Одиннадцатый император

Посреди лагеря объединённой армии, что осадила замок мятежного даймё, специально для проведения переговоров возвели просторный навес. Остроконечная крыша отлично защищает от дождя и Геполы. Жаль, Саян поёжился, стен нет и не предвидится. С каждым днём холодные ветра набирают силу.

Когда шестнадцать дней назад в лагерь прибыл представитель Фатрии, то для него было крайне неприятным сюрпризом узреть мятежного даймё лично при полном параде, во всеоружии, да ещё с парой верных вассалов, они же телохранители, за спиной. Витус Кулях было потребовал от великого советника арестовать и разоружить мятежника, но Нитван Лихтад упёрся рогом. А всё потому, что от имени самого императора он гарантировал Гирчану Итагуну полную неприкосновенность на всё время проведения переговоров.

Все эти шестнадцать дней продолжался и продолжался самый настоящий базарный торг. С таким упорством, фантазией и выдумкой не умеют торговаться даже выжившие из ума старые скряги. Сами того не желая, фатрийцы вложили в руки Гирчана Итагуна очень мощный аргумент. Ведь они в отместку за гибель купца и двух кораблей сравняли с землёй целый город. Потери с обоих сторон несопоставимы от слова "никак". Витус Кулях постоянно пытался было доказать, что погибли не абы кто, а подданные его величества короля Фатрии. В свою очередь Гирчан Итагун и Нитван Лихтад упорно не хотели соглашаться, будто подданные императора Тассунары дешевле и хуже фатрийцев.

В центре навеса возвели широкий деревянный помост. Мятежный даймё и великий советник расположились на нём на квадратных циновках. За их спинами, прямо на деревянных досках, примостился переводчик Гафал. Представитель Фатрии достаточно долго прожил в Тассунаре, чтобы предвидеть такую подставу. На переговоры иноземный дипломат не забыл прихватить большой и достаточно удобный стул с изогнутой спинкой и широкими подлокотниками. Визуально витус Кулях возвышается над тассунарцами, только столь возвышенная позиции так и не принесла ему каких бы то ни было преимуществ в проведении переговоров.

Чтобы зрители, они же свидетели, не сидели прямо на голой земле, специально для них вокруг деревянного помоста расстелили широкие циновки. Саян устроил для Рума Лингау самое настоящее испытание на силу духа и выносливость. Переговоры продолжаются шестнадцать дней, и все эти шестнадцать дней они наблюдают за ними.

Просто высидеть восемь-десять часов уже непросто. К чести принца, ему даже понравилось. Рум Лингау получил великолепную практику по фатрийскому языку. За эти дни он успел выучить большое количество фразеологизмов и с десяток бранных слов. Ну а главное, он ещё лучше постиг тонкое искусство ведения переговоров. Представитель Фатрии с одной стороны, мятежный даймё и великий советник с другой ведут между собой самую настоящую словесную дуэль. Доводы словно выпады, логические аргументы словно крепкие доспехи.

Старший принц Янсэн Лингау, как и полагается настоящему самураю, ведёт себя достойно. Только ему всё равно отчаянно скучно. Для него переговоры это, в первую очередь, тренировка на физическую и эмоциональную выносливость. Тонкое искусство словесной драки находится за пределами его интересов. Вот если бы по-настоящему набить фатрийцу морду... Если бы не Илан Ноор, наставник принца, то Янсэн Лингау ещё в самый первый день покинул бы навес по среди лагеря и с упоением продолжал бы оттачивать своё искусство владения мечом на одной из тренировочных площадок на краю большого лагеря.

— Хорошо, хорошо, — витус Кулях шумно выдохнул, — пусть сумма компенсации родственникам утуса Ринта будет равна четырнадцати тысячам золотых кобанов. Будем считать, что моряки и офицеры фрегата "Мальдина" и брига "Олдерен" погибли в честном бою, а потому их родственникам компенсация не полагается.

Последнее предложение представитель Фатрии произнёс таким тоном, будто признался в измене любимому королю, а так же в прелюбодеянии с любимой королевой.

— А так же уважаемый Гирчан Итагун, — великий советник махнул рукой в сторону мятежного даймё, — не только останется в живых, но и дальше будет владеть доменом Яхван. Город Нюпрун как был, так и останется закрытым для иноземных кораблей.

Глаза витуса Куляха описали замысловатую восьмёрку. Левая рука дипломата в очередной раз выдернула из кармана насквозь сырой носовой платок.

— Согласен, — витус Кулях с трудом вытолкнул из себя одно единственное слово.

Под навесом повисла тишина. Кажется, будто только что закончилась ужасная гроза, хмурые тучи развеялись в одно мгновенье. Саян качнулся всем телом вперёд. Быть того не может? Неужели переговоры увенчались успехом? В это трудно поверить, но, похоже, мятежный даймё и великий советник дожали таки представителя Фатрии.

Витус Кулях долго не соглашался оставить в живых Гирчана Итагуна. Потом ещё дольше не желал, чтобы он и дальше владел доменом Яхван и городом Нюпрун соответственно. Фатрийцу так никто и не объяснил, что император, и великий советник в его лице, упорно не желает создавать опасный прецедент расправы над даймё. В противном случае последствия могут быть катастрофическими. Если бы Гирчану Итагуну пришлось бы совершить харакири, то внешние даймё могли бы запросто плюнуть на центральную власть. А это ни много, ни мало означало бы распад островной империи.

— Предлагаю сделать перерыв, — правая рука Нитвана Лихтада придвинула ближе катану. — Во второй половине дня мы подпишем договор.

— Согласен, — витус Кулях тут же поднялся со стула.

От усталости и нервного истощения представитель Фатрии тупо забыл о строгом этикете и самым первым покинул просторный навес. Слуга дипломата, высокий и тощий тип в сером сюртуке, уволок следом тяжёлый стул. Лица великого советника и мятежного даймё остались непроницаемыми. Однако можно понять и так, насколько же они рады успешному завершению переговоров. А всё потому, что в Тассунаре наступила вторая половина осени.

Скоро зима. Воевать, ну или делать вид, никому не хочется. Даже здесь, на северной оконечности Тассунары, очень скоро зарядят холодные дожди, а дороги превратятся в непроходимые полосы грязи.

Желудок урчит в предвкушении долгожданного обеда. Наверняка Тион, личный слуга принца, накрывает на стол и разогревает сакэ. Успех нужно отметить хотя бы одним тёко, тассунарский аналог марнейской стопки. Но не судьба. Перед самым входом в шатёр принца замер слуга Иншара Чиргана.

— Утус Саян, — слуга вежливо склонил голову.

— Да? — Саян нахмурился.

Через приоткрытый полог из шатра долетают убойные запахи варёного риса и маринованной редки.

— Мой господин, даймё Иншар Чирган, желает переговорить с вами, причём как можно быстрее.

Вежливая просьба весьма похожа на приказ. Как не крути, а владелец одного из самых богатых доменов Тассунары по социальному статусу куда как выше воспитателя одного из сынов императора. Лучше не злить уважаемого даймё.

— Я немедленно встречусь с уважаемым даймё, как только испрошу разрешения у принца Рума Лингау, — Саян вежливо поклонился.

Руму Лингау и в голову не придёт отказать Саяну во встрече с влиятельным даймё. Другое дело, что необходимо соблюсти субординацию. Только пообедать, Саян тщательно задёрнул за собой полог, придётся несколько позже.

К удивлению, слуга Иншара Чиргана привёл Саяна не к шатру даймё, а вывел за пределы лагеря. Не иначе, разговор предстоит конфиденциальный. Это даже к лучшему. По среди пологого склона, где пучки травы едва-едва пробиваются среди нагромождения камней, одинокая фигура Иншара Чиргана выделяется ярким тёмно-оранжевым пятном богатой накидки без рукавов и широких шаровар. Слуга благоразумно остался на приличном расстоянии.

— Витус, вы изволили звать меня? — Саян вежливо склонил голову.

— Да, изволил, — даймё поднял глаза. — Давай отойдём подальше.

Если нет возможности уединиться за прочными стенами фамильного замка, то открытый и пустой склон — самая лучшая защита от ненужных ушей. Саян послушно засеменил следом за даймё. Похоже, разговор предстоит не только конфиденциальный, а ещё и откровенный.

— Саян-издатель, — Иншар Чирган резко развернулся на месте, оба меча выразительно хлопнула даймё по тёмно-оранжевым шароварам, — неужели ты обучил Рума Лингау языку фатрийцев?

— Да, витус, — Саян едва не врезался в даймё.

— Зачем?

— Понимать язык врага своего, это очень полезное уменье. Если бы вы только знали, витус, насколько переводчик Гафал сглаживает грубую речь фатрийца. Не будь этого простолюдина, то нашему любимому императору пришлось бы платить ещё и за убийство Рипла Куляха.

— Я всегда догадывался от этом, — губы Иншара Чиргана тронуло некое подобие улыбки. — Ну а теперь скажи мне прямо, Саян-издатель: — глаза даймё едва ли не в прямом смысле проткнули Саяна насквозь, — ты готовишь Рума Лингау на роль императора.

Даймё Иншар Чирган даже не спрашивает, а утверждает.

— Да, витус, — Саян так и не отвёл пугливо глаза. — Я готовлю Рума Лингау на роль императора. Другое дело, что сам принц ещё не знает об этом. Но я уверен — придёт время, и он согласится занять трон отца своего, дабы повести Тассунару по пути прогресса, обретения силы и процветания.

Честность — лучшая стратегия, особенно когда поблизости нет лишних ушей.

— Но ты же знаешь, простолюдин, — правая рука Иншара Чиргана выразительно легла на чёрную рукоять катаны, — никто не пойдёт против ныне здравствующего императора. Ни один самурай не покроет своё имя и свой род позором клятвопреступления.

— Я знаю об этом, витус, — спокойно и уверенно ответил Саян. — Только, увы, наш любимый император уже не может похвастаться крепким здоровьем. Придёт время, и Великий Создатель призовёт его к себе. И в этот самый момент Тассунаре придётся пережить очень сильное потрясение. Ибо на кону будет ни много, ни мало, а её будущее. Наше общее будущее, витус.

Совсем без намёков не обойтись. Ну нельзя же сказать прямо, что, дескать, когда Тогеш Лингау умрёт, то начнётся схватка за власть, что Саян очень надеется победить в этой самой схватке и посадить на трон Рума Лингау. Любая откровенность имеет границы.

— Насколько я понимаю, — продолжил Саян, — увлечение Рума Лингау огнестрельным оружием одобряет ещё как минимум трое даймё.

— В то утро я сам пригласил их на стрельбище, — произнёс Иншар Чирган. — В приватной беседе уважаемый Ивлат Ачиан признался мне, что так оно и есть. Да и остальные двое наблюдали за стрельбой Рума Лингау с большим интересом.

— Как вы сами видели, витус, — Саян поклонился, — у Рума Лингау всё же есть сторонники.

Последнее слово подобно пробному шару. Саян невольно напрягся, массивный синий браслет на правом запястье нервно запульсировал. Это, вообще-то, намёк на государственный переворот. За такое можно легко и просто расстаться с головой. Как? Как отреагирует уважаемый даймё?

— Вполне возможно, что так оно и есть, — осторожно заметил Иншар Чирган. — Ну а по какому же пути пойдёт Тассунара, если её возглавит Рум Лингау?

В свою очередь Иншар Чирган пустил пробный шар. Умный даймё хочет заранее знать, чего ожидать от Рума Лингау в роли нового императора.

— Реформы, витус, реформы, — тут же ответил Саян. — В первую очередь создание полноценной современной армии с пороховыми ружьями и пушками. Создание железного флота с паровыми машинами вместо парусов. Строительство современных заводов и фабрик. Всеобщее начальное образование. Механизация сельского хозяйства и много чего ещё. Если коротко, то взять у иноземцев всё самое лучшее, но при этом не забыть и не растерять всё самое лучшее, что есть у нас. Сделать дух Тассунары ещё лучше, ещё крепче, ещё величественней.

— А дальше? — Иншар Чирган прищурился.

— А дальше, — Саян так и не сумел сдержать улыбку, — разрыв кабальных договоров и самый решительный отпор иноземцам. Те же фатрийцы тогда и только тогда уберутся с наших островов, когда военно-морской флот Тассунарской империи начнёт топить их корабли прямо в море.

Ещё дальше, — Саян едва ли не самым грубым образом не дал Иншару Чиргану заговорить вновь, — внешняя экспансия. Сначала экспорт тассунарских товаров по всему миру, чтобы укрепить и усилить экономику нашей империи. Потом захват Юрташа, Рюкуна, Гунсара и дальше на запад вплоть до западного побережья материка Чалос. В любом случае, возврата к благословленной самоизоляции не будет. Иначе нас ждёт новый застой, пока проклятые иноземцы вновь не наберут силу и вновь не навяжут нам ещё более кабальные договора.

Молодому императору потребуется не только сила. Со своей стороны я обещаю привлечь нандинских менял, а так же их деньги.

— А они согласятся? Не струсят? — в голосе Иншара Чиргана промелькнула ирония.

Как истинный самурай, даймё весьма невысокого мнения о боевых возможностях других сословий тассунарского общества. И это при том, что, вообще-то, среди простолюдинов хватает мастеров кулачного боя, на шестах и даже фехтовальщиков. Как бы не пытались самураи монополизировать право на боевые искусства, но они всё равно просочились, изменились и были освоены многими представителями других сословий.

— Во все времена и у всех народов менялы всегда поддерживали центральную власть. Для торговцев разного рода всегда предпочтительней иметь одного тирана вместо десяти, — против собственной воли Саян начал издалека, как же не вовремя всплыла привычка читать лекции. — Менялы Нандина непременно согласятся, в противном случае им некуда деться.

В казне императора не найдётся и двух тысяч золотых кобанов, — продолжил Саян. — Так называемую компенсацию родственникам убитого купца придётся оплатить менялам Нандина. И нет никакой гарантии, что на этом фатрийцы остановятся. А ещё есть стирийцы, гилканцы, марнейцы. Ну а, главное, у меня хорошие связи с нандинскими меняла.

Скорей всего, вы не знаете, но моей типографией управляет Собан Сейшил, младший сын Навила Сейшила. Его отец до сих пор оказывает мне покровительство. Именно он двадцать три года назад нанял меня простым слугой. Мои первые книги были проданы именно в его магазине. Как минимум, Навил Сейшил выслушает меня.

— И что же нандинские менялы получат взамен?

Иншар Чирган — стрелянный воробей, такого на мякине не проведёшь.

— Назад все свои деньги, причём с процентами. И это только начало. Тот же Навил Сейшил, либо его потомки, станет не просто менялой, а банкиром. Слышали о таких во Фатрии и Стирии?

— Слышал, — Иншар Чирган кивнул.

— Будут реформированы финансы империи. Навил Сейшил и прочие богатые менялы займут в обновлённых финансах важное место.

— Которое принесёт им и богатство, и власть, — закончил Иншар Чирган.

— Совершенно верно, витус, — Саян вежливо склонил голову. — Самураям либо придётся поделиться властью и влиянием, либо со временем менялы и торговцы сами станут самураями. Тот же Навил Сейшил уже имеет право носить два меча, хотя совершенно не умеет ими пользоваться. И таких как он уже много.

Даймё не в восторге от перспективы делить власть с презренными торговцами и менялами. В феодальной иерархии островной империи Навил Сейшил и подобные ему занимают самую нижнюю ступеньку. Ещё ниже только отверженные, которые официально в эту самую иерархию не входят вообще.