Ясно, что далеко не всегда они будут встречаться на борту 'Волги' или на борту 'Нормандии'. Встречаться — и несколько минут дарить друг другу себя полностью, насколько это будет вообще тогда возможно. У них обязательно будут встречи и на планетах, во время боёв, и — во время затиший. В боях даже с таким страшным и упорным врагом, как Жнецы, обязательно будут затишья. Война не бывает непрерывной, она почти всегда складывается из множества импульсов. Между которыми неизбежны спады. И тогда Светлана будет счастлива очутиться в объятиях Джона. Да, и на ней и на нём тогда будут бронескафандры, но эта форменная, служебная, боевая одежда не помешает ей и не помешает ему предельно полно и чётко чувствовать друг друга. Любовь... поможет в этом им обоим, поможет снова почувствовать себя... вместе и рядом.
Вместе и рядом. Похоже, она нашла ту ключевую фразу, которая будет определять её взаимоотношения с Джоном Шепардом. Где бы ни был он, Светлана будет рядом с ним, даже если между ними будут биллионы километров космоса. Она будет рада его объятиям, будет рада тому, что он снова, вживую, въяви — рядом с ней. Будет рада приклонить голову к его груди и понять, что она — в безопасности, что она — под защитой. Никому и никогда она не позволит нанести вред Джону. Она — воин. Такой же воин, каким всегда был Джон. И она будет биться со Жнецами и их пособниками за то, чтобы снова увидеть и почувствовать Джона рядом с собой. Чтобы снова дать Шепарду возможность и право обнять себя, прижать к себе. Нежно, крепко и... бережно прижать.
Джон... Он это может, Светлана в этом уверена. Она будет очень не против, если Джон однажды — и неоднократно захочет взять её на руки, поднять и понести. Она уже знает, что так Джон поступил на Иден-Прайме с азари-матриархом Бенезией. Это же столь обычно и столь волнующе для обоих, когда мужчина несёт на руках свою любимую женщину, которая его любит. Он — сильный и он — очень нежный. Светлане на его руках будет спокойно и комфортно. А Джону надо дать возможность почувствовать себя важным и нужным для кого-то, очень дорогого и ценного. Светлана любит Джона, любит и доверяет ему. Потому она позволит Джону однажды — а потом ещё много-много раз взять себя на руки и понести... Куда угодно.
Она уверена и убеждена в том, что Джон, случись что с ней плохое в бою, сделает всё, чтобы лично вытащить её из-под огня, из зоны опасности. Да, на руках, но ведь это настолько естественно! И она, несмотря на то, что она — женщина, поступит так же. Она — не только женщина, она — воин, спецназовец, офицер. И для Джона она будет сильной. И потому вытащит его из 'круга опасности' на себе. Наплевав на все условности и ограничения. Потому что это — Джон, её Джон, которого она сама выбрала. И от этого выбора у неё нет причин отказываться.
Да, к огромному сожалению, она далеко не всегда сможет физически быть рядом с Джоном. И вроде бы она понимает и осознаёт, почему так и будет, но... очень надеется на то, что Джон будет ей писать письма. Обычные текстовые сообщения. Рукописные или набранные на клавиатуре. А она будет получать эти письма. И будет читать их. Будет понимать, что он нашёл в очередной раз время и возможность черкнуть ей несколько строчек. Потому что... потому что любит её... Потому что чувствует её любовь и хочет, чтобы Светлана... была спокойна. Была уверена во всём хорошем, что останется важным и дорогим тогда, когда вокруг будет кипеть война со Жнецами.
Эти письма будут приходить на крейсер, на её любимую 'Волгу'. И она не раз увидит на своём инструментроне значок очередного письма. Будет видеть этот значок и понимать, что как бы она ни была занята, как бы ей тяжело ни было в этот момент, у неё есть то, чему она обязательно уделит внимание и время. Она будет находить возможность уединиться. И, открыв малый экран, прочесть письмо от Джона. И обязательно настроит свой инструментрон так, чтобы письма от Шепарда обозначались особым значком. Она будет открывать этот файл и на несколько десятков секунд терять связь с реальностью окружающего мира. Вокруг не будет войны, вокруг не будет корабля, вокруг не будет космостанции или планеты. Будет только она и в её руках — письмо от её Джона.
Некоторые письма она будет распечатывать на пластобумаге и в своей каюте часто перечитывать. Очень часто. Потому что... Потому что Джон изредка будет писать ей большие письма, а не только записки в несколько строчек. И она не будет обижаться на Шепарда за эти короткие 'писульки'. Потому что понимает, что Джон работает, служит, что он очень занят и потому... Хорошо, что он нашёл несколько минут и написал ей несколько строчек. Да, вроде бы женщинам положено обижаться на мужчин за такие вот часто очень короткие знаки внимания. Но она-то — не только женщина, она — офицер и командир. Джон, она в этом убеждена, будет понимать, что у неё не всегда есть возможность прочесть письмо немедленно. Тем более — быстро написать и отправить ответ. Служба и война... Два пожирателя времени и, в какой-то мере — пространства. Джон не будет постоянно писать короткие письма. Будут, обязательно будут и большие письма. Такие, например, какое он написал своей Дэйне с Идена. Сложные, большие письма, требующие раздумий, требующие внимательного прочтения.
Получая такие письма — не только большие по объёму, но и короткие, Светлана будет, непременно будет впадать в пусть и кратковременную задумчивость. Всегда будет впадать, когда для этого будет малейшая возможность. Ей необходимо будет подумать, поразмышлять. Погрузиться в этот мир, который формируется вокруг неё и её Джона. Она будет думать о Джоне постоянно. Будет, женщинам это доступно.
Она будет обдумывать написанное им в очередном письме. Будет вспоминать то, что он написал в предыдущих письмах. Да, Джон не склонен к шутовству, балагурству, чрезмерной весёлости, но это Светлане и не нужно. Она просто будет... Просто будет чувствовать своего Джона лучше и полнее. Чувствовать взаимосвязь с ним. Знать и понимать то, чем он сейчас живёт, о чём думает, чем озабочен, что у него болит, в конце-то концов! Он ведь такой, о своих проблемах никому, часто — даже Андерсону и Чаквас не будет говорить.
А ей это нужно будет знать. Не только знать — понимать. Потому что она его любит. А он — любит её. Есть у Джона такая особенность: он любит очень многих разумных. Даже тех, с кем встретился только раз. Наверное, он тоже руководствуется трудным правилом. Которое, в приближённом варианте, формулируется так: 'По этому пути я никогда больше не пройду. И потому я должен воспринять этот путь наиболее полно, сделать всё, что от меня зависит на этом пути здесь и сейчас'. Трудная эта задача — вот так идти по своему жизненному пути.
Джон... Он стремится и старается идти именно так. Поэтому он завоевал истовые любовь и уважение нормандовцев за очень короткий срок. Поэтому он стал своим, очень близким для многих иденцев. Поэтому он смог спасти Сарена и Бенезию. Поэтому он смог спасти Явика и всех других выживших протеан. Потому что любовь действительно творит чудеса. Незаметные, простые, но крайне важные и сложные чудеса. В этом мире есть немного того, что позволяет творить волшебство. И любовь — одна из этого 'того'.
Ей незачем опасаться мужской сути Джона Шепарда. Он невероятно сдержан, даже медлителен во взаимоотношениях с женщинами, с девушками. Он никогда не рассматривает их как сексуальные объекты и поэтому его отношение к ним отличается, как определила сама для себя Светлана, отличается повышенной целомудренностью. Джон способен превратиться в монаха, давшего не только обет безбрачия, но и обет воздержания от очень многих чисто мужских сексуальных радостей и утех. А ей, Светлане, так хочется, чтобы Джон... Немного, совсем немного растаял. Потому что она знает, потому что она чувствует, насколько он одинок. Дэйну он оставил на Земле. Оставил... не успев стать отцом её ребёнка. Он отказался задействовать свои внегалактические возможности и способности, чтобы от него родила ребёнка матриарх Бенезия.
Нет, он не испугался последствий этого шага. Посчитал, что лучше будет, если Бенезия вернётся к мужу и вернётся к дочери. Сейчас это — важнее его мужских желаний и стремлений. Да, для очень многих мужчин было бы невероятно приятно сказать, что он — отец ребёнка матриарха-азари. Многие бы, в первую очередь — нормандовцы, а потом и иденцы восприняли бы этот факт вполне спокойно, с большим пониманием. Иденцы, например, видели, как Джон стоял рядом с Бенезией на берегу озера, как он нёс её к стартовой площадке на руках. Видели многое, а чувствовали и понимали — ещё больше. И Дэйна, знавшая Джона с малолетства, была абсолютно убеждена, как теперь понимала Стрельцова, что Джон Шепард будет прекрасным отцом для её ребёнка. Многим женщинам свойственно надеяться на то, что у них будет сначала один ребёнок. Редко какая женщина сразу ориентируется на то, что у неё сразу родятся несколько детей. Всё же для человека приемлемым является то, что рождается в год один ребёнок. Нескольких детей и вынашивать труднее, и при родах возрастает риск осложнений. Да и воспитывать сразу нескольких, даже при мужниной поддержке — сложнее.
Джон удивительно нетороплив. А Светлане раз за разом представлялось, как она лежит на вот этом диване, который в спальне. Не на кровати двуспальной, а именно на диване. Лежит навзничь, а на ней ничком лежит Джон. Лежит, обнимая её за талию и прижавшись головой к её грудям и к животу. Она обнимает его обеими руками за шею. И чувствует, слышит его спокойное, размеренное дыхание, биение его сильного сердца. Джон глубоко и спокойно спит и Светлане этого вполне достаточно. На ней и на нём — форменные комбинезоны. Рядом в кофрах стоят в полной готовности боевые бронескафандры, а Светлана смотрит на спящего Джона. И ей очень хорошо и спокойно. Она может уснуть тоже. И знать, что Джон ещё долго не проснётся. Что он не будет посягать на неё. Таких минут у них будет очень мало. Ей будет важно, что Джон пришёл, что он обнял её. А что уснул... так ведь... он ведь утомлён, он — не монстр, а человек.
Джон будет стремиться, пытаться, стараться не разбудить её, спящую рядом с ним, если придётся вернуться вот так сразу, почти мгновенно к выполнению служебных обязанностей. Что поделать, мужчинам служба и война как-то, к сожалению, ближе. Нельзя сказать и нельзя утверждать, что для всех них они понятнее, чем для женщин. Но... Светлана, прочитавшая о Шепарде Эвересты материалов, проследившая его жизненный путь в максимальных деталях и в максимальных взаимосвязях, знала, что он неотделим и от армии, и от службы, и от работы. Если потребуется... Он не будет спать и не будет есть вообще, но поставленную задачу — выполнит. И нужного результата — достигнет.
Да, он будет стараться не разбудить её. Будет исчезать тихо и незаметно. Он будет помнить, что она так или иначе вполне может отследить его исчезновение. Но он также будет очень рассчитывать на понимание того, что по-иному он поступить не может. Он — не разведчик, он — десантник. Его, в отличие от неё, не учили отдыхать, его учили воевать и работать. Много и тяжело работать.
Далеко не сразу дойдёт дело до близких, сексуальных контактов. Ласк, обниманий, поцелуев. Далеко не сразу дойдёт дело до единения. Светлана в этом была уверена и убеждена. Потому что... Потому что Джон не стремился использовать женщин в своих мужских интересах. Даже если дело и дойдёт до того, что Светлана и Джон окажутся в одной постели, это совсем не означает, что он непременно рано или поздно попытается посягнуть на неё, как на женщину, как на самку.
Да, многим женщинам не нравится пассивность мужчины в таких ситуациях. Они считают, что он непременно должен потерять голову. Джон — не такой. Голову он — не потеряет. Если уж его не смогла подвигнуть на безумства матриарх-азари, которая способна — и тому у Стрельцовой было предостаточно доказательств — поставить в позу 'служащей' болонки практически любого мужика любой расы. То... Дэйна-то понимала Джона очень хорошо, знала, что тот, в том числе, не хочет рушить её спортивную карьеру. Это раньше спортсменке можно было на год и больше уйти в отпуск по беременности и родам. А теперь на несколько месяцев отошёл от графика — и всё, можно списываться из профессионального спорта. В том числе и потому, что наверстать уже не получится. Конечно же, ради Джона Дэйна вполне могла бы 'списаться'. Для неё Джон — важен, нужен, необходим. Но... наверное, она очень благодарна Джону за то, что он не оставил её на Земле в одиночестве, да ещё и беременную.
Светлана знала, насколько Джон понимает глубоко и полно трудную долю любой женщины. Сексуальное удовольствие и удовлетворение — это всё преходяще. Любая женщина — амфора мыслящей жизни, она эволюцией и природой предназначена рожать детей, порождать новые поколения. Всегда и везде, в любых условиях. И потому Джон, как и очень многие другие достойные мужчины, никогда не играл с женщинами. Никогда не считал, что его отношение к ним должно носить потребительский сиюминутный характер.
Наверное, потому к нему настолько и были неравнодушны очень многие женщины. Ведь они в нём видели и чувствовали очень достойного мужчину. А Джон... Он оставался одинок. Никого не пускал к себе очень близко. Ни с кем близко не сходился. Даже с Бенезией — и с той себе никаких вольностей не позволил. Это с матриархом-то азари, имевшей огромный многостолетний жизненный опыт взаимоотношений с самыми разными разумными органиками-то... Устоял.
Светлана знала, что Джон спит всегда очень спокойно. Практически всегда — абсолютно неподвижно. Ей очень хотелось посмотреть на спящего Джона. Посмотреть долго... Ещё ей очень хотелось прижаться всем своим телом к спящему Джону. И сделать так, чтобы он расслабился, уснул покрепче и лучше. Глубже и полнее отдохнул. Ей эти минуты рядом с Джоном были важны, необходимы. Она знала, что он, даже почувствовав её рядом с собой, не проснётся. Не станет посягать на неё... Ей хотелось ощутить себя рядом с ним вот так — очень близко. Ведь каждый этап, каждый момент взаимоотношений между мужчиной и женщиной — это ведь такая глубина, которую далеко не каждая пара знает досконально.
Светлана хотела знать именно глубину каждого такого момента. Именно глубину. Потому что... Потому что Джон был глубок и очень... Очень сложен. Такие мужчины ей всегда нравились. В них не было игры, не было пустоты, не было бравады. Стрельцова считала, что они — очень надёжны. И Джон действительно был очень надёжен. Он хорошо понимал, что женщине надо чувствовать мужчину. Хорошо, полно, глубоко и остро чувствовать. А для этого она должна быть рядом с таким мужчиной. Так захотела эволюция. Так повелела природа.
Джон... любил знать, чувствовать, понимать полноту жизни. И при этом — оставался одинок. Редко когда его лицо озаряла улыбка. Редко когда он расслаблялся. Его лицо, конечно, не напоминало маску какого-нибудь индейского божка. Но... все нормандовцы, например, очень хорошо знали, насколько старпом Шепард въедлив, строг и суров. Все иденцы знали, что если Шепард работает, то он способен пойти на крайности, но добиться, чтобы работа была сделана не только в срок, но и с максимальным качеством.
