Княжич. Том 2. Война

Я расплатился и вышел на улицу. Шуба сразу намокла, и я вспомнил о зонте, открыв его и защитив себя от воды. К боярской думе продолжали подъезжать машины. Такси не было. Подъезжали целые картежи с мигалками, с сопровождением милиции и в окружении свиты. Из машин выходили князья и бояре, все, как и я были одеты в шубы разных фасонов, но мех мы носили с одного зверя. От викуньи. Цвет от золотисто серого, до рыжеватого. На меня бросили пару взглядов и отвернулись. Форма военного не видна, все скрыла шуба, да и нашивки кудесника третьей ступени тоже не видно, впрочем, главой боярского рода нельзя стать, если ты не достиг хотя бы третьей ступени, так что мой ранг в иерархии угадать не сложно.

Я тоже не стал праздно глазеть по сторонам и пошел по ступенькам вверх. Число ступеней соответствовало высоте здания — тысяча и одна. Символично. Чтобы дойти до самого здания, нужно немного пройтись и нагрузить ноги. Впрочем, я постарался пройти это расстояние побыстрей. Погода не располагала к душевным прогулкам.

Вот я и на месте. Пройдя через одну из открывшихся передо мной стеклянных автоматических дверей, я оказался в огромном холле, где отряхнулся и начал осматриваться.

Переливчатые, натертые до блеска, черного цвета мраморные полы и красные ковровые дорожки поверх. Стены, отделанные янтарем и рубинами Зауралья. И конечно потолок теряющийся на высоте тридцати метров над головой, на котором настоящими бриллиантами выложено панно — изображение млечного пути.

— Давно не виделись, Семен Андреевич, — хлопнул меня по плечу боярин Московитый Евгений Максимович.

Я засмотрелся вверх и не обращал внимания на окружение, только так можно объяснить то, что он подобрался ко мне незамеченным. Вылетело из головы, что я могу встретить здесь знакомых по Сибирску бояр.

— Хорошо выглядите, Евгений Максимович, — радушно улыбнулся я отцу Светланы, которую уже начал забывать, как и наши с ней пикировки. Я шутливо спросил. — Выдали дочь замуж?

— Так ты не у меня спрашивай. Она стоит за твоей спиной, — усмехнулся в усы боярин и я резко развернулся, чтобы посмотреть в яростные глаза Светы.

— Почему тебя так интересует моя личная жизнь? — Зашипела она на меня, словно я и не покидал Сибирск и не прошел короткую, но войну. — Тебе жены мало? Или что?

— Рад тебя видеть, старшина военврач Московитая, — хмыкнул я с уважением в голосе.

Девушка была в военной форме. Видимо, как и моя Алиса, служила в госпитале. И надо сказать форма ей шла. К сожалению, я заметил морщинки на краешках ее глаз и небольшие круги под глазами от недосыпа, которые она попыталась скрыть кремом. Не сомневаюсь, она как и я повидала немало того о чем хочется забыть.

— Ух, попади ты ко мне на прием... — Многообещающе покачала она головой, сделав движение рукой, словно вырывает у меня сердце.

— Я уж как-нибудь сам. Спасибо, — улыбнулся я.

По крайней мере, чувство юмора она не растеряла. Все та же девчонка, которую я знал.

— Поздравляю, кстати, — прервал наши расшаркивания ее отец. — И с тем, что сохранил фамилию и с взятием третьей ступени.

— Это было нелегко, — ответил я ему. — Через боль и страдания так сказать.

— Война. Что ты хочешь? Только так раньше и развивались. Мирное время нас ослабило. Все эти костюмы, телефоны, машины. И вот результат.

— Мы победили, пап, — закатила глаза Света, видимо уже не раз слышавшая от отца одно и то же.

— А о цене ты подумала? Победили-и-и, — с горечью в голосе протянул он. — Сколько, по-твоему, молодых кудесников низких ступеней погибло за эти восемь месяцев? А сильных? Или обычных людей? Да и победа вышла неоднозначная. Не приди на чей-то зов в наш мир полубог червей, и мы бы еще долго воевали как с турками, так и с китайцами. И кто знает, чем бы закончилась та война.

Я поспешил заговорить и убрать эту гнетущую тишину между отцом и дочерью.

— Вы тоже на заседание думы, а потом домой, в Сибирск?

— Нет. Задержимся на неделю. А потом да, домой. Меня назначили генералом, как видишь, — показал он глазами на свои погоны. — Теперь командую первым корпусом, а он расквартирован в Сибирске. Ты же тоже к нему относишься или я не прав?

— Правы. Командир пятой роты, второго батальона, шестого полка, четвертой дивизии, первого корпуса, — ответил я без запинок.

— И как ты только столько слов запомнил, а, Семен. Поумнел что-ли? — Заохала Света, открыв в мнимом удивлении рот.

Нет, мне все же решительно нравится, что она не унывает и еще может шутить.

— Хватит, дочь, — прервал ее отец. — Мы не дома и нас могут услышать и не так понять. Веди себя прилично.

Девушка взяла себя в руки и перестала пытаться надо мной потешаться, но глаза ее выдавали. Ей так и хотелось сказать мне какую-нибудь гадость.

— Выходит ты в моем подчинении, — продолжил разговор боярин Московитый.

— Выходит так, — кивнул я. — Не расскажете, какая перед нами стоит задача?

— Задач много, — задумчиво потер он подбородок, кивнув проходящему мимо нас князю, что с интересом посмотрел на меня и прошел дальше, к турникетам, через которые проходили те, кто хотел попасть на заседание боярской думы. — Я сам пока плохо понимаю, что там сейчас в городе творится, так что ответить не могу. Поглядим, увидим.

— Пап, я тогда тебя в буфете подожду? — Дернула она его за рукав, указав головой в другой конец холла, в стороне от турникетов.

— Конечно. Заседание может продлиться несколько часов. Так что не торопись. Покушай.

Она развернулась и сделала несколько шагов в том направлении и тут ей в спину прилетели мои слова.

— Возьми мне пирожков с капустой. И смотри, чтобы начинки было достаточно, — после этих слов я сразу спросил боярина, куда идти нам, и он повел меня к тем самым турникетам, на охране которых стояла гвардия Императора, а Света осталась позади, показывая мне вслед скрученную на пальцах фигу.

Пройдя контроль и предъявив на входе свои воинские билеты, мы прошли к лифтам. Евгений Максимович начал давать мне советы.

— Старайся ни с кем не ссориться. Я знаю, у тебя есть враги, — указал он глазами на татар, что смотрели на меня и провожали злыми взглядами. Похоже, хан и его семья ничего не забыли. — Но тебе нужно быть сдержанней. И ничему не удивляйся. Мы все же кудесники, хоть некоторые об этом и забывают.

— О чем вы?

— Скоро увидишь, — улыбнулся он. — Тебе понравится.

Пройдя в лифт вместе с еще десятком бояр и князей, мы как те, кто стоял ближе к дверям, нажали на кнопку нужного нам этажа. Сделал это конечно боярин Московитый. Голос в лифте сообщил, что следующая остановка этаж номер сто семьдесят три. Боярская дума. Двери закрылись.

Ноги немного подогнулись, и лифт понесся вверх. Быстро. Цифры на циферблате так и мелькали, смазавшись, пока не замедлились и не поползли с нормальной скоростью. 171...172...173.

Мы остановились. Тот же голос в лифте, сообщил.

— Осторожно, двери открываются.

Если бы меня не подтолкнул в спину Евгений Максимович, я бы так и остался стоять на пути выходящих из лифта людей.

— Где это мы? — Спросил я, крутя головой по сторонам и не веря своим глазам.

Не успели мы здесь оказаться, как я вспотел. Солнце нещадно печет. В воздухе летают снегири и дрозды. Ухают совы. Под ногами насыщенно изумрудного цвета трава, а вокруг растут апельсиновые сады, радуя глаз плодами, часть из которых уже опала и лежит прямо на траве и их никто не собирает, если не считать ежей что ползают в травке, но их апельсины не интересовали. Они перебирали лапками в другую сторону, там над апельсиновыми деревьями возвышались груши, черешни и яблони.

Воровато оглядевшись, я подобрал один апельсин и понюхал. Настоящий.

Видимо такой моей реакции боярин и ждал, по-доброму усмехнувшись и объяснив происходящее.

— Мы над Москвой. Прямо над шпилем башни. А все что ты видишь вокруг — карманное измерение. Работа князя Пустотного. Троюродного брата Императора.

— Невероятно.

Я и, правда, был впечатлен. Интересно, на каких принципах тут все устроено?

— Красиво, — подтвердил он, подняв руку ладошкой вверх. К нему сразу слетелось несколько птиц, выхватив из ладони ту горсть орешков, что там была. — Всегда беру с собой немного, — смущенно улыбнулся мне Евгений Максимович. — Еще с тех времен как заменил на посту главы рода отца.

Мы влились в поток бояр, и пошли по отсыпанной белой галькой дорожке в центр этого измерения. Тут мне снова предстояло удивиться. Не было никакого величественного амфитеатра или белокаменных скамей с трибуной, как у греков. Все собирались на огромной поляне покрытой свежескошенной травой, рассаживаясь компактными группками прямо на землю, подстелив под себя как раз те шубы, что висели у нас на плечах. В центре поляны горел большой костер. Не волшебный, обычный. Он и был тем центром, к которому все стягивались.

— Традиция, — пожал плечами Московитый в ответ на мой взгляд.

Вокруг, если навскидку, собралось не меньше чем две тысячи человек. Может и больше. Только бояре и князья. Все главы родов Российской Империи. И все офицеры. Как только они скинули шубы, на их плечах заиграли на солнце звезды. Большинство носили погоны старших лейтенантов, капитанов и майоров — как и я, они кудесники третьей ступени. Остальные были полковниками и генералами. Кудесники четвертой и пятой ступени.

— Все, как и всегда. Ничего не меняется, — усмехнулся Евгений Максимович, что подвел меня к группе единомышленников. Я узнал их лица. Они все с Сибири, из тех окрестностей, где живу я, и насколько помню, я даже знакомился с ними на одном из приемов, только вот давно позабыл их имена за ненадобностью.

Нас тепло поприветствовали и мы, расстелив свои шубы рядом, уселись на них. Я расстегнул несколько пуговиц на кителе и снял шапку. Печет нещадно.

— Вы о чем? Что не меняется? — Спросил я, как только устроился с комфортом.

— Посмотри правее, — посоветовал он мне.

Я повернул голову в ту сторону, а там...

Все же не все садились прямо на траву, подстелив под себя шубу. Как и сказал мне боярин Московитый несколькими минутами раньше — мы кудесники. Группа татар, которую я уже видел у лифтов, расселась на летающем ковре, зависнув на нем на высоте пяти метров, уже раскуривая кальян и расставляя вокруг себя плошки с сухофруктами и орехами. В тридцати метрах от них незнакомый мне князь сотворил себе трон из облаков, на который и сел, посматривая на всех вокруг как на говно. И таких чудес было много. Кто — то превратил себя в огромную птицу и летал над нашими головами, обдувая нас порывами ветра. Кто-то вырастил прямо на поляне дом с мебелью. Там на веранде дома собралась своя компания старичков — единомышленников. Они пили чай с липовым медом, смотрели на солнце и довольно щурились, ведя неспешную беседу.

— Не можем не похвастаться, когда собираемся вместе. Бравируем своей силой и значимостью, — проворчал Московитый.

— Не ожидал что в Российской Империи так много родов, — с удивлением сказал я, продолжая осматривать толпу высших офицеров армии и сильнейших людей страны в одном лице.

— А, эти, — пренебрежительно махнул рукой Евгений Максимович. — Новые рода. Первое, второе поколение. Холуи Императора, которым он дал допуск к ключу силы.

Группа бояр, что сидела от нас неподалеку услышала эти его слова и окрысилась, пересев в другое место.

— Я смотрю, единством в думе и не пахнет?

— Какое тут единство? Хорошо, что еще никто не разодрался. И касательно последнего твоего вопроса. Из всего сброда, что здесь собрался, сильных, старых родов наберется не больше четырех сотен. Их главы кудесники четвертой и пятой ступени, а остальные, — замолчал он, подбирая правильные слова, — перекати поле. Как по мне, это провальная попытка Императора вырастить новое поколение бояр. Никто из них так и не поднялся выше третьей ступени. Ни они сами, ни их старшие дети, которых тоже свозили на ключи силы.

— Почему так?

— Не знаю. Чего-то им не хватает, чтобы шагнуть дальше. При всем этом раздражение на Императора растет. Все эти новые бояре имеют право голоса и конечно голосуют как того хочет Василий III, а мы, старые рода, остаемся в меньшинстве.

— Тогда я удивлен, что бунты не вспыхивают каждый день, а Рюриковичи все еще сидят на троне.

Я затылком почувствовал, как все вокруг повернули головы в мою сторону и пристально на меня посмотрели. Забыл, что нахожусь среди кудесников. Похоже, тут не чураются подслушивать чужие разговоры.

Евгений Максимович хмыкнул.

— Если добыча слишком велика, нужно увеличить число охотников, а у Императора цела свора ручных бояр и их детей в своей гвардии. Опять же Церковь на его стороне. Тоже немалая сила. Ну и обширные родственные связи. Не все старые рода против нынешней политики Императора. Его двоюродные братья и сестры опять же, как тот же князь Пустотный.

Московитый огляделся и, ухмыльнувшись в лица тем, кто на нас смотрел, сказал мне.

— Но в целом политика Императора всех устраивает. Иначе бы мы давно продали свои наделы и предприятия и переехали жить в другую страну. Или же устроили переворот, — снова хмыкнул он, зная, что нас слушают. — Он строго придерживается той грани нашего терпения, которую нельзя переходить, балансирую между нами и новыми боярами.

Мы еще немного поговорили, пока в центре поляны шагнув из облака пепла, не появился сам Император, окруженный взрослыми сыновьями и ближайшими родственниками.

— БОЯРЕ! — Разнесся его голос над всей поляной. Должен сказать, старый Император внушал даже голосом. Глубоким и сильным, затрагивающим какие-то струны в душе. — Я собрал вас, чтобы рассказать о новой информации собранной Церковью о полубоге червей, гнили и разложения. О том, что происходит на наших границах и далеко за ее пределами.

Я, внимательно слушая, черпал информацию. О многом я не знал, в газетах такого не напишут. Часть информации мне была известна, а другая часть не была известна уже им, и ей владел лишь я, о чем, конечно же, я молчал.

После Императора говорили министры, князья и бояре, отвечающие за разведку и, как и все старшие кудесники сейчас, носившие на плечах погоны генералов или как минимум полковников. Из их слов я узнал, что такие страны как Конго, Южный Судан, Франция, Испания, Марокко, Ангола и Мьянма находятся почти под полной пятой Энея и зараза продолжает распространяться, охватывая Европу и Африку.

Слово вновь взял Император.

— К моему огорчению не меньше трети из присутствующих здесь бояр уже столкнулись с тем, о чем мы говорим. Члены ваших родов были пойманы за сделки с полубогом червей. Они надеялись стать сильней. Эти глупцы предали нас и весь род человеческий. И, да. Они стали сильней. Вторые ступени стали третьими. Третьи — четвертыми, но цена этому — потеря человечности. Чтобы стать сильней, они добровольно пустили жить в свое тело сердечного червя. Узнав о способе повысить силу, таким образом, Церковь сразу заподозрила неладное и прежде чем казнить предателей, провела ряд исследований. Вспышки гнева, странное поведение, сердечный червь незаметно для человека корректирует психику человека, вылепляя из своего носителя некое карикатурное подобие своего создателя — полубога червей. Кудесники что пошли на сделку даже не замечают его влияния, оно слишком тонкое, слишком незаметное. Тех, кто продался полубогу уже не вернуть. И неважно совершили ли они ошибку и раскаиваются ли они в ней. Их психика даже после извлечения червя остается чуждой. Исковерканной и порочной.