— Понимаешь, Сур, ты из Снежных барсов, и если за нами проследят, а это сделают обязательно, решат что вы, ваш клан, что-то задумал, и твой визит к воительницам — неспроста. Ты всё-таки сын вождя. А если мы пойдём сами... В том, что посетить своих наставниц решила Гиналла, нет ничего странного, она там жила, они её воспитывали... А я с Листиком... Ну решила девушка позвать своих подруг, которым в вашем пещерном городе всё в диковинку. Все же знают, что мы уже который день тут ходим и всё осматриваем, ведь так? А то, что туда придёт Гуртрурэн, то он после дежурства решил просто повидаться с дочерью, он же её отец, может он соскучиться? Вот мы втроём и пойдём, согласен?
Суритэн кивнул, если он сначала хотел обидеться, что девушки не хотят его взять с собой, то доводы Кираниэль его убедили — что так будет лучше. Глянув на рыжую девочку, юноша, тёмный эльф, спросил — где её инквизиторы? Куда они делись? Куда могли пойти? Вряд ли они отправились гулять по пещерному городу, да ещё на ночь глядя. Листик тоже выразила удивление, а Гиналла поинтересовалась у служанки — не знает ли та, куда делись эти бдительно сопящие охранники, почему манкируют своими обязанностями и не сопят под окном? Девушка сообщила, что оба инквизитора отправились в только что приехавший театр.
— Не знал, что инквизиторы такие любители подобных зрелищ. И что? Этот театр, не успев приехать, сразу даёт представление? — удивился Суритэн. Юноша с тем же удивлением продолжил: — Мы же не видели фургонов театра, когда возвращались с охоты. Когда они успели? И приехать и затащить весь свой реквизит на площадь зрелищ, вряд ли они решили дать представление за пределами города.
Служанка сообщила, что театр именно там собрался давать свои представления, и, как ей рассказали, артисты там уже поставили свою большую палатку. Это знаменитый бродячий театр маэстро Бузульяно! Но их представление будет только послезавтра, и ей очень хочется на него сходить. При этом девушка жалобно посмотрела на Листика. Девочка, в свою очередь, глядя на Суритэна, но не просительно, а требовательно, пообещала попросить, чтоб девушку-служанку отпустили на представление, даже вызвалась сама её туда сводить. Обрадованная служанка рассказала, что к инквизиторам пришёл какой-то их знакомый из театра, и они ушли к нему в гости. Листик выразила удивление, что у инквизиторов могут быть такие знакомые, тем более в этом театре. И предложила на обратном пути, зайти туда и посмотреть, тем более что Гуртрурэну надо будет возвращаться к центральным воротам, вот его Гиналла и проводит.
Немолодая женщина, дежурившая у входа в резиденцию воительниц, тепло поприветствовала Гиналлу, а вот девушка её сразу не узнала. Только закрыв глаза и ощупав лицо женщины, назвала ту по имени. Грустно улыбнувшись, воительница, когда Гиналла рассказала о цели визита, хриплым голосом спросила — найдёт ли девушка дорогу? Снова закрыв глаза и положив руку на стену, Гиналла уверенно двинулась по запутанному лабиринту коридоров. Почувствовав удивление своих спутниц, именно почувствовав, так как глаза были закрыты и видеть она не могла, Гиналла пояснила, почему резиденция воительниц так отличается от остальных пещер города:
— Здесь не пещера, а, как вы видите — коридоры в скале. Вернее, здесь нет центральной пещеры, как в резиденциях кланов. Когда-то, мне так рассказывали, что и у воительниц было нечто подобное, но однажды на них напали несколько кланов, затевавших большую войну. Воительницы отбились, понеся большие потери. Вот и пришлось сменить привычную пещеру на этот лабиринт. Не так красиво, зато защищаться легче.
— Гин, а почему воительницам достаётся больше чем стражам? — поинтересовалась Кираниэль. Тёмная эльфийка продолжила свой рассказ, при этом отвечая на вопрос:
— Стражи больше охраняют город, следят за порядком на улицах, но в разборки кланов почти не вмешиваются, а воительницы только этим и занимаются. Слишком наши кланы агрессивны, вот и приходится их сдерживать, понятно, что лордам кланов это очень не нравится, вот они и стараются сделать так, чтоб воительницы не могли вмешаться. Тогда, когда воительницы понесли большие потери, против них объединились пять кланов. Потом эти кланы передрались между собой. Вот так-то.
Гиналла закончила рассказывать перед дверным проёмом, закрытым только шторой. Остановившись, девушка спросила:
— Висанла, можно войти?
— Входи, девочка, — произнёс красивый женский голос и добавил: — Твои подруги тоже могут войти.
Кираниэль слегка подняла брови, а увидевшая удивление подруги Гиналла пояснила:
— Висанле о нас сообщила дежурная при входе, как? Не спрашивайте, как это делается — это тайна воительниц.
— Ага, — важно кивнула Листик, но было видно, что для неё это никакая не тайна. Девочка каким-то образом узнала, как это делается, но увидев сидящую в кресле женщину, Листик ойкнула. Вслед за ней ойкнула и Кираниэль. Гиналла промолчала, но широко открыла глаза, хотя и знала, что лицо Винсалы очень обезображено, но раньше не видела его, потому что оно было знакомо ей только на ощупь.
— Нравится? — улыбка Винсалы больше напоминала оскал, произнеся эти слова, женщина надолго закашлялась, обезображенное лицо исказила жуткая гримаса, видно, этот кашель доставлял нешуточные мучения. Листик покачала головой и честно призналась:
— Не-а!
Рыжая девочка решительно подошла к женщине и положила обе руки её на лицо, при этом строго сказав: — Не дёргайся! После чего повернулась к Кираниэль и скомандовала:
— Помогай! Будешь снимать боль!
Кираниэль подошла к ним и накрыла своими ладонями ладошки Листика. Казалось, что эти маленькие ладошки полностью закрыли лицо женщины. Сидящему напротив Винсалы Гуртрурэну Гиналлла сделала знак не вмешиваться. Так замерев, все простояли и просидели почти полчаса, потом Листик, казалось, что она всё это время не дышала, сделала резкий выдох и убрала руки.
— Вот, посмотрись в зеркало, — сказала Листик женщине, а потом попросила: — Молочка бы мне.
Гиналла, подойдя к стене, провела по ней рукой и, нащупав большой овальный камень, громко сказала:
— Зеркало в покои старшей и кувшин молока! Нет, два! Два кувшина, а не зеркала!
Через несколько минут всё это было принесено. Шедшая первой воительница начала недовольным тоном:
— Висанла, зачем тебе понадобилось зеркало, ты же приказала их все отсюда убра... Ах!
Зеркало непременно бы разбилось, если бы Гиналла, ожидавшая чего-то подобного, его не подхватила. При этом Листик недовольным тоном громко предупредила вторую воительницу:
— Если уронишь кувшин — голову откушу!
Несмотря на столь грозное предупреждение, вторая воительница обязательно уронила бы кувшин. Если бы его не успела взять Кираниэль. Второй кувшин она тоже забрала и так, с кувшинами в каждой руке, подошла к Листику. Рыжая девочка ухватила вожделенную ёмкость и, забыв обо всём на свете, приникла к ней.
— Висанла! Твоё лицо!.. Оно прежнее, как до того случая, — начала воительница, вошедшая первой, первой и опомнившаяся. Остальные (те что принесли кувшины с молоком) её поддержали, вторая сказала, что старшая выглядит даже моложе, чем до того случая. Старшая воительница, молча, рассматривала в зеркале своё лицо, а пояснения вместо девочки, увлечённой молоком, дала светлая эльфийка:
— Листик убрала не только последствия заклинания, но и шрамы. Морщины тоже убрала.
Женщина резко вдохнула и выдохнула и удивлённо сообщила:
— Не болит! Совсем не болит! Дышать легко!
Висанла сделала несколько быстрых вращательных движений руками, потом схватила мечи, стоящие на стойке у стены и, закрутив ими, сделала несколько выпадов. Эльфийки выглядят молодо до глубокой старости, сейчас же старшая воительница казалась ровесницей Гиналлы, словно подтверждая это, немолодая эльфийка легко сделала сальто, подошвами своих сапожек коснувшись потолка. Сдвоенный "ах" воительниц, принесших зеркало и молоко, был реакцией на подобную демонстрацию. Кираниэль, шагнув к той, что принесла молоко, взяла её за руки, при этом спросив:
— Суставы болят? И спина тоже?
Получив утвердительный ответ, девушка принялась за лечение, Листик исцелила третью воительницу и через несколько минут три молодые тёмные эльфийки крутились перед зеркалом. Кираниэль отвлекла от этого занятия Висанлу, задав очень для той неприятный вопрос:
— Я так понимаю, среди воительниц нет молодых? Вернее, здоровых, ведь возраст эльфа определяется не количеством прожитых лет, а болезнями им приобретёнными. А та воительница, что стояла при входе, потеряла голос, ведь Гиналла её не узнала, а должна была. Судя по всему она тоже страдает той странной болезнью, что вас всех поразила. Можно сделать вывод, что эта неизвестная болезнь прогрессирует, ведь прошло не так много времени, как изменился голос вашей подруги.
Тёмная эльфийка кивнула, а светлая продолжила:
— После того, как погибла мама Гиналы и те, кто были с ней, все воительницы начали болеть, вернее, обзавелись каким-нибудь недугом, кто тяжёлым, кто более лёгким, но не позволяющим демонстрировать свои способности, так? Когда-то грозная сила — воительницы — превратилась в свою бледную тень. Теперь вы боитесь выйти за пределы своей резиденции, чтобы не показать — насколько вы слабы. Только былая слава непобедимых и грозных воительниц поддерживает ваш авторитет. Но кое-кто знает настоящее положение дел и вас уже не боится, предпринимая действия, на которые, будь вы сильны по-прежнему, не решился бы! И мы знаем, кто это. Но об этом позже, я с Листиком займусь восстановлением вашего здоровья, есть ли у вас тут помещение, где могут собраться все воительницы?
Такое помещение нашлось, это оказался тренировочный зал, расположенный в самом центре резиденции-лабиринта воительниц. Хоть время было уже позднее, там собрались все эльфийки, даже те, кто должен был быть на посту у входных дверей. Двери попросту закрыли, полностью отгородив резиденцию-лабиринт воительниц от внешнего мира. Всех эльфиек-воинов оказалось несколько меньше сотни, и у каждой был какой-то недуг. Листик и Кираниэль занимались исцелением до утра. Если Листик просто восстанавливала здоровье и все качества этому сопутствующие, то Кираниэль ещё и расспрашивала, как с воительницей приключилась такая беда. Уже поздним утром в зале стоял шум и смех — выздоровевшие и помолодевшие женщины-воины демонстрировали своё умение и вернувшуюся быстроту. Уже девушки, а именно так они теперь выглядели, просто не могли удержаться, чтоб не попробовать — всё ли к ним вернулось. Листик допивала последний кувшин молока (похоже, что это действительно был последний кувшин), а Кираниэль, Висанла и Пирта (та воительница, что принесла зеркало) беседовали в стороне.
— Вот так вас и пытались уничтожить, начали с той группы, где была мама Гиналлы. Воительниц ослепили с помощью заклинания некроманта, при этом некроманта среди нападающих не было. Как бы замороженное заклинание находилось в специальных ёмкостях. Если бы воительницы, пришедшие позже, внимательно осмотрели место той битвы, то нашли бы берестяные трубы-тубусы. В них-то и было замороженное заклинание, не знаю, было ли это чисто ослепляющее заклинание или оно имело ещё какой-то другой эффект, это надо у Листика спросить. Этим заклинанием — ослепили, а потом убили уже слепых воительниц.
— Даже слепые, они дорого продали свои жизни, — кивнула Висанла, выслушав Кираниэль, и подтвердила сказанное той: — Да, там были такие трубы, как ты описала, но мы не знали, что это такое. С моим лицом приключилась такая беда, когда я в одну трубу заглянула. Тогда мы сожгли те трубы, сожгли все, что там нашли! Но заболели все воительницы, что там были.
— Да, заболели все. Болезни как будто обычные, как у Взиты, — Пирта кивнула на воительницу, что принесла в кабинет старшей молоко и которую Листик вылечила первой. Воительница, с виду почти девушка, как раз закрутила двойное сальто, перед этим выполнив сложную связку двумя мечами. Всё это эльфийка, по имени Взита проделывала настолько быстро, что человеческий глаз не смог бы уследить. Кираниэль рассмотрела и одобрительно кивнула, а Пирта продолжила: — Она только прикоснулась к тем трубам, после этого у неё начали распухать суставы, да так, что она уже не могла взять в руки меч, да вы сами видели!
Кираниэль кивнула и продолжила рассказ Висанлы:
— С места гибели своих подруг воительницы вернулись уже больными. В той или иной степени, но остальные, что туда не ходили? Они же не подверглись действию, пусть косвенному, но очень сильному, заклинания, непростого заклинания — его сделал очень сильный некромант. Так что же случилось с остальными? Хотя... Я могу вам и сама об этом рассказать. Вы не ходите на патрулирование города, как простые стражники, а появляетесь там, где возникает конфликт между кланами, грозящий перерасти в серьёзные столкновения, так? — Кираниэль посмотрела на закивавших воительниц и продолжила: — И вот, после нескольких таких выходов, некоторые из которых были ложные, но причины для этих выходов следовали одна за другой, ваши ещё здоровые подруги тоже начали болеть, так? И во всех случаях, когда ваши подруги заболевали, причиной были эти ваши мишки из норы, не так ли?
— Пещерные медведи! — с ненавистью выдохнула Пирта, Висанла согласно кивнула, при этом её лицо потемнело. А Кираниэль продолжила:
— Думаю, что вам не следует афишировать выздоровление. Нападение этих "медведей" может произойти очень скоро, вряд ли ваше, теперь уже бывшее, плачевное состояние такой уж большой секрет.
Светлая эльфийка замолчала и посмотрела на задумавшихся тёмных. Сказанное представило все минувшие события в новом свете. Листик подошла к своей подруге, намереваясь что-то сказать. Но не успела, все воительницы разом прекратили свою импровизированную тренировку и опустились на одно колено перед Листиком. Их примеру последовали Висанла и Пирта, стоять остались только Листик, Кираниэль и Гиналла.
— О святая Листик! Ты подарила нам вторую жизнь! Благодарность наша тебе безмерна! Мы готовы... — торжественно начала Взита.
— Ага! — перебила эту речь воительницы Листик. Недовольно сморщив носик, девочка ответила: — Я только снимала заклятие, а лечила Кира! Потому что она умеет лечить лучше чем я! А на вас были наложены некромантские заклятия, вот их-то я снимала, потому что она этого не может, а я могу! Я же всё-таки некромансер, хоть только учусь.
— Но... Как же так, некромансеры... Они страшные и ужасные... А ты святая... — растерялась Взита, видно было, что и остальные воительницы растеряны. Кираниэль захихикала, а Листик, показав язык, надула щёки. Но видно ей это показалось мало, поэтому она, состроив рожицу, гулким голосом произнесла:
— Да, я страшный и ужасный некромансер! У-у-у-у!
— Ага! — подтвердила Кираниэль и, улыбаясь, пояснила: — Листик — страшный и ужасный некромансер! Но в свободное время от страшных и ужасных некромантских дел она святая.
— Это как? — удивлённо спросила Висанла, раньше всех пришедшая в себя, с недоверием глядя на рыжую малышку, никак эта улыбающаяся девочка не могла быть некромантом, ни по виду, ни по возрасту. Листик пожала плечами и уже обычным голосом пояснила:
