Шагнув через порог комнаты, Легрэ почувствовал, как под сапогами что-то хрустнуло. Он опустил глаза и долго смотрел на черепки на полу, потом перешагнул через них. Взгляд тут же нашел Луиса.

— Этот чертенок снова посуду портит? Тебе пора завести придворного гончара, Фернандо, кудесника по вазам. — Кристиан улыбнулся. — А давай-ка поговорим, Луис.

— Кристиан, обрезай прядь волос, потом дай кинжал мне, — в ответ сказал Фернандо тоном, не допускающим возражений.

Легрэ изумленно взглянул на короля.

— Это будет что-то похожее на обычаи викингов? — спросил он, вынимая из ножен на столе кинжал.

Если бы и хотел теперь что-то выразить герцог, то лишь глазами, а они скользнули по Кристиану. Гребень медленно лег через плечо короля на стол. В руках Луиса оказалось блюдо. И он запустил его прямо в Кристиана с диким рыком и попал, по плечу. Легрэ чертыхнулся и уставился на Луиса.

— Зачем? — не сводя пристального взгляда с герцога, Кристиан медленно положил кинжал на стол. — Нет. Главное — за что?

— Просто так, — огрызнулся Луис. — Заранее радуюсь твоему выбору.

Фернандо вздохнул и вытянул ноги, устраиваясь поудобнее на стуле. Веселый денек...

— Герцог выразил недоумение наличием у тебя молодого оруженосца, — чуточку лениво прокомментировал монарх и прикрыл глаза, наблюдая за любимыми.

— Здорово, — не радостно констатировал Легрэ, поглядывая то на Фернандо, то на Луиса. — А это значит, что герцог находит Алонсо привлекательным?

— Да, я крайне удивлен, — зашипел Луис. — Оказывается, я много не знаю. Ну, и прекрасно. Я вот тоже решил провести время весело. А почему бы и мне не назначить себе пажа. А то скучно... Да, личного пажа, чтобы не скучать.

— Да хоть сотню, — ответил Кристиан, отряхивая плечо. — Хоть три. Главное, чтобы ты их не трахал. — Легрэ вызывающе улыбнулся герцогу.

— Милый, налей мне сначала чуть-чуть, — все также лениво попросил Фернандо.

Сильвурсонни автоматически наполнил кубок короля.?

— Ты мерзавец, Легрэ. Ты при мне скоро шлюх сюда водить начнешь, — юноша был в ярости.

— Спасибо, милый, — король был флегматичнее быка. Перед которым не провели корову, конечно. — Налей еще и себе.

Луис налил себе полный кубок и залпом выпил, забыв, как быстро хмелеет.

Кристиан смотрел на Луиса молча и холодно и в ответ не сказал ни слова. Обида была острее боли, и все обвинения пустыми. Легрэ хотелось ударить герцога, и одновременно не хотелось даже касаться его. Придет время и Алонсо спасет его трон, жизнь и выиграет для него все воины, и ради этого Легрэ готов был рисковать, даже их отношениями.

— Что же, я все понял. Извини, Фернандо, но я не намерен сегодня говорить больше. Мне хотелось бы прогуляться, — герцог поставил кувшин на стол и вышел вон, резко хлопнув дверью.

— Он ничего не понял, — вздохнул Легрэ, с грустью присаживаясь на край стола и обращаясь скорее к себе, чем к королю. — Ничего.

— Ревность и страх. Наливай себе. Посидим, — король глянул за окно, затопленное тьмой ночи и туч, которую не могли разогнать редкие звезды.

— Или я все-таки законченный дурак. — Легрэ со вздохом наполнил свой бокал. — А ведь знаешь, и правда ни за что. Я не говорил тебе о том, что было тогда у озера. Мне привиделось будущее Луиса, и этот мальчик. Он станет хорошим воином и всегда будет защищать своего короля. Я не говорю, что вдруг поверил в мистику и чудеса, но я сегодня увидел Алонсо в коридоре и подумал, что должен попробовать, воспитать в нем преданность Луису, направить в нужную сторону. Я тоже имею право на ревность, разве нет? Но ты растишь короля в нем и будешь это делать. Так и я буду делать из Эдвина то, что считаю нужным, даже если Луис не простит меня.

Фернандо усмехнулся, в который раз за этот вечер. Власть, преданность — такие разные и такие одинаковые слова. Власть без преданности ничто. Королевская власть без преданности стране ничто. Преданность воина власти без веры, зачастую слепой, ничто. А вырастить преданного другому — это почти невозможно... Интересно, сумеет ли Кристиан обойти это "почти" или вырастит преданного себе воина? Который будет служить Луису только потому что настоящий его "хозяин" так сказал? А немного обреченный страх за брата опять дергает, кровавит сердце. Он ведь только потому и затеял это, что знает о своей смерти.

— Ты убьешь часть души мальчика, если он не простит. Он не прав, но тут и тебе придется тоже постараться.

Монарх глянул на щербатую луну, показавшуюся на небе.

— Что будешь делать, если мальчик воспылает нужными чувствами не к Луису, а к тебе? Как к командиру и наставнику?

— Ко мне? — изумился Кристиан, не донеся бокал до губ. — С чего бы это ему меня любить? Меня невозможно любить, ты же знаешь. Увы и ах, но вы с Луисом удачное исключение из общего правила. А что до Эдвина, утром он начнет учиться и будет совершенствовать свои навыки фехтовальщика, много читать и работать, так что мыслить о привязанностях ему пока будет недосуг.

Фернандо отхлебнул еще вина. Так, спокойно. Спокойно... Веселый день, очень.

— Кристиан, я правильно понял — ты хочешь сделать так, чтобы этот... этот юноша влюбился в нашего мальчика? То есть ты будешь жить еще лет десять, я, надеюсь, тоже, и все это время, Луиса будет добиваться еще и этот... этот ммм... юноша? Причем с твоего дозволения?

— С ума сошел? — хмыкнул Кристиан, хотя Фернандо был по сути прав. Легрэ с тяжелым вздохом опустил глаза и отставил бокал. Ему нечего было сказать в свое оправдание.

Монарх тяжело смотрел на брата.

— Ты понимаешь, что после первого же поползновения в твою сторону или в сторону Луиса со стороны этой "опоры и надежды", его не станет? — тихий голос Фернандо был поход скорее на шипение змея. По здравому размышлению, не стоил этот инцидент такой реакции, но давление последних дней сказалось не лучшим образом на короле, и здравости в нем оставалось все меньше и меньше. Отдавать и делить любимых с кем-либо, будь это хоть сам господь бог, он не собирался. А то, что Кристиан не осознавал кем он может стать для своего оруженосца, еще больше усугубляло положение. Пальцы все крепче вцеплялись в кубок, до боли, трезвящей душу.

— Что плохого, если у Луиса появится друг? Просто друг его возраста. — Кристиан посмотрел на короля. — А если Алонсо посягнет на его задницу до моей или твоей смерти, я сам его выпотрошу. За этим я прослежу.

— Нежный... Напомни мне, где ты не трахал Луиса? А особенно напомни, как именно ты его не трахал год назад, когда знал, что я тебя могу убить. И все потому что любил и жизни своей было не жалко, — Фернандо за пару глотков допил вино и отставил кубок в сторону. — Думаешь, если кого-то подталкивать к нашему мальчику, этот кто-то сможет сдержаться?

— Алонсо сдержится, — упрямо ответил Кристиан. — Потому что он не любит Луиса. И в ближайшие двадцать лет не полюбит. Но может случиться, что я ошибся, и тогда, если произойдет так, со мной и с этим мальчишкой делай, что сочтешь нужным. Или можешь еще проще поступить. — Кристиан многозначительно ухмыльнулся. — Отправь его учиться военному делу, в хорошее место, но подальше от столицы. Я жалею, что сказал правду тебе, Фернандо, но я допускаю, что могу ошибиться.

— Жалеешь? — король холодно смотрел на Легрэ. Тот сказал единственное, что могло выбить почву из-под окончательно. Мир кружился хороводом, пожирая внутренности льдом. — Вон.

Сердце в груди Кристиана резко сжалось льдом и стало невозможно дышать. Он потрясенно смотрел на Фернандо, и глаза Легрэ молили, кричали: "Нет!" Он не чувствовал ног, когда шел к двери, перед глазами все плыло и горло продолжало сжимать до хрипов вместо вздоха. Он не видел, куда шел, очнулся лишь только когда его окликнул кто-то из ночной стражи.

— Найдите Эдвина Алонсо, — тихо выдавил Легрэ, чувствуя, как щиплет глаза. — И ко мне его. Срочно.

Стражник ушел, а Кристиан осмотрелся. Он стоял совсем один в пустом коридоре, среди холодных камней и чадящих факелов и не мог поверить, что потерял и Луиса, и Фернандо.

— Боже... что же я наделал?

Когда Легрэ вышел, король продолжал смотреть на то место, где брат сидел. Рядом с которым стоял его кубок. Фернандо аккуратно взял серебро и чуть отпил. Хотелось разломать к дьяволу все вокруг, но что-то держало, как спазм, не дающий распрямиться или вдохнуть.

Фернандо повел рукой в сторону. Двигается. Наклонил кубок, выливая все вино на дерево пола. Как кровь. Взгляд непроизвольно метнулся к камину. Когда-то доски были более светлые... Висок прострелило болью и монарх изо всех сил сжал челюсти — не сейчас. А тоненький ручеек боли тек все ниже и ниже, захватывая щеку, шею, перетекая на плечо... Стало трудно дышать. Король пьяно толкнул дверь и вышел в коридор. Опять волны пространства манили за собой, но не в этот раз... Не в этот... Не хочу...

Слепо шаря рукой, на всякий случай, чтобы не врезаться, если мир еще раз качнется в безумном танце, аккуратно, как по льду, ступая по древним стылым камням, Фернандо пошел к выходу. К воздуху. К луне. К мечу. Почему-то казалось, что там будут они, любимые...

* * *

Вылетев стремглав из замка, Луис направился быстрым шагом к дворцовой стене, за которой начинался парк. Он совершенно потерял голову от ревности, а теперь еще и качался, как заправский сапожник. По щекам катились градом слезы, которые юноша размазывал по щекам. Тени деревьев и ночные шорохи не беспокоили совершенно, а вот переворот на душе...

— Господин герцог? — внезапно на его пути появилась фигура в одеждах стражника. В лунном свете растерянное лицо Алонсо выглядело мертвенно бледным и испуганным. — Что вы тут делаете в такой поздний час? — Эдвин пригляделся к юноше и он понял, что что-то случилось. — Вы в порядке, ваша милость?

Луис остановился, как вкопанный и еще не осознавая, что заговорил, быстро и совершенно не думая произнес:

— Никогда, слышите, никогда не любите, это невыносимо, невыносимо, — он свернул с дорожки и направился сам не зная куда, потому что сейчас испытывал лишь одно желание — нарыдаться вдоволь.

Эдвин сначала оцепенел от неожиданности и просто смотрел вслед Луису. Герцог, здесь, совсем один. В таком состоянии человека лучше не трогать, но Алонсо побоялся, что с этим белокурым юношей, таким красивым и несчастным может случиться что-то плохое. "Лучше я пригляжу за ним", — подумал он, отправляясь следом за герцогом, хотя самому сейчас было страшно до жути и не по себе. Из грязи в князи без крови не попадают — и Алонсо это хорошо понимал.

Шуршащая листва пологого оврага, яростные слезы, что застили глаза, и опьянение наконец сделали свое дело. Луис споткнулся о корень и упал на землю плашмя, раскинув руки, и так и затих. Он лишь на спину перевернулся и теперь все что-то бормотал про то, что не должен, не смеет, что не нужно было возвращаться из монастыря. Что все только хуже, что сперва Полынь с Артуром и намеки на постоянные смены любовников, а теперь... А барону плевать, что он болен. Потому что он дышит полной грудью и урывает все счастье от жизни в том количестве, сколько может унести.

— И королем не хочу быть, не хочу, — кулаки били по земли. — Ничего не хочу...

Алонсо поначалу хотел уйти, но не смог. Ему было жаль Луиса. Он не знал, что случилось и почему он так убивается, да это и не важно. Человек, если у него есть сердце, никогда не пройдет мимо чужого горя. И Эдвин подошел, снял свой плащ, присел перед юношей на корточки, и бережно усадив, набросил плащ на дрожащие плечи.

— Не надо... Пожалуйста, не надо так.

Через дождь, который шел где-то внутри, Луис, конечно, видел этого настойчивого собеседника. И от того еще хуже становилось.

— Что тебе нужно? — Спросил он, всхлипывая. — Какого черта ты за мной пошел? Мало того, что натворил?

— Я не знаю, что я натворил, — стушевавшись, ответил Эдвин. — Если я обидел вас своим вопросом, простите меня. У меня и в мыслях не было, правда.

— Уходите, — Луис сорвал с себя плащ. — Или нож дайте.

— Я не сделал вам ничего плохого, — с горечью ответил Эдвин. — Я не знаю, что случилось, но прошу вас, давайте вернемся в замок. Становится прохладно, вы можете замерзнуть. — Он сжал пальцами ткань плаща и неловко признался: — Мне тоже очень не по себе сейчас. Я тут совсем недавно... У меня даже нет друзей здесь, и тут вдруг такое. Теперь со мной точно никто водиться не будет.

— Водиться? — переспросил Луис. — Водиться? — с еще большей смешинкой. Слезы теперь смешались с хохотом. Господи, да он совсем ребенок. Герцог упал обратно на землю и теперь смеялся, как сумасшедший.

Эдвин обернулся на замок и подумал, что может позвать на помощь? У герцога, похоже, была истерика. Алонсо вспомнил, что в таких случаях бьют по щекам, а иначе человек может сойти с ума или натворить чего-нибудь. Рука отпустила плащ, а потом Эдвин сам толком не понял как, но он отвесил герцогу пощечину. "Ну все, — подумал он закусив губу, — мне конец".

Вызверевший и без того Луис ответно вцепился в Алонсо, сверкая глазами в темноте, словно дикий зверь, спросил:

— Ты совсем что ли спятил?

Эдвин смотрел в голубые глаза герцога, леденея от собственной прыти. Ну вот, кто его просил бить любимчика короля? Интересно, как теперь его казнят?

— Ну, — выдохнул он тихо, — вы хоть плакать перестали.

— Ты еще больший идиот, чем Легрэ, — шумно выдохнул герцог, а с плеч его схлынула тяжесть, давившая и на внутренности. Голова кружилась, и вообще было нехорошо. — Иди уже... — он пододвинулся к стволу и стал тереть виски ладонями, размазывая по ним грязь.

— Я не могу, — ответил Эдвин.

— Чего не можешь? — не понял герцог, хмурясь. — У короля ты больше прыти проявлял.

Алонсо почувствовал, как его щеки полыхнули жаром от стыда. Хорошо, что темно, не видно. Герцог был прав: выглядел как идиот. Эдвин осторожно присел на траву, не слишком близко к Луису, а потом подняв с земли плащ, протянул ему.

— Вы накиньте все-таки на плечи. Холодно... — Алонсо немного помолчал и добавил: — А если это я обидел вас так, простите меня.

— Не обидел совсем. Ты тут не при чем, — Луис задрал голову и смотрел вверх через ветки. — Мне вот только не легче совсем. Если не вернусь, Фернандо будет сердиться. Вопросы задавать. Про тебя выведает и тебя начнет допрашивать... Не хочу этого. Уходи.

— Без вас никуда не пойду. Вы еще глупостей наделаете или заболеете. Я себе не прощу потом. Вот тогда король точно меня спросит: почему я бросил вас одного в таком состоянии. И я не захочу ему врать. — Эдвин сидел, вытянув руку и терпеливо протягивая плащ герцогу. — Вам сейчас поспать лучше, а утром все образуется. Вот увидите. Ваша милость, прошу вас, давайте вернемся.

— Да что ты пристал ко мне? — оттолкнул руку юноши герцог. — А то ты не знаешь, почему тебе достанется. Уходи. Я сам дорогу найду. Ты теперь в услужении барона, вот и катись к нему, — Луис завозился на листве, пытаясь подняться. Здорово он хлебнул! Я сам... Сейчас! Пальцы цеплялись за кору.

Эдвин не понимал причину такой злости. Может быть герцог сам по себе такой? Хотя, он же любовник короля, ему можно.