с колебательным контуром. Просто увеличили количество витков в этой катушке.

У симметричного фидера есть и преимущество — его волновое сопротивление можно менять, изменяя расстояние между проводниками. Чем больше расстояние — тем больше волновое сопротивление. И тем меньше потери. Это еще один плюс, потери меньше, чем у коаксиала.

Ведь основная цель этих согласований волновых сопротивлений — донести энергию от передатчика к антенне с минимальными потерями. Получить как можно меньший коэффициент стоячей волны, КСВ. Идеальный случай: КСВ = 1. Если меньше двух, тоже считается неплохо. КПД передачи энергии к антенне, если сильно упрощать, равен КПД фидера в степени КСВ. Так что при низких потерях в симметричном фидере, общий КПД системы не так сильно зависит от КСВ. Но мы стараемся все согласовать.

С антеннами сложнее, тут надо либо ставить согласующий трансформатор, либо выбирать конструкции антенн с соответствующим волновым сопротивлением. Еще учитывать симметричность/несимметричность антенн. Но эти проблемы были на этапе конструирования. Радист же действовал по готовым инструкция и схемам, только подстроить согласование.

Со стационарными направленными антеннами на семи мегагерцах установить связь все равно не удалось, у анодной батареи всего сто двадцать вольт, мощность передатчика низкая. А на двадцати мегагерцах потери в нижних слоях ионизации атмосферы меньше, и довольно часто удается связаться после заката, окно на несколько часов получается. Работает батарейный передатчик! Без паровой машины и генератора. 'Без шуму и пыли'. Еще бы аккумуляторы получше сделать, этот у нас в единственном экземпляре.

И через новый канал связи Еремей передал сообщение. 'Венеция получила разрешение на торговлю с мамлюками от Римского Великого понтифика'. Интересно. Вот оно как здесь работает. Еще Еремей пишет, что в инцидент в Александрии, скорее всего, был устроен венецианцами. Сами бы мамлюки на такое не пошли. Ну я так и думал. Так что можно будет найти мамлюков, желающих торговать с нами. Попробуем в Каире, там рынок розничный, венецианцев меньше. Хотя, это означает дисконт в торговле, пусть и небольшой. Лучше бы все официально оформить.

Значит разрешение от Папы Римского. Сикст Четвёртый. Что там про него в историческом справочнике? Пытался создать из папства подобие монархии, для этого ставил кардиналами своих родственников. Как-то даже не оригинально. Следующий год у него будет насыщенным на события. В апреле попытается провести переворот во Флоренции, с целью захвата власти: 'заговор Пацци'. Попытка будет неудачной, в результате — двухлетняя война с Флоренцией.

В ноябре создаст папскую буллу, которой подтвердит создание инквизиции в Кастилии. Причем сделает это под давление Фердинанда Арагонского. Странно, получается, что будущие испанские короли — более ярые католики, нежели сам Папа. Или инквизиция всего лишь инструмент? Но то, что идет усиление католицизма, это однозначно.

Как это знание можно использовать? С буллой вариантов совсем не вижу, а вот попытка переворота — момент интересный. Но не скоро это, еще более полугода. Есть время и подумать, и подготовиться. Но торговать с Египтом надо сейчас, как бы получить разрешение на торговлю.

Надо написать письмо понтифику. Надо ему вежливо объяснить, что торговать мы сможем и без его разрешения, но уважая заведенные порядки, можем и платить пошлину за разрешение на торговлю. Если условия будут приемлемыми. Он человек неглупый и цивилизованный.

Еремей не оставляет своих привычек купца. Пишет, что встретил в Венеции ганзейского купца! Из Брюгге! Есть интересные предложения по обходу транспортной монополии венецианцев. Подробности позже, заряд аккумулятора экономят.

Прохор зовет, новая установка заработала, но есть проблемы. Поршневой компрессор он запустил довольно быстро, я только предупредил его насчет смазки. Надо минимизировать ее попадание в сжимаемый воздух, контакт концентрированного кислорода с углеводородными маслами не допустим.

Еще пришлось делать новый манометр на высокие давления. Сделали один большой и 'жесткий', где наш манометр на двадцать атмосфер разметил только первую четверть шкалы. Остальное пока будем только оценивать экстраполяцией.

Двухступенчатый компрессор дал более сорока атмосфер, примерно. Точнее — на такое давление настроили предохранительный клапан, сильнее качать пока боимся. Пока так попробуем. Затем сделали теплообменник из нескольких труб, шовных, сварных. Варили тщательно, давление держат. Трубы проходят через емкость с водой.

Паровую машину для расширения воздуха тоже пришлось делать заново. Машина однократного расширения, небольшая. Но все пары поршень-цилиндр, в том числе и в золотнике, тщательно подогнаны, давление высокое. Хотя в ДВС давления еще выше. Ну ладно, пусть будет, люди старались.

Отладили машину на малом давлении, работает хорошо. Тут удивляться нечему: машина простая, а наши мастера на них уже собаку съели. Стали увеличивать давление — машина в холостую резко обороты набирает, в разнос идет. Нагрузили генератором, дали полное давление. На цилиндре машины появился иней! А тут жара за тридцать! Из выхлопа вылетают мелкие льдинки. Работает! 'Делает холод'. Но раз! И встала. Остановили, посмотрели: цилиндр машины забит льдом. Воздух-то влажность имеет, и при охлаждении вода конденсируется и замерзает. И что делать?

Тут еще Антип пришел.

— Да зачем вам машина для кислорода! Его можно электролизом получать, вон резаки делают кислород и водород. А мне холод нужен. И для нитрования, и для формальдегида, и для аммиака.

Спорят с Прохором, каждый по-своему роль этой установки понимает. Попробуем, конечно, достичь температуры жидкого кислорода. Но даже если не получится, такой холодильник — машина по получению льда, нам тоже очень нужен.

Глава 36

Из Венеции прибыл Еремей, помимо политической разведки, он там торговыми делами занимался. Нам венецианцы сбивают цену покупки красителей. В больших объёмах, кроме них, покупали только персы и мамлюки. Но с персами что-то случилось — пропали, а от мамлюков нас те же венецианцы оттирают, откопали для этого свое разрешение на торговлю с Египтом. Продажи красителей резко снизились, сейчас торгуем окрашенными тканями с другими странами, но тут маржа много меньше, а возни-логистики — больше. Выручает, что мы в Средиземном море теперь ткани красим, логистика проще.

Еремей искал крупных производителей тканей из других стран, лучшие ткани делают в Брабанте, но торговля на севере Европы вся шла через Брюгге. Из этого города и был ганзейский купец. Рассказ купца мне Еремей изобразил подробно и с выражением.

— Брюгге на реке Звин стоит, не в устье, но недалеко от моря. Река неглубокая была, заиленная, морские корабли не могли к городу по реке подняться. Но три века назад разразился страшный шторм, а когда он стих, оказалось, что река от моря до Брюгге очищена от ила, и морские корабли могут подходить к самому городу. Это было не просто так, это был знак Господа! Это сама десница божья путь городу открыла. С тех пор все купцы пошли в Брюгге, и стал там рынок больше чем в Любеке, который раньше был главным Ганзейским городом.

Самый богатый рынок стал. Все, что в мире производят достойного для продажи, все это можно было купить в Брюгге. Самые красивые ткани из Брабанта и Эно рядом делают, но есть и товары из самых дальних стран: хоть финики из Магриба, хоть меха из Новгорода, хоть шелк и пряности из Индии. Купцы с английского острова тут тоже все торговали, им близко и удобно.

Тут Еремей свои мысли вставил: меха те скорее Московского княжества, он подробно за них расспрашивал. Причем даже так: меха из княжеств идут и через Новгород, и южным путем: Тана — Венеция или Генуя.

Вот такой был торговый город Брюгге. Но река продолжала нести ил, как с этим ни боролись, и через три века опять стало мелко. И последние годы из Средиземноморья в Брюгге ходят только венецианцы, на своих морских галерах.

— Я нашел такую в порту, осмотрел, пересчитал размерности. Длиной ровно как наш корвет, но большая осадка, большие трюмы. Берет на себя десять тысяч талантов груза! Получается, что водоизмещением больше корвета раза в полтора-два. Четырнадцать банок по три гребца с каждого борта — всего восемьдесят четыре. Вот и я подумал — мало! Еще и сидят хитро, банка стоит под углом, и у каждого гребца небольшое весло. И оказалось, что они в море ходят под парусами — три больших мачты. А на веслах только входят в бухту. Так что той галеры — одно название. Парусник это, самый настоящий. И гребцы там не рабы, воины они. Для охраны — почти сотня.

Вот и купец ганзейский говорит, что на таком корабле пройти через Море Мрака можно. Самые опасные места у берегов Галисии и Португалии. Там дует сильный ветер к берегу, поэтому приходится держаться от берега подальше, особенно ночью. Тут и спасают гребцы на морской галере. В проливе тоже опасно. В былые времена английский король выдавал каперские свидетельства против шотландцев. Но приватиры не брезговали и купцами из других стран. И до сих пор в проливе пропадают купеческие суда, особенно небольшие. Ганзейские когги меньше венецианской морской галеры в два-три раза. Охраны тоже много меньше. Но поговаривают, что и сами венецианцы приложили руку к пропажам ганзейских судов. Но доказательств явных нет. Море оно молчит.

К тому же в последнее время торговля в Антверпене стала обгонять торговлю в Брюгге. Голландцев стали поддерживать датчане, не по нраву им ганзейские порядки. А через Балтию можно ходить гораздо дальше на восток, там, в литовских и новгородских землях выгодно брать простой продукт — воск, пеньку. Еще в 1429 году Датское королевство ввело пошлину за проход через пролив Эресунн.

Ослабела Ганза. Жмут ее со всех сторон — Дания, Венеция, Антверпен. Хорошо что в Англии розы воевали, а франкский Людовик дворян к порядку приводит. Вот на них пока зарабатывает. Ищут с кем еще торговать.

— Ты знаешь, почем венецианцы наши красители в Брюгге продают! А знаешь, сколько там пудов красителей продать можно! Один раз сходить туда, серебра на два года хватит! Ведь пройдем Море Мрака? Наши корабли же самые лучшие? Говорят там волны с дом размером. Врут?

— Ну это смотря какой дом — вспомнил я свою воронежскую девятиэтажку — бывают и большие волны. И сильный ветер бывает. Фрегат там пройдет легко. Корвет тоже пройдет, поваляет его, но пройдет. Баржи с бригами точно не пройдут. 'Кронос' пройдет, если борта еще нарастить. Но это если сильного шторма не будет.

— А 'Цербер'? Ух и быстрый вышел!

— Да, с третьим вариантом винта шестнадцать узлов дает! Вот только краска с гребного винта по краям у него моментом облазит, крутится очень быстро. Придется ему бронзовый винт делать, расходы. Зато надолго хватит. Еще бы алюминиевую бронзу сделать, почти вечный винт получится.

— Ай, а и не жалко бронзы для такого! Так пройдет он в Брюгге?

— Мореходности для Атлантического океана у него хватит, а вот угля до Брюгге и обратно — нет.

— Океана?

— Океан — это очень большое море, во много раз больше Средиземного. А Атлантический ... В древности считали, что там, на краю света живут атланты. Атланты держат небо на каменных руках.

Не, 'Цербер' здесь нужен. Он вон как вокруг острова патрулирует. Три шхуны заменил. Да и корвет теперь можем от острова отпускать ненадолго.

— Но фрегат не отпустишь на север?

— Фрегат — точно не отпущу. Корвет. Корвет жалко гонять из-за пары тонн мовеина. Слушай, так у нас этих тонн и нету сейчас. У нас даже бензола столько нет. Давай не будем торопиться с ганзейцами, может там не все так замечательно, как он рассказал.

В Брюгге сходим обязательно, но позже. Подготовиться надо. У нас для этого даже корабля подходящего нет.

— Сделать как 'Цербер', но больше, чтобы больше угля влезло?

— Удлинить. Ходкость повысится, тогда в скорости много не потеряем. Если машину увеличить, то и прибавим. Но растет нагрузка на корпус, масса подрастет. Опять все по кругу. Но сначала его 'на волне' испытать надо. Все равно наши корабелы пока заняты другим проектом.

По нашей традиции, на следующий день после спуска корабля на воду, на слипе заложили следующий корабль.

У нас же принята новая военная доктрина. Группировка войск на военно-морской базе Чембало, и быстрая переброска группировки по всей акватории Черного моря. Фрегат 'Борей' может оперативно перебросить до трех рот, и поддержать их огнем. Но лошадей на нем перевезти почти невозможно. Для совершенствования этой концепции нам нужно судно, приспособленное для высадки конницы и гужевого транспорта на неподготовленный берег.

За основу решили взять балкер 'Кронос'. Он приходил на Лампедузу пару недель назад. А на острове сейчас интересная ситуация — вроде как переезд, дефицит пресной воды и стали. А с другой стороны: нет той гонки, как в Адлере, домна — прокат — корабли. От металлургии освободилось более сотни человек, вагранка не требует такого количества рабочих. Часть старых станков отдали в Воронеж, но в Адлере изготовили, а тут собрали несколько новых станков, с электрическим приводом. Два самых больших — токарный и портальный фрезер. И теперь, когда все наладилось, притерлось и заработало, появился некоторый синергизм — новые станки и больше возможностей и времени для творчества у мастеров.

Нехватка стали даже сыграла некоторую положительную роль. Люди стали меньше спешить, к работе относится тщательнее. В ход пошли более высокотехнологичные проекты. Благодаря новым большим станкам сделали паровую машину бОльшего размера. Линейные размеры выросли не сильно, но рабочий объем вырос более чем в два раза. С резким увеличением рабочего объёма пока спешить не стали. А то быстро пошел в рост вес поршней, штоков и шатунов. В кривошипно-шатунном механизме от них самая большая нагрузка. Стали расти нагрузки на узлы, в первую очередь на подшипники скольжения. Надо увеличивать и их размеры. Опять рост массы, нагрузок — все по кругу.

Так что машину проектировали тщательно, ставя разумный запас прочности. Шатуны сделали в виде выраженного двутавра, для получения должной жесткости. А поршень очень сложной формы, прямо художественное литьё. Все чтобы максимально облегчить его вес, не хочется терять рабочие обороты машины. Если упадут обороты, то упадет и мощность — смысл в увеличении рабочего объёма теряется.

Машину долго испытывали, но работает она хорошо. Недостатки были, но не принципиальные, их устранили. Не сильно эта машина отличается от уже проверенной прошлой конструкции.

И тут пришел 'Кронос'. А у него слишком слабая машина стоит, поэтом он дает всего лишь пять узлов. Добавлять туда вторую машину слишком сложно, просто поменяли на новую, гораздо более мощную. Гребной винт тоже новый, естественно. Испытали — делает девять узлов! Груженый! А пустой так почти одиннадцать. Вот это уже хороший транспорт получается, до трёхсот тонн везет по морю.

В обратный путь балкер прямо полетел. Груза почти нет, одни пассажиры. Купцы с грузом подсели на Родосе. 'Кронос' дошел до Мавролако, выгрузился. Но до Таны дойти не смог. Сейчас разгар лета, Дон сильно обмелел. Даже в дельту Дона балкер зайти не может, осадка у него большая, 'морская'. Сейчас по Дону и Донцу только 'Гефест' и 'Гермес' со своими баржами ходят. Но они по морю ходят не очень хорошо, даже умеренное волнение плохо переносят. Но ходят, куда деваться. Держатся ближе к берегу, если шторм — бухту ищут.

Не получается у нас полноценной системы 'река-море'. Дон слишком мелкий. Особенно в дельте, и Азовское море перед дельтой Дона. Да оно все мелкое, начиная с Керченского пролива. Дноуглубительных работ никто не проводил. 'Кронос' с трудом прошел к Матреге, обходя банки. Сейчас там грузится свинцово-цинковой рудой. Черкесы много привезли, постоянно их плоты идут по Кубани.

На обратном пути 'Кронос' догрузится в Мавролако углем. Там у нас на берегу большой склад всякой рухляди из Адлера. Рядом пришлось организовать угольный терминал, 'Гефест' с 'Гермесом' и баржами пополняют его при каждой возможности. Вырисовывается такая логистика: 'речники' будут сюда доставлять уголь и кокс, а позднее чугун, когда домна заработает. А 'Кронос' будет возить отсюда на острова, он по морю теперь очень неплохо ходит. Недостаток этой схемы: погрузка-выгрузка. Но в Мавролако с этим проще, не надо держать для этого людей специально. Только свистни — прибегут грузчики на сдельную работу. Работают за копейки, честно говоря, и мы этим пользуемся.

Но в этой схеме есть еще важный момент — зимой реки замерзнут, и уголь будет недоступен. А так мы сможем быстро создать стратегический запас такого важного для нас угля. Ну и чугуна тоже. Да еще мелководье это. А в Мавролако и корветы и фрегат смогут бункероваться самостоятельно, если возникнет необходимость.

Но это все про 'Кронос'. С новой машиной он себя хорошо проявил, и мы решили создать десантный корабль на основе этого проекта. Я же об этом думал еще когда проектировал 'Деметру', но потом стало не до этого, и десантный нос с аппарелью отставили.

Но одной аппарелью тут не обойдешся. Если делать по аналогии с балкером, то осадка выйдет слишком большой, к Тане тоже не сможет подойти. А это противоречит нашей военное доктрине. Кстати, а фрегат тоже туда подойти не может. Так что десантный корабль нужен обязательно.

Но нам такая грузоподъёмность как у 'Кроноса' и не нужна. Много лошадей туда не поместить, десятка на три рассчитываю. Еще десяток пушек, телеги обозные. Надстройка для полусотни солдат. И все — места нет. Тут и на двести тонн не наберется, вместе с надстройкой. Вот теперь по осадке проходим. Только что с гребным винтом делать? На 'Кроносе' он заглублен прилично. Придется ставить два небольших винта, как на 'Гефесте', и корму соответствующую. Две машины вместо одной большой. Ну ничего, у нас механический завод уже хорошо работает.

Следующее противоречие обнаружил. Хотел сделать в передней части минимальную осадку, чтобы ближе к берегу подходить. Но такой мелкосидящий нос будет не резать волну, а запрыгивать на нее. 'Хлюпать'. Это опасно, большая нагрузка на корпус судна. Поставлю на нос водяной танк. Точнее — два, слева и справа. По центру — аппарель. Когда будем морем идти — воды в них накачаем, перед высадкой — воду выкачаем. Носовая площадка тогда высоко получается, но и аппарель можно сделать длиннее. Или даже складную, с понтонами. У нас тут не танки, нагрузки небольшие. Телега груженая или трёхдюймовка. Три тонны максимум.

Понтоны! Вот что нужно! Если к берегу близко не подойти, надо на чем-то лошадей и пушки удобно перевозить. Только это уже не понтон получается, а плашкоут. Вёсельный. Две штуки. А что, сварить коробку из тонкой стали — будет плавать, и несколько тонн увезет. Гораздо легче плота получается. Только верхнюю плоскость ребрами снизу усилить. Сильно большой делать нельзя, а то с веслами тяжело управляться будет. Веревками тягать надо, все легче, чем веслами. А на берегу и лошадь запрячь можно. Надо чтобы помещалась пушка с передком и парой лошадей. По весу около трех тонн — нормально. Но по длине много. Целый корабль получается, и узким его делать нельзя — опрокинется. Придется по частям как-то. Надо сделать один, пусть экспериментируют.

И хотя бы одно орудие на корабль надо, хоть 65-мм. Так как корабль идет своим ходом, не баржа, то обязательно окажется один в неподходящий момент. Размещать пушку придется на корме, но так даже лучше — проще отстреливаться. Чтобы сектор обстрела увеличить, ставим орудие на второй ярус, тогда стрелять вперед будут мешать только капитанский мостик и дымовая труба.

Название класса корабля уже само собой напрашивается — большой десантный корабль — БДК. Как же назвать? Может 'Мистраль'? Не, из системы выпадает. Имя позже придумаю, время есть.

Но не так уж и много времени на раздумья. Корабль строят быстрыми темпами — стальной прокат производим в большом количестве, не экономим чугун. Из Шахтинска пришло сообщение — запущена домна! Пошел чугун! Эта новость волной прокатилась по Лампедузе. 'Победу' над Ширинами так не праздновали. Пели и плясали до ночи, фейерверки запускали. Хоть День Металлурга назначай.

После постройки сторожевого корабля у нас еще оставалось более сотни тонн чугуна, на другие проекты тоже металл идет. Теперь этот чугун лихо перегоняют в сталь, а из Шахтинска вышла баржа с первой партией чугунных слитков. 'Гефест' догонит баржу до Мавролако, там их уже ждет 'Кронос', частично груженный углем. Чугун перекидают, возьмут мелкие грузы и пойдет балкер к нам. Это оптимальный вариант перевозок получается, несмотря на дополнительные погрузочные работы.

Чтобы хоть немного облегчит погрузку чугуна, шахтинские придумали специальную форму слитка. Это пудовый кубик со сквозным отверстием. Качество поверхности не важно, главное — отверстие. У грузчиков S-образные крюки из толстого стального прутка, зацепил и понес два слитка в двух руках. И наклоняться не надо, и руки меньше устают. Так что перекидать хоть сотню тонн чугуна — не проблема, да и в первой партии всего около сорока тонн. Больше возни с углем.

Получается надо уголь с одной баржи выгрузить, а потом на другую загрузить. В Шахтинске для угля используют бункера, чтобы только задвижку открыл — и уголь сам пошел. Ну немного багром шуровать надо — бункер не вертикальный, а наклонный. Такой же сделали и в Мавролако, пока один, тонн тридцать помещается. Удобно — уголь хоть и приходится вручную таскать немного вверх, в бункер, но зато один раз. Загружать на 'Кронос' уже не надо, сам сыплется. Надо еще таких бункеров сварить.

Ждем мы чугун на острове, не дождемся. Плановый отдел уже начал строить планы, наполеоновские. Я их немного притормозил, сказал немного все по времени растянуть. Мало ли, как чугун будет поступать. Вон, производительность домны оказалась меньше расчетной. Сделали стенки толще, чтобы ресурс увеличить. А получился объём немного меньше. Еще и металлурги шахтинские работают излишне осторожно — сыпят больше кокса, меньше руды. Боятся домну закозлить. Не знаю, поможет это от козла или нет, но у них уже свой опыт, побольше моей теории. Но когда выйдут на нормальный режим, производительность должна достичь четырех тонн чугуна в сутки. Немного меньше чем в Адлере, но даже это для нас сейчас — манна небесная. Интересно, смогу ли я когда нибудь жить спокойно, не производя при этом чугун и сталь?

Вот теперь наш промышленный остров действительно заработал в полную силу, не отвлекаясь ни на безопасность, ни на нехватку чугуна. Даже на само производство чугуна не отвлекаемся — его для нас производят наемные рабочие за деньги. И на соседей не отвлекаемся.

Получается, что более полугода наши люди с чужими совсем не общаются. Поведение и психология изменяются потихоньку. Становятся более доверчивыми, что ли. И атмосфера не только курортная, ощущается не то пионерлагерь, не то деревня в глухой тайге. И система чинов, хоть и пронизала наше общество, построила иерархию, показала цели и стимулы. Но как-то не до конца. Все равно, где-то на краю самоощущения, люди чувствуют равенство между собой. Нет глубокого чинопочитания, ломания шапок, 'ваше высокоблагородие'. К старшим чинам относятся с уважением, но не более, чем в российской армии двадцать первого века. 'Сегодня ты начальник, а завтра — я'. Но это равенство меня как-то не касается. Мне кажется, что люди чувствуют, что я не из их мира. Командор — незыблемый авторитет.

Вот я Акиму признался, что много в военном искусстве не знаю. И после этого, его отношение ко мне ни капли не поменялось. Видимо, все еще велика пропасть между моими знаниями и знаниями других людей. А может просто привыкли.

А нижние три-четыре класса, где находится основная масса населения Лампедузы, общается меж собой почти на равных. Чуть больше уважения к старшему по чину. Причем уважения заслуженного — у нас высокий гражданский чин просто так не получают. Это или много работает, или мастер своего дела, или человек ума не заурядного.

Одно время было относительно много таких, кто считал, что в нашей системе сильно напрягаться не обязательно. Кормят хорошо, крыша над головой есть, в полон никто не продаст.

Пришлось вспомнить про шестнадцатый класс, это ниже чем рабочий первого разряда. С него начинали вновь прибывшие, которых еще к делу не пристроили. Теперь туда стали понижать таких бездельников. Денег там совсем не положено, работают только грузчиками и уборщиками. Питание отдельное — постное, только рыба два раза в неделю.

Вскоре таких сильно поубавилось, многие взялись за ум, стали работать нормально. Несколько человек пытались далее отлынивать. Так их послали в другое место грузчиками. Только не добрались они до места назначения, след их затерялся. В море всякое случается. Так что в шестнадцатом классе никто надолго не задерживается, а начинают понимать, что работать можно с удовольствием. Это когда своей работой приносишь пользу обществу, а твоим трудом никто не наживается безмерно. Когда весь город мастеров делает такое, что никто в мире еще не делал. И ты можешь гордиться своим вкладом в общее дело, хотя и работал простым грузчиком.

Но и проблем на Лампедузе хватает. Пресную воду возим или с Сицилии или по пути с Родоса. Очень жарко иногда бывает, но сейчас лето заканчивается, легче стало. Уголь возим, он становится важнее стали. Если без стали мы только перестанем строить новые корабли, то без угля все корабли, станки и радиостанции просто встанут. Дров на это все уже не хватит, разве что только на радио, ну и Воронеж сможет на дровах работать. А ведь кто-нибудь поймет, что мы критически зависим от угля, и попытается перекрыть нам доступ. И меня эта дилемма прямо разрывает: и хочется быть поближе к источнику угля, и оказаться в ловушке Черного моря не хочется. И допускать контакт людей промышленного ядра с чужими тоже нельзя.

Конечно, мы создаем запасы угля и на островах и в Мавролако. Но это проблему до конца не решает. Я тут одно время засел за секретную карту, искал доступные месторождения угля, чтобы можно было водным транспортом вывозить. В районе Бургаса есть месторождение угля близко к морю. Но уголь там бурый, глубоко, и опять в Черном море. На юге Греции есть уголь, но от моря далековато. И все, в акватории Средиземного моря угля на побережье нет. В Африке угля совсем нет, только где-то далеко на юге.

Глянул дальше на карту Европы. На севере Кастилии есть месторождение близко к берегу, хорошее, с выходом к поверхности. Там и антрациты есть, и коксующийся. Но не на самом берегу. Так, чтобы на берегу — это знаменитый Кардифф. Но это еще дальше. Хотя английский остров — это очень заманчиво. Там есть место — Камберленд — где между месторождениями угля и железной руды всего километров тридцать. Да и весь остров утыкан то угольными, то железорудными месторождениями. Идеальное место для начальной металлургии. Одна из причин английской промышленной революции.

Но этот остров для меня все равно как материк — слишком большой. Для контроля над ним нужна армия в несколько полков, при моем уровне развития оружия. А то и дивизий. Либо полностью положиться на флот, никого не подпускать к берегам. Но для этого надо десятка три сторожевиков класса 'Цербер', десяток только в Ла-Манше держать.

Размечтался. А куда девать несколько миллионов жителей острова? Даже если их как-то удастся подчинить себе, то развитие там промышленности приведет к построению английской цивилизации, а не русской. Не это входило в мои планы.

Да и если посмотреть шире, все эти поиски угля в Европе бесполезны, и, более того, вредны. Начать разработку месторождения, означает подарить его ближайшему, достаточно сильному, государству. Уголь Донбасса на ничейной земле добываю. Самый край земель Золотой Орды, на левом берегу Донца они раньше иногда бывали, а на правом — очень редко. После того неудачного нападения ордынцы в тех краях больше не появлялись. Дозоры их там ходят, но ни кочевий, ни войск там больше не видели. Не хотят связываться. Проливать кровь ради двух сотен полонян и непонятного горючего камня — не видят смысла. Может быть — пока. Узнают про чугун — могут и поменять мнение, хотя со 'свиным железом' никто толком работать не умеет. Но и мы гарнизон в Шахтинске к зиме увеличим.

Еще и Литва недалеко. Купцы-литвины и в Шахтинске бывают, и в Тану на наших пароходах путешествуют. Но я этому не препятствую. Про нас они и так узнают, а с этими купцами болтают 'специально обученные люди', собирают информацию. Если Литва или Польша что против Шахтинска задумает, купцы все одно проболтаются.

Вот в Криворожский бассейн я пока даже не лезу, хотя железная руда там хорошая, лучше керченской и таманской. Там далеко от судоходной реки, и наших сил там не хватит на удержание территории. Подрасти еще надо.

Вот бы нам такой остров, небольшой. В два-три раза больше Лампедузы — достаточно. Климат можно такой же, или чуть прохладнее. Но чтобы реки были, не пересыхающие. Лес нужен. Но главное — месторождения угля и железной руды. Прямо там, на острове.

Причем действительно, достаточно такого небольшого острова. Я к этому не сразу пришел. Масштабность карты мира вводит в заблуждение. Вот мы, живя в России, видим на карте Японию и удивляемся: 'Как можно жить на таком клочке суши?' Ведь там более сотни миллионов людей живет, и земли хватает даже на сельское хозяйство. При такой же плотности населения на Лампедузе могло бы жить более шести тысяч человек. Если была бы пресная вода и плодородная земля.

Зато маленький остров гораздо легче оборонять. Правда, большой разницы нет — двадцать квадратных километров остров, или сто. 'Цербер' патрулирует с двадцати километровым радиусом. Тут больше имеет значение расстояние до соседей, хорошо бы иметь разрыв в пару сотен километров. Ладно, хватит мечтать, нет в жизни идеала. Тут островов с углем или рудой совсем нет. Даже с пресной водой проблемы. Вон, на Мальте, рек тоже нет. Живут за счет колодцев, и дождевую воду собирают.

Сварщики на слипе варят БДК. Опять хотели продемонстрировать, как быстро они умеют работать. 'Досрочно встретим Новый Год'. Но я им показываю на 'Цербер'.

— Смотрите, какой красавец получился. Делали не спеша, старались. Шестнадцать узлов! Быстрее только ветер. А с парусом и хорошим ветром чуть ли не восемнадцать. Делайте хорошо. Плохо, оно само получается.

Но новый сторожевик еще доделываем. Сделают оборот вокруг острова, подойду к достроечной стенке. Капитан с боцманом: 'А вот бы нам еще такое нужно ...' Но иногда с мастерами зовут и меня, вдруг проблема новая, и тогда я могу вспомнить, как это решали на 'настоящих кораблях'.

Игнат прислал отчет из Мавролако. Он командир учебной части, но он еще самый опытный из моих людей в городе, консул больше по хозяйству там. После прекращения войны с османами, в наши черноморские города двинули купцы из Средиземноморья. Но не только венецианцы, хотя их и больше всего. Почти одновременно прибыли две интересных группы — мамлюки и генуэзцы.

Генуэзцев опознали, и трех лет не прошло, как они отсюда ушли. Мы сначала напряглись — вдруг они начнут требовать колонии обратно. Признать сделку недействительной, или еще что придумают. Но нет — по другим делам сюда прибыли. Причем товар на продажу они не привезли, и ничего особенного на рынке не покупают. Ходят по рынку, мелочь покупают, больше общаются. Разнюхивают.

Игнат с безопасниками сразу за ними начали присматривать, но, видя такое поведение, начали усиленную разработку. Получилось сразу по двум направлениям.

В этом мире купец — самая удобная легенда для разведчика, на рынке в Мавролако у нас проходят практику несколько учеников спецшколы. Вживаются в роли приказчиков и купцов. Один из них работал приказчиком у местного генуэзского купца, с которым приезжие вошли в контакт. Агент работает осторожно, поэтому информация от него обрывочная.

У приезжих генуэзцев приличная охрана. Серьёзные наемники из Европы, но не италийцы. Безопасники начали отрабатывать варианты через таверны. Сначала получалось не очень, вино они пьют понемногу, а иные еще и водой разбавляют. Но кто-то подсказал: виноград хорошо растет на юге Европы, те кто живет севернее — к пиву привыкли, там вина мало.

А в Мавролако пива раньше совсем не было — либо вино, либо буза татарская. Слабенькое пиво из пшена, брага. Но недавно появился фламандец, открыл таверну, начал варить пиво из ячменного солода. Без хмеля, правда, но уже близко к нормальному. Вот в эту таверну и стали водить отдыхающую смену охраны. Сначала просто пили рядом, потом стали угощать. Вычислили наиболее откровенных и падких на угощение, и применили 'запрещенное оружие'. Бутылочку с этиловым спиртом. Подливали осторожно, чтобы клиент сразу не упал.

Информацию из всех источников сводили, анализировали. Легко узнали — в Мавролако они транзитом, потом едут в Тану. А надо им в Большую Орду, к хану Ахмату. Генуэзцы выясняют, как добраться на пароходе к ордынскому селению на берегу Дона, откуда ближе всего к Волге, а там в Сарай. По реке на пароходе, много приятнее, нежели на конях по степи.

Наши быстро просчитали, генуэзцы старым бизнесом занялись — за рабами едут. А Командор запрещает торговлю людьми в черноморском регионе. Как бы их предупредить? Чтобы потом не обостряться.

Но пошли еще обрывки информации. То, что везут много денег — это понятно. Но среди них крупный чиновник, бывший консул одного из городов — как раз его и опознали. За рабами должны купцы ехать. Стали копать дальше.

Не сходится, не похожи на торговцев живым товаром, но ничего выяснить более не удалось. Только что наемники те родом из Швица, это в горах, к северу от Генуи. У наших азарт взыграл. 'Они что-то скрывают, а мы узнать не можем!' Решили послать к ним официального представителя, известить о запрете работорговли. Тем более, надо о том же известить и вторую необычную группу — мамлюков. Они тоже в Орду двигаются, с теми же целями. И там явные купцы.

Пошел писарь, заместитель консула, с охраной. Безопасник оделся простым солдатом, чтобы посмотреть на реакцию путешественников. Сначала пошли к мамлюкам, писарь рассказал про запрет и про тарифы на перевозку пароходом. Мамлюки немного озадачились, но тут же начали обсуждать меж собой, на неизвестном языке. Затем пришли к решению и обрадованно ответили, что рабов они тут перевозить не будут.

Когда вышли от них, один из солдат сказал, что он многое понял из сказанного. Солдат — черкес, и мамлюки в разговоре много черкесских слов используют, и один из них точно черкес. Надо же, какая связь! Да, говорит, мамлюки выкупают рабов, чтобы сделать их своими воинами, и предпочитают черкесов — сильных и отважных.

— Так что они сказали?

— Они купят рабов, и пойдут вниз по той реке, потом по другому морю. Потом через персов — а там уже Египет недалеко. Они и раньше так ходили, но венецианцы предложили им легкую дорогу морем — а по Дону на диковинном корабле можно подняться.

— Ясно. Ну что делать, запретить идти в Орду мы им не можем.

Пошли к генуэзцам. Те на запрет не прореагировали, а пароходом заинтересовались. 'Цены устраивают, мы поедем'. Бывший консул важно сказал, что они тут по высочайшему поручению.

Сели думать — Игнат, безопасник и писарь.

— Не, не за полоном они едут, точно.

— А за чем? Серебро пудами везут. Что покупать будут? Табун лошадей?

— Да мало ли. Не купцы это, не за товаром. И письмо хану везут.

— Откуда знаешь?

— Футляр заметил. В таком важные письма возят. И консул за футляром присматривает.

— А может их на пароходе отвезем на дальний берег, и того? И письмо прочтем, и серебро в казну. Командор наградит! А может там золото, не серебро!

— Ты что! Мы разве тати какие? Командор сказал всех гостей привечать, кто законы наши чтит. Пока они полонян не купили, закон они не нарушили. А латиняне и не собираются покупать. Надо чтобы все купцы знали — Мавролако самой лучший город для торговли. А в сундуках серебро, в Орде золото не в ходу, как и в княжествах. Да и не бывает столько золота сразу. Надо Командору про это сказать.

Я тоже завис над выбором. С одной стороны — репутация, моя и торгового города. С другой — несколько десятков килограммов серебра и таинственное письмо. Такую операцию полностью сохранить в тайне не удастся, пусть не узнают достоверно, но начнут догадываться. Нет, пусть едут. Мы на торговле в Мавролако много больше заработаем, не надо нам таких слухов.

Но через пару недель вспомнил я этих генуэзцев. Точнее — я думал о них подспудно, а теперь понял. Они не купцы. С деньгами и письмом. По государственным делам. Они хотят нанять ордынцев. Неужели, ради меня, генуэзцы договорились с венецианцами?

У Венеции более тысячи кораблей, в основном, торговых. Но между торговым и военным кораблем, в эпоху, когда каждый купец может оказаться пиратом, разница не велика. Если пойдут против нашего флота, то у них будут дикие потери, но итог войны будет не однозначен. Рисковать они не будут. Пока.

Но уже все знают, что наша сухопутная армия хоть и отлично вооружена, но очень малочисленна. Наши города прибрежные, и корабли неплохо помогают обороне городов. И если осадить сразу несколько наших городов, и связать флот боевыми действиями с венецианским флотом, то ... То мы можем многое потерять. Ой.

В зоне риска три важных города — Мавролако, Тана и Шахтинск. Причем Шахтинск важен стратегически, источник угля. И он же зимой остается без помощи флота. Правильно, что мы его накачиваем людьми и оружием. Еще Матрега, Мапа, Копа — но они не так важны, хотя и их будет жалко. В Матреге руда! Серебро! Вот гады! Но важна не сама Матрега, нужен проход по Кубани для черкесов. Уф! Сколько всего.

И вторым этапом хан Ахмат может в Крым войти. Гирей, моими усилиями, ему уже не соперник. Получается, что в худшем случае, я потеряю большую часть Черноморского побережья. Часть городов смогу отстоять, Шахтинск потеряю наверняка.

Не знаю. Что-то слишком сложно — тройственный союз. Но ведь Генуя с Ордой сотрудничает давно и плотно. Почему бы к ним и Венеции не присоединиться.

Но чего они достигнут? Вернут свои старые колонии, но секреты и технологии на Лампедузе. Два-три моих боевых корабля никого близко не подпустят к острову. Если снарядов хватит. И если там будут эти корабли. 'Зевс' недавно ходил за водой на Сицилию, а Еремей собирается в Рим, и просит 'Цербер' покататься. Не дам теперь. Вон, сколько этих 'если'.

Вот, Еремей, недоработал. Был в Венеции, а про этот план ничего не узнал. Хотя и не мудрено, это сейчас тайна, известная единицам. Тем более, придумали это генуэзцы, раз деньги их. Так что после Рима, Еремей пусть Геную едет, там недалеко.

А мне сейчас в штаб надо, посмотреть каков у нас боезапас. Наверняка, недостаточно для такой войны. А мы нитрование проводить не можем, холода нет. Ну его, эту кислородную станцию пока. Холодильник нужен. Не дают мирным прогрессом заниматься, к войне опять готовимся. Para bellum. Хочешь мира, не хочешь мира — все равно: para bellum.

Как раз мастера сделали новую модель пулемета. Увеличили узел запирания затвора, чтобы там уменьшились нагрузки и износ. Изменили форму затвора и затворной рамы, теперь курок достает до бойка только если затвор закрыт. Приклад теперь металлический, на базе трубы, расположенной вдоль оси движения затвора. Внутри стальной цилиндр и пружина. Затворная рама приходит в заднее положение, и через отверстие в торце ствольной коробке бьет выступом по этому грузику, передает ему свой импульс. Затворная рама с затвором полностью останавливается в заднем положении, даже с мягкой пружиной. И, относительно медленно, начинает разгоняться вперед.

В результате темп стрельбы снизился значительно, где-то до пятисот выстрелов в минуту. Снизился нагрев ствола, должен вырасти его ресурс. Практическая скорострельность почти не изменилась, магазины маленькие, всего двадцать патронов. Так, а на сколько сильно будет греться ствол с таким темпом стрельбы и такими магазинами, без водяного охлаждения?

Отпаяли водяной кожух, отстреляли в быстром темпе несколько магазинов. Греется, но заметно меньше старой модели. Надо бы еще как то охладить. Оребрение ствола можно сделать. Но ствол все равно очень горячий, руками не взяться. Нужно цевье деревянное или защитный кожух. А если сделать воздушное охлаждение, с эжекцией воздуха пороховыми газами? Как у пулеметов 'Льюис' или 'Печенег'. Такой толстый кожух как у 'Льюиса' не нужен, лучше тонкий как у 'Печенега' сделать. Еще ствол нужен оребренный, так что все равно новая модель получается. Нарисовал мастерам эскизы. Идею поняли, будут делать. А готовому пулемету припаяли водяной кожух обратно, передали в войска.

Посмотрел новые 65-мм шрапнельные снаряды, с фиксированными дистанционными трубками. Такие трубки гораздо проще регулируемых, и ставятся они в дно снаряда, что упрощает его конструкцию. Стала не нужна огнепроводная трубка, благодаря этому в снаряд помещается сто двадцать свинцовых шрапнельных пуль, весом по девять грамм. Делаем два варианта снарядов — с трубками на пятьсот и восемьсот метров. Ближе пятисот — картечь используем. Гибкость применения такой шрапнели не очень, но относительная простота изготовления победила.

Такую шрапнель начали делать, потому как она заметно эффективнее по плотным построениям живой силы врагов, нежели осколочно-фугасные снаряды. Хотя те оказывают большее психологическое воздействие, их с вооружения тоже не снимаем, у них есть своя ниша применения на суше. А в море это самый нужный боеприпас, одного попадания достаточно для многих кораблей этой эпохи, кроме самых крупных.

Но и 'мелкокалиберную' шрапнель на флоте тоже будем использовать. Дальность стрельбы гладкоствольной артиллерии других флотов не более шестисот метров, дальше стреляют только сухопутные монстры. Наша артиллерия стреляет гораздо дальше, разумеется. Стрелять-то стреляет, а вот попадает далеко не всегда, так как типичная дистанция около километра, для безопасности. Шрапнель же дает пятно накрытия пулями. Парусники к этому не особо чувствительны, а вот галера, набитая гребцами, очень уязвима. Даже если вывести из строя несколько гребцов, галера резко замедляется.

65-мм пушки у нас есть на каждом корабле, и в целом, их больше, нежели трехдюймовок. Так что эта шрапнель — неплохое средство по борьбе с галерами на пятьсот-девятьсот метров.

Ну и важный плюс — для шрапнели не нужен тротил, только черный порох, сталь и свинец. Не считая капсюльной втулки и дистанционной трубки. Нитрование толуола сейчас не делаем, небольшие запасы тротила экономим. Поэтому снарядный цех начал массово производить и эту шрапнель и картечь, собирать выстрелы. Тут обнаружился дефицит 65-мм гильз, провели ревизию — действительно, гильзы давно не делали, а количество пушек за это время значительно увеличилось. Мы орудийные гильзы делали методом литья под давлением из оловянно-цинковой бронзы. Она хорошо льется, гораздо лучше латуни. И не такая хрупкая, как оловянистая бронза.

Но теперь у нас вдоволь цинка, и гильзы можем делать из латуни. Попробовали делать по аналогии с винтовочными гильзами, но оказалось не так уж просто. Толстые стенки заготовок гильз оказались очень жёстким, и нормально их деформировать не получилось. Оставили одного мастера экспериментировать, и вернулись к проверенному литью гильз.

Прохор пытался разобрать с детандером, сначала он развернул машину, стоящую на выходе. Конденсат перестал накапливаться в золотнике и цилиндре, стал вытекать тонкой струйкой. Но машина все равно замерзла, хоть и позже. Снизили давление в первой ступени, температура на выходе поднялась выше ноля, струйка холодной воды стала постоянной.

Тут мастера ко мне с вопросом — откуда вода берется? Пар из котла никак во второй контур попасть не может, там просто воздух. А кому я объяснял на природоведение про круговорот воды в природе? Про влажность воздуха на физике? Не, про то мы знаем — говорят — но тут тумана нет, а вода все льется. Пришлось все заново объяснять, с конкретными примерами.

— Так значит можно воду из воздуха получать? А она пресная. Зачем мы тогда кораблями воду возим, если ее можно сразу здесь получить?

— Вы посчитайте, сколько вы на эту воду энергии потратили. Тогда проще кипятить морскую воду и получать дистиллят. Но возить с Сицилии все равно выгоднее.

Заставил посчитать. Цифры получились убедительные.

— Даа, вода получается ... серебряная. Угля уйдет — прорва. Зря все это.

— Вы получили знания и опыт, так что не зря. А сам процесс применим где-нибудь посреди пустыни, где нет даже соленой воды. Но нужен мощный источник дешевой энергии.

— Так что нам делать — детандер или холодильник?

— И то и это нужно. Ну с детандером есть понимание, что нужна промежуточная ступень с отводом конденсата. Получается как бы холодильник, который выдает воду с температурой плюс три — плюс пять. Для нормального холодильника нужен закрытый контур и хладагент более низкотемпературный.

А какие хладагенты у нас есть? Водный раствор аммиака у нас есть. Но абсорбционный холодильник только сначала выглядит заманчиво — не имеет движущихся частей — компрессора. Но там нужны ректификационная колонна, абсорбер, генератор пара, конденсатор, три теплообменника. Не, лучше компрессионный. Для него из коксового газа можно попытаться отделить пропан, вполне себе хладагент R290. Можно еще проще, углекислый газ тоже хладагент R744, его всегда можно 'синтезировать'. Вот только в холодильнике на углекислоте давление будет около тридцати атмосфер. Еще и герметичный ввод вращения организовывать. Сложно все.

Оказывается все это я вслух говорил. Мастера сидели и слушали. Антип, уловив затянувшеюся паузу, подал голос:

— Так мне холодной воды плюс три хватает для нитрования толуола. Только сделайте мне там будочку, куда вода будет поступать. А то там кочегарка недалеко, а у меня тротил. Не надо сложности с машинами, мне даже пять градусов нормально. Только будочку утеплить надо, чтобы там во всей было прохладно.

— Мы ее тебе овчинами утеплим, тут у каждого или по одеялу или спальному мешку. Чай, не замерзнем без них — мастера заржали веселой шутке.

— Ну раз так, давайте продолжаем детандер думать, но химикам холодную воду обеспечьте в первую очередь, нам тротил нужен.

У нас недавно один приказчик купил слиток олова, не очень чистый, но и недорогой. Мне стало интересно — заработали мы на этом или нет. Антип взял слиток на анализ, но вскоре приносит обратно.

— Смотри.

— Ну.

— Видишь? — поперек слитка как бы стык.

— Ааа! Двойная заливка.

— Да, это когда жидкого металла на всю форму не хватило, и позже долили еще. Для деталей так не делают, а для слитков вроде можно. Но тоже не любят.

— Почему?

Антип перевернул слиток, с обратной стороны слиток был разрублен зубилом.

— На первой заливке шлак оставался, его второй заливкой скрыли.

— Вот жулики! Где этот приказчик! Сюда его! И много шлака?

— Прилично. Но шлак довольно плотный, тяжелый. Прогнал его через кислоты и электролиз. Из металлов, кроме олова, свинца и железа, вот этот еще был. На дно сыпалась мельчайшая пыль, как золото, и также мало. Только не золотистый, а темно-серый. Вот. Что это?

В пробирке щепотка серого порошка и мелких комочков.

— Ну-ка. Плотность какая?

— Тяжелый. Но точно не померить — порошок.

— Расплавь.

— Так он это. Не плавится.

— Водородной горелкой с добавками.

— Тоже. И кислоты его не берут.

— Это точно металл? Может, карбид или оксид какой?

— Нее. Металл.

— Так. Олово. Шлак. Пена! Волчья пена! Антип, похоже, это вольфрам. А ты говоришь — не видел. Вон — нить на катушках.

— Это который накал для ламп? Ух ты!

— Мы тут каждый сантиметр нити экономим, а тут он в шлаке.

— А как из него нить делать, если он не плавится?

— Это да. Это не просто. Но у нас есть электричество. Расплавим мы его точно. Насчет нити еще думать надо.

Но электролизом ты его толком не извлечешь, там его намного больше должно быть. Но он там в виде вольфраматов, в основном. Вольфрам в кислотном остатке к аноду идет и не восстанавливается. Частично разлагается из-за примесей, вот и металлический вольфрам на дно выпадает, либо это из других соединений вольфрама. Надо попробовать его содой и кислотами перевести в оксид вольфрама. А тот уже водородом восстановить. Или электролизом из расплава получать сразу металлический.

— Как мы металлический натрий получали?

— Похоже. Но все это сложно. Непростой металл, но очень нужный. Даже если сто грамм получим, уже можно будет использовать. А где...

Приказчик стоял у двери, понуро свесив голову. Прикидывал, сколько черных баллов он получит за покупку некачественного товара.

— Вот смотри, видишь на олове такой твердый шлак? Вот он нам нужен. Езжай опять на тот рынок в Тунисе, надо еще купить, но так чтобы этого шлака побольше. И надо выяснить, где они это олово добывают. Хотя стоп, ждите тут.

Я побежал в свой кабинет, заперся, достал секретную карту. Вот оно. Оловянно-вольфрамовое месторождение в Марокко, недалеко от Рабата. Только оно здесь пока просто как оловянный рудник, вольфрам еще не открыт, его соединения тут являются вредной примесью. Из-за него много олова переходит безвозвратно в шлак. А для нас этот шлак является ценным вольфрамовым сырьем. Извлекать вольфрам мы пока не умеем, но он никуда от нас не денется.

Но посылать приказчика в Марокко я пока не рискну, в моем историческом справочнике написано, что португальцы сейчас воюют в тех местах, уже захватили Сеуту и Танжер. Пускай едет в Тунис, как и планировали. Может, получится этого шлака купить хотя бы несколько килограмм, нам пока хватит для отработки технологии. Ну и разузнать про ситуацию в Марокко, может там сейчас тихо. Приказчик, обрадованный отсутствием наказания, ринулся выполнять новое задание.

Колесный катер сделал первый рейс из Воронежа в Рыбали, что в верховьях Дона. В эти места пароходы еще ни разу не добирались, слишком мелко. Так что все жители Рыбалей и Епифани увидели воочию диво дивное, про которое им рассказывали те, кто побывал в Воронеже или дальше.

Пришел невиданный корабль, но грузы привез самые обычные, что уже давно возят по Дону, Из Воронежа привезли соль, инструменты и всякие диковины из Таврии. Обратно повезут многое — льняные масло и нить, мед, меха — все те товары, что давно берут греки. Жита пока нет, урожай еще рано убирать. Люди поедут. Наниматься будут, кто к Федору Воронежскому, а кто к Командору сразу. Но уже знают хитрость, чтобы попасть на службу к Командору, надо сначала в Воронеже поработать, показать себя.

В Воронеж прибыл второй рейс 'Гермеса' в этом году. Пароход пришел без баржи, таких больших грузов пока нет. А без баржи и быстрее, и расход угля меньше. На север он полупустой шел: соли везли тонн пять, стали мало, производство только налаживается. А серебро за груз и считать нельзя. Еще привезли большой сварной куб для пиролиза древесины. Тут ему самое место, тут отходов древесины — девать некуда. И это еще пни почти не корчевали.

Древесный уголь пойдет на нужды воронежских кузнецов и металлургов. А продукты пиролиза нужны на Лампедузе, но сырье туда не повезут, здесь будет частичная переработка, для этого и приехал мастер. На острове ожидается дефицит карболита, фанеру уже не производят, все уходит в электротехническую промышленность. Фенола много, а формальдегид скоро закончится. Мы его получаем из метанола, а в продуктах коксохимии его почти нет.

Но тут еще одна загвоздка, из метанола получаем сначала формалин — водный раствор. И уже из него на холоде получаем твердый формальдегид. Причем охлаждать надо целые бочки формалина. Но на Лампедузе с холодом проблема, а в Воронеже зимой с холодом — проблем нет. Будем производить здесь и вывозить готовый продукт.

Второй важный продукт — ацетон. Он нужен при получении нитропороха, да и не только там — хороший растворитель на производстве нужен часто.

Еще канифоль со скипидаром нужны. В процессе производства бумаги у нас еще одно достижение, из канифоли получили хороший клей для проклейки целлюлозы. Канифоль — это группа смоляных кислот. Канифоль растворили в скипидаре, нагрели, и добавили водный раствор гидроксида натрия и соды. Получилась суспензия резината натрия и других смоляных кислот. Скипидар выкипятили, вернули в техпроцесс. Осталась масса, которая хорошо проклеивает целлюлозу. Бумага получается более гладкой, меньше впитывает воду, чернила не расплываются. Это позволило сильно уменьшить использование крахмала в производстве бумаги, нехватка которого нас сильно ограничивала.

Но бумага в Воронеже поначалу не получалась. Не, это можно было назвать бумагой, но с адлерской ее нельзя даже сравнивать. Мастер по бумаге, который приехал из Таврии в Воронеж, не особо опытный, так даже отчаялся. Но взял себя в руки и стал разбираться. Пришел к выводу: опилки не правильные. Перебрал все породы деревьев — ничего не подходит. Связался по радио со старым мастером, и на утро заявил консулу Федору: нужны особые опилки из Мавролако — пихтовые.

Опилки за полторы тысячи верст не повезли, привезли несколько бревен пихтовой древесины. Пилорамой погрызли на опилки и запустили процесс. Бумага получилась очень приличная, 'бумажный' мастер прямо ожил после этого. А то похудел и почернел, бумага у него не получалась.

В Воронеже сейчас стройка вовсю идет, расширяется крепость. Уже построили много домов, чтобы прибывшим было где жить, теперь стены поднимают. Нужно построить сотни метров стены, и еще две башни по углам. Работы много, но стройка быстро идет. Потому как вдоволь гвоздей, скоб и досок. Непривычно это плотникам, привыкли одними срубами обходиться, ну и шканты ставить, если сильно надо. Но ни одной железки в стене не остается.

И тут сразу такое изобилие железа. А из досок целые стены делают, если не нужна прочность бревна, или толщина для тепла. А полы и потолки из досок — так кругом. И все доски гвоздями прибивают. И крыши железные. Плотники-новики шалели поначалу: 'Вот так, забить? И гвоздь там останется? А если украдет кто?' Но привыкли. Человек, он к хорошему быстро привыкает.

Станки в механическом цеху постепенно осваивают, но пока ничего особенного там не производят. А вот кузнецы со сварщиками уже спелись, почувствовали синергизм двух технологий, и теперь думают, что они могут все. Только сталь давай. Еще запустили производство гвоздей, на старой оснастке, еще из Чернореченска. Делают из готовой проволоки, которую Лампедуза присылает. Производство гвоздей по такой технологии все еще трудоёмко, но с рабочими руками в Воронеже проблем нет.

Вагранку построили, запустили. Отлили картечных пуль из чугуна, и пока больше не зажигали. Сталь в такой вагранке не плавится, температуры не хватает. А другого применения чугуну пока не нашли, да и мало его. Сталь присылают в виде проката. Мастера планируют ассортимент, списки передают по радио на Лампедузу. Очередной рейс парохода привозит заказ.

Заковыристо получается. На Тамани добывают руду, отвозят в Шахтинск. Там выплавляют чугун, отвозят в Мавролако. Там грузят на балкер, и везут на Лампедузу. На острове чугун переделывают в сталь, производят прокат. Прокат, через Мавролако везут в Воронеж.

Логистика кривая, на первый взгляд, но Воронеж мало стали потребляет. И продают в княжества немного — железо тут все еще дорогое, хоть мы и продаем раза в два ниже рынка. Дешевле торговать тоже смысла мало — прибыль к местным купцам уйдет, а для людей будет все также дорого. Постепенно будем цены снижать. И стараемся готовыми изделиями торговать — штампованные лопаты продаем чуть дороже стали по весу. Пилы и ножи серийного производства, тоже с Лампедузы. А остальной простой инструмент начинают производить в Воронеже, они тут ближе к местным потребностям.

Раньше вокруг Лампедузы патрулировали три-четыре шхуны, предупредительной стрельбой приучили всех не приближаться к острову. В результате появились устойчивые морские пути, проходящие севернее острова. В основном это были венецианцы, идущие из Александрии в западное Средиземноморье. Недавно появились берберские пираты, восстановились после нашего рейда. Они курсируют южнее Лампедузы, после нескольких выстрелов стали нас обходить на грани видимости. Аким хотел повторить рейд, но я запретил пока. Отвлекаться не надо, да и такой порядок меня устраивает — венецианцы только с одной стороны.

Но из шхун плохие патрульные: радиостанций у них нет, от ветра зависят — потому их так много тут держим. Один плюс — уголь не потребляют. Ввод в списки флота сторожевого корабля 'Цербер' вывело патрулирование на новый уровень. Радиостанция, две пушки, скорость, экономичность — все что надо. В принципе, он справляется один. Но мы пока сделали такой режим: одна шхуна патрулирует по малому кругу — три-пять километров от берега. 'Цербер' патрулирует на расстоянии около двадцати километров от берега. Этот круг под машиной он делает за полдня. Если экономить уголь, и большую часть идти под парусами — то уходит целый день. И очень важно то, что есть радиостанция на борту, а в бухте Лампедузы стоит корвет.

Когда 'Цербер' начал патрулирование, его капитан отчитался, что чужие корабли не встречались. Сначала мы подумали, что на сторожевике неопытные сигнальщики. Но потом поняли, что чужие моряки видят черный дым с большого расстояния, и уходят с пути 'Цербера' заранее.

Но недавно произошёл интересный случай. Заметили два корабля, но они не удирали, а шли как бы навстречу нам. Как оказалось, за купцом гнался пиратский корабль, который отвернул, когда 'Цербер' приблизился. Торговый корабль смело, но медленно приблизился. Сам корабль уцелел, но команда была частично выбита. К тому же нельзя исключать, что пираты поджидают за горизонтом. Капитан 'Цербера' сообщил об этом на базу, а я разрешил пустить купца в другую бухту и высадиться на острове Кроликов.

Наутро арабский купец передал сообщение, что он благодарит за помощь и гостеприимство, и просит принять дары. Я подошел на шхуне к островку и пригласил купца на борт. Его дары мне были неинтересны, я уже насмотрелся на эти восточные пряности и шелк. Я увидел умудренного жизнью человека с проницательным взглядом, и попросил его немного рассказать жизни арабских купцов.

Когда-то арабский мир простирался от Атласских гор на западе и до индийского побережья. Но в Средиземноморье снова начали теснить европейцы, сельджуки захватили Багдад. А два века назад в Переднюю Азию пришла Орда, и Аббасидский халифат пал. Рим и Генуя заплатили монгольскому хану большую дань, чтобы тот не пошел дальше на запад. Орда ушла, но этим воспользовались мамлюки, и захватили власть в Египте.

Арабам пришлось двигаться дальше на восток, по своим торговым путям. Но это продвижение шло легко, местные жители восхищались богатством арабских купцов, и многие правители охотно принимали ислам, чтобы привлечь торговцев в свои города. Это потому что торговля между мусульманами происходит по своим правилам, с бОльшим доверием. Возник Делийский и Малаккский султанаты и много мусульманских государств на островах. На Самудре стал хорошо расти перец, сейчас весь перец у купцов — с этого острова.

Но в Средиземном море дела идут все хуже и хуже. Берберы разделили Магриб на части, и за арабами остались только отдельные города. Кастилия теснит Гранадский эмират. Португальцы захватывают побережье Марокко.

— Так что все меньше арабских купцов приходит в это католическое море. Но недавно появились новые товары: изумительные красители, недорогое и качественное железо. Была очень интересная специя, но пропала. Перец, только красный, очень жгучий. Говорят, что все это производят на этом острове. А если это все покупать здесь, будет ли дешевле чем на Родосе?

Я чуть было не предложил это все арабу. Но надо быть верным принципам — чужих на остров не пускать, а то набегут.

— Нет, уважаемый. Дешевле не будет. И не торгуем мы здесь, наши товары все на Родосе. К острову лучше совсем не приближаться, можем потопить без предупреждения. А красный перец скоро будет, как раз новый урожай собрали.

— Жаль, что не торгуете. Про красный перец — хорошая новость. У нас появились его ценители. Жгучесть этого перца не идет ни в какое сравнение со жгучестью нашего перца или имбиря.

— Хотел спросить, вот недалеко от Рабата есть оловянный рудник. Там добыча сейчас идет?

— Сейчас там одни берберы победили других берберов. На море хозяйничают португальцы, мы туда не ходим. А берберы дикари! Когда-то почти по всему Магрибу выращивали пшеницу. Пришли берберы — только скот пасется. Под копытами их овец и коз земля превращается в пустыню. Ничего они не умеют. Но иногда в караванах, что приходят в Тунис с запада, есть немного олова. Как-то этот рудник работает, больше там нигде олова нет.

— Спасибо за приятную беседу, уважаемый. Мой совет — не вкладывайтесь в Гранаду. Еще десять-пятнадцать лет, и эмират падет.

— Уважаемый Дож, вы провидец?

— Кастилия и Арагон объединяются, это будет сильное королевство. Гранаде не выстоять.

— Пожалуй, я соглашусь с этим. Благодарю Дожа за милосердие к путникам.

Начали делать батарейки — первичный химический источник тока. Я сначала хотел сделать щелочной воздушно-цинковый элемент, у него очень большая удельная емкость должна быть. Но столкнулся с проблемой — отсутствием сепаратора, стойкого к щелочам. Все наши изоляторы разрушаются в щелочной среде, и карболит и ацетилцеллюлоза. Стойкий сепаратор можно получить из хлопковой ваты, проклеенной поливниловым спиртом. Но его нельзя получить полимеризацией винилового спирта, там все сложнее. Потом. Будем делать солевую батарейку.

Все компоненты у нас есть: цинк, хлорид цинка, сепаратор из пеньки, проклееной карболитом. Только на положительный электрод жалко тратить графит, будем делать из антрацита. Отлили стаканчик из цинка, стаканчик-сепаратор поменьше. Между ними немного цинковых опилок. Между сепаратором и угольным электродом — угольный порошок. Пропитали раствором хлорида цинка — есть напряжение! Вот они, те самые полтора вольта.

Стали тестировать, емкость невелика, а максимальный ток совсем не устраивает. При нагрузке в сотни миллиампер напряжение падает. Снимаешь нагрузку — сразу восстанавливается. Высокое внутреннее сопротивление. У антрацита больше удельное сопротивление, надо сделать угольный электрод толще, и больше угольной активной массы. Да и маловата батарейка, надо крупнее делать. И еще момент, как их соединять последовательно? Для батареи в сотню элементов такой форм-фактор не очень подходит. Решили делать лепесток, цинковую полоску в верхней части цинкового стаканчика. Этот минус к плюсу соседнего элемента. А положительный контакт тоже из цинковой полоски, она обхватывает угольный стержень. Но поскольку контакт сухой, ЭДС там не возникает. Залили битумом для верности, но не полностью. Рядом с центральным электродом сделали несколько отверстий в глубину угольной массы, чтобы туда проникал кислород воздуха, необходимый для реакции.

Вот крупный элемент показал нормальные характеристики, анодный ток передатчика потянет. Батареи таких элементов должно хватить на несколько часов работы на передачу. Запустили серию элементов, сделали кокиль для литья цинковых стаканчиков. Деревянный ящик с перегородками, сто ячеек. В каждой по элементу. Соединили цинковые контакты — сто пятьдесят вольт, током бьется. Накапали горячего битума, чтобы не болталось.

Батарея получилась увесистой, но можно нести в одной руке, хотя в двух удобнее. Еще и кислотный аккумулятор для накала и приемника, он меньше, но почти такой же тяжелый. Приделали ремни, теперь один человек может унести и передатчик, и батареи, если недалеко. Но цели такой не стоит, антенны совсем не переносные. Хотя, на двадцать мегагерц работает со штырем в три с половиной метра, но только до горизонта. Дальняя связь с такой антенной еще не удавалась, но радисты говорят, что что-то слышали то ли с Родоса, то ли с Венеции.

И когда экспериментировали с этими антеннами, я понял еще одно преимущество лампового передатчика. Радисты неоднократно замыкали антенну то на растяжки, то на другие предметы. Причем во время работы радиостанции на передачу. Как при этом скакали ток и напряжение в выходном контуре — даже сложно представить. Транзисторный передатчик уже бы давно сгорел, а ламповый работает. То-то в армиях некоторых стран моей реальности до недавних пор использовали ламповые передатчики, солдатоустойчивая техника.

Эту анодную батарею давно ждали. Уже готовы две двухчастотных радиостанции, подготовлены радисты для работы на чужой территории. Отправляем в Рим посланцев повторно. В первый раз курьер просто отвез письмо в Ватикан, без послов и даров. Я теперь сомневаюсь, что это письмо дошло до понтифика.

Но батарея одна, а нам надо и Рим и Геную 'освоить'. Пока сделают вторую, время потеряем. Решили пока едут на 'Архимеде' с одним радистом, но с двумя комплектами остальных агентов. Второй радист выйдет на шхуне позже. В Рим мы 'купца' уже заслали, он уже должен был купить лавку. Товар ему везут. У нас деятельность разведки еще и доход приносит.

Рим совсем недалеко, пара суток на пароходе. Вошли в устье Тибра, но уже через пару километров чуть не сели на мель. Еремей с охраной высадился, а 'Архимед' вышел из реки в море.

Рим на протяжении веков был центром цивилизации. Еремей думал, что город будет намного больше и совершеннее Венеции, которая поразила его красотой в свое время. Но реальность оказалась совсем другой. Он почувствовал неладное еще в пригороде Рима. Откровенно деревенские дома соседствовали с развалинами. Вот уже виден город, но пасущийся скот, и общий беспорядок в пейзаже, совсем не соответствует столице империи, пусть и былой.

В городе еще хуже — часть домов в порядке, но много заброшенных каменных зданий, сквозь некоторые уже проросли деревья. Еремей подумал, что это последствия нашествия варваров, что произошло около тысячи лет назад. Но в таверне ему рассказали, что разруха постигла древний город всего около века назад. Это когда папская курия находилась в Авиньоне, и позже, когда было противостояние авиньонских и римских пап. Вот так, оказывается 'римский папа' это не 'масло масляное', а вполне конкретное понятие.

Последние годы Рим начал отстраиваться, но медленно. Денег не хватает, хотя налоги все время растут. Сейчас уже собор Святого Петра привели в порядок, да и вокруг него больше нет заброшенных зданий.

Устроились на постоялом дворе, а на следующий день Еремея нашел наш 'купец', который уже обжился в городе. Агенту передали товары для торговли, а тот рассказал про административное устройство Рима. И всего через четыре дня Еремей попал на прием к одному из кардиналов, несколько раз объяснив разным церковным чиновникам кто он, и кого он представляет.

— Так вы посланник Таврии?

— Нет, я канцлер Таврической Республики. Командую всеми нашими посланниками во всех странах. Самый высший гражданский чин у нас, ну кроме Командора, кончено.

— Это прекрасно. Значит вы сможете наиболее полно донести наши слова Дожу Таврии.

— Да. Но Дож писал письмо папе римскому, он его получил?

— Мы получили ваше письмо, и Великий Понтифик о нем знает. Он рад, что Таврия обратилась к Риму. Плохо, когда целая христианская страна живет без пастырского благословения. Мы с радостью примем вас под сень Святого Престола.

— Вы хотите чтобы мы приняли католичество, отринув православие!?

— Ну зачем вы так. И вы и мы веруем во Христа. Filioque тут не стена каменная. А Великий Понтифик, он же вселенский Патриарх. Ближе чем он, ко Христу, и нет никого.

— Так мы можем остаться православными?

— Мы все христиане. И христианскому правителю пребывать без Святого Причастия — грех.

— Но мы причащаемся.

— Дожу следует причащаться у самого Понтифика — Викария Христа. Хотя бы раз в год.

— Причастится, и все? А исповедь?

— Причастие без покаяния — грех. И в первую очередь надо покаяться в таком большом грехе как скупость и сребролюбие. Отринуть земные блага во спасение души своей. Пожертвовать сороковую часть богатств своих на Церковь Христову.

Христиане — центр земного мира — продолжал кардинал — Наш долг — нести свет Веры Христовой в души заблудшие. Все язычники и иноверцы будут либо обращены ко Христу, либо изгнаны с наших земель. Вы вскорости поймете, что Таврия часть христианства. Что только вместе с нами вы сможете жить в мире и благодати божьей.

Кардинал встал, показывая что аудиенция окончена. При этом по привычке немного подал вперед правую руку с кардинальским перстнем. И Еремей чуть не кинулся припасть к руке, как до этого припадали служки. Он шел по коридору, а в голове крутилось — 'Как же это я? Чуть в схизму не кинулся. Вот шельма, вот говорун. Околдовал'

Еремей не стал связываться по переносной радиостанции, пошел на 'Архимед', чтобы подробно все обсудить. Когда он мне кратко рассказал суть, я даже сначала не понял, почему разговор шел об этом. Мы же запросили всего лишь разрешение на торговлю. Тогда Еремей передал мне беседу максимально близко к тексту, насколько запомнил.

Вот они как повернули, присоединяйтесь к нам, и тогда все будет хорошо. Даже не настаивают на католичестве. Так. Понтифик пытается считать себя главой не только католиков, но и всех христиан! Константинополь пал, и православные остались как бы без патриарха, который хоть и сохранил формально свой титул, но влияние в православном мире потерял. И Сикст пытается православных к себе перетянуть, пользуясь моментом.

Или это исключительно ради меня? Хорошо придумали — приходи, исповедуйся, выкладывай все сам. Еще и плати за это. Два с половиной процента, причем это не от доходов, а от всего состояния. А от доходов — десятина. Еремей разузнал, действительно такие 'расценки'.

Еще и угрожают — 'все иноверцы будут изгнаны'. От нас требуют определиться — иноверцы мы Риму, или нет. А почему с мамлюками торгуют? Те не христиане ни разу. Так, а торгуют с ними только венецианцы, разрешение на торговлю им выдал понтифик. И более никому — это тоже Еремей выяснил. А ведь недавно на Родосе к нашему консулу подходил венецианец, предлагал услуги по морской торговле. Я тогда отмахнулся — мы и сами можем. Вот оно как получается — если ты не под 'сенью Святого Престола', сиди на месте, и торгуй только через венецианцев. Как мамлюки.

Но не только Венеция связана с Римом. И Генуя, и Кастилия, и Арагон согласовывают важные политические события с Великим понтификом. И это только соседи — юг Европы, а есть еще католические страны севернее, но у меня по ним сейчас почти нет информации, одни слухи. Как бы в этом разобраться. И на сколько это все серьезно. Что-то не нравится мне это католическое взаимодействие.

Глава 37.

На Лампедузе сменился сезон. Вместо летнего засушливого, длившегося пять месяцев, пришел сезон влажный. Не то чтобы сезон дождей, но дожди перестали быть редкими и скупыми.

Мы к этому готовились. Все наши постройки — дома, цеха, навесы — покрыты кровельным железом, вода с таких крыш стекает очень хорошо. По краям кровель водосточные желоба, на углах — бочки для воды.

Самая большая площадь крыши у нашего Зала собраний. Пока это еще только навес, двускатная крыша на столбах, двадцать четыре на шестьдесят метров. Угол ската небольшой, но снег ему не грозит, а вода стекает нормально. Тоже желоба по краям и четыре двухкубовых бочки на углах. Влажный сезон открыл долгожданный отличный ливень. И он показал нам, что готовится надо серьезнее, если хотим собрать всю воду. Бочки наполнились водой за четверть часа, и по нашим запоздалым расчетам мы поняли что воды с кровли сбежало в несколько раз больше.

Мало того, даже водосточные желоба не справлялись с потоком воды. Поток с крыши был таким сильным, что желоба переполнялись, вода хлестала через край. Мужики было кинулись таскать воду ведрами из дождевых бочек, чтобы вода не пропадал, но это капля в море, только промокли. Это подтолкнуло к другой идеи — устроили всеобщую стирку.

У нас проблема со стиркой белья и одежды из-за нехватки пресной воды. Мыло у нас хорошее, производим несколько сортов. Но при стирке в морской воде образуется куча нерастворимых солей и соединений, они скапливаются в ткани. Белье становится серым, неприятным на ощупь. В морской воде стирать перестали, только полоскаем особо грязные спецовки перед стиркой.

Стирка у нас централизованная, для этого у нас две стиральных машины, вторая даже с электроприводом. Придумал я поставить одну машину на борт корвета. Когда он пойдет за водой к берегам Сицилии, можно будет там постирать все белье, сэкономим много воды, не будем ее перевозить. Уже начали обсуждать проект с мастерами. Но взглянув на лицо корветтенкапитана я прекратил проект.

По моему заданию плановый отдел посчитал статистику расхода пресной воды, приблизительно. Точно не подсчитать, счетчиков нет. Да, действительно, на бытовые нужды уходит много воды. Это не только стирка, а еще мойка посуды и баня. Хотя и посуду сначала моют морской, а пресной только ополаскивают. И моются многие в море, пресной ополаскиваются, да и то не всегда. Привыкли уже ходить солеными.

Но еще много воды потребляет промышленность, в первую очередь химическая. Хорошо что она у нас не крупнотоннажная, воды бы не хватило совершенно. И пресную воду на морскую не сменить, везде процессы к этому чувствительны. Даже в электролиз раствора хлорида натрия, для получения хлората, использовать не стали. Хлорат натрия получался грязный, нестабильный. Нормально получилось только в похожем процессе с получением гидроксида натрия. Он у нас идет в основном на мыло, и такая 'чистота' продукта нас устроила.

В механообработке вода у нас используется в составе смазочно-охлаждающей жидкости. Но там замкнутый цикл, расход незначителен. При плавке чугуна в вагранке вода нужна только при выдувке — это когда жидкий чугун закончился, и из вагранки выгребают оставшиеся горячие угли и шлак. Вот их надо тушить водой, морская тут подходит, на качестве стали это не отражается.

Наш томасовский конвертер в охлаждении не нуждается. Наоборот, приходится его предварительно подогревать. Он маленький, и из-за масштабного эффекта общий тепловой баланс окисления углерода и примесей в чугуне отрицательный. Теплопотери через поверхность больше выработки тепла от окисления.

Вот как хорошо что мы тут домну не построили. Ей для работы надо уйму воды, и морскую там далеко не везде можно использовать. Когда я принимал решение о размещении домны в Шахтинске, я на это не обратил внимание. А сейчас делаю вид, что так и было задумано.

Наши тут еще один способ экономии пресной воды придумали. Основная наша еда — отварная картошка. Чтобы сварить картошку нужна пресная вода и ... соль. Придумали просто варить в морской воде, получается хорошо. Даже привкус интересный, своеобразный. Многим так даже больше нравится, назвали 'картофель по-островному'. Экономия воды совсем небольшая, если в целом смотреть, но хоть что-то.

Я еле дотерпел до этих дождей. Тяжело жить и работать на привозной воде. С трудом признался сам себе, что Лампедуза — далеко не самый лучший выбор места для базы. С дождевой водой стало много проще, но к маю надо что-то придумывать, еще один сухой сезон не перенести.

Такие мысли пришли в голову, пока я смотрел на льющуюся с крыши воду. Льющуюся на землю, мимо бочек. Но это досадная мелочь, все радуются просто обилию пресной воды, льющейся с неба. К тому же Командор обещал что дожди у нас будут частыми гостями на протяжении полугода. Сейчас мы собрали почти двадцать тонн воды со всех крыш, и если водосбор наладить правильно, то такой дождь может давать и сорок тонн воды. Нужно варить емкости под воду.

Из-за дефицита пресной воды мы даже принялись копать еще колодцы. Из Шахтинска приехал лозоходец, тот что нашел там антрацит. Походил по острову, указал четыре места — выкопали колодцы. Копать было трудно, много камней. Но в трех колодцах нашли воду, только один оказался пустышкой. Уголь не нашли.

Но этот дождь важен еще по одной причине. Три недели назад посадили первую очередь картофеля, и без этих дождей он просто не вырастет. Теперь можно сажать основную часть, только пусть земля подсохнет после дождя. Получается, что 'зима' на Лампедузе — лучшее время для выращивания картошки.

Но как тут выращивать пшеницу никак не соображу. Созревать она должна в теплую сухую погоду. Влажный сезон тут заканчивается в мае. Но сеять сейчас, как озимые, нельзя. 'Зима' тут теплая, пятнадцать-двадцать градусов — пшеница 'сидеть' не будет, пойдет в рост. И может начать созревать в марте-апреле, температура там для пшеницы нормальная, но такие ливни могут все испортить. Но не попробуешь — не узнаешь. Будем сеять пшеницу маленькими делянками, с интервалом в две недели. Эксперимент.

Кстати, так же сажали картошку на Родосе. Но там так поступили еще и потому что было мало наших крестьян, всего несколько семей. Сажали маленькими участками, каждую неделю. Один пацан у них грамотный, он все записывал. В засушливые периоды посадки приходилось поливать, но благо речка рядом. В какой то момент даже снизили темпы посадки, не хватало рабочих рук. Но мы переселили с Лампедузы на Родос семьи сербов, и наши крестьяне сразу стали бригадирами колхоза, агрономами, экспертами по картошке.

Вот тогда наш сельское хозяйство на Родосе стало походить на хозяйство, а не на огород. Пшеницу там сеять неудобно — участки плодородной земли маленькие, косогоры — с плугом не развернуться. Но картошку сажать под лопату нормально. Сербы быстро освоили науку, тоже крестьяне, хотя картошку раньше не видели. Быстро посадили несколько гектаров у реки. Но я сказал сильно картошкой там не увлекаться, климат для нее слишком сухой. Посмотрим каков будет этот урожай.

Но земля еще есть, и сербы без дела. Стали сажать кукурузу и подсолнечник, они для этого климата лучше приспособлены. Где плугом ковыряли, но, в основном, мотыгами. Долго сажали, участками, а пацан записывал. Между делом картошку окучивали.

Но все взошло. Картошка по-разному, а кукуруза с подсолнечником взошли стеной. Климат подходящий, и дождей больше чем на Лампедузе. Сербы, конечно, удивились таким растениям. Даже спорили меж собой — остановятся диковины в росте, или будут расти 'до неба'.

Это все было весной и в начале лета. Сербы уже давно питаются картошкой с побережья Черного моря, поэтому за посадками ухаживают тщательно. Ну еще наши бригадиры к этому мотивируют. Начала созревать картошка, что посадили самой первой, потом пошло-поехало. А осенью созрели кукуруза с подсолнухом. Их убирали необычно — початки и корзинки в корзины, как для картофеля, обмолачивать на Лампедузе будут. Стебли вязали в снопы и тоже отправили на Лампедузу. На корм скоту.

На остров мы возим овец, чтобы люди мясом питались. Логистику поставок выдержать трудно, пару раз у нас были сплошь рыбные дни. Решили увеличить стадо овец на острове. Но растительность в сухой период скудная, травы мало, вот и решили подкормить такой соломой. Особенно им нравятся обмолоченные кукурузные початки, это хоть и не зерно, по пищевой ценности, но лучше соломы.

Вот коровы солому кукурузную не стали есть, согласились только на стержни, в добавок к траве. Да, у нас тут восемь коров, с собой привезли. В Адлере их было больше, почти два десятка. Но всех сюда везти не стали, тут и с кормами проблема, и даже с водой. Воды им надо много, пьют как лошади. Привезли только самых удойных коров, остальные пока в Мавролако.

Коровами я давно озаботился, еще до того, как у меня дочка родилась. Молочных смесей тут нет, все на грудном вскармливании. А вдруг у кого молоко пропадет? Наше 'село' небольшое, других кормилец может и не оказаться рядом. Надо подстраховывать, да и просто детей молоком надо подкармливать. А я и сам по молочному скучаю.

Кстати, способность взрослого человека переваривать сырое молоко, наличие лактазы, фермента — весьма примечательная черта, заложенная на генетическом уровне. У славян, носителей гаплогруппы R1a, лактаза вырабатывается у 82 процентов представителей. Выше только у североевропейцев и англо-саксов, носителей R1b, у них более девяноста процентов населения переваривают сырое молоко.

На первый взгляд странная зависимость, учитывая что корову одомашнили более десяти тысяч лет назад на территории восточной Турции. А жители этого региона имеют очень низкую вероятность наличие лактазы. Просто в этот период народы интенсивно мигрировали, и родителями скотоводства считаются именно носители R1b, которые отделились от R1 в районе южной Сибири. Они одомашнили корову на Ближнем Востоке, и это стало мощным инструментом выживания. Овец и коз одомашнивали еще до них, но крупный рогатый скот это, можно сказать, промышленный уровень производства молока. На таком объёме молока можно полноценно питаться, подолгу обходясь без мяса. Кроме того волы — это еще тягловая сила, в отличии от овец. Домашних лошадей тогда еще не было, до их появления еще несколько тысяч лет.

Но в этот момент на Ближнем Востоке уже произошла неолитическая революция, началось одомашнивание растений и выращивание зерновых. Мест под пастбища не осталось, и скотоводы двинулись в другие места. Пройдя через Кавказ, начали расселятся по степной полосе Восточной и Центральной Европы, а позже пошли в леса. Но именно в низовьях Дона они прожили довольно долго, а позже, около пяти тысяч лет назад, создали Ямную культуру. Она простиралась от Днестра до реки Урал, в степной и лесо-степной зоне. В южной части Ямной культуры жили носители R1b, а в северной — R1a. Так что будущие европейцы и англо-саксы тысячи лет жили тут, в Северном причерноморье. И они были самыми передовыми скотоводами, а не степняки-монголы.

Видимо, продвигаясь на север с домашним скотом, индоевропейцы раннего неолита прошли жесткий отбор. Кисломолочные продукты делать тогда еще не умели, и весь надой сырого молока приходилось выпивать сразу. Мяса было мало, скот берегли, и молоко являлось основным источником белка и животных жиров. Кто не мог усвоить — не выживал. Привет от Дарвина.

Позже, R1b ушли в Европу, а R1a мигрировали кругами в лесах Восточной Европы. В это время там еще жили остатки охотников мезолита. Я как-то увидел реконструкцию их внешности — натуральные славяне. Произошла ассимиляция охотников мезолита землепашцами и скотоводами неолита. От них и произошли славянские народы. Ну это я все упрощаю, потому как точно узнать — кто куда мигрировал, и от какого племени конкретно произошел какой народ — неизвестно. Но общий принцип движения родов понятен.

Кроме того, молоко еще и являлось источником витамина Д, которого остро не хватало в густых лесах. И возможно, этот витамин сыграл ключевую роль в том, что у европеоидов светлая кожа.

Европейская раса, как и другие, произошла от кроманьонцев. Которые больше всего походили на бушменов Африки. Негры произошли от них же, но позже. Их черная кожа — защитная реакция высокую солнечную радиацию, при высокой же температуре воздуха.

Попав в густые леса, будущие европейцы начали испытывать дефицит витамина Д, который образуется под воздействием солнечного света. А коричневая кожа свет плохо пропускает. Видимо, дефицит этого витамина, и как следствие, рахит — серьёзная проблема, раз начался отбор имени Чарльза Дарвина. Кожа стала белеть от поколения к поколению, и тут еще повлияли несколько процентов генов неандертальцев, влившихся в генофонд ранее.

Светлые глаза — вроде как позволяют лучше видеть в сумерках, которые в северных широтах очень продолжительные. Но, видимо, это было не столь принципиально, как витамин Д, потому закрепилось далеко не у всех.

Мне же молоко нужно как важный элемент детского питания. Кроме лактозы и витамина Д в нем содержатся олигосахариды, положительно влияющие на некоторые процессы в организме. Молоко не только детям, но и беременным очень не помешает. Но сейчас с витамином Д как раз и проблем нет, инсоляция у нас более чем. И в этом процессе заметны небольшие генетические отличия, у одних кожа от солнца темнеет, у других — краснеет. Хотя и те, и эти русские с виду.

Я когда узнал что у ногаев и черкесов есть коровы, купил несколько штук на радостях. Но разочаровался — коровы давали литра три молока в день от силы. То-то я смотрю — татары их не держат, обходятся овечьим и кобыльем молоком. Покупают у ногаев только готовых волов. Еще коровы те такие поджарые, длинноногие и скачут. Олени, а не коровы.

Мои тоже мне говорят: 'Зачем эти коровы? С ними много возни, капризные они, с овцами проще' К тому же некоторые у нас женаты на черкесках, а те ловко доят овец. И небольшое стадо овец дает молока больше, чем десяток коров-оленей. Детей овечьим молоком обеспечили.

Но это трудоемко, одна овца дает пару стаканов. Да и вкус овечьего молока мне не нравится. Попытки найти молочную породу скота я продолжил, но теперь осторожно. Приказчикам поручил попутно узнавать, сколько дают коровы молока в той или иной местности. В первую очередь обратился к побережью Османской империи, первые домашние коровы появились там. Приказчики иногда приезжали с радостными известиями, что найдены супер удойные коровы. Два раза даже покупали и привозили коров. Османские коровы от черкесских отличались, но только внешне — удои были все такие же унылые.

Но недавно один приказчик опять привез корову, в этот раз из Кастилии, из предместий Барселоны. Как он ее вез на шхуне, это отдельная история. В дороге ее кормили сеном, зерном и хлебом с солью. Приказчик нанял испанскую тетку, да доила корову в дороге, чтобы молоко не пропало. Хорошо, шторма не случилось. Корова приехала измученная, но молоко у нее еще было, хотя и гораздо меньше чем в Кастилии, по утверждению приказчика.

Корову оставили отдыхать, стали кормить свежей травой, запаренным дробленым зерном. И недели через три корова вышла на 'проектную мощность', как заявил приказчик. Пять с половиной литров молока в сутки! Таких коров тут я еще не встречал. Да и внешне она отличается от черкесских и османских — массивная, с большим выменем, никуда не скачет, жует задумчиво. И еще она белая, с коричневыми пятнами. А те были однотонные. Настоящая корова.

Приказчик получил и белые баллы, и денежную премию. Решили еще закупить таких коров, но только на шхуне везти нельзя, нужно более подходящее судно. Еще эту испанскую доярку надо обратно увезти. А то она живет на острове Кроликов, бездельничает. Мы там построили гостевой сарай, для таких незапланированных гостей, приходится кормить бесплатно. Работу ей никакую не дашь, на Лампедузу ей нельзя, режим безопасности. Придумали только что несколько приказчиков и курсантов спецшколы к ней ходят изучать кастильское наречие, пригодится.

И надо что-то решать с кормами, проблема с пресной водой на полгода решена. Наш скотный двор на острове все разрастается. Овцы, коровы, четыре коня. Это у нас конный патруль, тоже вещь нужная. Еще куры! Мы же перевезли из Адлера курятник. Решил я попробовать нарастить его до таких масштабов, чтобы обеспечить всех жителей яйцами, хотя бы по пять штук в неделю. Это позволит уменьшить потребление мяса, а то возить на остров овец довольно муторно. Ну и саму курятину будем употреблять.

Но строить такой большой курятник я не стал. Еще тут летом было очень жарко, куры в помещении такую температуру не перенесут. Да и ухода много, птицефабрика почти. Решили отпустить их на свободный выпас, куда они денутся с подводной ... с острова. Надо только охранять посадки, когда они уязвимы. Но это проще, чем устраивать загон и снабжать их кормом. Настроили им домиков, чтобы они могли там нестись, поставили поилки с пресной водой. Немного подкормили зерном и стали следить какой корм они себе найдут.

Куры несколько дней обследовали местность, и вскоре стали кучковаться на пляже. Причем не на песчанном, а на галечном. Они сначала там ловили каких-то мошек, а потом стали клевать рачков после отлива, и другую мелочь, что там остается. Ну и обычный куриный корм — насекомые на земле. Домики и поилки перенесли ближе к этому пляжу.

Но на острове еще много летающих насекомых — бабочек, жуков, мотыльков. Комаров, кстати, совсем нет, в Адлере они нас замучили, тут мы от них отдыхаем и радуемся. Вот летающих насекомых куры поймать не могут, поскольку сами не летают. Но когда вечером сидишь с включенной лампой, эти насекомые летят и летят на свет. Причем если лампа накаливания, они обычно обжигаются и падают. А если светодиодная или люминесцентная — просто тыкаются в нее, и вьются вокруг.

Вот и идея как дополнительно подкормить кур. Только нужна лампа еще горячее, чтобы насекомые падали наверняка. У нас же керосиновые лампы есть! Там, если фитиль прибавить, стекло очень горячее. И керосина у нас много. Поставки нефти из окрестностей Мапы идут. Мизерные, но постоянные.

Нефть разделяем на фракции, но эти нефтепродукты потребляются неравномерно. Парафины уходят полностью — цилиндровое масло для паровых машин, даже на производство бумаги не остаётся. Там мы на канифоль перешли. Твердый битум идет на битумный лак, мягкий — герметик для кучи применений. Бензол идет на анилины, толуол на тротил. Ксилол используем как растворитель, в электротехнической промышленности нужен. Но средние фракции — керосин и соляровое масло — копятся. Соляра немного идет на хлоратную взрывчатку, но там совсем мелочь.

Керосиновые лампы у нас давно, но так как дома и корабли у нас были все деревянные, лампы применять я опасался. На шхунах так совсем запрещал, если сильно надо — у связиста есть светодиодный фонарь. Потом пошли стальные корабли, но на них уже появилось постоянное электропитание и электрические лампы. Керосинки шли как аварийное освещение.

Так, я про кур рассказываю. На подставке около метра поставили керосиновую лампу. Налили керосина, чтобы на пару часов хватало, курам тоже спать надо. И зажгли после заката. Тут же на свет полетели мотыльки и жуки, ударяются о горячее стекло и падают. Куры это заметили, те кто еще не уснули, и стали быстро подхватывать. Мотыльки даже до земли не успевают долететь. Возник ажиотаж, куры толкаются, чуть подставку с лампой не уронили.

На следующий день поставили уже три лампы, на расстоянии. Вкопали столбики с консолями, лампы свешиваются. Чтобы куры их не уронили, и чтобы насекомые падали удобнее. Народ даже собрался посмотреть, а как же, новое зрелище. Мужики комментируют — 'А что так не жить, сиди под лампой, еда сама прилетает и в рот падает'. Некоторые куры наедались так, что утром никуда не уходили пастись. Наваристые жуки, видимо.

Зерном мы продолжали их подкармливать, но его расход уменьшился раза в три. А так как они стали склевывать мелкие ракушки, то скорлупа яиц стала толстой и прочной.

Куры вглубь острова почти не уходят. Когда наступает темнота, курица, если не успевает вернуться в курятник, засыпает на месте, где была. В темноте они не гуляют. Утром проснуться, хотят пить — возвращаются к поилкам. Еще и лампы-кормушки этому способствуют.

Вот только прошедший ливень внес хаос в сложившийся порядок. За те несколько дней, что держались лужи, десятки кур разбрелись по острову. Не по всему, конечно, но на километры ушли. 'Подводная лодка' оказалась слишком большой, конный патруль собирает разбежавшихся кур. Теперь вечерами пацаны и девчонки проходят по 'куриным местам' и сгоняют птиц к курятникам.

Еще ливень немного намочил доски, они лежали штабелем без покрытия. Два верхних ряда после дождя начали коробиться. Кладовщик получил за это черные баллы. Немного, но сохранностью запасов озадачился всерьёз. А доски были хорошие, высший и первый сорт. Это начали поступать пиломатериалы из Мавролако, пилят воронежский лес. Отличная сосна, длинная, ровная. И продолжают поступать доски из черкесских плотов. Они короткие, три-четыре метра, но это дуб, бук, граб.

Тут недавно консул Родоса приезжал. Начал с доклада о достижениях — сколько собрали картошки, кукурузы, подсолнечника. Сколько принесла торговля на рынке, и сколько — работа родосского филиала банка. А я все это уже читал в отчетах, но сижу, слушаю дальше. А дальше он перешел к планам — надо еще один причал построить, гостиницу для транзитных пассажиров. Солдат недавно много перебрасывали, места в казармах не хватало, спали по очереди. Сербы хотят еще несколько домиков, тесно им. Для всего этого пиломатериалы нужны, а ему отпускают совсем мало. Все на Лампедузу уходит.

Показал расчеты. Я просмотрел — да, много надо. Кое-что отложили, все сразу строить не будем. Пересчитал, написал записку в плановый отдел. Следующим рейсом 'Кроноса' завезут нужное количество досок. Консул ушел довольный.

А я задумался. Получается, консул 'фонды' выбивал, как в фильмах про советское время. Это что же получается... Хотя нет, в крупных компаниях тоже самое происходит: филиал или подразделение приходит с проектом, защищает его. Демонстрирует успешное завершение предыдущих проектов. Нормальный процесс. Это у меня такое государство. Корпорация. С ручным управлением, большей частью.

Но система работает относительно эффективно, благодаря 'табелю о рангах' и системе баллов. Возможно, не так эффективно, как при чистом капитализме, но зато без перегибов в виде большого расслоения по уровню доходов. У меня элиты номенклатурные, все наглядно и прозрачно. Социальный лифт работает, причем в обе стороны.

Но как бы за этим всем не упустить важного. Вдруг где-то мы идем не туда. Мне несколько человек потихоньку пишут записки про то, что люди говорят, чего хотят, чем недовольны. На Лампедузе, в армии, на флоте. В Мавролако, в Шахтинске, в Воронеже. Можно сказать — аналитические доклады, только простые и короткие. Надо их почитать, подумать.

Но доски не только на Родосе нужны. Мы еще начали осваивать остров Евстратиос. Попробую его освоить без лишних затрат. Забросили туда бригаду рабочих и отделение солдат, строят несколько домиков и причал. Припасы привезли с собой, еще покупают рыбу в рыбацкой деревушке.

Из Рима Еремей отправился в Геную. Мы с ним решили, что ему надо как можно скорее покинуть Рим, продемонстрировав, тем самым, что быстрого ответа на предложение кардинала не будет. И что делать теперь с этим предложением? Идти 'под сень Святого Престола' нельзя категорически, минусы даже перечислять не буду. И отказывать открыто понтифику — официально оказаться в списке 'потенциальных противников' для многих соседних государств.

Вот так, спросил разрешение на торговлю. Кто тебя за язык тянул? Теперь придётся тянуть время. Интересно, сколько у нас его? И что будет после? Будут исподволь давить, или сразу крестовый поход устроят? Вот тебе и 'неглупый и цивилизованный понтифик'.

Но в Генуе Еремея ждали, можно сказать. Ну, портовый таможенник, он всех прибывших встречает. А вот минут через двадцать прибыл небольшой отряд, именно к 'Архимеду'. Офицер стал подробно расспрашивать: кто прибыл из Таврии, сколько человек, с какой целью. Прибыл ли посланец, или какой другой чиновник. Еремей от неожиданности заявил что он купец. Ну да, из Таврии. Офицер расспрашивал чуть ли не полчаса, после чего отряд удалился.

Но невдалеке заметили двоих прилично одетых людей, которые почему-то стояли около каких-то бочек и разглядывали морскую даль. Иногда поглядывая на пароход. Не, наша служба наружного наблюдения лучше работает. Хотя, может быть эти наблюдают демонстративно, а тайно — еще кто-то. Ну раз такое дело, Еремей решил придерживаться официальной версии, и пошел на рынок. Агентов — 'купца' и радиста даже на берег не выпустил, чтобы не 'светить'. И загнал их с палубы в каюты.

Зато на рынке Еремею повезло: Генуя, к картельному соглашению венецианских торговцев против наших красителей не присоединилась, возможно, даже не знала про него. Крупных покупателей, правда, не нашел. Но даже при этом смог продать по хорошей цене большую часть красителей и всю окрашенную ткань, что была с собой.

Окраска ткани стала на Лампедузе целой отраслью промышленности. Так как в больших объёмах красители продавать стало сложно, то пришлось переходить на торговлю тканями. Это продукт для конечного пользователя, не для промышленника, и рынок тут гораздо шире. Но вместе с тем эта торговля много сложнее, тут и маркетинг и логистика. Даже забрал из планового отдела одного человека, в обмен на двух новеньких. В текстильном производстве появился специалист по планированию.

Покупать некрашеную ткань, красить ее и продавать — не очень хороший вариант. Ткань дорогая и не очень качественная. А та которая качественная — очень дорогая.

Но еще в начале лета, мастер по станкам сделал два ткацких станка нового поколения, так сказать. Они уже не содержат деревянных деталей, только бронза и сталь. Один станок делает только полотняное переплетение, но зато шириной в метр двадцать. Мы на нем сразу начали делать парусину. Несмотря на все паровые машины у нас много парусного, и парусно-винтового флота. А паруса быстро изнашиваются, парусный цех у нас работает непрерывно.

Второй станок у'же — ткань всего восемьдесят сантиметров. Но кроме полотна может ткать саржу, и предназначен он для более тонких тканей.

Нить нам пряли зимой, чуть ли не половина Рязанского княжества работало. И мы два месяца ткали льняные ткани — парусину и тонкий лен. Парусина не крашеная, а лен ткали из разных окрашенных нитей, более десятка расцветок получалось.

Но в Мавролако объявился представитель наших бывших соседей — черкесов из Лияша. Они сохранили прядильное и шерстомойное производство, только переехали севернее, километров на сорок. Они напряли кучу шерстяной нити, и теперь хотят продать. Но еще они просят помощи, так как прядильный станок 'немного поломался'. Мастера к ним послали, и нить они нам продали недорого. За нить из светлой шерсти мы платим немного больше, она хорошо окрашивается мовеином. Из темной шерсти ткем дешевое сукно, в Воронеж пошлем, как раз к зиме теплую одежду сошьют. Не все же в овчинах ходить. А льняная ткань на юге спросом пользуется, вот такие экономические связи.

Расторговался Еремей в Генуе, вспомнил свою первую профессию. Говорит, что надо тут лавку открывать, заработать хорошо можно будет. Но такая торговля сразу выдаст представителя Таврии. Решили что откроем две лавки — одна с тканями и красителями, для прибыли. А вторую лавку с агентами, будут торговать чем-нибудь другим, для прикрытия. Но открывать первую лавку мы не готовы, а вторую открывать сейчас не будем, нас 'пасут'. Решили демонстративно уйти из Генуи, никого не оставлять. Вернутся в Рим, оттуда 'купец' и радист на чужом корабле отправятся обратно в Геную. Так они не должны привлечь внимание.

Спустили на воду и достроили большой десантный корабль 'Нерей'. Имя у него от бога спокойного моря, для серьёзных штормов он не предназначен. Думали делать его по аналогии с самоходной баржой 'Кронос', но изменений вышло много. В первую очередь надо было уменьшить осадку, чтобы можно было пройти мелководьем Азова. Для этого пришлось уменьшить грузоподъёмность, но триста тонн нам и не надо. Лошади, повозки и даже полевые пушки больше занимают места, нежели весят. Далее вылезла проблема заглубления гребного винта, пришлось делать два винта и две машины.

Носовая аппарель раскладная, из двух частей. С промежуточной опорой на небольшой понтон. Далее идет сплошная ровная палуба, на две трети длины судна. Тут будут стоять лошади, повозки и пушки. Твиндек под этой палубой вышел очень низкий, меньше двух метров. Но люди проходят, и кроме припасов тут можно расположить дополнительный десант. Ближе к корме — капитанский мостик, жилая надстройка для экипажа и перевозимых войск. Кочегарка, машинное отделение и 65-мм орудие на втором ярусе.

В носовой части балластный цистерны, для увеличения во время хода дифферента на нос, чтобы судно не запрыгивало на волну. А перед десантирование, цистерны опорожняются, чтобы можно было подойти ближе к мелкому берегу.

Но испытания показали, что этих цистерн не достаточно, ведь судно должно двигаться еще и без груза. Пришлось еще ставить цистерны на корме и добавлять на носу. Потому как гребные винта заглублены мало, и при ходе без груза их эффективность резко падает. И все из-за мелководья.

Но зато теперь БДК 'Нерей' может ходить до самой Таны и с грузом и без груза. Во многих местах может подойти вплотную к берегу, и высаживать коней и повозки прямо на берег. Ну еще возят с собой несколько деревянных щитов-мостков, если берег топкий. Хотя бывает и такой топкий, что лучше там совсем не высаживаться. Предварительная разведка обязательна. И балластными цистернами надо управляться правильно, почти как на подводной лодке.

Такие баржи мы строил по принципу — 'минимум железа, все остальное из дерева'. Но с БДК совсем так не получилось, стального проката ушло заметно больше. Но и дерева на нем много используется — жилая надстройка почти все деревянная, и тепло, и красить не надо. Палуба деревянная, по стальным бимсам, деревянный фальшборт. Фальшборт, кстати, в передней части пришлось увеличивать в высоту, чтобы кони не видели моря и не пугались.

И 'Нерей' стал первым кораблем, который вступил в строй без передатчика Поулсена, мы их уже не производим. Тетроды начали опять производить, хоть медленно, поштучно, но зато стабильно. А уж спаять и настроить ламповый передатчик, это у нас даже несколько мастеров умеют. Пока разбирались с частотами, перепробовали несколько вариантов передатчиков, да не в одном экземпляре.

Правда, этот передатчик без анодной батареи, цинковую ставить смысла нет, а делать свинцовый аккумулятор на сто двадцать вольт — очень трудоемко. Так что для работы передатчика нужно как и раньше: запускать генератор переменного тока от машины, трансформатор, ртутный выпрямитель. Зато киловатные мощности не нужны, и можно иногда запускать без машины — от мощного аккумулятора работает электродвигатель, он вращает генератор переменного тока и т.д.

У ламповых передатчиков мощность намного меньше, и у них нет той гарантированной зоны связи как у Поулсена. Так что от радистов требуется более высокая квалификация, чтобы обеспечить связь — знание принципов прохождения радиоволн в разное время суток, когда и на каком расстоянии какие частоты применять. Но зато есть шанс связаться на расстоянии более чем полторы тысячи километров, что для передатчиков Поулсена было совсем недоступно.

После окончания строительства 'Нерея', мы начали новый проект. 'Цербер' всем хорош, но немного маловат для дальних походов — просто не хватает запаса угля. Даже мореходность у него приличная, попал он как-то в резко налетевший шторм. Средиземноморские штормы не чета океанским, но волна была очень солидная. Пришлось уходить дальше от острова, и работать машиной против волны. Болтало сторожевик знатно, морскую болезнь прочувствовали почти все на борту. Даже килевую качку ощутили, небольшая длина сказывается. Но сам корабль шторм перенес отлично.

Решили мы этот проект модифицировать. Чтобы не потерять в быстроходности, попробуем увеличить только длину, с тридцати до сорока метров. Получаем небывалое соотношение длины к ширине — восемь! Натуральный эсминец, только маленький. У 'Новика' это соотношение было более десяти, но даже восемь, для нас — лютый прогресс.

И при этом хочется сильно не нарастить массу. Ну то что больше угля будет — это само собой. Мощность машины увеличим, с новыми станками это не проблема. С котлами тоже резерв есть, на 'Церебере' стоят два котла, один с принудительной подачей воздуха, другой — атмосферник. Котел с наддувом работает хорошо, даже если отключить подачу, то за счет естественной тяги нормально работает, только мощность падает раза в полтора. Поэтому просто поставим два таких котла, мощности на машину хватит. При этом габарит котельного отделения сохранится, масса вырастет незначительно.

Самое сложное — корпус, вот где можно 'нарастить лишнего жирка'. Самая опасная нагрузка для такого корабля — 'повиснуть' на двух волнах, корпус может просто переломиться. Делаем ярко выраженный продольный силовой набор корпуса, у 'Цербера' был комбинированный. То есть все стрингеры и кильсоны цельные, на всю длину, и в днище и в бортах. А уж между ними ввариваем кусочки шпангоутов. Заготовки стрингеров не нужны буквально цельные на все сорок метров, их можно стыковать. Но эти стыки не должны быть в центральной части, только в районе оконечностей. Так что минимум двадцать пять метров надо. Но после кильсона фрегата — это мелочи, можем и все сорок метров целиком дать, металлургия у нас уже приличная.

Еще придётся на миллиметр увеличить толщину борта в центральной части, это тоже сильно влияет на продольную прочность и жесткость корпуса. Вот так вес понемногу всюду набегает. Но, вроде, обходимся малой кровью. По расчетам полное водоизмещение увеличится с семидесяти до ста десяти тонн, и большая часть этой прибавки придется на полезный груз — уголь.

В скорости должны, как минимум, не потерять. Но дедушка Фруд намекает что будет прибавка — 'длина бежит'. Посмотрим.

В связи с тем, что проясняется возможный сценарий следующей войны — осада Ордой наших черноморских городов и отвлечение на море наших сил венецианским флотом, наша военная доктрина несколько изменилась. Черноморская военно-морская база в Чембало так и остается. Там будут базироваться БДК 'Нерей' и корвет 'Арес'. Корвет должен создать подавляющее преимущество на море, в одиночку он может справиться с десятком-другим любых кораблей этой эпохи. Вдвоём с 'Нереем' они могут перебросить три роты, которые базируются там же.

Если все пойдет действительно по генуэзскому сценарию, то эту группировку переводим в Мавролако. Оттуда мы сможем последовательно наносить удары по осаждающим войскам, распылять кулак не будем. Если будет много вражеского флота, то им на помощь придет корвет 'Юпитер', находящийся в резерве.

Но держать войска в Мавролако постоянно не хочу. Планирую даже убрать их оттуда максимально, оставить только гарнизон. Там постоянно идут попытки подкупа солдат, в первую очередь османами. Одного солдата недавно расстреляли за продажу патронов. Но поскольку с 'адлеровцами' теперь солдаты не контачат, стратегического урона — утечки секретов — они нанести не могут. Но переводить их надо, в Чембало спокойнее.

Проблема возникает зимой — Дон замерзнет, а дельта Дона в районе Таны в течении зимы замерзает и оттаивает несколько раз. В Шахтинск мы перевели достаточно войск и артиллерии, чтобы выдержать длительную осаду Орды. Хотел тоже сделать и с Таной, то понял что большого стратегического значения она не имеет. Захватив Тану, стоящую на берегу замерзшего Дона, хан Ахмат ничего не достигнет. Только попытается разграбить жителей, но им не впервой прятаться в камышах. А мы перед ледоставом максимально все оттуда выведем, оставим минимальный гарнизон.

Все же остальные приморские города мы сможем поддерживать с моря и зимой. Зимой еще освобождаются от транспортных работ бриги — 'Гефест' и 'Гермес'. Будут кораблями поддержки 'Аресу'. А то в нынешних условиях боевая ценность наших шхун сильно снизилась, они даже для патрулирования и разведки малопригодны, у них нет радиостанций. Пусть и дальше приказчиков возят.

В Средиземном море проще, оборонять надо только два острова — Лампедузу и Родос. На Евстратиосе только угольный склад. Но основная группировка войск находится на Родосе, вместе с фрегатом 'Борей'. Содержать там войска проще, чем на Лампедузе. Там же в резерве корвет 'Юпитер', по расписанию мирного времени.

На Лампедузе уже все налажено, 'Цербер' патрулирует, 'Зевс' наготове. Пара шхун помогают. Вот такая доктрина.

Но в ней есть слабые места, на мой взгляд. Вражеского флота может оказаться очень много. По слухам, у Венеции около полутора тысяч корабле. Подавляющая часть — купеческие нефы. Но и у Генуии более сотни кораблей, и тут доля боевых гораздо больше. А если они попробую задавить массой? Тогда у нас слишком мало 'железных' кораблей. Придётся перебрасывать родосскую группировку на Лампедузу и отбиваться тут — последний оплот. Ну пока ничего лучшего не придумали.

Пришло сообщение из Килии, от болгарина Стояна. У меня с ним договор, он вербует своих земляков, что мигрируют из захваченной османами Болгарии в Молдавию. Я ему плачу деньги, если завербованный отвечает моим требованиям. Болгары легко осваивают русский язык, а потеряв родину, они быстро ассимилируются у нас.

После Дунайской войны этим путём к нам прибыло несколько десятков болгарских парней, большей частью они пошли в армию, наиболее образованные работают сейчас на Лампедузе. Но после поток сильно сократился, стали прибывать лишь единицы. Видимо, Стоян не особо утруждался походами по Молдавии, и поиском своих земляков. Тех небольших денег что он получал, ему хватало на жизнь в безопасной Килии. Из города он почти не отлучался.

И тут от него сообщение, может послать чуть ли не десяток болгарских семей. Сторговались с ним, я буду платить за семью с детьми как за двоих подходящих парней. Решил не гонять их в Мавролако, а везти сразу ближе к нам. Сначала думал поселить их на Евстратиосе, но решил что поселю пока вместе с сербами, не надо устраивать землячества, нужен 'плавильный котёл'. И тут уже будем отбирать — толковых парней в армию или на Лампедузу, девок в невесты, тоже на наш остров. А то половой вопрос только сильнее обостряется, Лияша рядом нет.

Болгары прибыли на Родос, расселились. Безопасники начали с ними работать, и люди рассказали много интересного. Все они с прибрежной части Молдавии, куда переселились, бежав от осман. У этого региона — побережья Чёрного моря между Дунаем и Днестром, прибрежной Бессарабии, своеобразная судьба. Когда Золотая Орда стала слабеть, Бессарабия вошла в состав Молдавии. Но Молдавия почему-то не ценила эту возможность выхода к морю, хотя мы сейчас иногда встречаем корабли под молдавским флагом. Когда в моей реальности султан, с помощью крымских татар, победил Стефана Великого, он легко отторг Бессарабию.

Турки назовут эти места 'Буджак' — 'угол'. Туда мигрируют ногаи и создадут там Буджакскую Орду, в подчинении крымчан. Но в этой реальности османские войска не смогли форсировать Дунай, не без моей помощи молдаванам. Но по слухам, Стефан вступил в переговоры с Портой. Дело в том, что с 1456 года Молдавия в вассальной зависимости от Османской империи. Но в какой-то момент Стефан почувствовал в себе силы, и в 1470 году перестал платить дань османам. Это стало одним из основных поводов нападений осман на Молдавию.

Но сейчас султан предложил Стефану такие условия: прощается дань за десять лет — семь прошедших и на три года вперед. Заключается союз против Венгрии. Все это за 'совместное пользование' Бессарабией. И, видимо, Стефан согласился, иначе как объяснить, что османские войска беспрепятственно прошли к Днестру и обратно. А следом потянулись валахи, стали селиться. Началась тихая борьба за землю, и первыми пострадали недавние иммигранты — болгары.

Вот таким оказался Стефан — и вашим и нашим. Хотя, его можно понять — у него враги почти со всех сторон, и от меня помощи мало. А с Венгрией он давно воюет, там, в свое время, нашел убежище Петр Арон, другой претендент на молдавский престол, конкурент Стефана.

А ведь в моей реальности османы справились с венграми и без помощи союзников. Получается, что надурили Стефана. Хотя, сейчас венгры еще сильны, и стремления султана в поиске союзников против них, вполне искренни.

Истинные мотивы и причины произошедшего неизвестны, это только слухи и догадки, но важен итог — османы имеют возможность пройти сушей к Крыму, и нет сил, которые могли бы этому помешать.

Но во всем бывают и положительные моменты. Теперь можно ожидать увеличения потока болгар из Молдавии, они мне нужны, особенно парни в армию. Мы же в этом году потратили уйму серебра на закупов из Рязанского княжества, более сотни прошло через Воронеж и Мавролако. Но армия при этом особо и не увеличилась. Я когда об этом узнал, сначала подумал, что это какая-то ошибка. Но оказалось, что в соответствии с моим же 'еще более важном приказом', шло увеличение численности личного состава флота. И даже не сколько увеличение, а замена наемных греков на наших, рязанских.

Когда мы строили и спускали на воду корветы и фрегат, своих людей для экипажей сильно не хватало, на должности простых матросов и кочегаров ставили греков. А каждый корвет это 55-60 человек команды, на фрегате примерно столько же. Он хоть и больше, но артиллерии на нем меньше.

Так что все эти бывшие закупы только снизили количество греков в командах кораблей, пока пришли к тому, что кочегар — греческая профессия. Профессия, кстати, очень нелегкая. Особенно летом, вблизи африканских берегов. На корабле просто жарко, а в кочегарке жарко невыносимо. Произошло даже несколько смертельных случаев — перегрев, тепловой удар.

Товарищ, я вахты не в силах стоять, —

Сказал кочегар кочегару

Пришлось улучшать вентиляцию кочегарок, сокращать вахты. Сделали дополнительные воздухозаборники в кочегарку, чтобы в лицо кочегару шел поток воздуха. Рупор воздухозаборника на оголовке сделали поворотным, скорости у наших кораблей небольшие, и зачастую ветер создает больший поток, нежели набегающий поток воздуха от движения корабля.

Конечно, кадровый процесс шел сложнее, часть новичков шло в армию, а не во флот. Но и из армии забирали во флот более расположенных к морской службе. Но в целом картина такая — численность армии почти не увеличилась.

Но у нас скоро запланировано еще одно крупное пополнение. В Воронеже все лето множество людей строили дома и стены крепости. За ними наблюдали, вели отбор, уже примерно определили — кого в армию, кого во флот, а кто на производстве пригодится.

Из Мавролако Игнат сообщает. Безопасник заметил на рынке одного из тех генуэзцев, что ушли в Золотую Орду. Не самый главный, но тоже из чиновников. Тут же бросили все силы, чтобы осторожно отследить его и не спугнуть. Но латинянин не таился, вернулся в таверну, поужинал и лег спать. Просто расспросили хозяина таверны — да, на днях из генуэзцев вернулось пятеро. Точнее двое, и еще три охранника с ними. Второй италиец, что попроще, даже похвастал планами. На Дону, близ Таны, будет большое строительство, и он будет этим командовать, поскольку известный архитектор. Работы начнутся весной, а пока занимаются заключением контрактов на поставку стройматериалов и поиском строительных бригад.

Игнат огорошил меня такой новостью. Тут же стали выдвигать различные версии, но я сказал разрабатывать дальше — мало информации. Следующим вечером одного охранника повели угощать пивом, крепленым. Тот охотно рассказал, что в Тане их посольство встречалось с князем северной Зихии Биберди. И тот продал Генуи участок земли под строительство фактории — чуть выше Таны, но на правом берегу Танаиса. Там еще место узкое, где паром ходит. Чуть ниже того парома.

Да, когда я только услышал про строительство, я аж подскочил от возмущения. 'Как! На моей земле! Без моего ведома!' Но быстро вспомнил, что Таврия на этом берегу — небольшие участки земли, на которых стоят города. А все вокруг — черкесское царство. Я и сам плачу налог этому Биберди. Небольшой, потому и не помню. Черкесы в этом вопросе не жадничают, они на пшенице много больше зарабатывают. И сейчас, наверняка, была сумма небольшая. Только это не продажа, а, скорее, аренда. Потому как платеж будет ежегодным.

Получается что генуэзцы продали мне города-колонии. А теперь купили участок рядом за недорого, и будут строить колонию опять. Почувствовали перспективу. Причем торговать будут под моей охраной, по сути. И не платя мне ни сольди налогов.

И кто кого обманул? Я — генуэзцев, купив колонии, пусть и под угрозой завоеваний, за искусственный рубин с алиэкспресса. Или они меня, с такой комбинацией? Не, рубин мне обошелся в несколько десятков долларов, и тут я явно в выигрыше. Но этот рубин тут стоит бешеных денег, и на настоящий момент уже не все так однозначно.

Получается, что деньги они везли для черкесского князя, а не для хана Ахмата. А я тут насочинял. Хотя стоп. А где остальные генуэзцы? Их же было около трех десятков, если с охраной считать. Пусть в Мавролако срочно выясняют.

Следующей ночью сообщили такую новость: этот генуэзец утром получил в нашем банке Сан Андреас денежный перевод на тысячу лир! С Родоса. Переспросили в родосском отделении банка — да, все верно, деньги внесли, почти пуд серебряных лир. И в тот же день италийский архитектор внес задаток на поставку весной кучи досок. Нашей лесопилкой.

А вечером, другой охранник рассказал, что после переговоров с черкесами, большая часть посольства двинулась в Орду, как и планировали. И только их пятерка вернулась. И все сундуки с серебром тоже поехали в Орду, то что дали князю, уместилось в большом кошеле.

Что-то я совсем запутался. Значит, деньги в Орду повезли. Хотят нанять Ахмата воевать против меня. А в чем тогда смысл строить факторию, и давать нам же задаток за доски? Сбить с толку? Им это удалось.

Ладно, пока скоропалительных выводов делать не будем. Генуэзцы никуда не торопятся. Будем наблюдать, собирать информацию.

Место, какое выбрали генуэзцы под факторию, будущий Ростов-на-Дону. Юго-Западный край города, около стрелки, где вправо уходит Мертвый Донец. Хорошее место, стратегическое. Тану можно обойти другими гирлами, а Ростов уже нет. Можно поставить большие пушки и перекрыть реку, как Румелихисар.

Но на заседании штаба решили, что с военной точки зрения это генуэзское поселение для нас опасности не несет, надо будет только наблюдать, что они там делают.

Но как они лихо используют нашу инфраструктуру: получили деньги телеграфом в нашем банке, заказали доски на нашей лесопилке, и уехали на нашем пароходе.

Ладно, военной угрозы нет, а в экономике еще посмотрим. В морских перевозках они нам не конкуренты, а общей рост торговли в регионе нам только на пользу. В Мавролако в этом сезоне товарооборот вырос значительно, это я увидел по выросшим налоговым поступлениям. Сейчас хоть баланс бюджета стал выправляться. А то был период, когда чуть ли не единственной статьей доходов было серебро из свинцовой руды, а расходы в тот момент даже выросли — наняли много рабочих для строительства в Шахтинске, работы на домне и добычи железной руды.

Еще за саму свинцовую руду черкесам надо платить. Мы ее перерабатываем в таких количествах, что не можем продать весь полученный свинец. Наши 'фирменные' пудовые слитки с клеймом 'Ч' давно продаются на всех приморских рынках. Похоже, что мы много кого в торговле свинцом потеснили.

Часть свинца уходит на производство пуль для стрелкового оружия, недавно еще стали делать пули для шрапнельных снарядов. Вроде как нашли применение свинцу, но ведь это недополученная прибыль.

Хорошо выросли продажи окрашенных тканей, из середины Средиземного моря заниматься этим удобнее. В Барселоне и Марселе надо лавки открывать, Еремей говорит. И красители в Генуе он хорошо продал. Все-таки купец он гениальный, даром, что сейчас должность канцлера занимает. Так что в плюс выходим, а то когда серебряный запас тает, это очень на нервы действует.

Тут Игнат опять телеграмму прислал. Они там опять действия генуэзцев анализировали, и безопасник, что ходил к ним под видом солдата, вспомнил. 'Когда консул про поручение говорил, вот слово то латинское, 'дивинум', переводится не совсем как 'высочайшее'. Про другое это'. Пошли консультироваться к италийцу, тот перевел как 'святейшее'. Используется в связи с католической церковью или с самим Римским понтификом.

Это что получается, генуэзское посольство действует не по поручению своего правительства, а по указанию римского Папы? Тогда это что, не 'генуэзский сценарий', а задумка понтифика? Это он хочет нанять хана Ахмата против меня?

Но тогда зачем кардинал предлагал идти 'под сень Святого Престола'? Причем весьма искренне, с расчетом на мое согласие. А посольство в Орду уехало явно раньше этого. Не сходится. Надо дальше выяснять. Придется Еремею в Рим возвращаться.

Наращиванию численности армии мешает еще один момент, в недавней партии винтовок вышло много брака — боевые пружины стали садиться. Они оказались самыми капризными, потому как их габаритные размеры сильно ограничены — они находятся внутри затвора. Вот в карабине проще, боевая пружина хоть и внутри ствольной коробки, но особо в габаритах не ограничена, возвратная тоже. Чтобы снизить напряжения в металле цилиндрической пружины, надо увеличить и диаметр проволоки, и диаметр витка. Жесткость сохранится, увеличится надежность, как и масса.

Надо что-то делать с качеством стали, эта лотерея — нестабильность состава совсем замучила. Чтобы максимально очистить сталь от примесей, в первую очередь от остаточных серы и фосфора, нужна длительная продувка воздухом в конвертере. То что углерод полностью выгорит — не страшно, можно добавить. Но при продувке, в стали начинает растворяться азот воздуха, сталь становится более твердой но и более хрупкой. Для многих применений это не опасно, для некоторых случаев это даже хорошо. Но для пружин такая сталь плохо подходит.

В нашем томасовском процессе нам часто удается получить сталь с нужным содержанием углерода. Или с низким содержанием азота. Но так чтобы оба параметра сошлись — еще то шаманство с бубнами.

Самое эффективное решение проблемы — кислородное дутье в конверторе. Для этого мы и строим детандер. Уже сделали двухступенчатое расширение воздуха, с отводом конденсата после первой ступени. Химики этой холодной водой успешно охлаждают процесс нитрования толуола. Построили домик с тамбуром и двойными стенами — внутри там холодина, градусов пять. Мастер работает в тулупе и шапке, чтобы не простыть после жары снаружи. Вот в таких условиях получаем тротил. Запасы старого тола на исходе, а нужно больше фугасных снарядов.

Но до жидкого кислорода еще далеко, вторая ступень доходит где-то до минус тридцати, но и там постепенно начинают скапливаются крупинки льда. Поршень начинает прихватывать. Мастера применили жидкое минеральное масло, но это тупик. Нельзя допускать соприкосновения концентрированного кислорода и минерального масла, это взрывоопасно. Да и не сильно это помогло, дошли до минус сорока с копейками, и то только один раз. Надо лучше осушать воздух.

Надо попробовать продуть чугун кислородом из электролизера. Так, посчитаем — для передела одной тонны чугуна надо около пятидесяти кубометров кислорода. У нас конвертер маленький, чуть меньше тонны металла помещает. Еще запас на потери, пусть и будет пятьдесят кубов. Но процесс кислородного передела быстрый, минут пятнадцать. Значит, нужна производительность в двести кубов в час. А сколько производят кислорода наши электролизеры?

Померили — кто сто литров в час, кто меньше. Все вместе еле полкуба в час дают. Да уж, масштаб несоизмерим. А если кислород накопить? Баллон высокого давления не сделать, но можно взять объемом. Атмосфер на пять большой баллон или маленькую цистерну сделаем. Но это получается копить кислород от всех установок более ста часов. У некоторых производств электролизеры лучше не забирать, их продукция важнее — радиолампы например. Так что производительность будет еще ниже. А сколько это выйдет по мощности генераторов и количеству угля? У-у-у, что совсем грустно.

Надо начинать с малого. Сделаем конвертер еще меньше, килограмм на сто. Тигель получается. Да, если не задаваться ресурсом облицовки, то можно и шамотный сделать, на один раз точно хватит. Или из отходов доломита, тогда на несколько раз. Зато кислород накопим за десять часов. Пусть за пятнадцать, если только резаки задействовать. Уже легче.

Так, распределяю задания. Мастера по конверторам пусть делают этот тигель-конвертор. Сварщикам — кубовый баллон на восемь Ати. Форму я им нарисую, с полусферическими торцами. Еще нужен компрессор для кислорода, чтобы работал без смазки в рабочем объеме. Чугунный цилиндр и бронзовый поршень, должно работать. Немного графитового порошка добавим. Тем более компрессор совсем небольшой получается, поставим привод от электродвигателя.

Последнее время Аким усиленно занимался внедрением новой тактики в пехоте. Сделали четыре километра колючей проволоки, в полуавтоматическом, точнее, в полуручном режиме это было непросто. Проволока не просто в мотках, она на деревянных катушках с ручками, чтобы можно было разматывать и наматывать обратно. Колючка у нас слишком ценная, чтобы ее бросать.

Сделали сотни ежей — три жердины соединены двумя большими гвоздями. Складываются — раскладываются. Но более тысячи жердин занимают довольно много места, стали укладывать на подводы — целый поезд получается. Сделали для них специальные повозки: стальные сварные колеса еще на пушках отработали, а теперь из стальных уголков сварили объемный каркас, колею увеличили. Как лесовоз, только перевозимые бревнышки чуть крупнее черенка лопаты. Вместе с катушками колючки уместили в три фургона.

И по такому же типу сделали несколько обозных фургонов. Ну и про полевую кухню не забыл, попаданец я, или где. Пушки на полевых лафетах у нас давно отработаны. От 'настоящих' они отличаются еще большими щитками с загнутым верхом, из тонкой стали. Это от стрел — основная угроза расчету.

И у нас уже готово три пулемета! Самый первый с водяным охлаждением, на треножном станке. И два с воздушным эжекционным охлаждением, с сошками — ручные пулеметы. Можно даже стрелять с рук, от бедра.

Ручной пулемет вызвал ажиотаж в армии — нести и стрелять может даже один солдат — это же какие возникают возможности! Но расчет назначили в два человека — когда магазины меняет сам стрелок, практическая скорострельность сильно падает — магазины небольшие. Еще и стрельба с сошек далеко не везде возможна, часто мешает высокая трава, надо подготавливать или искать удобную позицию. Придумали даже короткую лопату с Т-образной рукояткой. Второй номер втыкает в землю и придерживает, а пулеметчик использует ее как опору для стрельбы с колена.

Когда испытывали этот вариант, солдаты придумали еще один. Второй номер садится на землю на колени, спиной к противнику, немного еще сжимается, чтобы ниже быть. Пулеметчик кладет пулемет ему на правое плечо и стреляет с колена. Второй номер при этом меняет магазины, получается довольно удобно. Они даже сделали специальную сумку для пулеметных магазинов, с широким кожаным ремнем через плечо. На этом ремне еще вставка из толстой кожи, она должна быть на плече второго номера, на нее пулемет опирается. В сумке два отделения — для полных магазинов, и для пустых магазинов и стреляных гильз. На пулемете стоит отсекатель, чтобы гильзы вылетали под углом вниз. Так чтобы не улетали далеко, но и не мешали второму номеру. На земле расстилают кусок парусины, чтобы гильзы легче собирать было. У второго номера расчета много работы.

Отработали посадку и высадку коней, пушек и фургонов на БДК 'Нерей'. В бухте получается совсем хорошо, колеса и подковы даже не намокли. Только пушки с фургонами спускали по аппарели вручную, без лошадей, тех впрягали уже на берегу. Аппарель встала с приличным уклоном, еще и постоянно двигается от волны. Доверять этот процесс лошадям не стали.

После этого Аким пришел ко мне.

— Как ты говорил? Нужна небольшая победоносная война.

— Тебе прям не терпится применить все это оружие.

— Ну как, теория ... без практики ... это — засохнет.

— И кого ты собрался воевать?

— Да хоть Ширинов! Да даже Гирея! Мало у них людей, справимся.

— И расчистим Крым для хана Ахмата? Ты чем слушал на совещании в штабе?

— Так их что, теперь и трогать нельзя?

— Нельзя. Еще, может, помогать им придется.

— Ну это ... Ладно, а если этого Ахмата? Хотя у него людей много.

— Ты что! В степи они тебя массой легко задавят, колючка не поможет, патронов и снарядов не хватит. И ордынцы это тебе не крымский юрт, у них дисциплина. Сам же мне рассказывал. Попрут на пушки по приказу и не отвернут.

— Да уж. Так что, тогда и воевать некого?

— Вот прям сейчас — да. Лучше никого не воевать. Вот только торговля стала налаживаться, надо сейчас больше серебра заработать, пока ни с кем не воюем. Да и тихо сейчас в Средиземном море, самое время для торговли. Только Кастилия и Португалия мавров прижимают.

— А может и мы этих мавров?

— Не надо. Вон, наши в Тунис ходили, за шлаком оловянным. Шлак не купили, олова из Марокко совсем не было, зато очень хорошо красный перец продали. И они еще купят, мало наши с собой перца взяли. А у нас видел какой урожай? Это все теперь продать надо, а к мамлюкам теперь хода нет, и венецианцы препоны ставят. С арабами хоть поторгуем.

— А если берберов? Они же пираты.

— Берберы? Не знаю. Благодаря им венецианцы южнее нас совсем не ходят. И я даже не знаю кого больше опасаться — венецианцев или пиратов.

— Так давай берберов! Больше некого.

— Давай сначал разведуй. Посмотрим осторожно, какие силы у них, какие корабли. Какие силы у них на суше. Тебе же наземная война нужна, а не морской бой. Но смотри — пока только разведка!

— Да ладно!

В разведку 'Цербер' не пустил, как и не пустил самого Акима. И без него есть кому разведать. Пошла шхуна, но зато с радиостанцией. Как раз сделали очередную цинковую батарею, а ламповых радиостанций у нас уже несколько штук готовых.

Сначала провели разведку наличия флота у берберов — есть у них и галеры и нефы. А в Сфаксе, пиратской столице, десятка полтора разных кораблей стоят, не считая рыбацких лодок. Все трофейное, разумеется, сами они кораблей не строят. Неплохо они восстановились.

Это все капитан шхуны по радио передает. Расстояние тут небольшое, связь устойчивая на обеих частотах. В основном обходится кодовыми фразами, так что расход батареи небольшой. Но вдруг текст пошел — 'Тут галера одна погналась. Но не погналась'

'Ты нормально скажи — за тобой гонятся?'

'Галера вышла из бухты, вроде как на нас. Но остановилась, не доходя'

'А сейчас что? Идет за вами?'

'Да мы рванули, далеко сейчас. Ты же сам сказал — быть осторожными, держать дистанцию. Стоят вроде. Не видно — далеко'

'Ближе подойдите, осторожно'

'Подошли. На носу стоит мужик, тряпкой машет'

'Это он поговорить хочет. Ветер какой?'

'Слабый. Если галера рванет, могут догнать'

'Опасно. Уходите мористее. Высылаю 'Цербер'. Завтра пусть он подходит'

Тут недалеко, сторожевик к утру на месте будет. А пока пусть 'Зевс' патрулирует, а то застоялся. За два дня расход угля не страшен.

Теперь уже радио с 'Цербера', у него передатчик от машины работает, экономить батарею не надо.

'Подошли, встали на траверзе бухты в трех километрах. Ждем'

'Вышла галера. Медленно идет к нам'

'Подпускайте. Но — боевая готовность'

'Мужик тряпкой машет и кричит что-то. Тряпка сиреневая'

'Галера встала боком, шлюпку спустили. Мужик с тряпкой к нам плывет'

'Шлюпка под бортом. Мужик кричит 'Таврия! Командор!'

Так начались переговоры с берберами. Это тот же пират, что нам неф на Лампедузе продал. У него такое дело. Взяли он очередной купеческий корабль, а там среди товара штука сиреневой ткани. Все берберы носят тагельмуст — похоже на чалму, но еще закрывает нос и рот от песка. Носят всякого цвета, но самые знатные красят в индиго. Но индиго линяет, ткань светлеет, а лицо наоборот — синеет.

Естественно, пираты накрутили себе тагельмусты из сиреневой ткани, всем понравилось. Теперь у них мода, и каждый берберский мужчина хочет себе тагельмуст сиреневого цвета. Нападения на купеческие суда участились, но как назло, далеко не на всяком была мовеиновая ткань. А если была, то одна-две штуки. А на каждый тагельмуст нужно метров пять.

Они уже согласны покупать ткань, но с пиратами торгуют неохотно. С трудом купили у мамлюков за двойную цену, и у них же выяснили, откуда эта ткань. Оказалось совсем рядом, но к острову приближаться опасно — утопят. А тут островитяне сами пожаловали.

Человек бизнес предлагает. А если у него будут исключительные права на торговлю сиреневой тканью среди берберов, то он еще пятую часть к цене надбавит. Хорошая цена выходит, я сделку одобрил. 'Цербер' метнулся к Лампедузе и обратно, продали им всю недорогую ткань, что была в наличии, по хорошей цене. Получается гораздо выгоднее, чем, скажем, в Барселоне, и гораздо ближе. И к качеству ткани они не привередливы. Но лен очень понравился. Да, в Сахаре как раз лен и носить. И в качестве бонуса подарили главпирату мешочек молотого красного перца. Первая доза бесплатно.

Аким остался без 'маленькой, победоносной войны'.

— Вот видишь, сколько мы на них серебра заработали. Ну как их воевать.

— Да я понимаю.

— Ну и хорошо. А 'Нерей' надо перегонять в Чембало. Зима скоро, шторма будут. Вон, помнишь, как на днях штормило, из бухты не выйдешь. А потом 'Борей' обратно гнать. Ему в открытом море такой шторм не страшен, но ведь проливы проходить, и мимо островов. Время уже.

Из Таны пришла радиограмма. Объявилось генуэзское посольство, что ходило в Орду. Сейчас они на нашем корабле едут в Мавролако. Игнат и безопасники подпрыгивают от нетерпения. Планируют несколько вариантов разработки субъектов.

Но все охотно рассказал старый знакомый — наемник из Швица, любитель крепкого пива. Сначала пришлось выслушать красочный рассказ, про то как их отважный отряд залез в самое логово самых страшных варваров. Но все завершилось успешно — дань хану Ахмату доставили.

Вот так. Оказывается, Рим и Генуя до сих пор платит дань Золотой Орде. Как мы выяснили, собрав еще информацию, в 1242 году, во время европейского похода, хан Бату застрял на Балканах, покорив Венгрию, Сербию и Болгарию. Но затем от дальнейших походов отказался и ушел на восток. Тому называли много причин: и смерть хана Угэдэя, и местность, не подходящая для крупных конных армий. Но генуэзцы рассказали, что Венеция и Генуя предложили Бату-хану большой выкуп, чтобы он ушел.

Хан хотел многого. Кроме денег — серебра и золота, он хотел чтобы 'самый главный' приполз к нему на коленях в ставку. 'Самым главным' в Европе он считал Римского понтифика. Но как раз в это время место понтифика было вакантным, переговоры от имени Святого Престола вел кардинал Синибальдо де Фиески, генуэзец. Хану обещали, что как будет понтифик, так сразу 'на коленях', а деньги можем сейчас. Бату согласился.

На первую дань деньги собрали быстро, уж очень всех испугала военная успешность Орды. Но чтобы в дальнейшем было возможно собирать такие суммы, была разработана схема. У Орды во время завоеваний собирается много трофеев и полонян. Ликвидность у них невысокая, а хан хочет серебро. Решили что Генуя (привет от Синибальдо) будет это все скупать, и в первую очередь рабов. Прибыль с торговли будет накапливаться, и с нее будет выплачиваться дань. А де Фиески на следующий год стал понтификом.

Схема работает уже более двух веков. Когда очередной хан вспоминал про договор, в котором было 'на коленях', от него откупались увеличенными поминками. При очередных претензиях о недостаточности суммы, были проведены переговоры о повышении эффективности торговли людьми, и в 1266 году Генуе передали Каффу и несколько городов поменьше. А в 1407 году в Генуе был создан первый государственный банк, Banco di San Giorgio. Все для того же повышения эффективности торговли. Людьми.

Но по мере того как слабела Орда, уменьшался и размер дани. Сейчас она уменьшилась до смешных значений, но италийцы продолжают платить, значит, все еще опасаются. И хан Ахмат не протестует, понимает, что он бессилен что-либо сделать в Европе. А такая, даже символическая дань, позволяет ему сохранить лицо. Про 'колени' уже никто не вспоминает.

Проясняются роли в этой католической системе — у Венеции морская торговля и торговля с 'нехристями'. Генуя — скупка награбленного и работорговля, обеспечения дани для Орды. Кто еще в этой системе? Как узнать, чтобы не напороться?

И получается, что никто не хотел нанимать хана Ахмата против меня, все проще. Придумал я этот 'тройственный союз'. И разработал целую стратегию исходя из неверных предпосылок. Вот я ...

А что в итоге? Повысили боеготовность, сделали кучу снарядов. Но забросили перспективные проекты — сделали один образец резины, очень непрочная получилась, а я даже не вникал. Много чего не сделали. И совершенно не решена проблема 1480 года — 'стояние на Угре'. Мало того что не решена, я своими действиями ее усугубил. И кораблями там вопрос не решить, нужно мощное сухопутное оружие. Бронетранспортер. А для него нужен ДВС, паровик там бесполезен. И двигатель я тоже забросил, он пока только на бумаге.

Вот так, ложные выводы мешают нормально развиваться. Кто бы еще подсказал, какие ложные, а какие — нет.

Глава 38.

Наступила зима. Нет, на Лампедузе снег не выпал. Для нас зима — это прекращение навигации по Дону и Северскому Донцу. И хоть к ледоставу мы готовились, но чтобы успеть все в срок, напрячься пришлось.

В Воронеже план подготовки к зиме был несложным. Последний пароход в навигацию доставил кроме заказанных грузов дополнительные боеприпасы и ЗИП для паровых машин передатчика. Вниз по Дону отправились люди, кого отобрали для Таврии. Они хорошо поработали летом, строили дома и стены, помогали мастерам. За ними приглядывали двое неразговорчивых в мундирах, но без знаков различия. И уже расписано — кто куда поедет.

Часть поедет прямиком на Лампедузу, с пересадками, конечно. К этим было много требований — чтобы или мастер, или работящий. Семейный и с детьми, еще с каждым беседовали, да не по одному разу. Но таких семей немного, десятка два, и часть из них уехали предыдущим рейсом.

Большинство — одинокие, крепкие и не старые — едут в Мавролако. Там их обучат военным премудростям и распределят — кого в армию, а кого во флот. Они уже насмотрелись в Воронеже на солдат Армии Таврии, бравых, в красивой форме, и с оружием, которого нет ни у кого в мире. И наслушались баек про громадные железные корабли — корветы и фрегаты. В дороге все спорили — кем лучше быть: солдатом или матросом? Стрелять из пушки или винтовки, или путешествовать на большом корабле за моря?

Еще поехали подростки, полтора десятка. Это те, кто в грамоте преуспел и к наукам стремление проявил. Будут дальше на Лампедузе учиться. Им пример — помощник консула, в чине писаря, повысили с младшего недавно. Вчерашний пацан, а уже такую должность занимает, ходит в мундире как у консула. Но мундир за просто так не дают, он все знает и умеет — пишет и читает, считает и в уме и на бумажке, и торговый учет в книге умеет. Все знают, что он сын простого крестьянина, и в чине он только благодаря обучению. Многие семьи хотели послать своих пацанят на такое обучение, но отобрали лучших. Когда объявили результаты отбора, не попавшим в их число было неприятно вдвойне. Кому уши надрали, а кого выпороли дома. По-разному можно мотивировать.

Уехали в Таврию лучшие. Федор даже высказался Командору, что осталась 'сволочь всякая'. В основном, конечно, простые мужики. Не мастера далеко, но лес валить, да землю пахать умеют. Но есть такие, что их и в городе оставлять не стоит, и что с ними делать? Командор предложил 'в посад'. А у нас и посада еще нет. Воронеж и так разделен на две части. Старая — ее называют 'крепость', и новая — 'город'. Это когда в этом году городили новую стену, между старой и новой частями стену оставили. В 'крепости' теперь важное и секретное — дом консула, механический цех, амбар с локомобилем и радиостанцией, важные производства. Туда не всякого пускают. А в 'городе' уже все остальное, места там много, городили с запасом. Посада нет.

Так что выселить подлых за стену — не лучший вариант. Решили дать им расчет, кто сколько наработал, и в Рыбали отвезти. Повезли на колесном катере, у него интересная возможность обнаружилась. Если встречается лед, достаточно толстый, чтобы повредить стальной борт, катер разворачивается и идет задом наперед. Колеса, что на корме, теперь впереди. И перемалывают довольно толстый лед, проделывая проход. Так что на катере ходили по реке еще довольно долго, пока лед не стал сплошным и толстым. После этого его закатили на берег на катках. По уложенным на землю отесаным бревнам он заехал как по рельсам.

В самом же Воронеже, самым важным делом перед зимой, была уборка картофеля. Так объявил консул Федор. Все остальное к зиме мужики и так сделают. А с картошкой было несколько проблем — самое важное: ошиблись со сроками, посадили очень поздно, а похолодало рано. Раннеспелые сорта уже убрали, а с урожайными — целая драма. Уже морозы скоро, уже уехало большинство людей, а главный агроном говорит — 'Рано! Не поспела исчо'. Уже стало ритуалом, утром консул и агроном выходят к краю поля и звучит диалог:

— Ну че? Поспела?

— Не. Рано пока.

— Так мороз скоро. Убирать надо.

— Наливается она сейчас. Каждый день весу прибавляет. А ты — выкапывать!

— Ну раз так, ждем.

Но вот в воздухе запахло скорыми морозами, и Федор принял 'волевое решение', как говорит Командор. 'Все, начинаем уборку, а то поморзим'. На поля выгнали всех работных — мужики гоняли соху и отвозили собранную картошку, а бабы с детьми подбирали картошку из борозды. Потом еще прошлись, проворшили землю — чтобы ничего не оставить. Только агроном причитал — 'ботву раньше надо было убрать!'

Картошки выросло много, не зря весной столько возились — резали на кусочки, золу подсыпали. Даже очень много выросло, по новой земле-то. Тут опять проблема — погребов не хватает, никто не думал что будет такой урожай. Пока картошка на улице под навесами подсыхает, но надо срочно под землю убирать, вдруг мороз.

Кинулись еще погреб копать. Погреба не то чтобы очень большие, они очень длинные. Потому как картошку большим слоем не навалишь, нижняя подавится. А широким погреб не сделать — нужны тогда очень толстые бревна для большого пролета перекрытия, ведь сверху еще землей засыпают. Поэтому погреба роем длинные, стены укрепляем тонкомером, жерди на пол. И потом с дальнего конца сплошь картошкой засыпаем, только переборки из досок еще ставим, чтобы под ногами картошка не каталась. Несколько тысяч пудов в такой погреб входит.

Успели до морозов. Консул, и все руководство города ходили по погребам и наслаждались созерцанием запасов. Наконец, помощник консула закончил подсчеты.

— Ну?

— Если питаться одной картошкой, то всему Воронежу хватит на два года и восемь месяцев.

— Ох!

— Так у нас сейчас людей в полтора меньше, нежели летом!

— Так то одной картошкой! А сколько мы жита запасли! Серебра потратили — уйма! А еще ячмень и овес запасли — все в прок.

— Это с Таврии пришло — людям овес есть?

— Что ты понимаешь! Кисель испокон веков ели.

— Так то кисель, а то зерно печёное, давленное и вареное.

— А что, вкусная каша, если с молоком. Да сам Командор на завтрак ее ест! Но называет как-то по латыни, что-ли. Во! 'Овсянка — сэр'

— Ну так мы сколько Командору зерна отправили. И жита, и овса с ячменем.

— Ну да, серебро-то его.

— Так он сколько про скупку ржи говорил. Еще в прошлом годе объявили, и даже цену назвали, хорошую. И выполнили — по такой и скупали.

— Угу. Под это столько пашни распахали, под Тулой, говорят.

— А что раньше не пахали?

— Так татар боялись. А как Воронеж на стрелке встал, ни один татарин не то что до Тулы, до Рыбалей не дошел. Это в том году. Говорят, у литвин теперь шалят. Вот этой весной и кинулись пахать удобья.

— Охотники и у нас татар видели, но те из леса даже не показались. Посмотрели на крепость через реку и ушли.

— Так что под Тулой пахали! У Рыбалей Епифан сколько распахал. Еще долго не мог решить что выгоднее — жито или лен. За нить и масло Командор хорошую цену дает.

— Так он вроде ...

— Ну да, со льном решил не рисковать. От матёрки масло тоже хорошее, за него в Таврии чуть меньше серебра дают. Но зато она точно вырастет, никуда не денется. Нитка от нее, конечно, грубая и дешевле. Но тоже деньги неплохие выходят. Только нитка та к весне будет, пока отмокнут и отобьют. Еще и прясть долго.

— А что там долгого? Вон черкесы в Лияше как шерсть пряли! Матерку с посконью так нельзя что ли?

— Так станок нужен. Черкесам Командор станок дал, они под присмотром были и шерстяной ниткой расплачиваются теперь. А этим куда? Подарить? Сами они не купят, серебра столько нет.

— А Епифан?

— Да даже он вряд ли купит. Выгодней чтобы бабы пряли как раньше, веретеном.

— Ага, пусть бабы прядут.

— Во! А эти двое опять про баб! Вы смотрите, скока у нас картохи! Два года прожить можем безвылазно. Еще с хлебом — три! Даже больше!

— На одних хлебе с картошкой постно совсем. Мясца надо.

— Да, с мясом у нас неважнецки. Скота, считай, нет. Только что дичину охотники приносят. Да мало этого на всех. Вот рыбой и живем.

— Да, как жара кончилась, рыба как поперла. Вон, сколько насолили. А что ты сказал — меньше рыбы ловить?

— Да, только на еду сейчас ловим, солить не надо.

— Так соли полно!

— Много. Так она денег стоит. Когда теперь пароход из Таврии соль привезет? А мы и с запасом, и торговать будем. Но подожди, морозы ударят, будем опять много ловить. Из подо льда и морозить — вот и соли не надо. Экономия.

— Так она портиться быстро, вдруг оттепель.

— А зачем запас большой? Река — вот она, всегда наловим. Свежая рыба и вкуснее.

— А соленая, да с картохой — еще вкуснее. Но летом рыба плохо ловилась — запас нужен.

— Ну как плохо, на еду же хватало. Не солили только. Не к чему соль переводить. Вот есть запас на случай осады или еще чего — и хватит. Ну так что? Основные запасы мы сделали? С дровами нормально?

— Ну как нормально. Отходов всяких — целые горы. Но так чтобы сразу в печь — немного, на месяц только. Отходы те сухие уже, но их пилить и колоть надо.

— Ничего, морозы встанут, пусть пилят и колят. Чтобы не бездельничали. Корми их тут, дармоедов.

— Еще же деловой лес валить.

— Так то когда! То после Рождества только. Вот чтобы до этого все дрова заготовили.

— Ну тогда, вроде, все.

— Тогда я докладываю Командору, что Воронеж к зиме готов.

В Шахтинске было сложнее, тут выполнялось сразу несколько графиков. Уголь усиленно вывозили в Мавролако. 'Гефест' с баржей перевозил двести тонн за рейс, больше не грузили — мелко на Дону. В Шахтинске баржа грузилась быстро, там сделали бункера на все двести тонн. Их заранее засыпали углем и он пересыпался в баржу почти самостоятельно. Выгрузка в Мавролако происходила дольше.

И тут из Воронежа вернулся 'Гермес' с 'Церерой', и тоже подключился к перевозки угля. Хорошо, у шахтеров и грузчиков — сдельная оплата, они не роптали. Но и вымотались изрядно, работали с перерывами только на сон и еду. Зато только в Мавролако запасли около двух с половиной тысяч тонн угля, а еще полторы тысячи на трех островах. Запас хороший, можно флот хоть всю зиму по морям гонять, если вдруг понадобится. Только надо большую часть запаса из Черного моря вывезти, а то мало ли что.

И ведь при этом в Шахтинске работала домна, а она требует людских сил не меньше шахты. Да еще непрерывное производство — три смены, а лучше четыре — надо обеспечить. Тоже работали изо всех сил, стараясь получить максимум чугуна и при этом не закозлить домну. Ведь на Лампедузу попадет в этом году только тот чугун, что успеют вывезти в Мавролако до ледостава.

С самой домной тоже был момент. Еще летом, когда домну только запустили, я металлургам указал, что расход кокса слишком велик. Это даже с учетом того, что у нас нет системы оборота доменных газов, воздух для дутья нагревается отдельной печью. Но угля и кокса в Шахтинске полно, и первое время они не заморачивались. Главное — дают чугун.

Но позже начали вникать с главным технологом домны. По рации объяснять неудобно, написал ему подробное письмо, со схемами и формулами реакций. В домне важна не только самая нижняя и горячая зона, где все плавится. Выше идут зоны более холодные, но не менее важные. Выше, в распаре, идет восстановление FeO, еще выше — восстановление Fe2O3. Над ними еще зона предварительного прогрева. Получается что у нас эти зоны меньше чем надо, и кокс расходуется не эффективно.

Стали увеличивать количество слоев кокса, руды и флюсов. Кокс-то у нас хороший, крепкий — не то что древесный уголь. Руда кусковая, не агломерат. Можно увеличивать высоту шихты. Но чуть не закозлили домну — дутья стало не хватать, срочно подключили резерв. У нас же система подачи воздуха в домну сложная — и с механическим, и с электрическим приводом. Еще ресивер в виде цистерны — давление там низкое.

Но работать без резерва нельзя. Две 'улитки' заменили на более мощные. У печи нагрева воздуха был запас мощности — хоть тут переделывать не пришлось. Теперь дутья стало хватать — домну стали грузить почти до самого верха. Но теперь из нее через верх стали вылетать мелкие горячие кусочки шихты. Особенно неприятно, когда это кусочки горящего кокса.

Надо было строить домну выше. Я же помню, что по мере совершенствования, домны быстрее росли в высоту, нежели в ширину. Но у нас, у верха домны уже построена целая система бункеров, для загрузки в домну кокса и руды. Еще и верх домны металлом облицован, чтобы не разрушалась. Много переделывать.

Хотя там, наверху домны, температуры невысокие, можно обойтись просто сталью. Сварили трубу, диаметром с горловину домны, но не высокую — три с половиной метра. Чтобы была выше навеса, что накрывает загрузочную площадку. В трубе сбоку дверки, чтобы просовывать лотки от бункеров.

Вот теперь домна стала работать как надо, и людям стало удобнее, особенно наверху. Так еще и тяга увеличилась. Надо было с этого начинать, может и не пришлось дорабатывать систему подачи воздуха. Хотя, пусть будет. Так надежнее. Расход кокса снизился не сильно, но зато хорошо выросла производительность домны. Дошло почти до шести тонн чугуна в сутки! Больше чем у адлеровской домны. А у той был немного больше внутренний диаметр, так как у шахтинской стенки толще.

Но когда поняли, что насколько важен чугун, осенний, отправленный из Шахтинска до ледостава, решили еще поднять производительность. Руду стали перебирать вручную, таманская руда довольно бедная, в ней много пустой породы — кварца и глины. Куски с большим содержанием железняка видно на глаз — они темнее, вот их и отбирали. Этим удалось увеличить выход чугуна более чем на пятнадцать процентов. Но светлую, бедную руду не выбрасывали — ее будут перерабатывать зимой. Таманской руды не так много, мы уже выработали заметную часть месторождения, и переходить на керченскую руду совсем не хочется.

Хорошо поработали, к моменту завершения навигации на складах в Мавролако и на Лампедузе было четыреста тридцать тонн чугуна.

Но шел еще и третий процесс — добыча и перевозка руды. Шахтинские металлурги собрались работать все зиму. Работа сдельная — лучше зимой серебро зарабатывать, чем проедать. Греки даже не побоялись зимних морозов — около домны всегда тепло.

Руду и летом запасали впрок, но темпы были недостаточны. Осенью хотели ускориться, но добыча на Тамани сложная. Рудная жила проходит в толще пустой породы, приходится взрывать. Потом еще оттаскивать горы пустой породы, да так, чтобы она не мешала — это все происходит на самом берегу моря. Успели завезти в Шахтинск около восьмисот тонн руды — может и не хватить до весны.

А еще надо было вывезти из Шахтинска лишних работников, да еще в последний момент. Много шахтеров зимой не нужно, оставили самый минимум — только чтобы обеспечить работу коксовых батарей, да немного угля к весне скопить — тонн пятьсот. Грузчики остались только те, что при домне работают.

С греками-шахтерами разбираться пришлось — одни сами хотели уехать на зиму в Мавролако, кто к семьям, а кто — прогулять заработанное, в Шахтинске вина не продают. Другие же — наоборот — попросились остаться, еще и семьи свои вызвали. Заработок шахтера, если он хорошо работает, позволяет ему легко содержать семью.

Сам Шахтинск сильно изменился за этот год. Если раньше он более походил на Адлер по устройству, то сейчас стал ближе к обычным городкам. Теперь тут все за деньги. Расходы казны на добычу угля и производство чугуна при этом выросли, но организационно стало проще. Увеличить добычу угля? Пожалуйста — еще люди приедут. Аврал? Поработать больше? Можно — только серебро давай.

Если раньше была только одна большая столовая, то теперь появилось еще несколько таверн. Появилось несколько лавок, портной, сапожник. У людей тут зарплаты выше, чем 'в среднем по региону', и предприниматели это быстро поняли. Причем пару лавок открыли купцы-литвины. Вот только перед ледоставом почти все купцы уехали, остались владельцы таверн да портной.

Еще, перед зимними штормами, мы спешили передислоцировать корабли. Наш флагман, фрегат 'Борей', перешел из Чембало на Родос. А БДК 'Нерей' перешел в бухту Чембало. Там они несут боевое дежурство вместе с корветом 'Арес'. На Родосе, правда, со стоянкой проблемы. Начался сезон штормов, а около нашего участка совсем нет бухты. Да и на всем Родосе с бухтами туго. Хорошо, что при штормах ветра чаще северные и западные, остров защищает. Но если сильный ветер южный или юго-восточный, то надо уходить в единственную закрытую бухту, благо она недалеко, полтора десятка километров. Летом там было не протолкнуться, но к зиме кораблей в море становиться гораздо меньше и их состав меняется.

Еще весной, когда в Средиземноморье наступил относительно мирный период, почти исчезли галеры, и море заполонили торговые парусники, в основном венецианские нефы. Еще купцы используют комбинированные суда, парусно-весельные. Это либо небольшие фелюки, либо, наоборот, большие морские галеры. Которые, по-сути, парусники, и весла они используют только для 'парковки'.

Но с сильными зимними ветрами на нефах тяжело ходить. Даже с латинским рейковым парусом он плохо идет круто к ветру. А это бывает критично вблизи берегов или островов, коими это море изобилует. Нефов стало меньше, и стали заметны каравеллы. Точнее — каравеллы-латины, двух-трех мачтовые, с латинскими парусами. Небольшие, тонн на семьдесят, от силы. В хорошую погоду они не конкуренты большегрузным нефам, но зимой их мореходность и маневренность выходит на первый план.

Наши шхуны и большую волну хорошо переносят, и круто к ветру идут. Поэтому у нас навигация круглогодичная. Но всякое случается — прошлой зимой одна шхуна разбилась о камни вблизи берега. Но радиостанций у шхун нет, и для нас она пропала. Мы думали что все погибли, но через полтора месяца большая часть команды добралась с приключениями до ближайшего нашего города.

Не хватает опыта морякам, это не морские волки, десятилетиями бороздящие моря. К тому же лучших людей забираем на большие корабли, а эти шхуны — и рабочие лошадки и школа юнг одновременно.

И вот сейчас, сезон штормов только начался, но одна шхуна не вернулась в срок. Она ходила в Барселону, отвозила товар нашему купцу-агенту. Он недавно там обосновался, купил лавку, ждал товар. Рация у него есть, у нас не хватает у нас батарей и аккумуляторов, но Барселону связью мы обеспечили. Там находиться резиденция Изабеллы Кастильской и Фердинанда Арагонского, за ними надо следить внимательно.

Ламповых раций сделали более десятка, но из-за нехватки химических источников тока, ставим их на корабли. Цинковые батареи мы делаем, но медленно. Несколько раций ими обеспечили, но самая первая батарея уже села. Так мы не выйдем из этого замкнутого круга, надо что делать с ХИТ.

С радиостанциями у нас агенты в Риме, Генуе, Костантиниэ, Венеции и Барселоне. Без радио — еще в нескольких крупных портовых городах. Хотели забросить агента в Лиссабон, но капитан шхуны побоялся подойти к берегу, такой дул сильный, нескончаемый ветер. Причем ветер был западный, к берегу, но от этого не менее опасный. И вернулись виноватые, но полные впечатлений об Атлантическом океане. Я не стал их наказывать, правильно, что не стали рисковать. Туда надо пароход посылать. А рассказ капитана собрал всех жителей Лампедузы под центральным навесом, и был главным событием недели. Я тоже слушал про Море Мрака — бескрайнее, всесильное и таинственное. Хорошо что про гигантских морских чудищ он не рассказывал.

Несколько раз связывались с Барселоной. Купец-агент рассказал что получил товар и передал отчет, как и планировали. Сверили даты — все по расписанию. Значит это было на обратном пути. Хотел послать пароходы на поиски, но одумался — это похлеще чем иголку в сене искать.

Я уже всякое подумал — что могло случиться со шхуной. Тут не только шторма, тут и живых интересантов много. Но пока никаких следов.

Эх, где мои моряки! Капитана пропавшей шхуны хорошо помню. Он грек, но давно с нами, по-русски уже хорошо говорит. В Мавролако у него семья осталась. Тяжело на душе.

Но жизнь идет вперёд, тут столько дел, что горевать некогда. Мы же опять новый корабль строим — сторожевой корабль модифицированный. Растянутый, лимузин считай. Корабль тоже небольшой, и корабелы собрались сделать его быстро и качественно, вот такой подход и я одобрил. Но не тут-то было, продольный набор корпуса подбросил свои сюрпризы.

Когда набор поперечный, сначала делают шпангоуты. Они довольно жесткие, их выставишь на стапеле — и форма корпуса задана. При комбинированном наборе сначала идут днищевые шпангоуты, они задают базу. А при продольном наборе первичны стрингеры и кильсоны — просто металлические полосы определенной ширины и толщины. Они хоть толстые и ровные, но в поперечной плоскости жесткости не имеют — болтаются безобразными плетями.

Пришлось все продумывать, менять последовательность, делать кучу оснастки. Но справились — сделали ровно и качественно, хотя и не быстро. Но технологию освоили и оснастка осталась, если надо будет повторить, то обещают 'быстро и ровно'. Опять хвастаются.

Когда строительство корпуса на слипе наладилось, встал традиционный вопрос — какой корабль будем строить следующим?

— Командор, решать надо. Вагранка который день холодная стоит, плана нет, без плана работать нельзя. И так на складе восемьдесят тонн разномастного проката скопилось.

— Чугуна сколько?

— Если по всем складам, то четыреста тридцать тонн. В основном в Мавролако, постепенно сюда перетаскают.

— Ого, а что так много!

— Ну шахтинские старались. А у нас расход металла небольшой был. За все лето и осень только баржу полудеревянную построили, и 'Цербер', что чуть тяжелее катера.

— Это да. Вот нам до весны и фронт работ.

— До весны?

— Ну весной из Шахтинска куча чугуна пойдет. Ну или ...

— Что? Опять?

— Ну всякое может быть. Ситуация сейчас нестабильная. Всегда надо быть готовым к опасностям.

— Тогда 'Цербер' нужен. Ну, в смысле, сестра ... систер... систершип 'Цербера'. Остров охранять — самое то.

— А если 'длинный Цербер' выйдет очень хорош? Будем жалеть что короткий построили. Но пока тот построим, пока испытаем — простой будет. Надо строить из другого класса.

— Так давайте корвет или фрегат. Раз опять воевать. И металла много.

— Не, фрегат тяжко строить. Да и не нужен второй, вроде как. БДК его частично заменяет. А корветов у нас уже три. Для них на море и врагов, считай, нет. Их против Босфора строили.

— Колесный катер в Воронеже очень хвалили, еще хотят.

— Это совсем мелочь для наших мощностей. Сделаем между делом.

— Бриги на Дону справляются. Разве что еще одну баржу — пока одну грузят, вторая едет.

— Ты в Шахтинске не бывал! В баржу двести тонн угля за несколько часов засыпается! Там бункера! Все отработано! А в Мавролако местные греки как набегут — за день весь уголь выгружают. Смысла нет баржи менять.

— Ну 'Кронос' вот один. Но зато триста тонн одним махом — рраз! Не, второй пока тоже не нужен.

Задумались. Тут химик Антип влез.

— Сделайте мне стальной катамаран.

— ???

— У нас же тут пожар был, еле успели потушить. А то бы весь плавучий химзавод сгорел. Нельзя производства с огнем размещать в деревянных корпусах. Хотя бы нижний этаж должен быть стальной, все остальное можно размещать на верхних — деревянных.

— На берег переселяйся.

— Не. У меня объект режимный, так охранять много проще. Вода всегда под рукой, хотя и соленая. Охладить там что, или пожар потушить. Сливать отходы просто. Да и скажет Командор завтра — 'переезжаем', ничего не надо будет разбирать. А у меня некоторые установки очень сложные. Но многие техпроцессы даже на ходу работать будут, если качка не сильная. Вот как раз у катамарана качка меньше.

— Катамаран строить не рационально. На поплавки столько стали уйдет — а места в них мало. Баржу надо, но с надстройкой по всей площади.

— Как 'Деметра'?

— Ну толкаемой ее делать смысла нет. Там внутри будет множество машин, уж сама себя она потянет.

— Тогда как 'Кронос'.

— Скорее как 'Нерей'. Только нижний стальной твиндек надо сделать выше, метра три. Там и машины, и кочегарки, и цех. А следующий ярус можно делать деревянным.

— У-у-у, шикарно получается. Я тоже такой хочу. А то станки то разбирать, то собирать — это Прохор подал голос.

— Два — это слишком. Надо делать один большой. Фрегат у нас семьдесят метров длиной, вот надо делать столько же, но шире.

— Опять этот бешеный кильсон!

— Уменьшим килеватость, сделаем корпус более исполненным в поперечном сечении. Почти прямоугольник со скругленными углами. Борта вертикальные — они будут работать как два больших ребра жесткости. И в днище будет три кильсона, два вспомогательных будут чуть меньше центрального. Но каждый из них будет тоньше кильсона фрегата.

— Тогда можно. А ширина сколько будет?

— Я думаю, метров одиннадцать.

— Ого! Это точно — все поместиться.

— Не, вагранку там не поставишь. Так что металлурги — мимо.

— Это да.

— С такой шириной будет очень медленный. Или угля будет расходовать уйму.

— Так это не транспорт, чтобы его туда-сюда гонять. Если пяток узлов даст — хорошо. Да и разок перегнать — угля не жалко. А бортовая качка будет меньше.

— Так если ходкость не нужна, может еще шире сделать.

— Немного можно прибавить. Считать надо, чтобы из-за потребной поперечной жесткости масса элементов набора не стала сильно расти.

— Так сколько же на него проката надо?

— Будем экономить, стальной будет только 'низ'. Выше почти все деревянное, только местами стальной каркас. Борт стальной до ватерлинии, и еще два метра 'на волну'. Хотя и это лишнее, дерево такую волну держать будет. Но это надо для жесткости, борта — это две больших продольных балки. Но на корпус двести тонн стали уйдет точно. Да какой — двести! Двести пятьдесят — минимум. Считать надо.

— Так он тяжелей фрегата выходит.

— По стали — примерно то же, а по водоизмещению — много больше. Говорю же — считать надо. Дерева же у нас много?

— Много. Но длинная только сосна. Но сосна отличная, воронежская — хоть куда. Твердых сортов тоже много, но там коротыши — три-четыре метра. Так что если ответственные балки — делать надо будет из стали.

— Хорошо. Верхние палубы и надстройки будут деревянные. В них жить и работать приятнее, и красить не надо.

— Так у нас в этом году сколько масла! Бочки! Три фрегата покрасить можно!

— Э-э-э, не спеши. Не всякое масло для краски годится. То что мы отжали из семечек — подсолнечное — почти не полимеризуется, у него низкое йодное число. Это вон, у химиков спроси. Его только немного можно добавлять в краску, если там сиккатива много. А на краску лучше всего льняное масло, чуть хуже — конопляное. Масло виноградных косточек только добавлять с сиккативом можно. Рязанцы нас хорошо конопляным обеспечили, вот сейчас весь флот подкрашиваем, да на новые корабли оставляем. Но не так то и много у нас краски. Уже покрашенные корабли краски все время требуют, иначе ржаветь будут.

— А подсолнечное куда?

— Съедим. Жареную картошку любишь?

— Ух!

— Заметил, чаще давать стали? Вот он наш урожай с Родоса и Шахтинска. А в пшеничный хлеб кукурузную муку добавляют. Вкусно?

— Вкусно. Еще этот, красный. Кетчуп! Вкусно у нас готовят. Говорят, иные короли хуже нас питаются! Только жареное мясо, хлеб и вино. Дикие!

— Ну да. Картошкой на столе короли похвастать не могут.

Начали мы делать резину, но как-то плохо получается. Один момент я быстро заметил — а что это у нас резина белая? В смысле — светло-коричневая. Насколько я помню, в промышленности почти везде используется черная резина, с добавкой сажи. Начали экспериментировать — делать образцы с разным содержанием сажи. Да еще сажа бывает разная — одна крупная, почти как песок, другая — тончайшая пыль. Результаты получили разные, но увеличения прочности резины достигли довольно быстро.

Но вторую проблему решить толком не смогли. Нам резина сейчас важна для гибких шлангов. Они очень нужны для кислородных резаков. Там сейчас используются тонкие медные трубки, свернутые спиралью. Некоторую гибкость они имеют, но все равно это очень неудобно. За каждым оператором резака ходит помощник, двигает аппарат.

Мы быстро сообразили армировать шланг конопляной нитью, вулканизировать послойно. Но вот снимать готовый шланг с оправки не получается. Снимаем только порезав на кусочки по пять-семь сантиметров. Обидно. Перепробовали множество вариантов разделителей, но все безрезультатно. В конце концов ювелир сделал из бронзы оправку, состоящую из трех длинных тонких частей. Две части полукруглого сечения, почти. И еще тонкий клин между ними. Если собрать их вместе — получается цилиндрический стержень, десять миллиметров.

Сделали шланг на такой оправке. Не сразу, но получилось вынуть клин, а за ним две полукруглых части. Смогли получить шланг длиной сорок сантиметров. Это уже неплохо — соединяя куски медных трубок и резиновых шлангов, получили почти нормальные гибкие газопроводы для резаков и горелок.

Газорезчики обрадовались новым возможностям, и тут же начали прорезать в стальных листах художественные отверстия.

Но белую (бежевую) резину мы тоже используем. Как пищевую. Сделали стеклянные банки и к ней стеклянные крышки. И вот между ними плоское резиновое кольцо-уплотнитель. Саму банку тоже не просто было сделать. Не, выдуть любую посуду у нас могут. Но тут высокие требования к горловине банки — она должна быть ровной округлой формы строго определённого диаметра, еще и правильная закраина. Мучились, мучились — ровно не получается. Пришлось делать форму из бронзы. Не на всю банку, а только на верхнюю часть с горловиной. Так что банки можно делать разной высоты — разного объёма. Но даже с формой не получается плоский торец горловины, там же еще отрезается стеклянный пузырь дутья. По краю идет мелкий заусенец, местами даже острый. А там как раз должна крышка с резиновой прокладкой. Эти сопрягаемые плоскости хотел сделать максимально ровными, чтобы прокладка не портилась, и служила повторно. На мелком абразиве под слоем воды это несложно, но работа тоже ручная и неспешная.

Крышку тоже пришлось шлифовать, но там еще выступ посередине, об плоскость не прошлифуешь. Пришлось делать приспособу, почти круглошлифовальный станок, ручной. Крышка должна прижимать прокладку к горловине пружинной скобой, но тут тоже не сложилось. Сделали скобу из толстой стали, а между серединой скобы и крышкой засунули металлический клин, он и создал должный натяг. Чтобы клин не выскочил, на нем сделали мелкую ступеньку, клин стал защелкиваться. Собрали систему.

Автоклав делать было проще, тем более у нас теперь есть резина для прокладок. Еще и избыточное давление у него смешное, по сравнению с котлами — две атмосферы. При двух Ати температура кипения воды будет 134С. Для уничтожения самых устойчивых спор ботулизма нужно девяносто минут при температуре 132С, это чтобы наверняка. Некоторые консервируют при 120С, обычно получается. Но есть штаммы, которые могут выжить при таком режиме, так что рисковать не будем. Прогнали сначала автоклав просто с водой — настроили предохранительный клапан, проверили манометр и термометр. Догнали давление до трех Ати — держит.

Первый раз пробовали 'сварить' банку с водой. В воду добавили краситель, чтобы протечки отследить. Нагревали медленно. Тут какой принцип: банка с крышкой серьёзного перепада давлений не выдержит. Надо чтобы температура воды в банке не сильно отличалась от температуры воды в автоклаве, тогда и давление внутри банки будет равно давлению автоклава. Поэтому нельзя просто нагреть банки до 130С — полопаются.

Так же медленно остудили, открыли. В банке такое же количество воздуха, как и было. В воде автоклава красителя не видно — все работает. Надо делать консервы.

От рыбы сразу отказался. Ее у нас кругом в достатке, надоела уже. К тому же рыбий жир, содержащий Омега-3, оказался не самым полезным, как выяснили биохимики моей реальности. Полиненасыщенные жирные кислоты обычно имеют двойные связи через три атома углерода: например Омега 3,6. Эти двойные связи довольно легко окисляются. Льняное масло в краске — кислородом воздуха, а жирная кислота в клетке — радикалом ОН. В результате образуется липопероксильный радикал. В некоторых странах даже запретили использовать в пищу льняное масло, уж очень быстро оно окисляется.

При дальнейшем окислении уже второй двойной связи, атомы кислорода, присоединенные к углеродам на местах 3 и 6 реагируют между собой с образованием эндоперекиси жирной кислоты. И разрывают в этом месте углеродную цепочку — образуется малоновый диальдегид.

А это вещество уже совсем не полезно. Диальдегид реагирует с аминокислотами белков, фосфолипидами и гликозаминами, формируются мостики внутри сложных молекул. Появляются лишние сшивки в белках, между белками и фосфолипидами. Ферментные белки теряют активность, структурные — эластичность. В мышечных белках отключаются отдельные отрезки. Все плохо.

Когда я это прочитал перед отъездом, у меня аж возникло неприятие этой информации. 'Не может быть!' Пошатнулся один из столпов ЗОЖ — Омега 3. Но стал вникать в тему, нашел другие исследования: теория, что Омега 3 снижает риск сердечно-сосудистых заболеваний — не подтвердилась.

Смирился. При этом получается, что другая жирная кислота — олеиновая — свои положительные позиции не потеряла. Она С18:1 омега 9 — мононенасыщенная, двойная углеродная связь в ней только одна, при окислении МДА не образуется. И к атеросклерозу не ведёт, в отличии от насыщенных жирных кислот животных жиров. Так что положительная роль 'средиземноморской диеты' не сколько в рыбе, а сколько в оливковом масле, где олеиновой кислоты больше всего.

А я вот он, тут, посередине Средиземного моря. Оливкового масла тут много. Нельзя сказать, чтобы оно было особо дешевым, но мы можем себе позволить. Я слежу за тем, чтобы в столовых оливковое масло добавляли в еду каждый день, чтобы каждому попало хоть немного.

Это мы консерву собрались делать. Рыбе — нет. Коровы у нас все молочные, телят на мясо тоже нет. Овцы есть. Но я хотел продемонстрировать, что тушенку можно открыть и сразу есть, даже холодной. А бараний жир очень тугоплавкий, холодным это мясо есть неприятно. Остаётся курятина.

Наш куриный табун уже очень хорошо разросся. Причем зерном мы их подкармливаем очень мало, зажигаем вечером лампы, чтобы насекомые прилетали. Да во время отлива они весь пляж исследуют. Нашли они еще один галечный пляж, на полкилометра дальше, там еще больше этого морского корма. Пришлось и там строить домики для несушек и ставить лампы.

Яйца они несут крупные, крепкие — мелкие ракушки клюют. Яиц много, на каждого жителя приходится по две-три штуки в неделю, уже неплохо. И петушков на мясо забивать стали. Куриный бульон с картошкой стал очень популярным блюдом.

Забили петушка, стали набивать банки отборным мясом. Банки литра на полтора, а петушков в них помещается много. И птицы не худые, вроде бы. Посолили немного, больше ничего добавлять не стали. Прогнали весь процесс, и оставил остывать. Еще жду день. Народ вокруг ходит, спрашивает: 'Не спортится ли?'

Собрал руководство, в первую очередь военное и флотское. Для кого это все и затевалось. Торжественно открыл первую банку. Объяснил, что это мясо с почти неограниченным сроком хранения, готовое к употреблению. Можно прямо так, холодным. Но лучше подогреть. Про опасность бомбажа объяснил. Ну про яды тут все хорошо понимают. Эх, а стеклянная банка не вздувается. Тогда по открытию крышки смотрим — если сама под давлением отскакивает, нельзя. Только если приходится отковыривать. Да, жестяные банки информативнее. Если есть сомнения, все содержимое кипятить на медленном огне полчаса. Токсин от этого разрушается.

Сначала съели холодную, по кусочку. Вот она, тушенка! Куриная, правда. Но ничего, говяжью тоже сделаем, специально закажу. Все пожевали — ну мясо, ну нормальное. Я говорю: 'Представьте, вы в походе. Открыли банку, и сразу едите, минуты не прошло'. Вот тут стали понимать, оценили.

Второе блюдо, горячее. Заранее сварили ячменную кашу. Закинули туда тушёнку и поставили греться. Почему-то в походах тут обычно ячменную готовят, хотя и пшеничная есть и гречка. А в них состав белков лучше. Но традиция.

Горячая каша с тушенкой совсем хорошо пошла, уговаривать не пришлось. Когда перестали стучать ложки, продолжил.

— Оставшиеся банки поставим в штабе на полке. Каждый месяц будем открывать и пробовать. Можно сначала собаке давать пробовать.

— Собаку жалко. Может ...

— Нет. Свиней у нас тут нет. А больше никто мясом не питается. На людях проверять не дам. Собака — друг человека. Даже в такой форме ее помощь может быть. Отдать жизнь ради науки, ради человека.

— Так что, если эту туч... тушенку сделали правильно, то она может сколько угодно хранится?

— Да. Ну пять лет точно. Там металла нет. Разве что резина потрескается.

— Ого.

— Ну да, нам столько и не надо. Вот корабль в дальний поход пойдет, ему больше года и не надо.

— Поход на год!?

— Да бывают и такие. Вокруг... Я потом расскажу.

— Банка стеклянная — разобьют.

— Это да. Осторожно надо. Надо для них ящички сделать. Еще бывают металлические банки, они надежные.

— Железные? Заржавеют!

— Тонкую жесть покрываем оловом с двух сторон. Но там надо отрабатывать технологию вальцевания. И банка получается одноразовая.

— Как это?

— Открыл, съел, выкинул.

— Как!? Железо, олово — выкинул?

— Да, что-то дорого для одноразовой. Да и эти стеклянные — столько в них работы ушло.

— А и стекла сколько! Мы же стекло все также в тигле делаем, куча угля уходит. Ты же говорил, сделаем особую печь — там стекла будет много, а угля расходоваться — мало.

— У нас соды мало. Затевать такую печь для такого количества не стоит. А сода у мамлюков, нельзя к ним пока.

— Тот арабский купец может соду в Тунис привезти. Дороже только будет.

— Даже если вдвое — все равно стоит. Надо заказать.

— А если банку, железо с оловом, сделать как эту — открыл-закрыл. И выкидывать не надо будет. Вернем на кухню — опять делать. Мы гильзы от винтовок собираем повторно заряжать. А тут такая банка.

— Хорошая идея. Вот только от таких кипячений на олове тонкие трещинки пойдут. Железо ржаветь начнет. Долго не прослужит. И потом все равно — выкидывать. Ее даже не переплавить толком — выгорит.

— А если банку из меди сделать?

— Тоже лудить оловом надо, если медь будет в еду в большом количестве поступать — нехорошо.

— Ну лудить только внутри надо будет, снаружи с медью ничего не сделается. И у меди с оловом сродство много лучше чем у железа. Медь как бы в олове растворяется постепенно. Не должно там трещинок появляться. Да даже если появиться — медь ржаветь не будет. Только мелкая частица меди может в мясо попасть. Совсем мелкая. Это же не опасно?

Если бычки в томате в ней не закрывать — подумал я. В помидорах, как и во фруктах есть органические эфиры. При нагревании эфиры разлагаются с образованием муравьиной кислоты, самой едкой из карбоновых кислот. Кислая среда томатного сока является хорошим консервантом, не дает развиваться анаэробам. Поэтому производить рыбу в томате любят технологи, требований к стерилизации много меньше. Но эта же кислота может и прореагировать с медью банки.

Кстати, когда готовишь яичницу с помидорами, надо чтобы сначала помидоры прокипели на сковороде, чтобы образовалась муравьиная кислота. А уже потом добавлять яйца, они прореагируют с кислотой, и появится специфический вкус этого блюда. Но мы сейчас про медные банки.

— Да, хороший вариант. Дороже стальной, но сравнимо со стеклянной. Производить много проще, закрывашку можно сделать проще и лучше. Прокладку можно меньше делать. Даже паз для нее специальный делать, чтобы прокладка не терялась. Можно будет даже медь лудить повторно. Почти вечная получается.

— Для кораблей хорошо, не потеряется. Откуда взял, туда пустую и поставил.

— Еще надо на крышке тонкое место сделать — диафрагму. По ней проверять, если втянута — хорошо, если выпирает — бомбаж.

— Если банка совсем плоха станет, можно расплавить — получится бронза.

— Точно!

— Их надо побольше размером делать, тогда меньше меди на единицу мяса будет — это плановик сообразил.

— Для кораблей можно даже рассчитать вес, открыл такую банку, и мясо для всего экипажа на обед.

— Приличные такие банки выходят. Килограмм на пять, если для корвета.

— Большие банки надо дольше в автоклаве варить, пока прогреется масса. Время прибавить надо.

— Да, больше пяти килограммов не стоит делать. Там же для прочности надо стенку утолщать, так что выигрыш теряется. Сделаем такие номиналы — один, два и пять килограммов. Медникам я эскиз нарисую.

— Дорого это, столько меди на мясо тратить. Рыба есть, солонина, да и это мясо вяленое. Этот, как его, ха... ха...

— Ха-ха!

— Хамон!

— Ну хамон тоже портиться от сырости. Как там новые шкафы? Помогают?

— Что за шкафы?

— Что такое шкаф, знаешь?

— Ну сундук стоячий.

— Сделали для корабельных кладовок шкаф хорошо закрытый, там мясо вяленое висит. А на дне лежат мешочки с солью, она на себя влагу берет.

— Да, в этих шкафах хамон дольше хранится. Но если долго — все одно сыреет, портится.

— Вот. А солонину совсем не берут, вяленое много вкуснее. И чем дольше лежит солонина в бочке, тем она хуже. А тушенка не портится.

— Рыба!

— Рыба ловится не всегда. Если непогода или волна большая, на лесу совсем не ловится. И даже сетью. А сеть еще и тормозит ход сильно. А в Атлантике почти всегда волна большая. Хотя и рыба там много крупнее.

— Какая?

— Во! Не, во!!!

— Брешешь!

— Акула?

— Не, акула не вкусная. Там тунец бывает. У него мясо как ... мясо. И сам он как корова.

— Это же какую лесу надо!

— А крючок!

— Как якорь!

— Так, отставить! Тушенка нужна. Хотя бы раз в три дня матросам мясо на обед, когда вяленое закончится. Для этого меди не жалко. Все, заседание закончено.

Сам сижу и думаю. Что-то еще неправильное, исправить хотел. Про еду что-то. А! Перловка варится долго, а тушенка готовая. Нужен гарнир, чтобы быстро готовился. Макароны! Почему их тут не делают. Прямо мука твердых сортов пшеницы и не нужна для этого. Надо попробовать простую лапшу сделать, и высушить. Записать, пока не забыл.

Сел читать отчеты. Те, которые поступают от агентов-купцов в столицах соседних государств. Агенты много чего пишут, но когда писари после радистов эти отчеты переписывают, сразу делят на две части. Одна — экономически-бытовая, для нашего министерства торговли. Вторая — политическая. Вот эти отчеты мне на стол и идут.

Интересно читать о важных событиях, про которые я знаю по своей реальности. Вот агент из Марселя передает. У него рации нет, отчет бумажный, подробный. Но приходит позже. Еще в начале года погиб герцог Карл Валуа, в битве под Нанси. Там осада шла, и не в битве он погиб. Его убили свои же наемники, то ли генуэзцы, то ли венецианцы. Которых подкупил Людовик 'Паук' Одиннадцатый. Таких подробностей в отчете нет, это выяснится позже. Но чьи уши торчат из этого дела уже понятно. Потому как дальше все пошло как по писаному.

Дочку Карла, Марию Бургундскую, выдали замуж за Максимилиана Габсбурга, сына германского императора. И туда же ушло наследство Валуа — Бургундия и Голландия. Вот так этот Паук дела делает.

Вот отчет из Марселя более свежий, всего пару месяцев назад. Король Португалии Афонсо V проследовал через Марсель из Нанси в Рим. Что-то не так.

Я открыл свой секретный исторический справочник. Там написано, что летом 1477 года, расстроенный поражением при Торо, Афонсу отправился в Нанси к своему другу Людовику XI. Афонсу разуверился в себе как в монархе, и собирался совершить паломничество в Иерусалим. Но Людовик его частично успокоил и отговорил от паломничества.

Афонсу вернулся в Лиссабон, и в порыве раскаяния, передал престол своему сыну Жуану. Но через несколько дней одумался, и все отмотали обратно. В Рим он не ездил. Это в моей реальности.

История поменялась. Странно, в португальские дела я совсем не вмешивался. Остров купил у Арагона, но это к нему никаким боком. Хотя, там сказано 'отговорил'. Тонко это. Видимо, общий информационный фон реальности поменялся, и Людовику не удалось отговорить Афонсу. И тот двинул паломничать. По дороге причастится у понтифика, и в Иерусалим. По таксе оплатит за причастие — два с половиной процента от состояния. Наверное, пожалуется понтифику, что поиздержался в войне с Кастилией. Сделает Папа ему скидку или нет?

Как же Афонсу по такому морю? Сезон неподходящий. Но у португальцев корабли хорошие, вон они из Лиссабона на своих каравеллах выходят, а мои на шхуне не смогли.

Так, а он куда из Рима поехал? Может про Иерусалим я опять насочинял. Ну-ка где отчеты из Рима. Вот: 'Прибыл король португальский, Афонсу V. Заходил в базилику Святого Петра, встречался с понтификом и кардиналом. О чем говорили — неизвестно. На четвертый день король Афонсу уехал'

Куда уехал? Что за отчет? Ах да, порт же не в Риме. Тибр мелкий для парусников, по нему только лодки и небольшие галеры ходят. А порт на море, рядом с устьем, до него километров двадцать. Недоработка. Надо там тоже наблюдателя поставить. У него людей лишних нет, радиста же туда не пошлёшь. Можно местного паренька нанять. Никакого криминала тут нет, вполне коммерческий шпионаж — корабли считать, да записывать: какой когда пришел, когда ушел. Куда — надо узнавать. Грамотный паренек нужен.

Не понятно с этим Афонсу, то ли в Лиссабон поехал, то ли в Иерусалим. В Лиссабоне у нас агента тоже нет — недоработка, надо срочно исправить.

А еще недавно должна была начаться Московско-Новгородская война. Так ли это, узнаем нескоро, не раньше весны. Вряд ли какой купец доберётся до Воронежа зимой. Охотники в прошлую зиму приходили, но у них с новостями туго.

Это все внешнеполитические отчеты. Но есть еще внутриполитические: есть люди, которые мне пишут небольшие доклады, скорее, записки о том что происходит в коллективах и городах, в армии и на флоте. Какие настроения, чем недовольны, а что, наоборот — ценят. Скопилось много этих писем, выбрал время — все прочитал.

Неоднозначное впечатление. Большинство людей считают что попали в сказочную страну. Им есть с чем сравнивать, и тут им нравиться все без исключения. Особенно великий Командор. Не говоря уже о чудесах техники, вкусной и необычной еде, необычном быте. А за наше социальное устройство с гражданскими чинами стоят горой — тут они чувствуют себя свободными и счастливыми. Пусть это только иллюзия свободы, но свобода никогда не бывает полной.

Особо нелояльных мы вычисляем и 'вычищаем'. Пусть это жестоко, но с Лампедузы не должно быть утечек секретов, слишком многое теперь стоит на кону. Но нельзя забывать, что среди нас может оказаться кто-то особо скрытный, задумавший плохое.

Еще есть группа, которые особо не высказывают эмоций. Они работают нормально, но ни амбиций, ни энтузиазма у них нет. Особенно среди них много тех, кто пробыл в рабстве более двух-трех лет. Ломается что-то в человеке. Зачастую остается одно желание — чтобы его не трогали. Вот мы их и не трогаем. А они счастливы. Счастливы, что просто живут.

Еще есть проблема, в нашей социальной системе на Лампедузе сохраняются черты уравниловки. При движении от низших чинов к средним, рост материального и социального статуса осязаем и заметен. Но вот для 'топ-менеджеров' я ничего особого предложить не могу. И тем кто чуть ниже их — мастера высоких разрядов, командиры среднего звена, начальники производств. Пока все движется на энтузиазме, подкрепленным разными стимулами. Но уже начинает пробуксовывать. Уводить мотивацию в чистую экономику не хочу. И расходы большие, и путь тупиковый. Да еще другим это не очень приятно — вспоминаю Миллера из своей реальности. Ведь 'государев человек', но какие доходы! А что делать? Как-то их надо мотивировать.

Вот и у меня такая проблема. Еще и усугубляется отсутствием частной собственности на недвижимость. В связи отсутствием этой недвижимости из-за постоянных переездов. Пока стимулировал улучшением жилищных условий, у Еремея и Акима уже четырехкомнатные апартаменты в плавучих домах. А что дальше? Больше особо и не нужно. Яхты им давать? Персональные. Погрязнут там. Не знаю.

На какое-то время помогли украшения из цветного стекла. Тут их жены помогли непроизвольно. Сначала жена мужа пилит — 'Купи, купи'. Купил. И настает мужику счастье. Это у нас бабы такие на острове. Домостроя на них нет, бить их сильно нельзя. Если что — бегут к Фросе, а она уже меня подключает.

А 'украшенья самоцветные' каждый месяц все краше выпускаются. И это 'Купи!', купил — счастье, проходит в несколько кругов. Но уже все увешаны этой бижутерией, у ювелиров фантазия кончается. Кстати, попробовали на экспорт, в Венеции хорошо продается. Только бы надо пиарить правильно, но некогда этим заниматься. Надо еще что-то придумывать.

Но это на Лампедузе, тут все особое. В армии по-другому. Тут тоже и корпоративный дух, и патриоты. Но более половины — практически наемники. Они 'фанаты' своей армии не потому что она — армия Таврии, а потому что эта армия имеет самое лучшее вооружение — винтовки, пушки, пулеметы, корабли. Их несколько смущает малочисленность армии. Но нашу армию уже считают придатком флота, а его мощь не вызывает сомнений.

И этих наемников можно перекупить. Не просто, мощь нашего оружия будет 'золотой гирькой' на этих весах. Но с персональным подходом — возможно. Спасает то, что один солдат может украсть максимум несколько винтовок и ящик патронов. Но и это очень рискованно — за это расстреливают.

Из-за этого у нас проблема, контакт этих солдат с жителями Лампедузы нежелателен, был уже негативный опыт. Лояльных солдат, преданных Командору, отбираем тщательно, проверяем. Пока таких только шесть взводов, полторы роты. На Лампедузе они живут в казармах и домах рядом со всеми. Для 'других' солдат есть казармы в нескольких километрах, тоже на южном берегу, где небольшая бухта. Это если вдруг придется тут размещать большой контингент.

Этим шести взводам надо будет придать какой-то официальный статус. Да и вообще надо что-то придумать, чтобы повысить сплоченность и преданность, особенно в армии.

И численность армии надо увеличивать. Она растет, но как-то медленно. Татары же продали османам большой полон из великого княжества Литовского. Мы хотели часть из них освободить как нибудь, или выкупить в крайнем случае. Пока они в рабстве недолго — здоровье еще не подорвано, и морально не сломлены. На Черноморском побережье их даже не искали. Османы знают мое отношение к рабству, они не рискнут там ими торговать. В Костантиниэ искали посольские, по городам Эгейского моря искал Метин, но полоняне-литвины там не появлялись. Видимо, османы их быстро перепродали, пока я их не нашел.

Начали искать по всем крупным приморским городам. Самый крупный невольничий рынок оказался в Генуе. Туда Еремей поехал, в открытую, как купец.

— Но продавцы там почти одни португальцы — рассказывал он мне потом.

— А они там каким боком?

— Очень много у них рабов, и недорогие. Черные такие. Чернее арабов и берберов. И лицом отличаются. С берегов Гвинейского моря привозят. Далеко это, за океаном.

— Ты не путай. Вот, смотри на карте — это все Атлантический океан. Вот она — Гвинея.

— Ух! А там ниже что?

— Ну ... там ... неизвестно — Еремей недоверчиво посмотрел на меня. Мне стало стыдно.

— Ну пока еще точно неизвестно. Как прояснится — я тебе первому расскажу.

— Ладно. Ну так вот. Я торговцу говорю: вот этих черных мне не надо, другие нужны. Тот мне: Так ты понимаешь. Да, плохие это работники: ничего не умеют, человеческих слов не понимают, палку только понимают. Умирают быстро. Но ты возьми — недорого.

— Нет, мне другие нужны — говорю — литвины.

— Ну ты сказал, Еремей. Где Литва, а где Португалия. Откуда он про литвинов знает.

— Ну вот. Ведет он меня к другим. Их там немного — тоже почти голые стоят. Кожа светлее намного, лица такие своеобразные — носы прямые ...

— Индейцы!?

Тут у меня в голове мелькнуло — Америку уже открыли! Испанцы или португальцы индейцев в плен уже захватывают.

— Да кто же сюда индийцев повезет. Их проще арабам или персам еще в том море продать. Или мамлюкам, в крайнем случае. Это островитяне какие-то. Здоровые такие. Но тоже работники плохие — бунтуют.

Фу! Не открыли еще Америку. А это звоночек, надо Колумбом заниматься, он уже сейчас на кораблях ходит. Только почитать надо — с португальцами или с кастильцами.

— А дальше?

— Вот когда я ему сказал 'славяне нужны', тогда он понял, и отвел к другому продавцу. Там были двое — то ли московские, то ли рязанские. Галерники. Измученные, еле живые. Грех взял на душу, не показал что я свой. Так и на латыни дальше говорил. Ну куда таких выкупать. Прости, Командор.

— Да, всех не выкупишь. Надо с теми бороться, кто их полонит. Как тот португалец.

— Так португалец мне рассказывал, что они там в Гвинеи никого не ловят. Там царь живет, такой же черный. И он продает таких же. Меняет одного коня на пятерых людей. А за железные копья и топоры дает как за золотые.

— Да уж. Ну и что, слышал кто про литвин?

— Вот тот продавец слышал. Вроде как османы их в Австрию продали.

— Вот так. Австрия. Не, не сможем. Там моря нет. А на суше мы ... сам понимаешь.

Новый сторожевик скоро будем спускать на воду. Уже имя придумал — 'Меркурий'. Будет по дальним торговым делам гонять. Но два 65-мм орудия у него на борту стоят, тут без этого нельзя. Полное водоизмещение у него выходит около ста десяти тонн — половина корвета, хотя сторожевик всего на пять метров его короче. Угля в него можно загрузить хоть сорок тонн — небывалые пропорции, правда при этом под полезный груз почти ничего не остаётся. Но пока все отсеки для угля не будем задействовать, вдруг чистые грузы надо будет перевозить.

Снаружи не видно, что набор корпуса у него другой, и кажется таким же как 'Цербер', только длиннее на треть. Надстройку на все десять метров удлинять не стали, только на семь метров сделали длиннее. Оставили больше места на баке, на 'Цербере' там было тесновато. Изменилась и компоновка трюма, увеличились основные угольные ямы, что около кочегарки. Теперь даже для средних расстояний можно обходиться только ими, и не таскать уголь из носовых ям.

Силуэт вышел стремительным, хищным. Наконечник копья. Кинжал. Даром, что для торговых дел строим. Еремей все ждет не дождется, все мечтает на нем в северную Европу сходить. Скоро уже.

Мы все-таки попробовали кислородно-конвертерный метод производства стали. Сделали баллон, около куба объемом. Испытали — и восемь, и десять атмосфер держит. Небольшой компрессор сделали, он в этот баллон воздух качает. Собрали вместе крупные электролизеры, что можно было оторвать от производств. Почти сутки забивали баллон кислородом до семи атмосфер.

Конвертор сделали совсем маленький, но как надо — с облицовкой, поворотный. Для начала залили сто килограммов чугуна и включили кислородное дутье. Из конвертера искры летят, через несколько минут чугун нагрелся до белого свечения. Не прошло и десяти минут, как пошел бурый дым. Значит все примеси выгорели, и начало железо окислятся. Дутье отключили и закинули куски древесного угля, дубового, самого крепкого и тяжелого. Теперь конвертор наклонить туда, теперь сюда. Тут самое шаманство — уголь в стали тонуть не хочет, но горячая сталь его интенсивно растворяет, насыщаясь углеродом заново. Еще и перемешать надо, чтобы сталь однородной была. Но конвертер маленький, сталь быстро остывает. Если прозевать — будет стальной слиток внутри конвертера.

Все, пошла сталь в изложницы. Слитки делаем узкие и длинные, и сразу в прокатный стан. Катаем полосы и кругляк. Из кругляка, пока не остыл — проволоку. Все быстро закончилось, стали тут совсем мало.

Принялись испытывать образцы.

— Углерода мало! Совсем не калится! Больше угля надо сыпать. Или мешать дольше — запас еще был.

— Зато какая проволка получилась! Смотри — туда-сюда, туда-сюда. А она не ломается. Будто медная.

Хорошая сталь получилась, но нам пружины нужны. Чтобы углерода было 0,8 — 0,9 процентов. Будем еще пробовать.

Но тут из механического цеха и от корабелов начальники пришли. Резаки нужны, работа стоит, металл резать надо. В последнее время, как сделали резиновые шланги для резаков, их стали использовать еще активнее. И удобнее, и возможностей больше. Кислородом режут везде, где только можно. Зато расход абразивов упал, и это хорошо. Их делать трудно, да еще на них карболит тратится, который сейчас в дефиците.

С третьего раза сделали пружинную сталь, и марганец не забыли добавить. Хорошие пружинки получились. Но мало, только для ответственных случаев, или для совсем мелких пружин. В первую очередь для боевых пружин винтовок — и бракованные заменить, и для новых нужно.

Но подсчитал, сколько мы сил и ресурсов на эту сталь потратили. Что-то дорогая выходит. Вот только так, на важные и мелкие пружины можно тратить. Надо дальше детандер делать, там должно быть эффективнее.

Начал еще один проект, о котором долго думал, но все откладывал. Двигатель внутреннего сгорания. Причем основная его часть — блок цилиндров, поршня и коленвал — для нас совсем не в новинку, паровые машины даже сложнее. Недавно делали очередной поршневой компрессор — очень похож. Добавляется только распредвал и головка блока цилиндров сильно отличается.

Но по порядку. Решил делать четырехтактник. Двухтактный проще, но мне двигатель нужен мощный, на пару сотен лошадиных сил. Сотня — минимум. Лучше — больше. Такой мощный двухтактный теоретически можно сделать, но к чему такие мучения, если уже есть вековой опыт моей реальности.

Нижнее расположение распределительного вала. Тут и выбора не было. Цепные передачи мы так и не освоили, а зубчатый ремень — это точно не про нас. Так что две шестерни, отличающиеся по диаметру в два раза, приводят распредвал, который расположен сбоку блока цилиндров. От этого вала вверх идут штанги толкателей, в головку блока цилиндров. Коромысла на оси нажимают на клапана. Вполне рабочая схема, в первой половине двадцатого века была основной. А в СССР и много дольше.

Главный недостаток — на больших оборотах начинаются проблемы. При сжатии тонкие штанги прогибаются — недостаточно жесткие — 'потеря устойчивости сжатого стержня'. При обратном усилии еще хуже: кинематическую цепь тут замыкают пружины. Инерционные силы пропорциональны массе штанги, и оборотам двигателя — это вынуждает увеличивать силу пружин, чтобы не размыкалась кинематика. Плохо у него с высокими оборотами.

Зато — надежность. Цепь при износе 'вытягивается', зазоры сопрягаемых деталей увеличивают длину цепи. Ползут фазы, цепь болтается — нужны натяжитель и успокоитель. Ремень ГРМ еще и рвется. А две щестерни, они и через миллион километров — две шестерни.

Расположение клапанов верхнее — ОНV, тут проблем нет. Еще один относительно передовой момент — клиновидная камера сгорания. В ней хорошо перемешивается бензо-воздушная смесь, снижается детонация.

Первую модель сделали двухцилиндровой. Надо к многоцилиндровости привыкать, но сразу четыре — это много. Балансировочные валы делать не стали, на стенде пусть трясет, маховик сделали больше.

Ну и куча проблем сразу полезла. Фазы газораспределения. Клапана закрываются и открываются не в мертвых точках. Например, после такта выпуска, в ВМТ, выпускной клапан еще открыт, а впускной уже открыт. Это перекрытие фаз, для увеличения коэффициента наполнения цилиндра. Так же и после этого в НМТ клапан еще открыт, и смесь продолжает поступать в цилиндр по инерции. А вот насколько велики эти перекрытия — не помню, и нигде не написано. На глазок назначил.

Еще и нарисовать профиль кулачков распредвала — красивая геометрическая задача. Кучу бумаги извели. Думали сделать распредвал из стали, а его вкладыши и толкатели — из бронзы. Но посмотрели с мастерами на чертеж распредвала, и сделали наоборот. Вал бронзовый, а толкатели стальные. Вкладыши бронзовые, но на вал напрессовали стальные кольца.

Клапаны из обычной стали сделали. Для выпускных клапанов желательно жаростойкая, но у нас не ресурсные испытания, надо хотя бы запустить двигатель. Да у нас даже никакого охлаждения цилиндров нет, ни водяного, ни воздушного — стоят голые. Ну можно считать что это такое воздушное охлаждение.

Свечи зажигания. Корпус и центральный электрод сделали из низкоуглеродистой стали. Но из чего делать изолятор? В оригинале делают из почти чистого оксида алюминия. Но у нас даже чистого каолина нет. Набрали несколько образцов глины с южного берега Крыма — серую, голубую, других оттенков. В серой больше всего каолина. Начали эксперименты — делаем образцы изоляторов, и испытываем на жаростойкость. Греем изолятор горелкой с одного конца. Все крошатся. Такое в двигатель ставить нельзя — жалко будет ободрать зеркало цилиндра. Надо попробовать очистить серую глину до каолина.

Карбюратор придумал специальный, экспериментальный. У него легко меняются жиклеры, в широких пределах меняется уровень бензина в поплавковой камере. И даже меняется главный диффузор. Но его еще не сделали. Форма сложная, даже из бронзы не отлить целиком. Будем собирать его из нескольких частей.

Так что проект продвигается, но до пробных запусков еще далеко.

Телеграмма из Рима пришла. Агент пишет про странный случай. У него лавка в самом центре, недалеко от собора Святого Петра. Сегодня там пушка стрельнула, хотя никаких пушек там нет. Выскочил на улицу, прохожие показывают в сторону задней части собора. Но пушек там нет, нету и дыма, что бывает после выстрела. Народ походил, пошумел да разошелся. Агент подошел ближе, заметил разбитое окно на втором этаже. Но пушки и там не было, хотя высоко — заглянуть не получилось.

Да, странно. Они там что, из пушек прямо в соборе стреляют? В той части собора не зал, а небольшие комнаты, служебные помещения. Тогда совсем фигня получается. И дыма нет. Наверное, порох бездымный. Стоп. Бездымный порох только мы производим. А если ... Неужели! Так, как узнать? Думай! Думай! Внутрь попасть агент не может. Надо кого-то поспрашивать из 'сотрудников'. Но кого?

Так, стрельба из пушки в помещении без последствий не проходит. Может кто-то пострадал. Срочно, телеграмму в Рим. В собор могут позвать лекаря, надо проследить, поговорить с ним.

Ответ пришел на следующий день, еле дождались. Во дворец вызывали двух лекарей. Один — самый дорогой и известный, а другой для простолюдинов. Вот со вторым и удалось поговорить.

Его вызвали к слуге. Когда лекарь увидел пострадавшего, он хотел сказать — зачем позвали. Тут лекарь не нужен, а отпеть его вы и сами можете. Человек был без сознания и весь в крови, такие не выживают. Но оказалось что большая часть этой крови — чужая, другой слуга начал эту кровь отмывать. Нашли одну рану на ноге, лекарь хотел ее почистить и прижечь, но заметил, что внутри раны что-то есть. Как будто наконечник стрелы остался.

Но там был маленький камешек. Который, при дальнейшем рассмотрении, оказался железом. Рану прочистили, прижгли и завязали. От этого слуга очнулся, но почти не слышит. Видно оглох от грохота выстрела. Поговорить с ним лекарь не смог. Нашли еще небольшую ранку, из нее торчал кусочек бронзы, измятая тонкая пластинка. Кровь пускать не стали.

И этот лекарь успел поговорить со своим знатным коллегой. Того вызывали к кардиналу. Кардинал болен, лежит в постели и плохо слышит. Никаких ран у него нет. Решили, что это все от того сильного грохота. Лекарь дал кардиналу настойку трав и пустил кровь. Это пока все, но агент продолжает выяснять обстоятельства.

Так, камень-железо — это чугунный осколок. Бронзовая пластинка — кусочек латунной гильзы. Как же они так стреляли, что гильзу порвало? И было бы слышно два грохота — выстрел и взрыв. Хотя расстояние небольшое, все слилось в один. Нет, не так. Они не стреляли из пушки. Не настолько они тупые. Осколочно-фугасный снаряд у них в руках взорвался. Там был еще третий, чьей кровью забрызгало слугу. Ему доктор точно не понадобился. А кардинал за углом стоял, и только контузию получил.

Наш снаряд, со шхуны. Я как чувствовал, не могли они просто утонуть. Вот гады! Что они с ними сделали? Кто? У папской области своего флота почти нет. И, наверняка, понтифик такие вещи делает чужими руками.

Узнать, кто привез, для начала. У нас же в порту наблюдатель должен быть. Срочно телеграмму агенту! Лишь бы на его рации батарейка не села!

Агент отвечает — парень в порту все корабли и движения товара записывает, на купца же работает. Тут он точно может сказать. Пришла каравелла, выгрузили два сундука и ящик. Ящик длинный, сначала подумали — гроб. Но он вдвое уже — человек там не поместится. Сундуки и ящик отвезли в собор. Каравелла вчера ушла. Скорее всего в Лиссабон, про то один матрос болтал.

Как ушла!? Догнать! Если в Лиссабон, то успеем у Гибралтара перехватить. Как мы ее опознаем? Есть особые приметы? Под каким флагом?

Флага на каравелле не было. Не все корабли сейчас флаг поднимают. Трехмачтовая каравелла-латина. Называется 'Феррадура'.

Какая дура!? Ферро — железная. Дура? Подсказали — 'подкова'. Так, срочно готовить 'Цербер' к выходу. Полный запас, абордажную команду. Кстати, сейчас Еремей на 'Архимеде' в ту сторону идет. Надо ему телеграфировать, чтобы встал наблюдать в проливе. Людей для абордажа у него нет, только экипаж парохода и личная охрана. Если 'Цербер' не будет успевать, то пусть эту каравеллу слегка обстреляют шрапнелью или картечью, чтобы ход потеряла.

Так кто это сделал? Ну то что Святой Престол — заказчики, это скорее всего. И даже не понтифик, а кардинал — Джулиано, я его уже запомнил. Ну они от меня никуда не денутся, и кардинал на время из строя выбыл. Контузия с кровопусканием — не шутки. Но надо точно все выяснить, а то я уже раз нафантазировал. Но кто исполнители?

Шхуна исчезла около Барселоны. Эта каравелла идет в Лиссабон. Кастильцы или португальцы? То что и те и эти сразу — маловероятно, они еще в состоянии войны между собой. И нам войну никто не объявлял. Вот так, втихаря, подло. Найду гадов!

Найду, уничтожу. А дальше? Войну объявлять? Потянем? Ну остров отстоим, но это будет блокада. Потопим их флот. На нас ополчится весь католический мир. Возможно, сейчас это и провоцируют, чтобы выставить нас агрессивными варварами. Где-то я уже такое наблюдал. В прошлой реальности.

Мы можем уничтожить флота всех католических стран, но быть с ними равными партнерами не можем. В свою 'католическую семью' на равных не пускают. Только торгуйте на их условиях, не более. Платите десятину с дохода и сороковину с состояния.

Там было похоже. Руководство страны долго пыталось стать своими в 'европейской семье народов'. Из кожи лезло, выполняя всякие ненужные условия, беря на себя кабальные обязательства. Мы их могли всех уничтожить 'нажав кнопку', но насильно мил не будешь, и это пугало их еще больше. Для них мы навсегда 'варвары, лишь внешне похожие на нормальных людей'. К президенту понимание этого пришло очень поздно. Когда я уезжал в пятнадцатый век, только начался процесс выхода из всяких организаций и советов, вредных нам. И в конституции страны все еще оставалась позорная статья о приоритете международных норм над национальными. Интересно, как там сейчас? Продвигаемся в свой мир, или опять идем за 'европейской' морковкой?

А тут нам надо готовиться. Вот только к чему? К войне против всех? Ну ладно, против всех католиков? Все равно не потянем, массой задавят. Хотел жить мирно, торговать. А тут опять война. Или этот мир всегда такой? Человек человеку lupus. Внутривидовая борьба, дарвинизм.

Нет, нельзя позволить нам вляпаться в такую войну. Не ради этого судьба меня сюда закинула. Но и прощать такие вещи тоже нельзя. Надо все продумать, действовать тоньше, с холодной головой. В 'католической семье' тоже не все гладко. Те же португальцы с кастильцами только что воевали, бились на смерть, проливали кровь. Это надо использовать.

Вызвал начальника корабелов и начальника планового отдела.

— На днях 'Меркурий' на воду спускаем. А когда он будет готов к походу?

— Недели три на доделку, по-хорошему.

— А если напрячься? Если сильно надо?

— Дней восемь-десять. Но это не для дальнего похода, а только если до Родоса и обратно. Но лучше сделать все нормально. Сам же нас этому учишь.

— Да я сам не хочу. Такой красавец получился. Как там, для плавучего завода прокат начали делать?

— Начали, кильсоны уже сделали, полосу для шпангоутов и стрингеров сейчас катают.

— У нас ситуация поменялась. Завод будем делать позже, сейчас сторожевик еще один нужен. Какой быстрее делать, 'Цербер' или 'Меркурий'. Точнее, на сколько 'Цербер' быстрее и легче 'Меркурия' сделать?

— Оснастка для длинного вся есть, уже легче. Но все равно, короткого мы много быстрее сделаем. Тем более второй. Лучше сделаем. Вон, от экипажа целые список доработок. Мелкие доработки, но все же. А длинный еще же не испытывали, вдруг переделки серьёзные нужны будут.

— Хорошо, короткий сторожевик тоже неплох. Вон как к Гибралтару сейчас летит. Если металлургов на номенклатуру 'Цербера' переключим, когда сможем начать его строить?

— А что там делать-то? Там всего-то тонн пятьдесят проката надо. Кое-что на складах уже есть. Давай команду, и через три дня можем начинать варить, прокат для начала будет.

— Сейчас пойду, объявлю про планы. А у тебя люди есть и 'Меркурий' доделывать, и второй 'Цербер' строить?

— Конечно! Вон лишние сварщики всякой фигней занимаются — бочки варят, корыта для воды. Да эти корабли мелкие, даже всех не займешь, опять будут обижаться. Мы же думали баржу-завод будем строить.

— Давай 'Цербер' в две смены строить, как раньше, в Адлере. Чтобы все при деле были.

— Во! А как с 'Меркурием'? Делаем быстро, или как надо?

— Делай хорошо, потерпим.

— Это дело! Пойду, людей обрадую.

Зашел старший радист.

— 'Архимед' на связь не выходит. Еще вчера должен быть выйти по расписанию. Вызываем, вызываем — молчат.

— Передатчик сломался?

— У них там два: корабельный Поулсен и ламповый у агентов. Еще и ЗИП полный.

— Где он сейчас?

— Прошлый раз говорил что к Гибралтару подходит. Еремей еще хотел в Кадис зайти, а потом в Лиссабон.

'Кастильцы! Португальцы!' — молнией сверкнуло в мозгу. Что-то отразилось на моем лице, связист замолчал и вышел.

Еремей!

Глава 39.

Сторожевой корабль 'Цербер' вторые сутки дежурил в проливе меж Геркулесовых Столбов. Хотя сутками он не дежурил, только днем. Ни один мореход в здравом уме не сунется в этот пролив ночью. Здесь и днем может пройти далеко не каждый корабль. Дует сильный западный ветер, немного заходящий к северу, говорят, что он также дул и месяц назад. Скалы, по обе стороны пролива, усиливают этот ветер дополнительно.

С запада на восток можно пройти почти на любом корабле, лишь бы он выдержал волну. Но с востока на запад можно выйти только на косых парусах, и только опытному экипажу. Против ветра придется идти галсами, а пролив не такой уж и широкий. Менять галс с латинским парусом трудно и долго — надо опустить эту длинную наклонную мачту, обнести ее вокруг вант и мачты, и поднять с другой стороны мачты. Либо провести рей через ванты, отсоединяя их по одной, и соединяя уже после рея. Тоже дело не быстрое, и для этого надо чтобы ванты были набиты не юферсами, а клевантами, которые позволяют быстро отсоединить ванты от борта.

Еще из Средиземного моря можно выйти на галере, но это только если недалеко, в Кадис или Рабат. Потому как тут надо грести постоянно, иначе ветер выбросит на берег. Не видели в эти дни еще тут галер.

Но самый лучший способ хождения в проливе — на корабле с паровой машиной. 'Цербер' ходит под любым углом к ветру, будто не замечая его. Только у берега надо быть осторожным, снос от волн и ветра все же есть. На ночь заходили в небольшую бухту на африканском берегу.

И вот на горизонте очередной парус, идет на запад.

— Три мачты! — кричит сигнальщик — Косые паруса.

— Машинное, полный вперед! — командует капитан.

'Цербер' легко нагоняет парусник, который идет правым галсом на юго-запад. Уже в подзорную трубу хорошо видно людей на борту каравеллы.

— Ну что? Оно?

— Да кто его ... Не видно названия. Флага тоже нет.

— Название тоже на корме, наверное, как на той.

— Ага. И пушка ретирадная в юте.

— Нет, чтобы на бортах названия написать. Как специально.

— Давай правее, и средний ход. Пройдем у них за кормой, но далеко. Чтобы только название прочитать.

'Цербер' маневрирует, будто только заметил парусник, и хочет избежать столкновения. Каравелла не меняет курс — круче к ветру идти не может, а увалиться — пойти на сближение со странным кораблем. Но становится понятным, что особого сближения не будет, железный корабль остаётся за кормой.

— Ну что?

— Название есть, но разобрать не могу. Ближе надо.

— Рулевой, левее держи!

— Ну?

— Название в одно слово, но длинное.

— Машинное, прибавьте.

— Ага, 'F' первое. Оно!

— Полный вперед! Заходи слева! Но пока дистанцию держи!

— Кранцы на правый борт?

— Да!

— А если он ...

— А что он может! Только налево увалиться, на нас. А направо ему надо паруса перекладывать — это долго и мы увидим. Пушки у него назад смотрят, так даже стрельнуть в нас не может. Абордажная — готовсь!

— Да давно уже.

— Спасжилеты все надели? А то Командор меня самого ... Вот, смотрите в подзорную. На каравелле на юте двое стоят, разодетые. Один из них капитан. Вот этих двоих обязательно живыми брать, и не ранить. И если кого такого же ярко одетого встретите — тоже живым брать.

— Тогда кто там с новым ружьем? Это твои.

Для подобных задач сделали новое ружье, переломку-однозарядку. Но калибр — 30 мм! Только пули деревянные. И результат сильно зависит от расстояния, для этого три варианта патронов: с короткой сосновой пулей, с короткой дубовой — эта дальше летит. И вариант для цели в доспехах — с длинной, тяжелой дубовой пулей, там и пороха больше. Просто с ног сбивает. Отдача, правда, сильная. Ружье дали самому массивному штурмовику. Вот он сейчас и спрашивает:

— Они там как? В кирасах?

— Не видно. Начинай со слабых патронов. И в голову не стреляй. Ты только не убей их, а то все зря.

— Да ладно, что я не знаю что ли.

— А с матросами как?

— Свидетелей не оставляем.

— Ясно.

— Носовое орудие! Как и планировали — картечь. Стреляй только по верхушкам мачт. По палубе — не твоя задача. А то капитана зацепишь. Лучше пусть картечь выше уйдет, но в палубу не попади.

— Стрелки?

— Готовы!

— Слышали? Только матросов и воинов каких. Тех на юте не зацепить.

— Да все понятно!

На боевой рубке подняли бронещиты. Там два стрелка — один с винтовкой, другой с карабином. Будут стрелять через щели.

— Дальномерный пост!

— Четыреста пятьдесят!

— Всем укрыться!

Штурмовики присели, скрылись за фальшбортом. Пушкари за щитками. С каравеллы не должны никого видеть.

— Машинное, чуть сбавьте. Обгоняем.

— На мачты полезли!

— Носовое орудие! По готовности.

Пушка стрельнула. С виду ничего не произошло.

— Еще!

Бах! С мачты упал матрос.

— Во! Еще давай!

Еще выстрел! Вдруг на фок-мачте парус потерял форму. Его совсем порвало ветром, и он заполаскал тряпкой.

— Машина! Самый малый вперёд!

Но 'Цербер' все равно обогнал сильно замедлившуюся каравеллу. Стали сближаться. Вдруг на паруснике вспухло белое облачко, грохнул выстрел и корпус сторожевика отозвался колоколом — 'бомм!'

— Что это!? Как так!?

— Кулеврина ручная. Притащили.

— Стрелки, не спите! Осмотреться в отсеках!

Защелкал карабин, грохнула винтовка.

— Ближе давай!

Карабин стал стрелять чаще.

— В отсеках течей и повреждений не обнаружено! Куда попали — непонятно, надо снаружи смотреть.

— Отставить — снаружи! Потом.

Капитан, с помощью рулевого и машиниста, все пытается держать оптимальную дистанцию для стрельбы из стрелковки. Лишний риск при абордаже нам не нужен, и пока есть возможность держать нужную дистанцию — отстреливаем матросов на вражеской палубе. Но вот стрельба стихла.

— На палубе ходячих не видно!

— Те двое где?

— В юте спрятались.

— Сближаемся. Кошки приготовить.

— Пустой корабль штурмовать будем?

— Это только палуба пустая. На ней и двух десятков не лежит, остальные в трюме и юте попрятались. Настреляешся еще.

— Ближе подруливай!

— Кидай!

— Тяни!

— Пошли! Пошли!

Штурмовики с грохотом перепрыгивали на палубу каравеллы. Одни встали у комингса, чтобы никто не вылез из трюма неожиданно, другие пошли штурмовать ют, по дороге делая 'контроль' лежащим на палубе. Но из двери юта им навстречу выскочили защитники парусника.

В этом веке по одежке встречают. Те, кто выглядел как матрос или простой воин — попадали на палубу, штурмовики стреляют быстро, дольше распознавали — брать живым или нет. В одного из ярко одетых прилетела деревянная пуля, тот упал на палубу и не шевелится. Второй выхватил пистоль и начал целиться. Тут же грохнули два револьверных выстрела. Пистоль упал на палубу, а его хозяин схватился за простреленную руку. На него накинулись, повалили на палубу и связали.

В дверь юта закинули две шумовухи. Ворвались — чисто, никого нет. Теперь — трюм. Но командир штурмовиков сказал: 'Не рисковать', и в открытый люк полетела граната с хлорпикрином. Все отошли на наветренную сторону.

Первые матросы начали выскакивать уже через полминуты, хотя газ из гранаты идет медленно. Матросы пытались атаковать, но их просто отстреливали из револьверов. Потом наступила пауза, но было слышно, как в трюме надсадно кашляют. Но вот стали выползать самые стойкие, или самые трусливые. Рука не поднялась застрелить безоружных, и их даже сразу связывать не стали — те были не в состоянии даже открыть глаза.

Всех пятерых перетащили на 'Цербер', обыскали, связали. Для них там подготовили освободившуюся угольную яму в носовой части. Раненого перевязали.

— Все, задание выполнено, потерь нет. Вот только этого ранили.

— А тот, первый, живой?

— Да живой. Ему руку деревяшкой сломало.

— Как-то слишком просто вышло. Постреляли, гранату кинули, постреляли.

— А ты как хотел? На кулачках? Того с пистолем еле успели нейтрализовать. Там знаешь какой калибр? Палец пролазит. Броник наш пробьёт.

— Не, не пробьёт!

— Хочешь проверить?

— Так, хватит! Бойцы. Корабль кровью залили, а им 'просто'.

— Да, кстати, а что с кораблем делать будем? Он же целый весь, только парус порвали.

— Каравелла — не часто встретишь.

— Нам надо его хорошо обыскать, Командор сказал. Значит — ждать пока газ из трюма выветрится. Торчать посреди пролива — нельзя. Будем буксировать к африканскому берегу, в нашу сторону.

— Для этого пятую вахту на сторожевик взяли?

— Да, они вообще — с разных шхун, сборная солянка. Сейчас, паруса спустят, канат привяжут — и вперед.

— А сами не дойдут? Под парусами?

— Для таких парусов надо человек двадцать, а с вахтами и того более. Так что — буксир.

Когда я узнал что пропал 'Архимед' с Еремеем, я хотел броситься всеми силами на его поиски. Но отдышавшись, собрал экстренный военный совет.

На совете решили, что информации мало, но и время терять нельзя. Решили послать корвет 'Зевс' вслед 'Церберу'. На корвете поехал еще взвод пехоты. Для сухопутных операций все равно людей мало, но как усиление штурмовой группы — пригодятся.

Чтобы Лампедуза не осталась без охраны, сюда с Родоса вышел корвет 'Юпитер', там остается 'Борей'. У фрегата вооружение слабее, но об этом чужие не знают. 'Борей' пугает одним своим видом — самый большой корабль в этом мире, еще и стальной.

Всем шхунам в Средиземном море — срочно возвращаться к ближайшей базе, к Лампедузе или к Родосу. До выяснения обстоятельств пропажи кораблей, в чужие порты не заходить. Но легко сказать — на шхунах нет радиостанций, так что придется ждать, пока они не зайдут в порт, где есть агенты с радио.

Но пока нет ключевой информации — кто виноват. Ждем результатов от 'Цербера'. Как долго тянется время!

Штурмовики не подкачали! Взяли на абордаж эту 'Феррадуру'! Взяли в плен пятерых, в том числе капитана каравеллы и целого португальского маркиза! Так что один вопрос прояснился. Португальцы.

Еще при обыске, в юте каравеллы, в сундуке нашли патроны и стреляные гильзы. Наши, от карабина. Вот гады!

Это что же, наши моряки на шхуне отстреливались, но не смогли, не спаслись. Что же там произошло? Ничего, приедут, спросим.

'Цербер' сутки тащил трофейную каравеллу вдоль пустынного африканского берега. За эти сутки новоявленный экипаж немного разобрался с парусами. Убрали латинские паруса с фока и грота, людей не хватает чтобы с ними управляться. А на бизани у этой каравеллы прямой парус, для попутных ветров хорошо подходит.

У пролива ветер был строго попутный, и довольно сильный. И каравелла шла неплохо, практически на одном парусе. Хотели дальше пойти самостоятельно, но Командор не разрешил. На второй день дошли до Маскары. Это город западных берберов, они тут пытаются быть цивилизованными, и в Маскаре довольно приличный рынок. Наши приказчики здесь часто бывают, тут финики недорогие.

Каравелла осталась в бухте, будут ее приводить в порядок. Командор сказал — ценный трофей, пригодится. Название ободрали еще в море.

'Цербер', не сдерживаемый медленным попутчиком, ринулся на восток. Ему на встречу спешил 'Зевс'. Когда корабли встретились, штурмовики пересели на корвет, а 'Цербер' повез трофеи на Лампедузу.

'Зевс', в ожидании дальнейших распоряжений, пошел ближе к Пиренейскому полуострову. По дороге зашел в Маскару, узнать, как дела на трофейной каравелле.

Прибыл 'Цербер' с пленниками на борту. Матросы, капитан и маркиз, Жуаном зовут. Вот только состояние этого маркиза мне не нравится. Во время абордажа он выхватил пистоль, и мои бойцы ему почти отстрелили кисть руки. Судовой врач ему оказывал помощь, но в это время объявили, что в сундуке на каравелле нашли наши гильзы и патроны. И врач только зашил крупные сосуды и перевязал рану. Ни карболкой, ни зеленкой рану не обработал. Или обработал, но плохо.

Антибиотиков у нас осталось совсем мало, они есть только в центральном госпитале на Лампедузе. И они давно просрочены, помогают через раз. Но даже такие мы используем только в особых случаях. Поэтому при ранениях, самое важное, тщательно очистить и продезинфицировать рану.

Судового врача можно понять, хорошо, что этого маркиза он на месте не прибил. А если бы маркиз загнулся в пути? Но нет, рассчитал довольно точно. Врачи пленника осмотрели, и сказали что можно попытаться спасти — ампутировать руку. Иначе он долго не протянет — 'антонов огонь', и у него уже жар.

Вот зачем он этот пистоль вытащил? Получил бы как капитан — деревянную пулю, и лежал бы спокойно с переломом. Надо было два 'травматических' ружья делать. Но как-то не сообразили, что будет две цели сразу. Еще и капитана штурмовик приложил тяжелой пулей. У того был ламеллярный доспех, а не кираса. Да еще в перемежку с кольчужными фрагментами. Ему, кроме руки, еще и ребра поломало. Но, ничего, жив и помирать не собирается.

Капитан и матросы рассказали, что возили особый груз из Португалии в Рим, к понтифику. Матросы мало что знают, а капитан что-то недоговаривает. Про патроны и гильзы ничего не знает — сундук маркиза. Больше стонет и ругается — все болит — говорит. Пришлось его немного простимулировать. Но только прикоснулись к сломанной руке — стал рассказывать активно.

Но больше про маркиза рассказывает. Тот, вроде как, один из порученцев португальского короля. И даже был в его свите во время недавнего путешествия к Луи и Сиксту. Но маркиз с моими спецами общаться не желает, спесивый. Но тоже страдает от боли в руке. Хотя, вчера его настроение сильно поменялось, стал совсем мрачный. Безопасник говорит, что маркиз понял про заражение крови, понял, что он обречен. Надо мне с ним лично поговорить.

— Так вот ты какой, таинственный Дож! Я представлял тебя старше.

— И я вас приветствую. Что же во мне такого таинственного?

— Про вашу республику ходит столько слухов! Но я заметил, что большинство из них не выдумки.

— Да?

— Говорят, что у вас все из железа. Вот даже эта грязная комната для пленников — вся целиком из железа. Как и весь этот корабль.

— Простите, в этой комнате хранили уголь, убрали плохо.

— Как я понимаю, мы сейчас у берегов Лампедузы? К которой нельзя даже приблизиться чужому кораблю?

— Да, посторонних мы сюда не пускаем.

— Я понимаю, у вас много секретов.

— Мне кажется, вы очень интересуетесь нашими секретами.

— Да.

Маркиз вдруг замолк, поморщился от боли и закрыл глаза. Поглаживая раненую руку он продолжил.

— Дож, я знаю, я скоро умру. Я много видел воинов с такими ранами. Только если сразу прижечь — тогда есть шанс. Но тогда я ничего не понимал от боли.

У меня к вам предложение. Покажите мне свой остров, свои секреты. А я вам все расскажу. То, что касается вашего пропавшего парусника. Ну и всего ... что касается ... Таврии. Пока я еще могу ходить и говорить.

Хм. Интересное предложение. Но я ничем не рискую, вот только маркиз этим подписал себе приговор. Но у него и так было немного шансов. И он сам может наврать с три короба. Посмотрим.

— Что же, я согласен. Может, сейчас и начнем?

— Давайте.

— Пройдем.

Мы поднялись на верхнюю палубу 'Цербера', и нам открылся вид на бухту и стоящий напротив корвет 'Юпитер'.

— Оу! — маркиз не сдержал возгласа удивления — это и есть самый большой корабль?

— Нет. Это корвет. Есть еще фрегат, он тяжелее этого раза в три.

— Колоссально! И они все из железа?

— Да.

— Это немыслимо! Столько железа! Просто в кораблях! Вы очень расточительны!

— Но зато какие возможности. В бою вы ничего не смогли сделать даже этому небольшому кораблю. А у корвета борт вот такой толщины.

— Это невозможно!

— Но это так.

— На корвете такие домики. Из них торчат пушки?

— Да. Это орудийные башни. Они могут вращаться вместе с пушками. А железный корпус защищает от вражеских ядер.

— Хитро. Этот корабль совсем неуязвим.

Маркиз задумался.

— Что-то мы вас недооценили.

— О чем вы.

— Это началось ... Как вы знаете, в прошлом году мы потерпели поражение в битве при Торо.

— Да, знаю.

— Его Величество Афонсу Пятый долго страдал из-за этого, и даже хотел совершить паломничество в Иерусалим. Летом мы поехали в Нанси, к королю Луи. Но на второй день бесед с королем франков, наш король воспрял духом. Он рассказал мне, что они придумали с Луи.

У Португалии самые лучшие корабли. Их не так много, как у Венеции, но ходить по Морю Мрака, не боясь высоких волн, умеем только мы. Мы успешно осваиваем западный берег Африки. Мы надеемся что там, на юге, Африка заканчивается, и ее можно обогнуть. Обогнуть, и попасть в Индийский океан. Острова пряностей! Вы понимаете!? Это конец монополии Венеции на торговлю пряностями! Мамелюки в Египте торгуют только с ними, у Венеции исключительное право, данное понтификом. Даже нам не дают такое разрешение. Хотя Португалия ...

Но на наших кораблях помещается мало пушек. На каравелле-латине ставят одну-две бомбарды. На каравелле-нау — пять. В юте больше нет места. Хотя мастера предлагают построить целую палубу для пушек, и порты для них прорезать в бортах, тогда можно увеличить количество пушек. Не знаю, ведь через эти порты вода может попасть внутрь, и корабль утонет.

Перезаряжаются пушки долго. Часто, пушки не успевают нанести должный урон галерам, и тогда — абордаж. А на галерах людей в несколько раз больше, если это не рабы.

И вот на небольших парусниках далекой Таврии появились скорострельные пушки. Одна такая пушка в бою стоит десяти обычных, а то и более. Если наши корабли оснастить такими пушками — наш флот станет самым сильным, во всем остальном мы уже превосходим.

Так что оставалось дело за малым — захватить такой парусник с пушкой, узнать секрет. Но на такие дела нужно разрешение понтифика, и мы отправились в Рим.

Я не присутствовал при разговоре с понтификом и кардиналом. Наш король вышел от них озабоченным, но не расстроенным. Святой Престол сначала не давал добро на захват, они надеются, что Таврия присоединится к истинной вере. Но Его Величество поддержал кардинал, и они уговорили понтифика. Решили, что если делать все тайно, то пропажа корабля — обыденное событие. Их много тонет в непогоду. Вторым условием было обязательство привести одну пушку и припасы к ней в Рим, лично кардиналу.

Получив разрешение, мы спешно отправились домой. В захвате вашего парусника я не участвовал, знаю только, что это провели недалеко от Барселоны. Чтобы навести след на подлых кастильцев.

Провести неожиданный абордаж было несложно, ведь войны меж нами нет. На паруснике даже не успели выстрелить из пушки, но ваши много отстреливались из своих скорострельных мушкетов. Еще и король поручил захватить капитана живым. Это не удалось, в плен взяли только двух матросов. Эти мушкеты стреляют очень быстро, мы потеряли более десятка абордажников.

С парусника забрали все что можно и затопили. Пленников держат в имении моего брата, в Фаро. Их держат в хороших условиях, чтобы они рассказали секреты. Но от этих греков мало толку, они хорошо знают только про новомодные паруса. Мы к этим парусам давно присматриваемся, а сейчас уже начали пробовать.

Но оказалось, что на корабле только одна пушка, а не три. Ее на колесах, как повозку, перекатывают от одного порта к другому. А ведь одну пушку мы должны отдать в Рим. Обещание, данное понтифику, это очень ...

Мастера, там же в Фаро, осмотрели пушку, зарисовали и измерили. Даже сделали бронзовую копию каждой детали. С припасом сложнее. Этот 'снаряд', как сказали греки-матросы, очень опасен, страшно взрывается. Один из снарядов, который с пулями внутри, мы осторожно разобрали. Самое непонятное — воспламенительное устройство, мастера над этим думают.

Но настала пора отвозить пушку в Рим. Его Величество поручил сделать это мне. Припас заперли в сундуке, а для пушки сделали специальный ящик, чтобы никто не видел, что везем. Все передал кардиналу лично, предупредил его об опасности снаряда. Но они были слишком нетерпеливы. Я был в другой части собора, когда произошел взрыв. От мастера-оружейника осталось бесформенное мясо и много крови. Слуга был в дальнем углу комнаты, он был еле живой. Кардинал был за дверью, и даже из него вышибло дух. Будто бочка с порохом взорвалась.

Кардинал быстро пришел в себя, но слышал плохо, и его тошнило. Как после удара по голове. Но он подтвердил, что я его предупреждал об опасности. И меня отпустили. Мы быстро отправились в Лиссабон, пока они не передумали. Потом нас нагнал железный корабль с черным дымом, без паруса и весел. Абордаж. И вот я здесь.

Но здесь я начинаю понимать, что дело далеко не в пушках. Вот это вот все вокруг — чудеса и сказки, в которые я не верил. Но тогда самый сильный флот не у Венеции, и не у Португалии. Мы против флота Таврии, как дети с палками против рыцарей, закованных в железо.

— Зачем тогда вы все это мне рассказываете?

— Ну я же дал слово маркиза. И еще. Вы сейчас все узнали. Ну почти все. Кто конкретно захватывал ваш парусник знает мой брат — Афонсу, я не интересовался. Вы отомстите за свой корабль и своих людей. 'Око за око'. Пока Португалия не зашла слишком далеко. И война не начнётся.

— Вот как. Хорошо. Этот человек покажет вам остров, а меня ждут дела, прошу извинить.

Значит это придумал Людовик, или как его зовут по-французски — Луи. Это на латыни его зовут — Ludovicus, вот и пошло. Ну то что они якобы про пушки придумали вдвоем — это со слов Афонсу. А Людовик еще тот интриган, недаром его прозвали 'пауком'. Но Нанси очень далеко от моря, мне его пока не достать. Ну ничего, память у нас хорошая, и мы часто бываем злыми.

А Португалия уже зашла слишком далеко, теперь еще и 'Архимед'. Маркиз об этом не знает. Только бы Еремей был жив! Я его из любого полона достану! Они, вон, греков-матросов взяли, и в хороших условиях держат. А тут целый канцлер. Нет, не мог он умереть, я чувствую.

Понтифик все еще ждет, что я приду причащаться. Но кардинал думает по-другому, хотя этого и не озвучивает шефу. Кардинал и секреты узнать хочет, и воевать с нами не хочет. Ему португальский король вовремя подвернулся со своей идеей. Но кардиналу уже воздалось, 'моментальная карма'. Жаль, мало. Ничего, добавить нетрудно.

Рим пока трогать не буду. 'Вынести' эти персоналии несложно, но Святой Престол это система, давно сложившаяся. Воевать с ней в открытую — стать врагом этой цивилизации. Похоже, что кардинал не исключает этот вариант. И тогда можно будет объявить против меня крестовый поход. Тогда мне точно никаких снарядов не хватит. Пока за Сикстом особой вины перед нами нет, трогать Рим не буду. Тем более сейчас, когда главные виновники и источники опасности выяснились.

Вот Португалии отомстить будет несложно. Они сделали ставку на развитие флота и морских путей. Но тут у них и выбора нет, по суше они граничат только с вражеской Кастилией. И португальский флот один из самых развитых и современных, если не считать нас. Потопить большую часть флота, и вся их экспансия в Африку прекратится. Развитие Португалии не то что замедлится, это сделает ее слабой, третьесортной страной. Это будет жестокая месть, месть всему государству. Хорошо бы еще и заработать на этом, но об этом можно подумать позже.

Если нейтрализовать Португалию хотя бы на море, можно будет продолжать торговать. У нас торговля тканями, красителями, окрашенной кожей и красным перцем стала устойчиво расти. Сколько стоило трудов наладить торговлю тканями, это не красители, тут маркетинг и логистика. Еще и ажиотажный спрос на льняные ткани нашего производства возник, а княжества нитки мало поставляют. Я предлагал Епифану лен посеять, а он коноплю посеял вместо этого. Еще и нитку прядут медленно, надо там тоже что-то решать, а я тут политикой занимаюсь.

Нейтрализовать Португальский флот. Объявить войну и перетопить — можно. Снарядов хватит. Серьезных кораблей у них менее двух сотен. Но тогда кардинал начнет раскручивать тему 'православных варваров'. Тогда политический тупик и только война.

А сами они не хотят воевать, португальскими руками каштаны из огня достают. Хотя Афонсу сам инициативу проявил, кардинал только немного поддержал. Получается, что Португалия это прокси-флот Рима, военный. Как у меня ногаи.

Они там недавно с Гиреем зарубились. Менгли повел большое войско, но в степях Крыма расслабился — дома. Ногаи неожиданно напали и увели обоз. И под прикрытие пушек Порт-Перекопа ушли. А гиреевских было раза в три более. Сорвали поход на Литву за полоном. Без обоза даже татары не ходят, это же не сотня, а несколько тысяч.

Хорошо бы и мне тоже прокси-флот такой. Их и натравить на португальцев. А самим можно будет продолжать торговать, будто мы не причем. Денег опять не хватает. Добыча угля и производство чугуна в этом году стало обходиться в приличную сумму. Хотя тут сложно точно подсчитать. Раньше это были расходы натурой, в основном, а наемным грекам платим серебром. Но и в целом, постоянные расходы у нас довольно большие. Так что терять торговлю в Средиземном море никак нельзя, надо чтобы официально не мы воевали, а кто-то другой.

Береберы! Пираты! Вот прокси-флот.

Надо берберов вооружить пушками лучше, чем у остальных. Еще и мушкетов-переломок, однозарядных гладкостволок. Которые мы для персов делали. Для абордажа самое то, а пираты абордажем сильны. Они тогда не только португальский флот перетопят, но еще и венецианскому достанется.

А не придётся ли нам самим потом этих пиратов замирять? Уж очень они сильны и без нашего оружия. И самостоятельны соответственно. Не будут они настолько управляемы. Надо кого-то слабее.

Может тех же ногаев? Вдруг у ногайского ханства возник свой военный флот. И пошли они на другой край света, португальцев воевать. Узнали, что есть такие, и тут же пошли.

Можно попробовать, но уж больно за уши притянуто. Еще и как их мотивировать на это. Они сейчас живут там лучше, чем в приазовских степях. По их меркам живут совсем шикарно. А тут лезть на шаткую палубу, воевать на море, неизвестно за что. Не, не пойдет.

Замотивировать. А кого сейчас португальцы притесняют? Марокко! Но там тоже берберы. Другие, но у них связи. И не особо они слабые, 'карманными' не будут. Дальше пойдем. Гвинея. Так сейчас так называют все открытое западное побережье Африки, что южнее Сахары.

Из Гвинеи они черных рабов возят. 'Свободу неграм Африки!'. Военно-морской флот Гвинеи. Ну вот эти будут мотивированы. Если мы им сможем это объяснить.

Да что объяснить — их еще придется обучать, чтобы они смогли хоть как-то часть команды корабля изобразить. Неужели они такие не обучаемые, как говорят? Надо пробовать. Вот абордажники из них должны получиться. Но хоть черные рабы недорогие.

А первый корабль для этого флота уже есть — та самая каравелла, бывшая 'Феррадура'. Осмотрел я ее, это уже корабли нового поколения, по сравнению с галерами и нефами. Крупнее наших шхун раза в полтора. Переделать парусное вооружение с латинского на гафельное, станет проще в управлении, меньше понадобится матросов. Одну 65-мм пушку скрытно в юте поставить, и абордажникам ружья раздать. Вот абордажники нужны будут, будем захватывать португальские корабли и передавать во 'флот Гвинеи'. Еще надо эту каравеллу переименовать. 'Мартин Лютер Кинг'? Не, не поймут.

Эх, жаль нельзя сейчас самим вдарить по португальскому флоту. Так вдарить, чтобы все боятся стали. Хотя тот же кардинал понимает и опасается нас, сам воевать не хочет. Да и среди соседей желающих мало. Только Людовик франкский еще не в курсе, у него флота почти нет, а сухопутная армия у него весьма приличная. И Афонсу этого он спанталычил. Португальский король немного неадекватен, как мне кажется. Считает себя великим завоевателем — Марокко и Гвинею покоряет. Но сунулся в Кастилию — получил от католических королей, это хорошо его мироощущение подправило. А тут Людовик со своими идеями. Надо бы Афонсу на место опять поставить.

Но официально нельзя — торговля прекратится, и пленников надо найти и спасти. Сначала нужна разведка, осторожная, чтобы не спугнуть. А то их перепрячут, в лучшем случае. Поэтому 'Зевсу' нельзя пока появляться у берегов Португалии. Послали на корвет телеграмму, чтобы нанял в Маскаре фелюку. 'Зевс' должен будет встать в километрах сорока от этого Фаро, а фелюка будет челночить. Еще надо будет купить какого-нибудь недорогого товара и одежды соответствующей, будут торговцев изображать.

Появилась надежда, что кто-то из наших выжил, и находится в плену. Но поймал себя на том, что все время думаю о них. Операция уже началась, и я уже особо помочь процессу не могу, буду только мешать специалистам. Надо отвлечься работой.

А повод отвлечься очень хороший, проходят ходовые испытания нового корабля — 'Меркурия'. Он уже почти готов, доделывают второстепенные системы, и помещения отделывают.

Главные вопрос, который всех мучил — какую скорость он разовьет? Но мастера и капитан не спешили, как специально тянули время. Долго обкатывали машину на малом ходу. Потом прогнали с одним котлом на полной мощности, потом с другим. И вот выдался погожий денек, почти без ветра. Решили — сегодня.

На берегу собралась почти вся Лампедуза, хотя это далеко не автогонки по зрелищности. Корабли очень тяжелые, скорость набирают медленно, никакого дрифта. Но все равно — зрелище! С этим тут бедно.

'Меркурий' прошелся несколько раз туда-сюда, для разогрева. Померили скорость лагом, но сколько — не говорят. И вот выходит на мерную милю у южного берега, тут почти нет ветра. Хорошо идет, чувствуется мощность. За кормой судна образуется большая поперечная волна, и корабль заметно задирает нос. Вот он, яркий пример числа Фруда 0,5 — нам его не преодолеть, потребная мощность для этого резко возрастает.

'Меркурий' прошел отметки и ушел в циркуляцию. Вернулся, и прошел мерный отрезок еще раз — в обратном направлении. Результаты двух проходов усреднят, чтобы уменьшить влияние волн и ветра.

— Ну!?

— Результат: девятнадцать и еще немножко узлов!

По толпе прошел гул, каждый островитянин разбирается и в пароходах и в узлах. Вот это скорость! Но расход угля, как оказалось, при этом растет весьма сильно. И краска на дымовой трубе начинает обгорать. А вот на четырнадцати узлах корабль идет довольно экономично, расход угля даже чуть меньше, чем у 'Цербера' на той же скорости. Хотя 'Меркурий' тяжелее — парадокс! Вот она, ходкость — 'длина бежит'.

И я сделал объявление.

— В связи с достигнутыми результатами, 'Меркурий' теперь будет относиться к новому классу кораблей — авизо. Это самые быстрые корабли небольшого водоизмещения. Они нужны чтобы максимально быстро доставить малый груз или послание. Но при этом могут и постоять за себя.

Вот такой выходит корабль, если 'Борей' самый большой, то 'Меркурий' — самый быстрый в этом мире. Проектировали и строили его тщательно, надо и обводы соблюсти, и лишнюю массу не нарастить. С этим у 'Цербера' еще одна проблема связана. Из-за экономии веса, орудийных башен у него нет, 65-мм орудия стоят на открытых вертлюжных установках, прикрыты лишь тонкими стальными щитами — от стрел.

Наши военные отрабатывали различные ситуации на 'Цербере', и вынесли вердикт — недостаточная защищенность от абордажных атак. Если подпустить два-три корабля, пусть даже небольших, слишком близко, то можно и не отбиться. Расчеты орудий с тыла не прикрыты, уязвимы даже для стрел. Еще и невелики отрицательные углы вертикальной наводки орудий. Если вражеский корабль невысокий, и подойдет слишком близко, то окажется в 'мертвой' зоне для пушек.

Неплохо получилось стрелять из стрелкового оружия через щели в бронещитах боевой рубки при штурме 'Феррадуры'. Но рубка тесная, и стрелки мешают капитану с рулевым. Да и карабин с винтовкой хороши когда мы атакуем, когда можем сами выбрать дистанцию и позицию для стрельбы. У карабина патрон слабый, доспехи и щиты пробивает только вблизи, да и то не всегда. И при угрозе абордажа начинать отстреливаться надо раньше, а у карабина дальность стрельбы плохая. Винтовка пробивает хорошо и стреляет далеко, но низкая скорострельность. Но у нас же теперь есть пулемет!

На 'Меркурии', на верхнем ярусе, позади боевой рубки и дальномерного поста, сделали пулеметное гнездо. Казематы, полукруглыми балконами, выпирают влево и вправо. Щели сделаны так, что стрелять можно под приличным углом вниз, даже по своему фальшборту. Нельзя только стрелять строго вперед и назад, впереди мешает рубка, а сзади — дымовая труба. В боевой рубке спереди сделали бойницы чтобы стрелять из карабина — прикрывать расчет носового орудия.

Пулемет станковый, водяного охлаждения, один. Но можно быстро переставлять с одного борта на другой. Питание у пулеметов все также магазинное, по двадцать патронов. Мало, но вторые номера расчётов меняют магазины очень быстро. А невысокий темп стрельбы, около пятисот выстрелов в минуту, позволяет стрелять очень короткими очередями, если надо. И одиночный режим есть, ведь УСМ у пулемета от автомата Калашникова.

Пулеметов у нас пока немного, быстро производить их не получается. Из-за высоких нагрузок в узле запирания, затвор, затворную раму и ствольную коробку надо делать с довольно высокой поверхностной твердостью, из термообработанной среднеуглеродистой стали. Но твердосплавных фрез у нас нет, поэтому сначала фрезеруем из отпущенной стали с большим припуском, затем термообработка, а уже потом шлифовка в размер. Этот метод мы давно применяем, но именно у пулемета эти детали сложной формы, и производство вышло весьма трудоемким.

И пулеметы требуют много патронов. Пороха мы производим достаточно, винтовочные патроны — основные потребители нитропороха, артиллерия у нас 'питается' черным порохом. Свинца и цинка мы производим много, для патронов хватает с лихвой, медь покупаем. Проблема именно в количестве патронов, в трудоемкости их производства.

Самое трудоемкое — гильза. У нас их производит целый цех, где на прессах из латунного листа получают гильзу. Много этапов, для каждого этапа свой пресс с матрицей. Почти после каждого этапа — отжиг. Пресса ручные, усилия хватает, вопрос лишь в рычаге.

Но гильзу можно использовать многократно, мы это еще на пистолетных патронах отработали, те гильзы по десятку циклов отхаживали. Винтовочная гильза длинная, бутылочная. Давление в ней много больше пистолетного. Но шесть циклов гильза выдерживает.

Подготовка гильз к переснаряжению — отдельная служба, они занимаются сбором и учетом гильз, им подразделения сдают после стрельб или боев. Гильзы чистят, моют, выбивают капсюль. Затем осмотр. Если есть малейшая трещинка, либо гильза смята — в переплавку. На донце хороших гильз керном ставят еще одну метку очередного цикла, и передают в цех снаряжения патронов. Гильзы после третьего цикла для пулеметов не используют, такие гильзы чаще рвутся в патроннике. А после шестого цикла — только в учебных целях, такие гильзы начинают трескаться и клинить даже в винтовках при ручной перезарядке.

При появлении на вооружении пулеметов, мы начали увеличивать запасы патронов. Цех по производству гильз заработал в полную силу, там уже занято человек пятнадцать. И высокая квалификация тут не требуется — почти конвейер. Вставил заготовку в матрицу, нажал рычаг, достал заготовку. Только два мастера-наладчика за всем присматривают, да отжиг заготовок между этапами проходит под контролем опытного рабочего.

Но оказалось что благодаря повторному использованию гильз, потребность в них не такая уж и большая, а вот пуль надо много. Их же не просто из свинца отливают, нужно еще медное покрытие для каждой пули. Его получаем гальваникой, это долго и трудоемко, этот цех уже перешел на трехсменную работу. И все равно, скорость производства пуль недостаточна, чтобы обеспечить все пулеметы, которые мы хотим поставить на вооружение. Но пока войны нет, патроны накапливаем. Стрелкам с винтовками для тренировок хватает, стрелки-пулеметчики тренируются экономно.

Еще и меди много надо, не только на пули и гильзы. Наша маленькая цивилизация все больше электрофицируется. Генераторы, электромоторы, провода — для всего нужна медь. Ее приходится покупать за приличные деньги, потому как покупаем медь мы не одни, цены растут. Во всех крупных странах сейчас начался 'пушечный бум', не без нашего участия. А пушки у них получаются нормально только из бронзы. Вон, османы попытались сделать чугунные пушки, и здорово обожглись на этом. Сейчас Османская империя — крупнейший производитель меди в регионе, а скорее всего и в мире. Но даже они пытаются покупать медь на внешнем рынке, султан уделяет большое внимание развитию артиллерии. Так что медь — это еще одна статья расходов для нас.

Пулеметы хотят и сухопутные войска и флот. Но в штабе решили, что защита кораблей от абордажа — это очень важно. Особенно кораблей с таким низким бортом как сторожевики. И еще у них небольшая команда и тесная палуба, даже десяток врагов, попавших на палубу, создадут проблему. Команда запрется в трюме и надстройках, но это путь к поражению. Орудия открыты, их расчеты совсем не защищены. А в орудийных башнях на корветах и фрегате можно запереться и отбиваться от абордажников. В каждой орудийной башне на стене висит карабин с патронами, специально для такого случая. Так что пулеметный каземат сторожевикам и авизо очень нужен.

Такой же пулеметный каземат запроектировали и на втором сторожевике класса 'Цербер'. На слипе уже видны его очертания, над строительством корпуса корабля работают в две смены. Корпус построят быстро, дольше доделывать. Машина, котлы, пушки и дельные вещи на него готовы, в большей степени. Но вот монтаж этих систем занимает много времени, особенно трубопроводов. У нас же все делается вручную, даже сварка продольного шва стальных труб. А трубопроводов на корабле много, это и обеспечение котломашинной установки, закачка воды в танки, система аварийной откачки воды.

Но работа идет споро, люди работают с удовольствием. Это очень важно для человека — быть причастными к созданию таких сложных и необычных кораблей. Наверное, если бы мы не строили эти пароходы, не было бы у нас такого энтузиазма, такого командного духа. И люди понимают, что только они могут сделать это, никто в мире больше не умеет.

И корабли важны зримостью результата. Вот из земли достали камни — руду и уголь. Вот из них сделали чугун, а потом — стальной прокат. И из проката растет громадина корабля. Его спускают на воду — и он плывет. Большой, 'железный' корабль, который невозможно победить.

И рабочие, в часы отдыха, любят прогуливаться мимо стоящих у причала кораблей. 'Вот тот шов я варил. Крепко стоит. Ровно и красиво. Хорошо!'

Наш главный химик Антип, помимо своих основных дел, занимался новым проектом. Получение медно-аммиачного раствора целлюлозы. Сначала он убедился, что это возможно в принципе. Рецепт в книгах есть, но мало ли.

Тридцатипроцентный водный раствор аммиака мы получать уже научились, а остальные ингредиенты получить еще проще. Гидроксид меди получили из сульфата меди и гидроксида натрия. Но тут тоже есть тонкость, малейшая примесь железа 'убивает' процесс. Поэтому исходно брали катодную медь, ее у нас много. Затем из раствора надо получить сухое вещество, чтобы вода не понижала концентрацию аммиака в растворе. Но и перегревать нельзя, при температуре более семидесяти градусов, гидроксид меди разлагается до оксида.

Исходную целлюлозу взяли самую чистую, хлопок, не пожалели. Все равно объемы будут небольшие — аммиака у нас мало. Теперь все смешали — в нашатырь насыпали голубой гидроксид меди, немного сульфита натрия и положили вату. Когда все набухло, добавили гидроксид натрия — тут уже началось растворение целлюлозы.

Растворяется медленно, надо бы помешивать. Но тогда будет улетучиваться аммиак. Надо делать специализированный реактор. Маленький, настольный, но реактор. Наконец все растворилось — в колбе густая бурая масса. Антип попытался раскатать массу в блин, но получились какие-то комки. Аммиак быстро выходил из массы, и она сразу густела. А соединения меди наоборот — оставались в массе, их надо вымывать водой. Тут тоже надо продумывать технологию. Еще и аммиак хочется уловить, хотя бы частично.

Но немного пленки получилось. Непрозрачная, бурая с голубыми пятнами меди. Высохла — стала еще тоньше и жестче, стала хрустеть. Вот он — целлофан! Но такой нам не годится, примеси меди в серебряно-цинковом аккумуляторе не допустимы. Надо делать специальное оборудование.

Разделили оборудование на две части. Первая — просто колбы с широким горлом и герметичными мешалками, проходящими через пробки. В них целлюлоза набухает и растворяется. Второй сложнее, он чем-то похож на аппарат по производству бумаги, только небольшой и герметичный, насколько это возможно. И медные валки снизу, они выдавливают лист в воду, в которую переходят аммиак и другие компоненты растворителя. В пленке остается почти чистая целлюлоза. Но ее еще дополнительно промываем в теплом растворе серной кислоты и, потом, в воде.

Вот теперь плёнка уже стала похожей на тот целлофан. Не совсем прозрачная, мутно-белая. Но нам через нее не смотреть. При высыхании становится тоньше, при намокании — набухает и слегка пропускает воду. То что нужно — мембрана. Все остальное для серебряно-цинкового аккумулятора у нас уже есть, а целлофановый конверт нужен для серебряного анода.

Сделали один элемент, с порошками серебра и цинка не заморачивались, нам большие токи не нужны. Сделали электроды из тонких пластин, почти фольги. Цинковый чуть толще, его не жалко. Электроды обрабатываем, чтобы на поверхностях появились оксиды металлов. Серебро — электролизом в дистиллированной воде, а цинковый — обжигаем кислородом. Дело в том, что при разряде-заряде этого аккумулятора поочередно то серебро то цинк переходят в оксид. Но оксиды этих металлов на поверхностях держаться непрочно, и мы пришли к такому способу — частично окислить оба электрода. Элемент у нас при этом получается полуразряженным. При первой зарядке элемента электролит булькает, выделяется лишний водород, на серебряном электроде формируется слой оксида.

Но даже так получилось очень хорошо — и ток и емкость превосходили и воздушно-цинковый элемент, и свинцово-кислотный аккумулятор. И не требует многократного циклирования, для получения активной массы, как свинцовый аккумулятор. Сделал, зарядил — сразу работает. Хотя после нескольких циклов заряда-разряда емкость заметно поднялась. Только заряжать надо осторожно, не более чем до двух вольт на элемент. Зато разряжать можно в ноль, он этого не боится.

Но сразу анодную батарею делать не стали. Я заказал мастерам батарею из шести маленьких элементов.

— Зачем такой? Для накала мало, всего девять-десять вольт получается.

— Надо. Увидите.

Аккумулятор вышел маленький, грамм пятьсот. Шесть элементов — это максимальное напряжение зарядки в двенадцать вольт — свинцовый аккумулятор, который сам уже не стоит на зарядке, а отдает энергию. Заряжать можно без контроля вольтметром. Прогнали еще цикл — где-то два ампер-часа выдает. Ого. К этой батареи приделал три белых светодиода и выключатель. Фонарик — светодиодный, аккумуляторный. И не в два килограмма весом, светит — классно. И работать будет очень долго, ни у кого такого нет. Пользуюсь служебным положением.

Но в карман такой пока не положишь. Недостаточно герметичен, а электролит — гидроксид калия, мигом карман прожжет. Над этим надо работать.

Анодную батарею решили делать из элементов чуть побольше, чтобы давали три ампер-часа. Сделали один карболитовый корпус на сто ячеек. Собирать даже проще чем воздушно-цинковый элемент, нет возни с активной массой. Электроды спаять, сепаратор, электролит. Проверить каждый элемент вольтметром, убедится что нет короткого замыкания. И при заряде проверить, что на каждом элементе напряжение растет одинаково.

Анодная батарея вышла на девять килограмм, но зато на три ампер-часа. При напряжении в сто пятьдесят — сто шестьдесят вольт. Круто! Ну раз пошла такая пьянка, сделали и накальную батарею. Там всего восемь элементов, но емкость более пятнадцати ампер-часов. Вот это получился комплект, меньше тринадцати килограмм. Такой забросить агенту — хватит надолго. И пусть сажает в ноль, ничего страшного.

С 'Зевса' сообщили: разведгруппа высадилась в Фаро под видом торговцев. Осторожно нашли имение этого графа Афонсу. Там действительно содержатся два моряка. Даже не сколько содержатся, а живут. Иногда гуляют, с сопровождением. Разведчики ближе лезть не стали, чтобы не спугнуть.

Но вот 'Архимеда' тут нет. Город небольшой, так что скрыть что-то необычное тут сложно. Хотя ...

Фаро, как и многие другие прибрежные города, находится в устье реки. Но здесь дельта неудобная — болотистая, заросшая. И сам город из-за этого стоит не на берегу, а на протоке, в трех-четырех километрах от моря. И если корабль проходит мимо, даже у самого берега, то его могут и не заметить. А в протоки крупные корабли не заходят — неудобно.

Пошли опрашивать рыбаков, тех, которые в море рыбачат. И они вспомнили, что проходила тут странная галера, без весел и с черным дымом. И даже спросили у рыбаков — это еще Андалусия, или уже Португалия? И дальше пошли, в Фаро не заходили.

Решили, что правильно, что не стали лезть спасать тех двух греков-матросов со шхуны, шум устраивать не стали. Живут они там хорошо, и пусть живут. Пока. Нам надо найти следы 'Архимеда' и Еремея. И 'Зевс' с фелюкой двинулись дальше к Лиссабону.

'Меркурий' прошел все приемочные испытания, даже в небольшой шторм попал. Если машинами корабль держать носом к волне, то шторм переносится на авизо довольно хорошо. Длина у него большая, и с небольших средиземноморских волн он не сваливается. Так что 'Меркурий' не только внесли в списки флота, но он еще получил допуск от службы безопасности на перевозку командора, то есть меня.

Мне сидеть на Лампедузе надоело, еще и повод появился. Создание 'флота Гвинеи'. Хочу я посмотреть сам на этих гвинейских негров. Какие они там — дикие и кровожадные, или наоборот — забитые и безвольные. Как им оружие доверять, и ставить рядом с моими людьми на палубе.

Отправились мы в Геную, там сейчас главный невольничий рынок. Тут недалеко, около тысячи километров. 'Меркурий' дает четырнадцать узлов на крейсерской скорости. Это около шестисот километров суточно хода. Шестисот километров за сутки мы не сделали, чуть меньше пятисот выходило. Максимальный ход давать я не разрешал, уголь и машины экономили. Но даже так до Генуи дошли чуть более чем за двое суток.

На берег я не сходил, да и охрана бы не пустила. Этот город — не самое безопасное место для меня. На рынок пошли приказчики и военные. Решили, что под залог возмут парочку негров, привезут на корабль — посмотрим, подумаем. 'Меркурий' даже в бухту не заходил, спустили шлюпку у внешнего рейда, там тоже причалы есть. На ночь корабль уйдет мористее, мало ли что. Хоть это и не португальцы, но тоже не праведники.

Вернулись люди с берега, заводят в кают-кампанию негра, одного. Голый, только тряпку на бедра намотали. И все начинают критиковать эту идею — брать их на флот.

— Они там все такие, латыни почти никто не знает, вот этот только несколько слов понимает. Ничего не умеют, даже копать надо учить.

— И абордажники из них никудышные — офицер поднял руку, и негр сжался, прикрываясь руками от удара.

— Во! Их там бьют, чем ни попадя. Волю всю выбили. А может и были уже такие. Какие из них солдаты.

— Только что дешевые.

— И что вы предлагаете?

— Мы там других нашли. Заводи.

Заводят еще раба, только белого, почти. Тоже в набедренной повязке, ногу подволакивает по привычке, на лодыжке след от кандалов. Я пытаюсь угадать — откуда такой. Высокий, в плечах широк, но худой. Глаза несколько близко посажены, нос прямой. Но не как у греков или черкесов. Кожа светлая, и волосы не совсем черные. Синяки и ссадины на теле, но взгляд не забитый, гордый, можно сказать.

— Ну и откуда такой?

— С острова.

Я перебираю в уме соседние острова. Майорка? А смысл этого?

— Не знаем. Из далека. Остров в Море Мрака, кастильцы их привозят.

Ну-ка, ну-ка! Это интересно!

— Латынь знает? Пусть расскажет.

'Знает латынь' — это громко сказано. Говорит по одному слову, мешая латынь и кастильский, сопровождая свой рассказ жестами. Но потихоньку смысл стал проясняться. И вдруг в его речи промелькнуло — 'гуанчини'.

— Гуанчи!? Ты, гуанчи!?

— Si, si. Гуанчи.

— Гран Канария? Тенерифе?

— Тенерфе.

Это же Канарские острова! Пусть и не Мадейра, но и оттуда можно держать португальцев за ... горло. Ааа! Хочу базу на Канарах!

Вспомнил — Еремей про этих островитян рассказывал, я еще подумал что это индейцы, и Колумб уже открыл Америку.

А кому Канары сейчас принадлежат? В моем справочнике таких подробностей нет, не планировал я так далеко от Воронежа действовать. Послал приказчиков обратно на рынок расспрашивать.

— А с этими что? Оставляем?

— Накормить, помыть, одеть. В матросскую робу.

— Обоих?

— Обоих. С гуанчи буду еще говорить, а черного учите языку, и пусть дело какое-нибудь осваивает. Под присмотром, чтобы никуда не лез.

Боцман ушел, тихо ворча: 'Вот, не было забот. Учи, смотри, теперь'

От гуанчи еще узнал, что его соплеменников у торговцев более двух десятков еще есть. Но дальнейшие разговоры пока отложил, пусть поест, отдохнет. И его тоже языку учить надо, тяжело с ним говорить в таком режиме.

Сведения с рынка принесли противоречивые. И Кастилии острова принадлежат, и Португалии, и нормандцам, и частным лицам. Нет, строить серьёзные планы на основе слухов нельзя. Это же Генуя! Тут не только банкиры есть, тут много нотариусов. Вот у кого надо спрашивать. Опять послал приказчиков, сказал не скупиться, найти хоть какие-то документы.

Оказывается, тут есть нотариальный архив. Мелкие сделки там не отражаются, но про крупные земельные наделы там есть информация, копии документов, купчий, записи в книгах. Сделали нам выписки всех документов по Канарам, пришлось заплатить прилично.

Начинается с папской буллы 1344 года. По ней Канарские острова предоставлены франкскому графу Луису де ла Серда, но тот еще был правнуком кастильского короля, по совместительству. По слухам, короли Португалии и Кастилии попытались протестовать, заявляя каждый о своем приоритете на острова, но воле понтифика подчинились. В 1345 году еще одна булла, которой практически объявляется крестовый поход на Канары.

Далее, в 1369 году создана епархия Счастливых Островов. Про принадлежность островов ничего не сказано. В 1370 году португальский король Фернанду Первый дарует острова Лансароте и Гомера графу Ланкароте де Франкия. В нарушении папской буллы 1344 года. Но документ есть документ — вот копия.

В 1401 году кастильский король Энрике III даровал право на завоевание Канарских островов нормандскому графу Жану де Бетанкуру. С условием вассалитета завоеванных земель. Опять в нарушение буллы. Купцы рассказали, что Бетанкуром были завоеваны острова Лансароте, Фуэртевентура и Иерро.

Права на оставшиеся четыре крупных острова, в 1418 году Бетанкур продал Пересу де Гусману. Потом идет череда продаж и наследований, и права оказываются у Диего Гарсия де Эррера. Остров Пальму частично завоевали, за Гран Канарию идет длительная война с переменным успехом, но остров так и не покорился. Гомера сдалась Кастилии без войны. В 1464 году Тенерифе тоже стал вассалом Кастилии, но при этом не разрешает им высаживаться на острове. То есть при формальном подчинении, остров остался независимым.

И вот совсем свежий документ, этого, 1477 года. Диего Гарсия передает права на остров Гомера своему сыну — Эрнану Перасе Младшему. А три других острова, Ла Пальму, Гран Канария и Тенерифе — Изабелле Кастильской. Причем эти три острова надо кастильцам завоевывать заново. Если на Пальме сопротивление аборигенов сходит на нет, то на Гран Канарии война в самом разгаре, там защитников еще много. И самый большой, Тенерифе — фактически независим. Вот такой, солидный, список документов.

Вот только я не понял, я что, опять опоздал? Хотя Алкосовашский договор будет заключен только года через полтора, и тогда Канары станут собственностью кастильской короны уже официально. Еще выйдут две папские буллы, которые впервые поделят мир за пределами Старого Света на две части — португальскую и кастильскую. Кастилия хотела Канары и новых земель, Португалия очень надеялась найти проход на Восток вокруг Африки, и ревностно относилась к присутствию в этих водах Кастилии. Афонсу отдал Канары, перестал претендовать на них. Взамен закрепил за собой все что южнее — большую часть Африки и все неоткрытые земли на восток.

Но формулировки договора и булл будут слишком расплывчаты, и в 1493 году, уже после открытий Колумба, выйдут еще две буллы ( у понтифика все никак не получается четко сформулировать с первого раза), и линией раздела мира станет меридиан, проходящий в ста лигах к западу от Азорских островов.

Но пока четкого, юридического закрепления Канарских островов нет, претендуют и кастильцы и португальцы. Но это не означает, что я могу также претендовать на острова. Католический мир тут же объединиться против чужака. Я даже не могу купить Гомеру у Эрнана Перасе. То есть купить могу, но придётся признать на них главенство Кастилии, права на острова с таким условием передавались в свое время.

Вот с Тенерифе интересно. Если создать 'военно-морской флот' Тенерифе, а в сухопутные 'войска' добавить оружие и 'советников', то оборонять остров от любых европейцев можно очень долго.

Но это против испанцев, тьфу, кастильцев. Меня сейчас португальцы больше интересуют. Но формально сейчас гуанчи — вассалы Кастилии. А Кастилия в состоянии войны с Португалией. Как раз до Алкосовашского договора, полтора года еще. И этот же ВМФ Тенерифе будет воевать против врагов своего сюзерена. А то что сюзерен приказа не давал — это будет выясняться долго. А война такое дело, только начни, дальше будут мстить за пролитую кровь, и если есть ресурсы и 'пушечное мясо', то война может сама дальше продолжаться. Вот этот вариант лучше 'Гвинейского флота'. Да еще остров. Канары!

Утром собрал совет, позвали этого гуанчу. Или гуанчи? Зашел уже чистый, в форме матроса. С виду от других моряков особо и не отличается. Как зовут? Как-как? Еще раз. Ладно, будешь Диего. Согласен.

Ну как, тебе у нас понравилось? Ну да, цепи надевать не будем. Есть со всеми, одеваться как все. Воевать с кастильцами будешь? Нужно копье с железным наконечником? Ну прямо сейчас нету, но найдем. Есть без наконечника — дали ему ручку от швабры. Так он стал чувствовать себя уверенней.

А как там у вас на Тенерифе?

Рассказ-пантомима идет медленно, но в процессе Диего осваивает новые слова и понятия. Теперь уже звучит мешанина из кастильских, латинских и русских слов.

Оказывается, что гуанчи — это жители только острова Тенерифе, жители других островов зовутся по-другому, но точно Диего не знает. Он видел рабов с других островов, но язык у них сильно отличается, и поговорить не удалось. Да и про то, что на других островах живут люди, они узнали относительно недавно. По морю они никогда не плавали, кораблей у них нет.

На самом острове климат мягкий, и погода почти не меняется от сезона к сезону. Про то, что существуют лето и зима он узнал уже тут, в Европе. Остров большой, разделен на девять ... княжеств, будем считать. Князь у них называется менсей. Жили они в мире, воевали меж собой мало. А теперь у них появился общий враг — европейцы, приплывающие на кораблях. Если раньше это были генуэзцы, венецианцы и нормандцы, то последние годы — португальцы и кастильцы. Все пришельцы пытаются проникнуть на остров, кто силой, кто хитростью. Гуанчи отбивались, неся серьёзные потери. Гуанчи не знали металла, у них есть только несколько бронзовых и железных ножей, попавшие на остров разными путями. А копьями с каменными наконечниками воевать против людей в железных кирасах очень тяжело.

Поэтому, более десяти лет назад, пришлось формально признать власть Кастилии. Но сделали это хитро — и кастильцы сохранили лицо, и жителям острова стало легче. Хотя нападения продолжались, но это были одиночные корабли, и все они хотели рабов. (Мне кажется, это всякие дворяне-пираты, новый бизнес нашли)

И однажды не повезло и Диего. Кастильский корабль умудрился подойти незаметно ночью к берегу, и на их деревню напали на рассвете. Многих успели оглушить и связать, кто пытался сопротивляться — был убит. Их держали на другом острове, а позже, на другом корабле отправили на север. Побывал в Кадисе, и вот теперь — Генуя. По дороге стал понимать кастильский, а тут больше на латыни говорят. Узнал, что торговцы людьми за гуанчами охотятся специально, те высокие и сильные — в среднем крупнее европейцев. А гвинейские негры, которых продает гвинейский король за коней и оружие — наоборот, низкие и слабые. Но гуанчи зачастую непокорные, бунтуют. За это их бьют и мучительно казнят. Некоторые смиряются, но сначала многие бунтуют. Так что дорого их продают только тем, кто про непокорный характер гуанчей не знает. Но тут, в Генуе, простаков нет, и цены на гуанчей тоже невысоки. Но вчера его купили дорого — сказал он с гордостью. Так что если нужен воин, для войны с кастильцами — Диего готов. Копьё надо крепкое.

— А если надо будет с португальцами воевать? Которые черными людьми торгуют?

— Португали плохой тоже. Черный человек мучить. Черный — умирать, жалко.

— Но ты один. Если мы купим других гуанчи на рынке, они тоже будут воевать против кастильцев?

До Диего смысл фразы дошел не сразу, пришлось растолковывать, показывать. Но вдруг дошло — он дико обрадовался. Моя охрана даже за револьверами потянулась, но обошлось. Стали ему объяснять, что хотим снарядить корабль, на котором будем вместе защищать Тенерифе от чужих, захватывать корабли кастильцев и португальцев. Кораблей будет больше — никто не будет захватывать гуанчи в рабство.

Теперь уже Диего пытался нас расспросить о планах, в меру своих лингвистических возможностей. Даже получилось обсудить некоторые тактические моменты, но слов сильно не хватает. Рассказал он нам, какие гуанчи сильные и смелые воины. А если еще железное оружие будет, то у кастильцев шансов нет. Физические данные у него неплохие, если подкормить — богатырь получится. Вдруг он что-то вспомнил, остановился, стал серьёзным.

— Что не так?

— Покупать гуанчи рынок?

— Да, всех купим, кто будет хорошим воином.

— Надо быстро!

— Соберемся, подготовимся. Денег много надо. Серебро. Много гуанчи.

— Один купить быстро! Он драться! Его бить. Убить! Менсей сын.

— Ну-ка, давай подробнее!

Выяснили — недавно привезли еще несколько гуанчи. И среди них сын менсея — князя. Естественно, гордый и непокорный, почти каждый день бунтует, его бьют. Если торговцу это надоест — казнит с выдумкой, всем в назидание.

— Так, срочно готовимся. Сейчас обед, после выхОдите. Диего берите обязательно, чтобы не пропустить этого ... ибн менсея. Шляпу на Диего большую, чтобы сразу не узнали. Всех выкупаем, их там два десятка всего — не дороже денег.

Ушли на рынок, а мы сидим, ждем. 'Меркурий' подошел почти к самому берегу, чтобы шлюпкам быстрее добираться. И вот идут — много. Поднимаются на борт.

— Ну что всех купили?

— Всех, двадцать два человека. Еще и цену сбили хорошо. Подговорили Диего, и пока мы с торговцем разговаривали, тот подошёл к своим и шепнул. Потом сигнал незаметно дали, и гуанчи бузить начали. А продавец только нам рассказывал, что какие хорошие рабы — большие, сильные и спокойные, работают хорошо. Простаков нашел. Мы же хотели всех купить, и тут гуанчи норов показали. И мы уходить собрались, ну как обычно. А торговец уже думал что он избавился от такого беспокойного товара, и бежит, нас уговаривает. Хорошо цену скинули.

— А где этот?

— Княжич? Вот он.

Выходит парень, молодой, лет двадцать. Атлетического сложения, но весь в синяках. Диего уже при нем, переводит.

— Приветствую уважаемого сына менсея на борту нашего корабля. Предлагаю поесть. И к врачу его надо. Поговорим потом. Давай, Диего, ты уже все тут знаешь.

— На рынке больше не осталось гуанчи?

— Нет, всех купили.

— Ну тогда идем домой. Капитан, командуй.

Язык у гуанчей своеобразный, трудно передать звучание некоторых слов и, особенно, имен. И сыну менсея мы тоже подобрали имя схожее с оригинальным, но более привычное нам — Марсель. А род их называется Бенеаро. Но поскольку он княжич, ну или принц, то для солидности придумали ему полное имя — Марсель де Бенеаро.

Доктор его осмотрел, сказал что внутренние органы целые, синяки пройдут, а на сломанное ребро наложил тугую повязку. Одели Марселя в старый армейский мундир, похожий на мой, чтобы от матросов отличался. А остальным гуанчам и матросских роб не досталось, кончились запасные. Сидят в шерстяных одеялах, ничего, до Лампедузы уже недалеко.

Марсель хоть и молод, но в политике уже что-то понимает. Не кинулся радостно на предложение 'совместного флота', стал условия обсуждать. Во-первых, хочет убедиться в эффективности нашего флота против кастильцев. Ну тут хоть 'Меркурий' на него произвел впечатление. Еще на Лампедузе стрельбу из пушек покажем.

А разрешить строительство крепости на острове, может только его отец, ну или какой другой менсей. Но воевать с кастильцами он готов хоть сейчас, как и его люди.

Владения Бенеаро находятся на равнинной части острова, самой удобной для подхода кораблей, и там протекает самая большая река на острове. Поэтому их княжество чаще других подвергается нападениям, и почти половина пленных гуанчей из их княжества, как и Диего.

Прибыли на Лампедузу, гуанчей поселили на острове Кроликов. И уже на следующий день показали им первый корабль флота Тенерифе — каравеллу. Наши ее уже серьёзно переделали — латинские паруса заменили на гафельные, на фоке и гроте. На бизани прямой парус так и оставили, он там не зря стоит, так и баланс лучше, и с попутным ветром идти удобнее. И так корабль больше походит на каравеллу-латину.

Рулевое управление приблизили к привычному нам, насколько это возможно. Оснастили дельными вещами, что от шхун подходят. В первую очередь — якорем и якорной цепью.

Внутри юта убрали все лишнее, выровняли пол, теперь орудие можно перекатывать на колесном лафете к трем портам, и стрелять назад и в стороны. Сделали в бортах еще небольшие бойницы, чтобы можно было стрелять из винтовок и карабинов. Конечно, управлять кораблем и стрелять будут наши моряки, гуанчи пока годятся только на роль абордажников. И даже однозарядные ружья для них пока под вопросом, надо обучать, тренировать. И еще хотим обучить их хотя бы простейшим действиям с парусами, чтобы часть палубных матросов заменили. Но каравелла заметно больше наших шхун, так что и наша команда и гуанчи тут поместятся.

Нашу команду тоже начали подбирать. Желающих много, но решили отбирать людей, похожих на гуанчи. Но тех помыли, постригли, одели в форму — так половина наших сильно и не отличается.

Еще было обсуждение — наша команда каравеллы захотела пулемет. Ну а кто его не хочет. Обсуждали на самом высоком уровне, и решили — обойдутся. Пулеметов и патронов мало, на всех не хватит. Пушка картечью палубу 'подметает' тоже неплохо. Ну и гуанчи пусть тоже реально в войну впрягаются. И когда доберемся до Тенерифе — проблем с количеством личного состава абордажников не будет, только обучать надо.

И началось обучение — с русского языка и строевой подготовки. Смогли убедить Марселя, что без этого сложным оружием они не овладеют. А позже будут и абордажный бой отрабатывать, и парусную науку. Освоят, нормальные ребята. И то что они на острове живут в каменном веке — это не показатель. Металлов у них нет, а так, по рассказам, у них там феодализм. Ну это надо самим смотреть.

С Марселем флаг еще сочиняли. Решили, что на нем будет изображена буква 'Т', от Тенерифе. Букву я стилизовал под крест тамплиеров, лапчатый такой, отрезав его верхнюю часть. Получилась красивая 'Т' с засечками. Фон флага решил оставить белым, чтобы проще его делать. А вот с цветом буквы надо подумать. Краситель должен быть стойким, а выбор у нас небольшой. Желтый неконтрастный, а зеленый у нас выцветает. Остались черный и мовеин. С мовеином будет совсем уж 'шито белыми нитками'. Но тут Марсель с Диего что-то начали мне объяснять. Оказывается, на острове ловят каких-то моллюсков, и делают из них краситель. И эти двое тыкают в ткань цвета мовеина. Так это же пурпур! Пурпурные острова! Это же они! Надо же! Что-то везет мне на красители.

Надо букву делать пурпурной. Но где же его сейчас тут взять? Хотя мовеин и пурпур похожи, даже очень. Пурпур более голубой, более серый. Мовеин ярче. Попробуем соткать ткань для буквы из сиреневых, белых и черных нитей.

Продолжаются поиски 'Архимеда'. Проверяют каждый прибрежный город. 'Зевс' буксирует фелюку, стараясь оставаться за горизонтом. Выходит не на траверзу очередного города, а несколько западнее. Чтобы фелюке было легче идти с западным ветром. На берег высаживается команда из 'купца' и его охранников. Но без товара, торговать уже нечем, да и пошлину тогда платить не надо, только небольшой портовый сбор. Таможне говорят что закупают провизию — это действительно так. Рыбаков и торговцев на рынке расспрашивают про странную галеру без весел. Пока во всех городах 'Архимеда' видели, он шел дальше, в сторону Лиссабона.

Но вот в Синише странную галеру уже никто не видел. Не видели и в предыдущей деревушке, но там одни рыбаки живут, те общаются неохотно. Связались с Командором — 'что делать?'. Последний город, где видели пароход — Сагреш, что на мысу. Под подозрение попадает участок побережья километров в сто. Тут городов нет, только рыбацкие деревушки. И направление береговой линии стало неудобным, север-юг. Ветер-то западный, к берегу фелюка летит как птица, а обратно выгрести очень трудно, с латинским парусом еле выходят вдоль берега, на юго-запад. Там корвет и ловит фелюку.

И что дальше? Идти на север, искать тут, или идти в Фаро, брать за жабры этого графа? Решили идти дальше на север, проверить еще пару городов, может тут ночью проходили, их и не заметили. Хотя и не должны, ночью должны были в порту отстаиваться, опасно тут в темноте ходить.

Ищем. Найдем.