Мий не слышал. Он плыл не только в волнах, в своих ощущениях, в своих странных желаниях. Тело, впитавшее слишком много силы после почти комы, стремилось избавиться от лишнего. Не закончивший обучение червич не мог сделать это самостоятельно, ему был нужен аффа. Волосы заискрились, заструились по воде шелковым течением, обвивая Цийкона. Раймийен гибкой лозой изогнулся в щупальцах, чуть ли не умоляя открыть его. Тонкие пальцы легли на виски.

И аффа не сдержался. Одно щупальце, что поглаживало кожу сзади, раздвинуло складки, коснулось входа, чуть проникло, отступило... Много раз, пока, внезапно не вошло намного глубже, чем предполагалось. Цийкон и сам открывал свою тьму, обволакивал Мия, лаская того и спереди. Пальцы давно обвили вышедший из складок член и кружили по шелковистой головке, спускаясь вниз по стволу и возвращаясь обратно.

Ощутив, наконец, в теле аффу, червич активировал легкий разряд, пробежавшийся сладкой судорогой скручивающихся мышц по двух телам. Мий рефлекторно дернулся назад, резко насаживаясь еще больше на щупальце. Он выгнулся дугой от сладости ощущений. Энергия тонкой ниточкой потекла к Цийкону.

Тот зарычал от растущего наслаждения, постепенно расширяясь, сужаясь, вталкиваясь все глубже, распаляя червича на дальнейшую близость. Щупальца, словно сошли с ума — они скользили по золоту тела и пили с него, присасывались, впивались, отпускали, возбуждали.

Мий отрешенно улыбался, как странное волшебное божество, сошедшее непонятно зачем к простому аффе. Мелкие разряды лились непрерывным дождем, заставляя тело открываться, отдавать и отдаваться, желать. Болезненные укусы жал не приносили никакого беспокойства, лишь служили новыми каналами для энергии. Невидимая простому глазу желтая паутинка упорно оплетала обоих нечаянных любовников, все больше притягивая их друг к другу.

Раймийен открыл черные бездонные глаза и взглянул на аффу. Первый слой разума поплыл, открываясь. Червич продолжал отрешенно улыбаться, показывая телом совсем другие желания.

Которые влекли и требовали выпустить гормоны в воду. Цийкон даже в этом не стремился возобладать над червичем, который пошел с ним на близость. Нежными поцелуями покрывал грудь, золотящуюся энергией, пил ее с кожи, двигался внутри медленно, чтобы не навредить, а рукой продолжал ласкать член Мия, который удлинился и окреп.

После очередного разряда, который прошил щупальца, аффа нетерпеливо развернул юного охотника к себе спиной, чтобы одним движением войти на всю длину.

Странное спокойствие червича упорхнуло бешеной рыбкой, и его одномоментно разум погрузился во все те ощущения, которые должны были нарастать постепенно. Только что были поцелуи и только мысли о соитии с Цийконом, и сразу же — аффа, вошедший в распаленное ласками и жжением жал тело. Не понимающий ничего червич жалобно вскрикнул и завертел головой. Слои разума трескались, открываясь один за одним.

Аффа стонал и боялся сорваться на бешеный ритм. Он постарался собрать остатки разума, которые разлетались к морским богам, чтобы постепенно приучить Мия к своим движениям. Через какое-то время они двигались уже в одном танце тел, освещая прибрежную воду яркими всплесками энергии.

Внезапно червич жалобно и протяжно заурчал и обмяк в руках аффы. Энергетический баланс восстановился, тело получило разрядку, слои закрывались, как лепестки цветка, прячущего на ночь драгоценную сердцевину.

Аффа еще немного пытался удержать юного охотника, но потом разжал щупальца и деликатно отпустил Мия. Все еще находясь в нем, двигаясь медленно, мягко, Цийкон не стремился скрутить червича, а продолжал нежно целовать.

От каждого прикосновения аффы Раймийен вздрагивал и почему-то не пытался вырываться. Сознание еще было затуманенным, но это не было оправданием для самого себя. Почему-то хотелось еще хоть одно колебание воды побыть в этом состоянии. Еще чуть-чуть. А потом можно будет и показать, что... А что показать? Мий продолжал плыть в странных ощущениях.

В то время как Цийкон проходился длинным синим языком по золотистой груди, задевая чувствительную тонкую кожу, и играл с пылающими твердыми сосками червича, его член входил глубоко. Мышцы любовника тянули дальше, чуть сжимались, отпускали, вызывая разноцветные круги перед глазами. В мелководье аффа то и дело поднимал голову вверх, видел над собой желтое пятно луны и яркие звезды. Ему было так хорошо, что не шло ни в какое сравнение с тайными вылазками в каньон.

Мий выгнулся назад и обхватил шею Цийкона руками. Хвост проходил между щупальцами и обвивал аффу за талию. Червич был похож на тетиву, которую лучник постоянно натягивает, отправляя в полет стрелу за стрелой.

И любоваться на юного охотника было так волшебно прекрасно. Так необычно. Теперь он сам стремился к близости, открылся целиком, урчал так призывно, что все тело Цийкона отзывалось, требовало все больше и больше. Несколько струй гормонов в воду добавили сладости. Парочка погрузилась на прозрачное песчаное дно. Плавные движения аффы постепенно становились резкими, грубыми, стремящимися подчинить или целиком отдаться страсти. Аффа и сам не заметил, как от нетерпения зарычал. А потом втянул язык обратно и прижался грудью к спине золотящегося Мия, изливаясь в того. Одновременно руки обхватили вновь член червича, чтобы яростно доводить того до разрядки. Скользили быстро, сильно, так — чтобы не было возможности отступить.

Мию и не хотелось этого, хотелось, чтобы аффа продолжал. Как он старался вызвать в себе такое отторжение, как в покоях короля, ничего не получалось — насильно вызванные эмоции и образы никак не хотели ложиться на Цийкона. Червич сладостно заурчал, почувствовав разливающийся в воде вкус своей спермы.

И тут же аффа чуть прикусил кожу на плече, увлекая червича на большую глубину — туда, где находился их конь. Теперь Мий сидел спереди, младший принц, сын Ктулху обнимал его за талию, совершенно не думая о том, что будет дальше. Вернее, Цийкон принял бы любое решение червича, а пока ловил остатки света, которыми так сильно пропиталось каждое щупальце.

Раймийен был полностью растерян. С ним происходило что-то странное, что-то, что он не мог объяснить, и от этого становилось все тревожнее. Червич понял, что неосознанно прижимается к аффе и это стало дополнительным шоком. Как он, червич, охотник, пленник, может так поступать? Почему ему хочется опять укрыться в пространстве Цийкона? Страх перед королем был абсолютно не при чем, просто вот как-то странно хотелось и все. Мий чуть сжался и глухо сказал:

— Мне нельзя возвращаться. Меня король найдет. Он сказал, что хочет оплодотворить, и это все, что ему от меня нужно. А я до фазы самки еще не скоро дойду. Так что он меня найдет. У тебя будут проблемы.

Раймийену хотелось еще больше сжаться, обвить тело аффы, чувствовать тихий поток сил, но он упрямо сжал губы и отстранился. Цийкон даровал ему право умереть свободным и даже ничем не взял долг, нельзя навлекать на него гнев Короля.

— Какие глупости! Моя территория абсолютно недоступна королю. Если ты сбежал и выбрал семью, он ничего не сможет поделать. Так поступил Гнейтта. — аффа вернул Мия обратно, чувствуя, как в том растет тревога. — Наш город далеко от дворца. Я только что был у Ктулху на приеме. Он не найдет тебя. В моем жилище, в моих покоях ты... — Цийкон замолчал от того, что говорит. Как он мог подумать, что червич захочет остаться. Аффа стал чуть темнее от волнения. — А ты, — вдруг спросил он, — ты захочешь пожить со мной?

— Я... — начал Мий и замолчал. Будет ли его желание предательством семьи? Ведь аффы коварны... Они принуждают и используют, но Цийкон спас его. И вообще вел себя совершенно не так, как ожидаешь от повелителей моря. А если это очередной обман короля? Червич опять начал сжиматься, невольно ища защиту, и как-то совершенно беспомощно оглянулся. Кружево энергии лежало четким узором между ними, притягивая взор, и звало незавершенностью. Раймийен потянулся к нему, невольно положив руку на грудь аффы.

— Я могу подумать?

— Да, — глаза, полные сомнений, восхищения и примеси недавней близости вдруг протрезвели. — Если ты хочешь подумать, я же... — Цийкон втянул ноздрями воду и выдавил уже быстрыми пузырьками вверх. — Сколько хочешь... Ты такой красивый, — добавил он невпопад, понимая, что совершенно не заслуживает червича, которого сам же и украл. Другой аффа, любой аффа из семьи подойдет Мию больше...

Обычно бы Мий вскинулся от таких слов, но тут он только почувствовал, как кровь сильными потоками гуляет по телу, и почему-то в основном вдоль кожи и чешуи, вызывая еще не остывшие и выпуклые образы. Он опустил глаза. Стыдно-то как.

— Можно я у тебя в городе подумаю? Я не знаю, куда плыть и... — червич резко оборвал себя. Теперь подумают, что он напрашивается или нарочно так себя ведет — дразнит или провоцирует! Мий еще сжался и с тревогой посмотрел в глаза аффы.

Тот и сам явно сильно нервничал. Его переживания отражались в том, как плясали теперь кончики щупалец и как по-настоящему изменила цвет кожа — от синего до темно-фиолетового.

— Да, конечно, сколько угодно. У меня есть покои для гостей. Ты можешь там... пожить... сколько хочешь, сколько ТЫ ХОЧЕШЬ! — выделил Цийкон. — Айка тебе поможет. Она у меня немного сумасшедшая, но не злая рыбка.

Мий вдруг почувствовал неимоверное облегчение. Если король его и вправду там не достанет, то можно будет без проблем подумать, решить что делать дальше. А узор все манил плести еще дальше... Червич благодарно мазнул хвостом по телу аффы и вдруг, неожиданно для себя, прижался к нему.

А в ответ одно из щупалец плотнее обвилось вокруг молодого охотника. Именно так, обнимаясь и находясь в многочасовом контакте, аффа и его гость въехали в город, который сейчас был освещен утренним светом. Цийкон промчался по нескольким площадям и остановился у нового дома, который строил для будущих семей. Здесь были готовы не все комнаты, но покои, предназначенные как спальня уже покрывал узор камней и молодых кораллов.

— Вот, — констатировал аффа, открывая двери. — Здесь никто пока не живет. — Ты... располагайся... — он скользнул внутрь за Мием.

— Это все мне? — червич все больше разрывался между противоречивыми ощущениями и чувствами. Он судорожно сжал пальцы, стараясь ничего не показать, и старательно напоминая, что он охотник, что он может сам уже принимать решения, и вообще... Что вообще было непонятно, просто вообще.

— Ты просил тебе дать возможность жить так, как хочется. В городе безопасно. И тут много червичей. Ты сможешь общаться и поймешь, что я не лгу, — пожал плечами аффа. — Располагайся. Я позову к тебе Айку, она покажет, что и как... Я... — еще больше смущение, — пойду, да?

— А ты где живешь? — не выдержал Мий и подплыл поближе.

— Живу там, чуть дальше — в больших галереях. — Цийкон очень хотел вновь обнять червича, продолжить игру. Но опасался, что и так слишком ведет себя нагло.

Раймийен висел, сжав руки, свернув хвост в спираль, и смотрел огромными черными глазами на аффу.

— А... — разум червича чуть дрогнул. — А меня пропустят, если я приду? В гости? — он слегка порозовел от накативших эмоций, но ставший испуганным взгляд не отвел.

— Конечно, — аффа моргнул. — Я скажу воинам, что ты можешь приплыть. И... — уже тише, — я тебя буду ждать. Очень ждать, — Цийкон потянулся к молодому охотнику, которого выкрал у самого Ктулху, которого должен, обязан оберегать, потому что... Цийкон пытался определить свои чувства. Раньше с Гнейтта он дружил, вместе с ним учился быть сильным и решительным, с ним узнал, как обольщать айл... Охотился, ввязывался во всякие авантюры. А теперь... Синие глаза засветились нежностью, щупальца коснулись хвоста Мия.

Раймийен судорожно вздрогнул, и вместо того, чтобы разорвать прикосновение, золотистым потоком скользнул вокруг аффы, завершая узор.

— Мне нужно отдохнуть, восстановиться, — червич не посмел больше прикоснуться к Цийкону. Сейчас действительно нужно разобраться с тем, что произошло, понять, осознать, принять свой выбор.

— Тогда я оставлю тебя... Здесь есть нора, отдыхай, — аффа отплыл к двери, напоследок полюбовавшись золотистым чудом, и в совершенно романтичном настроении покинул недостроенную галерею, чтобы отправиться домой. Сколько ни ругалась после Айка, которая чуть ли не хлестала своего господина красным хвостом по щупальцам, тот никак не реагировал. А только что-то напевал — про бури на самом дне океана, где солнцем расплескались волосы любви.

Айла в конце концов фыркнула и уплыла, получив приказ явится через час. Именно тогда ее ждал второй шок — рассказ про Раймийена. Бедная рыбка давилась возмущением, но вынуждена была отправиться к гостю, чтобы отнести тому угощение и подарки Цийкона.

Червич все это время лежал в норе и пытался погрузиться в сон. Во время сна образы подсознания показывали истинную подоплеку происходящего, его суть, только нужно было их правильно понять. Для Мия это было непросто, как и для всякого охотника, тем более, когда так сильно разогрета кровь и разум затмевается непростыми мыслями. Колебание воды донесло просьбу войти, и он с осторожностью выплыл из норы. Он не мог до конца поверить словам Цийкона о том, что король его не будет больше трогать, да и вряд ли король и его посланники стучались бы, но все-таки... Раймийен, приготовившись, застыл посреди комнаты.

Но в покои вплыла красная айла. Совсем еще юная, которая теперь ревниво разглядывала червича, поджимая пухлые алые губы. Ее гребень на голове стоял перпендикулярно, волосы вились кровавыми водорослями вокруг вытянувшегося недовольного личика.

— Цийкон сказал тебе очиститель принести и вот, — Айка поставила на пол большую емкость с угощением. — Это всякие вкусности... — глаза рыбки стали ярко-зелеными и возмущенными. — Это мой Цийкон, я с ним играю, — чуть ли не заплакала гостья.

Мий растерянно замер, не зная, что сказать. У них городе не было айл, он вообще не знал, как с ними правильно общаться, знал только, что айлы живут с аффами. И как теперь отвечать? Червич смущенно впитал ладонями яд с волос. Хорошо хоть он сразу, как только понял, что тело в полусне приготовилось защищаться всеми доступными способами, перевел железы в нерабочее положение.

— Играй, я же тебе не мешаю, — ответил Раймийен. В конце концов, он же еще ничего не решил и вообще... Червич вздохнул — похоже, слово "вообще" стало у него любимым за последние сутки. Понять бы еще что за вообще...

Айла насупилась, свела бровки и надула гордо губы, замахала хвостом, показывая, какая она красивая и вся из себя восхитительная. Поставила руки на крутые бедра.

— Да! Буду играть, — капризно сказала она, а потом вдруг улыбнулась и показала язык.

Мий остолбенел, напрочь перестав понимать, что происходит.

Айка тем временем решительно начала гонять по комнате, потому что в ее нраве было танцевать, одновременно приводить комнату в порядок и устанавливать очистители. Вот и теперь веселая рыбка, словно забыв обиды, растанцовывала по покоям, корчила рожицы и пела.