Андрей через силу поднялся с кровати, плеснул из кувшина в ладонь воды, умылся, и посмотрел сквозь окно на розоватую небесную пелену. Действительно, им уже пора.

Ночь выдалась тяжелой и большую ее часть он провел за составлением писем и отчетов. Сначала императору, потом военному министру. Составил отчет о путешествии и положении дел с хранением провианта на тыловых складах. Отдельно предложения Добрынина по снабжению, а также его собственные по созданию особой интендантской службы, и в завершении, как здесь принято, пожелания. Заснул Андрей уже ближе к рассвету, так что сейчас пребывал в самом скверном физическом состоянии. Но нужно было ехать, на улице их уже ждали несколько легких колясок, с владельцами которых договорились еще вчера. К его удивлению на улице ждали не только коляски. У дверей гостиницы стояла небольшая группа степенного вида штатских в добротных сюртуках. От нее отделился один, видимо представитель, и робко подошел к князю Львову. Андрей едва скрыл улыбку, когда услышал его фамилию — Деспот, купец первый гильдии. На деспота благообразный степенный господин похож не был. Доброе с хитринкой лицо в окладистой бороде излучало настороженность и интерес.

— Ваше высокоблагородие, позвольте обратиться.

— Слушаю.

— Извещены о нападении неприятеля на город, и не знаем, что делать. Всю ночь интенданты эвакуировали военные склады из порта, но как быть нам? Есть ли опасность для коммерческих товаров?

Андрей посмотрел на него с любопытством.

— А вы как полаете?

— Даже не знаю, что думать. Англичане торговая нация, приватную собственность не трогают, а с другой стороны, на этой войне про неприятеля о таком наслышаны, что остается самое худшее предполагать — Деспот смотрел на него внимательно, ожидая ответа.

— Я бы советовал эвакуировать ваши товары. Непременно увезите куда-нибудь. Англичане могут перепутать или просто разорят все, что попадет им под руку, невзирая на то, чей товар.

Купец расстроенно кивнул, вздохнул и спросил.

— А что делать с кораблями?

Андрей с сожалением покачал головой.

— Даже не знаю, что сказать. В таких делах я разбираюсь плохо. Могу лишь дать совет. Те корабли, которые возможно увести, уводите в устье Дона. Неприятель доберется туда не скоро.

Деспот откланялся и пошел к своим озадаченный намечающимися заботами. Пока укладывали багаж, Андрей некоторое время стоял и смотрел, как местные купцы что-то живо обсуждали между собой, а потом он и его подчиненные сели в экипажи, и отправились в Бердянск.

День выдался жаркий и ветреный. Утренняя свежесть быстро прошла и вскоре над весенней степью порывами подул густой теплый поток, далеко разнося облака пыли, вьющиеся за колясками. Весь путь до Бердянска Андрей, как и остальные, дремал убаюканный мерной тряской и сладкими запахами пробудившейся степной природы. В город прибыли ближе к полдню и здесь их уже ждали. Полковника Львова встретили местные власти и воинское начальство. Хотелось бы сказать, что слава идет впереди нас, но в данном случае впереди шли посланные из Мариуполя гонцы с сообщением о возможном нападении и прибывшем начальстве из Петербурга. Никаких бумаг предъявлять не пришлось, все и так смотрели ему рот. Здесь уже шла эвакуация складов. Доложили, что курьеры в Геническ и на Арабатскую косу отправлены.

Смена лошадей и дальнейший путь на Мелитополь, куда они прибыли ближе к вечеру. Сразу по прибытии Андрей передал Тихону Шептунову письма, написанные прошлой ночью в мариупольской гостинице.

— Нужно отправить в Петербург государю императору как можно скорее. Как скоро это возможно сделать?

Тихон Андреевич письма взял, понимающе кивнул.

— Доставим по нашей линии. Десять — двенадцать дней. Быстрее только фельдъегерем, и то не всегда.

— Что же, очень хорошо.

Сроки казались приемлемыми. В Мелитополе переночевали и утром отправились к Перекопу. Однако круговой дорогой, через Каховку, не поехали. Проехав несколько верст по каховской дороге, свернули на едва заметный степной шлях и отправились на юг. Возчики уверяли, что так быстрее и обещали до вечера доставить пассажиров до места назначения. Это было рискованное предприятие. Местность вокруг лежала пустынная, с редкими признаками человеческого бытия. Балки, редкие леса, и совсем не часто попадались хутора и селения. Не приведи Бог, случится поломка, помощи искать придется долго. Но Господь был милостив, и ближе к вечеру они выехали на дорогу из Каховки в Перекоп, по которой в сторону Крыма медленно двигались вереницы телег. Везли провиант, сено, дрова. Проезжая последние версты до Перекопа Андрей мог наглядно видеть, что представляло из себя снабжение Крымской армии. В Перекопе их уже ждали.

Бивуак казачьей сотни наши быстро. Ушлые возчики расспросили знакомых и скоро их коляски стояли перед небольшим лагерем из старых палаток. Рядом стреноженные кони флегматично жуют сочную весеннюю траву. Казачьему сотнику в чине поручика были предъявлены документы и тот представился.

— Поручик Золотов Антон Георгиевич. Отправлен подполковником Кострюковым по приказу военного министра для вашего сопровождения.

— Давно здесь?

— Уже неделю ожидаем.

Выглядел поручик молодцевато, но несколько устало. Синий мундир, папаха, брюки с широкими красными лампасами. На молодом, чисто выбритом лице выделяются короткие вислые усы. Андрей кивнул.

— Хорошо поручик. Завтра нужно быть готовым к отъезду.

А далее, пока не стемнело, они занялись тем, что представляло для полковника князя Львова и полковника Добрынина самый большой интерес. Осмотрели расположенные в Перекопе и за городом склады и госпитальные бараки. И то, и другое произвело на них удручающее впечатление. Тем более, что строения мало чем отличались друг от друга. И госпитальные бараки и склады были обычными полуземлянками, стоявшими рядами, а часто и без всякого порядка на огороженных площадках. И если для складов такие строения более-менее подходили, по дороге они видели и хуже, то для госпиталей были явно непригодны. Около госпитальных бараков лежали или сидели раненые, сновали фельдшера и санитары. Над всем царил тяжелый запах лекарни, перемешанный с резкими запахами аптеки. Даже свежему морскому ветру было не под силу прогнать эти ароматы. Андрей осмотрел госпитальные полуземлянки и поинтересовался странным устройством строений у местного начальства. Седой доктор в военном мундире пожал плечами.

— По другому строить здесь не получится. Недостаток леса. Да-с. Хорошо хоть так обустроились. Вы и не представляете, господин полковник, что здесь было зимой. Не знали где раненых и больных размещать. Случалось, под открытым небом днями держали.

Андрей только расстроенно покачал головой. Почему-то вспомнилась Наталья Лопухина с ее стремлением к подвигу. Желание похвальное, но сколько она протянет в таком аду? И это ведь не самые плохие условия. В Симферополе вероятно еще хуже. Он обернулся к Добрынину и по задумчивому лицу полковника понял, что все виденное его тоже расстроило.

— Что скажете, Иван Матвеевич?

Тот лишь покачал головой.

— Боюсь, это еще не самое плохое. Плохое мы увидим дальше.

Их отряд выехал в Симферополь рано утром. На этот раз все ехали верхом. Впереди авангард сотни во главе с есаулом Золотовым, в середине его отряд, и замыкали колонну казаки с запасными лошадьми. Долгая дорога притомила спутников князя Львова, поэтому ехали молча, лишь изредка перебрасываясь короткими фразами. Однако казаки были веселы. Недельное сидение им уже надоело, и походу были рады. Андрей ехал рядом с Добрыниным и молча осматривал окрестности. Ему нужно было подумать. Все, что он увидел в Перекопе, требовало корректировки планов.

Да, перекопские склады и лазареты представляли неприглядное зрелище, но не это его озадачило. Нечто подобное он и ожидал увидеть. На раздумья князя Львова навели вереницы телег по дороге к Перекопу и те, что шли дальше, в Симферополь и Крымскую армию. Именно они были нитью жизни для бьющегося с превосходящим противником войска. Очень тонкой и не надежной нитью. Ведь если подумать, в Крыму же практически нет ничего. Ни дерева, ни провизии, ни фуража для лошадей, и все сюда везут морем на кораблях или сушей на этих самых лошадках. Значит кроме фуража для армейского конного парка, нужен фураж для ломовых лошадей. По другому доставить все необходимое не получится, и это первая проблема. К тому же вероятно самая главная. Даже не наличие провизии и фуража, а просто возможность их доставить. Хотя, Добрынин не упоминал об этой проблеме отдельно, когда соглашался на его предложение по организации еще одной интендантской службы. Может только Андрей, как сторонний человек, считает это проблемой, а другие уже нашли решение? Вот только, если учесть все, что он видел собственными глазами, это представлялось маловероятным. Нужно переговорить с полковником Добрыниным по этому поводу. Благо полковник ехал рядом и задумчиво осматривал зеленое раздолье вокруг. Только что они проехали Армянск и впереди опять лежала степь, покрытая молодой волнующейся травой. Андрей прервал его размышления.

— Иван Матвеевич, устали?

Добрынин кивнул.

— Есть немного. В разъездах постоянно, но так скоро и долго никогда не ездил. Только усталость, не велика забота. Вот, все думаю над делом, которым вы меня озадачили, Андрей Дмитриевич.

— Я тоже, и знаете, есть вопросы.

— О чем же?

— О возах и телегах, что мы видели на пути к Перекопу. Как то несерьезно все выглядит. Оттого и сомнения. Возможно ли доставить провизию и боеприпасы даже если будем иметь их достаточно количество?

Добрынин задумчиво кивнул.

— Это тоже беда. Плохо здесь все, Андрей Дмитриевич. Вопросы доставки к моим делам не относятся, но я интересовался по случаю, и знаю, генерал-интендант Затлер очень озабочен этим вопросом. Даже подрядили крестьян из Таврической губернии на подвоз. Только думаю, это вряд ли делу поможет. Достаточное количество припасов таким образом не поставить.

— Что-же предлагаете?

— Вижу только один выход — доставку вести моей службой и выделить под это достаточное количество людей, телег и подвод. Лучше воинские команды или ополченцев. От Перекопа до Армии организовать склады по типу военных лагерей, до Перекопа можно кого-нибудь подрядить. Только лучше не крестьян, а ломовых извозчиков. Так есть какая-то гарантия, что провиант и воинские припасы будут под постоянной защитой и контролем. По-другому только железной дорогой, но это сами понимаете, не возможно. — Добрынин рассмеялся, и с интересом посмотрел на полковника Львова, ожидая услышать его мнение.

Андрей кивнул. Все сказанное представлялось разумным, а уверенность полковника Добрынина в том, что он сможет все воплотить в жизнь, вселяла надежду. Однако Иван Ильич его разочаровал.

— Надо понимать, Андрей Дмитриевич, что мы сможем лишь улучшить снабжение, но определенная недостача припасов будет всегда. Эта война особенная, мы к такой не были готовы.

Да, особенная. Хорошее определение нашел полковник. По сути прообраз войн будущего, когда большие армии месяцами и годами стоят на стационарных позициях, а службы снабжения организовывают логистику и доставляют туда все необходимое. Наступления готовятся минимум за месяц и начинаются тогда, когда готовы провиант и боеприпасы, а заканчиваются, когда припасы иссякают. В такой войне все необходимое доставляется по железной дороге или автотранспортом, а здесь ничего этого нет. Союзники не замечают особенностей войны, потому что снабжают свои войска по морю. В этой ситуации остается лишь имитировать снабжение войск будущего и то, что предлагал Добрынин, было похоже.

С другой стороны, это объясняло передвижения армий союзников. Они привязаны к портам и побережью и не пойдут вглубь полуострова и самой России, потому что бояться оторваться от снабжения. Ведь тогда они не смогут удержать ни одной захваченной позиции. Объясняло это и некоторые моменты сложившейся в настоящее время диспозиции и отношение к ней начальства Крымской армии. На побережье под контролем неприятеля находится Евпатория и после неудачного февральского штурма все о ней забыли, хотя от Евпатории до дороги из Перекопа в Симферополь, по которой идет снабжение Крымской армии, не более сорока верст. Скорее всего местное воинское начальство уже поняло, что рейды вглубь полуострова союзникам не по силам и решило, что для охраны дороги достаточно казачьих разъездов. Однако с Евпаторией рано или поздно придется что-то делать.

Добрынин, наблюдавший за его озадаченным лицом, наконец решился.

— О чем размышляете?

— Да вот, напомнили мне об особенной войне. Действительно, какая-то особенная, несерьезная война получается. Этой зимой генерал Хрулев пытался отбить Евпаторию, и после недолгого штурма и потерь отступил. Сейчас имеем на фланге неприятеля, который может в какой-то момент решиться выступить, и прервать наши линии снабжения. Можно ли представить, чтобы ранее после первой неудачи войска отступили не достигнув цели, и более не предпринимали попыток? Было ли такое во времена фельдмаршала Суворова, во время войн с империей Бонапарта или даже во время недавней венгерской кампании? Читали реляции в газетах про Балаклаву и Инкерман? 'После достигнутых успехов войска отступили на исходные позиции'. Представляю, что творится в головах офицеров и нижних чинов от такой войны.

Добрынин усмехнулся в усы и ответил.

— Вы правы, хотя говоря, что война 'особенная' я имел ввиду другое. А об остальном вам, Андрей Дмитриевич, должно быть виднее. Вы в Петербурге в высокие кабинеты вхожи.

— Я понял, что вы хотели сказать, и насчет высоких кабинетов все верно. Высоких кабинетов это тоже касается. Оттуда все идет. Только воля Государя императора не в высоких кабинетах исполняется, а на местах. Сейчас вот через нас.

Андрей еще много хотел сказать по этому поводу. Было, что сказать, но промолчал. Решил, что еще не время для разговоров на эту тему. Однако, по поводу доставки припасов ответил.

— А ваше предложение по подвозу разумное, только нужно все хорошо обдумать.

Они ехали споро, лишь изредка останавливаясь на короткие привалы. Проезжали редкие татарские села и расположенные вдоль дороги полевые склады. В этот день они проехали более сорока верст и заночевали в степи, недалеко от дороги, а на следующий, уже затемно, въехали в Симферополь.

* * *

Над Бельбекской долиной парила знойная жара, хотя до полдня было еще далеко. Лишь изредка с моря задувал ветер и шевелил колыхающееся тепловое марево. Андрей с полусотней казачьего сопровождения устроился на склоне невысокого холма в центре обширного бивуака, напротив ставки командующего армией и пил заваренный денщиком Скомороховым кофе. К этой процедуре были также приобщены поручик Золотов и поручик Стрешнев. Для Стрешнева полковничий кофе стал уже привычен, и ароматный напиток он пил с наслаждением, мелкими глотками. Золотов же время от времени подозрительно посматривал в чашку. Все ждали командующего Крымской армией, генерал-адъютанта князя Горчакова. Рано утром командующий отбыл на Инкерманские высоты для осмотра передовых позиций армии и возможных изменений диспозиции неприятеля, и прибыть должен был только к обеду. Как ни странно, но сейчас Андрей был рад, что не застал в лагере Горчакова. Появилась возможность хоть немного прийти в себя и собраться с мыслями. Это путешествие его порядком утомило.