| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Конечно, мелких ушибов, порезов, вывихов и даже отдельные переломы не считали — их без счёту... Всего, вместе с главарями было убито семеро хулиганов и ещё с двадцать с чем-то сильно изувечено — в основном черепно-мозговые травмы. Кто-то из них не выживет, кто-то навсегда останется инвалидом.
Кому-то жалко? Ведь, это подростки — фактически дети ещё, до семнадцати лет?
Мне нет!
* * *
Вспоминаю своё "детство золотое" времён Застоя и, главного нашего школьного хулигана Витьку Коваля — жлоба старше меня на два года и, габаритами — немногим меньше вновь представившегося Ивана Большого. С тем, с самых ранних лет — все наперебой нянчились: семья, школа, родная милиция... Однако, не в прок — мог курить прямо на уроках и посылать прибывшего директора школы туда, где он сам совсем ещё недавно — висел у родного отца "мутной каплей".
В результате такого "воспитания", уже в шестнадцать лет — в восьмом классе, тот насмерть зарезал пытавшегося утихомирить его дружинника — взрослого мужчину, которому ещё бы жить и жить — мужа и отца достаточно большого семейства.
На "малолетке" и далее на "взросляке" — где этот отморозок мотал срок, с ним видать так же продолжали нянчиться — пытаясь перевоспитать в полноценного члена общества. Иначе, чем объяснить — что не успев откинуться из мест "перевоспитания", тот снова там — уже через месяц оказался, лишь поменяв режим и увеличив срок до максимального?! В этот раз Виктор Коваль насмерть забил соседа — постучавшегося в его дверь далеко за полночь и, пытавшего объяснить ему и его дружкам-собутыльникам — что некоторым людям ночью необходимо спать, чтоб утром идти на работу...
Далее, эта мразь сдохнет на "крытке" от тубика — когда в "лихие 90-е", там станет несколько голодно.
Вот я и спрашиваю: если бы этого ублюдка, чья-нибудь добрая душа приголубила битой по головке в самом нежном возрасте — не было бы это лучшим вариантом для всех? По крайней мере — для семей убитых им двух вполне нормальных людей, полезных членов нашего с вами общества...
С нашей стороны один погибший из городских — заколот ножом кем-то неопознанным в парке, трое тяжёлых и девять легкораненых.
Этих да... Очень жаль!
Однако, войн — в том числе с преступностью, без потерь не бывает. Главное, чтоб наши жертвы не оказались напрасными. Есть ли у меня такая уверенность, хотя бы на ближайшую перспективу?
Конечно, есть!
* * *
Я и основная часть наших, уехали обратно в Ульяновск в конце сентября, а операция "Хулиганов нет" — приводящаяся комсомольским активом в Нижнем Новгороде, не закончилась одним лишь "генеральным сражением" — в котором были наголову разгромлены на голову две самые крупные хулиганские группировки. Созданные городские "ударные комсомольские отряды по борьбе с хулиганством" — общее руководство над которыми взял на себя Ефим Анисимов, умножились в числе. Помня мои слова о "команде", он тут же подтянул к себе в заместители Брата-Кондрата — велев остальным "альпинистам" немного подождать у подошвы властного Олимпа.
Далее, борьба с хулиганством в нашем губернском центре перешла в стадию "партизанской войны" — в серию мелких, но почти каждодневных стычек.
Вездесущие беспризорники приносили разведсведения о хулиганских тусовках и, там производилась облава с последующим "воспитательным" избиением, "оболваниванием" — насильственной стрижкой, раздеванием и передачей имущества в пользу этих "гаврошей".
Другая схема (наш с Лизой пример оказался заразительным): в хулиганские места посылалась заведомая жертва, например — влюблённая парочка. Как только к ней кто-нибудь цеплялся — тут же рядом совершенно "случайно" оказывался комсомольский патруль УКО. Ну а далее — всё вышеописанное в "Рабочем клубе", с различными вариациями — только в гораздо меньшем масштабе.
Постепенно всё вошло в ровную, накатанную колею: к вооружёнными битами патрулям комсомольцев из "ударных отрядов", прикреплялся один-два милиционера — для наблюдения за законностью. Конечно, в случае необходимости — те "закрывали глаза" на некоторые моменты...
Уже через месяц, достаточно именитым журналистом-репортёром одной из центральных газет, в Нижнем Новгороде был проведён "эксперимент": провоцирующее шикарно одевшись и прикинувшись пьяным — тот прошёл довольно поздней порой через весь город и даже полчаса повалялся на лавочке в парке...
Конечно, он замёрз и потом долго кашлял и истекал зелёными соплями — всё же на дворе поздняя осень, а не май месяц.
Но, его никто не тронул!
Журналист, проведя эксперимент написал восторженную статью — которая произвела настоящий фурор в стране. Так началось уже всесоюзное движение "Хулиганов нет", которое возглавил...
Сергей Миронович Киров!
Тот, спустя месяц после описанных событий, приезжал в Нижний Новгород и лично беседовал с нашими активистами — Ефимом Анисимовым и Кондратом Конофальским. Конечно, как я подозреваю, "любимец Сталина" кроме хулиганов — зуб точил на будущую оппозицию, на троцкистов, особенно. Точно не знаю, но кажется — так и было "в реале": их митинги и демонстрации — вовсе не милиция (или не упаси Боже, ОГПУ!) разгоняла, а по инициативе "снизу" — сама возмущённая советская общественность.
Надо ли говорить, что такие "идеи" редко приходят в голову журналистам просто так?
Правильно! "Эксперимент" был проведён за мои кровные пятьсот карбованцев: "цепной пёс демократии" — торговался как барыга на Привозе, собака!
— Товарищ, — спрашиваю, пересчитав и отдав "хрусты" журналисту, — и много вас таких — "продвинутых", в Москве-матушке?
"Лопатник" свой, я не убрал — а как будто между делом крутил его в руках.
Тот, понимающе на него глядя:
— Подзаработать лишний червонец никто не откажется. Почти никто...
— Не могли бы Вы порекомендовать мне несколько своих коллег — обладающих бойким пером, достаточно авторитетных — чтоб протолкнуть статью и, при этом — материально нуждающихся?
— Да, сколько угодно! Если за деньги, конечно.
Так, я стал беднее ещё на двести пятьдесят рублей... Зато стал владельцем довольно внушительного "списочка".
* * *
После побоища, все наши устроились на ночлег и отдых кто куда — большинство через Губком РСКМ. Анисимова же с Конофальским пригласил к себе в "апартаменты" сам Жданов.
Елизавету, Мишку, Кузьму и близнецов Саньку да Ваньку, как и главного виновника "торжества" — Василия Пупкина, я приютил у себя на снятой квартире.
Выспавшись к обеду, перекусили по скорому, привели себя в порядок — то да сё и, я говорю несколько ожившему к тому времени "виновнику":
— Василий! Наши ребята первый раз в Нижнем Новгороде... Не мог бы ты показать им достопримечательности сего славного города?
— Конечно покажу, — тот с превеликой готовностью, — о чём разговор?
Мишка-Барон, мельком понимающе на меня взглянув:
— Хотя в своё время, я этими "достопримечательности" досыта наелся... Схожу, прогуляюсь за компашку.
Как самому ответственному и надёжному, протягиваю ему пару сотен рублей с мелочью:
— Это вам карманные деньги на "хлеб и зрелища". Я же схожу на рынок за продуктами и, этим вечером мы с вами закатим грандиозный пир!
Посмотрел вопросительно на ещё здорово хромающую Лизу:
— Поможешь мне или ты с ребятами?
Чуть покраснев, та небрежно махнула рукой:
— Конечно, помогу — что я там в городе не видела? Полуголых барышень в витринах нэпманских магазинов?
У Домовёнка отвисла челюсть, а Санька да Ванька — как два мини-трактора, потащили Васю за оба рукава враз:
— Быстрей пошли "достопримечательности" смотреть!
Едва ребятишки вышли, Елизавета повисла у меня на шее, впившись губами в мой рот — как медицинская пьявка и, у нас с ней повторилась апрельско-августовская "история". В этот раз, моя партнёрша по этому "недотраху" кончила три раза и с детской непосредственностью поделилась со мной ощущениями:
— Серафим... Я как на метле летала... У нас, с каждым разом "это" получается всё лучше и лучше!
У меня не повернулся язык сказать ей: "Следующего раза не будет!".
В изнеможении, та практически голая возлежит на моём спартанском ложе, разметав роскошные русые волосы по подушки и, всем видом показывает — что не против повторить. Еле-еле удержался, чтоб не накинуться на неё снова и, уже "по-взрослому" — "отодрать" по полной программе. Не будь мне "в совокупности" восемьдесят с лишним лет...
ЭХ!!!
Старость — это не возраст тела, старость — это склад мышления...
— Согласен, девочка — сегодня ты была в ударе, — накрываю её смятой простынёй от греха подальше, — однако, я вынужден бежать за продуктами — скоро ребята придут, а ужином ещё и не пахнет.
Принюхался: "пахнет" плотским пороком и развратом:
— Помойся — сегодня домком смилостивился над нами и воду горячую дал... И не забудь хорошенько проветрить помещение.
Уже убегая, кричу:
— Не валяйся там королевой после посещения фаворитом, Елизавета, а приберись в опочивальне!
* * *
Первым делом не на рынок, а к витрине ближайшего нэпмановского магазина. Лишь бы на своих активистов не напороться... Чёрт! Здесь никого нет, бежим дальше. И здесь никого.
Растерянно озираюсь:
— Блин, как всегда — когда не надо...
— Мужчина, я живу недалеко, — вкрадчиво сзади, я аж подпрыгнул.
— Легка на помине... Сколько?
— Шестьдесят рублей.
Просто охренеть!
— "Шестьдесят"?! Подруга, а ты в зеркало давно смотрелась?
— Ха! А ты, давно смотрел на свои штаны, дружок?
Опускаю глаза:
— Чё со штанами не так?
Ух, ты... А ведь и правда! По улицам бегать ещё ладно — а вот на рынок в таком виде идти нельзя. Та, видно поняв безвыходность моей ситуации, чуть зевнув:
— Конечно, можно зайти в любой подъезд и "потеребить гуся"...
Грубо прерываю:
— Папаше своему будешь советы давать, когда рядом с ним упокоишься... Тридцать пять!
— Пятьдесят пять и ни карбованцем меньше. Если чё — побегай ещё, поищи, поторгуйся...
— Ладно, уболтала на пятьдесят, жрица любви.
Чуть ли не книксен делает:
— Только из чувства сострадания к такому вежливому и воспитанному молодому человеку... Иди за мной.
Следую за ней и по дороге премило беседуем:
— Только давай сделаем "это" быстро... "По-французски" умеешь?
— Ну, а как же! По желанию клиента — хоть по-французски, хоть по-гречески, хоть по-собачьи... Не первый год работаю!
— Да я так думаю — даже не первый десяток лет. Поди, ещё Николая Павловича обслуживала, да?
— "Николая Павловича"? Нет, не знаю такого.
— Правильно: половой акт — не повод для знакомства с императором всея Руси.
— Возможно, он мне просто не представился...
— ХАХА-АХ!!!
Чуть не задохнулся со смеху.
Обижается:
— Чё, смеёшься? Меня мой барин учил, ещё в горничных — а вовсе не император. Как с Парижу приедет — обязательно чему-нибудь новенькому научит.
— Вот, сволочь! "Шлёпнули", я надеюсь?
— Да нет, он добрый был и сам давно помер, ещё...
"Торможу" на полном ходу:
— Надеюсь, не от полового истощения? А то я пожалуй, лучше уж — "гуся"...
— Да, нет — от собственной старости. Когда я к нему, ещё девкой двенадцати лет нанималась — ему уже годков сорок пять было.
— Долбанный педофил...
— Да, нет — его Григорием Парфеновичем звали.
Так, незаметно за светской беседой мы и пришли. По виду, это прежняя квартира того "барина-учителя" ныне превращённая в коммуналку — где бывшей горничной выделили комнату от щедрот новой власти.
Едва закрыв за нами дверь, сама по-хозяйски расстегнув мне брюки и доставая "хозяйство", она "его" сперва оценивающе помяла:
— Ишь, как тебе приспичило! Как окаменел.
Затем, перед тем как приступить к делу:
— Желание есть — можешь дальше балаболить, мне это не мешает.
— Ты так думаешь? Тогда я расскажу тебе анекдот про гаишника и минетчицу...
— Про кого?
— Ну, это... Про милиционера и особу — вроде тебя. Только смотри не прикуси — анекдот очень смешной!
— Женишься когда — бабу свою учить будешь!
"Бабушка русского минета" и вправду — дело своё знала и сделала "это" быстро, чуть ли не в одно "касание". При этом будучи опытной проституткой — она делала вид, что давится "им": думаю — чтоб поднять мою самооценку.
Не успел закончить довольно бородатый "там" анекдот:
— "...Это ты — сосёшь, а я — минетчица!".
— О, КАЙФ!!!
Как мне конкретно захорошело!
Проститутка деловито заправила "хозяйство" на место, не забыв застегнуть гульфик:
— ...Всё! Хорош балаболить — доставай рубли.
Видно с юмором у неё был напряг — из-за сельского происхождения и, анекдот про коллегу она не заценила. Но всё равно — молодец! В любой сфере деятельности, люблю иметь дело с профессионалами.
— Огромное спасибо, бабуль и, вот тебе твои пятьдесят "рваных" за труды.
Та тоже, удовлетворённо, пересчитывая денежные знаки:
— Не за что. Заходи ещё, коль ещё так прижмёт — где меня найти знаешь! Ну или женись, а то когда-нибудь "он" у тебя отломится...
"Разгрузившись", я бегом на рынок.
* * *
В отличии от прошлого года, когда возникшее с началом НЭПа продовольственное изобилие — приятно шокировало, в этом году меня не меньше "вставляло" от антисанитарии...
Видать, просто "зажрался"!
Долго я бродил меж торговых рядов, про себя думая брезгливо:
"Колбаса... Из собачьего мяса поди, хорошо ещё — если без шерсти. Пирожки... Фигня на постном масле — в буквальном смысле. Конфеты... С прошлого года, поди на прилавке пылятся — судя по "товарному" виду. Ягоды клубники... Интересно, какой сифилитик их собирал-щупал? Квас... Копейка стакан? Дизентерийная жижа чья-то: по цвету судя — сильно разбавленная водой".
Тьфу, гадость!
Горячие сосиски — из каких-то отходов, к рукам прилипающие пряники, не известно как и на чём жаренные семечки, пряники — руки к ним магнитом прилипают, крутые очищенные яйца... Всем этим торгуют с немытых рук, сомнительные на рожу личности из корзин поставленных просто на землю.
Прямо-таки бесила навязчивая реклама.
— Магазин без крыши, — орал продавец галантереи чуть ли не в ухо, — хозяин без приказчика, цены без запроса!
— Травушка-зубровушка для настойки водочки! — кричал другой, тыкая мне в морду какие-то сушёные "гербарии".
— Яблыки коришневые, пакупай яблыки!
"Ба, знакомые всё лица"!
И в этом времени "носорогов апельсиновых" — кавказцев, на российских рынках полным-полно.
Ещё один:
— Совершенно новое средство против зачатия...!
За грудки его:
— ЧЁ?! Да, ты охренел!
— Гражданин, это я не тебе... Сударыня, обратите внимание!
Поэт-самоучка — "Пушкин", млять:
— Щеточки для примусов, от угару, от пожару — двадцать копеек за пару!
— Купи мыло — вымой рыло! Кожа слезет — грязь останется!
Да он здесь не один!
— Платки для носа без всякого запроса...
Такое чувство — весь наш народ укушен Парнасом!
Мальчишки, продававшие в эти последние жаркие дни подсахаренную мутную водицу с долькой давленого лимона, кричали как заполошные:
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
