У напарников тоже было жарко. Барсука растоптали, фамильяра отозвали. Эйноли самозабвенно рубилась, с грудными ыками и хеками, прижимая к себе отбитую руку со щитом. Удачное отсечение конечности завершается неловким выпадом и тыканьем волнистой Мести Змей во врага. Прилив сил ознаменовался приемом меча на вскинутый щит... Ну почему нельзя было применить скользящий прием отвода, а не силовой?! Но тут Кевэ всаживает чумной дварфской тумбочке третью стрелу прямо в выеденную кислотой глазницу: девятый труп валится на обгаженную мостовую, присоединяясь к эльфийскому, паре хафлингов и пяти человеческим телам. Далее Эйноли, явно с перепугу, умудряется молитвой вперемешку с матерными словами вызвать на себя два ведра горячей воды ("Создание воды", 0-ой жреческий круг), удачно смывшей отравленную кровяную жижу, которой окатил ее зараженный бандит.
— Бежим к Неджи! — Крикнул ей Кевэ. — О, Солонор, направь мои стрелы! — И на всей возможной скорости за считанные секунды преодолел десятки ярдов, чтобы как в тире начать расстреливать моих врагов, пытающихся тыкать железками в манящие их ноги: косу никто не догадался взять, копий и шестов не было ни у кого, для подсаживания разума не хватало.
Эйноли позабыла лук, но перед ней и задача другая стояла. Между ее ладонями засветился шарик, короткая фраза и вот вокруг меня вскружилось божественное заклинание исцеления ран средней тяжести, исправившее растяжения и разрывы, чуть унявшее боль.
— Санктуарий! — Выкрикивает она следом, запуская в меня два ожерелья из синих горошин, начавших змейками виться вокруг меня. Чумные тут же отстали, словно я исчез. — Не атакуй! — Предостерегла Эйноли, на радость мне, повторив останавливающий жест, на который я среагировал быстрее, чем услышал слово. — Спаси и исцели свое дитя, создатель-Кореллон!
Пока Кевэ рвал тетиву, посылая стрелу за стрелой, клирик скрутила в руках второй шарик, который словно бальзамом пролился, мощно омыв мой организм. А затем с уханьем, лязгом и выкрикнутым обращением к воинственной ипостаси создателя эльфов, его хрупкая жрица спустила перед собой быстрое заклинание "Щит" из 1-го магического круга и смело совершила сумасбродный таранный удар, благо: удачно попала в бок, чумной увалень ее не сшиб, лучник не прострелил, а только срезал серебряный локон по касательной. Ценой оцарапанного наплечника наконечник стрелы повернулся плашмя и угодил точно между ребер, порвав сердце врага.
Я просто не мог упустить момент и остаться в стороне. Расчетливо спрыгнул и прицельно по шейным позвонкам приголубил сюрикэнами показавших спины вражин, как по мановению волшебной палочки развернувшихся обратно. Ловко и быстро вытащив оба кинжала, прицельно и смертельно метнул. Вырвал боевую косу и подсек самого ретивого так, чтобы следом воткнуть копейный наконечник в солнечное сплетение следующего, его телом закрывшись от третьего зараженного человека со звериным выражением на расцарапанной роже. Остальное доделали стрелы Кевэ, прострелившие последнего, тридцать второго. С усталым и болезненным удовлетворением отключил бьякуган и закрыл врата Хачимон, пошатнувшись и оперевшись об огрызок стены позади. Где парень стоял, там и осел: отпустил вожжи волевого контроля и подвергся нападению трясучки и слабости — адреналиновый откат. Эйноли бросила меч и щит, без рева, но со слезами и выпрыгивающим сердцем побежала, врезавшись в мои объятия. Я отдал все внимание девушке, которую колотило, от сильных переживаний из нее хаотично выплескивалась магическая энергия. Многих генинов и после пятой кровавой схватки насмерть так же сильно трясет, как в первый раз. Хотя в Академии учат справляться со стрессами (а в клане Хьюга и подавно, иначе позор обеспечен), но чужая психика — лес дремучий.
Минут через пять успокаивания и размеренного дыхания, помогающего мне усмирять, наверное, от перенапряжения взбунтовавшееся ядро, юная колдунья решительно отстранилась и выдавила из себя заклинание магического "Невидимого слуги", который принялся стаскивать тела в кучу. Следом Эйноли начала молиться, благодаря бога за выживание и целостность, я же подошел к бедному Кевэ, тоже что-то беззвучно нашептывающему и терзающему свои взлохмаченные волосы, поднял, по-мужски обнял и похлопал по спине, побудив обессилевшего парня начать вырезать стрелы. Сам принялся собирать сюрикэны, которые не застряли где-то в нутре. Вусмерть уставшая Эйноли, отблагодарив небесного покровителя и подарив мне строгий взгляд жрицы, поплелась к оставленным рюкзакам, с величайшей осторожностью извлекла статуэтку бога и начала литанию за наше здоровье. А вот не надо было стрелять бешеных собак с рюкзаками на плечах, тогда бы и силы сохранились у обоих.
Через полчаса рядом с трупами собралась так же кучка с их оружием, некогда приличным, а теперь порядком убитым — будет на чем тренировать школу Превращения. Так же теперь у меня есть наглядный пример, чтобы успешно осваивать простейшее перманентное зачарование оружия. Результативный стрелок с моей подачи разжился с полуорка узнаваемым скарабеем малого усиления естественной защиты, однако Кевэ уступил его Эйноли вместе с чуток увеличивающим ловкость серебряным кольцом, оригинальным и женственным. Пока он снимал в полуорка ценную магическую броню и ботинки, я без зазрения совести отправился за трофеями по домам, в первую очередь отыскав и обчистив ухоронку Локсара. Этот гад устроился в оскверненном святилище Гонда. Вор награбил: более пары десятков всякой не магической бижутерии; еще столько же красивых изделий из полудрагоценных камней и дорогих пород дерева; несколько обработанных и нет драгоценных камней; золота и серебра на сумму примерно в сотню злотых. Еще я обнаружил у него в вещах компактный кожух, скрывающий легкую магическую ауру богатого набора замысловатых и явно воровских инструментов — полезная находка. Ими и воспользовался в пустых домах там, где мог легко и быстро добраться до еще не разворованных заначек — плохо, конечно, но нам нужнее эти скромные материальные ценности. Обобрал несколько тайников с документами в тубусах (закладные, свидетельства на собственность, доли в торговом деле, многое на непонятном языке). Мучился с некоторыми особо хитрыми механическими ловушками ради кошелей со злотыми на черный день: еще порядка сотни монет, а так же ограненный изумруд, рубин, пара аметистов с фалангу большого пальца, пара жемчужно-серебряных ожерелий и неброское мужское колье из сплава, кажется, на основе меди и серебра. Но ничего, что имело бы магическую составляющую, ну хоть капсулы со взрывчаткой, кислотой и ядовитыми газами вытащил из ловушек, не став корпеть, в частности, над извлечением механизмов спуска — время дорого.
Через час я достаточно пропылился, пошугал матерых крыс и совладал со своим ядром и СЦ, чтобы, сцепив зубы, обеззаразить оружие. Мягко потеребив молящуюся, попросил приготовить заклинание. Есть такое слово "надо" — предельно расчетливо выдал три пинка (ага, теперь это смешно выглядит — ууу!), вдобавок к заклинанию дали глотнуть эликсира, растекшегося чудесным обезболивающим теплом (не, на сегодня и завтра точно хватит высвобождения маначакры, ни к чему так издеваться над собой — это продляет сроки восстановления). А еще Эйноли сама вызвалась накоротко отпеть мертвых чумных, чтобы потом попыталась воспроизвести "Огненные руки" из моей книги заклинаний (только шесть заклинаний занесено моей рукой, а в остальном заполненной мастером Джару заклинаниями по моим школам до третьего круга включительно). Пару минут терпеливо плела и читала полный текст заклинания, сбилась. Еще раз. Нет, это абсурдно учить магии за месяц — Эйноли крайне смутно понимала, что вообще делала, выезжая на бесспорном таланте при повторении чужого клише. Однозначно, при выполнении божественной магии к посвященному приходит нечто большее, чем просто форматированная энергия. Но... Я недоуменно наморщил лоб, поразившись неожиданной мысли: а может так и надо заклинать — от сердца и души? Наруто всегда вкладывал всего себя в свои дзюцу, как мог и умел... А ведь многие шиноби относи..лись к дзюцу и чакре как к формочкам и клепаемым ими печенькам из раскатанного теста.
С пятой попытки Эйноли кое-что удалось, в итоге юная колдунья выпустила с растопыренных кистей жалкий язык огня, таки поджегший погребальный костер. Огонь с гарантией уничтожит тела и заразу в них. Кстати, когда смотрел бьякуганом за тем, как Эйноли творит заклинание, отметил едва заметные изменения в ее энергетическом ядре. У Кевэ обнаружилась аналогичная ситуация, но гораздо менее выраженная — ему еще недоступны заклинания, а значит, нет отростков, количество которых точно определяет емкость ауры на заклинания — уровень заклинателя. Но у Эйноли не заметил новых ростков. Значит, их ядра тоже перенапряглись? Или так действует пыл жаркой схватки? Сегодня ночью такого ни у кого не заметил, кстати. В общем, странность, требующая разъяснений у знатока...
Оба серебряных эльфа оказались чистоплотными и при наличии отличной возможности не преминули очиститься от боя, якобы такая гигиена поможет не заразиться. Я-то видел, что к ним не прицепился ни один паразит, но разве чувствующую себя грязной девушку можно переспорить?.. К слову, будь я в прежней форме, то вообще был бы сейчас идеально чист — Хьюга не пачкаются.
Кевэ, получивший в распоряжение и отказавшийся носить скарабея и кольцо, самолично их передал, отчего-то выбрав момент перед началом омовения девушки в приготовленной нами ванной комнате. Не знаю, о чем думала девица, но вчерашний подросток от благодарного поцелуя в щечку весь запунцевел, а она даже не удосужилась заметить это, начав примерять... Ха, моя первая реакция когда-то была такой же. Сдерживая смешок, похлопал друга по плечу и утянул его наружу складывать трофейные железки в секретный сундук — потом настанет наша очередь ополоснуться. Из-за отчего-то процветающего тут стеснения наготы ополоснулись раздельно по полу, найдя работоспособный водопровод в одном из некогда богатых и наиболее уцелевших особнячков. И чего так стесняться, когда у трупов одежда лохмотьями и мало что скрывала? Только время потянули. У каждого была сменная одежда, а вот броню отчистили на скорую руку, отложив основной уход до ночевки, которую, в крайнем случае, можно будет устроить где-нибудь здесь. Кстати, в толпе вскрылось все неудобство кожаной брони, она резалась словно бумага, когда мне не хватало скорости и приходилось расчетливо подставляться (словно зачюханный генин, а не полноценный джонин), но из-за действия экзаменационного браслета моя собственная кожа только царапалась! Так что я оделся в приличную темную одежду низшей знати (на зависть напарникам, не могущим себе позволить быть бездоспешными и вынужденным потеть в этот жаркий день без единого облачка на небе). Оставил на себе только наручи под широкими рукавами и поножи под штанинами, а остальную броню снял к биджу — толку от такой нет, даже хуже в ней — стесняет движения.
С урчащими от голода животами (о еде-то все позабыли, без единого сухарика отправились!) поперлись к баррикаде, мечтая даже не о еде — о жратве.
— Ух, вы живы! Слава Тиру и Гонду! А мы думали, что вы там все померли, — сдал всех обрадовавшийся Сендран, от нетерпения подбежавший к нам. Но я его встретил расчетливым тайдзюцу в грудь.
— Ай! Т-ты зачем его так пнул?..
— Спокойно, позже объясню. Сержант, прыгайте вниз — поговорим.
— Спускаюсь, сэр, — после полуминуты раздумываний согласился он, оценив поднимающийся в огороженном квартале столб дыма. — Ребята, опустите арбалеты.
— Здесь голова Локсара, главаря орудовавшей тут банды зараженных. — Обломки магического жезла придержал, не став выдавать ему важную информацию о том, что кто-то подчинял себе больных Стенающей Смертью, грабя и умышленно сея разбой и смертельную заразу. — А это найденные документы горожан, — протягиваю второй мешок. — Спасение чумных в инициации наново с добровольным посвящением себя тому или иному богу. Оттащите этого в госпиталь и передайте...
— Прошу прощения, сэр... — Начал он, заглянув в мешки с головой и с документами. — Но ходят слухи, — заговорщически начал стражник, стоя спиной к башне, — что звездуны занимаются чем-то подобным. За фантастические бабки пользуют шишек... — сделал он многозначительный намек тоном и мимикой.
Хм? Я не оригинален? Хотя да, повторная инициация связана с риском, крупными тратами и потерями в способностях, но если найти решение с пересадкой ядер и индивидуальной чисткой организма от паразитов... Пожалуй, я сам переговорю с пастором Серголом. Для многих обывателей станет благом спасительный выбор развития с нуля по новому классу из предпочтительной пары клирика и посвященного богу друида или допустимой пары паладин и посвященный конкретному богу лесной лучник. Пусть помогшая мне церковь обретет больше служителей.
— Понятно. Все равно его надо срочно доставить в госпиталь, а это в суд.
— Будет сделано, сэр. Спасибо вам и пусть ваш бог хранит вас и ниспошлет удачи.
— И вам, сержант, без происшествий отстоять смену. — По принятому здесь обычаю крепко пожали руки и довольные друг другом разошлись.
Идя по расчищенному пути к Чернозерью, поведал напарникам подноготную своего поступка с Сендраном и слухи про порочную практику гильдии "Многозвездная Плащаница", уклоняющейся от патрулирования улиц и поиска таких вражеских агентов, как Локсар. Это низшее, наемное звено, которое бесполезно трясти относительно истинных заказчиков, за месяц беды определенно спрятавших все концы в воду.
Глава 15.
Заведение называлось "Голая Доска" — придумают же названия! Однако, оно целиком оправдывало себя: кругом были голые доски, но мореные и лакированные так, чтобы выгодно подчеркнуть фактуру. Древесный узор смотрелся богато и стильно. Тут и там встречались мозаичные сочетания разных пород дерева, темные рамки вокруг акцентировали на них внимание как на картинах. К сожалению, ради пожарной безопасности и сохранения красоты от копоти здесь не было никакого живого огня. Приглушенный мягкий свет излучали мутные кварцевые шары на потолке, а так же стоячие канделябры и расставленные на столах плошки со свечами холодного магического пламени с иллюзией горения.
В таверне болтали несколько групп завсегдатаев, кто-то попивал благородное вино, а кто пиво медленно дул, закусывая вяленой рыбкой и, кажется, маринованными улитками. На нас косились, но и только — здесь мы особо не выделялись. Хотя таверна, на мой взгляд, по стилю вроде как претендовала на приличную ресторацию, куда ходят в выходных одеждах, однако среди посетителей, например, трое носили воротник-капюшон, надвинутый по самый нос. У семерых виднелись элементы кольчужных доспехов тонкого плетения и висело оружие на видном месте, удобном для быстрого выхватывания. Один мужик вообще восседал в пластинчатой броне и дул с усов пивную пену. Еще трое были одеты в представительно отделанную кожаную броню, вроде как компромисс между светским нарядом и боевым. И всего-то двое юношей с едва проклюнувшимися усами соответствовали заведению, правда, в своих сине-золотых шелковых одеждах крикливо-вычурного покроя они смотрелись павлинами в клетке с тиграми.
