Корабль содрогался всё чаще, на экранах вспыхивали облачка коррекционных выхлопов. Он лениво полз вниз, заходя под обращенную к Эрайа сторону звезды. Вот он миновал её край, — бритвенно-острый необозримый гребень. Ярослав знал, что в ней двадцать миль толщины, но поверить в это не мог.
Теперь он увидел нижнюю сторону звезды, — тоже плоскую, в чашах углублений, окруженных загнутыми внутрь шпилями-иглами, словно зубами. В центре в равнину вонзалась белая нить Небесной Башни. Она идеально прямой линией рассекала черноту небосвода и терялась, уходя к сияющему диску Эрайа.
Присмотревшись, Ярослав увидел вторую, поперечную нить, на которой чудовищная звезда сидела, словно бусина. Он задыхался от волнения. Кто всё это построил? Его предки? Или всё же файа? А если так, то сражаться с ними — безумие. Полное безумие...
Он сжал зубы и недовольно помотал головой, прогоняя страх. Корабль летел параллельно зеркальной равнине, уже заполнявшей полнеба, — оттуда к ним тянулись венцы изогнутых игл высотой в мили, окружавших черноту воронок. Большинство их было пусто, в других сидели огромные сверкающие шары, отбрасывая длинные тени. Корабль проплывал над ними, направляясь к единственной острогранной, уступчатой пирамиде. Ярослав не сразу понял, что она не стоит на этой невообразимой равнине, а парит высоко над ней. На её фоне она казалась небольшой, но медлительно росла, в свою очередь заполняя полнеба. Рядом с отклоненными наружу ребрами её уступов их корабль казался просто мухой.
В наклонном монолите зеркальной стены открылся огромный квадрат темного проема. Корабль влетел туда... вдруг вспыхнул ослепительный свет, корпус содрогнулся...
Прежде, чем Ярослав перевел дух, корабль плавно пошел вниз и сел. Его вновь прижала к полу привычная сила тяжести. Гудение смолкло, огни на пультах погасли. Путешествие закончилось.
Несколько минут они осматривались, не решаясь выйти наружу. Ангар поражал. Прежде всего, размерами, — восемьсот метров в длину, метров триста в ширину и в высоту. Неровные стены слабо тлели чистым серым светом, не дающим теней. Потолка не было, — над ними простерлось хмурое предгрозовое небо. Казалось, сейчас пойдет дождь. В задней стене ангара зияли огромные проемы, ведущие в непонятные помещения. На полу и на ажурных платформах, выраставших из стен, стояло множество плоских кораблей, — точно таких же, как тот, на котором они прилетели...
Соотнеся размер зала с размерами пирамиды, а её размер, — с размерами искусственной луны, мальчишка поёжился. Такое было выше его понимания. Если это всё же построили файа... но здесь их не было. Огромный ангар был совершенно пуст, ничто не двигалось в нем...
Ярослав приказал выходить. Он боялся, что они не смогут открыть люки, но те уже оказались открыты. Здешний воздух, — чистый и свежий, — медленно втекал в них. Их явно никто не ждал...
Отряд рассыпался боевыми тройками, держа оружие наготове. Никто не знал, куда идти дальше. В ангаре висела тишина, — такая жуткая, что хотелось кричать...
На сером упругом полу кое-где лежали пушистые белые шары, — одинаковые, не очень большие. Ярослав, Антон и Димка подошли к одному из них. В этот миг шар вспучился... и развернулся. Ошеломленные, они увидели юношу-файа в снежно-белой пушистой одежде, бесформенной, как облако. Одновременно развернулись другие шары, превратившись в таких же парней. Люди удивленно смотрели на них, — смуглые симпатичные лица, обычные прически юношей-файа, то есть растрепанные гривы до плеч. Они ничем не походили на Воинов, но всё же...
У каждого на боку висела плоская стальная коробка величиной в большую книгу, с блестящим кристаллическим глазом на торце. Под ним выступало короткое сопло.
Ярослав никогда раньше не видел таких вещей, но сразу понял, что это оружие. Впрочем, его хозяева выглядели настроенными вполне дружелюбно... даже когда разом вскинули свои коробки.
Рутенцы опередили их. Ярослав и его товарищи из трех автоматов ударили по одному файа. Тот невозмутимо поднял руку ладонью вперед, воздух замерцал, — и направленные в него пули с визгом разлетелись в стороны, ударяясь в силовое поле. Мальчишка сразу вспомнил, как стрелял в Воина-файа в шлюзе, — с тем же результатом. А в ответ...
Все файа в один миг поднялись в воздух, зависнув над головами ошеломленных людей. Из дюз их "коробок" вырвались ослепительно-синие лучи.
Ярослав мгновенно прыгнул в сторону, — промахнувшийся луч с треском выжег глубокую дымящуюся борозду в полу, — и послал вслед врагу очередь. Не коснувшись файа, трассирующие пули молниями брызнули во все стороны...
........................................................................................
Когда в человеческое тело входит луч лазера, самое страшное — пар. В плоти семьдесят процентов воды. Вскипая в звездной температуры луче, она становится взрывчаткой, рвущей мясо в клочья.
........................................................................................
Это был не бой, а побоище — файа, неуязвимые, носились в воздухе, их лазеры били без промаха, отсекая руки и ноги, снося головы, распарывая тела. Ярослав видел, как его бойцы просто взрывались в тучах пара и искр, дымящиеся клочья плоти летели во все стороны. Ливень пуль, бьющий в файа, был бесполезен. Но Димка смог попасть в летучую тварь из базуки. Кумулятивный снаряд, способный пробить полметра броневой стали, тучей искр и дыма разбился о воздух. Но врага с чудовищной силой швырнуло назад и ударило о стену, — тело на секунду распласталось по ней и бесформенной кучей упало вниз. Голова файа безжизненно свесилась на переломанной шее. Воины отпрянули, ошеломленные смертью собрата.
— Все в корабль! — крикнул Антон. — Будем отбиваться там!
— Это западня! — перебил его Ярослав. — Надо прорываться внутрь!
В неразберихе боя часть бойцов бросилась за ним, часть — за Антоном. У огромных ворот во внутренней стене Ярослав остановился. Он не знал, как их открыть. Сбоку была массивная выгнутая дверь, — ни ручек, ни кнопок, только светящийся квадрат сбоку. Вспомнив файа в рубке, мальчишка со злостью ударил по нему ладонью. Квадрат мигнул и дверь сдвинулась, оказавшись лишь боком полого цилиндра. Вместе с ним в неё ворвался Димка. Все остальные в этот миг уже были мертвы, или загнаны внутрь корабля.
Вслед за мальчишками влетел яростный луч, осыпая их обжигающими искрами. Через секунду цилиндр повернулся, открывая вход в просторную светлую комнату, — пустую, если не считать такого же цилиндра напротив. Миновав и его, они оказались по ту сторону колоссальных ворот, в светлом коридоре, таком огромном, что в нем без труда прошел бы их корабль. Рутенцы побежали вперед.
Они не видели, как в безнадежном бою гибли последние бойцы, оборонявшие его, как взрывы одну за другой крушили бронированные двери машинного отсека. Последний заряд Антон поставил на белую плоскость аннигилятора, питавшего двигатели корабля. Не давая себе задуматься, он ткнул дуло пистолета во взрыватель и нажал спуск.
........................................................................................
Мальчишек оглушил раздавшийся сзади адский грохот, страшный удар сбил их с ног. Ошалев, они увидели, как сминается торец коридора, — стены, потолок, пол. Стальные панели обшивки рвались как бумажные, из разрывов бил пар, искры. Циклопические створки ворот — слоеные короба из керамики и стальных плит толщиной в метр, — прогнулись и разошлись, из расщелины ударило ослепительное пламя, стеной рванулось к ним...
Их, оглушенных страшным громом, подхватила и как пух понесла воздушная волна. Свет погас, исчезла сила тяжести, — лишь поэтому, пролетев несколько десятков метров, они не разбились. Затем пламя погасло, и во мраке страшно заревел травящийся воздух. У Ярослава вмиг заложило уши. Их, совершенно беспомощных, стремительно понесло назад, в разлом, в котором сияли звезды...
Вернувшееся тяготение швырнуло их на пол, чуть не переломав кости. Поднявшись, не обращая внимания на боль, мальчишки молча бросились к боковой двери, — теперь они знали, как её открыть. Когда в повернувшийся цилиндр с воем ворвался воздух, они упали, оглушенные, зевая, как выброшенные на берег рыбы.
Ярослав понял, что они чудом вырвались из пустоты.
........................................................................................
Когда Антон взорвал аннигилятор челнока, его магнитные монополи слились и исчезли, превратились в чистую энергию, равную полусотне тонн тротила, — вполне достаточно, чтобы в клочья разнести и этот челнок, и соседние. В замкнутом пространстве ангара началась своеобразная цепная реакция, — за считанные секунды взорвались все шестьдесят десантных кораблей. Полная энергия взрыва составила около трех килотонн.
Несмотря на это, звездолет "Эрия", предназначенный для Эвакуации Эрайа, уцелел, — корабли Первой Культуры отличались необыкновенной живучестью. Взрыв выбил ворота ангара и разрушил их силовые генераторы. Нейтридные сегменты внешней брони поплыли во мрак, из двух открывшихся проемов шириной в вэйд вырвались столбы ослепительной плазмы. Их отдача заставила восемь миллиардов тонн стали кувыркаться в космосе. Бронированные переборки ангара лопнули и смялись. Примыкавшая к его внутренней стене промышленная зона была почти полностью разрушена, её руины охватило мгновенно угасшее пламя, сплавлявшее металл. Подались, вмявшись, и многослойные перекрытия основных отсеков. Из лопнувших, раздавленных цистерн пятого, топливного, потекла питательная масса, — тягучие струи расплавленного камня, тут же застывавшие в вакууме фантастическими деревьями. Расположенный в третьем отсеке матричный центр потерял четыре миллиона ячеек, искрошенных и сожженных ворвавшейся плазмой, хотя сами матрицы уцелели. Их материя, сжатая до плотности звездных ядер, была почти неразрушима.
Разрушения оказались огромны, — перебиты почти все коммуникации, соединявшие машинные и жилые отсеки, разорваны охладительные трубы, по внутренним цепям корабля пронесся вихрь замыканий, и контрольные системы, отвечавшие за его безопасность, вышли из строя. Но несущие балки устояли, и "Эрия" не разрушилась, хотя и не могла уже уйти в не-пространство. Уцелела и большая часть экипажа корабля, — впрочем, он был невелик: место для двухсот тысяч пассажиров заняли двести миллионов матриц. Для их обслуживания вполне хватало тысячи файа, — отборных Пилотов и Мечтателей. Воинов тут было всего двадцать, — и они почти все погибли в ангаре.
........................................................................................
— Куда мы попали? — растерянно спросил Димка.
— Не знаю, — Ярослав осмотрелся.
Из шлюза они попали в полутемный коридор, освещенный мертвенными синеватыми лампами, пошли по нему, уперлись в перекрытый выдвижным щитом тупик, повернули обратно, свернули в другой коридор, — и, наконец, вышли к островку нормального освещения на перекрестке туннелей. Те впадали в кольцевой проход, окружавший толстенную белую колонну с дверями лифтов.
— Попробуем выяснить.
Димка кивнул. Он чувствовал себя голым, — в любую секунду, из любой двери, из-за любого поворота мог ударить убийственный луч. Со всех сторон доносился шорох, пощелкивание, вздохи, — словно их окружала армия невидимых существ. Пахло озоном, гарью, где-то журчала вода, с потолка свисали обугленные провода, на полу валялись сорванные со стен панели...
Мальчишки были прекрасно вооружены, — два трехлинейных автомата с десятком запасных рожков, шесть гранат, автоматический пистолет Ярослава, десантные ножи, — но они уже знали, что здесь всё это оружие почти бесполезно. Если бы у них была базука или хотя бы кумулятивные подрывные заряды...
— А если они узнают, где мы, едва мы сядем в лифт?
— Это неважно.
Димка смолк. Лифт оказался цилиндрической кабиной с матово-белыми светящимися стенами. Номера этажей надо было набирать на маленьком экранчике, но Ярослав хорошо знал файский язык и справился с этим без труда.
Они поднимались минуты две и вышли на самом верхнем ярусе, — тот же кольцевой коридор, те же четыре радиальных...
Они осторожно пошли вперед. Здесь через каждые пять шагов в стенах светились толстые прозрачные двери. За ними тянулись бесконечно длинные коридоры со светящимися потолками и стенами из множества квадратных ячеек. На каждой было имя, номер и маленькое, но казавшееся живым изображение широкоглазого смуглого лица. На узких панелях под каждым экранчиком пульсировали, переливались цвета. В каждой ячейке они были своими, но пульс — примерно всюду одинаковым.
— Что это? — неожиданно тихо спросил Димка.
— Матрицы, — так же тихо ответил Ярослав. — Анмай же рассказывал нам... — он смолк.
Эта часть его рассказа оказалась правдой. Значит, и остальные... Это было совершенно немыслимо, но если это правда... Ярослав усмехнулся, — даже если файа действительно равны богам, они дали им изрядного пинка...
— Это души наших врагов, — сказал он. — Если их разрушить, — они станут такими же смертными, как и мы. Игра закончится. Мы оказались в сердце нашего врага.
Димка молча вынул из кармашка гранату.
— Значит, если их взорвать...
— Нет. Их здесь слишком много.
Даже в одном этом коридоре от количества ячеек рябило в глазах, — и сколько таких коридоров на этом ярусе? А таких ярусов они, поднимаясь, миновали уже две с лишним сотни. Сколько здесь матриц? Анмай говорил, что двести миллионов, — весь проклятый народ. Похоже, он был прав.
— Мы не сможем уничтожить их все. Нужно уничтожить сам... сам корабль, целиком, весь, — тогда они все сгорят. Здесь должен быть двигатель, реактор, что-то, что питает всё это энергией. Если его взорвать... — Ярослав задумался. — Пока они не знают о нас, считают, что все люди погибли, но если узнают... А мы не знаем даже устройства корабля! Наши шансы равны нулю, если только... — он смолк.
— Что? — не выдержал Димка.
— Мы должны... — Ярослав смолк, ему перехватило горло. — Мы должны... разделиться. Если файа сейчас нас заметят, мы погибнем оба. А так... умрет только один. Тогда второй наверняка успеет... а впрочем, какая разница? Если получится, — нам всё равно не жить. Если не получится, — тоже. Мы даже ничем не рискуем...
— Хорошо, — спокойно сказал Димка. — Надеюсь, у меня получится, — он смолк, вспомнив Воинов в ангаре. Он знал, что едва они его заметят, — он проживет, максимум, несколько секунд.
— Я пойду наверх, — продолжил он. — У каждого корабля есть рубка. Если я попаду туда, твоя помощь мне не понадобится. Если нет — у тебя ещё будет шанс... — он смолк и махнул рукой.
Ярослав кивнул. Он знал, что этот план, — единственный, дающий им хотя бы призрачную надежду. Но расставаться навсегда, обрекая друг друга на пожизненное одиночество в этом враждебном лабиринте, зная, что даже перед смертью не увидишь ни одного человеческого лица... Он вспомнил брата, — его лицо, прищур его глаз, смех... Они должны закончить Игру, — просто потому, что никто другой этого сделать не сможет. Вот и всё.
