Днепровская купель

Ничуть не лучше было положение и у немецкой пехоты. Хотя она не увязала в грязи как танки и даже успевала увернуться от летящего в них града комьев земли, но шла в бой с большой неохотой. Никто не хотел падать в эту чавкающую грязь, на холодном октябрьском ветру.

За день немцы сумели провести всего только две атаки на передней край советской обороны, после чего сосредоточили все свое внимание на дороги с твердым покрытием. Полностью отказавшись от наступления по проселочным дорогам, как это было предусмотрено первоначальным планом.

Заминка с первым днем наступления, стала фатальной для немцев. Зная о той неторопливости, с которой генерал Чибисов осуществляет командование войсками, едва стало известно о немецком наступлении на рубежи реки Уж, комфронта лично прибыл в штаб армии, оставив за себя на хозяйстве Малинина.

Уже к концу первых дней боев, у Рокоссовского твердое понимание действий противника. Не дожидаясь утра, к сильному изумлению командарма, он отдал приказ о частичной переброске войск к месту предполагаемого наступления противника.

— Рискованно, товарищ командующий. Не ровен час повторит немец попытку атаки, и оборона может не выдержать, — попытался предостеречь Рокоссовского Чибисов, но тот только улыбался в ответ.

— Немцы обязательно предпримут попытку наступления, но только в районе Кирицы и Духовщины. Там шоссейные дороги, там они и будут завтра наступать при такой погоде.

— Так, то оно так, но все же я бы не стал торопиться, товарищ командующий. Немец он хитрый — вздохнул Никандр Евлампиевич, вспоминая тяжелые дни сорок первого года и Рокоссовский, прекрасно понял его.

— Не тот немец стал, не тот, товарищ командарм. Он и раньше умел только числом проламывать нашу оборону, а сейчас и подавно. На, что немцы свой главный расчет делают? Правильно, на танки и штурмовые орудия. Без них идти в атаку не решаются. Сегодня они шли в наступление от Марьяного лога до Ферапонтовки, не получилось из-за раскисшей земли. Дождь как видите, продолжает идти, значит, завтра их следует ждать у Кирицы и Духовщины. Значит, туда следует перебросить противотанковый дивизион. Вы не согласны со мной или вы неуверенны в своих артиллеристах?

— Нет, товарищ командующий, в дивизионе майора Васильковского я полностью уверен. Умрут, но не пропустят врага.

— Лучше пусть не умирают и не пропускают, — отозвался комфронтом, — поживем, увидим.

Чибисов оказался абсолютно прав, давая высокую оценку артиллеристам майора Васильковского. Они не пропустил врага, остановив фашистские танки под Духовщиной. Немцы сумели потеснить советские войска в районе Кирицы, куда снятые с других направлений соединения не успели подойти, из-за размытых полевых дорог. За день упорных и яростных боев они смогли продвинуться на пять километров, но были остановлены танкистами генерала Катукова. Совершив по приказу комфронта стремительный, сорокакилометровый бросок, два батальона Т-34 остановили продвижение врага, а потом и отбросили противника на исходные позиции.

За четыре дня ожесточенных боев, немецкие войска смогли продвинуться на два-три километра по направлению к югу, после чего встали, всерьез и надолго.

Не желая слушать упреки в адрес своих солдат, фельдмаршал Клюге поручил генералу Вайсу лично сообщить Манштейну о постигшей его неудаче. И обязательно добавить, что группа армий "Центр" исполнила данные соседу обещания, полностью исчерпав свои возможности.

К этому моменту Манштейн находился в плохом настроении, так как контрудар танков генерала Гота под Житомиром, также не принес желаемого результата. Переброшенные с таким трудом с берегов Днепра танковые подразделения генерала Нейрата столкнулись на берегу реки Тетерев во встречном бою с гвардейцами генерала Зинковича.

Эта схватка по своей ярости и ожесточенности во многом была сходна с танковым сражением, что произошло три месяца назад на Курской дуге. И хотя по количеству задействованных в ней сил, она заметно ему уступала, то по упорству и твердости даже в чем-то и превосходила. Прорвав пресловутый "Восточный вал" советские войска, все как один от солдата до командира бились с врагом, не позволяя ему вырвать из своих рук наступательную инициативу.

Не желая отсиживаться в тылу, Митрофан Иванович Зинкович находился вблизи переднего края, желая личным примером подбодрить экипажи. Высунувшись из люка командирского танка, чтобы лучше видеть картину боя, он получил ранение в голову от разорвавшегося рядом вражеского снаряда. Не успел экипаж вытащить из танка истекающего кровью генерала, как новый разрыв прервал жизненный путь Митрофана Зинковича, но внезапная смерть командира не смогла сломить и поколебать боевой дух советских танкистов. Не жалея своих жизней они продолжили биться с фашистами за свою советскую землю. Весь световой день не стихали взрывы и горели танки на берегу Тетерева, но враг не прошел.

Понеся существенные потери, генерал Нейрат был вынужден отступить к Житомиру. Раздосадованный фельдмаршал Манштейн приказал Готу перенести направления удара южнее, к Фастову, но в этот момент вновь возник кризис, которого командующий группой "Юг" так опасался.

Была ли в этом заслуга вездесущего тайного агента Советов "Вертера" подсказавшего Кремлю, что немецкая оборона Днепровской дуги в этом месте ослабла или просто так легли карты госпожи Судьбы, не суть важно. Проведя перегруппировку сил Степного фронта, генерал Конев возобновил наступление в районе Кременчуга, и оно началось вполне успешно.

Так, как будто у него до этого и не было тяжелых и кровопролитных боев, он ударил встык соединений 8-й и 1-й танковой армией гитлеровцев. Прорвал их глубоко эшелонированную оборону на правом берегу Днепра, буквально развалив её огнем тяжелой артиллерии и реактивных установок.

Все, что уцелело от ураганного огня советской артиллерии, было уничтожено штурмовиками и добито танками и самоходками, что двигались вслед за ними.

Столь сильный и массированный удар с небольшого плацдарма на правом берегу, оказался для фельдмаршала Манштейна. Откровенно неприятным сюрпризом. Полностью уверенный в том, что наступления советских войск на этом участке фронта не будет, фельдмаршал был захвачен врасплох и принялся вновь лихорадочно тасовать свои скудные резервы.

Прорвав оборону врага и выйдя на оперативный простор, Конев отказался от заманчивой возможности продолжить наступление на Кировоград, откуда Манштейн в спешном порядке перебросил свою ставку в Винницу. Он повернул свои войска в направление Кривого Рога, ставя перед ними задачу, выйти во фланг и тыл войскам 1-й танковой армии обороняющей Днепровский выступ.

Помня о значении Никополя, Манштейн бросал против Конева последние резервы, но это мало помогало. Советские войска своими непрерывными ударами расшатывали оборону противника. Медленно, но верно войска Степного фронта выходили во фланг армии генерала Макензена.

Одновременно с Иваном Степановичем Коневым, начал свое наступление и генерал Малиновский. Войска его фронта завершили разгром 40-го танкового корпуса Вермахта, пытавшегося любой ценой удержать Запорожский плацдарм на восточном берегу. Немцы были разгромлены и бежали за Днепр, успев взорвать переправу.

Преследуя отступающего противника, войска Юго-Западного фронта, переправились через Днепр в районе Днепропетровска и после яростных боев создали большой плацдарм. Оборона этого участка "Восточного вала" считалась одной из крепких, но и она не устояла под огнем советской артиллерии и солдат 8-й гвардейской армии. Подставив плечо наступающему на врага генералу Коневу, войска Юго-Западного фронта принялись теснить гитлеровцев по направлению к Никополю. Делалось это не так быстро, как того хотелось генералу Малиновскому, но все же делалось, к вящему ужасу Манштейна.

Оборона Днепровской дуги трещала, и тут случилось маленькое чудо. Едва только обозначилась угроза возможности потери столь важных для Германии источников железа и никеля, как у фюрера сразу нашлись резервы. Как по мановению волшебной палочки Манштейну из Италии в Винницу прибыли две танковые дивизии и одна пехотная дивизия. Кроме этого Гитлер пообещал командующему группы армий "Юг" в ближайшее время ещё две танковые дивизии, находившиеся на стадии формирования и пополненный Лейбштандарт.

Появление долгожданных резервов, позволило Манштейну заняться подготовкой флангового удара по наступающим на Кривой Рог войскам генерала Конева. Бросив все горнило сражения все имеющиеся в её распоряжении соединения танков и пехоты, 8-я армия Вермахта сумела остановить советские войска. В победных реляциях в Берлин, Манштейн указывал около десятка тысяч убитых красноармейцев, сотни подбитых и захваченных танков и пушек, что незамедлительно увеличилось в разы в речах доктора Геббельса.

В порыве охватившей его победной эйфории, министр пропаганды пообещал немцам, что все прорвавшиеся на правый берег Украины советские войска будут сброшены в Днепр, но этого не случилось. Ценой больших потерь Манштейну удалось остановить наступление двух фронтов в тыл Днепровской дуги, но отбросить советских солдат за Днепр, для этого у Манштейна, просто не было сил.

Получив спасительную поддержку из резервов фюрера, Манштейн приподнял голову и принялся строить свои гениальные планы и замыслы, но короткий миг военных удач немецкого фельдмаршала стремительно подошел к концу. Столь долго сдерживаемые врагом соединения Южного фронта, перешли в наступление. Прорвав немецкую оборону в районе Мелитополя, войска генерала Толбухина неудержимо наступали на запад, грозя отрезать находящиеся в Крыму армию генерала Йенеке.

Когда об этом стало известно в ставке ОКХ, Гитлер разразился громкими требованиями остановить продвижение войск генерала Толбухина, так как Крым для него имел не меньшую ценность, чем Кривой Рог и Никополь. Согласно стратегическим воззрениям фюрера, обладание Крымом гарантировало спокойную жизнь румынским нефтяным приискам Плоешти, основного поставщика горючего германской армии.

— Пока аэродромы Крыма в наших руках, я твердо знаю, что ни одна советская бомба не упадет на Плоешти, — любил повторять Гитлер за чашкой чая в кругу своих генералов, и когда угроза того, что советские танки могут ворваться в Крым, он обеспокоился не на шутку.

Никакие доводы и объяснения относительно того, что в Ногайской степи невозможно быстро организовать прочную оборону против армий, наступающих большевиков, фюрер категорически не желал слышать. Каждый новый день Гитлер только и делал, что требовал от Манштейна немедленных результативных действий, не забывая упоминать о трех отданных ему дивизиях.

И вновь, фельдмаршалу приходилось перекраивать и латать свой кафтан и вновь у него ничего не получалось. Толбухин уверенно продвигал свои войска к устью Днепра и утверждение о неисчислимости огромных азиатских орд уже не работало. Приходилось признавать, что советские войска стали другими и времена сорок первого года, когда обладая примерно теми же силами, немецкие военачальники уверенно теснили своего противника на восток, канули в небытие.

Всего чего сумел добиться командующий группой "Юг" своими усилиями так это прикрыть и удержать подступы к Никополю. Создав своеобразную подушку безопасности в виде плацдарма на южном берегу Днепра. Ради этого он забрал несколько соединений у 6-й полевой армии генерала Холлидта, вынудив её полностью отойти за Днепр.

В этих условиях, не встречая серьезного сопротивления, войска генерала Толбухина вышли сначала к Геническу, а потом и к Перекопу. Далее к Каховке, Херсону и так до самого лимана, на противоположном берегу которого находились оккупированный румынами Очаков и Одесса.

Преследуя отступающего врага, бойцы Красной Армии попытались ворваться в Крым через Перекопские ворота, но у них этого не получилось. Их наступательный порыв наткнулся на длинную шеренгу траншей и окопов, подступы к которым были прикрыты многочисленными рядами заграждений из колючей проволок и противотанковыми "ежами".

Там же, где их не было, находились минные поля и противотанковые рвы. Все это было возведено немецкими саперами за короткие сроки, добротно, качественно и для их преодоления требовались большие силы и время.

Не увенчалась успехом и попытка советских войск проникнуть в Крым через Сиваш. И хотя отправленные на штурм вражеских позиций под прикрытием ночи десантники сумели быстро преодолеть Гнилое море, на крымской земле их встретила хорошо подготовленная оборона противника. Каждый метр берега здесь простреливался из пулеметов и орудий, которые немедленно открыли огонь, когда сигнальные ракеты осветили ряды высадившихся советских солдат.

Многие из них погибли под яростным пулеметным огнем фашистов, засевших в многочисленных дотах и дзотах. Другие, с громким криком "Ура!" успели добежать до вражеских окопов и пали в ожесточенной схватке с превосходящим их по численности врагом. Рухнув сраженные автоматными очередями и осколками мин, на колючую проволоку, за которой укрылись гитлеровцы.

Очень немногие из них смогли вернуться на свой берег, давая клятвы непременно вернуться и отомстить за погибших товарищей и друзей.

Пытаясь помочь войскам Южного фронта, командующий Приморской группой войск Крымского фронта генерал Петров предпринял наступления со стороны Керчи вглубь полуострова. Порыв генерала был благосклонно поддержан Ставкой, но у защитников Керчи не хватило сил взломать оборону противника, созданную им за многие месяцы спокойной жизни.

Всего чего смогли добиться приморцы, так это оттеснить врага на три-четыре километра от передней линии окоп и траншей. Истратив больше половины своих запасов мин и снарядов, войска Крымского фронта встали, уткнувшись в главную линию обороны фашистов.

Глава XIII. Подготовка реванша.

Была вторая половина октября, когда госпожа Удача вновь повернула свое двуличное лицо к фельдмаршалу Манштейну и одарила его своей улыбкой. Столь часто даваемые обещания фюрера в адрес командующих группами армий по поводу резервов, неожиданно, из словесных химер превратились в реальность.

Ради этой новости, начальник штаба группы армий "Юг" генерал Боль решился поднять с постели, нервно спящего фельдмаршала Манштейна.

— Господин фельдмаршал, господин фельдмаршал, в наше распоряжение поступают две танковые дивизии! — радостным голосом пропел генерал Боль, стоя у дверей спальни командующего, потрясая бумажкой радиограммы зажатой в руке. — Целых две танковые дивизии!

В этот момент, своим видом Боль больше напоминал не начальника штаба группы армий, а бездомного нищего, что случайно нашел на дороге золотой талер и теперь захлебывался от восторга, радостно представлял, куда он его сможет потратить.

Злой от того, что его так рано разбудили, Манштейн с недовольным видом взял бланк радиограммы и принялся сосредоточенно его изучать при тусклом свете лампы прихожей. Чтение послания из далекого Берлина не вызвало большой радости у Эриха Манштейна. Когда ты все время находишься в нервном напряжении от неудач, преследующих тебя непрерывной чередой, даже хорошие новости не вызывают радостных эмоций.