Джо Аберкромби Полмира

— Я боялась, что тебе уже нечему учиться у твоих напарников по веслу. Пришло время для более сурового противостояния. — Она стащила свою накидку и бросила ее на спину Фрора. — Ванстер, откуда у тебя этот шрам?

— Я поцеловал девушку, — проворчал он, ковыляя к стене, — с очень острым языком.

— Еще одно доказательство того, что любовь может быть опаснее фехтования, — сказала Скифр, и Бренд мог с ней только согласиться. Она достала свои деревянные меч и топор. — А теперь, моя голубка, мы по-настоящему посмотрим, чему ты научилась...

— Прежде чем вы начнете, — сказала Сумаэль, — я бы...

— Краснозубая война ничего не ждет! — Скифр бросилась, оружие метнулось быстро и смертельно, словно атакующие змеи. Колючка изгибалась и извивалась, уклоняясь и парируя. Бренд с трудом мог сосчитать, сколькими мощными ударами они обменялись за время, которое понадобилось ему на вдох. Восемь? Десять? Они разбежались так же быстро, как столкнулись, кружа друг вокруг друга. Колючка, припав к земле, кралась, качалась между колоннами, а Скифр с важным видом шла в сторону, лениво покачивая оружием.

— О, это что-то, — прошептал Ральф, широко ухмыляясь.

Фрор поморщился, потирая ребра.

— Намного веселее, чем сражаться с нею самому, это уж точно.

Хмурый компаньон Сумаэль прошелестел что-то себе под нос, и Отец Ярви улыбнулся.

— Что он сказал? — прошептал Бренд.

— Он сказал, что девчонка исключительная.

Бренд фыркнул.

— Черт подери, это очевидно.

— Очень хорошо, — говорила Скифр. — Но не жди, что я сама откроюсь. Я не из тех, кто дарит подарки.

— Тогда я сама себе вырежу подарок! — Колючка бросилась вперед так быстро, что Бренд, вздрогнув, шагнул назад, ее топор и меч кружились и мерцали, но Скифр изогнулась, крутанулась, каким-то образом проскочила между ними и оказалась в безопасности.

— Прошу, — громче сказала Сумаэль. — Мне нужно...

— На поле битвы нет места просьбам! — крикнула Скифр, давая волю очередному ослепляющему шквалу, дерево застучало по дереву, направляя Колючку в угол дворика, а потом ее клинок чиркнул по камню, когда Колючка нырнула под ним, откатилась и вскочила, покачиваясь. Скифр выдохнула, покачнулась назад — меч Колючки пролетел в пальце от кончика ее носа.

Колл недоверчиво хихикнул. Отец Ярви надул щеки, его глаза сверкали. Ральф, не веря глазам, покачал лысеющей головой.

— Никогда не видел ничего подобного.

— Великолепно, — сказала Скифр, прищурив глаза. — Я рада, что моя мудрость не была потрачена впустую. — Она закрутила топор в пальцах так быстро, что он стал размытым пятном. — По-настоящему великолепно, но ты поймешь...

— Стоп! — закричала Сумаэль, и все резко обернулись к ней. К удивлению Бренда она опустилась на одно колено, протянув руку в сторону своей служанки. — Позвольте представить вам ее сиятельство Виалину, принцессу Запретной реки, великую герцогиню Напаза, ужас Альюкса, защитницу Первого из Городов и тридцать пятую императрицу Юга.

На миг Бренд подумал, что это какая-то замысловатая шутка. Затем он увидел, как Отец Ярви упал на одно колено, и все во дворе последовали за ним, и даже намек на смех быстро умер.

— Боги, — прошептал он, так быстро вставая на колено на камни, что это было больно.

— Простите, — прохрипела Колючка, поспешно делая то же.

Императрица шагнула вперед.

— Не извиняйтесь. Это было весьма поучительное представление. — Она говорила на их языке с грубым акцентом, но ее голос был глубоким и полным уверенности.

— Ваше сиятельство... — сказал Ярви.

— Я кажусь вам настолько сияющей? — засмеялась императрица. Открытым дружелюбным смехом, который эхом отразился по внутреннему дворику. — Я бы предпочла говорить прямо. Во дворце мне недостает прямоты. Разве что от Сумаэль, конечно.

— На мой взгляд, Сумаэль иногда говорит слишком прямо. — Отец Ярви, встав, отряхнул колени. — Мы поистине почтены вашим визитом.

— В первую очередь это честь для меня. В конце концов, вы проплыли полмира, чтобы поговорить со мной. Не хотела бы я быть из тех людей, что не могут пройти полмили от ворот своего дворца, чтобы поговорить с вами.

— Тогда постараюсь не тратить ваше время, императрица. — Министр сделал шаг к ней. — Вы разбираетесь в политике Расшатанного моря?

— Немного. Сумаэль мне рассказывала.

Ярви сделал еще шаг.

— Боюсь, Мать Война скоро расправит свои кровавые крылья над всем его побережьем.

— И вы ищете моей помощи. Даже несмотря на то, что мы молимся разным богам? Даже несмотря на то, что моя тетя заключила союз с Верховным Королем?

— Это ее союз, не ваш.

Императрица согнула руки и шагнула вбок. Она и министр начали осторожно ходить друг вокруг друга, очень похоже на то, как чуть раньше кружили Колючка и Скифр. — Зачем мне заключать новый союз с Гетландом?

— Потому что вы хотите содействовать стороне победителя.

Виалина улыбнулась.

— Вы слишком храбры, Отец Ярви.

— Король Утил сказал бы, что не бывает слишком храбрых.

— Гетланд маленькая страна, окруженная врагами...

— Гетланд богатая страна, окруженная бедняками. Королева Лаитлин обеспечила это.

— Золотая Королева, — прошелестела Виалина. — Ее слава торговца достигла даже этих мест. Правда ли, что она отыскала способ заключать в бумагу золото и серебро?

— Правда. Среди многих прочих чудес, которыми она с радостью поделится с союзниками.

— Значит, вы предлагаете мне золото и серебро?

— Верховный Король не предлагает ничего, кроме молитв.

— Отец Ярви, разве для вас золото и серебро это главное?

— Золото и серебро это главное для всех. У некоторых из нас его достаточно, чтобы притворяться, будто бы это не так.

От этого у императрицы перехватило дыхание.

— Вы просили честности. — Ярви щелкнул пальцами в сторону Колючки, и она встала. — Но так получилось, что моя мать послала кое-что, сделанное ни из золота, ни из серебра. Подарок, принесенный длинной, тяжелой дорогой по Священной и Запретной из самых темных уголков Расшатанного моря. — И он вынул черную коробочку из своей куртки и передал ее Колючке.

— Эльфийская реликвия? — спросила императрица, одновременно напуганно и заинтересованно.

Хмурый мужчина подошел к ней ближе, нахмурившись еще сильнее.

Колючка неловко протянула коробочку. Быть может, они были одного возраста, но Виалина рядом с ней выглядела, как дитя. Ее голова едва доходила Колючке до груди. Словно поняв, какая странная из них пара, Колючка упала на одно колено, чтобы держать подарок под более подходящим углом. Эльфийские буквы, выгравированные на крышке, блеснули, поймав свет.

— Простите.

— Не извиняйся. Хотела бы я быть высокой. — Виалина открыла крышку коробочки, начал сочиться тот бледный свет, и ее глаза расширились. Бренд почувствовал, как Ральф рядом с ним напрягся, услышал, как Колл издал вздох изумления, а Фрор едва слышно забормотал молитву. Он видел прежде этот свет, и все же подался вперед, страстно желая узнать, что этот свет испускает. Но на пути была крышка коробочки.

— Он прекрасен, — выдохнула императрица, протягивая руку. Она вздохнула, коснувшись того, что было внутри, и свет на ее лице с белого сменился розовым и снова стал белым, когда она отдернула руку. — Великий Боже! Он все еще вертится!

— Да, — сказала Скифр. — Он чувствует вас, императрица, и поворачивается в соответствии с вашим настроением. Он был принесен из эльфийских руин Строкома, где нога человека не ступала с Разбиения Бога. Возможно, во всем мире нет другого такого же.

— Он... безопасен?

— Ни одна поистине чудесная вещь не может быть полностью безопасной. Но он достаточно безопасен.

Виалина смотрела в коробочку, ее глаза отражали свет из нее.

— Этот подарок слишком грандиозен для меня.

— Как может быть слишком грандиозным любой подарок императрице Юга? — спросил Ярви, делая мягкий шаг к ней. — С ним на вашей руке вы будете в самом деле сияющей.

— Он неописуемо прекрасен. Но я не могу его принять.

— Это подарок, который отдается по доброй воле...

Виалина посмотрела на него из-под ресниц.

— Я просила вас говорить честно, Отец Ярви. — И она захлопнула коробочку, и свет сразу померк. — Я не могу вам помочь. Моя тетя Теофора дала обещания, которые я не могу нарушить. — Она высоко подняла свой маленький кулачок. — Я самый могущественный человек в мире! — Затем она рассмеялась и уронила руку. — И я ничего не могу поделать. Я совсем ничего не могу поделать. Мой дядя достиг взаимопонимания с Матерью Скаер.

— Правитель должен вспахивать свою собственную борозду, — сказал Ярви.

— Легче сказать, чем сделать, Отец Ярви. Почва здесь весьма каменистая.

— Я мог бы помочь вскопать ее.

— Хотела бы я, чтобы вы могли. Сумаэль говорит, что вы хороший человек.

— Выше среднего. — В уголке рта Сумаэль была маленькая улыбка. — Я знала людей похуже и с двумя здоровыми руками.

— Но вы не можете мне помочь. Никто не может. — Виалина надела свой капюшон, и взглянув последний раз на Колючку, все еще стоявшую на колене в середине внутреннего дворика с коробочкой в руке, императрица Юга повернулась, чтобы уйти. — Простите, но я не могу вам помочь.

Вряд ли это было тем, на что все они надеялись. Но так всегда с надеждами.

Кровавая дипломатия

Скифр снова напала на нее, но в этот раз Колючка была готова. Старая женщина удивленно заворчала и зашаталась, когда топор Колючки зацепил ее сапог. Она отбила еще один удар, но покачнулась на пятках, и следующий вырвал ее меч из руки и уронил на спину.

Даже на земле Скифр была опасна. Она пнула пыль в лицо Колючке, перекатилась и швырнула свой топор со смертельной точностью. Но Колючка была и к этому готова, отбила его в воздухе своим топором и отбросила в угол, поднажала, стиснув зубы, и прижимая Скифр к одной из колонн; кончик ее меча щекотал покрытое каплями пота горло старой женщины.

Скифр подняла свои седые брови.

— Подходяще.

— Я победила! — взревела Колючка, потрясая в небеса своим зазубренным деревянным оружием. Прошло много месяцев с тех пор, как она смела надеяться, что когда-нибудь сможет стать лучше Скифр. Все эти бесконечные побои веслом по утрам, как только встанет Мать Солнце; все эти бесконечные вечерние попытки ударить ее прутом под светом Отца Луны; все эти бесконечные удары, шлепки и валяние в грязи. Но у нее наконец получилось. — Я побила ее!

— Ты ее побила, — сказал Отец Ярви, медленно кивая.

Скифр поморщилась, вставая.

— Ты побила бабку, которая в хорошей форме была много лет назад. Впереди тебя ждут более суровые вызовы. Но... ты хорошо справилась. Ты слушала. Ты работала. Ты стала смертоносной. Отец Ярви был прав...

— А когда я ошибался? — Улыбка министра испарилась от стука в дверь. Он кивнул Коллу, и тот отодвинул задвижку.

— Сумаэль, — сказал Ярви, улыбаясь, как всегда, когда бы она ни приходила. — Что привело...

Она тяжело дышала, перешагивая через порог.

— Императрица желает поговорить с тобой.

Глаза Отца Ярви расширились.

— Я приду тотчас же.

— Не с тобой. — Она смотрела прямо на Колючку. — С тобой.

Большую часть своей жизни Бренд чувствовал себя неуместным. Попрошайка среди богачей. Трус среди храбрецов. Дурак среди умных. Но визит во дворец императрицы отворил новые бездны его ущербной несостоятельности.

— Боги, — шептал он всякий раз, когда выползал из-за очередного угла в какой-нибудь очередной мраморный коридор вслед за Колючкой и Сумаэль, или на золоченую лестницу, или в похожий на пещеру зал, каждый богаче предыдущих. Он шел на цыпочках по коридору, освещенному свечами высотой с человека. Их там были дюжины, в Торлби каждая стоила бы больше, чем он, и они горели на тот случай, если кто-то, быть может, здесь окажется.

Все было украшено драгоценными камнями или покрыто серебром, обшито панелями или разукрашено. Он смотрел на стул, инкрустированный дюжиной разных сортов дерева, и думал, что стоит он, должно быть, больше, чем всё, что он заработал за всю свою жизнь. Он думал, не снится ли ему это, но знал, что у него для этого недостаточно воображения.

— Ждите здесь, — сказала Сумаэль, когда они дошли до круглой комнаты наверху лестничного марша, где каждый кусочек мраморных стен был покрыт резьбой со сценами из какой-то истории, столь же искусно, как мачта Колла. — Ничего не трогайте. — И она оставила Бренда наедине с Колючкой. В первый раз с того дня на рынке.

Эвон, как оно обернулось.

— Вот это местечко, — пробормотал он.

Колючка, стоя к нему спиной, повернула голову и хмуро на него посмотрела.

— За этим тебя послал Отец Ярви? Чтобы говорить то, что всякий видит сам?

— Понятия не имею, зачем он меня послал. — Растянулась холодная тишина. — Прости, что утащил тебя. Тогда. Ты намного лучший боец, и мне следовало позволить тебе руководить.

— Следовало, — сказала она, не глядя на него.

— Просто... похоже, ты на меня злишься, и что бы я ни...

— Не кажется, что сейчас не время?

— Да. — Он знал, что некоторые вещи лучше оставить недосказанными, но не мог вытерпеть мысли, что она его ненавидит. Он должен был попытаться все исправить. — Я просто... — Он глянул на нее, она заметила, что он смотрит, как бывало уже дюжины раз за последние несколько недель, но сейчас ее лицо перекосило.

— Просто заткни свою чертову пасть! — прорычала она, побелев от ярости, и было похоже, что она готова сама заткнуть ему его чертову пасть.

Бренд посмотрел в пол, который был так тщательно отполирован, что он видел свое пораженное лицо, глупо смотревшее в ответ, и ему нечего было сказать. Что можно было сказать на это?

— Если вы, влюбленные пташки, уже закончили, — сказала Сумаэль из дверей, — то императрица ждет.

— О, мы закончили, — отрезала Колючка, удаляясь.

Сумаэль пожала плечами, взглянув на Бренда, и два хмурых охранника со щелчком закрыли перед ним двери.

Сады были похожи на что-то из сна, раскрашенные в удивительные цвета пурпурного заката, движущихся факелов и языков пламени, мерцающих в клетках для углей, из которых с каждым дуновением ветра летели танцующие искры. Ничто не было таким, как создавали боги, все было искажено руками человека. Трава пострижена столь же тщательно, как волосы на подбородке сочинителя. Деревья были обрезаны в ненатуральные формы, и сгибались под весом своих крупных, приторно пахнущих цветов. И еще птиц, щебечущих на изогнутых ветвях, и Колючка раздумывала, почему они не улетают, пока не увидела, что они привязаны к своим насестам серебряными цепочками, прекрасными, как паучьи нити.

Дорожки белого камня извивались между статуями невероятно суровых, невероятно стройных женщин, несущих свитки, книги, мечи. Императрицы прошлого, поняла Колючка, и все они, казалось, недоумевали, как сюда допустили этот наполовину обритый ужас. Охранники выглядели так, будто у них был тот же вопрос. Множество охранников, и каждый блестящий, как зеркало, меч или копье заставляли ее остро переживать о том, насколько она была безоружной. Она поднималась за Сумаэль вокруг бассейна в форме звезды, в котором журчала кристальная вода из фонтана, покрытого резьбой, похожей на сплетенных змей, к ступенькам странного маленького здания — ку́пола на колоннах с изогнутой скамейкой под ним.