Случайный визит

— Без процентов! — сообщил я. — Рассчитываться будете поставками фоила и борфоила.

К счастью, мастер был так ошарашен этим сверхщедрым предложением, что впал в некоторый ступор и не подумал сразу падать на колени, а потом я перешёл к подробностям нашей сделки, как я её видел. Освещение же нужно во все мои сосновки и в замок. Если в резиденции и в замке я со временем перейду на электричество, то планировать электрификацию всего баронства сейчас, по крайней мере, преждевременно. Когда же Коршик, наконец, свыкся с мыслью, что золотая колбаска, надёжно завёрнутая в тряпицу, покоится в его внутреннем кармане, то снова опечалился: получалось, ему нужно бросать пепелище и срочно ехать в Компон, чтобы сдать эту почти астрономическую сумму на хранение и для размена надёжным друзьям. Ну и закупки произвести, материалы заказать. Но сначала разменять, поскольку дать сдачу с голида, скажем, в Госте или Трилесе не каждый цех сможет. Разорваться, короче. А ещё и дороги опасны... Снять людей с восстановления и взять с собой в качестве охраны? Ребята крепкие, но они тут нужны. Я предложил свою компанию до Компона, куда раньше сам не собирался: но нужно же, в конце концов, посмотреть хотя бы 'область', раз до столицы так и не добрался? Да и с Чурусом разобраться. Оставив решение на 'утро вечера мудреней', мастер удалился в смятении чувств, отдав штабную избу в полное моё распоряжение.

Вовремя вспомнив о сеансе связи, я закинул провод антенны на крышу, противовес разложил по двору и включил 'Карат'. Майку было слышно хорошо, хотя, дистанция составляла не менее ста километров, а вот меня она слышала, явно, хуже: часто переспрашивала. Но под конец сеанса прохождение улучшилось, и мы поговорили, как по телефону. В Сосновке и в окрестностях всё шло по утверждённому мною плану, а со своей стороны я сообщил, что моя командировка, возможно, затянется, и пояснил почему. Майка погрустнела, но, приняв во внимание, что всё это делается в целях обеспечения электроснабжения, благословила. Только попросила привезти её что-нибудь из Компона. Что, интересно, я привезу такого, что не купишь на Земле в двадцать первом веке? Но пришлось согласиться.

Затем связь опять ухудшилась, Майка пожаловалась, что мой голос забивает какое-то 'хрюканье'. Я ничего подобного в эфире не слышал и слегка удивился. На этом мы и распрощались.

* * *

Утром, ни свет, ни заря меня разбудил взмыленный Кушентол. Обеспокоенный моим 'безвестным отсутствием', как он выразился и слухами о пожаре на нефтяном прииске, он нанял лодку с гребцами и ещё затемно отправился на поиски пропавшего меня. Получается, я недооценил преданность приблудного коммивояжёра. Впрочем, он ещё беспокоился о сохранности своих капиталов, не знаю о чём больше. Появился и Коршик, объявивший, что он с признательностью принимает моё великодушное предложение и готов отправиться в Компон в моём сопровождении. Мы позавтракали, чем боги послали и отправились к Лошани. Я не рискнул снова уподоблять свою лодку емелиной избе, и её легко дотащили до воды крепкие, чумазые подчинённые мастера. Не знаю, какие конкретно слухи циркулировали в их среде, но общим фоном их мыслей было безмерное уважении и удивление. На колени на прощание они, правда, не бухались — поняли, что мне это не очень нравится — но проводили наш караван поясными поклонами.

Для скорости я взял нанятую Кушентолом лодку на буксир, и мы по утреннему морозцу быстро домчали по холодным волнам до Госта. По прибытии выглянуло и солнышко, день обещал быть вполне пушкинским. Сдавая лодку владельцу, я 'от щедрот' доплатил ему завалявшейся в кармане медяшкой в три купфера, чтобы её не таскать. И заметил, что Кушентол выторговал у своих гребцов, кажется, половину заплаченной им арендной платы, аргументируя тем, что на обратной, самой трудной половине дороги те и к вёслам не прикоснулись. Это точно: сидели ошалелые, то и дело машинально отмахиваясь от происков злых духов. Дать ему больше времени, он уговорил их самих заплатить за удовольствие прокатиться на 'магической тяге'. Разместившись на знакомой сосновской телеге, наша компания отправилась к месту сбора утреннего каравана на Компон. Казалось, возчики ждали только нас, едва мы заняли 'фирменное' место в середине, разнеслось: 'Трогай!'

Коршик был довольно популярен и почти со всеми знаком, то и дело он спрыгивал с телеги и усаживался на другую, где вступал в переговоры со своими знакомцами и, кажется, успел заключить несколько сделок о поставках леса, кирпичей и чего там ему было нужно из материалов попроще и доступнее. Правильно, не в Компоне же лес заказывать, когда Гост в пределах видимости? Сделки заключались, как я понял, просто пожатием рук безо всяких бумажек. Часто во время переговоров контрагенты нефтяника оборачивались и искали глазами меня, а затем кланялись, как старому знакомому. Я кланялся в ответ лёгким кивком, чего вполне достаточно. Когда Коршик уже окончательно присоединился к нам, он поспешил завести 'деликатный', как он выразился разговор: дескать, 'Ваша милость не взяла под свою руку моё предприятие, по неизвестной мне причине, но можно я буду всем говорить, что взяла? Для вашей уверенности в будущих поставках и моего спокойствия и безопасности, а?'

— Можешь говорить! — ответствовал я. И, поскольку хитрец не побежал заново всем рассказывать о 'принятии под руку', я понял, что он уже так и рекомендовался, авансом, так сказать. Психолог...

Налетел западный ветер, и погода постепенно испортилась: крупными хлопьями повалил снег, зато стало теплее. На этой трассе не завелось никакой хлебосольной деревеньки, никто не встречал путешественников пирогами с дичью и горячим 'чаем'. Поэтому обеденный перекус осуществлялся на ходу, тем, что взяли с собой. Я устроил в пределах повозки 'домик', и мы пообедали в полном комфорте, Кушентол об этом позаботился ещё в Госте. Бандитские соглядатаи, Чуруса или иные, на этот раз не попались. Но бдительности я не ослаблял, самые чурусовские охотничьи угодья! Возчики и охранники, впрочем, с виду ничуть не волновались — народ тёртый и бывалый. Такие, как гласит местная, не вполне приличная поговорка, 'при отсутствии садовых яблок, трескают и конские'. Фу!

Напряжение спало, когда вечером мы прибыли на постоялый двор на половине дороги к Компону, где собирались переночевать. Большая, огороженная территория на лесной поляне, рядом небольшая деревенька, жители которой как раз и живут обслуживанием нужд путешественников. Трактир с пирогами, супами, кашами, уход за лошадьми, которых местные тут же распрягают и отводят в не продуваемые конюшни. Часть женского населения также оказывает и специфические услуги. Мужчины следят за сохранностью грузов в оставленных владельцами телегах и за целостностью периметра: в этом мире, даже пустой мешок — некоторая ценность, тем более, полный. Летом многие, как мне рассказали попутчики, ночуют из экономии в телегах, но сейчас как-то не сезон. Я предложил всем переночевать в тёплом 'домике', который мне нетрудно устроить в отдельно взятой телеге, но коллеги, оказывается, во время ужина уже перемигнулись с местными 'красавицами' и по этой причине отказались. Мне же, напротив, не хотелось ночевать в клоповнике. А там обнаружились ещё и тараканы, нахальные и упитанные. Насекомые, конечно, не проблема, но духота и скученность...

В общем, я поужинал и вернулся к телеге. Организовал в ней тепло и защиту от порывов ветра и возможного снега и дождя, развернул радиостанцию, закинув антенну на случившуюся рядом сосну. Но связь не удалась, я прилично слышал Майкины вызовы, а вот она, постоянно жалуясь на давешнее 'хрюканье, улавливала только признаки моих ответов. Тем не менее, поняв, что я её нормально принимаю, кратко рассказала, что у них всё в порядке, происшествий не случилось, занятия с медперсоналом пошли по графику, что она скучает и так далее. После 'скорей возвращайся!' мы с грехом пополам закончили связь. Что у неё за помехи, интересно? — задумался я. Может от включённого компа? Жалко, что в 'Карате-2', во всех отношения надёжной и неприхотливой для полевых условий станции, только одна частота. Можно было поискать свободный от помех канал. В следующий раз возьму 'Ангару-1', у неё и мощность больше и каналов достаточно и дальность связи в умелых руках — километров до пятисот, а то и дальше. Только она много тяжелее. Где-то на этих размышлениях я и заснул.

Проснулся под утро от срабатывания защитного контура: на внутреннем 'дисплее' появилось до двадцати отметок недоброжелательных личностей, медленно приближавшихся от леса к забору с двух сторон. Медленно, поскольку старались они не шуметь, дабы не привлечь внимание местных сторожей, которые по идее должны были бодрствовать и обходить территорию дозором. Бодрствовали они, ага! Все четверо дрыхли на телегах, завернувшись от ночного морозца в овчинные тулупы, примостив рядышком устрашающего вида тесаки. Не знаю, какой у них тут устав караульной службы, но их сон имел возможность без перерыва перейти в вечный. Да и какой устав? Захолустье, сомневаюсь, что кто-то из местных вообще служил в регулярной армии, исключая Кубера, конечно. Он бы им службу поставил! Светила ущербная луна, но света она давала достаточно.

Решив не поднимать шума, дабы не спугнуть бандитов, я тихонько буданул спящих, а когда те проснулись 'шепнул' на ухо каждому: 'внимание, враги за забором!' Конечно, мне для этого не пришлось сходить с места. И пока те приподнимались со своих мест и сползали на снег, в размышлении: приснилось им или нет? я разбудил многочисленных спящих в казарме для путешествующих и четверых в 'караулке' — отдыхающую смену. Отдыхали те в полный рост, когда гости уже зажгли огонь и принялись одеваться, те ещё только заворочались. И в этот момент бандиты приставили снаружи к двухметровому забору принесённые лестницы и ловко перебрались на территорию, сразу с двух сторон по десять человек в партии. Тут уже не сплоховали пробужденные мною караульные. Они бросились на превосходящие силы с рёвом способным разбудить и мёртвых. Живые же, хорошо вооружённые, но некоторые недостаточно одетые, тут же пришли им на помощь. И не успела схватка разгореться, как я, взяв на вооружение опыт несторов, 'затормозил' сознание бандитов. Они попадали на взрыхлённый снег, и схватка естественным путём прекратилась. Их ещё пинали и тыкали острым железом, как я привлёк внимание присутствующих: 'они без сознания, всех связать!' Что и было исполнено с похвальной быстротой, поскольку приказ этот пришёл в мозги помимо ушей. Бандюков сволокли в неотапливаемый сарай, где им и предстояло приходить в себя в ожидании конвоя, который должен бы прибыть из Компона. Может, через неделю и придёт.

Хотя я не махал шашкой в первых рядах, а просто сидел в течение битвы, свесив ножки на своей телеге, общество быстро сообразило, кому оно обязано почти бескровной победой. Только три охранника получили лёгкие ранения. Их я отврачевал с помпой и при большом стечении народа. Обнажённые раны моментально затягивались под моими пассами, совершенно, кстати, излишними, и превращались просто в безобразные бурые царапины. Некоторые, кажется, сожалели, что сами не успели получить ранения и немного славы, будучи моментально вылечены 'знаменитым магом и тарабоном бароном Серхеем'. Я решил, что немного 'знаменитости' в этих местах мне не помешает. А вот с вывихом, который заимел толстяк — начальник стражи, поскользнувшийся на пороге дежурки, я не справился: просто не вспомнил, куда там тянуть и как держать. Но моего провала и тут никто не заметил.

— Сами! — буркнул я, и мужика тут же уложили на снег и вправили ему конечность. Уж такое-то тут почти все умеют, а я — нет. Зато я приглушил ему боль, и гримаса страдания тут же исчезла с его лица. Спать уже никто не ложился, нападение перебило сон, поэтому вскоре закипели котлы чугунные, подтянулись разбуженные криками и ажиотажем жители деревни и чуть, было не пошёл пир горой в честь великой победы. Но мне опят пришлось взять руководство в руки:

— Я спешу в Компон! — заявил я негромко, но так, что услышали это все, — с не стоящими на ногах нянчиться не буду, задержавшиеся поедут в одиночку!

И этого хватило, викторию отметили чисто символически. Ещё задолго до рассвета наш караван покинул постоялый двор в прежнем составе.

* * *

Это были люди Чуруса, его имя вертелось в их мозгах, он придумал перейти от спорадических нападений на караваны в дороге к захвату таковых ночью на постоялом дворе. До него такого никому в голову не приходило, поскольку вооружённая охрана, под защитой забора, в идеале, должна бы поднять тревогу ещё до нападения. А банда, это не войско, под градом стрел и ударов копий ей оставалось бы ретироваться несолоно хлебавши. Бандиты не хотят, понимаете, помирать. И все свыклись с мыслью, что постоялый двор — место безопасное. Но разленившиеся сторожа взяли привычку беззастенчиво спать, особенно под утро, вот Чурус и решил попробовать эту авантюру. По его плану, бандиты без свойственного им шума и гама перелезают изгородь, вырезают, наверняка, спящих сторожей, всех остальных запирают в казарме. Затем требуют выходить по одному, без оружия, но, не забыв прихватить деньги и ценности, иначе казарма будет подожжена. 'Терпил' связывают и складируют. Или, даже убивают. Когда они кончаются, казарму обыскивают в поисках припрятанного. Вот и весь план, простой, как купфер...

Компон не оказался увеличенной копией Трилеса, как я ожидал этого подсознательно. Только и он был на день пути окружён полями, сейчас отдыхающими под снегом, перемежаемых дорубаемыми на дрова перелесками. Наш конвой, минуя предместья, где часть его рассосалась по дровяным рынкам и складам, достиг городских ворот. Дрова, это, вообще, очень существенная часть экономики Ашапара, как газ и нефть у нас. В эту категорию можно включить и древесный уголь, необходимый для кузниц и других производств. Но, кроме леса, в том числе и строевого, мы везли мороженую рыбу, мясо, зерно-крупы, мёд, масло и тот же фоил производства коршиковской 'фирмы', произведённый ранее и хранившийся на необъятных складах Госта. Теперь с ним будут перебои. И много всего разного мы везли.

Городские ворота между невысоких каменных башен вряд ли выдержали регулярную осаду, но в Восточной провинции у государства нет внешних врагов. А внутренние слишком слабы, чтобы осаждать и брать города. Ворота и стена служили для дневного контроля проходящих, а на ночь закрывались, при этом проход не прекращался, но становился платным. Не чрезмерно дорогим, но достаточным, чтобы малообеспеченные не мешали дремать страже. Но и днём за народом присматривали, как скоро выяснилось. Когда наша сосновская телега приблизилась к створкам, к нам подскочил стражник, одетый, как и прочие в кожаные штаны, самый простой металлический панцирь и нечто, вроде стального шлема. Частая решётка, из-под которой вырывался парок дыхания, закрывала его лицо.

— Пройтить просят! — завопил служивый, указав на этих просящих, по-видимому, своё начальство, группу военных, среди которых наличествовал один одетый богаче прочих и, самое главное — маг в традиционном жёлтом балахоне, неотрывно смотрящий на меня. Судя по широко раскрытым глазам и распространяемой им эманации, я внушал ему ужас. Хоть и не много магов мне попадалось, но этот показался мне достаточно сильным. На уровне Клоса. Может, при приближении к городу стоило прикрыться? Но теперь уже поздно.