Гарри Поттер и сила букв.

В руках Габриэли был толстый сизый голубь. Самый обыкновенный голубь, один из сотен и тысяч тех, кто кормится на лондонских площадях и по-своему украшает статуи и крыши. На груди голубя, словно запасной парашют летчика времен Второй Мировой войны, висел небольшой запечатанный сургучом конверт на перекрещенных лентах пергамента.

— Мы с Тедди кормили сов на чердаке, когда он влетел в окно и упал прямо мне в руки. Видите, на конверте — печать папы, оттиск его фамильного перстня!

— У вас во Франции маги используют почтовых голубей? — спросила Тонкс с искренним любопытством. — Совы же практичнее: и умнее, и живут дольше, и летают в любое время суток, и за себя могут постоять в случае чего ...

— Дай его сюда, — потребовал Гарри.-Живо!

— Но, Гарри ... — Габриэль неохотно протянула ему перепуганную птицу. — Это же всего лишь письмо!

— А в Департаменте Транспорта был всего лишь портключ, — отрезал юноша. — Я уже подвел тебя один раз, и не хочу подвести снова. Потом ты сможешь от души посмеяться над моей подозрительностью — но это потом, когда и если я не найду ничего опасного. А теперь дай его мне. Посмотрим, что скрывает эта ... птица мира!

Гарри осторожно принял голубя, посадил на стол. Птица вела себя на удивление смирно, только изредка дергала головой, осматриваясь вокруг. Гарри потянулся за палочкой, затем покосился на Тонкс и вытер ладонь о брюки.

— Ч-черт, как на зачете, честное слово!

— А когда залезал в квартиру Скитер, ты тоже так нервничал? — подколола экс-Аврорша.

— Я не залез, а вошел! Там всех защит было — 'Коллопортус' на замке и Сигнальные чары на дверном проеме.

— Что, правда? Удивительно легкомысленно для такой знаменитости!

— Ну да, сам не ожидал. Ладно, давайте вернемся к нашим барашкам ... то есть пташкам.

Гарри, едва касаясь, провел палочкой по спинке голубя от клюва до хвоста, затем по брюшку обратно и, замкнув петлю, произнес нараспев: 'Инкантум Ревелио Тоталус!' Птицу немедленно окутало, словно кокон, светящееся облачко ауры. Юноша поправил очки и внимательно всмотрелся в радужные переливы.

— Ну-ка, что тут у нас? Ага, чары Доверия, чары Хоуминга ... только странные какие-то, дискретные, словно на один-два полета, не больше ... Заклинание Отвода Глаз ... Ух ты, как интересно! 'Ступефай' — 'Ассио' — 'Эннервейт', именно в таком порядке. Это не почтарь, девочки. Он даже не домашний — его ловили!

— Письмо! Проверь письмо! — Тонкс подпрыгивала от нетерпения, заглядывая Гарри через плечо.

— Сейчас! Не говори под руку ... Так ... Похоже на обычный вопиллер, хотя я бы назвал его, скорее, 'шепталкой' — подавитель громкости, маскирующие чары, что-то вроде 'Муффлиато' ... и еще тактильно-акустическое сопряжение.

— А можно повторить для блондинок? — промурлыкала Тонкс капризным тягучим голоском. Габриэль обиженно надула губки, потом поймала искрящийся озорством взгляд старшей подруги, кивнула и захихикала.

— Хорошо, специально для 'Мисс Очарование Года': прочитать это письмо — вернее, прослушать — сможет только тот, кто вскроет конверт и назовет пароль. Причем в пароле одинаково важны и ключевая фраза, и голос, который ее произнесет ... Мой голос. Да, Габриэль, теперь я верю — это от твоего отца. Авроры не бывают бывшими. Защиты простые, но остроумные и эффективные. Никто из британских магов не додумался бы поймать голубя и превратить его в одноразового почтальона. Зачем голубь, когда есть совы, верно, Тонкс?

Молодая женщина смущенно опустила глаза.

— Гарри, а мы как-нибудь сможем тоже его прослушать? — робко спросила Габриэль. — Например, если возьмем тебя за руки?

— Не знаю ... Может быть, — Гарри пожал плечами. — Давайте попробуем. Попытка не пытка!

Вместо того, чтобы просто взяться за руки, девушки обняли Гарри с двух сторон и тесно прижались к нему. Глубоко вздохнув, он взялся за печать — и убрал руку.

— Минуточку ... Я же не знаю пароля!

— По-моему, все очень просто. Видишь на конверте надпись: 'Для Гарри Поттера'? Может, тебе достаточно просто представиться?

Гарри осторожно подцепил печать ногтем, отделил от конверта и четко произнес:

— Для Гарри Поттера!

Пергаментные лямочки на спине голубя разошлись, конверт раскрылся, как цветок, и прильнувшая друг к другу троица услышала негромкий голос, хорошо поставленный, вежливый, но твердый, голос человека, привыкшего произносить речи, побеждать в спорах и отдавать распоряжения. Французский акцент был почти незаметен.

— Мсье Поттер! Прежде всего, я хочу поблагодарить вас за спасение моей младшей дочери. В сложившихся обстоятельствах ваши действия были единственным возможным выходом. Зная вас, как человека чести, я уверен, что под вашим кровом Габриэль будет в полной безопасности.

Ваше письмо ответило на многие вопросы, но и поставило не меньше. Поэтому я прошу вас о личной конфиденциальной встрече завтра, четвертого июля. Время и место — на ваше усмотрение.

Ответ отправьте с моим голубем. Я в данный момент нахожусь в Лондоне, в одном из магловских отелей, и этот способ переписки привлечет гораздо меньше внимания, чем привычная для вас совиная почта.

Если у вас все же остались сомнения в авторстве этого письма — на свадьбе моей старшей дочери вы были замаскированы с помощью Оборотного зелья под одного из родственников жениха, и вас называли Барни.

С уважением, Жан-Поль Делакур.

Габриэль, если ты тоже слышишь меня сейчас — Je t'aime, mon petit Ange. Jusqu'à la rencontre!

Голос умолк. Письмо тут же затлело, задымилось и в следующую секунду рассыпалось невесомым пеплом.

Габриэль тихонько всхлипнула и, не в силах сдержать чувств, крепко поцеловала Гарри в щеку. Тонкс немедленно присоединилась к подруге. А Гарри, слишком уставший, чтобы смущаться и краснеть, расслабился в теплом двойном объятии.

Ответное послание было кратким: 'Ждем Вас к обеду, в 13-00. Расположение моего дома — Гриммаулд-Плейс 12, Лондон.

С уважением, Гарри Дж. Поттер'

...

... Старшего проктора Бертрама Биглза нашли на следующий день в мусорном баке неподалеку от телефонной будки — входа для посетителей Министерства Магии. Он был абсолютно гол, никого не узнавал, не отвечал на вопросы, а в ответ на прикосновения или 'Люмос' в глаза сжимался калачиком, как младенец, и тянул в рот палец — сосать. В госпитале Сент-Мунго, куда Биглз был немедленно доставлен, Целители определили, что в результате массированной Обливиации была полностью стерта вся его память вплоть до момента появления на свет.

Глава 12.

Umbra praeteritum in futurum iacet.

( Read more...Collapse )

— Я вам верю.

Жан-Поль Делакур, Генеральный Комиссар Магической Безопасности Франции, медленно прошелся взад-вперед по каминной зале, заложив руки за спину, и остановился возле кушетки, хмуро глядя на хозяина дома сверху вниз. Мантия на спине встопорщилась горбом; мрачный, нахохленный, со своими круглыми немигающими глазами и острым, типично галльским носом, гость из Франции напоминал сейчас огромную хищную птицу, орла или грифа. Орел вернулся с охоты — и обнаружил, что гнездо его разорено, а птенцов увезли в клетке неведомо куда.

Встреча началась чрезвычайно тяжело. Комиссар Делакур, казалось, задался целью превзойти в подозрительности самого Аластора Грюма. Едва переступив порог каминной залы на Гриммо-Плейс 12, он немедленно поднял Купол Секретности и еще несколько защитных чар и заклинаний, одно сильнее другого. На напитки, предложенные Добби — Огневиски, вересковый мед и, специально для гостя, сорокалетний арманьяк — французский Аврор даже не взглянул, зато демонстративно выставил на стол пузырек Веритасерума. А затем, потребовав от Гарри и Билла Уизли Нерушимую клятву не лгать и ничего не утаивать, устроил обоим безжалостный перекрестный допрос в лучших традициях русского СМЕРШа, не обращая внимания даже на то, что с некоторого момента над ладонями Флер и Габриэли закрутились шаровые молнии размером с теннисный мячик.

Однако с каждым ответом Гарри и Билла воинственный пыл Генерального Комиссара угасал, пока вовсе не сошел на нет.

— Мсье Поттер, Уильям ... Я вам верю. Однако ваша информация ставит меня в крайне затруднительное положение. В крайне затруднительное! Я не знаю, чего мне хочется больше: то ли обнять покрепче мою дочь и активировать портключ — настоящий, а не обманку, которую вам подсунули, то ли настоятельно пригласить Люциуса Малфоя на дуэльный помост, то ли, наконец, отправить копию вашего письма моему Министру, чтобы вернуться сюда через пару дней с Cohorte L'éclair и стереть с лица земли ваше Министерство, Визенгамот и Малфой-Мэнор. Но все эти три желания по разным причинам не могут быть исполнены.

— Вот как? Разрешите поинтересоваться, почему? — спросила леди Андромеда с тончайшим оттенком яда в голосе.

— Извольте, — Жан-Поль Делакур в ответ едва заметно улыбнулся одними губами. — И дуэль, и война создадут проблем больше, чем решат. Дуэль с Малфоем не принесет мне ничего, кроме морального удовлетворения. Война же ... Заранее прошу прощения у британских патриотов, но нам в Европе известно, что в ее нынешнем состоянии магическая Британия еще одной войны не выдержит. И вам известно, что нам это известно, — французский Аврор поднял руку, прерывая возмущенные возгласы. — И покойный Темный Лорд, и Визенгамот с Министерством в равной мере повинны в том, что у вас сейчас просто некому воевать. Волдеморт физически истребил большинство наиболее боеспособных магов и ведьм, а политика Министерства, диктуемая прежде всего сословными предрассудками, блокировала любые возможности пополнения мобилизационных ресурсов. Более того — вы все помните Хогвартс, не так ли? Чехарду с преподавателями ЗОТИ? Я знаю, мсье Поттер, вы великолепный боец, и ваши товарищи по Академии тоже, но вы — капля в море. И, насколько мне известно, вашу подготовку вы получили не благодаря, а вопреки.

— Намек за намек, Жан-Поль, — с обманчивой ленцой произнес Билл Уизли, — вы не помните, случайно, что случилось с греками после Троянской войны?

— Если верить Гомеру, ничего хорошего, Уильям, — ответил Делакур так же небрежно. — Но Лондон все-таки не Троя, я не Агамемнон, а Габриэль не Елена ... pardon, ma Ange, toi beaucoup beau! — поспешил он добавить, когда его младшая дочь обиженно надула губки. — Войны не будет. Тем более Троянской. Во-первых, победа объединенных сил магической Европы ничего не решит. Даже если мы упраздним Министерство и разгоним Визенгамот, мы не изменим главное, — французский гость выразительно коснулся пальцем виска, — образ мысли ваших магов-обывателей. Все, чего мы добьемся — это пополним список тех, кого должно ненавидеть: маглов, грязнокровок, предателей крови, гоблинов, оборотней, et cetera — на один пункт: агрессоры из-за Ла-Манша. И главное — вся европейская конница и вся пешая рать не сможет снять с моих дочерей проклятые рабские ошейники!

Последнюю фразу Жан-Поль Делакур прорычал сквозь стиснутые зубы. Справившись с приступом гнева, он продолжил:

— Уильям ... Ты ведь Взломщик Проклятий. И наверняка все это время искал способ снять Торквес, не повредив Флер, верно?

— Это так, Жан-Поль, — подтвердил Билл со вздохом. — Именно так.

— И что? Неужели все настолько безнадежно, что снять эту мерзость можно, лишь отрубив голову?

— Ну ... в порядке бреда, если, кхм, носитель сможет каким-то образом изменить форму или размер головы, не прибегая к внешним воздействиям ... Окажись на месте наших дам оборотень, тот же Ремус Люпин, к примеру, у него, пожалуй, был бы некоторый шанс избавиться от Торквеса и остаться в живых — при условии, что Торквес на него надели в человеческом обличье ...

Все присутствующие затаили дыхание. Делакур-старший произнес странным ломким голосом:

— Продолжай, Уильям. Мы очень внимательно слушаем.

— Ну ... Во время полной луны тело оборотня полностью преобразуется. Изменяется все: плоть, внутренности, скелет — даже кости черепа. И узкая волчья голова, пожалуй, сможет протиснуться туда, где застревает человеческая ... — Глаза Билла внезапно сверкнули, шрамы на лице налились гневной кровью. — Вы что имеете в виду? Жан-Поль, НЕТ!!! Даже ради свободы заражать Флер ликантропией ... Я не позволю — я на своей шкуре испытал, что это такое!

Сестры-вейлы незаметно переглянулись. Флер поднялась с кресла и приобняла мужа за плечи:

— Билл, любовь понедельника, не злись! Папа вовсе не имел в виду ничего подобного. Никого не надо ничем заражать! Мы можем использовать Visage de la Colère.

— Эээ ... прости? — гнев Билла мгновенно угас, сменившись недоумением. Жан-Поль Делакур, напротив, просиял:

— Умница, девочка! Как же я мог об этом забыть? Конечно, Visage de la Colère!

— Я тронута твоей заботой, милый, — Флер уютно умостила подбородок на плече мужа, — но ты забыл, что мы с сестрой все-таки вейлы, а значит, у нас есть некоторые особые таланты ...

— И мы говорим не о глупых чарах, и даже не о шаровых молниях, — встряла Габриэль.

— Ты просто забыл: у нас, как и у оборотней, тоже есть бестиальная форма, но она не зависит от фаз луны и прочих глупостей. Мы называем ее Visage de la Colere — Лик Гнева.

— И стоит нам очень-очень сильно разозлиться ...

— ... или напугаться, — подхватила Флер реплику младшей сестры, — мы превращаемся в птицеподобных существ. Это рефлекс, защитная реакция на опасность!

— Точно! — Гарри от волнения вскочил с кушетки. — Я вспомнил — на чемпионате мира по Квиддичу в девяносто четвертом, когда болгарские вейлы-чирлидеры повздорили на стадионе с ирландскими лепреконами — я видел, в кого они превратились! Билл, девочки, это и вправду может сработать!

— То есть все, что требуется нам с сестрой, чтобы избавиться от ошейников, — подытожила Флер, — это разъяриться до полного ... как это сказать?..

— Оптиценения, — подсказала Тонкс. — Потому что 'озвереть' у вас не получится.

Габриэль прыснула в кулачок. Флер же погрустнела и тяжело вздохнула:

— Боюсь, что у нас ничего не выйдет. Этот Торквес ... из-за него я даже обидеться не могу, не говоря уже о том, чтобы разозлиться по-настоящему.

— А испугаться? — Жан-Поль прищурился, словно целясь. — До панического ужаса? В жизни всякое бывает ...

— Мсье Делакур! — Гарри твердо взглянул в глаза французскому Аврору. — Я понимаю, что вы имеете в виду. Но мы с Биллом вряд ли допустим ситуацию, в которой Флер и Габриэль испытали бы панический ужас.

— Вот именно, не допустим, — подтвердил Билл Уизли.

Габриэль с восторженным визгом кинулась Гарри на шею, Флер повторила то же самое с мужем, но в более сдержанной, семейной манере. Жан-Поль улыбнулся:

— Да, я вижу! Тем не менее, запомним это как вариант. Потому что в жизни — особенно в нашей с вами жизни — действительно бывает всякое.

— Эй, а как же я?

Все взгляды обратились к Тонкс. Метаморфиня смотрела на Гарри снизу вверх жалобными щенячьими глазами.

— Мне, значит, пугаться до смерти можно, а им нельзя, да?

Гарри немедленно присел на кушетку рядом с ней, обнял за плечи, привлек к себе.