Мы слушали Томми, по большей части, от 30 до 45 минут. Он разволновался еще больше, когда вспомнил, как прошлой ночью около 2 часов ночи он видел четырех или пятерых мужчин из ДСО, некоторых из которых он узнал, у задней части своего дома. Тот факт, что они не позвонили ему и не позвонили в его заднюю дверь, был зловещим. У него сложилось отчетливое впечатление, что они пытались выманить его наружу, чтобы они могли 'врезать' ему.
ДСО отвернулись от него, когда он струсил взять машину напрокат, чтобы отправиться на миссию по взрыву Монагана. Он подозревал, что они готовили его к тому, чтобы он был застрелен КПО или захвачен 'Гардой' в Ирландской Республике. Он вкратце обрисовал сложность своего положения: 'Можете ли вы представить, каково было бы мне, фению в тюрьме Портлуаз, находящемуся под стражей по обвинению в попытке заложить бомбу ДСО в офисе 'Шинн Фейн' в Монагане?'
Я сказал Томми, что он сам виноват в том, что вступил в ДСО. Никто не просил его присоединиться. Неужели он не понимал, что единственный способ, которым ДСО могла бы извлечь выгоду из его членства в их группе сейчас, — это подставить его таким образом? Затем они могли бы использовать его дело в качестве пропаганды. Был бы их католический сторонник ДСО, пойманный с поличным при взрыве офиса 'Шинн Фейн' в Ирландской Республики во время перемирия между военизированными группировками . Конечно, он мог видеть, насколько более ценным он был бы для ДСО в рамках такого сценария? Помимо всего прочего, они смогли бы использовать его историю и его участие в организации как убедительное доказательство того, что они были несектантской организацией и что их дело было справедливым, поскольку даже члены католической общины вступили в их ряды!
Томми согласился и сказал, что хочет 'уйти'. Он сказал, что мы у него в долгу. Я не согласился. Как источник он представлял ограниченную ценность, хотя, возможно, сам не до конца осознавал это. Дело в том, что, несмотря на его тесную связь с некоторыми членами ДСО, его религия означала, что у него всегда будет лишь ограниченный доступ в их святая святых. Я беспокоился за его семью. Я предупредил его, что, если ДСО станет известно о его бегстве в безопасное место, его семья станет их следующей целью. Томми возразил, объяснив, что он больше не живет со своей гражданской женой и детьми, но теперь у него новая девушка, и более вероятно, что ДСО выберет ее вместо этого, потому что 'Икс' знал, как сильно он заботится о ней, и что это причинит ему еще большую боль.
Мы оставались с Томми достаточно долго, чтобы получить всю информацию, необходимую нам для информирования старшего полицейского. Именно они должны были принять решение о том, будет ли Томми принят 'в лоно'. Из-за последнего инцидента с 'жучком' в машине Томми не поддерживал с нами регулярных контактов, за исключением нескольких телефонных звонков: вряд ли такой контакт повлиял бы на решение руководства полиции выделить десятки тысяч фунтов на его вознаграждение и переселение!
Мы обрисовали Томми в общих чертах, каково его положение. Ему это не нравилось, но у него не было другого выбора, кроме как принять это. Я объяснил, что для того, чтобы помочь нам убедить наши власти в том, что он стоил их хлопот, на данном этапе нам нужно было от него больше, больше с точки зрения оружия, взрывчатки или информации, которая принесла бы нам результат. Все было так просто. Ему пришлось бы хорошо поработать с нами в течение следующих нескольких дней, если бы мы вообще могли ему помочь. Ему это не нравилось. Он верил, и я имею в виду, искренне верил, что его предыдущая помощь была для нас неоценимой. Я указал, что одним из факторов, сильно говоривших в его пользу, было то, что 'Икс' сделал его доверенным квартирмейстером для некоторых из их лучшего 'снаряжения', включая большое количество 'Пауэргель' и совершенно новой штурмовой винтовки VZ58. Эти два предмета стали бы ценными призами, если бы Томми смог их заполучить.
Я также знал, что нашей спасительным билетом будет 'обязанность КПО проявлять заботу' по отношению к своим информаторам: я надеялся, что это была карта, которую мы сможем успешно разыграть, чтобы склонить решение в пользу Томми, даже если он не сможет предъявить оружие. Как выяснилось, наша работа по убеждению тех, кто несет ответственность за принятие таких решений, оказалась еще более сложной, чем я ожидал вначале. На самом деле, если бы не система подстраховки в рамках 'обязанности проявлять заботу', я очень сомневаюсь, что мы смогли бы убедить начальство действовать так быстро, как они это сделали.
Я воспользовался возможностью, чтобы предупредить Томми, что наш старый друг из Особого отдела Алек был очень активен на сцене и работал по своим собственным планам. Без сомнения, Алек перевернул бы небо и землю, чтобы обеспечить максимальный контроль ущерба в отношении потери оружия ДСО или взрывчатых веществ. Я предупредил Томми о том факте, что Алек может зайти так далеко, что предупредит людей из ДСО о любом предполагаемом предательстве. Томми несколько раз встречался с Алеком и сказал, что слишком хорошо знает, каким безжалостным он может быть. Мы попытались развеять его опасения, заверив его, что сделаем все, что в наших силах, чтобы эта разработка не стала достоянием Специального отдела. Однако ему придется остаться снаружи еще на пару дней и залечь на дно. Томми неохотно согласился сделать это. Я попросил его использовать это время, чтобы заполучить в свои руки оружие и взрывчатку и изолировать их от ДСО. На это он улыбнулся: 'Джонти, я не вчера родился. Я уже сделал это. Оружие и взрывчатые вещества укрыты от ДСО. Сейчас они находятся в укрытии, которое ранее использовалось республиканцами. 'Икс' и ДСО смогут вернуть свое снаряжение, только пока я жив. Они понятия не имеют, где это у меня', — заключил он.
Я сказал ему, чтобы все оставалось в таком виде. Однако нам пора было уходить. Когда мы уходили, Томми попросил наличные. Я потянулся за банкнотой в 20 фунтов, но прежде чем я успел сунуть руку в карман, Тревор протянул ему пачку банкнот, подтвердив, что там почти 400 фунтов. Томми был удивлен, но он и вполовину не был так удивлен, как я.
Когда мы сели в нашу машину, я спросил Тревора, почему он дал Томми так много денег.
— Я верну их, — ответил он.
Я спросил его, почему он таскал с собой так много наличных.
— О, это мои деньги по закладной, — сказал он.
Тревор только что дал Томми его собственные деньги, наличные, которые ему были нужны, чтобы оплатить ипотеку! Это был странный поступок. Что касается денежного вознаграждения информаторов, то существовали официальные руководящие принципы, касающиеся сумм денег, доступных для наших источников из государственной казны: фактически существовала тщательно продуманная скользящая шкала условий оплаты за обработку источников, строго основанных на результатах! Однако иногда, по нашему собственному усмотрению, мы, детективы, выплачивали десятки или двадцатки из собственных карманов, иногда (хотя и редко) до 100 фунтов стерлингов каждому. Но никогда сотни фунтов, которые мы с трудом могли себе позволить. То, что сделал Тревор, должно было стать первым предупреждающим признаком того, что он нездоров, но в то время я этого не заметил. Правда в том, что после двенадцати очень напряженных лет нашего партнерства на работе он некоторое время страдал от накопившихся последствий многочисленных стрессов, с которыми мы сталкивались, и он уже был недалек от сокрушительного нервного срыва. К сожалению, в то время я не знал об этом. Однако, что касается текущей ситуации, я действительно размышлял о том, что сейчас как никогда важно обеспечить получение средств для Томми, чтобы, по крайней мере, Тревор получил свои деньги обратно.
По прибытии в участок КПО в Каслри мы доложились старшему инспектору. Чтобы подкрепить свой аргумент о том, что нам следует подождать, прежде чем сообщать Специальному отделу о том, что происходит, я потянул время, предупредив старшего офицера, что наш друг Томми непредсказуем и временами может быть ненадежным, и что нам придется посмотреть, выполнит ли он свои обещания; что в любом случае, нам потребуется время, чтобы изолировать оружие и взрывчатку, которые, по его словам, он мог бы забрать для нас у своих подельников из ДСО. Затем, переходя к сути, я напомнил своему руководителю о предыдущих случаях предательства в Специальном отделе. Я предупредил его, что по опыту знаю, что некоторые офицеры Специального отдела предпримут шаги, чтобы сорвать наши операции, не обращая внимания на опасность, которой они подвергают нас, наши семьи или даже наши источники. Мне не понравилась еще одна вылазка 'во тьму'.
К счастью, этот конкретный офицер был понимающим человеком. Он побывал во многих переделках, как и мы, и сказал, что знает, на что способен Специальный отдел. Он также знал кое-что о трениях, которые существовали между Специальным отделом и Тревором и мной. Он попросил встретиться с Томми в следующую субботу утром, когда Особого отдела почти не будет, сказав, что он ожидает, что к тому времени Томми вывезет все оружие или взрывчатку, которые сможет. Подразделение ДСО в Маунт-Верноне, как известно, было хорошо оснащено. Они также были печально известны своей склонностью прибегать к насилию даже все эти месяцы после прекращения огня.
В подобной ситуации я особенно беспокоился об одном из наших старших детективов. Он был во всех отношениях бесхребетным, никогда не мог или не желал принимать решения самостоятельно и легко приходил в замешательство, когда его подчиненные бросали ему вызов. Он отвергал идею брать на себя прямую ответственность за что-либо и окружил себя подхалимами, которые постоянно хвалили его и беспрекословно выполняли его приказы. Я не был одним из его 'людей' и не испытывал уважения к нему ни как к лидеру, ни как к офицеру полиции.
Мы боялись, что этот человек побежит прямиком в Специальный отдел и расскажет им о нашей предполагаемой операции против ДСО в Маунт-Верноне. Дело было не в том, что он испытывал какую-то любовь к ДСО — дело было совсем не в этом. Однако он знал, что по крайней мере половина из них были информаторами Специального отдела, а это означало, что он наверняка втерся бы в доверие к Специальному отделу, если бы предупредил их о наших намерениях. Порядочность имела очень небольшое значение для этого человека, если речь шла о том, чтобы подняться на ступеньку выше по служебной лестнице.
К счастью, наш старший инспектор был осведомлен о трудностях, которые возникнут при общении с этим человеком. Показательно, что, несмотря на то, что этот человек на самом деле был его начальником по званию, он согласился, что лучше всего было бы его обойти и обратиться непосредственно к офицеру, отвечающему за уголовный розыск в районе Белфаста. Это был человек, который не боялся принимать решения, который чувствовал, когда он мог или не мог что-то утаить от наших коллег в Специальном отделе, и был готов действовать в соответствии с этим. Мы получили 48 часов, необходимых для обеспечения безопасности операции 'Механик', которая должна была состоять из серии масштабных, тщательно скоординированных рейдов на склады оружия ДСО в Маунт-Верноне, как было заранее определено из разведданных, предоставленных Томми. Что касается оружия, находившегося в его личном владении, Томми сдержал свое слово, передав взрывчатку 'Пауэргель' и винтовку VZ58, как и обещал. Наш старший инспектор осмотрел их в наших офисах в участке КПО в Каслри и проинструктировал нас переместить их в безопасное место. Не было никакого обсуждения относительно того, где будет находиться это безопасное место.
Я знал, что обыски были назначены на послезавтрашнее утро. Я положил пакет со взрывчаткой 'Пауэргель' и винтовку VZ58 в багажник одной из наших полицейских машин. Это была штабная машина, принадлежавшая старшему сотруднику уголовного розыска, которую он оставил в нашем распоряжении, поскольку сам редко ею пользовался. Помощник главного констебля штаба Белфаста был единственным человеком, который садился за руль, но это случалось очень редко. Я знал, что для этого автомобиля было только два комплекта ключей от машины, и убедился, что получил оба комплекта, чтобы гарантировать, что машина не сможет покинуть комплекс.
Взрывчатка и винтовка находились в очень надежном месте: в запертой полицейской машине участке КПО в Каслри. Если бы Томми действительно струсил, ему пришлось бы чертовски потрудиться, чтобы вернуть оттуда свое 'снаряжение'. Мы могли бы пойти домой и успокоиться. Хорошенько выспаться ночью. Впервые за несколько дней я почувствовал себя лучше. Теперь, когда о сохранности арсенала было хорошо позаботились, я почувствовал, что могу немного расслабиться. Завтра старшие офицеры уголовного розыска проведут брифинг для Специального отдела в связи с операцией 'Механик'. Я мог только представить себе их ярость и панику. Мы были близки к тому, чтобы пожать плоды урагана. Я уже много-много раз ходил раньше по этому пути.
Я не был разочарован. На следующее утро меня вызвали в кабинет главного суперинтенданта детективной службы. Наш старший инспектор тоже был там. Главный суперинтендант не терял времени даром: по словам Специального отдела, наш источник Томми не смог достать 'Пауэргель' или винтовку VZ58, потому что у него не было к ним доступа. Наш старший инспектор, стоявший позади босса, покачал головой, показывая, что мы не должны ничего говорить. По-видимому, Специальный отдел намекнул, что они могут электронным способом отслеживать любое перемещение любого из боеприпасов. Они сказали, что со стороны нашего источника было бы опрометчиво ввязываться в любое подобное предприятие. Я внимательно слушал. Что я мог сказать? Это было бы почти смешно, если бы не было так серьезно.
Нам сообщили, что некоторые обыски будут продолжены, но что Специальный отдел наложил запрет на более важные из них. Например, фактический арсенал в районе Шор-роуд не был бы затронут. Специальный отдел признал, что там было много 'тяжелого снаряжения' ДСО, но им не нужно было приводить никаких причин для своего решения о запрете. Ряд других складов оружия в тайниках, выявленных в различных частях Северного и Западного Белфаста, также не подвергались рейдам по причинам, известным лишь Специальному отделу. И таким образом, ДСО сохранили все это оружие. Меня это сильно расстраивало.
Остальное из того, что говорил босс, проходило мимо моей головы. Я заглядывал ему через плечо: я не мог поверить своим глазам! Помощник главного констебля Белфаста и его штабной офицер садились в штабную машину нашего босса и, очевидно, собирались покинуть комплекс Каслри. Но как они могли? У меня в кармане были обе пары ключей от машины. Мое сердце упало. Служебной машиной был 'Воксхолл Астра' без опознавательных знаков, главная мишень для угонщиков. Мы знали это и никогда бы не оставили его без присмотра в общественном месте. А они? Хуже того, что, если кто-то из них решит положить что-то в багажник или у них случится прокол, и им придется достать запасное колесо. Я запаниковал, когда они исчезли из комплекса. Я не обращал внимания на то, что говорилось вокруг меня. Все, о чем я мог думать, это о том, что я должен был выяснить, куда, черт возьми, отправилась эта пара.
