Книга 2 - Наследница. Между светом и тьмой

Элиас, я уверена, ты сейчас всеми силами пытаешься найти меня, но ты не сможешь. Я позаботилась об этом. Я вверила под твою защиту Рену Альт, которая с этой секунды будет нуждаться в тебе постоянно. Я не знаю, когда смогу вернуться, если говорить честно, я совсем не уверена в том, что вообще смогу вернуться, но вы должны выполнить все мои просьбы. Вы должны позаботиться о Ликардии и о моей семье. Я настаиваю на том, чтобы ни дед, ни Азоранда до последнего не знали о том, что происходит, иначе они сойдут с ума от беспокойства, а мне нужны их трезвые головы.

Мой верный советник Мурт, держа в руках моё послание, Вы не находите себе места. Я знаю. Я знаю, как сильно Вы заботились обо мне, от скольких бед за такой короткий срок Вы сумели меня сберечь. Я никогда не говорила о том, как ценю Вас. И теперь, когда я нуждаюсь в Вашей помощи больше, чем когда-либо, я хочу, чтобы Вы использовали все свои таланты, чтобы уберечь Рену и Ликардию. Только Вам я снова могу доверить своё королевство.

Тщательно следите за Дионой Ривз. Не следует её недооценивать. После того, что я пообещала ей, она сделает всё, чтобы разрушить мою жизнь, также как я разрушила её.

Я знаю, это письмо будешь держать и ты, Леан Артум. Если бы мы успели поговорить обо всём, для тебя это не стало бы неожиданностью, но как я слышала, ты был очень занят. Однако сейчас речь совсем не об этом. Этой ночью ты останешься с тьмой наедине. Рена в моём обличье будет лишь массовкой. Со всей мощью надвигающейся тьмы тебе придётся справиться в одиночку. Я представляю, как ты будешь зол, когда узнаешь о том, что я сотворила пять мечей, закалённых стихийной магией. Ты будешь очень зол. Потому что я нарушила наши законы. Я не имела права создавать оружие. Но если бы я этого не сделала, войско Альянса пало бы этой же ночью. Я прошу тебя проследить за тем, чтобы мои мечи не попали не в те руки. Несомненно, ты, прочтя это письмо, можешь тут же отправиться к Миросу Виргу и посвятить его во все детали моих планов и это будет твоим правом. И в этот раз выбор также будет за тобой.

Не смейте думать, что эта глупая бумажка моё прощание с Вами. Я не собираюсь умирать. У меня ещё очень много дел на земле. Я собираюсь вернуться и выдворить тёмных с наших земель, словно наглых котов с замковой кухни. Я собираюсь долго и со вкусом мстить Миросу Виргу, который решил, что обыграть меня будет так просто. И в конце концов, я не могу всех вас бросить! Но я могу попробовать вас защитить. Нам всем остаётся надеяться лишь на то, что везения во мне столько же, сколько и безумия.

Чтобы ни случилось, не смейте опускать руки.

Упрямая, несносная и бесконечно любящая вас Вивианна Бамаретт"

Вивианна вспомнила как прощалась со своим верным Рутом. Это было странно. Она знала, что если не вернётся, то это сможет перенести каждый из её любимых, но не её ласковый и нежный зверь. Виви знала, что стоит ей шагнуть во тьму и остаться в ней навеки, как уже через пару дней её пёс умрет от тоски. Девушка вспомнила как присела, чтобы оказаться на уровне его умной морды, и попросила его, чтобы он оберегал Рену от всего на свете. Чтобы он охранял её также преданно, как её саму. Рут лишь скулил в ответ. Он знал, он точно знал, что она уходит. Его собачье сердце чувствовало гораздо тоньше, чем человеческое. Он до последнего крутился у её ног, будто это что-то могло изменить. Как много она оставляла позади. Слишком много.

Один щелчок и письмо оказалось в нагрудном кармане Элиаса. Время большого спектакля пришло. Пружины натянулись, а шестерёнки завертелись. Видят духи, это будет настоящим земным чудом, если этот сложный механизм не заклинит в ближайшие пару дней.

* * *

— Я знаю, зачем ты пришла, Вивианна Бамаретт, — голос жреца храма, удалённого к самым северным границам Архана, гулко раздавался по помещению, освещаемом лишь белыми мерцающими камнями. — И я скажу тебе нет.

Вивианна не видела его. Вместо того, чтобы метаться в поисках направления из которого исходит его голос, она спокойно прислонилась немного ноющей спиной к белоснежной стене.

— Если захотите жить, подумаете ещё раз, — спокойно ответила она.

— Не думаю, что твой брат не хотел жить. Очень хотел. Но путь, по которому он пошёл, привёл его к смерти, — голос всё ещё раздавался откуда-то издалека.

— Мы не знаем этого точно.

— Разве? Он испарился без каких-либо следов, и если бы не зачарованные камни короны, его до сих пор считали бы пропавшим. Неужели ты думаешь, что будь дело не в тёмных, его бы не нашли живым или мёртвым?

— Я ничего не думаю, потому что не знаю. Он был сильным, очень сильным. Если бы он погиб, земля сотрясалась бы ещё несколько лет, но ничего не произошло.

— Потому что во тьме магии нет.

— Вы успели наложить на него чары? -Вивианна уже знала ответ.

— Успели. Мы сделали всё, что было в наших силах, — эхо, будто издеваясь, разносило по храму "силах, силах, силах".

— Тогда тьма не могла его поглотить. Вы ведь вплели в его плоть свет, — не соглашалась девушка.

— Мы предупреждали его о подобном исходе, но он и слышать ничего не хотел.

— Не думайте, что я поступлю иначе. У нас, знаете ли, общие корни, — девушка устало улыбнулась.

— Ты хоть отчасти понимаешь о чём просишь? — Голос звучал разгневанно. — Если бы понимала, никогда не стала бы улыбаться!

— Возможно, жить мне осталось всего день. Есть ли смысл хмуриться и страдать? Такова жизнь. Не мы выбираем дороги, а они нас.

— Не слишком ли ты рано отчаялась?

— Совсем нет. Я достаточно долго боролась.

— Не от разбитого ли сердца ты бежишь?

Вивианна замерла. Как быстро разлетаются новости! Даже в арханской глуши все знают о её личных проблемах.

-Мне не четырнадцать лет, чтобы прыгать с обрыва из-за того, что меня кто-то не любит, — её голос не выдал ни капли настоящих чувств. — Если Вы не слышали, то есть ещё и шайка людей, кричащих с площадей, что меня нужно отдать в жертву разлому. Вот бы они удивились, если бы узнали, что я сама собиралась сделать примерно то же самое.

— Ты не серьёзна! — Жрец снова повысил голос.

— Потому что мне осточертело быть серьёзной, — Вивианна оттолкнулась от стены и сделав несколько тихих шагов дотронулась до спины жреца. Он вздрогнул будто его коснулся один из светлых духов, которым он так усердно служит. — Не думайте, что я так беззащитна как кажусь. Я слышу Вашу кровь.

Жрец обернулся и недовольно уставился на неё. Вивианна не могла разглядеть его лицо, признаться, ей не очень этого и хотелось.

— Я поклялась защищать своё королевство, и я это сделаю. Согласитесь Вы или нет, но я шагну в бездну.

— Ты же не знаешь, что нужно делать, — теперь голос жреца казался надменным.

— Правильно, поэтому приму решение, исходя из обстоятельств.

Вивианна уже развернулась, чтобы уходить, но её остановило старческое бурчание, раздающееся справа от неё.

— Несносные, упрямые Бамаретты. А потом только сетуют на то, что род совсем иссяк. А как не иссякнуть то? С такими глупцами, странно, что ещё вообще кто-то выжил! Пойдёт она! Гордячка! Вся в мать! По обстоятельствам решит! Мозгов с червивый горох! Хоть знаешь куда идти, каштановая курица? Что ты глазёнки свои расширяешь? Думаешь, я сюсюкаться с твоей короной стану? Досюсюкались уже с одним! И где он? Что-то не видно! Такой же как и ты был! Долг, честь, королевство...Бла-бла-бла. Вот знал деда твоего, нормальный же мужик был. Ну кто знал, что потомство у него такое отвратное будет? Мордочкой вышла, но мозгов ни капли! Лучше б замуж выходила, выхухоль! А то гордая пришла тут всех спасать! Тебе лет то сколько, желторотик неоперившийся! Небось, только о принцах и думать можешь, да спасут нас духи! Рано земля твоего деда Саира прибрала, ох рано! Вот он бы уже устроил тебе! Во тьму она собралась! Ты посмотри на неё. Замуж давай шуруй, и не переводи зря воздух!

Вивианна то открывала, то закрывала рот, как рыбка, выброшенная на берег. Она не смогла и слова вставить в тираду трижды обошедшего её невысокого старичка. Он ещё и пару раз, как бы невзначай, успел задеть её своей белой тростью.

— А Вы простите кто? — Наконец спросила она.

— Ну ты посмотри на неё! Рясу видишь, выхухоль? Жрец я!

Вивианна глубоко вздохнула. Она в целом не слишком славилась стальным терпением и теперь держалась из последних сил, чтобы не ответить ему в таком же тоне.

— Как же я сразу не догадалась? А то думаю, что за голос откуда-то снизу раздаётся? Оказалось жрец! — Как только слова слетели с её губ, стало понятно, что выдержка это совсем не её.

Она медленно начала отсчёт перед тем как старикан взорвётся. Один, два, три, четыре, пять, шесть...

— А ты не безнадёжна. Прям что-то от бабки есть, — неожиданно в его голосе послышалось одобрение.

— Вы сейчас об Авейне Бамаретт говорите? Моей бабушке?

— Да что ж это такое? У тебя что, гора бабок была? Конечно о ней! Та ещё должен тебе сказать...

— Мы отдалились от сути, — послышался голос первого жреца.

— Какой сути? Какой сути? Тебя спрашиваю! — На этот раз жрец получил лёгкий удар тростью. — Нет тут никакой сути. Пусть чапает отсюда, куда глаза глядят! Ей ещё детей рожать! А не по темноте блуждать!

— Но она же водная, — немного робко вставил жрец.

— Вы всё-таки на моей стороне! — Воскликнула Вивианна.

— Я сейчас как дам вам обоим по вашим самым разным сторонам! Водная не водная, никуда не пойдёт! Саир в могиле перевернётся, если я его последнюю внучку на тот свет провожу! — Буркнул старик.

— А если Альянс падёт, не перевернётся? — Осведомилась Вивианна.

— А ты на что будешь? И этот твой ветреный прихлебатель? Постоите, ручонками помашете, и глядишь, годик другой ещё протянем.

— Знаете ведь, что это не так, — отрезала Виви.

— А ты, я смотрю, всё знаешь. Как грубить старшим знаешь, как переполохи в Альянсе устраивать знаешь и принцев охмурять умеешь!

— И это я грублю? — Уже спокойно уточнила девушка.

— А кто, я что ли? Что за век такой? Не болтаешь, то что их тщеславным душенькам угодно, так они сразу и бесятся!

— Кто сказал, что я бешусь? Я очень даже согласна с Вами, — девушка пожала плечами.

— Что? — Болтливый старик на миг утратил весь свой пыл.

— Старшим грублю, Альянс с ног на голову перевернула, принца охмурила, но как знаете не до конца, душенька у меня тщеславная, даже спорить не стану. Говорю же: со всем сказанным согласна.

— Нет, точно в тебе что-то от деда есть, — смешно причмокивая, бросил старик, но тут же одумался и добавил, — но от бабки несомненно больше! В тебе спеси, что пыли на моём комоде!

— Что же не протёрли? — Теряя нить беседы, спросила девушка.

— Кого? — Не понял дед.

— Комод! — Прямо ему на ухо сказала девушка.

— Кричишь-то чего? Ненормальная, какая-то!

— Вот и отправь меня во тьму, чтобы под ноги не лезла, — предложила Вивианна.

— Куда тебя отправлять? Одна кожа да кости, — он пощупал её руки и талию. — Мешки под глазами как амбарные! Всю ночь магичила небось! Ты хоть знаешь, сколько силы надо, чтобы через всё это пройти?

— Сколько бы не было нужно, у меня найдётся! — Настаивала девушка.

— Да что ты вообще о боли знаешь, коза ты этакая?

— Когда с меня сдирали пятнадцатилетнюю печать, узнала достаточно много.

— Чего? — Снова не понял старик.

— Мы пока болтаем, рассветёт. Ты ничего и сделать не успеешь, дедушка.

— Какой я тебе дедушка? — Старик так разнервничался, что закашлялся. — Нет, ну ты слышал, дед говорит?! Слава духам никто не слышал! Ты же не слышал? — Дед снова ткнул тростью в живот второму жрецу.

— Ничего я не слышал, — ответил тот.

— Меня услышьте! Времени уже нет! — Вивианна повысила голос.

Старик на миг унял свой словесный поток.

— Помрёшь же, дурёха.

— Все мы там будем, если ещё решим поболтать.

— А почему не принц твой пришёл жизнью жертвовать? — Задал контрольный вопрос дед.

Вивианна задумалась.

— У него дел много. К свадьбе готовится, знаете ли. Может невесте постель греет. В любом случае, крайне занят.

— Выходит, не сказала ему ничего, выхухоль?

— Скоро узнает, дедушка. Не переживай, — Виви сладко улыбнулась.

— Ещё раз назовёшь меня дедом...-его трость случайно уткнулась не в ногу девушки, а в ногу второго жреца. После его неловкого "ой" разговор возобновился.

— Ещё раз назовёшь меня выхухоль, — сверкая глазами бросила Вивианна.

— Посмотри, какие мы гордые! Ты просить пришла или как?

— Просить, — Вивианна опустила глаза.

— Вот-вот. Любите вы попросить старика подписать вам приговор. В бездну уходите, а я потом с этим живу, — голос жреца стал отсутствующим.

— После такого разговора я просто обязана вернуться, — улыбнулась Вивианна.

— Это ещё зачем?

— Давно у меня не было достойного собеседника, — снова улыбнулась девушка.

— Ой, не скажи. Не люди, а куропатки пошли. Ладно, тощее ты чудовище, пошли мучать тебя, раз уж тебе так невмоготу.

Старик бодрым шагом направился к двери, за которую кроме жрецов никто не имел права заходить.

— Что остановилась то, королевишна, иль прям в центре храма прелести свои показать решила?

— Что? — На этот раз дар речи потеряла Вивианна.

— А ты как думала? Но ты не волнуйся, я то уже стар и вижу плохо, — в чём девушка очень сомневалась, — а вот эта морда, — он тростью указал на второго жреца, — зуб даю, в деталях разглядит все твои прелести.

— Мы в храме! -Возмутилась девушка.

Дед совсем по-детски хихикнул и ответил:

-Ну так трогать никто и не собирается.

Глава 25 — Печать

Приходи на меня посмотреть.

Приходи. Я живая. Мне больно.

Анна Андреевна Ахматова

Они прошли в просторную комнату, освещённую лишь несколькими свечами. Девушка с тревогой взглянула на стеклянный купол, надеясь, что рассвет ещё не наступил.

— Чего уставилась? Давай раздевайся и на стол ложись, — приказал засуетившийся дед.

Он подошёл к одному из белых столов, располагающихся вдоль стен, и принялся что-то смешивать и растирать в ступке. Девушке не нужно было спрашивать, чтобы понять, о каком именно столе шла речь. Он стоял в центре комнаты, под самым куполом. Она не сомневалась, что первый луч солнца преломится и направится прямо на него.

— Насколько я должна быть раздета? — С лёгкой тревогой осведомилась она.

— Меня не интересуют твои прелести, выхухоль. Но спина до поясницы должна быть оголена. На стол уляжешься животом. Волосы уберёшь, чтобы не мешались. Задашь ещё один вопрос и пожалеешь, — проворчал старик без прежнего задора. Было видно, что он полностью сосредоточен на смеси в ступке.

Вивианна подумала о том, что ночь в сорочке с кузнецами она завершит не менее чудесным утром полуголой на столе у жрецов. То ли от усталости, или от общего ощущения обречённости, ей даже не было неловко. Она повернулась лицом к каменному столу и спиной к жрецам, потом стянула плащ, свитер, сорочку и даже бельё. Подумав ещё немного, ботинки она оставила вместе с остальными вещами. Полуобнажённая девушка запрыгнула на высокий стол и легла, скрывая всё то, что жрецам видеть было совсем не обязательно.