Легенды планеты прагромеров

Пришлось идти на контакт с соседкой по келье. Пришлось объяснять странный интерес к плохим стихам. Пришлось запутаться. Пришлось расплакаться. Пришлось выплакаться вволю, наконец, вволю. Пришлось сказать правду. Пришлось объяснить, чем какой-то абстрактный "князь" отличается от конкретного принца. Пришлось увидеть округлившиеся глаза и услышать выдох: "Сурадзи?! Тот самый?!" Пришлось выслушать подробный рассказ о том, как этот проклятый мальчишка в этой самой комнате под знаменитую лайоновую фонолку Галы хлестался шеллаковыми лентами с проклятой "великой гойшой". Пришлось узнать, что и её соседка тоже была лишена права выхода на три месяца, что на сегодня и у той остались те же самые проклятые две недели. Пришлось просить подруг соседки. Пришлось выяснить, что послушницы с незаблокированным правом подъёма встречаются на удивление редко, а рассказывать, зачем новенькой понадобились плохие стихи — приходится каждый раз. Наконец, найденной пришлось пообещать "исполнение желаний". Пришлось торговаться об их количестве. Пришлось вытерпеть вмешательство вновь приобретённых подруг, ужаснуться и успеть выговорить условия невхождения в число этой проклятой грязи! Пришлось почти два аса ждать. Пришлось заставить себя не заорать на эту извращенку, когда она вернулась и не спеша начала цитировать, что "из-за горячей Гелы и вызванной тем обстоятельством нестабильности сети, необязательные сервисы общего форума отключены".

А назавтра, наутро, на семинаре риторики, пришлось ещё и утерпеть, стерпеть, вытерпеть, когда наставница сказала: "Сегодня мы разберём типичные ошибки начинающих при написании хок. Вот, к примеру, хоки... я бы их назвала "Тринадцатью хоками о прощении"... хоки недавно появившегося на ярусе низкого градуса ветви Поэзии автора с вызывающим ником... — вытерпеть фирменную меговую паузу этой проклятой, словно вдруг о чём-то замечтавшейся, словно вдруг о чём-то завспоминавшейся наставницы перед коротким словом. — ...Князь", — и не вскочить с травы поляны занятий, а сидя и молча вытерпеть взгляды всех девок их мастерской, разом обернувшихся на неё.

А уж наставница...

011 000.

— Тут я подумал... И получается, что ты — высокая интуитивистка. Так?

"А Стафр упоминал, что у него пик в ситуационном анализе. Я совсем об этом забыла".

— Да.

— Ты знаешь, что такое Долина Вулканов?

— Да.

— Изложи.

— Есть, коммодор! — устало съязвила девчонка.

— Уста... — устало протянул Стафр. — Мне для принятия решения нужно быть уверенным в исходных данных. Может, для тебя Долина Вулканов — это всего лишь легенда, одно из красивейших мест Гесы?!.

— Хорошо. Извини, — Уста прикрыла глаза и послушно повторила: — Легендарная Долина Вулканов разрезает главную гряду Кордитиер. Это одно из красивейших мест Гесы, визуализированное прославленными фонолками великой гойши Авелы. Которые тоже — в силу засекреченности тропы Ларта — и сами почти легенда. Мало их кто видел. По слухам, особенно хороша панорама из южного пролома. Вроде бы, оттуда видны почти все двадцать её киломер, вся дюжина кратеров и большинство из двух дюжин гейзеров. Большинство из тех и других — действующие. И все, те и другие — апериодичны. Лаву кратеры выдавливают редко, а газовые выхлопы — гораздо чаще. Гейзеры вовсю плещутся кипятком. Проход через Долину практически невозможен. Исключение... — и только тут голос Усты потерял монотонность. — Исключение: проход под водительством высокого интуитивиста, находящегося в состоянии перманентного интуитивного выброса.

Она замолчала. Он молчал тоже.

— И ты хочешь, мной прикрываясь?..

— Нет, — сразу отказался он. — Если у тебя интуитивное неприятие такой попытки, то нет. Пойдём в обход. Хоть это будет двое суток в плюс. Больше. Там весьма тяжелый маршрут. Утомительный очень. А уж после снегопада... Так что, на выходе придётся отдыхать не менее шести-восьми асов. Не менее. А наиболее вероятно — остаток светового дня плюс ночь. Хорошо хоть, что с той стороны оборудованная пещера тоже будет.

"Вот паршивец: он уже трое суток со мной, а я ему до сих пор — всего лишь что-то вроде компаса! — она с раздражения перебросила ударение в профессиональный сленг мореманов.

— Ведь ты там джаньфуя уже не дашь? — на всякий случай спросил он.

— А ты хотел бы по "весьма тяжелому маршруту", — передразнила она его, — прогуляться, обдолбавшись наркотиком?! А он к тому времени уже точно станет острым наркотиком!

— А завтра — с утра?

— Господин хочет испытать исполнение своих сокровенных мечтаний?! Прагромер по привычке предпочитает виртуальности?! — почти перешла на крик Уста.

— Уста... — Стафр так и не понял, с чего вспыхнула девчонка. — Ты просила не называть тебя "госпожой". Тогда почему позволяешь себе?..

— А пусть господин просто скажет: я не желаю! Я ж такая послушная!

"— Да устала я смертельно! — чуть ли не в голос прокричала на коллоквиуме Уста.

" — И он, — чуть ли не до шепота снизила голос Влада, — смертельно. Почти.

А сверстницы глухо промолчали.

" — Плеть.

Сверстницы опять промолчали.

"— И только хоть пискни!

Молчание.

" — Исполнит... — Первая наставница оглядела поляну занятий и остановила свой взгляд на не проронившей за весь коллоквиум ни слова новенькой, — исполнит Кхрана.

"— Я исполню, — подтвердила это неведомо откуда здесь взявшаяся гракхха.

"— Уста! — потребовала Влада.

Уста молчала, мастерская молчала, и тогда Кхрана встала.

" — Госпожа? — обратилась юная послушница к юной гойше.

Взгляд встретил взгляд. Отчаянное упрямство — тихую беспощадность.

"— Госпожа? — повторила гракхха и чуть склонилась в аккуратном поклоне.

"— Я приму наказание, — всё-таки пробормотала Уста, вернула поклон и буркнула: — И, хоть ты-то, не называй меня госпожой!

— А пусть господин просто скажет: я не желаю! Я ж такая послушная!

— Уста, я не желаю! — не выдержал Стафр.

На тлик он уверился, что она сейчас ещё раз заедет ему по морде. На тлик он уверился, что позволит ей это сделать. Что не будет ни блокировать удар, ни уклоняться. Но получилось ещё хуже: она не вспыхнула, она погасла.

— Гойша не может не уступить мужчине, — тихо и покорно ответила она. — Какие ещё будут пожелания у моего го... какие ещё будут указания у коммодора?

Нет! Он не будет перерешивать, он не будет с налёта отменять приказ. У него есть время. И не шестьдесят тликов.

— Стиль дежурства — сон в полтора глаза. Первая смена твоя. Я — сплю.

Стафр забрался в спальник. И отвернулся.

Он заснёт. День был тяжёлым, и он вымотался. Он прочитает мантру успокоения и заснёт. Без всяких колыбельных.

Стафр прочитал мантру успокоения и заснул.

Прошлым утром в обустроенной Последней Пещере Плоскогорья лыжи очень пригодились. Градусы снегоходства у обоих лучших оказались схожими — высокими оказались. И до следующей оборудованной стоянки они добрались гораздо раньше, чем Гела добралась до горизонта. Стафр размышлял недолго — они продолжили путь. Уста легко приняла его решение: снега за прошлую ночь вывалило достаточно — устроить белую берлогу — несложно, а опыт зимних ночёвок у неё был — ничего страшного.

Поход проходил штатно. Полдня ушло на то, чтобы выйти и обогнуть северное подножие Ужбы. Низкие тучи теснились у горы — жаль... Посмотреть бы на неё ещё... Её монументальность, её нерушимое спокойствие, непоколебимость — они словно шли в контраст с характером, с настроением Усты, словно дополняли её... до целого.

К ним попыталась прицепиться пара горных патер, но Стафр вовремя заметил засевшую в засаде самку и, не мудрствуя лукаво, запустил в неё подобранной с земли каменюкой... попал! Патера еле удержалась на толстой ветке созны, возмущённо взмявкнула, спрыгнула и пропала за выгибом скалы.

— А вот мы туда не пойдём, — ухмыльнулся мальчишка.

Уста не слушала его, она сдёрнула арбалет, но взвести не успела — самец, услышав вопль подруги, раздумал подбираться ближе и скачками умчался прочь.

— Они не будут преследовать? — спросила девушка.

— Не думаю. Сейчас — не поздняя зима. Дичи и так хватает. А они — не гаёны, они не злопамятны, они целесообразны.

— Как ты её заметил?

— Она посбивала с веток снег. Увидел кучи — поднял глаза.

— А почему отпустил?

— Устраивать схватку в снегу?! На лыжах? Зачем?

— Не знаю...

Он почувствовал её неодобрение и отмахнулся от него:

— Тебе загорелось ещё раз оттестировать коктейль из крови крупного хищника с джаньфуем?

— А тебе прошлый не понравился? — облизнулась она.

— Смотри, губы обветрятся, — засмеялся мальчишка.

Подходил полдень, сил у них у обоих было ещё немерено, и она еле удержалась, чтобы не прыгнуть на него — повиснуть у него на шее, свалить его в снег и показать, от чего в мороз обветриваются губы!

Впрочем, мороза не было. Ветра особенного — тоже. Низкие тучи обложили небо, изредка срывался снежок, и идти было приятно. Стоять было приятно тоже. А уж представлять объятия и поцелуи... Представлять ледяные звёздочки снежинок у него на лице, ледяные звёздочки, тающие на губах у неё.

Ледяные звёздочки закопошились на донышке её ладоней и поползли к локтям.

Стафр посмотрел на неё и улыбнулся.

"Это он опять подумал: "знай наших"?!" — возмутилась, было, юная гойша, но парень отвернулся и скомандовал:

— Вперёд!

Она оценила решимость его тона, степень поспешности его движения и опять облизнула губы: это ты знай наших!

Но когда Уста подстрелила дрофа, пригубить его крови "коммодор" не позволил.

— Тебе опять захотелось попробовать ледяной жгучки? Так как ты её найдёшь — под снегом?

— А вдруг?..

— Кровь птицы мы уже тестировали — теперь это избыточный и ненужный риск. Нет.

Стафр отобрал у неё тушку и упаковал в свой рюкзак.

Поход проходил штатно. И их усталость к концу дня была тоже — штатной. А вот то, что она потеряла контроль... Контроль над собой и, значит, над ним...

— Вот ты себе со мной такого не позволяла. А она, говоришь, из нынешних — едва ли не лучшая?

— Девочка не виновата.

"Когда же ей дадут выспаться?!"

— Тогда кто?

— Никто, Бьёрг, никто, а только стечение обстоятельств и течение судеб, — Влада устало потёрла лоб. — Если вспомнишь, нам первый раз позволили надолго — на неделю — остаться друг с другом только спустя пару месяцев после дня знакомства. Только тогда, когда мы уже прилично узнали друг друга. А я... когда я... только когда я уже привыкла, что каждый мой шаг — это зона моей личной ответственности, а не очередной тест наставниц. Когда к свободе я привыкла. А значит...

— А значит, к долгу.

— А значит, к воле, Бьёрг. К собственной воле. К свободе собственной воли. Уста же... Она ж ещё и недели вне храма не провела, она за трое суток и пары асов от парня не могла отдохнуть.

— Что же ты её — под плеть кинула?

— Я её не под плеть кинула, — улыбнулась неисправимая стерва, — Я её швырнула к Кхране.

На утро юной гойше просыпаться не хотелось, умываться не хотелось, не хотелось завтракать, не хотелось идти.

— Джаньфуй, — потребовал коммодор.

Она послушно достала пакетик, развернула и ноготком провела по коричневым прожилкам на листьях.

"Всё — понял он, — это уже не только стимулятор, а ещё и наркотик. Как там говорил наставник?— "когда на сорванных листьях проявляется коричневатый оттенок, то стимулирующий эффект сначала дополняется, а потом заменяется — наркотическим. Сухой джаньфуй — курят. Это наиболее экономно. Видения неотличимы от реальности, сюжет видений — реализация заветных мечтаний". Экономить не надо, но с исполнением самых заветных мечтаний придётся подождать".

— Жаль, — он знаком приказал ей убрать пакетик. — Ничего, мы и без него к полудню выйдем к южному пролому. Ты по-прежнему регулируешь верхнюю планку скорости. Пошли.

Но он забыл, что джаньфуй их больше не поддерживает, пришлось коммодора притормозить.

А организм требовал уже привычного ежедневного праздника, но с недоумением обнаруживал, что у рюкзака есть вес, что снег — это не твёрдая тропа и не накатанная лыжня.

А организм требовал уже привычного праздника, но с недоумением обнаруживал, что больше нет редких, занудливых реплик мальчишки, больше нет его редких, всегда железно и бетонно обоснованных прикосновений, больше нет редких столкновений притягиваемых друг к другу глаз — Стафр старательно прятал глаза.

Идти не хотелось. Хотелось остановиться, устроить скандал и закатить полновесную истерику. Но мужчина и на первом, и на втором привале ясно, явно выразил своё желание:

— Отдых! Двенадцать минит. Ты молчишь — отдыхаешь и даёшь спокойно отдохнуть мне!

А после двенадцати минут — поднимался и командовал:

— Ты обеспечиваешь походную скорость продвижения. Походную — значит, оптимальную. Марш!

В оптимальную скорость истерики не вписывались. Вот они и домаршировались.

— Высокая интуитивистка не всегда понимает подсказа своей интуиции. Что нормально. Потому что интуитивный выброс — это стресс. Анализировать воздействие стресса, находясь под его воздействием... Уже синтаксис подсказывает, что это путь в дурную бесконечность. Стандартная процедура выхода из-под его пресса — обратиться к человеку, находящемуся вне его зоны.

— Прошу вспомнить, обратить внимание на то, как у нашей пары всё чётко получалось ранее: её выброс и — его анализ. Но неумелая гойша умудрилась сломать намечающуюся резонансность. Результат... результат плаченый.

Уста плакала. Она не пыталась сдерживать слёзы. Плач — это естественный механизм выхода организма из-под давления стресса, а спокойствие ей теперь понадобится.

Стафр идти не мог — он был без сознания: болевой шок. Очнётся — будет не легче: у него наверняка сильное сотрясение мозга. Уста, тряхнув головой, смахнула слёзы. Руки автоматическими, отработанными на сотнях тренировок, закреплёнными на четырёх пациентах, движениями заканчивали перевязку. Из всего лица у Стафра открытыми оставались лишь рот, нос да глаза.

"Впрочем, — Уста позволила себе позанудствовать в стиле мальчишки, чтобы слезам было сподручнее вымывать последствия потрясений, стрессов и шоков, — глаза открытыми не были". Но определённую надежду давал дасплей коммодора. На нём светилась оранжевая точка. Не зелёная, конечно. Но и не красная. "Состояние устойчиво-тяжёлое, требуется медицинская поддержка". Тепло ему требуется и помощь опытного травника. Опытного, а не...

"Стафр, я стану опытной травницей! Обещаю! Но пока... держись сам! Держись!"

Грызл выскочил из-за скалы неожиданно и, взрыкивая, понёсся на них.

— Арбалет! Заряжа-а-ай! — заорал Стафр и, не прекращая выкрикивать что-то, бросился в сторону.

Она откинула лыжные палки, перехватила арбалет и лихорадочно закрутила ворот.

С точки зрения зверя, девочка стояла и молчала, а мальчишка бежал, орал и размахивал руками. Грызлу легко было выбрать наиболее беспокойную, шуструю и пытающуюся улизнуть добычу, он изменил направление и помчался на парня. Убедившись в том, Стафр успел сбросить лыжи, успел выхватить и перехватить двумя руками светлый меч. Он успел им и ударить по лапе грызла. Он даже пробил шкуру горного чудовища, он почти до кости прорезал лапу. И тут другой лапой по лицу парня ударил грызл. Стафр потерял сознание и упал. А грызл схватил парня зубами за плечо. Толстый прочный тулуп сразу не поддался монстру, и тот на мгновение замер.