Зита. Дорога в небо

— Видишь ли, зарубежный мир — закрытая система, — лениво сказал Новацкий. — Кто мы там будем со своим золотом? Его у нас просто отберут. А в номерном городе, если ты занимаешь пост руководителя корпорации, то летаешь на штабном "Сахаляре", живешь в центре, купаешься в личном бассейне, отдыхаешь в Европе, и на тебя смотрят красивые девочки. Так что — нет, Зита. Мне нравится моя нынешняя жизнь.

— Зато вы сможете жить, — еще тише сказала она.

И вот теперь ее не услышали. А у нее словно просветлело в голове, и детали головоломки под названием "заговор" начали стремительно складываться в цельную картину... и ей стало страшно.

— А как насчет тебя? — так же лениво поинтересовался Новацкий. — Ведь и ты — чиновник. Одна из нас. Мы, если честно, предполагали, что ты будешь с нами. Ты как, тоже уйдешь вниз?

— Хотелось бы, но нельзя, — просто ответила она. — Республика — мой с Владимиром Даниловичем проект, мне за нее отвечать до конца.

— Саша, к чему разговоры? — сказал кто-то резко. — Мы сюда для чего пришли? Или ты отказываешься?

— Да не отказываюсь я, — вздохнул Новацкий. — Просто...

И достал пистолет.

— Не стрелять! — отчаянно крикнула она. — Не стрелять!

Новацкий грустно и серьезно смотрел на нее. Потом шевельнулся, словно собираясь убрать пистолет обратно в кобуру... ударил выстрел, его развернуло и отбросило к стене.

— Не стрелять! — снова крикнула она. — Взорву пульт!

Конечно, не было в "ядерном чемоданчике" никакой взрывчатки, но кто бы об этом знал, кроме нее? Зато были в ходу зарубежные боевики, в которых этот пульт мелькал в самых зловещих сценах и непременно взрывался, вот только на это и рассчитывала она.

И просчиталась. На нее быстро набежали, ударили в голову, она уклонилась, но не до конца, упала на колени... словно в замедленной съемке проплыла картинка, как Ангелина, вскочив и страшно оскалившись, разряжает свой пистолет в головы сидящих рядом офицеров... ее снова ударили, и снова неудачно, она вслепую отмахнулась лезвием, кто-то охнул и выматерился, потом прилетел жесткий пинок в руку, что-то звонко хрупнуло и сломалось, и руку обожгло болью...

— Перехватывайте чемоданчик! — азартно орали у нее над головой. — Не дайте ей набрать код!

Ее снова ударили, она отлетела к стене, и снова проплыла картинка: Костя Любимов, прикрывшись чьим-то телом, стреляет с двух рук по толпе, и лицо у него отрешенное и сосредоточенное, как у профессионального снайпера, каковым он и являлся на самом деле...

— Не стрелять! — снова закричала она из последних сил.

И тут загрохотали выстрелы. Тяжелые, грозные рявки "реактивок". Дверь разлетелась вдребезги, через проем в зал ворвались бронированные бойцы, и началась бойня... Друзья все же пришли на выручку своей бестолковой руководительнице.

— Да не стреляйте же! — крикнула она и бессильно расплакалась. В ответ сухо щелкнуло пару раз, и избивавшие ее офицеры повалились, пачкая наборный паркет кровью.

Она попыталась подняться на дрожащих ногах и не смогла, тогда просто села, прислонившись спиной к стене. По всему конференц-залу лежали убитые, а в углу в голос выла Ангелина над застреленными ею офицерами-пограничниками:

— Ребята! Ну как же так, ребята?..

Лейтенант отряда местной самообороны стоял над ней в своей страшной броне и беззвучно шевелил губами. Она с трудом сосредоточилась.

— Лия Сергеевна, вы как? — беспокойно спросил лейтенант, наклонившись к ней.

— Нормально, — шевельнула губами она. — Помощь не требуется. Продолжайте исполнять обязанности.

Лейтенант облегченно кивнул и ушел организовывать вынос тел.

— Геля! — позвала она слабым голосом.

Ангелина встала перед ней, глаза воспаленные и абсолютно сухие.

— Отпусти меня, командир, — попросила спартаковка безжизненным голосом. — Не могу больше. Свой долг я исполнила до конца, так что... все. В жизни больше оружие в руки не возьму.

— А кто за нас с тобой потянет этот груз? — спросила Зита тихо. — Кто? Мальчишки-штурмовики?

— Зита, да я не могу больше! Я крови наелась на две жизни вперед!

Ангелина опустилась перед ней на колени и наконец громко разрыдалась. Зита неловко притянула ее к себе.

— Пока стоит "Спартак", стоит и республика, — грустно напомнила Зита. — Нельзя нам уходить, Геля.

— Улетай, принцесса! — рыдала у нее на плече Ангелина. — Звери мы, кровавые жадные звери, зачем ты среди нас?

— Дура, — коротко отозвалась Зита.

Спартаковка хлюпнула носом в последний раз, прерывисто вздохнула и пришла в себя.

— И еще какая! — горько признала она. — Зита, ты свой чемоданчик деактивировать не забыла? А то как даст сейчас финальную сцену парой кило в тротиловом эквиваленте...

— Да нет там взрывчатки, — вздохнула Зита. — Это просто пульт связи. Заблокирован моими личными данными, только и всего. И не очень-то нужный уже, если честно, руководить и без него можно.

— Да? — озадачилась Ангелина. — А все считали, что очень важная штука. И как-то думали ей воспользоваться. А как, если заблокирована? Ты же коды сроду не отдала бы...

— Дети, — изменившимся голосом сказала Зита и попыталась встать. — Ох я дура, что же сразу не догадалась... они попытаются захватить детей, единственный их шанс...

16

Полированное дерево конференц-зала покачивалось и плыло перед глазами. Хорошо надавали по голове товарищи офицеры.

— Геля, Костю Любимова найди, если жив, — пробормотала она и осела по стенке.

Бывший командир штурмовиков оказался жив и даже не ранен, хотя выглядел, словно после крепкой драки. С его помощью она поднялась на ноги.

— Костя, мне надо срочно в штабной поезд, — твердо сказала она. — Поведешь мою "козу", я не в состоянии.

— Но я же... — пробормотал неловко парень.

— Болтать — потом, — оборвала она и осторожно развернулась к выходу.

Ангелина встала перед ней с вопросом в глазах. Она кивнула, отвечая на невысказанные слова.

— Спасибо, — прошептала спартаковка.

Резко кинула ладонь к берету, развернулась и ушла. Зита молча проводила ее взглядом. Еще один кусочек детства канул в прошлое. Еще один.

На улице перед конференц-залом бойцы обряда самообороны сортировали раненых и убитых. Лейтенант при виде Любимова дернулся было на перехват, но заметил ее запрещающий жест и остановился. Любимов все отследил, болезненно скривился, но промолчал.

В воздухе ей стало лучше. Резкий ветер под юбку подействовал не хуже армейского "пшика" под нос. Поэтому, когда вдруг пришел на телефон вызов из штабного поезда от дежурного офицера, она сначала подумала — и не ответила на него. Переворот — это предательство близких людей, так что пусть пока не знают, где она находится и куда движется.

"Стрекоза" стремительно, но на удивление мягко опустилась на площадку прямо перед ее вагоном. Любимов, не задав ни одного вопроса, правильно просчитал ситуацию. Обычно она проходила охраняемый периметр с посадочной платформы, но сейчас, Костя прав, лучше вот так, напрямую в личные апартаменты.

— Оружие дай, — пробормотала она, привычно ухватила рукоятку пистолета, разблокировала дверь, прислушалась и быстро переместилась внутрь, в приемную. Костя беззвучно скользнул следом за ней, держа у пояса табельный траншейник. Ноги слушались на почти обычном уровне, уже хорошо.

Детей она нашла в дверях игровой комнаты. Майка посмотрела на нее огромными темными глазами, прошептала облегченно "мама" и опустила на ковер пистолет. Из-за ее худой спины такими же огромными глазами на нее молча таращились Дениска и Гогик. Она одним прыжком кинулась к ним, прижала всех троих.

— Все хорошо, я вернулась! — жарко выдохнула она.

— Он вошел, я правильно выстрелила, как ты учила! — бормотала ей в плечо девочка. — Он упал и стал кричать! Долго кричал! Я говорила младшим, чтоб ушли, а они вцепились за плечи, не слушаются и ревут! И целиться мешают! Им же страшно! А он кричит! И я выстрелила, чтоб замолчал! А что я еще могла сделать, они же испугались!

— Ты все правильно сделала, — прошептала Зита. — Ты у меня молодец. А мы все, взрослые — дуры... А теперь отодвиньтесь в игровую, в защищенную зону, мне надо посмотреть, кто там приходил. Костя, прикрой детей.

Тело лежало у самого входа в защищенный сектор. Мужчина был еще жив. Она аккуратно присела рядом, отодвинула валяющийся на ковре пистолет. Обычное табельное оружие, другого не видно. Не подготовились террористы, экспромтом действовали, что ли?

Она аккуратно развернула голову лежащего, вгляделась в знакомое лицо. Вот же сволочь. А она ему, дура, войти в команду предлагала. Вот он и вошел, и теперь лежит в луже крови.

— Зита Сергеевна, перевяжите меня, я кровью истеку, — прошептал мужчина. — Зита Сергеевна!

Она бросила мимолетный взгляд на рану. Молодец дочка, четко обездвижила и не опасно для жизни. А вторым выстрелом промахнулась, пуля расщепила деревяшку над головой лежащего. Так что замолчал он от страха, не от ранения. Сволочь.

— Как вы прошли в защищенный сектор, Эльдар Эминович? — спокойно спросила она. — Как?

Ее тон мужчину не обманул, он побледнел больше, чем от потери крови. Учуял, мерзавец, что она из последних сил сдерживается, чтоб не задушить его прямо тут голыми руками.

— Вы сами дали разовый пропуск, — напомнил он.

— В защищенный сектор — как? — повторила она.

У меня технический допуск, — признался мужчина. — Это штабной состав, его комплектовал я. И работал до вас тут, именно в этом секторе.

Она кивнула, не поверив. Как же, технический допуск. Уж такие вещи она проверила лично сразу при заселении. Предательство, все же предательство.

— Зита Сергеевна, перевяжите! — взмолился мужчина. — Я же умру!

— Не умрешь, — пообещала она с нехорошей усмешкой. — Не сразу. Сначала над тобой будет открытый суд. Мы тебя, захватчика детей, в пыль сотрем вместе со всей татарской оппозицией. Чтоб даже понятия татарской идентичности в республике не осталось.

— Скоро самого понятия заполярной республики не останется! — пообещал мужчина, бросив притворяться. — Недолго осталось ждать! За все отплатим!

Она коротко ударила, чтоб заткнулся, и поднялась. Включила обзорный экран охраны периметра, полюбовалась на напряженные лица офицеров дежурной смены. Охраннички, мать их. Пусть постоят, пока она разбирается, как так получилось, что через защищенный сектор ходят чужие. И она тоже хороша, с психу отправила Светку на несрочное задание, оставила детей одних...

Светка ворвалась в защищенный сектор впереди охраны, как ураган. Сразу кинулась в игровую, сердцем учуяв, где ее ненаглядный Гогик. Храбрый кавказец тут же взвыл басом, загудел, зажаловался на всю округу. Жизнь, следовательно, вернулась в привычную мирную колею. Зита села прямо на ковер, притянула к себе детей и обессиленно замерла. Пять минут отдыха. Страшного не случилось, прикрыла умница-дочка глупую маму, можно просто посидеть бездумно...

— Не уходи, будешь нужен, — бросила она Любимову, который не знал, куда себя девать, и прикрыла глаза. Парень сразу определился, занял место в кресле напротив входа и положил на колени руку с пистолетом, снятым с предохранителя. Молодец, не то что она, дура эмоциональная...

Входная дверь слегка приоткрылась. Любимов поднял ствол. Лена осторожно заглянула, оценила обстановку, на Любимова посмотрела с огромным сомнением, но и только.

— Стрелять не будешь?

— Заходи.

Подруга вошла, стараясь не делать резких движений, снова покосилась на Любимова, не дождалась реакции Зиты и уселась рядом на ковер. Достала сигареты, закурила и жадно затянулась. Майя, умница, посмотрела с неодобрением на клубы дыма, взяла брата за руку и ушла.

— Он сказал, — сообщила Лена, глядя в сторону, — он сказал, что прозевал заговор. Представляешь?!

— Нет, — спокойно сказала Зита.

— Вот и я не представляю, — вздохнула Лена. — Гад. Прячется теперь от меня, боится, что застрелю.

— А застрелишь?

— Мужа, если что, я еще найду, — сказала Лена и прямо посмотрела ей в глаза. — А сестра у меня одна. Веришь?

Она слабо кивнула. Да, сестра одна, и именно поэтому Лена сидит сейчас перед ней живая.

— Ангелина в конференц-зале была от вас?

— В смысле — от нас? — переспросила Лена, обдумывая услышанное.

— Ангелина была от вас?

— Вот, значит, как, — пробормотала Лена и ссутулилась. Сигарета мелко дрогнула в ее руке.

— Такое дело без вашего участия невозможно, — сказала Зита, не глядя на подругу.

— Не от нас.

— Не трогайте ее, — приказала Зита. — Пусть уходит.

— Да она...

— Пусть Ангелина уходит.

— По закону ее расстрелять надо! — жестко сказала Лена. — На месте!

— Закон в республике — я. Пусть она уходит.

— Ну... ладно, — отвела глаза Лена. — Я бы на нее руку поднять и не смогла бы. Она тебе жизнь спасла. Все же спартаковское братство — это что-то сверхъестественное. Когда встала перед выбором — перестреляла друзей, чтоб тебя спасти...

Лена в молчании докурила сигарету, покрутила фильтр, не нашла куда выбросить, спрятала в оружейный карман.

— Ты прости его, — глухо сказала она. — Мы не хотели, честно. Это все вообще должно было пройти мимо тебя! Надеялись Каллистратова из бункера вытащить, много вопросов накопилось к этой крысе, ну и проблему излишней правящей элиты разгрузить. А Светка, дура, сболтнула не к месту и не вовремя... Черт разберется в ваших отношениях с Каллистратовым! Мы же были уверены, ты с ним на ножах! А ты помчалась его защищать! В концертной юбке с голыми коленками наперевес! Чудом уцелела, просто чудом! Ангелинка, конечно, молодец, и пограничник твой правильно сообразил, но — три ствола против полусотни?! Тебя должны были сразу убить, дура ты заполошная!

— Саша Новацкий не стал в меня стрелять, — тихо сказала Зита. — А Ангелина его наповал...

— Прости моего балбеса, я очень прошу, — еле слышно сказала Лена. — Я же тебя знаю. Ты вроде спокойная, а потом раз — и перережешь горло. Особенно за детей. Пусть он живет? На коленях прошу, как сестру...

— Захват детей — чья идея?

Лена криво усмехнулась и достала новую сигарету.

— А вот тут мы лопухнулись, — неохотно признала она. — Тут нас братья-соседи переиграли вчистую. Поверх нашей операции еще чья-то легла. Этот твой татарин не от нас шел, честно. И с татарской диаспорой теперь надо очень вдумчиво разбираться, расплетать клубочек.

— Разбирайтесь, — обронила Зита. — За горло — не беспокойся. Сломали мне лезвие товарищи офицеры. Много лет подарок Андрюшки меня хранил, но вот и ему вышел срок...

Лена с трудом прочистила горло.

— Спасибо, сестра. Ты даже не представляешь, какое тебе спасибо.

— За мужа просишь, а за себя нет?

Лена непонятно дернула плечом и отвернулась.

— За себя — нет, себе я сама приговор вынесла. Зита, ты только не удивляйся, я давно хотела тебе сказать... Я тебя люблю, Зита. Очень-очень. И каждый день, проведенный вместе с тобой, считаю счастливым. Вот.

— Лена... — протянула озадаченно Зита.

— Ну вот такая я лесба! — криво усмехнулась Лена и вытерла подозрительно заблестевшие глаза.