Неясытев Цвет

— Следуйте за мной, господа — улыбнулся через силу Его Величество — и я дарую вам линнов на блюде.

Посол вытаращился на Повелителя с видом полубезумным. А потом — точно так же вытаращился на магов.

— Вы, господа, рехнулись?? — голос атташе обрел скрипучую визгливость, от которой Его Величество несколько вымученно поморщился.

— Не сейчас — металлическим голосом молвил в ответ один из господ, у которого от напряжения даже усы взмокли , и продолжил что-то глухо шептать, обводя глаза Владыки большими пальцами.

Повелитель неожиданно протянул руку к господину светлому послу, и пощупал с задумчивым видом ткань его парадного плаща.

— Эмвилион, прошу меня простить — неожиданно сильно дернув за ткань одеяния, Повелитель с самым обыденным видом потащил его к себе — мне это временно понадобиться.

Плащ послушно полз с плеч безмолвствующего и заметно побледневшего атташе Светлого дома.

Владыка зашелся в еще одном приступе кашля, рассыпая вокруг вишневые бусины крови, согнулся судорожно, прижав к бедру трофей, хлопнул себя с силой по груди....и исчез.

— Карта!!! — заорал страшным голосом мэтр Лиотанский, и поволок за собой впавшего в некий транс менталиста, который, однако же, послушно потащился за мэтром.

Губы магистра Самавиэлии непрестанно шевелились, восковые белки глаз буквально на глазах всех, кто желал в них вглядеться, покрылись сеткой тонких сосудов, наливающихся кровь.

На переговорном столе, переливаясь и мерцая между рук четырех пространственников, полыхала крохотная Империя, Эльфийские Леса, и желтым огнем реяла Пустошь.

Некромант, хищно пригнувшись к мороку карты, поднял над Пустошь растопыренную ладонь — и резко выбросил ее вверх.

Желтая земля разрослась в размерах, расползлась едва ли не на весь стол.

И внезапно, ослепив на мгновение всех, в глубине этих горячих даже на вид песков вспыхнул кроваво-красный маяк. И замерцал лихорадочным пульсом.

— Фиксируйте — все тем же жутким голосом пророкотал некромант, а менталист, навалившись на стол, зашептал что-то себе по нос все быстрее и быстрее.

Посол Светлого дома, очнувшись от своего собственного, хоть и немагического транса, сорвался с места в сторону писчих принадлежностей, разбросанных живописно по всему полу. Отыскал поспешно небольшой треугольник магической почты, и застрочил что-то поспешно выуженным тут же самописным пером.

— Есть — прохрипел магистр Самавиэлия, упираясь лбом в стол у края морочной Пустоши — есть, слава всем богам.

— Портал — сухо скомандовал некромант, подхватывая коллегу поперек спины, и оттаскивая тут же в сторону.

— Понадобиться немного времени, но мы можем не вытянуть — как можно ровнее проговорил один из пространственников, втягивая воздух в легкие несколько тяжеловато.

Маяк на столе пульсировал ровным светом, окрашивая лица чародеев багровым румянцем.

— С 'вытянуть' , думаю, я вполне смогу вам помочь — прохладно сообщил томный вампирский голос, и Алексанр Ниррийский, оттиснув вежливо кого-то из светлых гостей, уселся элегантно на стул, который тащил за собой по полу — мне, господа, семьсот лет, и ни разу ни с кем запасами своими до сих пор не делился, вообразите.

В глазах абсолютно всех магов появилось что-то, на диво схожее со взглядами голодающего перед накрытым столом. Вампир только хмыкнул, и закатал непринужденно рукава.

— И позовите кто-нибудь Мару — добавил он, закручивая деловито волосы наверх — мы идем за Велеей.

Кап-кап-кап.

Владыка дроу, ощутив под собой холодную и сырую землю, поморщился.

Кап-кап-кап.

— Приветствую вас, Владыка — на удивление завораживающе сообщила ему сырость и мрак за закрытыми глазами.

Голос был мужским, однако даже при этом — неуместно волшебным и сладкозвучным.

Его Величество, как наместник памятных воспоминаний Велеи Мары, очень быстро определил, глаз не размыкая, кто именно изволит его приветствовать.

— Приветствую вас, незнакомый мне господин, как вас там — хрипло ответствовал Повелитель, и открыл глаза.

Над ним парила темнота. Если они были в каком-то подземном гроте — то своды его прятались в этом сыром сумраке, и глазам дроу себя не явили.

Зато линнский принц, собственной персоной, явил себя очень даже прямолинейно, и без жеманства.

Повелитель слабо подивился тому, что, хоть и не встречался никогда с надеждой и радостью племени Пожирателей, а все ж смазливая физиономия его, как и манера держаться, и весь облик, были прекрасно знакомы взору Его Величества.

Безупречной формы лицо и в меру тонкие, мужские черты. Зелень ярких глаз, миндалевидных, опушенных ресницами цвета смолы. Чернильно-черные волосы, идеально ровные. Без единого изъяна стать, и странный бурый рисунок, оплетающий всю видимую кожу.

Прекрасное чудовище, уготованное Велее Маре в...мужья? Или как там это называется у линнов? Нианисс?

Наследник, имени которого в голове Его Величества почему-то упорно не находилось, смотрел на него по-змеиному бесстрастно, всего лишь наклонив чуть лицо. Повелитель, сочтя неуместным в его положении и чине, валяться на земле перед этим отродьем, преодолевая тягучую слабость во всем теле, сел.

— Как и на любом монархе Всемирья, на мне сопроводительное заклятье — помолчав задумчиво, сообщил он нарочито-торжествующе, прощупывая почву с одной стороны, и пытаясь такими заявлениями глупыми упредить подозрения в возможной слежке преднамеренной — с другой.

— От которого Ее Высочество уже избавилась — без злорадства сообщил наследник, продолжая сверлить его неотступным взглядом.

От которого? Или от которых?

Монарх дроу, не дрогнув ни единым мускулом, оглядел место своего невольного визита.

Пещера — скорее всего, именно пещера — была небольшой. И почти половину площади ее занимала огромная каменная купель, в центре которой высился каменный алтарь. В полумраке рассмотреть подробности было не так просто, но Владыке бросились в глаза какие-то странные на вид желоба, покрывавшие алтарь.

Хотя, если начистоту, на самом деле желоба его просто отвлекли. Бросилось в глаза ему совсем иное.

На алтаре лежала Велея. Точнее, то, что от нее осталось каким-то чудом по сей день. Повелитель лишь задержался взглядом на уже явственно костлявой руке, покрытой все той же бурой вязью, и безвольно вытянутой вдоль тела — и вновь повернулся к линнскому почтенному продолжателю славных традиций.

— И где же моя прелестная сестра изволит пребывать теперь? Почему не встречает самолично?

— Ее Высочество значительно истощила свои силы на ваш призыв — все так же бесцветно молвил покладистый на редкость собеседник, и тоже обернулся на мгновение к Велее — и сейчас нуждается в основательном насыщении.

Владыка решил для себя, что ему нет на данный момент никакого дела до того, что именно имеется в виду под 'основательным насыщением'. И вряд ли будет дело до этого в дальнейшем когда-либо.

И, поскольку наследный принц племени Пожирателей не спешил пытаться причинить здоровью Его Величества какой-либо урон, счел уместным спросить весьма непринужденно, хотя на вразумительный ответ особенно не рассчитывал. Чтоб сменить тему, так сказать.

— А какова цель моего тут пребывания, если вас не затруднит? Линнский принц, пожалуй, первый раз за это недолгое, но все же какое-то существенное время, проявил некое подобие эмоций. А именно — ухмыльнулся.

Механически, как плохо разрисованная кукла — но ухмыльнулся, глядя на дроу, как на глупую бесхозную скотину, что забрела сама на бойню.

— Ты даруешь нам согласие моей нианиссы — неожиданно прямо, и без попыток гомерически расхохотаться перед роковым ответом, как все приличные злодеи, ответил он. И снова ухмыльнулся, оборачиваясь к алтарю.

За все те бесконечно-долгие дни, что Владыка изводил себя попытками понять, призовут ли его в эту обитель ужаса, он, что вполне понятно, силился уразуметь так же, какие для этого должны быть веские причины у таинственного племени, коль одного наследного принца дома дроу они уже давно заполучили, и даже использовали.

Но вот именно эта конкретная причина, озвученная так легко, не посетила его размышлений ни разу. Ни единого разу. И, возможно, именно в силу этого он и не удержался от воистину королевской улыбки — вежливой, и поразительно при этом оскорбительной.

— Боюсь, вы только зря истратили свое и мое время — сообщил он мягко, умудряясь каким-то чудом смотреть на нависавшего над ним наследника сверху вниз — и похитили не того Александра.

Линн не ответил на это ничего абсолютно, и в лице никак не поменялся. Разочарованным выглядеть не начал. В общем, реакций никаких не проявил.

— Вставай — коротко и беззлобно бросил.

Владыка, даже не поражаясь почему-то абсурдности этой, в общем-то, вполне мирной, но на самом деле абсурдной беседы светской, встал, хоть и не без труда, прижимая к себе посольский плащ. Земля по ногами отчетливо накренилась, Александр зажмурился, вдохнул поглубже — и шагнул, вернув твердь земную из крена на ее законное место под собственными стопами.

Линн, высокомерно не страшась абсолютно никоим образом поворачиваться спиной к потенциальному врагу, пошагал с нечеловеческой грацией к купели. И монарх дроу посчитал вполне понятным следовать за ним, пытаясь на ходу сосредоточиться мыслями на том, сколько времени прошло с момента его тут появления.

Но мысли убегали упрямо в сторону. В сторону костей, обтянутых кожей, что лежали на каменном алтаре. Владыка закрыл глаза ни секунду, стиснул яростно зубы — и тут же вернул своему лицу утомленное выражение, поклявшись себе заиметь в коллекции редкостей эльфийского двора скальп этого существа, что красиво шагало впереди.

Если, конечно, его маги сумеют вытащить их из этого колодца в скорейшем времени. Ибо ни временем, как таковым, ни роскошь нескольких попыток нынче они, увы, не обладали.

Тонкий каменный перешеек, соединявший алтарь с краем купели, чуть выступавшим над землей аккуратным бортом, провел их обоих над десятком покрывавших дно каменного сосуда желобов, с небольшими углублениями в завершении каждого, на самом дне.

Ее глаза были скорбно прикрыты. Наглухо зашитый рот, провалы щек, серая бледность.

Повелитель дроу собрал все свои немалые силы — и посмотрел на нее сверху чуть скучно.

— Госпожа Мара — промолвил он с деланным спокойствием для наследника, на того особенно и не глядя — И?

Линнский принц, если и был сбит с толку таким отсутствием чувств и сострадания — виду не показал.

А она распахнула глаза, и Владыка едва удержался от того, чтоб крепко зажмуриться, прямо сейчас, потому что никогда до сих пор ему не желалось так отпустить собственные вожжи — и заорать, не закричать, а заорать, выпустить, наконец эту бессильную, беззубую ярость, которая так изуверски жрала его изнутри уже столько дней. И, с помощь богов, убить это черноволосое земноводное сию секунду, прямо тут.

За спиной у Владыки что-то треснуло негромко. И мгновенно остудило его.

Его Величество сохранил лицо, скуку в глазах, и посмотрел прямо в лоб Велеи Мары, ибо ручаться за себя сейчас все же не мог по ряду причин.

А линн, тем временем, до оскорбительного мало внимания уделявший и царственному пленнику, и посторонним подозрительным трескам, внезапно склонился к ней — и обхватил руками изможденное лицо.

Владыка сомкнул все же на мгновение веки, и попытался припомнить какую-нибудь молитву. Чтоб только как-то уж себя отвлечь и не слететь в разгул собственного обжигающего гнева.

— Посмотри, нианисса — пропел наследник сладостно, едва не касаясь губами ее губ — посмотри, кто пришел тебя навестить.

Велея не повела глазами в сторону Владыки — смотрела неотрывно на своего омерзительного суженого.

— Знаешь, что я сделаю с ним? — прошептал линн, задевая-таки ее рот, от чего у Владыки задергался-таки глаз — Знаешь, моя нианисса?

Она, не отводя взглядя от его змеиных глаз, только едва заметно кивнула, и от этого бессильного кивка Повелитель почему-то расправил плечи за спиной линна.

— Но ты ведь можешь спасти своего Владыку, ты ведь знаешь? — мягко, обволакивающе мягко продолжил линн, стискивая ее лицо еще сильнее, но она даже не морщилась.

И внезапно остановилась взглядом на лице Владыки.

Ее ставшие уже неестественно огромными от худобы глаза были...безучастными в один момент. Пустыми и сухими. Но внезапно словно задрожали, подернувшись какой-то дымкой, замерцали — и по виску криво съехала к шее слеза, оставляя на посеревшей коже почему-то отчетливо видимый Александру в этих сумерках след.

Она возвратилась взглядом к лицу наследника — и кивнула слабо.

Его Величество, удерживая постную мину, ощутил и увидел очень хорошо, как сейчас он поднимет аккуратно руки — и сомкнет их на шее этого самого принца, и, покуда тот не прекратит дергаться в конвульсиях смертных — не отпустит.

Кто знает, что случилось бы дальше, если бы именно в этот момент не затрещало уже оглушительно под высокими сводами, расходясь грохочущим эхо. И аккурат на том месте, где Его величество изволил начать свое знакомство с линнским кавалером госпожи Мары, не появился бы Сириус Мара, выглядящий даже с такого расстояния сущим безумцем. А вслед за ним — вся честная компания славных избавителей, в лице господина Ниррийского, толпы боевых магов, и лично господина Лея, с искаженным душевными терзаниями лицом, и мукой тяжкой ноши ответственности в глазах.

Наследник, обернувшись на треск портала, и увидев это, тратить время на выражение изумления и негодования не стал. Он попытался молниеносно стащить Велею с алтаря, но его Величество, поразив самого себя, пнул его с такой силой и задором, что легендарное совершенное существо и идеальный воин, выпучив глаза и дрыгнув ногами, скатился кубарем по своим желобам на дно купели.

Владыка с обретенной, очевидно, от всех перенесенных переживаний, необъяснимой даже для дроу прытью, одним буквально движением замотал Велею в плащ — и схватил на руки, притиснув ношу свою к груди почти судорожно. Вспрыгнул на перешеек, презрел монаршие манеры и неспешность — и побежал, держа ее по возможности осторожно.

Слава богам, у прибывших, невзирая на то, что момент был такой, что кровь ударила в голову буквально всем, включая благоразумного господина Лея, хватило ума не орать боевые кличи, попав в стан ненавистного врага, и не пытаться тут же воевать, уповая на богов и удачу. Поразительно бесшумно и дружно они рванули навстречу Его Величеству, даже практически не топая, чему Владыка мимолетно восхитился.

А наследник Пожирателей, являя собой чудеса ловкости и воистину военной выправки, завизжал что-то непонятное, но очень громкое и прекрасно слышимое по этими невидимыми в своей высоте сводами. И одним нечеловеческим прыжком махнул со дна купели, попытавшись на лету вцепиться в уже добегавшего до каменного бортика монарха дроу.

Его Величество великолепным жестом безразличия отмахнулся от него, уворачиваясь на бегу — и практически врезался в армаду вызволения, которая едва не снесла его на радостях с ног.