Метро 2036: Изумрудный Город

Ещё бы Артёму не знать легенду, по популярности лишь немногим уступавшую сказаниям об Эльдорадо, Серебряном Поезде и Чёрном Сталкере. Якобы тот, на чьём теле проявится карта метрополитена, сможет безнаказанно путешествовать по его самым тёмным и опасным закоулкам, и твари, их населяющие, не причинят ему никакого вреда. Равно как и все прочие порождения Подземки, включая потусторонних сущностей, ментальные бури и блуждающие туннели. Идеально для диггеров и проводников караванов — не исключено, что среди особо удачливых представителей этих профессий есть и носящие Метку. Но кому ж охота в том признаваться, став объектом пристального внимания, если не охоты, со стороны тех, чьи предложения о "сотрудничестве" лучше не отвергать. А потому Артём доподлинно знал лишь одну историю, слышанную ещё в ранней юности — про Татуированного, первым добравшегося до Алтуфьево, Братиславской и Пражской, открыв миру Большого Метро существование Бибиревского Каганата и Марьинской Антанты. Потом, правда, тот куда-то пропал — наверно, нашёл пристанище на одной из заброшенных станций, подальше от себе подобных. Или погиб — от тварей с поверхности, в том числе и людей, Тату не защищало.

Зато теперь ему самому предстоят долгие раздумья, что делать с неожиданно свалившимся "подарком". Жаль, отказаться нельзя, а свести вряд ли получится. Может, её появление связано с Путеводителем, и когда тот вернётся к Хану, исчезнет и наколка? Однако если она автоматически возникает у владельца Путеводителя, почему погиб Бурбон? Нет, здесь всё сложнее, но с ходу мешанина мыслей в мозаику не собирается, вдобавок нужно реагировать на находящихся поблизости.

— Парни, огромная просьба: не говорите никому. Для меня самого это полная неожиданность. Вдруг не к добру.

— Бум немы, як могила! — клятвенно заверил Рома. — Даже не бери в голову, считай, крупно повезло! Особенно если со временем вторая такая же появится!

Продолжение легенды гласило — обладателю сразу двух Тату суждено стать некоронованным королём Подземки, и ему откроются силы, неведомые простым смертным. Но удалось кому-либо ими овладеть — история умалчивала. Скорей всего нет — иначе челноки давно разнесли бы весть.

— Тут с одной разобраться бы. Поэтому, пожалуйста, не забудьте об обещании.

— Не волнуйся. Понимаем прекрасно: достанут просьбами показать, а не всем нравится демонстрировать тело.

— Угадали. Не люблю быть в центре внимания.

На всякий случай Артём попытался максимально жёстко тереть участок кожи с "сюрпризом". Бесполезно — узор татушки стал лишь отчётливей. Пришлось смириться.

На обратном пути его внимание привлекла табличка с надписью "Тихо, идут экзамены!" на внешней стороне плотно прикрытой двери на входе в "комнату отдыха". Окошки также оказались занавешены шторками.

— Это чтобы не подсказывали? — неуверенно предположил Артём. — Но почему именно здесь?

— Потому как нет там никаких экзаменов, — развеселились приятели. — Такую вывеску вешают, когда кто-нибудь с девушкой уединиться желает. Сигнал для других — внутрь не ломитесь, ждите своей очереди.

Теперь понятно, какой цели служит громадный кожаный диван в релаксационной. Цивильно решён вопрос, ничего не скажешь. Захотелось побыть с любимой, табличку на дверь, и милуйся на здоровье. Неплохо бы перенять опыт. Не вечно же по туннелям и служебкам прятаться.

У вагона, отведённого Артёму для временного проживания, приятели распрощались. А внутри его ожидал Герхард.

— В баню ходил? Нет, чтение мыслей тут не при чём. Откуда ещё можно прийти с мокрыми волосами и полотенцем, выглядывающим из сумки? Точно так же нетрудно догадаться, зачем я тут.

— Вызов к Ректору?

— Именно. Завтра в первой половине дня.

— Но почему нельзя сегодня? Пойми — меня же дома ждут! С удовольствием бы погостил, здесь всё здорово, но уж слишком долго сюда добирался...

— Главное — успел. Не обессудь: Ректору сейчас не до визитёров. Шутка ли — известие о готовящемся вторжении! Ладно, постараюсь сделать так, чтобы сразу после встречи на высшем уровне тебя переправили бы на ту сторону метромоста. Надо ж ещё с красными заранее договориться!

При упоминании последних сердце Артёма болезненно сжалось. Нет сомнений, товарищ Костюхин ждёт его с нетерпением. И едва ли удовлетворится просторечным пересказом теоретических основ действия гендера. За оставшееся время придётся придумать отмазку поубедительнее. Может, "изумрудники" помогут? Объяснить в конце концов, что иного пути попасть сюда у него не было...

— Завтра организуем вам почётный эскорт. Тут ещё несколько желающих повидаться со Святославом Аркадьевичем объявилось.

— Зачем? Или в Изумрудном Городе так принято?

— Ну, вообще-то путешествовать по поверхности в одиночку и здесь не рекомендуется. Тем более за нашими профессорами глаз да глаз нужен!

— Погоди, не понял. Ректор что, наверху живёт?

— В подземелье Главного Здания. Быстрым шагом от вестибюля "Университета" — минут пятнадцать. Но сейчас не довоенные времена, когда оглядываешься по сторонам, лишь пользуясь "студенческим переходом" через автомагистраль.

— Понятно. Ладно, потерплю до завтра. И ещё — у меня с собой осталось несколько пачек чая. Кому отдать, чтобы было по честному?

— Давай отнесу их в столовку. Тогда всё местное население сможет насладиться вкусом знаменитого чая с ВДНХ!

Глава 13. "Клоуны" и "заочники"

Перевернувшись на другой бок, Артём открыл глаза. Первое утро за всё путешествие, когда никто не будил, и наконец-то удалось выспаться. Приподняв голову, он взглянул на настенные часы. Начало десятого — неплохо вырубился, однако. Огнём обожгло — к Ректору же идти! Герхард так и не сообщил точное время аудиенции, а потом вообще исчез из поля зрения, больше до конца дня не появившись. Да и не до него, честно говоря, было — вскоре после их беседы нагрянули гости. И до позднего вечера уже не оставляли в покое. Особенно усердствовали девчата, вовсю строя глазки и задавая игривые вопросы, в том числе и на тему личной жизни. Упоминание о существовании в ней Таисии немного остудило горячие женские головы, но не уменьшило в них любопытства. А следом и парни подвалили; тех, правда, больше интересовало политическое устройство Большого Метро — проще говоря, кто с кем рубится или дружит, — и в скольких сражениях Артёму довелось побывать. В свою очередь поведали о местных достопримечательностях, но настолько пересыпая речь совершенно незнакомыми терминами, что в памяти почти ничего не отложилось.

Потом его вновь потащили в релаксационную, к тому времени освободившуюся, где завели на компьютере представление с забавными рисованными человечками и животными, назвав его смешным словом "мультик". В ответ на заинтересованность показали и кинофильмы — вначале комедию "Иван Васильевич меняет профессию", а затем "Конана-Разрушителя". Многое из увиденного осталось непонятным, но красочность зрелища с лихвой компенсировала пробелы в познании довоенного мира.

Впрочем, проживи здесь месячишко, наверстал бы упущенное. Но увы — уже сегодня он расстанется с Городом. И, если не навсегда, кто знает, когда увидятся вновь? Вчера старался о том не думать, заглушая мысль о предстоящем расставании беззаботным весельем, но, возвращённая рассветом, с пугающей остротой она вновь завладела его сознанием. Опять извечная дилемма выбора между "хочу" и "надо"! Он не может не вернуться, и в первую очередь из-за любимой, но с какой радостью задержался бы ещё хоть на денёк. Недаром в одной из легенд об Изумрудном Городе утверждалось — попавший сюда не возвращается потому, что сам того не желает!

Спасибо долгой выучке в спартанских условиях — несмотря на смятение чувств, Артём проворно приводил себя в порядок, под конец облачившись в почти не помявшийся мундир. Как-никак, не на дружескую попойку собирается.

Первым, оценившим обновку, оказался Игорь Валентинович.

— Великолепно! Прямо как в старые добрые времена! Выспались? Мы уж решили по мере возможности вас не беспокоить. Тем более пока ещё там организуется... Молодёжь наша не сильно утомила накануне?

— Напротив, было очень весело. Оптимизма ей не занимать. Особенно в сравнении с прочими юными представителями Метро. Заметил, однако, странную вещь — много тех, кому в районе двадцати, хватает сорока-пятидесятилетних, а прочие возрастные группы представлены слабее. Или мне показалось?

— Нет, так и есть. Поколения "отцов" и "детей". Мы, "отцы" — те самые студенты, по чьей беззаботной юности танком проехался Катаклизм. А многие, как я, например, даже не успели ими стать, так и остались вечной абитурой. Был ведь месяц вступительных экзаменов в вузы! Как сейчас помню, шестое июля 2013-го, Чёрная Суббота для всего человечества. Я в тот день математику сдавал, трояк получил, и пошёл к "Университету" за бутылочкой пива горло, от волнения пересохшее, промочить. Так и оказался с ней на станции, даже открыть не успел — завыла сирена, народ ломанулся в метро. Хочешь верь, хочешь нет, до сих пор храню её. Пустую, разумеется. Наивно, быть может, но для меня она стала символом безвозвратно ушедшего Старого Мира.

Ну а "дети", понятное дело, наши сыновья и дочери. Студенты, даже несостоявшиеся, оказались, так скажем..., — замялся Игорь Валентинович, — народом неунывающим, быстрее других приспособившимся к новым реалиям. Вдобавок придерживавшимся формулировки — помирать, так с музыкой, хоть порадуем друг друга перед смертью. А в результате не только выжили, но ещё и бэби-бум учинили. Нынче же изрядно повзрослевшие "дети" сами становятся счастливыми родителями.

— Ага, видел я ваш "детский сад", — кивнул Артём.

— У молодёжи, кстати, своё деление на "касты". Все, кто учится, — "студенты", даже шпингалеты, едва освоившие чтение букв. Моё поколение — "доценты", то бишь учителя-наставники. А старички, особенно имеющие отношение к научным изысканиям или учебному процессу — соответственно, "профессора". Так и живём. Однако прошу меня извинить, есть срочные дела. Как будете готовы, отправляйтесь к северным эскалаторам — сборный пункт рядом.

Брать с собой вроде ничего не нужно, разве что перед выходом полюбоваться на отражение в зеркале. Прикольно щеголять в мундире — прямо государственный деятель. Жаль, Таська не видит. Впрочем, если не отберут, успеет насмотреться. Может, на свадьбу его надеть заместо традиционного прикида женихов довоенной поры? В Подземке к свадебному обмундированию относились философски — главное, чтоб любили друг друга. Но всё же старались по возможности следовать Ритуалу.

К моменту его появления на пятачке перед эскалаторами вовсю тусовался народ. А чуть в стороне, развалившись на скамейках и равнодушно взирая на царящую вокруг суету, дожидались сигнала к выступлению бойцы-охранники. Бывалые сталкеры, судя по лёгкому налёту ядерного загара.

И среди них — Она. Снежная Королева. Рома оказался прав — ни с кем не спутаешь. Белоснежные волосы и пронзительные ярко-синие глаза, разительно контрастировавшие с упрямым выражением лица и наглухо застёгнутым комбинезоном чёрного цвета.

— Ты, стало быть, ВДНХовским дипломатом будешь? — осведомился командир сталкерского отряда. — Если надолго тут застрянем, в одиночку до ГЗ дотопать сможешь?

— Не обращай внимания, шутки у него такие, — усмехнувшись, пояснил боец со шрамом наискосок через левую щёку.

— Руслан, — представился он.

Командира, как выяснилось, звали Никоном, — Артём так и не понял, имя это или кличка, двух парней помоложе — Юрцом и Боркой. Последней протянула руку Александра — рукопожатие её ладошки неожиданно оказалось по-мужски жестким, выдающим решительный характер и умение постоять за себя.

Эх, знал бы он, чего ей это стоило...

Последнее воспоминание, связанное с Тульской — будто некто, схватив за ноги, изо всех сил дёрнул и потащил вниз. А потом будто остановило свой бег само время — вместе с потоком воды она парила в невесомости, не в силах разорвать колдовское оцепенение, лишь в абсолютной тишине созерцая многократно отражаемые каплями радужные блики. Вот, значит, как выглядит рай. Или чистилище? Но вряд ли ад — там уже успела побывать.

Ещё не твой черёд, пришёл ответ ниоткуда. И в то же мгновенье ступни коснулись твёрдой поверхности, а окружавшая жидкость, вымочив с головы до пят, с шумом разлилась по асфальту. Она на поверхности! Но как, почему? Разве можно, падая, взлететь?

Поразмышлять о том помешал холодный пронизывающий ветер, нёсший с собой крупинки колючего снега. Мокрая одежда стремительно замерзала, обжигая кожу. Если застудит голову — тогда точно конец. Нужно побыстрее найти убежище, пусть с монстрами внутри, всё лучше, чем окоченеть и превратиться в ледяную статую. Ближе всего к ней странное здание с колоннами по бокам. "Университет", подняв голову, прочитала Саша.

Свершилось столь страстно желаемое чудо. Она нашла Изумрудный Город.

Её появление, похоже, не осталось незамеченным — от входа в вестибюль навстречу быстрым шагом направлялись двое, одетые в зимние куртки с накинутыми поверх оранжевыми плащами.

— Как ты здесь очутилась? — окликнул подбежавший первым. — И почему так легко одета?

— С Тульской... Вынесло сюда водопадом... Бр-р, слишком холодно для начала ноября...

— Какой ноябрь? Январь уже! Старый Новый Год справляем скоро!

— Хватит лясы точить, замёрзнет! — вмешался второй. — Давай её под руки и внутрь, потом разберёмся!

Так началась для Саши новая жизнь. Там, где мерилом богатства и уважения являлись знания, а не "пульки". Где не исповедовали принцип "человек человеку — волк". Среди новообретённых друзей, у которых она училась радоваться жизни.

Но так было днём. А ночью приходили Они.

Кошмары. Огонь и лёд. Пламя костра, согревавшего их с отцом долгими зимними вечерами, и застывшие потоки воды, сосульками свисавшие с потолка на выходе с Коломенской, напоминавшие о холодном безразличии окружавшего их мира. Боль и смерть. Отчаянный страх потерять единственного близкого человека, и неизбывная горечь осознания неизбежности. Трупы на дрезине, ещё за минуту до того и не помышлявшие становиться пищей для могильщиков Подземелий, комбинезоны, заляпанные кровью... Разбухшие, обезображенные мертвецы окружали со всех сторон, протягивая к ней руки. Ты должна была остаться с нами, шептали они. Возвращайся!

И тогда Саша просыпалась с криком. И, глядя на умиротворённые лица безмятежно посапывающих подруг, втайне завидовала им. Она не сможет стать для них своей, сверлила сознание мысль — для этого нужно было родиться в Изумрудном Городе. Или, по крайней мере, прожить тут большую часть сознательной жизни. И даже не в том дело, что любой здешний первоклашка знает об окружающем мире больше, чем она. У "изумрудников" не принято смеяться над чужой необразованностью — но ощущение собственной неполноценности от этого лишь становилось сильнее.

Можно забрать человека из прошлого, но нельзя забрать прошлое из человека, вспоминалась случайно сказанная Гомером фраза. Незаживающая память вновь и вновь воскрешала призраков, навсегда, казалось, оставшихся на другой стороне рухнувшего метромоста. И те, подобно воронам, налетали и рвали на куски беззащитную душу, грозя навсегда утащить её в царство теней.