Отельер из иного мира

— Лично я сбегать не собираюсь, иначе пострадают дорогие мне люди, — ухмыльнулся. — И не только люди. Но и погибать просто так тоже не собираюсь. Мы одолеем врага с честью, но не силой, а умом.

— Ну да, ну да, — фыркнула эльфийка. — Обычно после таких слов одной ведьме предстоит напрячься до заворота кишок.

— Нужно как-то ослабить орка, иначе нам тут устроят и без пушек. Есть идеи?

— Зачем идеи? — серые плечи нервно дрогнули. — Есть готовое решение. Зря что ли тебе спальню размалевала? Anakhria Ihratta!

Подруга вскинула ладонь к помрачневшему небу, и посреди дворца вспух полупрозрачный купол, точно невидимый гигант выдул на зеркале мыльный пузырь. Сияющая полусфера стремительно росла, пока не накрыла всю здравницу. Увлеченный небывалым зрелищем, не сразу заметил, что колдунья опустилась на колено и зажмурилась, а из носа и рта на песок капала густая как нефть кровь.

— Ривер! — присел и протянул руку, но девушка тряхнула слипшимися от пота волосами и кое-как выпрямилась.

— Не знаю, на сколько хватит... Лучше не засиживайтесь.

Шторм многотонной перчаткой ударил в преграду, и купол поблек, замерцал, а ведьма пьяно закачалась и чуть не упала — благо успел подхватить и усадить на каменный блок. Темная выглядела так, словно ей самой врезали по лицу кулаком — теперь текло еще и из ушей, глаза закатились, а пульс едва прощупывался.

— Как работает эта защита? — легонько встряхнул чародейку. — Ривер!

— Корабль близко... От ядер и пуль барьер не спасет. Постараюсь продержаться подольше, но...

— Эта штука тебя убивает! Отмени заклинание, иначе умрешь!

— Но тогда умрете вы, — ослабшие пальцы оставили на щеке кровавые разводы. — Не бывает побед без потерь, звездный странник. Тебе ли не знать, что у всего есть цена. Так что кончай жевать сопли и развлеки леди сочной дракой.

Крепко поцеловал ее и отнес в инкубатор — двойные стены надежно защитят от осколков и картечи, а невзрачный недострой без крыши не привлечет внимание пиратов. Впрочем, если выродки высадятся на берег, итог один — без вариантов. А уродец меж тем уже бросил якорь и начал разворачиваться бортом, готовя батарею к первому залпу. С учетом тяжести и неповоротливости на маневр уйдет минут пять, а первую пушку едва дотащили до фонтана. Что можно успеть за столь короткий срок? Например, позаботиться о защите, коль уж нас прикрывает купол.

— Галли! Сможешь напустить тумана?

Женщина оглянулась и кивнула — ненависть еще подпитывала тело, но колдовство давалось все труднее и отнимало все больше сил. Если бы не дурацкие дуэли, если бы не траты маны на чепуху и еще сто пятьсот самых разных "если бы", но ответ на все один — да кабы. Раз не ты задаешь условия, то не жалуйся, а пользуйся тем, что дали — ведь мог не получить и этого. Ведь несмотря на все препоны, шаманке удалось поднять над пляжем густое непроглядное марево, полностью отсекшее внутренний двор от глаз канониров. Теперь придется палить наугад, если только гребаный орк нам опять не подос...

Плоский вихрь сюрикеном вонзился в завесу и пробил широченную брешь. Грейса быстро ее зарастила, при том напрягшись так, что мышцы едва не лопнули, однако секундного "окна" хватило для залпа. Пушки громыхнули не разом, а одна за другой, как связка петард, и сквозь туман со свистом пронеслись бомбы. Три взметнули раскаленные облака песка, около пяти разметали старую кладку у батареи, а остальные упали за зеленым лабиринтом. Гулкий грохот сменили крики и протяжные стоны. Одному гвардейцу оторвало ногу, двух гномов изрешетило шрапнелью, сквозь поднявшийся над воронками дым виднелись изуродованные залитые кровью тела. Игры кончились, теперь все по-настоящему. Больше никаких поддавков, везения и внезапной подмоги в последний момент. Канонада стала своеобразным стартовым пистолетом, дав сигнал к гонке на выживание, и только от моих действий и решений зависело, кто и в каком количестве доберется до финиша.

— Шевелитесь, сукины дети! — Генри сапогами подгонял бородачей, но те спрятались за бронзовым стволом и наотрез отказывались покидать укрытие.

Пинать и кричать порой полезно, но иногда стоит вдохновить соратников своим примером. Подбежав к пушке, накинул на плечо одну из лямок и поволок лафет к берегу. С одной стороны, орудие невелико — два с половиной метра в длину, а в дуло влез бы только мяч для тенниса — и тащить его получалось вполне неплохо, особенно по ровной мощеной дороге. Но с другой стороны, это гребаный мелкаш, который и шлюпку не потопит, а уж на пиратскую громадину понадобится сотен пять ядер и десятка три таких крох. Вот только пушек привезли в шесть раз меньше и несоизмеримо меньшего калибра, и нутро подсказывало, что в ведомостях указаны пара дюжин здоровенных чугунных мортир, а разница в цене уже давно поделена и разложена по карманам всех причастных. Клянусь, если выживем — точно повешу ублюдка Барко у всех на виду. По крайней мере, за бороду.

Мимо пробежала женщина в кожаных штанах, белой рубахе и жилете с нашитыми стальными пластинками на груди. Волосы и левое плечо стянули красные ленты, в руке покачивался тяжелый саквояж, на поясе покачивались кобуры с двуствольными пистолетами. В петлях на спине крест накрест лежали ножны с абордажным палашом и длинным — в полруки — кортиком, еще один кинжал торчал из-за голенища высокого кавалерийского сапога.

И если бы не семенящая за ней Амелин в строгом белом платье и платке, не сразу бы признал в суровой воительнице Луис. Врач подбежала к раненому в живот мужику и достала из сумки бинты и хирургический набор. Дочь меж тем обработала края зельем и поднесла к губам страдальца флакон с обезболивающим.

— Что вы тут делаете?! — остановился и окликнул эльфиек.

— То, что должны, — отозвалась лекарь, просунув в вываленную требуху похожий на ножницы пинцет.

— Пусть хотя бы Лин уйдет!

— Нет, — девушка мотнула головой. — Мы слишком долго были порознь. И если нас объединит лишь смерть, то это справедливая плата.

— Ч-черт... Эй, кто-нибудь! — махнул рукой. — Подайте носилки!

— Нет-нет-нет! — из лабиринта раздался знакомый манерный голосок. — Тебя и близко нельзя подпускать к больным! Ладно жаркое, а если человека уронишь?

— Не хотите — как хотите! Справлюсь сама.

— Монте мида, глупая девчонка!

Навстречу вышли Франческо и Нэй, держа за ручки переноску для камней, достаточно широкую и крепкую, чтобы выдержать пострадавшего. Брусчатку изрядно посекло осколками, ударные волны разбросали всюду кирпичи и дробленый мрамор, опрокинули штабели бревен и превратили место для степенных променадов в настоящую полосу препятствий, где только самые ловкие не переломали бы ноги. Однако новая горничная чуть ли не бежала, но ни разу не споткнулась, не опрокинула ношу и даже не сбилась с шага. А все потому, что впервые в жизни играла роль ведущей, в то время как привыкший командовать Фаулье едва поспевал за ней, нелепо подпрыгивая, вздрагивая и ругаясь на незнакомом языке.

— Пошевеливайтесь! — крикнул Генри, толкая запряженную гвардейцами пушку. — Если на борту не тупое салажье, в чем я очень сомневаюсь, то перезарядятся за пару ми...

Гулкий грохот, казалось, прокатился через весь окоем — от края до края. Первый залп был пристрелочным, оттого и погибло относительно мало людей. Зато вторая дюжина ядер легла навесом, накрыв почти всю здравницу от пляжа до дворца. Колонну у главного входа перебило пополам, ставни в кабинете вынесло вместе с рамой, один снаряд попал в дальнее орудие и рикошетом свалил двух работяг разом. Все случилось так быстро, что я даже не успел пригнуться — так и стоял посреди дороги с лямкой на плече. Хвала богам, не задело, но другим повезло меньше — не успели поутихнуть крики раненых и умирающих, как здравница наполнилась новыми, еще более громкими и отчаянными.

Страх накатил — словами не описать. Поймет, пожалуй, лишь тот, кто хоть раз побывал под артобстрелом. Ноги дернулись и задрожали, силясь унести глупую тушку с открытого участка и спрятать хоть за каменным блоком, хоть за расколотым бревном. А потом сразу рвануть к воротам и бежать, покуда хватит сил, лишь бы не слышать вопли и не отсчитывать секунды до следующей канонады. Сердце колотилось с такой скоростью, что перед глазами то и дело темнело, суставы забивались ватой, а легкие сдавило колючей проволокой.

Первобытный инстинкт мобилизовал каждую клеточку и приказал — прочь! Убирайтесь как можно дальше, иначе погибнете. Но знаете, почему командиры никогда не бегают? Потому, что в мирное время это вызывает страх, а в военное — панику. И если я не просто смоюсь из крепости, а хотя бы словом или жестом проявлю обуявший ужас — это станет последней каплей, после которой начнется такой забег, что никого сам черт не остановит.

Поэтому покрепче вцепился в ремень, подался вперед и заорал:

— Тащите гребаные пушки, пока нас всех не перестреляли! Живей, навались!

— Да пошел ты! — крикнул коренастый бородач и сплюнул на лафет. — Пошли вы все! Я тут подыхать не пописывался, пусть вояки мрут — им за это хотя бы платят. Идем, парни: драки — не наше дело.

— Это кто там раскудахтался? — из пробитого ядром пролома выполз Барко, кашляя и потирая запястья. — Разве не мы, гномы, славны тем, что бьемся с врагами насмерть?

— Только если речь о доме, — парировал рыжебородый сородич. — А это место никогда им не станет.

— Что верно — то верно, — старик усмехнулся и с прищуром оглядел сбившихся в кучку строителей. — Но есть кой-какой нюанс. Этот человек, — косматый палец ткнул в мою сторону, — не уехал, несмотря на все покушения. Не попросил долю, когда нашел мой тайник. Не разогнал вас всех штыками, когда вы отказались работать. Не нанял новую прислугу, а всячески помогал старой. И не покинул поле боя, когда началась настоящая заварушка — причем дважды. Почему? Ответ прост — так заботятся и защищают только одно место на всем свете — свой дом. А покажите-ка мне гнома, кто не придет на выручку доброму соседу? Так что, мастер Вильям, я с тобой. Несмотря на все, что было раньше и будет после.

Барко взял вторую лямку и перекинул через грудь на бурлацкий манер. И без колебаний зашагал к руинам батареи, хотя до третьего залпа оставались считанные секунды. Кто-то развернулся и ушел, и я не собирался их винить при всем желании. Однако подавляющее большинство пусть и без особого воодушевления все же навалились на орудия, бочки и покатили к последнему рубежу. Алые плащи смешались с серой парусиной, а вскоре к ним прибавились и зеленые крапинки — каждый преследовал свои цели, но все вместе сражались с единой угрозой, позабыв о противоречиях и разногласиях.

— Не толпитесь! — заорал Норманн. — Шире, шире!

Приказ оказался бы крайне полезным, если бы защитники успели перестроиться, но с такими тяжестями попробуй еще маневрировать: три шага вперед сделал — уже успех. Вновь громыхнуло — чуть тише обычного, а затем раздался звук, словно с большой высоты высыпали ведер десять щебенки. Шорох приливной волной поднялся до самых ворот, а землю сплошным ковром устлали крупные — с грецкий орех — железные шарики. Картечь в упор — сокрушительное решение, и даже на приличном расстоянии представляет самую серьезную угрозу. И хоть снаряды упали редко, такого урона живой силе еще не нанес ни один предыдущий залп.

От криков заложило уши — мелкие дробинки в отличие от ядер убивали не сразу, и очень многие получили легкие, но оттого не менее болезненные ранения. И сквозь общий гомон все же вычленил знакомый голос — Амелин ревела, зажимая ладонями бедро, и сквозь пальцы сочилась густая кровь. Мигом бросился на помощь, перепрыгивая мертвых и раненых, хотя Луис уже достала из сумки жгут и бинты.

— Как она?

— Жить будет, — эльфийка зубами оторвала полосу ткани. — Если успеем спрятать.

Раненых уносили во дворец, чьи толстые стены надежно защищали от обстрелов. Но даже если носильщики побегут к воротам со всех ног по ровной земле и без груза, то все равно не успеют до следующей атаки. И все же кликнул Нэй, чтобы девушку отнесли хотя бы к ближайшему укрытию, чтобы переместить во дворец после очередного залпа. Однако время шло, носилки с Амелин миновали лабиринт, наши пушки почти добрались до руин батареи, а пиратский корабль все не спешил бить.

— Порох у них, что ли, кончился, — майор нервно подкрутил ус.

Пауза затягивалась. Солдаты и рабочие смолкли и уставились на серую стену тумана в ожидании свиста картечи или взрывов бомб. Но вместо чугуна в завесу вонзился огромный полупрозрачный кулак, точно сплетенный из ревущего ветра. Марево колыхнулось и порвалось, как пенка на молоке, а в широкую прореху тут же вонзился второй сгусток воздуха, как если бы невидимый великан осыпал нас могучими ударами. Возведенный колдовством купол часто замерцал — аж глаза заболели — истончился и пошел мелкой рябью. И пока Галлифида пассами и гортанным пением латала пробоину, взял у Генри подзорную трубу, взмахнул на расколотый блок и нашел шамана на квартердеке корабля.

Это был отнюдь не сгорбленный старик в лохмотьях и рогатом шлеме, каким бы его представили девять из десяти авторов фэнтези. А невысокий — с человека — и стройный молодой орк с выбритым лицом и зачесанными назад темными волосами. Шелковые шаровары украшала простая, но красивая ромбическая вышивка, длиннополая накидка без рукавов обнажала татуировки на руках, и среди знаков я заметил похожие на те, что начертили под кроватью. Края алого кушака свисали чуть ли не до пяток и легонько трепыхались на ветру, и только золотое колечко в носу выдавала в чародее нечто дикое, варварское. Если бы не цвет кожи — и не отличить от статного заморского принца, не имеющего ничего общего со снующими по палубе хануриками.

Судя по движению рук и направлению ладоней, шаман исполнял некое подобие китайской гимнастики, но всякий раз, когда пальцы сжимались в кулаки, ревущие смерчи врезались в купол. Орк сомкнул веки, дышал ровно и плавно ступал по доскам, всем своим видом выражая покой, безмятежность и таящуюся внутри силу. А вот Ривер, на чьих хрупких плечах лежала защита целой крепости, этим вряд ли могла похвастать. И угасала столь же быстро, как и созданный ею барьер.

— Готовьте пушки! — крикнул, спеша к берегу. — Цель — кормовая надстройка!

Эльфийка выглядела так, словно ее избили битой. Она свернулась калачиком в углу, и, судя по кровавым разводам на полу, далось это нелегко. Озноб пронзал тело, липкий пот заливал побледневшую мордашку, размывая бурые подтеки на губах, под носом и в глазах. Накрыл беднягу сюртуком и сел рядом, но как не согревай, какие лекарства не предложи, ведьма все равно умрет, если сейчас же не снимет купол.

— Ривер, — нежно шепнул, коснувшись горячего, как галька на солнце, лба. — Орудия на месте. Ты сделала, что могла. Хватит.

— Меня послали в здравницу не ради обычной разведки, — несмотря на ужасающее состояние, голос лился ровно, без стука зубов, хрипов и заикания. — Мы, темные, хотим выйти из Союза. И прощупываем почву, какой может быть реакция Кассия. Никто не надеется, что нас отпустят с миром и пожелают доброй дороги... — она усмехнулась. — Вопрос в том, сможем ли отбиться сами или придется искать... покровителей и заступников.