— Настало время осмотреться по-настоящему, — констатировала Мотоко, вставая с пола, где сидела на пятках в классической ноголомной позе сэйдза. Боккэн она по-прежнему держала возле левого бедра. — Оставайтесь здесь. Пойду осмотрюсь.
— Стоп! — Алекс вскинул руку. — Одна?
— Да. Оку-тян нужна, чтобы присматривать за тобой. И она не может нормально ходить. Я могу. Не беспокойся, я не ребенок. Я способна о себе позаботиться.
— В обычных условиях — да, можешь. Но мы явно не в обычных. Мотоко, я категорически против, чтобы ты уходила одна. Оки, говоришь, снаружи туман? Тогда в нем легко заблудиться. Не факт, что ты сохранишь направление и сможешь вернуться. Сделаем так. Вы вдвоем отойдете от корабля ровно настолько, чтобы хорошо его видеть. Как только он начнет пропадать в тумане, ты, Оки, останешься на месте. Мотоко, пройдешь вперед ровно настолько, чтобы не потерять Оки из виду. Потом обе вернетесь назад. Обсудим увиденное.
— Можно сделать надежнее, — подал голос Бернардо. — В стенных шкафах есть аварийные фалы, каждый длиной около пятидесяти метров. Их можно привязать... хм, к обломкам обшивки. Тогда вы не потеряетесь в любом тумане. Проверьте, сохранился ли хоть один.
После поисков оказалось, что уцелел лишь один шкаф. Наглазники помогли найти его контуры. Однако он находился на высоте около пяти метров, почти точно на "потолке". Добраться до него без стремянки казалось безнадежной затеей. Однако Мотоко подобрала с пола одно из странных устройств Стражей, что вывалились на нас раньше, выглядящее как слегка помятый шар с гнутой ручкой. Отодвинув меня с Алексом в сторону, она прицелилась и с первой же попытки попала в механическую защелку. Из распахнувшегося шкафа посыпался град новых штуковин. Среди них оказался и фал. Точнее, его бухта все еще висела в шкафу, зацепленная липкой застежкой, но один конец под влиянием силы тяжести размотался достаточно, чтобы до него дотянуться.
— Отлично, — констатировал Алекс. — Мотоко-тян, ты лучшая.
— А замуж все равно не зовешь, — фыркнула та.
У нас с Алексом синхронно отвисли челюсти. Чтобы наша всегда серьезная и немногословная Мотоко пошутила? Нападение Санду по удивительности это событие превосходило, но совсем ненамного.
— В любой момент, моя дорогая, — первым пришел в себя Алекс. — Только вот вернемся сначала домой. В Пояс, я имею в виду.
— Ловлю на слове, — Мотоко по-прежнему выглядела убийственно-серьезной, и я даже засомневалась, шутит ли она. — Я иду. Оку-тян, с фалом твоя помощь не нужна...
— Не обсуждается! — отрезал Алекс. — Вдвоем. И не отходите слишком далеко. Неизвестно, что тут блуждает в тумане. И включите трансляцию с окуляров. Обе.
— А ту штуку, которой ты, Мотоко, бросала в защелку, можете взять с собой, — посоветовал Бернардо. — Пригодится. Это однонаправленная шрапнельная граната. Синяя сторона, противоположная рукояти... для вас она выглядит, скорее, черной — боевая. Кольцо на рукояти — предохранитель, его нужно повернуть против часовой стрелки до щелчка. Потом достаточно направить в сторону цели и нажать на зеленую... для вас — фиолетовую кнопку. То, что от нее останется, можно выбросить. Но осторожно, у нее сильная отдача.
— Лучше не надо, — с сомнением сказал Алекс. — Мотоко никогда боевого оружия в руках не держала, как я понимаю. Да и Оки с взрывчаткой дела не имела.
— Имела, — не согласилась я. — Помнишь, как мы на Кибеле были? Пока ты там языками с народом зацеплялся, меня по старым шахтам водили. И я там пару дырок пробила.
— Так давно же... А-а, не о том речь. Хорошо, только постарайтесь друг друга не поубивать. Жаль, у меня обойма пустая... — он грустно дотронулся до пружинной кобуры, все еще прицепленной на предплечье комбеза. — Знал бы, что с дроном дело имею, не стал бы иглы тратить.
Вооружившись гранатой Бернардо и боккэном Мотоко, привязав к себе фал и закрепив его на зазубренном краю одной из дыр, надев шлемы и удостоверившись, что автозакрывание забрала действует, мы отважно двинулись на разведку. Жемчужный туман по-прежнему мерцал и манил смутными тенями. Я тяжело опиралась на плечо Мотоко, и внутри пробуждалось странное чувство. Я стояла. Я шла. Почти самостоятельно. В последний раз я так ходила еще ребенком.
Последние годы на Терре я провела в инвалидном кресле — сначала в древнем разваливающемся в Иркутске, потом в комфортабельном самоходном в Ниппоне. Я уже прочно забыла, каково это — стоять на собственных ногах. Но теперь где-то в глубине сознания начинали пробуждаться старые детские воспоминания: вот я запинаюсь и падаю на выщербленный тротуар, разбиваю колено и громко реву. А вот, едва научившись ходить, убегаю от стада рассерженных гусей на пустыре, а надо мной громко смеются соседские мальчишки... Воспоминания отзывались в сердце странной сладкой болью, но я решительно их отогнала: не время и не место. Вместо того я сконцентрировалась на окружающем, тем более что у меня начались странные приступы головокружения.
Остов "Гаврона" пропал, едва мы отошли шагов на десять. Он не растаял в тумане, как я ожидала, а просто как-то неуловимо изменился и стал такой же смутной тенью, как и остальные. Фал тянулся за нами, но, странное дело, какими-то странными извилинами, хотя мы шли строго по прямой. Еще несколько шагов — и "Гаврон" растворился окончательно. Оглянувшись, я с изумлением заметила, что видимый участок фала резко уходит вверх и вбок, словно по какой-то стене. Я остановилась, и вместе со мной остановилась Мотоко.
— Что? — шепотом осведомилась она. Вместо ответа я показала на фал. Мотоко сосредоточенно изучила его, потом ухватилась как следует, выбрала слабину и сильно потянула. Фал натянулся и задрожал, как струна, но даже и не подумал выпрямиться.
— Не понимаю, — призналась подруга. — Ой. Смотри!
Она ткнула пальцем вверх. Я последовала взглядом. Примерно метрах в трех от нас из ниоткуда возникала и пропадала в никуда извилистая белая веревка, идущая почти вертикально. Мотоко тряхнула фал, и по веревке прошла дрожь.
— Возвращаемся, — решительно сказала я, решив проявить благоразумие.
— Хай.
Продолжая удерживать фал натянутым, мы пошли назад вдоль него. Исчезающий в тумане конец причудливо извивался, что никак не отражалось на ощущениях в наших руках. Веревка над головой пропала уже после первого шага и больше не появилась. Зато через пару шагов на нас из наглазников обрушился встревоженный голос Алекса.
— Оки, Мотоко! — почти кричал он. — Где вы? Отзовитесь?
— Мы здесь! — встревоженно откликнулась я. — Что случилось?
— Это с вами что случилось? Вы пропали из канала. Вы в порядке?
— В полном. Алекс, здесь какая-то мистика творится. Мы возвращаемся.
Я уже поняла, что происходит (да, я тупая, но иногда складываю два и два быстрее, чем за полвчаса). Однако верить еще не хотелось. Мысль следовало сначала предоставить другим на рассмотрение. Еще я страшно боялась, что мы не сумеем вернуться, но обошлось: через полтора десятка шагов перед нами снова оказался пролом в борту "Гаврона" и валяющийся возле него мертвый дрон Госдепа. Мы вошли внутрь, и я уселась на пол по-турецки возле Алекса. Тот лежал навзничь, закинув руки за голову, и вопросительно смотрел на меня. Мотоко молча остановилась рядом с боккэном на плече.
— Что происходило с каналом? — осведомилась я, собирая мысли в кучку.
— Вы пропали. Сначала на пару секунд, потом еще на пару, а потом полностью. Оки, только не говори, что здесь какие-то электромагнитные наводки.
— Не скажу. По-моему, все куда хуже.
— Умеешь ты обрадовать. А именно?
— Мы в аномальном пространстве. В аномальной метрике, если точнее. Похоже, что здесь мы перемещаемся не по трем базовым координатам, как обычно, а и по минорным тоже.
— Обоснование? — деловито поинтересовался Бернардо.
— Фал. Даже натянутый, то есть совершенно прямой, он выглядел извилистым, исчезал в пространстве в одном месте и появлялся в другом. Нам казалось, что мы шли по прямой, но в местной метрике это оказывается весьма извилистой линией. И мне кажется, что расстояние здесь тоже обманчиво. Один шаг здесь может равняться десяти... или сотне в обычном пространстве. По крайней мере, с точки зрения распространения электромагнитных волн.
— Расстояние уверенной адхок-связи в бездыхе — три километра, — напомнил Алекс. — В идеальных условиях — пять. Даже если среда слегка поглощает электромагнитные волны — из-за пыли какой-нибудь или еще чего, все равно речь о километрах.
— Значит, десять наших шагов — пять километров по лучу света. Или пятнадцать. Или тысяча.
— Звучит невероятно.
— У тебя есть другое объяснение? И вообще, не так уж и невероятно. Когда Санду потащили нас к Терре, я видела ее поверхность радикально отличающейся от привычной. И постоянно меняющейся. Если предположить, что нас волокли через минорные измерения, я могла видеть, как она выглядит при сдвиге по минорным координатам. Понятия не имею, как перемещаться по ним без могучих движков, сжирающих прорву энергии, но в местном пространственном континууме это может выглядеть правдоподобно. Вопрос лишь в том, насколько нас сместили по тем координатам и далеко ли до базового пространства.
— Предположим на минуту, — согласился Алекс. — Но тогда мы должны находиться в базовом пространстве. Мгновенная связь же работает.
— Не обязательно, — поправил Бернардо. — Сдвиг по минорным координатам не разрушает запутанность частиц. В разломах прекрасно действует мгновенная связь с базовым пространством. Возможно, мы имеем дело с разломом в миниатюре. Или не в миниатюре. Хотя нет, пространство в разломах ведет себя куда более предсказуемо.
— А радиосвязь в разломах?
— Тоже работает, но лишь вблизи. Потом забивается белым шумом. Здесь я не вижу никаких упорядоченных радиосигналов, но это ничего не значит. Они легко экранируются и обычным веществом. А вот характерного белого шума нет.
— В разломе мы или нет — неважно, — нетерпеливо перебила я. — Вы двое опытные и умные. Какие есть идеи? Если пространство здесь сошло с ума, мы не сможем отойти далеко. Кончился фал — и либо назад, либо потеряемся навсегда.
— Здесь нет проблемы, — спокойно сказала Мотоко. — Фал не обязателен. Пол белый и твердый. Бернардо-сан, здесь есть что-то типа несмываемого маркера с большим ресурсом?
— Было. В одном из шкафов. Возможно, он уцелел. Только лишь один из них имеет цвет в видимом вами диапазоне. Остальные будут выглядеть одинаково черными.
— Неважно. Главное, что мы сможем оставлять за собой след.
Идею приняли. Руководствуясь указаниями Бернардо, мы смогли обнаружить еще несколько уцелевших шкафов. Помимо фломастеров, попалось еще несколько крайне ценных вещей — капсулы с водой, подходящей для людей. Увидев первую, я вдруг поняла, как у меня пересохло в горле, и торопливо глотнула воды из системы регенерации комбеза. А потом я осознала еще одно: сборник для твердых отходов в санблоке комбеза заменить будет нечем. То есть максимум через вдень мне придется вспоминать давно забытые навыки хождения в кустики. А также учить этому Алекса и Набики. Интересно, сможет ли вообще работать санблок без этого сборника? Снимать комбез каждый раз, когда захочется в туалет — то еще занятие. А для сломанной ноги Алекса еще и катастрофически болезненное.
Но до момента переполнения еще следовало дожить. А сейчас у нас имелись совсем иные проблемы.
Вторую попытку обследования мы начали с ближайшего периметра "Гаврона". Способ предложила Мотоко. Мы осторожно отошли от корабля на максимальное расстояние, возможное при натянутом фале. Шли мы с закрытыми глазами, чтобы оптические фокусы местного пространства не обманывали чувство ориентации. А потом мы пошли "вбок", сохраняя фал натянутым. Поскольку он обматывался вокруг корпуса, мы неизбежно должны были вернуться назад по спирали. Мы смотрели по сторонам, пытаясь найти хоть что-то в окружающей жемчужной пустыне, но ничего не попадалось. Серые тени плавали вокруг нас, но попытки приблизиться приводили лишь к их мгновенной пропаже. Параллельно мы следили за состоянием канала связи с Алексом и Бернардо, а также держали включенными сканеры эфира. Индикатор силы сигнала в канале бился в безумных корчах, то взмывая до максимума, то полностью затухая, а эфир оставался мертвым. Ничего материально-осязаемого найти тоже не удалось.
Первая попытка закончилась тем, что мы вернулись к "Гаврону", обойдя его примерно на три четверти. Вернувшись назад к противоположной пробоине, мы вошли внутрь, отвязались, перешли к первой и втянули через нее фал. Затем мы повторили эксперимент, только начали обходить корабль в противоположном направлении.
На Санду мы наткнулись, не сделав даже десятка шагов. Только что перед нами ничего не было, и вот вдруг на расстоянии пары метров оказался он — то, что по классификации Изгнанников проходило по разряду малого дрона. Ну, то есть для Стремительных с их гигантскими кораблями малого. На самом деле он выглядел как бугристый овоид метров пяти по малому диаметру — примерно как те, что атаковали нас на орбите. А может, и тот же самый. Его закругленная вершина была направлена в нашу сторону, а задняя (или передняя) часть закручивалась немыслимой спиралью и исчезала в тумане. Мы остановились как вкопанные. Я ухватилась за висящую на поясе гранату Бернардо, бессильно ругая себя за неосторожность. Если он обратит на нас внимание...
Он обратил. Пока мы стояли как вкопанные, впав в ступор от неожиданности, Санду раскрыл свой закругленный конец. Четыре четвертинки защитного кожуха разошлись в стороны, и за ними показалось переплетение трубок, кабелей и торчащих палок. Откуда-то из глубины появился многосуставчатый манипулятор с толстой шишкой на конце. Не успели мы опомниться, как шишка оказалась у нас над головами и принялась раскачиваться из стороны в сторону. Потом так же внезапно манипулятор втянулся внутрь, кожух закрылся и Санду замер в полной неподвижности.
— Что... он делает? — шепотом спросила Мотоко.
— Похоже, он вас осмотрел, — сказал Алекс (канал в тот момент для разнообразия работал). — И не заинтересовался.
— Или он уже вас знает, — добавил Бернардо. — Формой походит один из тех, что нас сюда притащили. Возможно, один из них.
— Как интересно, — задумчиво сказала Мотоко. — Значит, они не враждебны людям?
— Кто знает. Можно, однако, точно сказать: если бы Санду хотели нас убить, то убили бы. Одного импульса их деструктора хватило бы, чтобы превратить "Гаврон" в прелестную вспышку разнообразного излучения.
— Но зачем мы им?
— Кто знает... — Бернардо хмыкнул совсем по-человечески. — В нашей истории не зафиксировано ни одного подобного случая. Санду никогда не брали пленных — или мы ничего о том не знали. Тем не менее, хорошая новость в том, что их можно не бояться и игнорировать. По крайней мере, пока.
— Но и помощи от них ждать бессмысленно, — добавил Алекс. — Девочки, заканчивайте обход и возвращайтесь.
Мы осторожно прошли между Санду и кораблем. Контуры Чужого причудливо изменялись, но в какой-то момент мы видели его целиком и правильно: овоид с тремя широко расставленными пилонами в задней части, на которых висели двигатели (вероятно). Потом он снова исчез в сером тумане, а мы вернулись к "Гаврону", вокруг которого обмотался наш фал.
