— Ага, сильно спешила, аж кассу рудничную с собой прихватила. Не выйдет из вора, шахтёра. Из вора вообще ничего кроме украшения для 'одноногой невесты' не выйдет, чтоб её скалозуб сожрал, дерьмо летучей мыши.

Блин, жизненно всё, молодцы сценаристы. И всё же интересно — игра новая или Карлович не врал? Подумаю об этом... даже не завтра, а когда нормальные факты появятся. А 'одноногой невестой', читал где-то, вроде виселицу называли.

— За собой таких наклонностей не замечал. Стакан вперёд очереди в хорошей компании мимо не пронесу, но пузырь за пазуху не занакую.

— Ну, положим, со стаканом и я не промахнусь, задери меня виверна. Лады, посмотрим, как ты сумеешь киркой махать. Кирка-то есть?

— Нет пока. Кирка инструмент серьёзный, — решил я подольстить деду. — Как её без специалиста выбирать?

— Хм, а может, и правда, толк выйдет? — старику явно пришёлся по нраву мой подхалимаж. — Выбор кирки, это подстать выбору оружия, не зря у дворфов существует боевая кирка. Тут важно и вес оголовья выбрать и длину рукоятки правильно подобрать. Оружием, тем же, ты вряд ли больше часа в день пользоваться будешь, а киркой подчас от зори до зори приходится махать, если, конечно, не лодырь какой.

Моложавый дед подвёл меня к небольшому, раньше вероятно бывшему аккуратным, а сейчас изрядно запущенному, домику, стоявшему несколько в стороне от прочих построек.

— Контора это, ну, и заодно берлога моя, — старик улыбнулся, показав два ряда пожелтевших, но на вид крепких зубов. — Здесь постой. Вынесу.

Проскучать не успел и минуты, как дед уже спускался с крыльца, неся старую обшарпанную медную кирку. Металл оголовья был изрядно деформирован, деревянная ручка растрескалась. По всему жизни данному устройству осталось на пару ударов. Ну, пару десятков. Хорошо — сотен, но это максимум.

— Чего нос кривишь. Зато дёшево, всего девять марок, — хитрый дедуля выжидательно глянул на меня.

— Э, уважаемый, вы так и не назвали себя, — решил потянуть время, собираясь с мыслями.

— Разве? Зови Горасом, не ошибёшься. Ну, давай деньги и иди работай. Нечего тут прохлаждаться, чтоб тебя крыса покусала.

— А как же учёба? А, понял, девять марок это вместе с обучением...

— Ты чего, в штольню рухнул? — вылупил глаза дед. — Обучение стоит двадцать марок.

— Ошибаетесь, уважаемый. Обучение стоит десять марок, а красная цена той кирке, что вы в руке держите одна марка, да и то это стоимость металла, что на переплавку пойдёт.

— Грамотный, да? Чтоб тебя дракон отрыгнул!

— Грамотный тоже, а ещё я торговец и кузнец, так что цены на металл знаю, сам могу такую сковать, но лучше если рецепт есть.

— Вон оно как, — стушевался дед, — Ты уж не серчай, выскочи у меня типун. Я всё больше с увальнями деревенскими дело имею. Грамотные, да и вообще городские, не больно-то идут кайлом махать.

Ага, знакомо по Москве. Там тоже местные предпочитают в офисах сидеть с тёплыми ватерклозетами и кофе-машинами, но любят повозмущаться, обсуждая понаехавших. Вот только не спешат идти в дворники и строители.

— Ну так есть рецепт на кирку?

— Есть-есть, как это на шахте да не быть такого нужного рецепта, — старик снова исчез, но мигом вернулся обратно, неся в руках свёрнуты в трубочку лист бумаги. — Вот, десять серебряков, чисто по себестоимости.

Врёшь старый, ни в жизнь не поверю, чтобы такой жук и не наварился. Двадцати марок серебром у меня не было, так что пришлось разменять дукат, чему старикан ужасно обрадовался, отсыпав мне три десятка марок сдачи. Пытался меди всучить, но тут я упёрся и дед отступил без боя.

Учёба заняла часа два, за время которых, Горас заставил меня раздолбить с десяток крупных камней и развалить на куски приличную глыбу. К концу обучения бодрость упала до двух единиц, несмотря на используемые мною заклинания и питьё бодряка. Дедуля только посмеивался и спрашивал, как я собираюсь на жизнь зарабатывать, если больше времени отдыхаю, чем киркой машу. Что интересно, ударов я нанёс явно больше двух сотен, но дохлый инструмент, который Горас всё же всучил мне как учебный, так и не развалился.

Пока переводил дух, между подходами к очередной каменюке, бывалый шахтёр грузил меня теорией о креплении штолен, разведке подземной местности, технике безопасности и многом-многом другом. Заодно рассказал и о горняцком посёлке.

Всего в нём было семь зданий: контора где проживал смотритель Горас; сторожка для стражи, сейчас и последние лет шестьдесят, как, тогда ещё не старый Горас здесь поселился, пустовавшая; склад; кузня уже опознанная мной по специфической, непонятно для чего нужной трубе; и три барака для шахтёров, из которых только один был наполовину заселён. Видимо рудник знал лучшие времена, но как утверждал дед, на его памяти тот только хирел. Раньше рудник имел несколько тысяч медных жил, сейчас их количество сократилось до трёх сотен. Малахит, идущий важным сопутствующим материалом при разработке меди, попадался совсем редко, хотя в нормальных рудниках на каждые пять десятков жил добывался хоть один кусок. Здесь же не больше одного в день, в редкие дни — два. Зато крыс море.

На вопрос, чем они тут питаются, Горас только удивлённо почесал свои патлы, сознавшись, что никогда не задумывался, но предположил, что грибами. Грибов тоже было много. Плюс от них в том, что из них можно делать бодряк, хотя на вкус такая настойка катастрофически уступает и так не блистающему Бодрому Гансу. Короче, полная дрянь.

Была и ещё одна неприятность — где-то в глубине горы есть гнездо скального ползуна и, время от времени, оттуда выползают эти гадские твари. Хотя ползут совсем молодые особи, в основном первого уровня, даже с незатвердевшем хитином панциря, но и среди шахтёров воинов нет, так что редко обходится без увечий, а в позапрошлом году одного молодого парня ползун вовсе загрыз. Приятное, однако местечко.

Немного восстановившись, пошёл в кузню, купив предварительно у старика двадцать кусков руды, ручку позже в лесу вырублю. Около кузни обнаружил знакомую телегу, значит Мол ещё здесь обитает — запасается материалом. Полчаса хватило на изготовление четырёх медных слитков, ещё столько же на ковку, после чего бодрость опять ушла ближе к нулю. Надо что-то с этим делать.

Решил пойти погулять по лесу, заодно поднабрать травки, в придачу к той, что собрал по дороге из города. Вернулся через час с уже готовой киркой на новой рукоятке, целым стогом сена, и тремя кроликами — места тут нехоженые, гораздо богаче, чем даже вокруг Литы. Что понятно, работают люди на шахте, не до леса им, а я не прочь пройтись здесь частым гребнем.

К моему возвращению из зева рудника тонкой струйкой потянулись шахтёры. Не скажу, что вид имели крайне замученный, но, судя по всему, излишней бодростью не страдали. Первым делом шли они к зданию склада, где скрывались ненадолго, с взваленными на плечи, нелёгкими на вид мешками. Выходили оттуда уже налегке, при этом некоторые пересчитывали или убирали в кошели монеты.

О, вот и Мол с сынулей. Те к складу не пошли, мешки вывалили в телегу. Подошёл, когда уже затягивали шнуры на покрывавшей транспорт рогоже.

— Привет, Мол. Привет, Малюта. Как добыча?

— Ух ты. Здорово, Стас. Ты на счёт руды или крыс? — Малюта только молча кивнул и пожал руку, аж кости хрустнули. Нет, хватит с ним ручкаться, похоже он сам своей силы не понимает.

Поверх рогожи, только сейчас заметил, лежали две крупные, с кролика величиной, крысы. Нет, этих тварей я точно не имел ввиду.

— Сейчас хвосты отчекрыжим, шкуры снимем и в котёл, — кузнец заржал, видя выражения моего лица. — Не деликатес, конечно. Жестковаты, но есть вполне можно.

— Ты серьёзно?

— А, почему нет, тут ими все питаются. А что, сами под ногами бегают, Горас за каждый хвост по две копейки выкладывает, шкуры на горняцкие мешки идут, их тоже можно деду загнать, ну а мясо в котёл. Не животные, а клад.

Бр-р-р! Я такое есть точно не буду.

— Вообще-то я трёх кролов добыл, так что угощаю, а этих тварей уберите с глаз долой.

Мол снова захохотал, а Малюта даже улыбнулся.

— Ты же у нас кулинар, так. Значит поедим, как целую неделю не ели, кухари из нас, сам понимаешь. Я как зверьков тех у тебя на поясе увидел, так сразу подумал — Стас жилиться не станет, только надо ему тонко намекнуть.

Ясно, развёл меня кузнец. Впрочем, не жалко, всё равно и так предложил бы. Не торговать же здесь мясом.

— Ты, кстати, можешь их больше бить — народ по нормальной еде стосковался. Каша да крысятина всё больше. Тут так взвоешь, что за нормальную еду, тем более приготовленную кулинаром, хоть и начинающим, готов вдвое платить.

Интересное предложение. Даже не в смысле денежного навара, хотя кто же от монет откажется, а в наборе опыта. Горняков в лагере оказалось, и правда, чуть — с моими знакомцами семнадцать человек. Считай, я восемнадцатый, да плюс смотритель, да умножить на три приёма пищи в день, если не считать ланча и полдника, но они, скорее всего, почётом здесь не пользуются — чай не Даунтон какой и не пионерский лагерь 'Синие Ночи'. Но всё одно — сумасшедший опыт. Надо брать.

Малюта быстро притаранил из барака котёл, и я занялся готовкой. Занятие оказалось припративное — рядом со мной местные шахтёры приспособили ещё с пяток котлов, приходилось кучковаться вокруг выхода огневой жилы, на коей и была построена кузня, и начали с разделки крыс. Как не проблевался, хоть и старался не смотреть, сам не пойму, но к концу процедуры, вроде, как и пообвык — глядишь скоро и сам смогу.

Пока, под заинтересованными взглядами прочих кухарей, готовил кулеш, получил от кузнеца интересную информацию по рудникам. Оказалось, что залежи металлических руд образовываются при пересечении крупных, или не очень, магических потоков Земли и Огня. От мощности потоков и их взаимной конфигурации зависит богатство рудника — и количество рудных жил, и происхождение металла. Тонкостей Мол не знал, и так и не смог объяснить от чего образуется медь, железо или серебро. Нерудные материалы, такие как мрамор, гранит, уголь и прочие при пересечении двух потоков Земли. И в тех и в других случаях часть выхода с жил приходилась на полудрагоценные камни. Вроде как существовали рудники на пересечении трёх потоков, в том числе и разных стихий — могли вмешаться Воздух и Вода, тогда образовывались драгоценные металлы и камни. Но вдалеке от Центра Мира это было настолько редкое явление, что говорить о нём практического смысла не имело, потому кузнец этим себе голову и не забивал.

После окончания обеда, не шедшего ни в какое сравнение с теми что едал в городе, что у отца Фёклы, что у весёлых сестричек, ко мне подошли пара мужиков. Мол познакомил нас — мои новые знакомцы отзывались на имена Клим и Фол. Быстро договорился, что готовить буду теперь на всех горняков и управляющего. Когда они с Горасом договориться успели не понял, но денег тот платить за еду не будет, зато предоставит котёл на двадцать порций, хорошо, что ограничений по этой позиции у кулинарного умения не было. Зерно и овощи предоставляют горняки, мясо я — готовить крысятину наотрез отказался, на чём шахтёры особо и не настаивали. Цену одной порции, поторговавшись, согласовали в шестнадцать копеек, то есть в двойную стоимость приготовленного мяса. При трёхразовом питании это давало мне дохода в шестнадцать с небольшим марок в день. Очень неплохо получить это только за счёт охоты и готовки, тем более, что перерывы в тяжёлой работе мне нужны длительные и частые — будет время и в лес сгонять и у котла посидеть.

За небольшим послеобеденным отдыхом пришло время наведаться в пугающую темноту рудника. Кстати, стоило пересечь границу отделяющую подземелье, оказалось, что внутри не так уж и темно — стены и невысокий свод слабо светились. Клим, согласившийся показать мне место будущего трудового подвига, вяло бросил в ответ на мой вопрос, что это плесень, светит себе, ну пусть светит — не мешает же. Вообще, Клим оказался, хоть и не настолько как Малюта, немногословен, но пользовался, имея пятый уровень, заслуженным уважением. По сути, он был главарём местной банды и профсоюзным вожаком одновременно, Фол же, большой болтун, а поэтому исполнял роль секретаря, ну и атташе по связям с общественностью.

С рудными жилами всё оказалось просто и немного сложно одновременно. Сама жила представляла собой некий бугор на полу, реже стене, и совсем редко потолке, обширной, изобилующей извилистыми проходами пещеры. Имея пятьдесят единиц силы, первый ранг шахтёрского мастерства, кирку и неограниченное количество бодрости, дабы монотонно со скоростью двенадцати ударов в минуту крушить породу, такую жилу можно было разбить за полчаса. Получив, соответственно, десять кусков руды и, очень редко, кусок малахита в придачу, после чего становилась бесполезной до следующего дня. Мне, чтобы довести процедуру до логического конца, понадобилось устроить два перерыва, во время которых собрал немаленькую кучку бодрячих, гнусно пахнущих, грибов и замочил, будучи дважды покусанным, не менее отвратно воняющую крысу. Странно, ни крысы кузнеца, ни разделываемые горняками тушки так не воняли. Так вот, на одну жилу у меня ушло больше часа, но я продолжал бороться, периодически накладывая на себя заклинания и истребляя остатки бодряка. Помогала и вода из родника, что бил неподалёку — к сожалению, помогала она только раз в час, поднимая, как и мой убогий бодряк, по одной единице выносливости, ибо действие её было также завязано на горняцкий уровень. Вот получу второй, буду по две восстанавливать.

Через четыре часа подошёл Фол и напомнил, что если я собираюсь исполнять договор, то неплохо бы мне уже отправиться в лес, а то жуть как нормального мясца поесть охота. Прогуляться меня просить не надо, тут я как пионер. Выданный Фолом во временное пользование мешок с сорока кусками руды, полетел под нары, выделенные мне им же, а сам я отправился дышать нормальным свежим лесным воздухом. Нет, похоже, шахты это не моё.

Набить мяса на два десятка ртов не такая простая задача, броди я у города ни за что бы не справился даже за полдня, а здесь за полтора часа управился. Правда, придётся труженикам кайла обойтись мясным ассорти, так как к девяти кроликам и одному зайцу примазались здоровенный барсук, говорят у него жир лечебный, и полдюжины голубей. Сено собирать было некогда, зато к моменту выхода из забоя первых усталых стахановцев, ужин уже подходил.

Сухого закона на руднике не было, но попить пива работягам удавалось редко, в основном когда приходил очередной караван из полудюжины телег, направляемый магистратом для вывоза руды. Тогда возничие брали с собой по бочонку и продавали на руднике вместе с зерном, овощами, солью и другими нужными вещами — побочный заработок, однако.

Потому, когда в быстро вымытом освобождённом от ужина котле забурлил ячмень, превращаясь в вожделенный для каждого настоящего, не приемлющего оттенков светло-синего, мужика напиток, восторгам не было предела. Пиву даже не дали остыть — выдули так. Даже потребовали добавки, но Клим молча перевернул котёл вверх дном и народ покорно, хоть и бурча под нос, разошёлся, дабы закончить дневные дела. Через час лагерь уже спал. Делать что-либо было совсем неохота, да и солнце давно зашло. Решил тоже отправиться на боковую и правильно сделал.