Твой силуэт как иллюзия

— Я тоже, но в этом случае, прости, сделаем исключение.

* * *

Настя помахала рукой Леониду.

— Здравствуй, красавица, — мужчина подошёл к барной стойке и приветливо поцеловал девушку в щёку. — У Динияра дела, прости.

— Здравствуйте. Я всё понимаю. В другой раз угощу его.

— Это лишнее.

— Как же? Вы оба столько сделали для меня… Слов нет, понимаете? Я даже квартиру вернула!

— Кстати, вещи перевезла уже?

— Нет. Завтра Костя поможет.

— Вот и ладненько. Главное, чтобы ты запомнила этот урок, Настёна. Жизнь не радуга, а ты не розовый пони.

— Я поняла это. Выпьем?

— Конечно. Думаю, повод есть, — Костенко улыбнулся.

— Ничего, что я вас в такое место позвала?

— Хорошее место. Меня всё устраивает.

— Женя сказала, что вы клубы любите, вот я и решила…

— Даже если бы ты меня в затрапезный Макдоналдс позвала, я бы пришёл. Трудно устоять перед искренностью.

— В смысле?

— Мало искренности в людях стало, мало. А ты искренняя. Наверное, чересчур, но в этом твоя прелесть.

— Спасибо, — Перовская покраснела. Леонид притягивал. Было в нём что-то… сладко-запретное, манящее, ароматное.

— Приём! — мужчина щёлкнул пальцами у неё перед лицом. — Танцевать будем?

— Будем! — Настя буквально вцепилась в руку Костенко.

— Сначала выпьем.

— Да, конечно. Простите…

— Эх, Настёна, хорошая ты девка. Загляденье. Только вот в мужиках совсем не разбираешься…

— А?

— Ничего. За тебя!

Лёня рвал танцпол. Перовская ощущала некоторую гордость за то, что этот мужчина рядом с ней. Это приятно. И пусть на него смотрят с восхищением другие, но он с ней.

Ей не верилось, что всё закончилось. Развод теперь казался страшным сном. Будто этого не было на самом деле. Быстро и почти безболезненно. И всё благодаря этому человеку. И, конечно, Динияру. Но всё же… Им удалось даже её старую квартиру вернуть. Как? Она и сама не знала. Не задавала лишних вопросов. Приняла как факт. По глазам Хайруллина поняла, что спрашивать не стоит. И ещё поняла, что никогда больше не увидит бывшего мужа. Почему-то уверенность в этом была стопроцентной.

— Спасибо! — невольно сорвалось с её губ куда-то в грудь Леонида.

Он лишь крепче прижал её к себе и по-отечески погладил по голове. Ему действительно нравилась Настя. Настоящая, искренняя. Искренняя до глупости. А говорят, у рыжих нет души. Он лично знает двух рыжих, у которых открытые светлые души. И почему-то многим этот свет покоя не даёт: так и норовят наплевать и нагадить.

— Лёнечка, ты меня пугаешь! — Голос возле самой макушки заставил Настю вздрогнуть.

— Здравствуй, птенчик.

— Ты с женщиной? Да ещё и с такой хорошенькой? Настя, привет.

— Привет, Слав, — Перовская подняла голову и едва не стукнулась лбом о чужой подбородок. Бессонов был слишком близко.

— Голубчик, не изволишь свалить и не отсвечивать? — Лёня приторно улыбнулся.

— Прости, дорогой, и не думал мешать. Поздороваться решил. Вежливость, знаешь ли.

— Где своего малыша потерял?

— Из твоих уст это звучит как-то неприлично, — Слава хохотнул и приобнял одной рукой Настю. — Настька, ты как оказалась в компании этого сомнительного типа?

— Из вас двоих больше сомнений вызываешь ты, — девушка засмеялась.

— Ты разбила мне сердце, жестокая!

— Ой, Слав, иди ты…

— Куда? — Бессонов игриво подвигал бровями.

— Подсказать? — Костенко дублировал его мимику.

— Ох, воздержусь. Спасибо за предложение, но вынужден отказаться.

— А зря. Двигай отсюда, Славик. Малыш тебя потерял, наверное.

— Малыш нашёл себе нянек.

— Вы не о Громове? — Настя поёрзала, тесно зажатая между двумя мужчинами.

— Ага, — Слава огляделся. — Да вон он!

— Это не няньки, а прямо кормилицы, — Лёня откровенно заржал.

— Знает толк! Моя школа.

— Что там? — Перовская попыталась пошевелиться.

— Фильм для взрослых, — Бессонов убрал руку и отступил немного, дав девушке вздохнуть свободно. — Пора мне проведать малыша. Вдруг нашкодит?

— Иди уже.

— Не прощаюсь.

— Жаль, — Костенко притворно вздохнул.

Насте удалось наконец разглядеть в толпе Мишу. Ничего нового: куча девиц, повисших на нём. Она фыркнула. Хороший парень, весёлый, но жуткий бабник. Свяжешься с таким, всю жизнь себе поломаешь.

Когда Слава снова подошёл к ним, они были возле стойки. На этот раз с ним был Громов. Он сухо кивнул и молча впился взглядом в Настю. Смотрел и молчал. Будто ждал чего-то от неё. Перовская чувствовала себя под этим цепким взглядом как-то неловко. Она первой опустила глаза. Не нашла в себе сил отвернуться совсем и тупо блуждала взглядом по его телу. Руки. Именно руки привлекли её внимание. Точнее запястья, увешанные кожаными браслетами с различными подвесками. Она знала, что эти кожаные ремешки гладкие на ощупь, а подвески приятно холодят подушечки пальцев. Откуда она знает это? Откуда-то… Громов любил всякие побрякушки. На его пальцах поблёскивали кольца. Черепки, вензеля… Череп царапается. Больно царапается. Перовская зажмурилась. Из её горла вырвался приглушённый хрип. Распахнув глаза, она взглянула парню в лицо. Он по-прежнему смотрел на неё. Ждал. Дождался.

— Господи… — она пошатнулась, отступая назад. — Господи…

— Насть, ты чего? — Слава положил руку ей на плечо. — Что случилось?

— Забавно, — хмыкнул Лёня. — И грустно. Очень грустно.

— В чём дело? — Бессонов покосился на него.

— Если хочешь бежать, беги.

— Простите! — Настя резко сорвалась и бросилась к выходу.

Костенко покачал головой и вздохнул. Ох уж эта молодёжь. Натворят дел…

— Дура, — рыкнув, Миша рванул за ней.

— Не понял.

— Выпьем, Славик? Ой, подожди, — Лёня достал вибрирующий телефон из кармана. — Видимо, выпить у нас не получится. Племяшка меня потеряла, значит, я обязан найтись в мгновение ока. Бывай, тугодум. Я считал тебя более наблюдательным. Ах, да. Не в службу… Оплати счёт.

— М-да, — Слава посмотрел вслед уходящему Леониду. — Что за херня?

Он ненавидел, когда что-то оказывалось вне его понимания. Тем более, когда это что-то касалось дорогих ему людей. Что за шоу устроила Настя? Ладно она, но Громов? Да, он ходил пришибленным уже какое-то время, отмахивался от расспросов, всё сваливал на учёбу, но… Мало ему своих проблем! Даже не проблем, а головной боли. У головной боли и имя имелось. Алесей её родители нарекли, а его, несчастного, обрекли.

Глава 23

Настя металась перед клубом. Ну почему ни одного такси рядом? Разве так бывает? Возле этого заведения всегда стоит парочка машин с жёлтыми шашечками. Так сказала Женька. Точно. Женька. Именно она посоветовала это место, когда Перовская позвонила ей, попросив совета, куда пригласить Леонида в качестве благодарности. Копейкина назвала этот клуб. Без вариантов. Несколько часов назад она сама перезвонила Насте и каким-то странным голосом попросила подпоить Лёню. Подпоить, не напоить. Так, чтобы он был немного хмельным, что в его случае способствует прекрасному расположению духа. Отлично. Отблагодарила спасителя! Ничего не скажешь… Кто бы сомневался, что этот клуб посещают такие тусовщики, как Бессонов. А где Бессонов, там и его верная тень. Малыш. Ничего себе малыш! Да этот малыш наверняка уже несколько десятков подобных себе малышей настрогал! С него станется… Ладно Слава, взрослый мужик, но этот… Сопля зелёная… белобрысая. И с этой соплёй она… Нет, правильнее будет сказать, что её эта сопля… Ага, как последнюю потаскушку, в грязном подъезде! И плевать, что подъезд не такой уж грязный и вообще после ремонта — сам факт! Как она могла забыть? Как?! Стоило увидеть эти чёртовы браслеты и кольца, память тут же с радостным воплем подкинула ей красочные картинки. Дешёвенькое русское порно в лучших традициях. Хороша, нечего сказать! Красотка просто! И Громов тоже хорош: совсем не думает, на кого лезет. Друзья. Лучшие, да. Близкие, можно сказать. В прямом смысле. Ничто не может сблизить так, как прохладная шершавая стеночка заплёванного подъезда.

Перовская бросилась к подъехавшему такси.

— Зелёный проспект? — Водитель улыбнулся ей.

— Нет. — Настя намертво вцепилась в ручку распахнутой ею дверцы.

— Извини, красавица, но у меня заказ.

— У меня трое детей голодных дома и муж-инвалид! — Девушка выпалила первое, что пришло в её рыжую головушку.

— Эм…

— Он дебил! Гвоздей жареных может нажраться и детей ими накормить!

— А-а-а.

— Ага! Конченый вообще!

— Слушай, тут сейчас Лёвчик подъехать должен, я ему звякну, он тебя доставит куда надо.

— Я не могу ждать! Он там, может, утюг не выключил!

— Девушка, что ж ты за такого замуж-то вышла? — Перовская не поняла, что таксист просто издевается над ней.

— Он нормальным был. Я его контузила кастрюлей. — Её понесло.

— Насть, ты, оказывается, страшная женщина… — Громов подошёл к ней сзади и отцепил вцепившиеся в ручку пальцы. — Мне стоило сто раз подумать, прежде чем связываться с тобой. Мало того, что орава детей, периодически ужинающих гвоздями, когда их мамаша шляется по ночным клубам, так ещё и муж слабоумный, которого к тому же ты до этого довела. Перовская, таких, как ты, отстреливать надо.

— Твоя? — еле сдерживая смех, спросил таксист.

— Увы, — обречённо кивнул Миша.

— Сочувствую.

— Спасибо, брат.

— Громов, лапы свои убери! Отвали от меня! Скотина! — Настя тщетно пыталась вырвать свою руку.

— Парень, смотри, а то и тебя контузит. — Мужчина расхохотался. — Ой, не могу. Во даёт девка!

— На Зелёный? — К машине подошёл невысокий парень, с какой-то опаской косясь на дёргающуюся и сопящую Перовскую.

— Ага, садись.

— Девушка, вы не могли бы…

— Не могла бы! — Настя рявкнула так, что парень отшатнулся.

— Насть, не мешай человеку. У него тоже, может, жена дебильная дома и дети гвозди едят. Пойми его, тебе же это так знакомо! Прояви хоть каплю сочувствия!

— Громов, закрой свой рот! Отвали от меня!

— Истеричка. — Миша с силой дёрнул девушку на себя. — Успокойся!

— Я домой хочу! — Она вырывалась.

— Да отвезу я тебя!

— Только не ты!

— Достала! — Громов сжал девушку в объятьях, больше похожих на тиски.

Воспользовавшись моментом, парень нырнул в такси, и машина сорвалась с места.

— Уехал, — как-то обречённо пискнула Перовская и затихла.

— Поговорим, Насть?

— Не хочу.

— Зато я хочу.

— Отпусти меня.

— Только если убегать не будешь. Староват я для таких забегов. — Миша разжал руки и отступил на шаг назад.

— Староват? Чёртов малолетка. — Девушка зашипела, как змея.

— Так в этом дело? — Громов усмехнулся. — Тебя не особо это волновало тогда.

— Я была пьяной!

— Баба пьяная… — Блондин даже договаривать не стал, заметив по покрасневшему от ярости лицу Насти, что этого и не требуется.

— А ты чем думал?!

— Показать? Или тогда успела хорошенько рассмотреть?

— Придурок!

— Не перекладывай всю вину на меня. Это так по-детски.

— Ты мог бы остановить меня!

— Как? Ты, видимо, не в курсе, но твоей настойчивости в некоторых вопросах просто невозможно сопротивляться. Я не смог. Умеешь убеждать…

— Скотина!

— Ты правда ничего не помнишь? Обидно, знаешь ли. Рад, что хоть основное не забыла. — Громов почесал затылок. — Ты попросила какое-то время не трогать тебя, я не трогал, но сегодня… Почему ты сбежала? Вроде сама говорила, что это всего лишь случайность. Мол, с кем не бывает.

— Для тебя всё так просто?

— Зачем усложнять?

— Ты урод, Громов. Самый настоящий.

— Да? Многие не согласятся с тобой.

— Мне плевать. У тебя хоть какие-то моральные принципы есть?

— Снова пытаешься свалить всё на меня? Браво, Перовская. Браво.

— Точно… С тобой бессмысленно говорить об ответственности. Тебе же по боку, на кого влезть.

— Не сказал бы. Я весьма разборчив, Настюшка.

— Меня тошнит от тебя.

— Я подожду, пока ты проблюёшься, а потом поговорим. — Миша скрестил руки на груди. — Начинай. Не будем затягивать.

— Козлина!

— Тебе не надоело? Ведёшь себя как обесчещенная княжеская дочка. Прошли те времена, солнце. Я с тебя силой шмотки не сдирал, так что завязывай с этим концертом. Извинений не будет. Это уже случилось. Всё, что мы можем, — решить, как быть дальше. Хотя, по-моему, тут и решать особо нечего. Сомневаюсь, что в тебе вдруг вспыхнули высокие чувства и ты жаждешь получить ободок на палец.

— Нет уж, хватит с меня. — Настя скривилась.

— Так и думал. Может, тогда не будем делать из случившегося трагедию? Было и было. В жизни всякое случается. Мне всегда нравилось общаться с тобой. Не хотелось бы терять это из-за какого-то недоразумения.

— Всё просто, да?

— Нравится же вам, женщинам, всё усложнять. Зачем? Чего ты хочешь, скажи? Будем игнорировать друг друга? Детский сад.

— Нет, но…

— Что? — Громов вздохнул. — Обязательная программа, да? Покапризничать, поломаться, покорчить из себя жертву. Класс. Насть, я реально был о тебе лучшего мнения. Ты ведь не во мне разочаровалась, а в себе, но не можешь смириться с этим. Поверь, ничего страшного не произошло.

— Потрахались и забыли? — Перовская усмехнулась.

— Почему нет? Или обязательно нужно соблюсти все традиции: повстречаться, бродя за ручку под луной, признаться друг другу в любви до гроба и, один чёрт, трахнуться?

— Тебя послушать, так вообще париться не стоит.

— А кому от этого легче? Будем грызть себя? Посмотри на Славика с Женькой.

— А что с ними?

— Они неплохо оттягивались прежде, но, как видишь, это не мешает их дружбе сейчас.

— А Олег знает? — Настя застыла.