— Опасно? — Коротко и ясно спросил он.
— Подумай над суммой и ответь себе. — Хихикаю я, немного истерично, ему в ответ. — Остальное в живую, не по трубе.
— Согласен. — Пауза. — Жди. Если что, то ты подтвердишь моей супруге что меня вызвали в фирму.
— Без вопросов. — Нажимаю отбой. И, конечно же, его жена не узнает о том, что он заработает. Иван в своём репертуаре.
Продолжая глупо ухмыляться, в очередной раз подумал что жадность Ивана может заткнуть за пояс даже мою Жабу. Она у него, жадность эта самая, просто легендарных размеров. Плюшкин со скупым рыцарем просто удавиться должны были бы от зависти, хоть и литературные герои. Всё равно как, всё равно когда, не важно что — лишь бы наложить свои лапы на твёрдую валюту. Такие вот у меня приятели, ага.
Теперь Костя. Тут разговор будет посложнее. Откладываю сигареты и поднимаю с полочки трубку, размеренно набивая в неё табак. Под это дело надо раскуриться так, чтобы выдержать весь суматошный день. И заодно окончательно забыть об этом сне — знамении чего-то нехорошего.
Щёлкнув трубочной зажигалкой, делаю медленные, но плотные раскуривающие затяжки. Над чашечкой появился вкусно пахнущий дымок. Что ж, теперь следующий звонок. Трубка уже пищит гудками:
— Алло?
— Константин? — Вкрадчиво спрашиваю я.
— Кто же ещё в такое время... Что у тебя случилось... — Длинный зевок завершил недосказанную фразу моего собеседника.
— Кажется, это таки у вас сейчас случатся деньги. Двадцать. В нормальных.
— Что? — Я буквально слышу как на том конце связи медленно и упорно передвигаются мысли в виде таких свинцовых шариков.
— Сегодня. В девять утра. У моего подъезда. Приезжай.
— У меня работа... — Ещё один зевок.
— Надо заняться спасением молодой девушки, попавшей в беду. И за это ты получишь двадцать. Ещё вопросы есть?
— Ммм... — Костя думает несколько секунд и наконец выдаёт, — Что с собой брать?
— Всё что можешь. Сам подумай какой объект и какая Жаба.
— Ясно. Жди. Отбой. — Пиликающие звуки завершили разговор.
Вот и хорошо. Уже три спеца со мной. Включая жену — четыре. Просто прекрасно. Особенно когда знаешь кому что нужно. Ещё пара успешных звонков — и команда будет собрана. Эх, надо бы перекусить. Опять курю натощак. Сколько ж можно? Желудок ведь доведу. Он точно революцию против своего хозяина начнёт.
Глава 16
Я расхаживал по комнате из стороны в сторону, пыхая трубкой. Клубы плотного дыма исторгались из моих губ в такт мыслям. Жена сидела на диване, поджав ноги и молча следила за мной, задумавшись сама и не мешая размышлять мне. Внутри, где-то в черепе, у меня клубилась не слабее дыма смесь разнонаправленных эмоций. Страх... Да нет, кому же я вру. Себе что ли? Ужас поселился в моем сознании, смешавшись с яростью и решимостью. Толчком к этой моей вспышке был простой расклад на картах.
На самом деле, я сначала прозвонился до Лёхи, выяснив, что он всё ж таки жив, хотя и изрядно помят, страдая от нескончаемых мигреней. В течение половины разговора я слушал его отборный мат. В конце концов, дождавшись, когда он, наконец, выдохнется, я предложил ему 'вписаться в дело', как это звучит на его языке, популярно разъяснив, что кроме денег он получит расправу над теми 'козлищами', которые принесли ему столь болезненные ощущения и исковеркали все его магические каналы.
Сейчас он уже направлялся в Столицу на такси. Несчастный шофёр: его, скорее всего, хватит сердечный приступ, как только Лёха покинет салон. В таком состоянии, пусть и ослабленный, он не просто выжрет его энергию, он просто разорвёт энергетику водилы до состояния мало совместимого с физическим бытиём.
Но суть-то была не в этом. Обзвонив всех, я вернулся в комнату в более-менее приподнятом состоянии духа, пусть и немного истеричном. Для гарантии, что всё будет хорошо, я взял в руки карты. То что я увидел, заставило меня срочно будить жену, которая, лишь немного поворчав спросонья, с готовностью взяла колоду в руки и...
И я понял, что не знаю с чем столкнусь. И не знаю, как всё закончится. Только знаю что встречу нечто чрезвычайно страшное лично для себя. У карт даже возникло подозрение, граничащее на первый взгляд с параноидальной манией преследования, что всё это — заговор против меня лично. По крайней мере, за щитами и дымкой неопределённого будущего наличествует такая вероятность. Вроде бы.
Для меня же, прирождённого параноика этого вполне достаточно, чтобы начать заводиться на полную катушку и строить самые замысловатые планы всемирного и всеобщего заговора против моей дражайшей персоны. А также прорабатывать планы спешного бегства куда-нибудь далеко прямо сейчас.
В результате ещё нескольких выкуренных сигарет, я успокоился достаточно, чтобы забить ещё раз трубочку и начать расхаживать по комнате. Признак практически полного моего спокойствия в данной ситуации. Я бы ещё не так близко всё это воспринял к сердцу, в конце концов, у меня сильная вера в то, что я сильнее любой вероятности и любой Судьбы. Знание, что могу её переломать об колено, если понадобится, да ещё и сделать контроль в голову. Но вот этот сон, который виделся мне сегодня ночью — окончательно выбил из колеи.
Оглянувшись на супругу, притормаживаю, и замерев, тихо спрашиваю:
— Знаешь, что мне снилось сегодня?
— Нет, конечно же. Или ты думаешь, что я только и делаю, что медитирую, чтобы проникнуть в твои сны? — Возвращает она мне мой вопрос.
— Это фигура речи, понимаешь же... — Улыбаюсь, зная, что именно в расчёте на такую реакцию, она и отшутилась. Она знает как привести меня в норму, да.
— Ну, я тебя слушаю теперь. Ты уже перестанешь наворачивать круги, как утка, выяснившая, что завтра Рождество? — Хмыкает она, и я понимаю, что мне становится ощутимо легче от её незлобных подначек.
— Мне снился очень нехороший сон. Не просто предчувствие или предупреждение. А нечто из ряда вон. Как будто про... — У меня нет сил сказать про что именно. Да и никому и никогда я не говорил этого. Я и сам всё забыл давным-давно.
— Про то, о чём ты никогда не говоришь. — Задумалась она. — Прошлое напоминает о себе?
— Не было никакого прошлого! — Вспыхиваю я, поднимая руки. Угу, конечно же чуть не выронив трубку.
Чертыхаясь, подхватываю выскользнувшую было из пальцев трубку и спешно делаю пару затяжек. Мой взгляд падает на обгорелую маску, которая вновь очутилась после своего падения одной неприятной ночью, на своём месте у дверей...
— Раз не было, то и не беспокойся. Тебе Алуайа случаем ещё не являлась? — Размышляя, замечает она.
— Приходила. И хотела о чём-то предупредить. — Автоматически отвечаю я, разглядывая маску.
— Ясно. Ты для неё был очень дорог. — Она помолчала и, подперев щеку кулаком, добавила, — И просто так этого бы не было. Прошлое, дорогой. Чтобы там ни было. Даже если ты сам веришь что в нём ничего не было. Только Алуайа знает, кроме тебя, что там было в твоём прошлом на самом деле. Остальных давно нет...
— Не только. К тому же она только догадывается, в отличие... — Снова отвечаю я автоматически и меня резко прошибает пот. — Что?
Смотрю на жену в упор, пытаясь понять: я сейчас имел в виду... Нет. Ничего я не подразумевал. Ладно, проехали. Я знаю, что больше ничего не скажу. Она тоже это знает. Значит, надо разбираться с делами. Точнее, только с одним, но очень важным и опасным делом, которое должно начаться через три часа, если настенные часы не врут. А они никогда не врут.
Вот и что мне напоминала эта треклятая маска? Сложно сказать. Ладно, надо ещё разок перекусить и подумать, что же я упустил. Отправившись на кухню, я вновь прошёл мимо висящей на стене, ухмыляющейся обугленным разрезом для губ, маски... И понял.
То, с чего всё началось! Игорь Федякин этот! Тот самый враг. Потом просто всё так завертелось. А вот этот самый Федякин оказался забыт. Видение же чётко указало, возможно, не без помощи Алуайи, как его звали. А потом вдруг эти сектанты. Какая же между ними связь? Уж не верю я, что их верховного магистра зовут таким простым русским именем. Что это всё значит?
Поэтому я обернулся через плечо к жене и попросил:
— Захвати на кухню карты. Твою колоду. Самую мощную. — У меня возникли кое-какие предположения.
Она кивнула и нехотя поплелась за мной, подхватив мешочек со своими лучшими Таро. Я же продолжил размышлять, что же это за человек такой и, причём тут найденные под землёй сумасшедшие нацисты? Своим видениям я доверяю. Но вот что кто-то мог сделать персональные блоки и ложные следы против меня конкретно... Это моя паранойя мне сейчас вежливо подсказала, бешеным стуком крови в висках. Окончательно убеждаюсь, да, что всё это — один большой заговор против меня. Главное, не фонить. Сейчас мне нужен точный расклад, сделанный моей женой. Ведь на неё, я чувствовал, блоков никто не ставил. А, значит, моё первое ещё видение подсказывало мне, как всё понять ещё тогда: разложить должна была именно она! Ведь не зря же тогда тот я, который из Тени, звонил своей супруге. И даже намёк с командировкой и звонком. Что несмотря на расстояние — именно она, и именно картами должна найти ответ.
В столь оптимистичных мыслях, я добрался до кухни и начал варганить себе бутерброд, параллельно вкратце обрисовывая свои мысли жене. Она, с тяжелым вздохом, взялась за карты, не сказав мне ничего из того, что явно обо мне подумала.
Карты с тихим шелестом ложились на стол. Я задумчиво жевал бутерброд. В уме мелькнуло: 'жую, рассуждаю как народ'. Вспомнилась древняя байка. Ну да ладно, сейчас у меня есть более актуальные проблемы, нежели размышления о стишках многолетней давности.
— Ну что там? — Даже подавившись сыром, спрашиваю я.
— Твой этот Федякин... Он действительно существует. И именно он всё организовал, включая нашествие этой самой твоей пронафталиненной секты.
— Она не моя... — Откашливаясь, уточняю я.
— Слушать будешь? — Возмущается жена. — Так вот. Только он не Федякин. И не Игорь. Это кто-то другой. Хотя да, ты увидел верно. По документам, которые есть у слуг Механизма — он действительно с такими данными. На самом деле, это кто-то другой. Пользующийся... — Она задумчиво замолчала.
— Телом этого реального человека? — Осеняет меня.
— Да. Чёткое 'да'. Ты прав. — Она откладывает карты. — Причём ты этого 'кого-то' очень и очень хорошо знаешь. И он явно ждал встречи с тобой и долго готовил всё это, сплетя сеть, как паук, событий и вероятностей. Он манипулирует всем.
Я откидываюсь назад, противно врезавшись боком в дверцу холодильника. Даже забыв привычно зашипеть от боли, живо уточняю.
— Ещё один расклад! Он известен также как Палач ныне?
На стол ложится всего одна карта. 'Отшельник'. Мне всё ясно и без пояснений.
— Это он. — Чувствуя как к горлу поднимается желчь, я медленно спрашиваю:
— Последний вопрос. Этот Палач, он же Игорь. Который всё это организовал и манипулировал сектой. Которого я так хорошо знаю. Который давно ждал встречи со мной... Это... — Я замолкаю, не в силах назвать имя, вспыхнувшее в моей памяти. — Это тот, о ком я думаю сейчас?
Любимая вскинула на меня взгляд, нехорошо прищурившись.
— Ну и вопросы ты задаешь. Так уж и быть. Спрошу у карт. — И она вытягивает карту, кладя рядом с 'Отшельником'.
Я вижу прямого 'Дьявола'. У меня больше нет вопросов. Только щемящая пустота в груди и резко нахлынувшая головная боль. Молча отворачиваюсь к раковине, чтобы она не видела того, как исказилось моё лицо. Это невозможно. И невероятно. Что ж, однако, вопросов у меня больше нет. Ты так долго ждал встречи со мной, мой друг? Как же ты преодолел всё то, что было? И теперь ты хочешь убить меня? Нет. Не думать об этом. О нём. О том, что было.
Тряхнув головой, я обернулся к жене и поймал её напряжённый взгляд.
— Может расскажешь мне? — Она нехорошо улыбается.
— Нет. И, пожалуйста, не выезжай со мной на дело. Боюсь, что мы можем не вернуться. — Собственные слова эхом отдаются в голове, оставляя звенящее напряжение под черепом.
Она вскидывается, мгновенно оказавшись у меня перед носом, и до боли скрутив меня за плечи.
— Нет, я пойду с тобой. И узнаю все твои страхи. Я вытащу твою шкуру из всех передряг очень секретного прошлого, ты меня понял?! — В её глазах застыло бешенство.
— Понял... — Тихо шепчу я, пытаясь аккуратно высвободится из захвата.
— Ну и молодец. — Кивает она, отпуская меня и, вернувшись к столу, начинает бережно укладывать карты в мешочек.
Я пытаюсь перевести дух, но, честно говоря, это никак не получается. И ладно. Мне надо заниматься делами. Жалко, что я не вызвонил одного из лучших своих товарищей, Кордиана. Но он опять куда-то пропал. Поэтому будем разбираться имеющимся составом. К тому же, у меня всё более крепло ощущение, что как и положено в таких ситуациях, сколько бы людей и прочих примкнувших, я бы с собой не взял — с Палачом мне разбираться всё равно один на один. Что называется — закон жанра. Который существует не только в плохих книжках в мягких переплётах, но и в реальности. Так что, нормально поесть, хотя меня сейчас и слегка подташнивает, и собираться. Труба зовёт и все дела.
В мозгах варится некая противная каша из обрывков мыслей и ощущений. Всё это приправлено нехилой головной болью, давящей мне на надбровные дуги. Худший вид мигрени, встречающейся у колдуна. Возникает при перенапряжении, энергетическом дисбалансе и плохих предчувствиях. Абсолютно не даёт сосредоточиться и делать что-либо магическое. Надо выпить таблетку. Или две.
Трясущимися пальцами раскрываю пакет с аптечкой и выуживаю оттуда упаковку бронебойных 'колёс' от головной боли. Немножко попытавшись подумать, решаю что надо всё же выпить сразу два маленьких горьких кругляшка и воплощаю данное решение в реальность, запив их стаканом воды. Как всегда, подавившись и залив водой подбородок и шею. Ну и Архонт с ним. Теперь двадцать минут и боли не будет. А в руках и мозгах появится нездоровая лихорадочная активность, которая позволит мне начать спокойно решать все мои проблемы.
Оглядываюсь: жена уже ушла с кухни, явно с целью начать собираться на дело. Судя по раздающимся из комнаты звукам, она рыскала по полкам, собирая разнообразные защитные амулеты и кольца с запасами энергии. А меня, значит, тактично оставила с самим собой, приводить мысли в порядок. Ну и хорошо. Только вот думать о том, что меня ждёт, я не буду. Займусь я сейчас завтраком и ничем иным. Но как только пройдёт тягучая боль в бровях. Подумано — и сделано. Заваливаюсь на диван, отключив внутренний диалог, и бесстрастно взирая на неумолимо двигающиеся минутные стрелки, остановившимся взглядом. Как только мигрень уйдёт, я очнусь и буду принимать пищу.
Глава 17
Утро встретило меня слякотью. Стоя у подъезда, я закуривал очередную сигарету, ожидая первых ласточек. В их роли должны были выступить мои приснопамятные сотоварищи. Кто же припрётся быстрее всех? Можно делать ставки, господа. Супруга прохаживалась кругами по двору, засмолив цибарку. Ожидание растягивалось, карманы оттягивались полезными штучками. Правда, боюсь, что артефакты, любовно создаваемые многие годы, сдохнут, как только мы преодолеем первую линию защиты. Было у меня такое мерзкое предчувствие. Но это я потом, по славу своей жадной Жабы, внесу в отдельный счёт Александру, само собой. 'Если будет кому вносить' — мелькнуло у меня в голове, и я поёжился. Хорошо хоть головная боль прошла точно за полчаса. Иначе я сейчас был бы совершенно недееспособен.
